Текст книги "Тень Камбера"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)

Морган моргнул, переваривая информацию, затем покачал головой.

– Сейчас я не буду больше о нем спрашивать.

Но раз он там, значит Риченде, тем более, не нужно ехать!

– Послушай! – воскликнула Риченда. – Если ты думаешь, что я намерена доверить твою безопасность какому-то плохо подготовленному Дерини, щенку, который даже с самыми лучшими побуждениями может позволить тебе проскользнуть слишком глубоко и…

– Риченда, хватит. Мы больше не обсуждаем этот вопрос.

– Тогда позвольте мне отправиться с вами, мой господин, – вставил Дерри. – Я – не Дерини, но я знаю, чего следует опасаться. Или вы можете черпать из меня дополнительную энергию. Я не боюсь.

– И оставить Риченду волкам, Дерри? – спросил Морган насмешливо. – Я намерен сделать ее регентом перед отъездом и надеялся, что ты останешься, чтобы помогать ей.

Когда Риченда подняла на него глаза в удивлении, неуверенная, радоваться ли ей или продолжать упрямиться, Дункан в растерянности переводил глаза с одного на другую и на третьего.

– Это долгая история, Дункан, – тихо сказал Морган. – Я расскажу ее тебе по пути. А пока могу ли я считать, что моя любимая жена и верный друг в состоянии держать здесь все в руках в мое отсутствие?

– Ну, конечно, но…

– Тогда отлично. Дункан, хочешь помыться и переодеться перед тем, как мы тронемся в путь? А, может, вздремнуть? Время есть. Если.., худшее все-таки случилось, нам придется отсутствовать довольно долго, и мне нужно несколько часов, чтобы завершить тут кое-какие дела.

Когда Морган принялся за работу, лицо Келсона стояло у него перед глазами.

***

Тем временем лицо Келсона во плоти было перед Дугалом, который разбудил его, дотронувшись кончиком пальца до лба спящего короля. Ноздри Келсона тут же почувствовали запах жареной рыбы, что сразу помогло ему проснуться.

– Еда, – прошептал Келсон, приподнимаясь на локтях и моргая. – Слава Богу! А то я так проголодался! Наверное, целую лошадь бы съел.

– Тебе бы не понравилась та, которую ел я, – заметил Дугал, помогая королю сесть. – Это запах рыбы.

– Ну, его я знаю, – пробормотал Келсон, уныло посматривая на Дугала. – А где ты ее взял?

Дугал усмехнулся и показал руки, шевеля пальцами.

– Приманил сюда с помощью магии. Удивительно, как много можно сделать, если ты – Дерини.

Кстати, у нее нет глаз.

– Нет глаз? – Келсон удивленно посмотрел на рыбину, надетую на палочку и висящую над костром. – Что ты имеешь в виду?

Дугал пожал плечами, снял палочку с подпорок и поднес Келсону.

– Вот. Смотри сам. В любом случае, ее уже можно есть. Наверное, им не нужны глаза, раз они живут здесь, в темноте.

Келсон выглядел удивленным, более того, ему явно стало не по себе. Он протянул рыбу назад Дугалу.

– Не уверен, что хочу есть безглазую. Это.., противоестественно.

– Я думаю, это естественно в нашей пещере, – сказал Дугал, снимая рыбу с палочки и опуская в заранее сделанное углубление в глинистом грунте. Он разломал ее на куски, чтобы немного поостыла. – Да и есть больше нечего. Конина совсем протухла. Это пятая или шестая, которую я поймал, и ни у одной из них не было глаз. Я выбросил первых в воду из-за этого, но они все такие.

Лизнув палец, он оценивающе кивнул.

– А на вкус очень ничего. И это, определенно, именно то, что следует есть в пост. Мой отец бы одобрил.

Вздохнув, Келсон с несчастным видом и без особого энтузиазма положил в рот маленький кусочек после того, как Дугал взял себе большой.

– Как ты думаешь, Дугал, Дункан с Алариком придут нас искать? – спросил король. – Или решат, что мы мертвы?

