Текст книги "Королевское правосудие (Хроники Короля Келсона II)"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

"Что за... новости?" – пробормотала она. – "Сикард?"

"Мертв, миледи."

"А мой... мой сын?"

"Тоже."

Когда ее руки взлетели к губам, стараясь остановить беззвучный, полный страдания крик, Джудаель опустился на колени рядом с ее креслом и положил голову ей на колени, а Креода сделал несколько торопливых шагов к Дугалу.

"Что с архиепископом Лорисом?"

Дугал знал, что он, будучи глашатаем Келсона, должен держаться нейтральным, но, несмотря на это, в голосе его послышался лед.

"Пленен, Ваше Преосвященство. И Монсиньор Горони тоже. Они ждут королевского суда."

"Но это невозможно," – пробормотал себе под нос Креода, Джудаель побледнел, а остальные священники ошеломленно зашептались друг с другом.

"Позвольте мне заверить вас, что это не только возможно, но и есть так на самом деле, Ваше Преосвященство," – холодно сказал Дугал. – "И, честно..."

Он оборвал себя, ибо не стоило рассказывать здесь ни о том, что Лорис и Горони сотворили с его отцом, ни о том, что отношения между ним и Дунканом были чем-то большим, чем обычные отношения между двумя приграничниками.

отрезал себя, поскольку это не был его место, чтобы говорить того, что Loris и Gorony сделал его отцу, или сообщать всегда, что его отношения с Дунканом были что – нибудь другой чем borderman к borderman.

"Вы будете оповещены о мнении Его Величества на этот счет в свое время. А пока что моя обязанность – изложить ее милости условия, выставленные Его Величеством."

"Как смеет он ставить мне условия?" – пробормотала Кайтрина.

Дугал удивленно вскинул голову. – "Миледи, Вы же проиграли. Вряд ли Вы можете не понимать этого."

С явным усилием взяв себя в руки, Кайтрина снова пристально посмотрела на него.

"Юный МакАрдри, в Лаасе, своей столице, я в безопасности," – твердо сказала она. – "Твой Келсон не сможет выгнать меня отсюда."

"Выгнать Вас?" – Дугал удивленно посмотрел на остальных. – "Мадам, Вы в осаде. Ваши основные советники или схвачены, или убиты. Ваша армия была разбита в сражении и присягнула на верность Халдейнам, как и должно было случиться еще несколько поколений назад. Все, что нужно сделать Его Величеству – это просто выждать. И, если будет необходимо, он будет ждать. Сбежать Вам не удастся. Вы проиграли."

Джудаель положил свою дрожащую ладонь на руку своей тетки и смело посмотрел на Дугала.

"И каковы же условия короля?" – спокойно спросил он.

"Я зачитаю их вам," – ответил Дугал, вынимая свиток из-за пазухи своего дорожного костюмя и набирая побольше воздуха.

"От Келсона Синила Риса Энтони Халдейна, милостию Божьей Короля Гвинедда, правителя Меары и правителя Перпл Марча – леди Кайтрине, именумой также "Меарской Претенденткой"," – спокойно сказал он, разворачивая свиток. – "Леди, дальнейшее сопротивление вашему законному сюзерену приведет только к бессмысленной гибели меарцев, ибо за каждого погибшего подданного Халдейнов незамедлительно по окончанию битвы будут казнены десять меарцев. Однако, в случае Вашей безоговорочной сдачи, мы склонны предложить Вам следующие условия:

Первое. Против народа Меары не будет предпринято никаких дальнейших репрессий, но все лица благородного происхождения и бывшие военнослужащие меарской армии должны присягнуть на верность королю Келсону Гвинеддскому как их законному суверену и правителю, а в случае нарушения этой присяги кем бы то ни было из них все они подлежат казни. Решения в отношении тех, кто нарушил законы Гвинедда, причинив при этом вред другим лицам, будут приняты в индивидуальном порядке.

Второе," – прежде чем читать дальше, он, не поднимая глаз, сделал еще один глубокий вдох. – "Будет разрешено почетное погребение в Лаасе тел Сикарда МакАрдри и Итела Меарского. Леди Кайтрине будет позволено присутствовать на церемонии погребения, как того требует обычай."

"Как они умерли?" – донесся до него голос Кайтрины, прервавший его заранее отрепетированную речь.

Дугал поднял голову и медленно опустил свиток.

"Разве подробности сейчас важны, миледи?" – тихо спросил он. – "Они только сильнее расстроят Вас."

"Расскажите мне!" – потребовала она. – "Иначе я не стану слушать остальные требования Вашего господина."

"Хорошо."

Дугал, чувствуя себя неловко, свернул свиток и постарался подобрать слова, которые могли бы немного смягчить правду.

