Текст книги "Тень Камбера"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

Деревянный пол по обеим сторонам центрального прохода покрывали плетеные соломенные циновки. Правда, это не было необычным для небольшой деревенской церкви. Жители деревни разошлись по этим циновкам, по обе стороны процессии, а некоторые даже забежали вперед, наблюдая за происходящим. Брат Майкл взял при входе посох с крестом наверху, красиво вырезанный из дерева, и держал его подобно пастушьему или епископскому посоху, когда вел их вперед. Бенед и Джилиан шли по бокам Келсона и Дугала, за ними следовали все остальные члены Квориала. Все были одеты в серые плащи, подобно тому, что был на Келсоне. Келсон почувствовал, как Дугал осторожно распутывает цепи медальонов и надевает их себе на шею. Связь короля с Дугалом тут же окрепла, и это радовало и дарило хоть какую-то надежду.

Майкл привел их к самой алтарной ограде и в ожидании остановился перед ней. За спиной раздался хлопок в ладоши, и это был сигнал для всех преклонить колена. Келсон с Дугалом также уважительно последовали примеру остальных, правда, они встали только на одно колено. Затем Майкл прошел вперед и поцеловал алтарный камень. После этого он перенес посох с крестом в левую руку и повернулся к ним. Правой рукой он сотворил в воздухе крестное знамение:

– In nomine Patris, et Fill, et Spiritus Sanctus.

– Аминь, – ответили жители деревни.

– Dominus vobiscum, – Et spiritu tuo.

– Sursum corda.

– Habemus ad dominum.

– Laudamus Dominum Deum nostrum.

– Dignum etjustum est.

Возрадуйтесь в сердце вашем. Мы вознесли сердца наши к Господу. Восславим же Господа Бога нашего. Это достойно и праведно. Затем брат Майкл снова повернулся и преклонил колена, глядя на алтарь, Келсон опустился на колени на нижней ступени. Все вокруг него все сделали то же самое – на циновках. Шорох движения пронесся по всей церкви. Затем один голос где-то далеко за спиной начал петь, постепенно подключились и другие, и вскоре слова уже повторялись всеми присутствующими.

– Super flumina Babylonis illic sedimus etflevimus, cum recordaremur Sion… На реках Вавилонских, там сидели мы и плакали, вспоминая Сион…

Это была песнь захваченных в плен израильтян, но, как понял Келсон, она также являлась напоминанием об изгнании, которое приняли на себя эти люди, и о его причинах. И он был одной из причин – вернее его предки, допустившие преследования Дерини на протяжении почти двух столетий. Песнопения вызвали чувства, которые он никогда не испытывал раньше – он разделял братство с этими людьми и всеми другими, подобными им, страдавшими на протяжении веков, но продолжавшими свято нести свое наследие, чтобы позволить ему уцелеть.

Голос певчего замолк, а остальные продолжили точно так же, но в другой тональности, и этот хор породил неожиданный холодок, пробежавший по позвоночнику Келсона, и что-то сжалось у него в груди. Теперь звучали новые слова, о другом изгнании, другого народа, совсем недавнем. Келсон не мог и не желал скрыть свою реакцию, и этот плач захватил его целиком, заставляя от души оплакивать всех погибших Дерини, все потерянные годы и растраченные жизни. Слезы открыто лились у него по щекам, к тому времени как песнопение вновь сменилось, на более радостной и полной надежды ноте.

– Duce et regere servum tui, Domine… Adsum Domine. Adsum Domine. Adsum Domine… Веди и охраняй Твоего слугу, Господи, от всякого искушения, и да будет честь его незапятнана, а дар неутрачен… Здесь я. Господи. Здесь я. Господи…

Келсон не делал попыток вытереть слезы. Так он признавал все те гонения и обиды, что пришлось претерпеть Дерини от руки его предков Халдейнов, И он снова поклялся, как клялся последние четыре года, что посвятит свою жизнь восстановлению справедливости для всех людей и Дерини.

