Текст книги "Магия Дерини"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

13. МАГИЧЕСКИЕ КУБЫ: ОСНОВЫ

Магические кубы являются физическим вспомоществованием для воздвижения магических защитных барьеров, хотя в действительности компетентный практикующий маг в таком снаряжении необходимости не испытывает. Как говорит Коналу Тирсель: “В конце концов ты научишься использовать их в своей магии наряду с другими заклинаниями. Хотя не всегда необходимо использовать физические матрицы, чтобы наложить заклятие, но это помогает, особенно в начале”. (В поисках святого Камбера.) Мы уже видели, как кратковременные защиты могут быть возведены вокруг какого-либо места простой психической операцией, хотя обычно они возводятся при помощи какого-нибудь физического ключа, например, жеста руки. Заклятия могут быть также встроены в стены комнат и находиться в инертном состоянии, пока их не приведут в действие. Такую комнату мы видим в рабочих апартаментах Эмриса в аббатстве святого Неота (Камбер-еретик.), сюда же можно отнести и спальню Риса и Эвайн в Шииле. (Архивы дерини.)

Так что же такое магические кубы, выражаясь точнее? Вкратце – они являются удобными символами, которые несут определенную мнемоническую информацию, которая, если ее активизировали, запускает весьма специфические психические процессы и имеет результатом трансформацию энергии в защитный “купол”.

Внешний вид кубов принял уже довольно стандартные формы. В общем, магические кубы представляют теперь набор из четырех белых и четырех черных кубов размером примерно с игральные кости, но без точек. Фактически же, на что обращает внимание Конала Тирсель, обучая последнего пользоваться кубами, изначально они, вероятно, и были игральными костями или “их делали похожими на игральные кости, чтобы не привлекать внимания, когда быть дерини стало опасно. Я как-то видел кубы с точками, и они действовали ничуть не хуже”. (В поисках святого Камбера.) И действительно, создается впечатление, что Дерри убежден, будто кубы Моргана на самом деле лишь какие-то необычные игральные кости. (Возвышение дерини.)

Традиционные и наиболее распространенные материалы – слоновая кость и эбеновое дерево, органическая природа обоих материалов, вероятно, благоприятствует нанесению узора, который должен быть помещен на новый набор кубов, прежде чем они могут быть использованы впервые. (В действительности первый набор магических кубов, непосредственно известных автору, был вырезан из куска волокнистого бальзового дерева размером в полдюйма, половина из которых была окрашена в черный индийскими чернилами. Впоследствии этот изначальный набор был заменен черной и окрашенной в цвет слоновой кости пластмассой – эстетически, вероятно, не столь оптимальной, однако, по крайней мере, они выглядят как эбен и слоновая кость, и лучше передающей внешний вид слоновой кости и эбена, нежели крашеное дерево, так как пластмасса хотя бы единообразно передает цвет. В конечном счете, то, из чего они сделаны, значит не так уж много, если цвета двух наборов четко различимы, символизируя понятия светлого и темного, положительного и отрицательного, мужского и женского и передавая отношения между этими парами противоположностей, так как единственная функция магических кубов – помогать в достижении определенного ментального состояния.

До сих пор одной из имеющих глубокие корни традиций эзотерического церемониала остается то, что магические принадлежности должны быть сделаны из наиболее дорогих материалов, какие только может позволить себе практикующий маг, хотя кубы, сделанные из дешевого дерева, специально предназначенные для этой цели и используемые прилежно, будут действовать ничуть не хуже, чем самые дорогие, сделанные из полудрагоценных камней. В реальности кварц, мрамор и белый опал неоднократно пытались использовать для белых кубов, а обсидиан и слезу апачи (камень чистого дымчато-черного цвета), черный опал и даже малахит – для черного набора. Кубы Тирселя описываются как “белые, чуть желтоватые, точно старая слоновая кость… черные же, скорее серые, цвета древесного угля, чем цвета настоящего эбенового дерева или обсидиана”. (В поисках святого Камбера.) Создается впечатление, что при активации все белые кубы светятся молочно-белым светом или светом, который обычно исходит от белого опала. Черные же кубы, как Тирселя, так и Моргана, принимают черный цвет с зеленоватым отливом, хотя кубы Камбера при активации становятся “темными, мерцающими иссиня-черным непроницаемым огнем опала”. (Камбер-еретик.)

