Текст книги "Каменное сердце"

Автор книги: Кэтрин Патерсон

Соавторы: Джон Патерсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 9
Скакун

Джеки-Жаб можно увидеть только ночью, поэтому Чарльз с Юнити знали, что, если они хотят найти Болотного Скакуна, им нужно пробраться на болото после наступления темноты. Но что они будут делать, когда найдут его? Юнити было интересно, поможет ли тут дружеская беседа, и грелка согласилась, что сначала они должны попробовать поговорить со Скакуном по-доброму. Но Чарльз был совершенно уверен в том, что, когда дело касается Джеки-Жаб, доброта – это пустая трата времени.

– Он хочет отменить право вето, а премьер-министр на это не согласен. Я не знаю, что такое вето и почему Скакун хочет его отменить. Но похоже на то, что Король решил поддерживать премьер-министра, так что когда мы встретим Болотного Скакуна, первым делом мы должны будем сказать ему об этом.

– Нужно будет помягче сообщить ему это, – сказала грелка. – Мы должны сказать, что нам очень не хочется разочаровывать его, но вето пока нельзя насовсем отменить. Но, возможно, если он будет умницей и принесет свои извинения, на какое-то время его все-таки можно будет убрать.

– Нет, – твердо возразил Чарльз. – Я не буду этого говорить. Я позволю ему начать первым и посмотрю, дружелюбен он или нет.

– А интересно, как мы узнаем его, когда увидим? – сказала Юнити.

– Мы не узнаем его, – ответил Чарльз. – Я всего два раза в жизни видел Джеки-Жаб, и они все выглядят одинаково. Они выходят на болото в теплые ночи и скачут туда-сюда, как мушки, порхающие над водой. Они светятся тусклым странным светом – не таким ярким, как свет ночника, и более синим.

– А они опасны? – спросила грелка.

– Конечно, – ответил Чарльз.

– Тогда я бы предпочла, чтобы вы отправились без меня, – сказала грелка. – Сейчас у меня слишком расшатаны нервы для таких приключений.

– Ты должна пойти. Ягабог упоминал тебя. Кроме того, – мягко продолжал Чарльз, – мы с Юнити будем петь песню, которой меня научил Де Квинси; я не сомневаюсь, что она защитит нас.

И следующей же темной теплой ночью все трое отправились на большое болото. Это было опасное место, но Чарльз хорошо его знал, а Юнити верила Чарльзу. Однако как только нога бедной грелки коснулась грязи, она запросилась на ручки, так что дальше Юнити понесла ее на себе. Затем они с Чарльзом запели песню Роберта Геррика.

Как только они закончили пение, в разных местах болота показались огни не менее четырех Джеки-Жаб. Это были маленькие язычки неяркого пламени, которые медленно разгорались и затем снова гасли. Один из фонариков был ярче и ближе остальных, и, позабыв об опасности, Чарльз с Юнити поспешили к нему.

– Добрый вечер, мистер Джеки… – но ничего больше Чарльз сказать не успел, потому что внезапно почувствовал, что погружается все глубже и глубже в холодную трясину. Грязь булькала и хлюпала, засасывая его ноги, словно живая. Все болото и вправду содрогалось, тряслось и дрожало самым сверхъестественным и жутким образом. Чарльз обнял рукой Юнити, которая крепко схватила грелку, и через пару секунд они уже были в безопасности на поросшей ситником кочке и смотрели на содрогающуюся трясину, которая чуть было не поглотила их. Грелка вопила от ужаса и так яростно вцепилась в Юнити, что чуть ее не задушила, но эти вопли были ничем по сравнению с пронзительным и грубым хохотом Джеки-Жаба.

– Чтоб я обожрался, если я не подумал, что потопил эту парочку! – Крик исходил от отвратительного крошечного чудовища меньше трех дюймов ростом, волосатого как паук, с глазками, похожими на рубины, и металлически-синими крылышками. Чарльз увидел, что он сидит на лошадином черепе и держится за бока, покатываясь со смеху. Рядом с ним стоял его фонарь.

Чарльз ужасно разозлился на эту маленькую вульгарную тварь, которая едва не утопила в смертоносной трясине его самого и его любимую сестренку, не говоря уже об их бедном резиновом друге.