Глубокая тишина окружала его, когда песнопение закончилось. В тишине Келсон чувствовал, как Дугал тоже пытается справиться со своими эмоциями, хотя тот и не плакал в открытую. Все собравшиеся стояли на коленях еще несколько минут, и Келсон слышал, как другие приходили в себя в умиротворении, снизошедшем на всех присутствующих в церкви.

Еще через несколько минут брат Майкл встал и повернулся к Келсону, сложив обе руки на кресте-посохе. Стоявшие на коленях вокруг Келсона также поднялись, как и те, кто был сзади, но Бенед и Джилиан положили руки на плечи Келсона, когда он попытался встать, жестом показывая: ему следует оставаться на коленях. За спиной Келсона Дугала отвели на циновку, лежащую в первом ряду, сразу же слева от прохода. Ридиан подошла ближе и встала сразу же за Келсоном. Когда Майкл подал знак, все собравшиеся сели, оставив короля одного, стоящим на коленях перед Майклом и алтарем. В это мгновение Келсон понял: все четверо, окружающие его – Дерини, не только Майкл и Ридиан. Их защиты окутали его, как кокон, лишив всех чувств, кроме обычных, телесных. Связь с Дугалом временно прервалась.

– То, что произойдет дальше, может показаться тебе странным, Келсон Халдейн, – сказал брат Майкл, обращаясь прямо к нему, и голосом его разнесся по всему храму, хотя говорил он довольно тихо. – Многое было утрачено за годы изгнания, но мы, как могли, пытались сохранить старые традиции. Мы верим: сам святой Камбер установил некоторые из ритуалов, которые будут воспроизведены сегодня ночью.

Но мы не даем тебе никаких особых указаний. Мы не говорим, что делать, лишь советуем полностью предаться ею воле; Твоими лучшими проводниками станут его вдохновение и твоя собственная интуиция.

Тебе будет проще, если ты по своей воле попытаешься отбросить все барьеры, которые могут помешать обрести предлагаемые тебе знания, когда ты лицом к лицу встретишься с Благословенным. Хочешь ли ты что-нибудь сказать перед тем, как тебе отведут к нему! Могу добавить: это будет испытание души, а не тела.

Келсон мог бы сказать сотню вещей, но ничего, что могло бы иметь хоть какое-то отношение к тому, что случится с ним, поскольку было очевидно: даже эти люди точно не знают, что должно произойти.

Отчасти он почувствовал облегчение, узнав, что испытание не будет касаться плоти, но с другой стороны, испытание души вызывало у него еще большую тревогу.

И тем не менее, он с самого начала догадывался, что все будет именно так – испытание в смысле инициации на более высокий уровень сознания, как случалось практически во время каждого контакта со святым Камбером, насколько знал Келсон. У него самого было очень мало таких контактов – но разве не это являлось его целью, когда он отправлялся на поиск святого-Дерини?

Келсон решительно покачал головой, затем, помимо воли, поклонился. Брат Майкл молча сделал два шага к нему и опустил руку ему на голову.

– Тогда пусть он соблаговолит поговорить с тобой, Келсон Халдейн, – тихо произнес брат Майкл. – А когда ты услышишь его, ты должен сказать об этом, и мы поймем, говоришь ли ты правду или лжешь – и мы знаем, как это выяснить. И пусть Господь осенит тебя своими крылами, когда ты будешь проходить это испытание веры. Да будет так. Аминь.

И пусть люди скажут аминь.

– Аминь, – тихо повторила паства.

Майкл убрал руку, и Келсон осмелился посмотреть на него.

– Ты готов? – спросил Майкл.

– Да, – ответил Келсон.

Без дальнейших слов Бенед и Джилиан помогли ему встать. Но отводили его к небольшой низкой двери Майкл и Ридиан. Эта дверь находилась в стене справа от алтаря. Их защиты все еще немного искажали и затуманивали его связь с Дугалом, но одно лишь осознание того, что Дугал пытается ее поддерживать, придавало Келсону уверенности. Когда они остановились перед дверью, король в последний раз посмотрел через плечо, и их с Дугалом привязанность друг к другу превзошла всю магию в последнем прощании.

