Текст книги "Ночной ураган"

Автор книги: Кэтрин Коултер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Глава 7

– Милорд? Барон Шерард?

Алек, обернувшись, улыбнулся красивой молодой женщине, стоявшей слева от него.

– Да, барон Шерард, – кивнул он, поднося к губам ее руку.

– Ах, как вы галантны, сэр! Мистер Дэниел Реймонд всем рассказал о вас, и, если хотите, конечно, можете называть меня авангардом.

– Я предпочел бы называть вас как-нибудь по-другому, если не возражаете. Кстати, как ваше имя, мэм?

– Лора. Лора Сэмон. Бедная вдова. Мой дорогой муж экспортировал на Карибские острова муку. Но что теперь говорить… Я слышала, вы собираетесь остаться и купить судоверфь Пакстонов. Превосходная идея. Сможете перевозить для меня зерно. Я владею мельницей на Потепско, всего в двух милях к юго-западу от города.

– Понятно. Зовите меня Алеком. Могу я пригласить вас на вальс?

Алек не ожидал отказа, по крайней мере от этого крайне соблазнительного образца противоположного пола, без всякого стеснения и откровенно флиртующего с ним, и оказался прав. Прелестная Лора рассмеялась и положила ему руку на плечо. Огромные глаза искрились. Она кокетливо провела розовым язычком по губам, и у Алека появилось отчетливое чувство, что она была бы не против вот так же увлажнить языком его губы.

– О да, мне бы очень хотелось.

Пара была поистине великолепная – английский барон, похожий на принца из волшебной сказки, и божественная Лора, словно принцесса в снежно-белом наряде и сверкающем водопаде бриллиантов. Когда танец кончился, Лора представила Алека многим местным джентльменам, а сама мудро отступила, заметив, что гости почти мгновенно подпадают под обаяние барона. Вскоре к ним присоединились и остальные джентльмены.

«О небо, – думала Лора, наблюдая, как он смеется, как внимательно прислушивается к тому, что говорят собеседники. – О небо, как он прекрасен!»

Ей ужасно нравилось, как он жестикулирует во время разговора. А это тело… ни один англичанин, вообще ни один мужчина, которого она знала, не выглядел так – ни единой некрасивой черты, ни унции жира, ни малейшей неловкости в обращении и походке! Правда, насчет жира… нельзя быть окончательно уверенной, пока точно не узнаешь.

Лора почти ощущала эту теплую упругую плоть под собственными ласкающими пальцами, его язык на своих губах.

Едва заметно вздрогнув, она решила, что предложит ему стать ее любовником. Его загорелое тело будет так великолепно контрастировать с ее, бледным и нежным, а золотистые волосы – прекрасно выделяться на фоне ее локонов, густых и черных. Обоих природа наградила синими глазами, но ее были темными-темными, как полночь, по признанию одного юнца, боготворившего Лору, а глаза барона – словно летнее небо, яркие, живые, блестящие. И к тому же, кажется, ему совершенно чуждо тщеславие, барон словно не сознает, как ослепителен. Хорошо бы это оказалось правдой! По опыту Лоры, однако, все красивые мужчины ожидали от женщин рабского поклонения, только потому что удостоили их своим вниманием.

И все они были эгоистичными любовниками. Будет ли и Алек эгоистичным любовником? Лора просто не могла дождаться, когда сможет обнаружить это. Благодарение милосердному Богу, престарелый и ужасно жадный муж отправился на небо прошлой весной, оставив ей все земные блага.

Оркестр снова начал играть вальс. Лора заметила, как джентльмены поспешили пригласить на танец дам, но Алек, к ее разочарованию, подошел к Джеймсу Пакстону, сидевшему с каким-то пожилым гостем. Лора оглядела танцующих, нетерпеливо постукивая носком туфельки в такт музыке. Господи Боже, да это она, мерзкая, отвратительная Джинни Пакстон, и не кто иной, как сам Оливер Гвенн пригласил ее на вальс!