– Не думай, что мы хоть немного тебя боимся! – прокричал он. – Ты жестокий маленький трус, если пытался утопить меня и мою сестренку.

– Твоя правда, – сказал Джеки-Жаб. – Вы оба могли утопнуть в любую минуту.

– Конечно, могли. И я хочу знать, почему ты пытался это сделать?

– Будь я проклят, если не смогу ответить, – сказал бесенок. – Это и есть мое дело – сажать людишек в лужу в этих вот самых болотах.

– Но это же ужасно. Мы никогда тебя не обижали, не так ли?

– Не могу сказать, что обижали, да.

– Мы никогда не говорили про тебя ни одного недоброго слова, правда?

– Нет, не слыхал.

– А интересно, почему тогда ты такой злой? – сказала Юнити. Поскольку ответа на это у Джеки-Жаба не было, он решил сменить тему беседы. Но как раз в этот момент Чарльз увидел в синем свете фонаря, что на шее у Джеки-Жаба висит Каменное сердце – теперь сжавшееся до подходящего ему размера.

– А, так ты сам Болотный Скакун, – сказал Чарльз.

– Да, это мое имя и есть, хотя откуда, черт побери, ты это взял, я не могу понять.

– Я понял это, увидев эту вещь на твоей шее.

– А интересно, не будешь ли ты счастливее без нее, – сказала Юнити.

– Нет, нет! – ответил он. – Это кусочек волшебства, и он сделал меня Королем Болотной Страны. И скоро он сделает меня Королем Волшебной Страны!

– Это государственная измена! – вскричал Чарльз. – Тебе отрубят голову за такие речи!

– Никто не может отрубить голову Джеки-Жабу, и хвост тоже, – развязно заявил Скакун.

Теперь пришла очередь Чарльза менять тему разговора.

– Я знаю, – сказал он, – что ты хочешь отменить вето.

– Это-то верно, – сказало чудовище, – но штука не только в этом. Я хочу отменить все и стать самым главным. Вот такой у меня план. – С этими словами он замахал своим фонарем и начал фальшиво напевать какую-то непристойную песенку.

Дети решили воспользоваться случаем и посовещаться. Они до сих пор не знали, что им делать, и неожиданно путь к действиям им указала грелка. Она открутила свой медный носик и протянула его Чарльзу, прошептав ему на ухо:

– Ягабог особо упомянул меня, не так ли? Да, он особо упомянул меня. И теперь я понимаю почему. Я одна могу поймать Джеки-Жаба.

– Поймать его? Ты думаешь, мы должны его поймать? – прошептал Чарльз в ответ.

– Да, это первый шаг. Пока он на свободе, он не станет прислушиваться к нашим доводам.

– Но как?

– Возьми меня и накинь на него. Ягабог, должно быть, знал, что единственная вещь, способная надежно удержать его, это грелка, изготовленная в Германии. По крайней мере, именно так я вижу эту ситуацию.

– Можно попробовать, – сказал Чарльз, удивленный внезапной и неожиданной отвагой своего друга.

– А интересно, он может тебя укусить? – прошептала Юнити.

Грелка вздохнула.

– Это мне не впервой. Я делаю это для пользы дела. А теперь не будем терять времени, или он ускачет от нас и мы его больше не увидим.

Итак, Чарльз взял грелку в одну руку, а ее медный носик – в другую, и начал подкрадываться к поющему Джеки-Жабу. Его очень беспокоила дырка в боку грелки. Он с грехом пополам залатал ее клейкой бумагой, но достаточно ли прочно это для тюрьмы Болотного Скакуна?

– Что вы там шепчетесь? – внезапно спросил Скакун. – Тоже мне, вежливые-то какие. Как вас звать-то, можно спросить?

– Мою сестру зовут Юнити, а меня – Чарльз, а это…

На этом он прервался, покрепче ухватился за грелку и накинул ее резиновые края на Джеки-Жаба. Болотный Скакун, оказавшись в ловушке, заметался, начал скрестись, кусаться, пинаться и звать на помощь своего дружка, Огненного Селезня. Он изрыгал такие чудовищные ругательства, что Чарльз торопливо прикрутил на место медный носик грелки, чтобы спасти бедные уши Юнити.