Нам также известно, что магические кубы по мере их использования приобретают “подпись”, свойственную их владельцам, которая может способствовать либо противостоять их использованию другим практикующим магом в зависимости от отношений между ними. Мы также можем предположить, что на некоторые наборы магических кубов может быть наложена такая телепатическая информация, что они не смогут применяться никем, кроме тех, кому владелец разрешит их использовать, хотя мы не видели еще примеров этого.

Наше первое краткое знакомство с магическими кубами происходит в “Возвышении дерини”, когда Морган использует набор, чтобы наложить общее заклятие вокруг спящего Келсона. Создается впечатление, что ко времени появления на свет Моргана использование таких кубов ограничивается лишь защитной функцией, которой и воспользовался Морган. И действительно, он и его современники, кажется, не знают ни о каких других функциях магических кубов, за исключением наложения заклятия вокруг чего-либо.

Тем не менее утверждается, что большинство детей дерини начинают свое формальное обучение именно с этих кубов. На практике магические кубы могут представлять собой первое, действительно серьезное орудие ритуальной магии, с которым сталкиваются самые юные дерини в процессе их формального обучения, и являются первым, по-настоящему магическим “инструментом”, умение пользоваться которым они приобретают. Создается впечатление, что Тирсель де Клэрон не испытывает особого энтузиазма по поводу перспективы обучения Конала пользованию ими, хотя значительно оживляется, когда Конал оправдывает надежды как ученик, схватывающий на лету. (В поисках святого Камбера.)

Мы не станем останавливаться на том, как преподает эту науку Тирсель, лишь упомянем, что он пропускает несколько интересных моментов, которые могут помочь нам понять, как действуют магические кубы. Цвета кубов – светлый и темный, – по всей видимости, символизируют равновесие, которое должно быть достигнуто при обращении с потоками энергии, используемыми кубами для обеспечения протекционной функции. В действительности, равновесие, очевидно, является жизненно важной принадлежностью всей магии дерини. Когда Тирсель просит Конала поменять руки с черными и белыми кубами, Конал ощущает разницу – вероятно, противоположность правого и левого, светлого и темного, положительного и отрицательного, отражение которого мы затем увидим в “Скорби Гвинедда” в образности кубического алтаря в подземельях Грекоты. Кубы там составлены так, чтобы образовать колонны храма с телом Орина, лежащим вдоль них, словно средняя колонна, Человек между силами Добра и Зла.

ОБЩЕЕ ЗАКЛЯТИЕ

Ключом к непосредственному использованию кубов для наложения заклятия является хорошая концентрация – причина, по которой Тирсель заставлял Конала практиковаться всю зиму. Называние кубов в определенной последовательности приводит оператора к особому ментальному состоянию, служа для концентрации сил и создавая определенное равновесие, при достижении которого названный компонент светится. Сначала четыре белых куба складывают в квадрат, вводя их в соприкосновение, черные располагают по четырем диагональным углам. Затем кубы называют по именам или номенам, каждого куба касаются после того, как оператор произносит номен именно этого куба. (Номены берут свое начало от восьми защитных выпадов с мечом – еще одна из символических связей, высоко чтимая михайлинцами.) Мы можем отнести иомены к мнемоническим пусковым механизмам, которые необходимы для инициации ментального состояния при манипулировании и уравновешивании потоков энергии, которые образуют матрицу заклятия.

Белые кубы называются первыми, удерживая в фокусе позитивные потоки энергии, в следующем порядке.

Каждый начинает светиться белым изнутри, как только его активизируют.

Затем называют черные кубы, смещая баланс к отрицательным полюсам – отрицательным не просто в общем, неопределенном смысле этого слова, а отрицательным по отношению к белым, уже названным кубам.

Теперь названные кубы должны быть уравновешены, каждая пара приводится в соответствие не только непосредственно друг с другом, но и по отношению к остальным трем парам. Удерживая на этом свое внимание, оператор теперь противопоставляет белому кубу черные в следующем порядке и дает каждой паре свой патроним. Эти патронимы являются сбалансированными мнемоническими приемами, приводящими в действие психические процессы, происходящие в разуме оператора.

Слияние противоположностей дает четыре серебристо-серых “ректоида”, или двойных куба, которые Тирсель относит к компонентам заклятия.

Некоторые магические системы соотносят компоненты заклятия с Повелителями Стихий и их Сторожевыми Башнями или Архангелами Четырех Сторон Света. Некоторые предпочитают символику колонн. И это – все еще действующие обычаи. (В поисках святого Камбера.)