Лору бросало в дрожь лишь при одном взгляде на нее. Девушка и в самом деле ужасно выглядела. Кто мог сшить ей это кошмарное платье? И почему Оливер Гвенн пригласил ее на танец? И пригласил ли? Оливер Гвенн в настоящий момент был любовником Лоры, и она, естественно, не могла допустить, чтобы другая женщина лакомилась плодами из ее сада, хотя Оливер и был весьма незрелым плодом…

Музыка наконец смолкла. Пары разошлись. Оливер проводил Джинни к отцу, и Лора ожидала, что он вежливо, но твердо отделается от этого ужасного создания. Оливер не сделал этого. Он ждал. Но чего?

Балтиморская Эсембли-рум напоминала привилегированный лондонский клуб «Олмекс», за исключением того, что здесь не было всемогущих патронесс, правивших обществом железной рукой, из холодного неуютного здания на Кинг-стрит. Здешний зал оказался тоже большим, квадратным, с высокими потолками, но очень душным, поскольку все окна были закрыты. Оркестр играл на возвышении, в дальнем углу. В соседней комнате стоял длинный стол с чашей для пунша и тарелками с пирожными и сластями. Пунш тоже напомнил Алеку об одном из собраний в «Олмексе», за исключением того, что пирожные были свежими и вкусными, совсем непохожими на черствый хлеб с маслом.

Алек неожиданно обнаружил, что не может отвести взгляда от Джинни. Зрелище было настолько возмутительным, что он стоял словно завороженный. Увидев платье в первый раз, Алек едва не поперхнулся пуншем. Девушка, благослови Господь ее милые глазки, совершенно не понимала, насколько смехотворно выглядит, поскольку, по-видимому, совершенно не обладала вкусом и чувством меры. Зато эти качества были присущи почти всем дамам и большинству джентльменов. И все леди, старые и молодые, были вне себя от счастья: наконец-то представилась возможность свести счеты с Джинни Пакстон.

Джентльмены, как заметил Алек, просто оглядывали ее с ног до головы и слегка пожимали плечами, словно говоря друг другу: «Чего же вы ожидали? Она совсем позабыла, что значит быть женщиной».

Джинни, казалось, была поглощена оживленной беседой с джентльменом, которого звали, насколько мог вспомнить Алек, Оливер Гвенн. Кроме того, Гвенн танцевал с ней вальс. Почти юноша… по-видимому, Джинни и он были друзьями с детства.

Ну что ж, тем лучше, ведь Алек еще не успел поздороваться с Джинни. Он подошел к молодым людям.

– Добрый вечер, Джинни.

– О Алек! Здравствуйте! Какой сюрприз!

– Несомненно, – с нескрываемой иронией согласился Алек. Она, кажется, принимает его за полного идиота!

Девушка отступила, позволяя мужчинам немного поговорить и искренне считая, что с ее стороны это крайне любезно.

– Джинни сказала, – начал Оливер, – что вы намереваетесь остаться в Балтиморе и вести дела с ней и мистером Пакстоном.

– Вполне вероятно, хотя еще далеко не все решено. Вы давно знаете друг друга?

– Едва ли не с пеленок, – улыбнулся Оливер.

Джинни нервно теребила белый бархатный бант. Здесь так душно, а платье ужасно тяжелое. Кроме того, она всей кожей ощущала непонятное напряжение, не выпускавшее ее из тисков. Почему дамы обращаются с ней как с прокаженной? В чем причина? Ей это не кажется, все так и есть. И ко всему прочему, еще и Алек появился! Выглядит как молодой бог, и все женщины просто исходят слюной от вожделения при одном взгляде на него. Когда наконец Алек повернулся, чтобы пригласить ее на танец, Джинни смотрела в другую сторону – ее внимание привлекла Лора Сэмон, повелительным жестом подзывавшая Оливера.

– Оливер, – шепнула девушка, – кажется, Лора хочет с тобой поговорить.

К полному смущению девушки, Оливер вспыхнул, став на мгновение удивительно непривлекательным. Промямлив что-то, он послушно направился к Лоре.