Что касается грелки, то она обхватила руками свой тощий животик и с великим мужеством переносила боль, которую ей причинял Джеки-Жаб.

– Все это для пользы дела, – повторяла она, и эта мысль облегчала ее муки точно так же, как она облегчала муки многих других великих героев.

Теперь, поймав Джеки-Жаба, все трое со всех ног побежали домой. Они понимали, как это жестоко – оставлять грелку висеть на гвоздике с Болотным Скакуном внутри, который метался там, как бешеная мышь в ловушке. Но той ночью они больше ничего не могли сделать. Грелка очень стойко переносила свои страдания, умоляя Чарльза и Юнити идти спать, но возвращаться как можно раньше следующим утром. Выходя из конюшни, они все еще слышали, как она повторяет:

– Это все для пользы дела. Это все для пользы дела.

На следующее утро Чарли встал рано и сразу же поспешил к конюшне.

– Тише, – сказала грелка, прижав палец к губам, – не разбуди его, ради бога. Я провела поистине жуткую ночь. Честное слово, я скорее мертва, чем жива. Когда запели петухи, это чудище наконец утихомирилось, и к тому времени, когда твой взрослый брат пришел седлать лошадь, оно заснуло. Как долго это продлится, сказать не могу. Также я не могу сказать, сколько продлюсь я.

– Первое, что нужно сделать, – сказал Чарльз, – это забрать у него Каменное сердце. А потом мы посмотрим, что он на самом деле собой представляет. Ну, грелка, если ты готова, я откручу твой носик и вытащу его.

– Только надень вот эти толстые перчатки. Если ты не сделаешь этого, он прокусит тебе кожу до костей, – сказал грелка.

Но Болотный Скакун ничего подобного не сделал. Он вывалился из отверстия грелки, словно спящая орешниковая соня. Чарльз снял с его шеи крошечное Каменное сердце и снова водворил чудище в его тюрьму.

– Не волнуйся, – сказал он грелке. – Эта штука уже не будет кусаться и царапаться, как раньше. Возможно даже, что когда он проснется, мы увидим, что он на самом деле очень мил и приятен в общении.

– Что-то я в этом сомневаюсь, – сказала грелка. – В любом случае, я надеюсь, что феи щедро наградят меня за все, что я сделала.

– Самое меньшее, что они могут сделать, это починить тебя, – сказал Чарльз. – И я уверен, что они это сделают, когда я расскажу им, как храбро ты себя вела.

– Ты вдыхаешь в меня новую жизнь, говоря это. Однако заметь, я не прошу невозможного. Грелка в моем возрасте должна быть полностью удовлетворена подержанным состоянием. Однако если они меня починят, хорошенько почистят и вернут мне водонепроницаемость и самоуважение, я смогу с полной уверенностью сказать, что такое стечение обстоятельств слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Пока грелка произносила эту абсурдно длинную речь, Каменное сердце увеличилось до своего обычного размера, и Чарльз задумался, что ему лучше с ним сделать.

– Если тебе нужен мой совет, – сказала грелка, – то я бы посоветовала тебе зашвырнуть его в буковый лес. Там никто его не найдет, и скоро оно скроется под опавшими листьями и канет в небытие.

И Чарльз не нашел ничего лучшего, кроме как последовать этому глупому совету. Он забросил Каменное сердце в густой лес, который рос за фермой его отца. После завтрака он отправился в Рощу пикси с хорошими вестями.

На входе его поджидал секретарь Де Квинси. Уменьшив Чарльза до волшебного размера, он протянул ему письмо от поэта. В нем значилось следующее:

Мой дорогой Чарльз,

Благие вести о твоих вчерашних свершениях этим утром достигли королевского двора. Ты наверняка будешь рад узнать, что Джеки-Жабы, утратив своего лидера, сдались и молили о пощаде. Король решил простить их, и Глава Королевской охраны Джеки-Жаб вновь приступил к своим обязанностям. Однако Болотный Скакун, возможно, не вернется. Вполне вероятно, что его навсегда депортируют, или вышлют, из его родной Болотной Страны.