Стена оказалась частью горы, а дверь была сделана из дерева и открывалась железным кольцом. В четырех углах ее украшали символы четырех элементов природы, по центру был вырезан крест, а в его центре переплетались буквы С и К, означающие «Святой Камбер». Буквы были глубоко вырезаны в хорошо промасленном дереве. Уважительно склонив голову, Ридиан дотронулась кончиками пальцев до губ, затем по разу повернула кольцо в каждую сторону, перед тем как отступить назад и посмотреть на Келсона. Майкл, стоявший сразу за ним, развязал плащ на шее Келсона и снял с его плеч.

– Ты, слуга Благословенного, ныне пришло время твоего испытания, – объявил Майкл, когда Ридиан отступила еще дальше, скрестила на груди руки и склонила голову. – Теперь ты должен уйти в землю, обнаженным, каким пришел в этот мир, и пройти круаид-дбюхаинн. Открой же дверь, Келсон Халдейн, и ступай к нему.

Келсон подчинился. Он положил руки на железное кольцо и открыл дверь, оставив плащ в руках Майкла, затем наклонил голову, чтобы пройти в узкий дверной проем.

Глава двадцать шестая

Во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей

Иов 33:15

За спиной Келсона плотно закрылась дверь.

В этом простом действии самом по себе была какая-то окончательность. Тускло освещенный проход оказался узким и низким, не выше, чем дверной проем, так что когда Келсон осторожно попытался выпрямиться, у него ничего не получилось, и он понял: придется идти, склонив голову и пригнув плечи. Он какое-то время постоял у двери, привыкая к тусклому освещению, его руки лежали на стенах по обеим сторонам. Помещение было наполнено запахом влаги и плесени, звуки отсутствовали и не проникали даже через дверь. Келсон слышал только, как удары сердца отдаются у него в висках. Затем он начал медленно и осторожно пробираться вперед. Тусклый свет, попадавший в коридор, шел откуда-то из-за поворота – слабые желтоватые отблески, скорее всего, факелов или, может, свечей.

Проход казался естественным, хотя кончики пальцев Келсона и дотрагивались до мест, где камень определенно отбивали вручную, выравнивая стены.

Пол казался гладким под босыми ногами и не таким холодный, как он ожидал от камня. Келсон чувствовал, как связь с Дугалом становилась все более и более слабой, чем дальше он уходил. К тому времени, как он достиг поворота, она, вообще, исчезла – но он ничего не мог поделать. Король прошел еще немного и за углом увидел довольно просторное помещение.., и это зрелище заставило Келсона в благоговении сделать глубокий вдох.

Именно оно было источником света, становившегося все ярче по мере того, как Келсон продвигался вглубь горы. По кругу комнаты в бронзовых подставках горели факелы, причем достаточно высоко над полом – так, что человек, стоявший на полу, не мог бы до них дотянуться. У самой дальней от входа стены возвышалась фигура, скорее всего, как решил Келсон, это и был святой Камбер. Фигуру окружал ряд свечей, вставленных в глиняные подсвечники.

Зрелище заинтриговало Келсона. Фигура была выбита из какого-то бледно-серого камня, слегка мерцающего в свете факелов. Тонкие руки поднимались вверх, поддерживая железный обруч, очень древний на вид, лицо оставалось сокрыто в тени капюшона рясы, застывшего навеки по желанию скульптора.

Черты лица, возможно, вообще, не были высечены, поскольку Келсон не мог их различить, хотя и полагал, что с того места, где он остановился, должен бы их видеть.