– Да что это с ним такое, спрашивается?

– Небо, как вы наивны, – рассмеялся Алек. – Пойдемте, Джинни, и покажем всем, какая мы великолепная пара!

– Согласна. Правда, я не танцевала года три и, боюсь, успела отдавить Оливеру ноги, и вас ждет подобная же участь.

– Постараюсь стоически вытерпеть, а если и стану ныть, то самую малость.

Он обнял ее за талию, держа на расстоянии от себя, как полагалось по правилам хорошего тона, но Джинни почувствовала неожиданное удовольствие от прикосновения этой сильной руки, коварное, предательски-глубокое, разлившееся по телу с быстротой лесного пожара. Взглянув в это невозможно красивое лицо, она нахмурилась.

– Что случилось?

– Ничего, – резко ответила девушка. – О Господи, извините, я не хотела.

– Уверен, вы сделали это ненарочно.

Джинни лукаво улыбнулась и покачала головой.

– Несомненно, дорогой сэр. А какого вы мнения о бале? Познакомились с нашими влиятельными гражданами? Выслушали все, что несет мистер Реймонд? Слюнявили пухленькие ручки их жен? Позволяли распускать слюни над собой? Назначили десятки свиданий?

– Не знаю, чего в вас больше, Джинни: дерзости или нахальства. Да, я познакомился со столькими людьми, что моя слабая мужская голова идет кругом.

И с этими словами он закружил ее в танце, а она почему-то засмеялась от радости и неожиданного прилива счастья.

– О, вы великолепны!

– Спасибо. Ну а теперь… не хотел бы я ранить ваши чувства, но…

– Я всегда не доверяла людям, начинающим разговор этими словами. Всегда на свет появляется «но».

– Джинни…

Набрав в грудь воздуха, Алек наконец решился:

– Где вы взяли это платье?

– Сшила у одной из лучших модисток в Балтиморе.

– Не может быть. Оглядитесь, есть ли в зале хоть одна дама, одетая в такой кричаще яркий синий атлас? И разве на ком-нибудь вы заметили такое огромное количество белых бантов и оборок?

Джинни почувствовала острую боль в сердце и тут же невероятное смущение:

– Действительно, на платье довольно много бантов. Я сама так думала, но мисс Эберкромби заверила, что это последняя мода, а я просто говорю глупости.

– Мэри Эберкромби?

– Да, существуют две мисс Эберкромби. А она – одна из лучших. Платье… оно в самом деле не очень хорошо выглядит?

Выражение в ее глазах едва не заставило его замолчать. Алек никогда не видел столь беззащитно-уязвимого взгляда, и ему почему-то совсем не понравилось то, как подействовал на него этот взгляд. Но так больше продолжаться не может.

– Простите, Джинни, но это вопиющая безвкусица. Она шьет вам и другие платья?

Ранимость мгновенно исчезла, сменившись бесстрастной, почти тупой маской.

– Да, еще несколько. У меня не такой большой гардероб, как вам известно, и все наряды уже старые и вышли из моды.

Как ей объяснить?

Алек решил пока ничего больше не говорить, не желая ранить девушку еще сильнее или, того хуже, вызвать ее гнев. Он снова закружил Джинни и с облегчением услышал, как та смеется.

– Люди были добры к вам?

Джинни склонила голову набок:

– Довольно вежливы, полагаю. Большинство из них – друзья и знакомые отца.

– А дамы?

– Холодно-церемонны, если понимаете, о чем я. Только не возьму в толк, что произошло. Конечно, мы с отцом уже больше года не бываем в обществе, но они, кажется, очень рады его видеть.

– Хотите, объясню, в чем дело?