Дугал, проголодавшийся, принялся жевать новый большой кусок рыбы и покачал головой.

– Не знаю, – сказал он, проглотив. – Чувствую, мы находимся глубоко под землей и не уверен, что они будут знать, где искать. Надеюсь, отсюда можно как-то выйти, если двигаться по течению воды. Мы, определенно, не сможем выбраться тем путем, которым сюда попали.

Он взял еще кусочек рыбы.

– Нас отнесло на значительное расстояние от того места, где мы упали, и затем мы застряли в этой пещере. Нас могло отнести и на много миль. Я уверен, они попытаются нас искать, но…

Когда Дугал снова пожал плечами, Келсон вздохнул и посмотрел во тьму в направлении течения.

– Боже, как бы мне хотелось побольше вспомнить о случившемся, – прошептал он. – Моя память начинает возвращаться, но…

– А как насчет твоих способностей? – тихо спросил Дугал.

– Ничего, – уныло покачал головой Келсон. – Я пытаюсь сосредоточиться – на чем угодно – но ничего не происходит, только голова болит сильнее.

Как ты считаешь, они вернутся?

– Ты меня об этом спрашиваешь?

– Ну, ты же был лекарем, – заметил Келсон. – Сколько времени длятся последствия травмы головы?

– От таких сотрясений, как у тебя – наверное, несколько недель. Но я не знаю, повлияло ли это на твои способности, Кел. У меня никогда раньше не было пациента-Дерини с сотрясением мозга. По крайней мере, чтобы я знал, что он – Дерини.

Келсон громко вздохнул.

– Ну, теперь появился. Кроме того, ты сам – Дерини.

– Да, но это обнаружилось не так давно. Я не получил достаточной подготовки.

– Может, ты Целитель – как Дункан, – сказал Келсон. – Может, ты сможешь вылечить меня.

– Келсон, я не осмелюсь.

– Но ты же сказал, что уже справился с моей головой, там, где череп был вдавлен.

– Нет, я совершил физическую манипуляцию своей ментальной силой, подобно открыванию замка без ключа. Между этим и Целительством большая разница.

– Наверное, – В любом случае, раз ты теперь снова встаешь на ноги, нам нужно двигаться вниз по течению. Мы не можем оставаться тут вечно.

Келсон в задумчивости посмотрел на сапог Дугала, привязанный к лодыжке нарезанными из ткани полосами.

– А ты можешь идти?

– Справлюсь, – Дугал сморщился, поднимаясь на ноги и тяжело опираясь на палку. – Уверен, перелома нет. По крайней мере, тогда бы были другие ощущения.

– Ты хочешь сказать, что не смотрел ее?

– Я боюсь снять сапог, – ответил Дугал, подавая Келсону руку, а другой продолжая опираться на палку. – Хотя я довольно хорошо чувствую сквозь кожу.

Я порвал несколько связок, но они заживают. Опухоль уже спадает.

Дугал сунул в костер палку, чтобы использовать ее как факел, а Келсон выбрал себе еще одну, толстую, чтобы опираться на нее. Дугал перекинул через плечо седельные вьюки, а Келсон взял флягу.

Однако даже она вскоре оказалась слишком тяжелой ношей для короля. Хотя Келсон думал, что они шли несколько часов до первого привала, Дугал знал: они были в пути гораздо меньше. В любом случае король очень устал. Дугал должен был дать ему поспать несколько часов перед тем, как он снова соберется с силами, чтобы продолжить путь. Дугал не знал, сколько они, вообще, смогут пройти.

Они то шли вдоль несущейся в темноте воды, то останавливались и засыпали от усталости, а шум воды действовал так убаюкивающе, что они практически сразу же погружались в глубокий сон без сновидений. Затем пространство над ними увеличилось и они вышли в огромную пещеру, настолько высокую, что не могли видеть ее потолок, даже когда Дугал, создав магический огонь, послал его вверх.