То, что следует затем, является по-настоящему магической частью процедуры. Так как теперь, после установки четырех активированных “башен” вокруг заклинаемого человека или места, оператор должен запустить последний процесс, который соединит эти башни во времени и пространстве. Непосредственные очертания охраняемого башнями поля будут определены их расположением – обычно они располагаются в четырех точках окружности или эллипса, причем первой выставляется восточная. Поле обычно ограничивается горизонталью пола, что означает, что в теории опасность может подкрасться снизу, однако протяженность поля может быть увеличена и включать в себя и то, что лежит вне этой горизонтали. Обратитесь к заклятию Грегори, которым он заговаривает круг в киилле перед введением Кверона в состав Камберианского совета, когда для Кверона становится ясно, что купол круга возведен как над ним, так и под ним. (Скорбь Гвинедда.)

Активация заклятий, таким образом, является заключительной частью акта балансировки, хотя физическая сторона этой процедуры достаточно проста. Оператор просто указывает на каждую из башен по очереди, называя их по патронимам – “Primus, Secundus, Tertius et Quartus” – и завершает все приказом: “Fiat lux!” Да будет свет! Если все было сделано правильно, то моментально возгорается свет. После чего, если оператор желает изменить площадь наложения заклятия, он должен лишь переместить башни либо внутрь, либо за круг. Или направить потоки энергии либо внутрь либо вовне фокусом ладоней своих рук. Активация может быть произведена как изнутри, так и снаружи заговоренной зоны. Хотя обычно лишь оператор, который накладывает заклятия, способен контролировать или снять их.

Здесь нужно сделать важное замечание относительно того, что порядок счета кубов (или ректоридов) не повторяет непосредственное обращение часовой стрелки, начиная отсчет с восточной точки, чего следовало бы ожидать, но скорее имеет Z-образный характер или “форму молнии”, конфигурацию, аналогичную направлению роста “Дерева Жизни” или направлению движения солнца с востока на запад. Она также соотносится с порядком наименований геральдических четвертей счета.

Таким образом перемещение от Primus до Quartus происходит так, что Primus представляет восток, Secundus – юг, как и ожидалось, Quartus соответствует западу, Tertius – северу. Для заключительного закрепления они именуются по патронимам в должном порядке: Primus, Secundus, Tertius и Quartus, Fiat lux – в порядке, не соотносящемся с более обычными заклинаниями сторон света.

Демонтировать или “снять” общее заклинание намного проще, чем наложить его – данная процедура фактически не представляет никакого интереса и описывается впервые лишь в “Королевском правосудии”, где Морган снимает заклятие, которое он использовал, чтобы защитить себя и Келсона, по ходу создавая коммуникационную нить, связующую его с Дунканом.

Качая головой, чтобы избежать дальнейшей дискуссии до тех пор, покуда он не будет готов, Морган задул свечу, помещенную на походный стол между ними, и надел кольцо-печатку, которым только что воспользовался как точкой для концентрации. Вещи вокруг них были едва различимы в красноватом свете фонаря, свисавшего с верхушки палатки. Купол заклятия, который он воздвиг, чтобы укрыть себя и Келсона, светился холодным, чуть серебристым светом. На некоторое время он засветился ярче, когда он поднял обе руки на высоту плеч с раскрытыми ладонями вверх, делая медленный, уводящий в себя вдох.

– Ex tenebris te vocavi, Domine, – прошептал Морган, медленно поворачивая ладони книзу. – Те vocavi, et lucem dedisti. Из тьмы я воззвал к Тебе, о Господи. Я воззвал к Тебе и Ты даровал свет. Nunc dimitis servum tuum secundum verbum tuum in pace. Fiat voluntas tua. Amen. Позволь теперь слуге Твоему уйти с миром согласно воле Твоей. Да будет исполнена воля Твоя…

Как только он опустил руки, свет, окружавший их, стал понемногу слабеть и вскоре угас, оставив после себя лишь четыре пары кубов размером с игральные кости, поставленные друг на друга, белые на черные, напоминая башни, в четырех точках, соответствующих сторонам света, позади стульев, на которых они сидели. Как только Келсон нагнулся, чтобы убрать их, две из четырех башен опрокинулись, слишком случайно расположившись на соломе, покрывающей пол внутри палатки, чтобы стоять устойчиво на ребре, не покачиваясь, как это обычно случается во время сеанса магии. Морган сел в свое кресло и вздохнул, устало потирая переносицу большим и указательным пальцами, пока Келсон складывал магические кубы в футляр из красной кожи. (Королевское правосудие.)