Джинни неприязненно взглянула на Алека:

– Вы, чужак? И к тому же англичанин? И хотите объяснить мне…

– Да. Послушайте, Джинни. Я не стал бы вам лгать. Вы выполняете на верфи мужскую работу. Вы оскорбили дам, когда решили вырваться из их тесного, ограниченного круга. Вы нарушили неписаные законы и вызвали раздражение у мужчин тем, что угрожаете их положению и, кроме того, одеваетесь в мужской костюм и суете нос в их дела. А теперь вам вздумалось нарядиться, как… – Оглядев Джинни с ног до головы, Алек вздрогнул: – Как чучело, омерзительно-безвкусно и вообще непонятно в каком стиле. Они дождались возможности свести счеты, а вы просто облегчили им задачу.

– Это все истины, которые вы хотели мне высказать, барон? – спокойно осведомилась Джинни.

– Да, и мне очень жаль, что пришлось вас обидеть, Джинни… Ой! Вы специально это сделали?

Джинни снова с силой опустила каблук на носок туфли Алека, с трудом отказалась от удовольствия врезать ему кулаком в живот и вместо этого повернулась и, гордо подняв голову, удалилась посреди танца, оставив барона Шерарда в одиночестве смотреть ей вслед и чувствовать себя при этом полным идиотом. В этот момент Алек думал лишь о том, что, будь они наедине и так близко, как несколько секунд назад, обязательно сорвал бы с нее это отвратительное платье и хорошенько отшлепал бы по голой заднице. При этой мысли пальцы сами собой судорожно сжались. У нее, должно быть, очень белые ягодицы, упругие, гладкие и круглые.

Алек покачал головой собственным мыслям и медленно, беззаботной походкой, словно подобное поведение партнерши было для него самым обычным делом, пробрался сквозь танцующих, только чтобы немедленно очутиться в обществе Лоры Сэмон.

Она была самим очарованием и нежностью, и, решив, что хочет ее, Алек улыбнулся в знак согласия, когда красавица пригласила его поужинать с ней завтра вечером. Вскоре к ним присоединились другие гости.

Не Лора начала этот разговор, но когда настала ее очередь, именно она старалась больше всех.

– Взгляните только на Джинни Пакстон. Клянусь, в жизни не видела ничего более ужасного, – провозгласила косоглазая молодая леди, наделенная природой не только чрезмерно пышной фигурой и одутловатым лицом, но и мучнисто-белой кожей.

– Да как мог ее дорогой отец – мой папа так уважает мистера Пакстона – позволить ей появиться в подобном виде?

– Джентльмены ничего не понимают в модах, – заметила Лора, улыбаясь жене мистера Уолтерса, очень богатого торговца скобяными изделиями.

– Насколько я понял, – небрежно бросил Алек, – мисс Пакстон сшила это платье у лучшей модистки в городе.

– Невозможно!

– Немыслимо!

– У мисс Эберкромби. Она сама мне это сказала.

Лора, задумчиво нахмурясь, качала головой.

– Но Эбигайл Эберкромби шьет все мои платья. Она просто не способна сотворить нечто подобное.

– Что-то здесь не так. Эбигайл? Нет, Джинни упоминала о Мэри.

– Очевидно, это произведение самой мисс Пакстон, и теперь она рассказывает сказки всем, кто возьмет на себя труд выслушать.

– Я слышала, она отчаянно пытается найти мужа, – вставила Лора, – особенно потому, что дела на верфи совсем не так хороши. Возможно, наш английский гость спасет ее и отца.

Она зазывно улыбнулась Алеку, что не ускользнуло от внимания присутствующих женщин.

– Что ж, – фыркнула мисс Пирсон, – вряд ли она сможет привлечь мужчину, если будет появляться в обществе в подобном виде. Она просто невыносима со своим дурацким высокомерием! Делает вид, что лучше всех нас, притворяется, будто знать никого не желает!

– Ее платье было сшито мисс Эберкромби, – повторил Алек. – Мисс Мэри Эберкромби.

Все взгляды мгновенно обратились к нему.

– Мэри?! О Боже, какой кошмар!

– Мисс Пакетов настолько невежественна, что позволила Мэри подойти к ней, не говоря уже о том, чтобы заказать платье этой… – Мисс Пирсон задыхалась от смеха.