"Ваш муж пал с мечом в руке, мадам," – тихо сказал он. – "Я... мне сказали, что он встретил смерть с отвагой, предпочтя смерть плену, когда понял, что потерял армию."

"Да," – выдохнула она. – "Это похоже на него. Вы видели, как он погиб?"

"Нет, миледи."

"Но это было быстро?" – настаивала она. – "Скажите, что он не мучался."

"Я думаю, миледи, что он не мучался," – сказал Дугал, в памяти которого всплыла картина стрелы, торчащей из глаза Сикарда. – "Он умер мгновенно. Я сомневаюсь, что он вообще что-то почувствовал."

"Благодарю тебя, Господи," – сжав руки, прошептала она, прежде чем снова поднять свой взгляд. – "А мой сын?"

Дугал сглотнул, зная, что это известие ранит Кайтрину даже сильнее, чем весть о смерти ее мужа. Но в его сердце не было места для сочувствия Ителу.

"Две недели назад принц Ител был захвачен в плен в Талакаре," – сказал он. – "В тот же день он и барон Брайс Трурилльский были осуждены, приговорены и казнены за измену."

"Как... казнены?" – выдохнула Кайтрина.

"Их повесили."

Он не мог ни смягчить эти слова, ни подготовить ее к их суровости. Когда она, покачнувшись, опустилась на стул, закрыв глаза, Джудаель склонился к ней, пытаясь утешить ее, несмотря на то, что сам посерел от страха – если Ител, наследный принц, был казнен, то что же ждет его, следующего наследника?

"Я... я не буду требовать от Вас подробностей," – придя в себя, пробормотала Кайтрина. Взяв Джудаеля за руку, она подала Дугалу знак продолжать и отвернулаясь, глядя сквозь пелену слез на окно, из которого струился солнечный свет.

"Третье," – сказал Дугал, разворчаивая свиток вновь, чтобы продолжить чтение. – "После принесения клятвы в том, что она никогда не подымет вновь мятежа против законного правителя Меары, а именно – Келсона Гвинеддского или кого-либо из его наследников – леди Кайтрине будет позволено удалиться в монастырь, избранный Его Величеством, где предстоит ей пребывать до конца земных дней своих в качестве монахини такового монастыря, каясь и моля о спасении душ тех, кто отдал свою жизнь в результате мятежа, поднятого ею."

"Миледи, это очень великодушное решение," – гладя ее дрожащую руку, прошептал Джудаель, глаза которого были полны слез. – "Дугал, а что будет со мной?"

"Четвертое," – продолжил Дугал, не смея взглянуть на молодого епископа. – "Касательно Джудаеля Меарского, племянника леди Кайтрины, бывшего епископа Ратаркинского: поскольку тот преступил законы и светские, и церковные, и поскольку Его Величество не намеревается позволять нового меарского мятежа, который может сложиться вокруг вышеназванного епископа, являющегося наследником леди Кайтрины, Джудаель Меарский подлежит лишению жизни."

Джудаель еле слышно ахнул, и, побледнев еще сильнее, пошатнулся. Кайтрина застонала и судорожно обняла его за плечи. Но прежде, чем остальные епископы смогли вымолвить хоть слово, Дугал откашлялся и кивком заставил их замолчать.

"Однако, поскольку названный Джудаель, происходящий от древних правителей Меары, есть принц и по рождению, и по своему церковному сану, король Келсон дарует названному Джудаелю милость: он будет лишен жизни путем отделения головы от тела мечом, без присутствия публики, и будет похоронен с почестями вместе со своими родственниками здесь, в Лаасе."

Он украдкой поглядел на потрясенного Джудаеля, стараясь не встречаться с ним глазами, заием, прежде чем вернуться к чтению свитка, бросил взгляд на остальных священников.

"Пятое. Епископ Креода и прочее мятежное духовенство, связанное с меарским мятежом, после того, как будет определена их вина по светским законам, предстанут перед церковным судом, созванным архиепископами Брейденом и Кардиелем, и король обязуется последовать рекомендациям такого суда." – Он свернул свиток и поднял глаза. – "Никаких дальнейших переговоров не будет."

Затем последовало краткое изложение сказанного ранее, несколько уточнений условий, и, наконец, Кайтрина, пошатываясь, поднялась, давая понять, что аудиенция окончена.

"Дугал, передай своему королю, что его условия очень жесткие, но мы рассмотрим их и дадим ему наш ответ в полдень."

"Хорошо, мадам, я передам," – прошептал он, вежливо кланяясь ей.

"Спасибо. И, Дугал..."

"Да, мадам?"