Этот страшный приговор Король должен был вынести час назад, но Королева – я не смею судить о том, мудрый ли это был поступок, – просила Его Величество дважды подумать перед подписанием указа. В результате чего Король решил оставить Болотного Скакуна у тебя на срок в две недели. Если за это время ты и твоя сестра смогут научить его чему-то стоящему и облагородить его характер, язык, манеры и политические взгляды, тогда, возможно, ему будет разрешено вернуться к своим друзьям.

Мы с большим сожалением услышали от нашего тайного вестника о том, что ты снова выбросил Каменное сердце. Ни одна уважаемая птица, зверь, рыба или другое существо не будут в безопасности, пока этот страшный амулет не будет уничтожен. Не думай, что, выкинув его прочь, ты поступил правильно. Очень скоро мы снова услышим о Каменном сердце.

Передавай мой сердечный привет Юнити и собаке Шипу. Остаюсь твоим другом,

Де Квинси.

P.S.Я не делал попыток отразить волшебство английской прозы в этом письме, поскольку чрезвычайно спешил. Кроме того, ты бы все равно этого не оценил.

P.P.S.Король подумывает о том, чтобы сделать меня П.М. Это величайшая честь, которой можно удостоиться в Волшебной Стране, – гораздо большая, чем получение звания герцога, графа и тому подобное. Буквы П.М. означают «Посмотрите на меня!», и, если я получу это звание, их вышьют на фалдах всех моих одеяний. Надеюсь, что ты заметишь их, когда мы встретимся в следующий раз.

– Мистер Де Квинси, похоже, как обычно, доволен собой, – заметил Чарльз.

– Да, – сказал Секретарь, – он любит покрасоваться. Он так занят тем, что снует туда-сюда, цитируя свои поэмы, что у него не остается времени на сочинение новых.

– Я рад, что Король собирается сделать его П.М., – сказал Чарльз.

К великому удивлению мальчика, Секретарь прищурил один глаз и постучал по носу левым указательным пальцем.

– Чепуха, – сказал он. Это был первый раз, когда Чарльз увидел в нем хоть какой-то проблеск чувства.

Вслед за этим Секретарь произнес обратное заклинание, и Чарльз направился к дому. В глубине души он считал, что феи и сами могли бы заняться обучением Болотного Скакуна. Однако ему льстило, что ему доверили такое важное дело.

Первое, что предстояло сделать Чарльзу, это проверить, что уже знает ученик, а второе – проверить, что знают он сам и Юнити. По пути к Меррипиту он мысленно пробежался по известным ему фактам и немного огорчился, когда понял, что их ничтожно мало. А Юнити, разумеется, знала еще меньше, потому что ей было всего пять с половиной лет.

Войдя в конюшню, чтобы поговорить с Джеки-Жабом, Чарльз и Юнити с изумлением застали грелку и Болотного Скакуна за дружеской беседой. Со Скакуном произошла огромная перемена. Он был почтительным, раскаивающимся и пристыженным. В первый момент Чарльз подумал, что он притворяется, но это было не так. С той секунды, когда у него отняли Каменное сердце, Джеки-Жаб начал улучшаться во всех смыслах.

Юнити принесла мышеловку в виде коробочки. Чарльз наполовину наполнил ее влажным болотным мхом и приказал Джеки-Жабу забраться внутрь.

– Все остальные Джеки-Жабы попросили прощения и получили его, – сказал он ему. – Король собирался выслать тебя из страны, что означало бы, что ты никогда не сможешь вернуться домой. Но потом он передумал. Он сказал, что если за две недели мы сможем сделать тебя достаточно умным и воспитанным, тебе разрешат вернуться домой. Но прежде тебе придется выдержать экзамен.

Джеки-Жаб горестно стиснул лапки.

– Бедная моя жена! – воскликнул он.

– Ого! У тебя есть жена? – удивился Чарльз.

– Да-с, жена, но больше в моей семье никого нет, кроме жениной племянницы, которая живет вместе с нами под корневищем болотной вахты. И у нас отродясь не было никаких проблем, пока я не нашел этот распроклятый камень. После этого моя башка заполнилась всяким бредом, и я пошел воевать с пикси, и вот теперь я далеко от дома и вряд ли когда-нибудь туда вернусь.