Хотя мы не знали об этом ко времени, когда впервые упоминали о магических кубах в “Возвышении дерини”, стало известно о существовании в нашем мире эквивалента общему заклятию, в котором используются синие и белые свечи вместо черных и белых кубов. Выражаясь кратко, защитные барьеры поднимаются, как только свечи будут освящены, связаны красной шелковой нитью по две, зажжены и расставлены по краям заклинаемого места. Защитные барьеры существуют до тех пор, пока горят свечи.

В весьма доверительной манере несколько читателей, которые увлекаются “картами Таро”, рассказали мне, что, расставив магические кубы на столе, где должно произойти гадание, можно уменьшить помехи, вызываемые внешними энергетическими потоками, что помогает усилить спокойное сосредоточенное ментальное состояние, благоприятно сказывающееся на результатах.

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ МАТРИЦЫ

Как мы знаем из исследований магии времен Камбера, общее заклятие не единственный способ, в котором могут быть использованы кубы. Когда Камбер впервые демонстрирует одну из разновидностей их применения Йораму (Святой Камбер.), подчеркивая возможную связь, которую он проводит между маленькими магическими кубами и огромным в форме куба алтарем в подземелье Грекоты, ясно из контекста, что он уже давно готов к тому, чтобы испытать действие хотя бы нескольких других пермутаций – эта идея повергает в ужас консервативного Йорама. Эта необычная демонстрация начинается со стандартной начальной расстановки кубов – четыре белых в центре и четыре черных по углам, но затем Камбер переставляет Prime с Quinte и Quarte с Octave.

Впоследствии Камбер складывает кубы один на другой, передвигая их скорее извне внутрь, чем изнутри наружу (как это делают, когда складывают обычное общее заклятие), в следующем порядке и с определенным конечным результатом:

Йорам находит, что вначале трудно обнаружить связь, но Камбер настаивает на продолжении до тех пор, пока его сын не приходит к требуемому заключению.

– Я понимаю – куб состоит из восьми чередующихся черных и белых кубов, – наконец прошептал Йорам. – И алтарь тоже сделан из восьми черных и белых кубов. – Он старался встретить взгляд отца. – Ты говоришь, что кубы, составляющие алтарь, – часть гигантской матрицы общего заклинания?

Камбер вздохнул и сгреб ладонью кубики в черный бархатный мешочек. Он не поднял глаз и не заговорил, пока не завязал мешочек и не спрятал его в тунике.

– Этого я не знаю. Я не думаю, что это имеет отношение к общему заклинанию. Но я начинаю догадываться, что это действительно какая-то матрица. По крайней мере, я думаю, что алтарь может быть символом тех кубов, которые мы использовали. По сути, то, что мы прибегаем к кубам общего заклятия, отклонение от нормы. Я уже отыскал наброски целой дюжины других, и наверняка существуют еще варианты. К сожалению, я еще не понял, как они действуют.

– Дюжину разных матриц? – присвистнул Йорам. – Ты попробовал уже какие-нибудь из них? Камбер покачал головой.

– Я побаиваюсь. Я не имею понятия, что может произойти. С этим в особенности. – Он вновь положил на алтарь свою руку. – Если алтарь – символ какого-то определенного заклинания, вводимого в силу этим вариантом, что, я думаю, весьма вероятно, то тогда эффект от его использования должен быть по-настоящему грандиозным и затрагивать, по-видимому, самую суть наших способностей дерини. Очевидно, что этот алтарь обладает могучей силой, если мы все еще способны различить ее следы по прошествии сотен лет. Кто знает, что мы выпустим на волю, если будем экспериментировать без соответствующих приготовлений? Нам не следует торопиться. (Святой Камбер.)

14. МАГИЧЕСКИЕ КУБЫ: УСЛОЖНЕННЫЕ ПЕРМУТАЦИИ

В следующее десятилетие Камбер и его родня, очевидно, набрались достаточной смелости, чтобы испытать по крайней мере некоторые пермутации, о которых уже упоминал Камбер, так как они на самом деле обнаруживают физические постройки, начатые таинственным братством Эйрсид, так и не завершенные, которые впоследствии превратили в место собраний Камберианского совета. (Каким образом они узнали о теоретическом существовании Портала внутри легендарного комплекса и набрались мужества, чтобы осмелиться на слепой прыжок к Порталу, неизвестному никому из них, история отдельная, которая когда-нибудь будет рассказана.)