Королю стало холодно – и душе, и телу, но он прошел вперед, в комнату, и встал прямо, слегка Дрожа. Чтобы согреть комнату, в ней по углам горели жаровни. Похоже, они также являлись источниками странного едкого запаха, щекотавшего ему ноздри, В центре, недалеко от ног статуи, лежала груда шкур. Шкуры привлекли короля и потянули к себе – пока у него в голове даже не успела пронестись ни одна осознанная мысль. И тут он неожиданно обнаружил источник странного запаха – небольшое углубление, выдолбленное в полу, слева от статуи, довольно глубокое. Над поверхностью бурлил и клубился густой туман, а затем струйкой поднимался к вентиляционному отверстию в потолке.

Делая шаг назад, Келсон услышал, как сверху камень скрежещет о камень, закрывая дыру, и вытяжка тут же прекратилась. Король попятился. Туман стал распространяться по помещению, поскольку путь вверх оказался для него отрезан. Келсон почувствовал легкое головокружение. В это мгновение он коснулся спиной стены, что помогло ему удержать равновесие, но он все равно закачался, потом потряс головой, стараясь отделаться от запаха.

Он пытался не думать о том, что все это значит.

Слишком большой вдох – в первый момент, когда пары стали распространяться по комнате – затуманил все деринийские ощущения. Теперь, правда, когда он делал только неглубокие вдохи, с ним все было в порядке – или ему так казалось. Он попытался убедить себя, что головокружение наступило из-за слишком резкого движения, отсутствия еды и излишнего напряжения, чтобы поддержать связь с Дугалом – но на самом деле он знал, что это не так. Ему доводилось читать о пещерах, подобных этой, хотя он и подумать не мог, что они имеются в Гвиннеде. Естественные испарения, встречающиеся в таких пещерах, иногда вызывают видения и пророчества, но в слишком больших дозах они могут оказаться гибельны.

Впрочем, насчет последнего, по крайней мере, ему не следует беспокоиться. Если бы горцы хотели его убить, у них для этого уже имелось достаточно возможностей. Правда, и его теперешнее положение нельзя было считать совершенно безопасным, однако в душе Келсон не сомневался, что умереть ему никто не позволит.

Впрочем, испарения могут также использоваться, чтобы подтолкнуть внутреннее видение, осознал он, когда вдохнул еще немного тумана и снова почувствовал головокружение, более сильное, чем раньше.

Ему пришлось несколько раз встряхнуть головой, чтобы она прояснилась. Говорили, в древние времена такие пещеры часто служили местами инициации, где адепт должен был лечь перед образом божества и вдыхать наркотический газ, в надежде увидеть провидческий сон. Если древним удавалось таким образом узреть своих богов, то, возможно, тот же способ подойдет и для святого.., хотя как христиане, жители Сент-Кириелла, умудрились вернуться к столь давним обрядам оставалось загадкой.

Но это сейчас не имело значения. И дальнейшие рассуждения, и сопротивление были бессмысленны.

Келсон высказывал пожелание получить больше знаний о святом Камбере. Вот его испытание, чтобы выяснить, искренне ли он это говорил. Вообще-то, происходящее можно было считать погружением в подземный мир, символической смертью и возрождением со знанием о божественной силе – в данном случае, облаченное в мифологию святого Камбера. А поскольку испытания ему все равно не избежать, следовало воспользоваться предоставленной возможностью и выяснить как можно больше. Если это метод, приемлемый для Слуг Камбера – а, похоже, они очень его уважают и относятся с почтением – то в нем должно быть что-то стоящее.

Вдыхая воздух как можно более мелкими глотками, чтобы не потерять сознание под воздействием паров, пока он не успел приготовиться, Келсон, шатаясь, направился к куче шкур и опустился на них, скрестив ноги. Он чуть не упал по пути. Одной из шкур он закрыл от холода нижнюю часть тела; чтобы защитить себя, если потеряет сознание – а это наверняка скоро произойдет, если судить по тому, что голова кружится все сильнее с каждым мгновением, – он создал вокруг себя защитный круг, как его учили Морган с Дунканом. Круг не предохранит от испарений, но определенно остановит любое живое существо, пытающееся воспользоваться его беспомощностью. Он вспомнил рассказы о людях, иногда помогавших божественным силам, священниках и жрицах древних богов, которые порой принимали облик божественных посланцев, чтобы привести инициируемых к желанной цели. Если святой Камбер, и впрямь, ниспошлет ему видение, Келсон хотел быть уверенным, что воля святого не будет волей его слуг, как бы благожелательно настроены они ни были.