– Вернешься, если возьмешься за ум и выучишь все, чему мы сможем тебя научить, – сказал Чарльз.

– Вы не сможете меня ничему научить. Я родился дураком и дураком и остался, иначе б я не сидел здесь в этой мышеловке.

– А интересно, что ты знаешь? – спросила Юнити.

– Ничегошеньки – только пару вещей про болото, в котором я живу. Да толку-то!

– Ну, по крайней мере, – сказала грелка, – ты наверняка знаешь что-нибудь про вето, потому что именно против него ты воевал.

– Да, – согласился Чарльз. – Он наверняка это знает.

– Будь я проклят, если я знаю, что это, – сказал Джеки-Жаб. – Просто если уж идешь воевать, то воевать нужно за что-то, так что я воевал за отмену вето. Но что это за штука такая, я понятия не имею.

– Но тогда как ты узнал о его существовании? – спросил Чарльз.

– Из газеты. Какой-то рыбак оставил ее возле реки. Мой друг Огненный Селезень немного грамотный, и он вычитал там: «Долой право вето». И я подумал, что это сойдет для лозунга.

– Ну, – сказал Чарльз, – раз ты ничего не знаешь, нам придется начать с самого начала. Я научу тебя арифметике, истории и царям Израиля. А моя сестренка Юнити научит тебя всему, что она знает о шитье, вышивании и поэзии.

– А я, – сказала грелка, – буду давать тебе уроки географии, которую я знаю лучше, чем ты можешь предположить.

– А интересно, успеешь ли ты все выучить за две недели, – сказала Юнити.

Скакун печально покачал головой.

– Вы меня лишь с толку собьете.

– Именно, именно, – сказала грелка. – Существует опасность того, что если ты будешь пытаться запихнуть в свою голову слишком много всего сразу, то ты просто лопнешь, как это случилось со мной.

– Тогда нужно подумать, что исключить, – сказал Чарльз.

– Шитье, – предложил Болотный Скакун.

– Еще предложения? – спросил Чарльз.

– Царей Израиля, – сказал Скакун. – Я рискну взяться за остальное, хотя никому неизвестно, как мои думательные органы это выдержат.

Уроки начались на следующий день. Дети нашли большую коробку из-под печенья, чтобы Скакун жил в ней в период обучения. Каждые два дня они давали ему свежего болотного мха и каждый вечер – половинку старой баночки из-под мармелада влажной грязи. Однако его смущали две вещи. Его смущало, что он не может зажечь свой фонарь, и то, что он не может послать весточку своей жене. Чарльз с Юнити попытались приободрить его, сказав, что если он будет усердно трудиться, то очень скоро сможет написать ей письмо. Но это ничуть его не утешило, потому что, как он объяснил, даже если он пошлет ей письмо, она все равно не сможет его прочитать.

На этом глава заканчивается, но остается еще одна мелочь, о которой нужно упомянуть перед тем, как двинуться дальше.

В один из учебных дней грелка попросила Чарльза с Юнити об одолжении.

– У всего есть имя, – сказала она. – Думаю, мне тоже следует иметь имя. Тогда я буду чувствовать себя более значительной.

Дети полностью согласились с ней и спросили, каким именем она хотела бы называться.

– Это должно быть что-то, напоминающее мне о родине, – ответила она. – Под своей родиной я подразумеваю конечно же Германию, где меня сделали. Как насчет имени Потсдам?

– Мне не нравится, как оно звучит, – сказал Чарльз. – Тогда можно меня будут звать Уильям?

– Так уже зовут моего папу.

– А как насчет Бисмарка?

Чарльз одобрил выбор. И хотя звучало это довольно торжественно для старой порванной грелки, никого это не смущало, и за всю свою жизнь грелка, насколько нам известно, ни разу не посрамила это достойное имя.