Казалось, тьма еще больше сгущалась по мере того, как они шли дальше вдоль реки. Ветки, используемые для факелов, теперь встречались все реже и реже, поэтому в конце концов Дугалу пришлось подбирать подходящие ветки, когда они попадались на глаза, и нести поверх седельных вьюков.

Глава восемнадцатая

Путь же беззаконных – как тьма; они не знают, обо что споткнутся

Притчи: 4:9

В Ремуте удача по-прежнему оставалась на стороне Конала. «Припадок» Нигеля именно так и был воспринят, когда в королевские покои вначале ворвалась стража и слуги, затем обезумевшая Мерауд и, наконец, целая толпа лекарей, склонившихся над распростертым телом короля. Конала только вначале спросили о том, что произошло, а затем больше никто не обращал внимания на явно пришедшего в отчаяние принца. Да и он постарался не попадаться никому под ноги.

Арилан явился немного позднее, но он не был лекарем, а Коналу к тому времени вполне удалось даже в собственном сознании изображать невинность и изумление от случившегося. Поэтому епископ-Дерини не получил ни одной подсказки относительно того, что произошло на самом деле. Конечно, никто другой тем более был не в состоянии определить правду. К сумеркам состояние Нигеля стабилизировалось, но он не вернулся в сознание.

– Он слишком много работал после того, как мы принесли известие о смерти Келсона, – сказал Конал отцу Лаелу, когда последний наконец отошел от королевской постели. Он оказался первым, кто вспомнил о королевском наследнике. – Я говорил ему, что следует больше отдыхать. И он очень беспокоился насчет этих писем, которые требовалось рассылать баронам. Сама процедура приводила его в еще большее отчаяние, постоянно напоминая о случившемся.

Конал указал рукой на стол у окна, где лежали временно забытые письма, и Лаел посмотрел в ту же сторону.

– Он работал над ними, когда случился припадок? – уточнил Лаел.

Конал кивнул.

– Это письма, объявляющие о его восшествии на престол. Он уже подписал их, когда я вошел, и я решил помочь скреплять их печатью. Но все пошло наперекосяк. Он ведь никогда не хотел быть королем и не готовился им стать. Наверное, архиепископ Кардиель рассказывал, какие усилия пришлось приложить совету, чтобы получить его согласие на объявление его королем прямо сейчас. Но сам-то он хотел ждать целый год и один день, как и для коронации. Он жаловался мне на это, когда…

Конал замолчал, из его горла вырвалось рыдание, и он спрятал лицо в ладони, изображая скорбь. Лаел сочувственно положил руку ему на плечо.

– Тебе тоже тяжело, да, сын мой? – тихо спросил Лаел. – Тебе, наверное, лучше поспать. Сейчас ты ничем не можешь помочь отцу. Или я, или кто-то еще из врачей посидит рядом с ним всю ночь.

Конал сглотнул слезы и покачал головой. Он должен был оставаться рядом – на тот случай, если у кого-то вдруг возникнут подозрения и ему потребуется защищаться.

– Не думаю, что сейчас засну.

– Я дам тебе снотворное.

– Но.., если он позовет меня?

– Чушь, – сказал Лаел. – Лаже если он ночью и придет в сознание – в чем я сомневаюсь – ты ничего не сможешь для него сделать. Более того, мне кажется, ты сам еще не отошел от потрясения.

Конал попытался возражать, но затем резко замолчал и покачал головой. Теперь он стал прикидывать, не лучше ли, если люди будут думать, что он спит. Ведь таким образом он обезопасит себя от возможных опасных вопросов. На самом деле, постель может этой ночью оказаться самым подходящим местом для него, но он сомневался насчет снотворного – ведь ему может потребоваться использовать все свои возможности, а времени отойти от снадобья не будет.

– Я.., возможно, вы правы, отче, – произнес он почтительно и используя все свое обаяние, свойственное Халдейнам. – Несомненно, вы правы. Я ведь ни разу как следует не спал с тех пор, как случилось несчастье.