Келсон сложил ладони лодочкой, направляя их вверх, и посмотрел на статую святого. Теперь он глубже вдыхал пары, ставшие более концентрированными по мере того, как шли минуты и им некуда было уходить, из-за закрытого отверстия сверху. Келсон почувствовал, как его внутренние барьеры стали медленно таять по мере погружения в медитацию, необходимую Дерини для глубинной связи. В попытке подтолкнуть видение в желаемом направлении, он вспомнил тот единственный раз, во время коронации, когда, как казалось Келсону, он вступал в контакт со святым Камбером. Видение в серой рясе с капюшоном, которое заметили только он сам, Морган и Дункан, появилось ниоткуда, чтобы возложить руки на корону Келсона, признавая его королем как Дерини, так и простых людей.

Он почувствовал, как с каждым вдохом его тело все больше расслабляется, а концентрация поднимающихся паров становится все насыщеннее, но Келсон не прекращал попыток сосредоточить рассеивающееся внимание на искомое видение, стараясь отыскать святого, и медленно погружался в сон в ожидании исполнения мечты.

***

Однако сквозь толстые слои горной породы ничего из происходящего с Келсоном в эти минуты не доходило до Дугала. Брат Майкл и девушка Ридиан вернулись к алтарю и встали там на колени, Бенед и Джилиан сидели по обе стороны Дугала, но они больше даже не пытались вмешиваться и не окружали его защитами. Дугал опасался, что они сняли щиты, потому что точно знали: своими силами ему все равно не проникнуть сквозь дверь, за которой исчез король.

Тем не менее, он не мог бросить своего названного брата и короля на милость этих людей, просто потому, что они чтят того же святого – пусть и Дерини – которого отправились искать Келсон с Дугалом. Келсону уже сейчас, не исключено, угрожает смертельная опасность. От Дугала может зависеть, выживет он или нет; точно также, как и прежде, когда Келсон был серьезно ранен, лишь от Дугала зависело, уцелеет он, или нет.

Дугал сидел, скрестив ноги, на соломенной циновке, и чувствовал себя отвратительно. Чтобы избежать внешних раздражителей и ни на что не отвлекаться, он надвинул капюшон серого плаща низко на лоб. Он сжимал медальоны, как талисманы, по одному в каждой руке, пытаясь использовать их для усиления почти несуществующей связи с тем, кто находился за дверью. Сконцентрировавшись на лицевой части одной медали, он попытался вызвать то же видение, которое искал Келсон, пытаясь привлечь в помощь все, что его отец, Келсон и даже Морган когда-либо говорили ему о святом Камбере. И Дугал с мольбой обратился к забытому святому-Дерини.

***

Для Келсона минуты и часы проходили и пролетали, пока, в конце концов, он уже совершенно не потерял счет времени, не зная, сколько времени сидит у подножия статуи святого Камбера – хотя чувствовал, как его колени и спина начали затекать. После долгого сидения со скрещенными ногами в одной позе возникло желание подвигаться и вытянуть ноги. Пары в комнате теперь напоминали густой туман, но Келсону стало легче представлять черты лица статуи. Он попытался вообразить, что будет, если статуя внезапно оживет и заговорит с ним, представил, как опускаются руки в рукавах рясы – они ведь определенно устали, столько лет поддерживая корону – как голова приподнимается, достаточно для того, чтобы Келсон смог разглядеть черты лица, скрытого капюшоном.

И внезапно это произошло! В состоянии полной погруженности в транс, а также под воздействием наркотических туманов, все еще поднимающихся из бассейна, Келсон остолбенело уставился на призрак, который, казалось, вышел из статуи – из себя самого. Каменная фигура так и стояла, подняв руки, вечно придерживающие корону. Но некое существо, полупрозрачное, но насыщенное силой, высвободилось из своей каменной темницы и медленно поплыло к нему.