Глава 10
Экзамен

Мы не будем надоедать вам рассказом об обучении Скакуна. Вы наверняка и сами прекрасно знаете, что происходит в школе и каким тяжелым и нудным может быть учебный процесс. Кроме того, нельзя сказать, что Болотный Скакун учился в школе, потому что одноклассников у него не было. Чтобы сделать школу, требуется больше одного Джеки-Жаба, точно так же, как, чтобы сделать весну, требуется более одной ласточки. Более правильным будет сказать, что Скакун брал уроки у гувернера. И правда, у него было целых три гувернера, и они гоняли его и в хвост и в гриву. Так что ночь за ночью бедняга отправлялся спать в свой мокрый мох с мучительной мигренью и прикладывал ко лбу компресс из свежей грязи, чтобы охладить голову. Если бы вы были там, вы бы услышали, как он мечется во сне, повторяя: «Лондон – столица Франции»; «Дважды пять равно четыре, дважды шесть равно девять, дважды семь равно пятьдесят три»; «Шалтай-Болтай сидел на столе, Шалтай-Болтай учился во сне, и вся королевская конница, и вся королевская рать не может Шалтая, не может Болтая, Шалтая-Болтая, Болтая-Шалтая, Шалтая-Болтая собрать!» и так далее – что говорило о том, что он занимался упорно, но без особой системы.

Экзамен близился, и учителя работали, не жалея сил. Чтобы поддержать Болотного Скакуна, они подкладывали ему все новые порции жидкой грязи. Бисмарк учила его по ночам, Чарльз давал уроки днем, а по утрам Юнити заставляла его учить стихи и вышивать.

Наконец наступил великий и ужасный день экзамена. Грелка призналась, что слишком нервничает, чтобы присутствовать на нем, и Юнити подумала, что ей тоже стоит остаться дома и держать грелку за руку, вознося к небесам молитвы за их ученика. Так что Чарльз отнес Болотного Скакуна в Рощу пикси в старой жестянке из-под табака и передал его ждавшему их у входа Уполномоченному пикси. Этот пикси, к несчастью, был слишком охвачен волнением того дня, чтобы мыслить ясно. Он стремительно утащил Скакуна в Экзаменационный зал, совершенно забыв о том, что мальчик человеческого размера не сможет за ним последовать. Чарльз закричал им вслед в надежде, что кто-нибудь его услышит и пришлет пикси назад, чтобы тот уменьшил его до волшебных размеров. Но никто не пришел, и бедному Чарльзу пришлось остаться снаружи и не слишком терпеливо ждать результатов экзамена.

Вскоре он заметил какую-то странную суету вокруг. Было очевидно, что происходит что-то незаурядное. Птицы и звери собирались в группки, и, что было самое необычное, животные, которые обычно ссорились при встрече, или дрались, или даже съедали друг друга, теперь встречались дружелюбно и взволнованно, и ясно было, что все они озабочены одним и тем же вопросом.

Тем временем Джеки-Жаб, вошедший в Экзаменационный зал, увидел торжественное зрелище. На одной стороне сидели феи, две или три тысячи, а на другой стороне – все Джеки-Жабы из родного болота Болотного Скакуна. В дальнем конце зала располагался помост с золотыми стульями и скамеечками для ног, где сидели Король с Королевой. На стене висела доска, предназначенная для записи оценок Скакуна. И конечно же в зале присутствовал Королевский экзаменатор. Вы вряд ли удивитесь, узнав, что Королевским экзаменатором был Де Квинси собственной персоной. Его еще не сделали П.М., но он надеялся, что после проведения экзамена он незамедлительно будет удостоен этой чести. На нем были шапочка и мантия, и он выглядел еще более ученым, чем обычно.

Несколько ошарашенный, Болотный Скакун поклонился всем присутствующим и скромно шаркнул ножкой. Миссис Болотный Скакун, сидевшая в переднем ряду Джеки-Жаб, громко вскрикнула при виде своего мужа, потому что он выглядел необычайно исхудавшим, диким и печальным. Она спросила, нельзя ли ей поцеловать мужа, чтобы воодушевить его, но этого ей не разрешили.

После того как ученику был предоставлен стул, Де Квинси поднялся и взял огромную кипу бумаг со стоящего поблизости столика.