– Ну, тогда давай посмотрим, что можно сделать, чтобы по крайней мере этой ночью ты как следует отдохнул, – ответил Лаел. – Утром мы гораздо точнее сможем сказать, как будет меняться состояние твоего отца. И для тебя гораздо важнее быть отдохнувшим и иметь светлую голову утром, а не сейчас. Если это до тебя еще не дошло, то ты будешь королем, если Нигель умрет. И даже если он останется жить, ты будешь регентом до его выздоровления – если он вообще поправится.

– Вы хотите сказать, что он навсегда может остаться в таком состоянии? – прошептал Конал.

– Может. Вероятно, до самой смерти. Мне очень жаль, Конал. Я был бы рад сказать тебе что-то более утешительное.

Конал испытал угрызение совести, но ненадолго: его быстро затмило чувство удовлетворения. На самом деле, он никогда не желал зла своему отцу, но он также не хотел отвечать за смерть Тирцеля. Он не намеревался совершить ни то, ни другое злодеяние, но не мог заставить себя сожалеть о них. Более того, что сделано, то сделано, а перспектива стать регентом и, в конце концов, королем была слишком соблазнительной и волнующий.

– Наверное, я все-таки приму снотворное, о котором вы говорили, отче, – прошептал Конал, заставляя себя посмотреть на Лаела грустными глазами, словно бы смирившись с ситуацией.

– Вот и отлично, – ответил Лаел. – Но вначале тебе нужно лечь. Думаю, ты лучше всего отдохнешь в своей комнате.

Без дальнейших возражений, внешне покорный Конал отвел Лаела к себе в покои, молча разделся, пока священник смешивал зелье, достав какие-то ингредиенты из своей медицинской сумки. Но вместо того, чтобы сразу же лечь в постель, принц надел халат и отправился к аналою, стоявшему у стены рядом с дверью, изображая беспокойство.

– Поставьте его, пожалуйста, на тумбочку у кровати, отче, – тихо сказал Конал, оборачиваясь на священника. – Я немного помолюсь перед сном.

– Конечно, – кивнул Лаел, выполняя просьбу. – Ты хочешь, чтобы я помолился с тобой, или предпочтешь побыть один?

Конал склонил голову.

– Наверное, лучше я останусь в одиночестве, отче, если вы не возражаете. Все это было.., нелегко.

– Конечно, ваше высочество.

Конал почувствовал дрожь возбуждения, услышав это обращение. Лаел поклонился ему и вышел из покоев, но как только священник ушел, Конал отправился к тумбочке и вылил содержимое чаши в ночной горшок, стоявший под кроватью. После этого он налил в чашу свежего вина и в течение почти целого часа сидел у окна, попивая его маленькими глотками, лениво посматривая на темнеющий сад.

На закате, перед тем, как рассмотреть в саду что-либо стало практически невозможно, он с удовольствием увидел Росану в группе других монахинь и придворных дам, которых из базилики провожал отец Амброс. Они возвращались с вечерней службы.

Вскоре после этого Конал отправился в постель, и этой ночью ему снилась Росана, как это уже не раз случалось после его возвращения из Валорета; он грезил, что занимается с ней любовью. Он несколько раз просыпался, весь в поту, твердо решив превратить мечту в реальность как можно скорее.

***

– Один раз, – говорил Морган, – всего один раз перед смертью мне хотелось бы открыто въехать в Дхассу.

– Если ты не будешь говорить тише, то это получится уже сейчас, вероятно с последствиями, которые окажутся более чем сомнительными, – прошептал Дункан. – Веди себя, как монах.

– Dominus vobiscum, – пробормотал Морган, склоняясь в седле на своей небольшой горной лошадке, когда мимо них прошел торговец.

Они с Дунканом наконец приближались к городским воротам с северного берега озера, их кольчуги и кожаные одежды скрывались под просторными черными рясами простых братьев, служащих в соборе Дхассы. Как монахи-курьеры, они имели право носить мечи, и те были привязаны к седлам под коленями, хотя Морган, взяв простые черные ножны, замотал рукоятку своего кожей, чтобы спрятать украшающие ее драгоценные камни и позолоту.