Сердце Келсона судорожно билось, когда он смотрел, как сущность приближается. Он страстно желал отшатнуться, отступить, но не мог заставить себя пошевелиться. Он резко вдохнул воздух, когда призрак остановился у барьера – заговоренного круга – и развел руки, молча взывая к королю. Капюшон упал с головы и открыл спокойное красивое лицо, чисто выбритое, округлое, обрамленное седыми волосами. Чувственные губы раскрылись, словно для того, чтобы что-то сказать, но Келсон ничего не слышал.

Однако желание сущности было очевидным: она хотела попасть внутрь. И когда Келсон наконец понял, что способен двигаться, он поднял руку, открывая врата в заговоренном круге – потому что знал: астральный гость не может пройти сквозь барьер без приглашения Келсона, а король не желал останавливать его.

Пульс Келсона судорожно бился, когда он сотворял проход, используя ребро ладони, как клинок священного меча, чтобы разрезать потоки энергии и закрепить их на концах. А когда проем был готов и рука Келсона снова двинулась, чтобы окончательно раскрыть дверь и пригласить жестом гостя, ожидающая фигура на мгновение с благодарностью скрестила прозрачные руки у себя на груди. Затем внезапно она оказалась внутри круга и открытая дверь осталась видна сквозь прозрачное тело. Казалось, сущность увеличилась в размерах, а не приближается просто обычным образом, – и Келсону стало страшно. Чем ближе она подходила, тем сильнее Келсону приходилось запрокидывать голову, чтобы взирать на это создание, и наконец он почувствовал, что падает навзничь, на мягкие шкуры. И он остался лежать.

Страх не уходил, поскольку фигура стояла над ним.., ужасающе бесплотная, она склонялась ниже, к его голове, правая рука вытянулась вперед, чтобы дотронуться прозрачными пальцами до лба Келсона.

Ему было некуда отступать, он не мог убежать. И потерял сознание, после того как его сознание получило откуда-то приказ: спать; и в этот миг ему почудилось, будто прохладная рука, касавшаяся его лба, внезапно обрела плоть.

***

Тем временем Аугал понятия не имел о происходящем, и о том, что Келсон сейчас сумел узреть тою, чьи медальоны его побратим сжимал в руке. Какое-то время тому назад он потерял нить связи с королем. Дальнейшие попытки ее восстановить казались бесполезными, так как прошло уже примерно полчаса, как контакт был утрачен.

Тем не менее, он не мог сдаться. Дугал не представлял, какое испытание проходит Келсон. Но если был шанс, что король сможет воспользоваться энергией Дугала, то он намеревался сделать ее доступной для него, и он будет продолжать свои попытки, пока не свалится от истощения. Фактически, сами попытки не могли привести к истощению: если никто другой не воспользуется энергией Дугала, то попытки установить связь заберут не так и много сил. Однако Дугал не осознавал, что радиус его позывных расширялся, и в отсутствие получателя никто не может их остановить, поэтому энергия расходится в разные стороны. А те, кто в этот самый миг искали его самого, сейчас начинали поиск как раз в этом направлении.

***

Морган вошел в глубокий транс и положил голову на колени Дункану. Кьярд и Дхасс лежали рядом.

Дункан слегка пошевелился, когда его ментальный импульс внезапно очень легко, совсем мельком коснулся знакомого сознания.., причем это не был кто-то из тех, кто спал вокруг костра. Не веря самому себе, епископ-Дерини с еще большим напряжением послал импульс в направлении, откуда, как ему показалось, пришел тот, другой, заставляя себя проникнуть дальше, чем когда-либо считал для себя возможным, в отчаянной надежде вновь испытать это мимолетное прикосновение. Дхасс легко застонал, когда Дункан принялся черпать у него энергию, но успокоился от прикосновения, а Дункан, в свою очередь, заставил себя успокоиться и впредь тратить силы более равномерно.