– Я сообщаю Вашим Величествам, – начал он, – что мы собрались здесь для выяснения уровня образования недавнего бунтовщика Джеки-Жаба, известного как Болотный Скакун. Я слышал от человеческого мальчика Чарльза, что характер Скакуна удивительно улучшился и что в этом смысле он заслуживает самых высоких похвал. Но судьба его зависит не от этого. Судьба его зависит от того, что он выучил. Если он успешно сдаст ожидающий его экзамен, ему будет разрешено вернуться домой к своей жене, родственникам и знакомым, но если он потерпит неудачу, он будет сослан – и сможет снова показаться среди обитателей родного болота только на свой страх и риск.

Собравшиеся приветствовали Де Квинси аплодисментами за то, что он так ясно изложил суть дела.

Поэт продолжал:

– Наш экзамен включает арифметику, историю, географию, вышивание, поэзию и общие знания. Я предлагаю, если Ваши Величества согласны, начать с вопросов, касающихся общих знаний.

К несчастью, самым слабым местом Джеки-Жаба были именно общие знания. Ни Чарльз, ни Юнити не знали достойных упоминания фактов из этой области и ничему не могли его научить. Но грелка успела рассказать ему кое-что, и Болотный Скакун решил, что будет до последнего бороться за свою свободу.

– Итак, мой первый вопрос, – начал Де Квинси, просматривая свои записи. – Что такое вольный каменщик?

Болотный Скакун нахмурился и посмотрел на потолок, затем на окна, затем на пальцы своих ног.

– Не могу сказать вам, потому что не знаю, – ответил он.

– Ты не знаешь! Очень хорошо – или точнее, очень плохо. Ваши Величества, прошу вас обратить внимание на то, что подсудимый не знает, что такое вольный каменщик.

– Вольный каменщик, – объяснил Король своим подданным, – это каменщик, который не принадлежит к гильдии каменщиков. Продолжайте.

Перед тем как задать следующий вопрос, Де Квинси взял кусок мела и написал большой нуль на доске.

– Что такое категорический императив?

– Не видал его никогда, так что не могу сказать, – ответил ученик.

Де Квинси пожал плечами и написал на доске еще один нуль.

Джеки-Жабы начали беспокоиться, и послышались перешептывания.

– Как видите, Ваши Величества, обвиняемый не знаком с категорическим императивом, – сказал Экзаменатор.

И Король со своим обычным добродушием объяснил всем:

– Категорический императив живет в лесах наряду с другими представителями семейства грибов. Встретить его можно в октябре и ноябре, – сказал он.

Раздались одобрительные возгласы, и Де Квинси задал следующий вопрос.

– Что важнее – луна или солнце?

– Луна, – незамедлительно ответил Скакун.

– Неверно.

– Для меня луна важней всего, – сказал Скакун.

– Ты – никто, – сказал Де Квинси.

– Я бы показал тебе, кто я или никто, если бы ты попал на мое болото!

Король прервал их спор.

– Поставь пленнику один балл, – сказал он. – Он был абсолютно прав, сказав, что это луна, потому что с его точки зрения она важнее всего. Я хочу попросить всех присутствующих вспомнить, что говорил наш дорогой Ягабог по поводу точек зрения на званом вечере в его честь.

И Де Квинси пришлось поставить один балл, хотя сделал он это очень неохотно.

– Теперь мы переходим к арифметике, – объявил экзаменатор. – Мне хотелось бы узнать мнение пленника по поводу того, сколько будет пять умножить на шесть.

– Двадцать девять.

– Неверно. – И Де Квинси вывел еще один большой нуль.

Но Король заставил его стереть отметку.

– Он был так близок к верному ответу, что ему можно поставить высшую отметку, снизив ее всего на один балл за допущенную неточность.

Джеки-Жабы радостно зааплодировали, и Де Квинси написал на доске цифру четыре.

– Если ты умножишь три на четыре, разделишь результат на два, вычтешь один, прибавишь семь и затем умножишь получившееся число на двенадцать, что ты получишь в результате?

Разумеется, у Скакуна не было никаких идей на этот счет, точно так же, как и у всех остальных присутствовавших в зале. Но он почувствовал, что должен рискнуть. Он знал, что двенадцать умножить на двенадцать (это было самое большое число, до которого он добрался) будет сто сорок четыре, и, решив, что такой ответ ничуть не хуже любого другого, он огласил его.