В любом случае, вновь обретенные знания продолжали накапливаться в течение следующих десяти-двенадцати лет, так что ко смерти Дэвина в конце сентября 917 года, по крайней мере одна дополнительная пермутация кубов стала обычной и ничем не примечательной частью процедуры, имевшей место в Камберианском совете, проводимой для того, чтобы воздвигнуть и вновь убрать черный с белым кубический алтарь (очень похожий на тот, что находился в подземельях Грекоты), установленный в центре киилля, ритуальной комнаты Совета. Как только весть о смерти Дэвина разнеслась в округе, члены Совета собрались вместе. Камбер использовал процесс возведения алтаря в качестве средства, позволяющего ему взять под контроль свое горе.

Камбер сделал глубокий вдох и заставил свое сознание стереть слова архиепископа, положив палец на грань верхнего левого белого куба, прежде чем мысленно произнести номен. Prime!

Он не произнес ни слова вслух, но мгновенно куб засветился изнутри, сияя холодным белым светом.

Seconde!

Правый верхний куб тоже замерцал.

Tierce!

То же произошло и с кубом, лежащим под первым.

Quarte!

Активация последнего превратила их в единый неярко сияющий квадрат белого света, белее, чем плита, на которой они лежали. Мгновение Камбер помедлил, чтобы переместить свое восприятие к другой стороне баланса, с белой на черную, и потом прикоснуться к черному кубу рядом с Prime. Голос Джёффрэя казался не имеющим смысла гулом. Камбер произнес имя первого черного куба:

Quinte!

В ощутившем прикосновение кубе зажглась искра жизни, иссиня-черное мерцание темнейшего огня опала, как только Камбер перешел к следующему.

Sixte!

Пламя, казалось, мгновенно перепрыгнуло от первого черного куба к пальцу Камбера, к другому и следующему, как только он быстро, друг за другом касался оставшихся кубов.

Septime! Octave!

Как только огонь внутри последнего куба успокоился, Камбер сделал глубокий вдох и разрешил своему сознанию возвратиться к словам Джёффрэя, едва вздрогнув, словно то, на чьем пути он воздвиг преграду, ворвалось внутрь со всей силой, заполняя брешь его короткого психического отсутствия… Встряхнув головой, Камбер вновь поднял защитные поля и преградил путь словам Джёффрэя, на мгновение остановившись, чтобы уравновесить белое и черное, когда он положил два первых пальца на Prime и Quinte и мысленно произнес фразу.

Prime et Quinte inversus! Он поменял положение этих кубов и ощутил, как слегка деформировались потоки энергии.

Quarte et Octave inversus!

Вновь перестановка, переплетение, скручивание потока. Он положил кончики своих пальцев на Septime и поменял его местами с Prime.

Prime et Septime inversus! Sixte et Quarte inversus!

Последняя фраза – прямое соответствие между действием и словом.

Теперь кубы лежали в форме Андреевского креста, одна диагональ пылала насыщенным иссиня-черным, другая мерцала белым на белой мраморной плите. Эту работу и их перестановку он сделал, непрерывно привлекая все больше и больше энергии, прокладывая новые нити, при помощи которых он осуществит задуманное. Он возвратился к остальным, их слова, произнесенные за прошедшие несколько секунд, потоком устремились в его сознание, заставляя его вздрогнуть от силы, сопровождающей их эмоции… Постепенно он завладел взглядом каждого.

– Это будет нечто новое для некоторых из вас, – сказал он твердым голосом, в то время как порядок занимал место потока простых эмоций. – Энсель, Джесс, сейчас вы увидите одну из немногих двухуровневых конфигураций, которые у нас хватило духу испробовать, и одну из еще более немногих, которые мы заставили работать. До сегодняшнего дня казалось, что применение ее ограничено, но мы все еще исследуем ее. И поблагодарить за это мы должны Эвайн.

Эвайн чуть улыбнулась. Камбер осторожно поднял куб, называемый Septime, и поместил его на Quinte, черный на черный.

Quintus! – проговорил он про себя и почувствовал всего на мгновение, прежде чем он перешел к Quarte, взгромоздив его на Seconde, белый на белый, как поток энергии омывает его пальцы.