Маскарад был идеей отца Ниварда, когда он три дня назад отправлял в путь отца Дункана. Двое мужчин также нацепили бляхи святых покровителей Дхассы, обычно надеваемые пилигримами. Правда, монастырь святого Торина был сожжен дотла, когда эти два представителя Дерини в последний раз проезжали по территории Дхассы. И Морган, и Дункан внесли значительные пожертвования в фонд восстановления святыни, так что обнаружение их истинных личностей не повлечет за собой убийство, как могло бы случиться раньше. Они также больше не находились под епископским отлучением, а потому не могли быть отданы под суд и казнены. Тем не менее, их присутствие в Дхассе могло вызвать неприятные вопросы как для них самих, так и для Арилана, если бы кто-то узнал, что они приехали сюда, чтобы использовать Перемещающий Портал.

Но деликатность ситуации, точно так же, как и отношение к Дерини в Дхассе бледнели на фоне очень человеческой боли от потери Келсона. На протяжении долгого трудного пути из Короты Морган пытался заставить себя принять факт смерти и Келсона, и Дугала, но его сердце отказывалось смириться с этой мыслью. Однако когда временами это все-таки случалось, тяжелый гнет в груди превосходил тоску, которую он испытал после смерти Бриона. А в то время он ведь думал, что никогда не сможет так сильно страдать по кому-то, кроме своего умершего друга и короля. О горе Дункана он просто старался не думать.

Одетый под монаха, Морган следовал за кузеном через ворота Дхассы в направлении рыночной площади, расположенной перед входом в епископский дворец. Во второй половине дня в воскресенье, во время Великого Поста площадь была почти пуста.

Дункан немедленно проследовал к общественному колодцу, где несколько одетых в черное монахов поили с полдюжины коров. При приближении Моргана с Дунканом из толпы выступил молодой человек, которого Дункан назвал отцом Нивардом. Отец Нивард попросил одного из монахов позаботиться о лошадях прибывших, и подождал, пока гости не отвяжут мечи от седел, затем быстро провел их внутрь дворца, расположенного недалеко от часовни. Дункан рассказывал Моргану о Ниварде во время одной из редких остановок в пути, но Морган все равно удивился, увидев, насколько молодо выглядит священник-Дерини. Морган осторожно запустил ментальный импульс, и это исследование подтвердило: по крайней мере, что касается установки щитов, молодой человек прошел достаточную подготовку. Тем не менее, он все равно казался очень молодым и уязвимым. На его лице теперь, когда затворил двойные двери и они остались без лишних свидетелей, читалось благоговение.

– Нас тут никто не потревожит, господа, – сказал Нивард, перекрестившись и добавляя дров в огонь, горевший в очаге. – Епископ Денис велел мне оказывать вам любую помощь.

– Понятно, – осторожно ответил Морган. – Наш общий благодетель, – он жестом показал на герб епископа Дхасского, висевший над камином, – не посчитал нужным сообщить нам, что он.., пополняет ряды. Здесь безопасно разговаривать?

– Да, и делать все, что вы посчитаете нужным, – ответил Нивард, – Как сказал епископ Денис, вы попытаетесь вступить в контакт с королем или лордом Дугалом перед тем, как отправитесь в Ремут, и вам может потребоваться моя помощь для поддержания этого контакта. У меня практически нет опыта в таких делах, – он виновато улыбнулся, – но, как епископ заверил меня, в этом нет необходимости, и вы точно знаете, что делать.

Он выжидательно посмотрел вначале на одного гостя, потом на другого. Морган обменялся скептическим взглядом с Дунканом.

– Ты уверен, Дункан, что он нам подойдет? – спросил Морган. – Иногда малое знание хуже, чем его полное отсутствие. Для нашей цели лучше использовать простых людей.