– Правильно! – ответил Де Квинси и написал на доске пять баллов. Но когда оглушительные аплодисменты утихли, заговорил Король:

– Это был просто блистательный ответ. Я бы и сам не смог ответить вернее, – сказал он. – Так что поставь сразу сто баллов.

Естественно, Де Квинси пришлось повиноваться, но поскольку высшей отметкой было пять баллов, это довольно сильно сбило его с толку.

– Довольно арифметики, – сказал он коротко. – Теперь перейдем к истории. Мой первый вопрос таков: где высадился Юлий Цезарь, когда приплыл завоевывать Британию?

– В Плимуте, – ответил Скакун, поскольку Плимут находился в Девоншире и это был единственный морской порт, о котором он знал.

– Неверно. – Де Квинси нацарапал на доске большой нуль.

– Подожди! – сказал Король. – Как настоящий Девонширский патриот, я хочу спросить тебя, вполне ли ты уверен, что он неправ?

– Вполне, Ваше Королевское Высочество. Историки считают, что Цезарь высадился в Диле.

– Ну, а я считаю, что он высадился в Плимуте, – сказал Король. – Юлий Цезарь был умным человеком, и он никогда бы не совершил подобную ошибку. Высший балл Скакуну.

Радостные возгласы были наградой Королю за эту ловкую поправку к истории. Де Квинси записал на доске еще пять баллов. Но явно остался этим недоволен.

– Мой второй вопрос касается битвы при Гастингсе. Что обвиняемый может сказать о роли королевской конницы англосаксов в этом событии?

– И вся королевская конница, и вся королевская рать не может Шалтая, не может Болтая, Шалтая-Болтая, Болтая-Шалтая, Шалтая-Болтая собрать, – немедленно выпалил Болотный Скакун.

– Это совершенно неверно, – объявил Де Квинси. – Ты смешиваешь поэзию с историей.

– Ну так и что же, – сказал Король, – даже если это так, то он не первый, кто делает это.

– Конечно, если Ваше Величество удовлетворены ответом…

– Полностью, – сказал Король. – Давайте перейдем к чему-нибудь другому Меня никогда особенно не интересовала история, за исключением конечно же истории моего собственного королевства.

– Теперь мы приступим к вышиванию, – сказал Королевский Экзаменатор. – Поскольку я не претендую на какие-либо знания в этой области, то вынужден просить Ваше Величество созвать жюри из мастеров иглы и нитки.

– В этом нет необходимости, – отвечала Королева. – Судить буду я.

Все захлопали в ладоши, и Скакун достал свою работу. Под руководством Юнити он сделал маленькую вышивку на черничном листе. В каждом углу было вышито по шестиконечной звезде, а в середине располагались слова «Благослови дом наш».

Королева внимательно изучила работу.

– Шедевр, – сказала она. – Я оставлю его себе.

– Ее Величество оказывает честь Скакуну, оставляя эту вышивку для собственного пользования. Высочайшая оценка! – сказал Король.

Когда аплодисменты утихли, а Джеки-Жабы успокоили миссис Скакун, с которой случилась истерика от нервного перенапряжения, Де Квинси взялся за следующий лист.

– География, – сухо объявил он. Надо заметить, что его реплики становились все короче и короче, потому что он был в настоящем бешенстве. Но поскольку демонстрация бешенства перед лицом Короля чревата неприятными последствиями, он изо всех сил скрывал свои чувства.

– География – моя любимая наука, – объявил Король. – От того, как экзаменуемый будет отвечать на вопросы по этому предмету, будет зависеть очень многое.

Но Королева вдруг посмотрела на часы, заволновалась и объявила:

– Время пить чай.

– В таком случае экзамен откладывается на полчаса, – сказал Король. С этими словами они с Королевой поднялись и удалились в свои личные покои. В экзаменационном зале воцарился невообразимый галдеж. Некоторые из собравшихся были полны надежды на успех Болотного Скакуна, но другие, глядя на длинный ряд нулей, только качали головами. Когда королевская чета вернулась, кое-кто из толпы заметил, что Король принес с собой «Справочник по современной географии».