– Они обе жалки и ничтожны, – объявила Лора, – как мисс Пакетов, так и мисс Эберкромби. Но на вашем месте я не стала бы строго судить мисс Пакстон. Кто из вас хотел бы оказаться на ее месте и выглядеть так, как она? Подумать только, даже не иметь понятия, что обратилась не к той сестре, и в результате выглядеть как… как…

Лора взмахнула руками, не в силах подыскать нужное определение.

– Я видела, как она танцевала с Оливером, – вмешалась миссис Мейер, не пряча злорадного блеска в глазах, устремленных на Лору. – По-моему, он совершенно не замечал ее… недостатков.

– Простая вежливость. Они ведь знают друг друга целую вечность.

– Почти вечность, – добавила тощая как палка женщина с усиками над верхней губой. – Как же она может найти себе мужа? Господи, да ей не меньше двадцати пяти!

– Двадцать три, – поправил Алек.

– И она выглядит гораздо моложе, – поддержала его Лора и, заметив, что барон недовольно поджал губы, немедленно постаралась отойти от собравшихся. Да, этот джентльмен явно не из сплетников! – Не хотите пригласить меня на танец, барон?

Алек, кивнув, повел ее на середину зала. Позже барон принял приглашение Джеймса Пакстона заехать после бала к нему домой поужинать вместе.

Ступив через порог, Джинни сняла плащ и отдала Мозесу.

– О Господи, – заохал дворецкий, глядя на молодую хозяйку, – вы самая хорошенькая молодая леди из всех, кого я знаю.

Джинни заподозрила насмешку, но, видя в томных глазах искреннее восхищение, поняла, что негр не лжет. Ее единственный союзник, и того не было рядом, когда она так нуждалась в друзьях!

Не успев оказаться в гостиной, Алек без обиняков спросил Джинни:

– Вы сказали, это платье сшила мисс Мэри Эберкромби?

– Вы уже довольно наговорили, Алек!

– Нет, – неожиданно вмешался Джеймс, выпрямившись в кресле, – не довольно. Ответь ему, Джинни.

– Да!

– Моя дорогая мисс Пакстон, вы, очевидно, обратились не к той сестре. Если верить миссис Сэмон…

Джинни презрительно фыркнула, но Алек, не обращая внимания, продолжал:

– Миссис Сэмон утверждает, что лучшая в городе портниха – мисс Эбигайл Эберкромби. Вы, дорогая, дернули не за ту снасть, и ваши паруса беспомощно повисли.

Джинни села. Только теперь она вспомнила. Ну конечно, мисс Эбигайл.

– О нет, – простонала она.

– Вышвырни эту мерзость в камин, – посоветовал Джинни любящий отец.

– Прямо сейчас?

– Не будьте слишком дерзкой, Джинни, – посоветовал Алек. – Послушайте, конечно, жаль, что у вас нет э-э-э… вкуса, зато вы обладаете миллионом других достоинств.

– А именно, барон?

– У вас прекрасные волосы.

– Согласен, – кивнул Джеймс. – И Джинни даже сама укладывает их. Она очень талантлива.

– Хорошо, Джинни, – кивнул Алек, – мы сделаем вот что. Я поеду с вами к мисс Эберкромби – на этот раз к той, что нужно. Мы отменим все ваши заказы и попросим мисс Эбигайл сшить вам новые платья.

– Я ни за что не причиню мисс Мэри такую боль! Подумать только, какое унижение ей придется вынести!

– Прекрасно. Значит, найдем другую модистку.

– Я бы в церковь с вами и то не пошла, а уж милостивый Господь видит, как вы в этом нуждаетесь!

– Прекрати вести себя как капризная барышня! – велел Джеймс, но тут же закрыл рот, пережидая, пока Мозес, немедленно навостривший уши, не покинет снова гостиную.

– Это не я бесстыдно флиртовала с Лорой Сэмон!

– Флиртовала? Вы называете два танца флиртом? Милая девушка, да вы не сможете отличить флирт от драки пьяных матросов.

– Так вот, вы флиртовали с ней, а она – с вами. Готова поклясться, вы уже назначили друг другу свидание.