– Но он потенциально сильнее, – ответил Дункан, по-доброму улыбаясь Ниварду. – Перед моим отъездом в Корот Арилан велел ему вступить в контакт со мной, и Нивард оказался крепким, как камень. По силе он равен трем или четырем простым людям, которые не знают, что делают.

– Ладно, – кивнул Морган.

Он не представлял, чему обучал Ниварда Арилан, но они с Дунканом тут же принялись готовиться к ритуалу, поставив три стула кругом – так, чтобы колени сидящих касались друг друга. Нивард, казалось, воспринимал происходящее в порядке вещей и не моргнул глазом, когда Морган извлек красную кожаную коробочку с магическими кубиками, и стал расставлять белые и черные в нужной конфигурации на полу у их ног.

Морган почувствовал, как Нивард расслабляется.

Тем временем делались последние приготовления. В результате белые кубики составили квадрат, а черные стояли по углам. К тому времени, как Морган был готов дотронуться кончиком пальца до первого белого кубика и дать ему имя, Нивард был невозмутим, подобно Дункану, который взял на себя контроль над его сознанием и магической силой. Морган задействовал первый кубик:

– Prime.

Нивард не моргнул глазом, когда первый кубик засветился. Казалось, он лишь сконцентрировался еще сильнее. Когда имя второго кубика – Seconds – вызвало такую же реакцию, Морган практически выбросил Ниварда из головы и сосредоточился только на кубиках. В любом случае, теперь уже маловероятно, что Нивард сбежит.

Морган задействовал Tierce и Quarts, и все четыре белых кубика засветились. Он на мгновение выпрямился, чтобы сделать глубокий вдох и расправить уже ноющую спину, перед тем, как заняться черными кубиками. Нивард в это время закрыл глаза и опустил голову на скрещенные руки, лежавшие на слегка разведенных коленях. Теперь его защиты стали практически прозрачны и податливы.

Остатки тревоги, которую Морган чувствовал относительно молодого священника, в это мгновение полностью испарились, потому что на самом деле не обращать внимание на установку кубиков уже являлось достижением. Нивард определенно был гораздо лучше подготовлен, чем показывал – или, возможно, он сам не осознавал, насколько он хорошо обучен: ведь раньше мог сравнивать себя только с Ариланом. Морган быстро назвал черные кубики: Quinte, Sixte, Septime, Octave, затем стал приводить в соответствие черные и белые.

– Primus.

– Secundus.

– Tertius.

– Quartus.

И энергия Ниварда, как и энергия Моргана с Дунканом, начала обряд, когда Морган раскинул руки в стороны, откинул голову назад и произнес последнюю ритуальную фразу, которая обеспечит их безопасность, пока они ищут хоть какой-нибудь след Келсона или Дугала:

– Primus, Secundus, Tertius, Quartus, fiat lux!

Когда светящийся ореол серебристого света поднялся вверх вокруг них, Морган опустил руки и взял ладони Дункана и Ниварда в свои. Физическая связь усиливала единение, которое и без того было достигнуто удивительно легко, пока устанавливались кубики, и Морган обнаружил, что ему легче общаться напрямую с сознанием двоих помощников, а не вербально, как он планировал вначале.

"Я раскладываю кубики в первый раз и пытаюсь соединиться с Келсоном, – послал он ментальный импульс. – Если после нескольких попыток, мы не добьемся успеха, я переброшусь на поиски Дугала.

Дункан, ты будешь руководить этим поиском. Нивард, ты должен поддерживать неактивного партнера в обоих случаях и просто быть готовым дать дополнительную энергию, если это потребуется. Вопросы есть?"

Вопросов не было. Морган перестал волноваться насчет Ниварда после первых нескольких секунд, когда послал свой зов пропавшему королю. Перед тем, как закончить ритуал, ему пришлось забрать немало энергии у молодого священника.

Но хотя они направляли свою энергию в сторону аббатства святого Беренда в течение почти целого часа, пытаясь отыскать вначале Келсона, а потом Дугала, и возвращаясь к первому, а потом ко второму, они не обнаружили никаких следов. К тому времени, как они закончили ритуал и сняли кубики, все трое чувствовали истощение. И Морган, и Дункан были вынуждены признать, что дальнейшие попытки, вероятно, бессмысленны.