Sixtus!

– Еще немного энергии, соединяя с первыми, – пробормотал он, жестом давая понять, чтобы они сами почувствовали это.

Он ощутил их поддержку и всевозрастающее любопытство Энселя и Джесса, когда он поставил Prime на Tierce, а Sixte на Octave.

Septimus! Octavius!

Камбер не знал, важны ли слова сами по себе – он подозревал, что нет, – но потоки ментальной энергии за ними были, и он мог чувствовать, как они струятся вокруг его пальцев, когда он держал руку над кубом, имя которого он только что произнес. “Колонны Храма” – так Порам назвал эту конфигурацию, когда впервые увидел ее. Она напоминала им разбитый алтарь в подземелье Грекоты.

Осторожно вставая, Камбер уверенно положил руку на его верхнюю грань… Потом он привел в движение потоки энергии.

Он чувствовал, как они щекочут его руку и поверхность ладони, и даже его мозг, словно рука и кубы слились в вибрирующее целое. Как только он объял своим разумом потоки энергии и сплел их в решетку, он мог ощутить растущий потенциал, и когда он начал медленно поднимать руку, куб и мраморная плита двинулись за ней, почти беззвучно, лишь со слабым шорохом двигающегося полированного камня.

Плита продолжала подниматься без труда, будто это было перышко, а не мрамор, подпираемый четырьмя большими кубами чередующегося черного и белого. Камбер стоял, все еще склонившись над меньшим кубом, чью силу он использовал. Затем стал появляться второй уровень белых и черных кубов, расположенных в противовес с первыми, под конец открыв черное основание. В четырех углах открывшихся кубов стояли колонны размером с человеческую руку перемежающегося белого и черного, как те, разбитые в подземелье Грекоты.

Когда нижняя плита стала такой же толщины, как и верхняя, рост прекратился, Камбер с легким вздохом убрал руку и согнул пальцы, бросив взгляд на заинтригованных зрителей, затем сгреб кубики и уложил их в мешочек.

– Их собственный вес вернет их на место, когда мы закончим, – сухо произнес он. – Кубы нужны лишь для того, чтобы поднять что-нибудь. (Камбер-еретик.)

Данный отрывок, без сомнения, дает наглядную иллюстрацию проведения процедур этого типа – если, конечно, обыкновенные слова могут быть достаточными, чтобы описать психические процессы, – однако мы можем извлечь пользу из этого, разбив на стадии данную процедуру.

1. Кубы расставлены традиционным образом – белые в центре и черные по углам.

2. Кубы называются, как обычно.

3. Первые две пары черных и белых кубов переставляют так, как это сделал Камбер во время своей первой демонстрации с соответствующей фразой:

Prime et Quinte inversus!

Quarte et Octave inversus!

И затем неожиданно:

Prime et Septime inversus! Sixte et Quarte inversus!

Что дает нам вышеописанную конфигурацию, благодаря которой Камбер возводит “Колонны Храма” следующими перестановками извне – внутрь:

В качестве дальнейшего комментария относительно расположения магических кубов мы должны рассмотреть вариацию, которую раскрывает Кверон, лишь постепенно складывающуюся из почти забытой практики

Гавриллитов. Увидев процесс ее сложения на обычном алтаре, представлявшем собой куб из голубого камня, в палате собрания в аббатстве святого Неота, Кверон пришел к пониманию, что это является всего-навсего ритуалом очищения, однако примененная к кубическому черному с белым алтарю данная процедура оказалась чем-то значительно большим. Воспоминания Кверона относительно этого пробуждаются, когда Эвайн собирается поделиться с ним знанием, которое недавно открылось ей благодаря поискам.

– Этот новый материал, кажется, имеет отношение к усложненным техникам заклинания, – сказала она, выкладывая четыре белых и четыре черных кубика, которые составляют набор общего заклятия. – Большая часть его была скрыта под маской аллегории, как обычно и поступают с такими вещами, однако я думаю, что я выделила по крайней мере одну новую конфигурацию. Теперь большинство дерини, прошедшие хотя бы какое-нибудь обучение, знают основное заклинание для возведения общего заклятия.

Она сдвинула четыре белых куба в плотный квадрат в центре и теперь расставляла черные по диагонали.

– Это отправная точка для него и для дюжины других конфигураций различной сложности, самая могущественная из которых, как вы знаете, может поднять эту алтарную плиту, чтобы открыть черный с белым кубический алтарь, поддерживающий ее.