– А вот это не ваше дело, – объявил Алек не моргнув и глазом.

Джинни снова фыркнула. Она чувствует, чувствует, что он собирается увидеться с Лорой, и почему-то сознание этого приводит ее в небывалое бешенство.

Неожиданно пальцы ее сомкнулись на одном из многочисленных бантов, с силой рванули. Белая бархатная тряпочка полетела в уже почти погасший в камине огонь.

– Браво! Осталась всего-навсего еще какая-нибудь пара сотен!

– О, помолчите, барон.

Алек задумчиво погладил пальцами подбородок:

– А знаете, возможно, платье не выглядело бы так уж плохо, если снять все эти финтифлюшки.

Нагнувшись, он схватился за другой бант, оторвал его. За вторым последовал третий, четвертый…

– Нет, – вздохнул наконец барон, – не выйдет. Этот оттенок синего… ничего с ним не поделаешь, придает вам поистине тошнотворный вид.

Разъяренная Джинни взметнулась со стула:

– Не думаю, что мне захочется заключить с вами сделку, барон. Почему бы вам просто не купить «Пегас»? Я могу построить для вас еще несколько судов.

– И я останусь вашим единственным заказчиком, можете быть в этом уверены! Да ведь ни один уважающий себя торговец в Балтиморе не захочет иметь с вами ничего общего!

– Это наглая ложь! Просто сейчас в делах застой, и, кроме того, мы отказываемся строить невольничьи суда!

Джеймс откинулся на спинку кресла, невероятно наслаждаясь сценой.

– Да, дорогая Юджиния, это, конечно, тоже имеет значение, но главная причина в том, что вы женщина, решившая заняться мужским делом. Если я куплю верфь Пакстонов, вам придется удалиться со сцены, по доброй воле или нет, но удалиться. Я не позволю вам разгуливать повсюду в мужских панталонах и отдавать приказы рабочим!

– Отец! Вели ему убираться, и немедленно!

И чтобы подкрепить угрозу, Джинни злобно оторвала еще два банта, упавших у самого подола, украшенного широкой оборкой. Алек поднял их, с отвращением оглядел и бросил в камин.

– Джинни, к сожалению, Алек прав. Когда он говорит, что ты должна уйти со сцены, наверняка имеет в виду не совсем это.

– Неужели? – протянул Алек. – Что же именно я имею в виду?

– Вы имеете в виду, – мягко пояснил Джеймс, – что Джинни должна учиться быть более сдержанной, осторожной и благоразумной и предоставить все деловые операции, в том числе и продажу, джентльменам.

«Прекрасно, – подумал Алек, – это выход!» Однако на лице Джинни не отражалось ни капли признательности. Голосом ледяным, как знаменитый лондонский январь пять лет назад, она объявила:

– Мы прекрасно справлялись до того, как вы решили осчастливить нас своим присутствием. Вы надоедливы, наглы, тщеславны и крайне самоуверенны, и единственным, чем можете похвастаться, – красотой.

– Чем-чем?

– Своей неотразимой внешностью, барон. Любая женщина, встретившаяся на вашем пути, должна немедленно броситься вам на шею.

– Прекратите вести себя как идиотка!

Наклонившись, Алек оторвал очередной бант.

– Если припоминаете, мистер Юджин, до моего приезда вы медленно шли на дно, вы и ваша проклятая верфь. Единственная причина, по которой кредиторы не осаждают вас, – я! Все знают, что именно я вытаскиваю вас из пропасти! Должно быть, вам напрочь изменила память еще и потому, что именно вы написали мне письмо, а не наоборот.

– Я была не права и признаю это.

– Просто безрассудны и мыслите как проклятая женщина. Ни один мужчина, имеющий в голове хотя бы унцию мозгов, не позволит провести себя дерзкой девчонке вроде вас. Она все рассказала вам, сэр? Думала, что перед ней появится щеголь, хлыщ, денди, готовый позволить ей сохранить бразды правления.