– Я продолжал надеяться, – прошептал Морган, и шепот его звучал хрипло и неуверенно, когда он использовал заговор, снимающий усталость. – Я все еще не верю, что они оба мертвы – и мы оба этого не почувствовали. Но раз мы не нашли ни следа…

Морган с Дунканом были очень тихи и подавлены, следуя за Нивардом в часовню, чтобы, воспользовавшись Порталом, переместиться в Ремут.

***

И их настроение не стало лучше, когда они узнали новость, поджидавшую их в столице. Вначале, после всего остального, они посчитали случившийся с Нигелем припадок незначительным. Но все оказалось очень серьезным, когда они пришли к королевской постели вместе с Ариланом вскоре после прибытия, а затем, перейдя в другую комнату, выслушали мнение врачей.

– Состояние не ухудшилось, – сообщил им отец Лаел. – Но и нет никаких улучшений. Обычно, если человек идет на поправку, после такого периода времени появляется хоть какое-то изменение.

– Он вообще ни на что не реагирует? – спросил Дункан.

Лаел покачал головой.

– Нет. Его сердце бьется сильно, дыхание регулярное и ровное, и мы получаем ряд обычных рефлексов, которые и следует ожидать, но он в глубокой коме. Мы даем ему настойки и бульоны, так что какое-то питание он получает. Но его состояние не внушает особых надежд. Он уже потерял в весе. Если ничто не изменится, он в лучшем случае проживет несколько месяцев.

Морган вздохнул и посмотрел себе на сапоги.

Ему удалось подавить большую часть эмоций, которые он испытал, узнав о болезни Нигеля. Ведь надежда все равно оставалась, пока Нигель фактически не умер. Но груз еще и этого, в дополнение к потере Келсона и Дугала, привел его на грань полного истощения. Он закрыл ладонями глаза, вновь произнося слова заговора, снимающего усталость, понимая, что если так будет продолжаться долго, то никакие заговоры уже не помогут. Потом он затуманенным взглядом посмотрел на Дункана, который чувствовал себя не лучше. Оба понимали, что теперь должны обсудить ряд с Ариланом вещей, не предназначавшихся для чужих ушей.

– Спасибо, что ввели нас в курс дела, отче, – поблагодарил Дункан Лаела, отпуская его кивком. – Вероятно, вам нужно возвращаться к пациенту.

– Конечно. Если я вам потребуюсь, зовите.

Когда Лаел ушел, Дункан повернулся к Арилану.

У него было чувство, что Арилан точно знает, какой будет следующая тема разговора.

– Ну, что теперь? – тихо спросил Дункан. – Очевидно, это поднимает сложные вопросы о наследстве Халдейнов. Денис, когда мы возвращались, мы были готовы передать Нигелю могущество. Очевидно, сейчас это невозможно, если, вообще, когда-нибудь станет возможно. У Совета есть мнение по этому поводу?

Перед тем, как Арилан смог ответить, Морган хмыкнул и скрестил руки на груди.

– Конечно, у них есть мнение. Ты слышал когда-нибудь, чтобы у Совета не было мнения по какому-то вопросу, независимо от того, касается он их или нет?

– Не думаю, что грубость уместна, – ровным тоном заметил Арилан. – Но я прощаю ее, потому что знаю, в каком напряжении вы оба находитесь. А вообще передача силы Халдейнов жизненно важна для Совета. И, да, у них есть свое мнение. Они хотят, чтобы Конал был утвержден как наследник Халдейнов и наделен всей полнотой силы, даже если его нельзя короновать, пока жив Нигель.

Дункан резко вдохнул воздух.

– А это, вообще, можно сделать, раз Нигель пока жив? Более того, ведь Нигелю потенциал уже был частично передан.