– Что мы обычно называем Колоннами Храма, – проговорил Йорам.

– Верно.

Не утруждая себя названиями кубов или активацией их при помощи магии, она коснулась пальцами первого белого куба и черного, расположенного на его диагонали, и передвинула их, потом проделала то же самое с двумя диагонально-противоположными; центральный квадрат стал похож на шахматную доску с кубами противоположных цветов по четырем углам.

Однако, когда она должна была сделать следующий шаг, Кверон вдруг схватил ее за запястье.

– Постой! Пока не делай этого!

– Почему? Что случилось?

– Просто подожди!

– Кверон, кубы даже не активированы, – проговорил Йорам, украдкой взглянув в испуге на Эвайн, чье запястье Кверон все еще держал. – Ничего не произойдет.

– Я знаю.

Голос Кверона был напряжен и неестественен, давая понять, что дальнейшие дискуссии бессмысленны, и оба – Йорам и Эвайн – умолкли, не отрывая взглядов от священника-Целителя, продолжавшего смотреть на кубы. Когда спустя несколько секунд Кверон тихо выдохнул и отпустил запястье Эвайн, он казался немного смущенным и специально провел рукой по глазам.

– Извини. Я совсем не ожидал, что это воспоминание всплывет на поверхность.

– Ты можешь рассказать нам это? – тихо спросила Эвайн.

– Я… это как раз то, в чем я не уверен. – Он стесненно сглотнул. – Боже милостивый, я никогда не думал, что буду поставлен в ситуацию, когда должен буду серьезно подумать над тем, чтобы нарушить мой обет.

Йорам в удивлении поднял голову:

– Твой священный обет или тайну исповеди?

– Не совсем, – Кверон глубоко вдохнул и сделал полный выдох, на какой только был способен, словно старался подготовить себя к чему-то неприятному либо опасному. – Это придется вынести, и это еще одна традиция, отличная от традиций гавриллитов, о которой мы недавно говорили. Вы помните, я упоминал вскользь, что я надеялся, что мне не придется делать этот выбор.

– Ты не должен нам рассказывать этого, – сказала Эвайн.

– Нет, я думаю, мне нужно сделать это, – ответил Кверон. – Это очень важно. Нечто, что некогда не давало себя почувствовать, часть прежней традиции, которая приобрела совершенно иной вид, как только ты начала передвигать эти кубы. Существовал некий ритуал, который обычно проводил Мастер несколько раз в год во время утренней медитации. Нас всегда учили, что в нем заключен некий символический смысл, в чем же он заключался, никогда не разъяснялось, и я никогда не задавал вопросов по этому поводу. Но… позвольте мне показать часть его, и сами посмотрите, есть ли в этом какой-нибудь смысл. Если я всего лишь покажу вам, как это делается, думаю, не нарушу моего обета, и если это ничего не скажет вам, мы можем просто оставить все это, словно ничего не было.

– Кверон, это вовсе не обязательно, – начал было Йорам.

– Нет, это необходимо, по крайней мере до некоторой степени, – перебил его Кверон. Сделав глубокий вдох, он поднял четыре куба, лежащих у углов черного с белым квадрата, сложенного в центре, и поменял их местами, сложив знакомый орнамент кубического алтаря. – Это, конечно, должно сопровождаться соответствующим ритуальным действием, в результате которого мы должны прийти к конфигурации, которая повторяет орнамент кубического алтаря под этой плитой.

Эвайн кивнула.

– Само расположение кубов довольно логично. Отец всегда подозревал, что это должно сопровождаться какой-то магической процедурой, однако мы так и не смогли найти достаточно сведений, чтобы пойти на риск попробовать сделать что-либо.

– Мм-м… Я не совсем уверен относительно того, с каким намерением все это делалось, – заговорил Кверон. – Что же касается Мастера, то, обычно он, складывал эту конфигурацию в нужной последовательности и затем читал особую молитву, держа руки над серединой – чуть согнув ладони, словно освящая вино и хлеб евхаристии. Спустя некоторое время поток энергии начинал изливаться из куба прямо к краю алтаря. – Задумчиво он поднял голову. – По сути, я всегда полагал, что все это делалось для очищения алтаря, но теперь, мне кажется странным, что он всегда делал это лишь на кубическом алтаре нашей Палаты Собраний, никогда не используемом в культовых целях – кубический алтарь использовался только лишь для медитаций.