– Да, она упоминала об этом, но я предупредил, что она не права. Но Джинни слишком упряма, Алек.

– Возможно, это и правда, – ответила Джинни отцу уже более спокойно. – Зато умею строить суда и готова побиться об заклад, что никто не обгонит меня в парусных гонках.

– Гонках, Джинни? Вы собираетесь соревноваться со мной? – пробормотал Алек, и вид при этом у него был настолько ошеломленный, что Джинни невольно рассмеялась:

– Для того чтобы вести корабль, нужна не сила, Алек, всего лишь мозги и опыт, а во всем, что касается мозгов, вы вряд ли со мной сравнитесь!

– Упрямая, сэр? Думаю, скорее упертая, и притом не в дверь, которая все-таки ведет к выходу, а в глухую стену, и, кроме того, чрезмерно самонадеянна, невыносимо дерзка и нахальна, в общем, настоящая мегера. Вы посмели предложить мне участие в гонках? – Алек, откинув голову, громко расхохотался.

Джинни, сорвав непонятно какой по счету бант, бросила его в лицо гостю. Тот поймал его, долго рассматривал и наконец, пожав плечами, поднял на нее искрящиеся коварством глаза.

– Твое платье, Джинни, выглядит все лучше, с каждой минутой, – заметил Джеймс, разглядывая маленькую горку бантов, лежащую на полу между дочерью и Алеком. Те, что попали в камин, ужасно дымили, распространяя невыносимый запах, поскольку толстый бархат отказывался гореть.

– Если считать преимуществом тошнотворно мерзкий цвет, – вставил Алек и снова расхохотался.

– Когда вы встречаетесь с Лорой Сэмон?

– Завтра вечером, – не задумываясь сказал Алек, тут же поняв, что ответил на вопрос, совершенно не касающийся Джинни, сжал кулаки. Руки чесались удушить эту негодяйку за то, что сделала из него дурака. Слишком уж быстро действует – ей ничего не стоит застать человека врасплох! – Да, – добавил Алек, издевательски улыбаясь, – прекрасная леди пригласила меня поужинать с ней.

– Готова поклясться, кроме этого, у вас нет никаких намерений!

– Джинни!

– Прости, отец, я устала. Желаю вам обоим доброй ночи.

Джинни поспешно пошла к двери.

– И доброго пути всем англичанам, – добавила она себе под нос, но все же недостаточно тихо, чтобы не увидеть ответную снисходительную усмешку Алека, заставившую ее стиснуть зубы.

– Джинни!

Девушка нехотя повернулась к отцу.

– Завтра Алек проводит тебя к другой модистке. Дорогое дитя, не нужно так упрямиться. Он сам предложил, и ты должна признать, у нашего гостя прекрасный вкус и чувство меры. Нет-нет, не стоит с такой яростью на нас набрасываться.

– Завтра утром, в десять? – предложил Алек.

– У меня в отличие от вас, барон, слишком много дел, – бросила Джинни.

– Не настолько много. Просто хотите поскорее отправиться на верфь, только потому, что это дает вам возможность выставлять себя напоказ в мужском наряде. А сейчас можете идти в свою комнату. Завтра, Джинни, и не заставляйте меня ждать.

На следующее утро Джинни чуть свет исчезла из дома и к десяти, торжествующе улыбаясь, уже сидела за украшенным изысканной резьбой письменным столом в капитанской каюте «Пегаса». Миммс доканчивал полировать широкую койку из испанского красного дерева. Красивая крышка ночной вазы, уже готовая, была прислонена к стене.

Почти десять. Алек, без сомнения, сейчас стучится в дверь, довольный собой, считая, что получил над Джинни власть и теперь может командовать. О, как бы она хотела видеть его лицо!

Джинни вздохнула. Ладно, все это не важно. У нее просто слишком хорошее воображение.

Она закрыла глаза и представила Мозеса, открывающего дверь барону.

– Доброе утро.

Действительно голос Алека.

– Доброе утро, сэр.

– Прекрасная работа, Миммс. У вас золотые руки.