– Да, но в настоящее время он не способен стать преемником Келсона и не способен передать по наследству то, что у него есть. Это будет нелегко, не сомневаюсь, но, мы считаем, необходимо забрать у Нигеля все то, что было передано ему прежде, и в свою очередь передать эти силы Коналу. Конечно, это лишит Нигеля возможности когда-либо носить корону, если он все-таки поправится, но вы слышали, что сказал Лаел. Это маловероятно.

Морган хмыкнул.

– Я не удивлюсь, если они просто исправят ситуацию, – пробормотал он. – Подушка, прижатая к лицу беспомощного больного или что-то в этом роде – очень удобно, и как раз в их стиле. И все это здорово упростит жизнь Совету, не так ли?

– Тебе не кажется, что ты зашел слишком далеко?

– возразил Арилан.

– На самом деле, нет, – Морган наполовину отвернулся, сжав руки за спиной, и смотрел в ближайшее окно. – А что думает Конал обо всей сложившейся ситуации? Он готов списать со счета отца, чтобы удовлетворить благородные намерения Совета? Он согласен с тем, как Совет намерен распорядиться могуществом Халдейнов?

– Фактически, – ответил Арилан, упираясь кулаками в бока, – принц Конал гораздо более реально смотрит на вещи, чем вы оба. В конце концов, сейчас уже почти апрель. Наступает самое подходящее – время для ведения войны, если враги Гвиннеда решат воспользоваться нестабильностью, пока трон не занят. А как регенту, именно ему придется отвечать за последствия решений, принятых в ближайшие несколько дней людьми типа нас троих.

– Конал – король во всем, кроме титула, – выдохнул Морган, покачивая головой, когда снова тер глаза. – Голова идет кругом.

– Но он в самом деле сын Нигеля, – напомнил ему Дункан. – И внук короля Донала Блейна.

– Он также очень незрел, – ответил Морган. – Я знаю. Прошлым летом он впервые участвовал в кампании вместе с Келсоном и со мною. Я с тех пор не заметил никаких особых свидетельств его возмужания. Способность зачать ребенка не делает мальчика мужчиной.

– Ребенка? – нахмурился Арилан. – Я ничего не слышал о ребенке.

Дункан вздохнул и покачал головой.

– Он еще не родился, насколько мне известно, – тихо сказал он. – Судя по дворцовым слухам, должен появиться на свет где-то в конце лета. Мать – деревенская девушка. Она живет в домике примерно в часе езды от города.

– Хм-м-м, – Арилан почесал узкий подбородок. – Он не женился на ней или не сделал еще какой-нибудь подобной глупости?

– Нет, – Дункан сплел пальцы. – Она – просто королевская любовница. Суда по тому, что я слышал – уже около года. Может, он и незрел, Денис, но он не глуп. Он сберег свою свободу для женитьбы на принцессе королевской крови, что была бы ему ровней.

– И ему придется найти ее как можно скорее, если у него должен родиться незаконный ребенок. Мы не можем ставить под угрозу наследование трона, после того, как он станет королем во всех смыслах.

– Боже праведный, Нигель еще даже не умер! – выдохнул Морган. – Почему ты не оставишь бедного мальчика в покое? Еще достаточно времени, чтобы найти жену. Мы не торопили Келсона. Разве и так недостаточно, что ему придется принять власть, пока Нигель все еще жив?

– Вопрос наследника очень важен, – холодно заметил Арилан. – Однако если вы предпочтете, можно предпринять шаги, чтобы незаконный ребенок Конала никогда не родился.

Эта угроза заставила Моргана резко дернуться, потому что он знал: если на Арилана надавить, он именно так и поступит. Затем Морган бросил взгляд на Дункана, застывшего с изумленным видом. Несомненно, Дункан тоже верил, что Арилан в состоянии привести угрозу в исполнение.

Дальнейшее сопротивление было бессмысленным. Морган знал: они с Дунканом неспособны сопротивляться ни Арилану, ни остальным членам Совета. Вздохнув, он развел руки, показывая свое согласие.

– Хорошо, епископ. Вы победили.