Ибо Дункан обнаружил нечто удивительное, что не удалось нащупать даже Моргану – нечто такое, чего, он боялся, что больше никогда не найдет.

Лишь он один пока полностью осознавал, что произошло – и был так потрясен, что стремительно вырвался из транса, вытащив полубессознательного Моргана вслед за собой.

«Ты это уловил?» – спросил он Моргана, мгновенно посылая мысленный образ тому в сознание и закрывая ладонью глаза друга, когда Морган был уже готов пошевелиться и сесть.

Морган все еще оставался под контролем Дункана, и снова ушел в транс, и только его молчаливая просьба прозвучала в голове Дункана:

– Покажи мне, что ты видел.

Дункан снова закрыл глаза и поделился образом, который ему удалось поймать – серебряный медальон святого Камбера, расплывчатый, как видят предмет, когда двоится в глазах – или, возможно, два медальона. Их рисунок был хорошо знаком и Моргану, и Дункану.

Морган слегка пошевелился и достал такой же медальон из туники. Он принадлежал его матери, и именно с него делали медальоны Келсону, Дугалу и Дункану.

«Существуют только три другие, известные мне, – заметил Морган, открывая руку, чтобы Дункан мог зажать медальон между ладонями. – И ты видел не свой и не мой. Мы используем этот для связи.»

Дав это указание, он на равных с Дунканом принялся за поиски, уводя их обоих глубже и глубже в состояние транса и с еще большей силой рассылая импульсы в направлении изначального контакта.

Они оба зашли опасно глубоко, и начали черпать слишком много энергии у людей, связанных с ними.

Когда они почти до конца исчерпали свои ресурсы, а дыхание Кьярда и Дхассом сделалось неровным и прерывистым, установился еще один контакт. На этот раз Дункан сразу же за него ухватился и попытался закрепить. Морган отступил, чтобы подстраховать друга, а Дункан попытался протолкнуться еще дальше вперед.

«Дугал! Слава Богу, сынок, неужели это на самом деле ты?»

Смесь радости, усталости, страха прошла сквозь установленную нить связи и чуть не разрушила ее, но это, на самом деле, оказался Дугал.

«Отец!»

Отчаянно и неистово – поскольку юноша боялся, что в любой миг контакт может прерваться, или им помешают те люди, что захватили их с Келсоном в плен – Дугал принялся передавать основную информацию отрывочными образами, а не словами.

Они с Келсоном оба живы, находятся в деревне под названием Сент-Кириелл, очевидно, отдаленном поселении людей, называющих себя Слугами святого Камбера, причем некоторые из них Дерини. Келсон прямо сейчас проходит какое-то испытание, имеющее отношение к видениям и поискам святого Камбера. Они оба непреднамеренно осквернили местные святыми, когда прорывались через серию гробниц, заканчивая таким образом свой поход по подземным лабиринтам. Он показал пещеру, и то, как их унесло рекой и выбросило там на берег, как они чуть не утонули, как был ранен Келсон, а Дугал обнаружил, как можно его исцелить! Вспомнив кое-что еще, Дугал добавил, что у него во фляге оказалась мераша.

Многочисленные информационные уровни постоянно смешивались и прерывались, да и, в любом случае, на таком расстоянии было тяжело снимать информацию, хотя Дункан и чувствовал, что слишком многое оставалось недосказанным. Однако он не смел дольше поддерживать связь: Морган предупредил его, что запасы энергии у людей подходят к концу, и они скоро не выдержат. Да и концентрация Дугала ослабевала.

Но по крайней мере теперь Дункан с Морганом точно знали, куда направлять ментальные импульсы для установления контакта, при условии, что ничего ужасного не случится с Келсоном в течение следующих нескольких часов. Тогда все будет в порядке. Если Дункан с Морганом не встретятся с двумя молодыми людьми до следующего вечера, то попытаются снова установить связь. Дункан широко улыбался, когда вышел из транса, а также привел в себя Моргана.