– Спасибо, сэр. Дерево мягкое, как ребячья попка, и уж больно красивое.

Что-то неладно. Джинни приоткрыла глаза, только чтобы увидеть Алека, великолепного, как всегда, и неотразимо красивого, стоявшего в каюте и пристально рассматривавшего работу Миммса.

– Вы здесь… – пролепетала она. – Но вы не должны здесь быть. Вы должны быть…

– Я знаю, где должен находиться, – небрежно перебил Алек, оборачиваясь к ней. – Однако я все-таки не столь уж безнадежный идиот, каким вы, кажется, меня считаете. Готовы, мисс Пакстон?

Сегодня Джинни была одета как обычно, только голова не покрыта.

– Ни за что! Я не собираюсь идти к модистке в таком виде.

– Почему нет? Вы ведь разгуливали до этого по всему Балтимору в мужском костюме!

Миммс мгновенно навострил уши, и Джинни поспешно поднялась из-за стола.

Барон прав. Почему она должна переживать из-за этого?

Экипаж, нанятый Алеком, уже ждал под большой вывеской и казался совсем крохотным рядом с нависающими мачтами клипера. Рабочие останавливались, с любопытством разглядывая Джинни и барона, но девушка, вызывающе подняв подбородок, уселась в карету, отказавшись от помощи Алека, и молча, рассерженно, пытаясь взять себя в руки, подождала, пока Алек не дал кучеру адрес мадам Соланж, на углу Претт-стрит и Смит-стрит.

– Я навел справки, – ответил Алек, прежде чем она успела спросить.

– Зачем?

– Бог видит, не желаю я, чтобы на моей совести была покупка еще нескольких подобных шутовских нарядов. Мадам Соланж известна не только тонким вкусом в выборе фасонов и тканей, но и искусством шитья. У меня прекрасное чувство стиля, как сказал ваш отец. Все, что требуется от вас, – добрая воля и согласие. И деньги, конечно.

– Я никогда раньше не была с мужчиной у…

– Двадцать три года и все еще девственница?! Небо лишило вас даже простого любопытства!

– …у модистки, – холодно докончила Джинни.

– Все когда-то надо испробовать, в том числе и… пребывание с мужчиной.

– Надеюсь, ваш язык когда-нибудь поразит гнойная язва, барон.

– Не нужно желать подобных вещей, Джинни. Я могу делать с вами восхитительные вещи… и именно своим языком.

– Предполагаю, именно таково понятие англичан о флирте?

Алек сделал вид, что задумался:

– Нет, это слишком непристойно для старомодного, скучного флирта в английском стиле.

– И вы будете вести себя столь же непристойно с Лорой Сэмон?

– Кстати, что за странное имя![3]3
  Salmon – лосось, семга (англ.).


[Закрыть] Насколько мне известно, ее муж был очень стар и богат?

– Вы мне не ответили.

– Собираюсь стать сутягой, а пока тренируюсь. Как, по-вашему, получается?

Джинни смертельно захотелось лягнуть его.

– Лора, вероятно, стащит с меня одежду, прежде чем я успею хоть слово вымолвить.

– А вы и вправду слишком много о себе возомнили, не так ли?

– Почему бы вам не прийти и не полюбоваться?

– О Господи, вы, кажется, просите прикончить вас, верно? Чем предпочитаете? Пистолетом? Шпагой?

– А, вот мы и приехали. Пойдемте, мистер Юджин, сменим ваши панталоны на очаровательную сорочку и нижние юбки. Хотите, чтобы я и их выбрал для вас?

Если бы взгляд имел силу убивать, Алек бы уже лежал мертвым у ее ног. Опустив глаза, Джинни вспомнила, что сегодня на ней сапоги. Алек проследил за ее взглядом, покачал головой и хмыкнул.

– Очень прозрачная сорочка, с массой кружев. Прекрасно подойдет к этим сапогам. Весьма интересное зрелище, не находите?

– Я сниму чертовы сапоги.

– А сорочку?

– Идите к дьяволу, барон.