– Боже, просто не верится, что они живы! – выпалил Морган, с трудом принимая сидячее положение – Дункану пришлось ему помочь. – Нам ведь это не померещилось? Заверь меня, что видел то же, что и я.

Дункан только вздохнул и счастливо кивнул, с отрешенным видом поглядывая на своих помощников-людей, а затем вводя их в более глубокий транс, чтобы они во сне получше восстановили силы. Ведь утром им всем предстоит рано вставать и трогаться в путь.

– Да, они, в самом деле, живы, – сказал Дункан. – Но после каждого вопроса, на который мы сейчас получили ответ, возникает несколько новых.

Первоначальное возбуждение Моргана тут же прошло, и он скорчил гримасу, принимая более удобное положение.

– Да уж, это точно, – тихо сказал он. – И самый главный – это их безопасность на ближайшее время, второй же – мераша во фляге Дугала, Кто мог ее туда залить, Дункан? И почему? У Дугала ведь нет врагов?

– По крайней мере, я о них не знаю.

– Я тоже не знаю, но… Подожди-ка минутку. Подумай вот о чем. Кто тот единственный, кто от исчезновения Келсона с Дугалом только выиграл?

Дункан осторожно втянул в себя воздух.

– Конал?

– Конал, – согласился Морган. – Теперь он – король во всем, кроме титула. Он также обладает всеми силами Халдейнов. Дункан, он не захочет от них отказываться.

Дункан тихо присвистнул.

– И мы передали их ему.

– В самом деле? – спросил Морган. – Не уверен.

Он замолчал на мгновение, уставившись в костер, затем снова посмотрел на Дункана.

– А что если мы не передали их ему? Что если он уже владел ими? Предположим, Тирцель оказался прав – а ведь, очевидно, он был прав! То есть теперь точно можно сказать, что одновременно несколько членов рода Халдейнов могут обладать магией, поскольку Келсон до сих пор жив. Боже праведный, а может, Тирцель…

– Может, Тирцель и передал Коналу силу, – с мрачным видом вставил Дункан, – а затем Конал убил его в благодарность за это? У Тирцеля был доступ к мераше. О, Боже праведный, ты думаешь. Совет имел к этому отношение?

Морган покачал головой.

– Если и имел, Арилан об этом ничего не знал.

Его горе было неподдельным, когда он думал, что Келсон мертв.

Дункан хмыкнул.

– Скорбь могла и не остановить его, если это Совет принял решение умертвить Келсона. Он мог горевать, даже принимая необходимость таких мер. Если Совет отправил Тирцеля работать с Коналом и обнаружил, что в роли короля Конал их больше устраивает, чем Келсон… Конал вполне мог показаться им более послушным королем.

– Более послушным… – Эти слова вызвали у Моргана совсем другое воспоминание и он закрыл глаза, чтобы попытаться уловить его. Так говорил Арилан, но тогда речь шла о…

– Росана, – прошептал он.

– Что?

– Господи, он ведь теперь уже женился на ней. И я готов поспорить: она на самом деле любила Келсона. Неудивительно, что мне стало не по себе, когда Арилан сказал, что Конал женится на ней. Боже праведный, мог Конал все это каким-то образом устроить из-за ревности и из-за любви?

– Ревности к Келсону и Дугалу и любви к Росане?

– повторил Дункан, в голосе которого звучал ужас. – А Нигель? Аларик, что случилось с Нигелем?

– Если Конал уже обладал силами Халдейнов и Нигель узнал об этом.., об этом, о Тирцеле, о мераше, о чем-то еще… Конал вполне мог обратить свои силы на него.

– На своего собственного отца?

Морган склонил голову, поджав губы.

– Зная то, что ты знаешь о характере Конала, как ты думаешь, это, и впрямь, могло бы остановить его? – тихо спросил он, – Дунакн, ведь на кон была поставлена корона.., и королева.