Сглотнув, она подала Джудаелю и остальным еписком знак отойти и, подозвав Дугала к себе, отошла с ним к окну. Когда он, вопросительно глядя на нее, подошел поближе, его волосы сверкнули в лучах солнца подобно начищенному медному шлему. Когда Кайтрина внезапно вытащила из рукава небольшой кинжал, Дугал вздрогнул.

"Дугал, ты ведь безоружен, не так ли?" – не моргнув глазом, тихо сказала она, заметив его испуг.

"Да, мадам. Я прибыл как посланник моего короля к благородной даме – а в ее благородстве не может быть сомнений, поскольку она вышла замуж за моего дядю и родила ему детей, в жилах которых течет кровь МакАрдри."

Печально хмыкнув, Кайтрина выдавила из себя слабую улыбку. – "Храбрые слова, племянник, если учесть, что я могу убить тебя прямо на месте... наверное, так мне и надо было бы сделать, ведь ты причинил немало зла мне и моим родственникам. Но ты прав: он, твой дядя Сикард, был невероятно честным человеком. Если бы я позволила нашим детям носить его имя, а не свое, все могло бы быть по-другому."

"Пожалуй, Вы правы, мадам."

"Дугал, он был хорошим человеком," – повторила она. – "И я, неоднократно слыша за последние недели о твоих подвигах, часто думала, наколько все могло сложиться бы по-другому, если бы твоим отцом был он, а не Колей."

Он чуть было не сказал, что Колей не был его отцом, но остановился, не зная, что она собирается делать с кинжалом. Ему подумалось, что если она бросится с этим кинжалом на него, он сможет отобрать его – она все-таки была меньше его ростом и почти вчетверо старше – но, если она и вправду бросится на него, остальные могут придти к ней на помощь. Было известны случаи, когда посланников убивали за принесенные ими неприятные известия, и, видит Бог, даже без принесенных им новостей у нее было достаточно причин ненавидеть его.

Но она, подержав кинжал в своих пальцах, спокойно протянула его ему рукоятко вперед, и на ее губах мелькнула слабая, застенчивая улыбка.

"Это мне подарил МакАрдри в день нашей свадьбы. Я хочу, чтобы это принадлежало тебе."

"Мадам?"

"Я хочу, чтобы это было у тебя. Подойди." – она втиснула рукоятку в его ладонь. – "Простите старухе ее причуды. Дайте мне хотя бы на несколько секунд представить, что ты не сын Колея, а мой и Сикарда. Все мои дети мертвы, как мои мечты о них... Джудаель, мой единственный родственник, вскоре тоже расстанется с жизнью."

"Но ведь можно остановить эту череду смертей," – сказал Дугал. – "Нет никакого смысла продолжать убивать."

Она с трудом сглотнула. – "Вы ведь видели, как все они умерли, не так ли?"

"Кто?"

"Все мои дети."

"Кроме... Итела," – пробормотал он. – "Я видел смерть Сиданы... и Лльювелла. Но не стоит снова говорить об этом, миледи."

"Я не собираюсь говорить об этом," – прошептала она, – "но я действительно должна спросить насчет Сиданы. Если бы... если бы Лльювелл не... не убил ее, принесло бы ее замужество мир, как Вы думаете?"

"Я думаю, что так могло быть. А общий наследник прекратил бы все пересуды насчет престолонаследия."

"А Сидана... была бы она счастлива с вашим Келсоном?"

Дугал, почувствовав, что в горле у него пересохло, сглотнул, ведь он практически не разговаривал со своей меарской родственницей.

"Я... не знаю, миледи," – прошептал он. – "Но Келсон – мой кровный брат и мой король, так что я... думаю, что он по-своему любил ее. Я знаю, что в ночь перед свадьбой он размышлял о предстоящем браке и говорил, что не хочет жениться только по политическим причинам. Но мне кажется, что он убедил сам себя, что любит ее," – Он помолчал. – "Вы это хотели услышать?"

"Да, если это – правда," – прошептала она. – "По твоему лицу видно, что ты веришь в это," – она вздохнула. – "Ах, если бы я была не такой упрямой, она могла бы остаться в живых, да еще и стать королевой Гвинедда. Но я убила ее, я убила своих сыновей, своего мужа.... Дугал, я так устала убивать..."

"Тогда остановите убийство, миледи," – тихо сказал он. – "Только Вы можете сделать это. Примите условия короля. Верните Меаре ее законного правителя, и постарайтесь смириться с этим в оставшиеся Вам годы."

"Вы на самом деле считаете, что он оставит мне жизнь?"

"Он дал свое слово, мадам. Я не знаю случая, чтобы он не сдержал его."

Она вздохнула и гордо воздев подбородок, пошла в большой зал. При ее появлении все разговоры в зале мгновенно смолкли.

"Сообщи своему господину, что мы сообщим ему о нашем окончательном решении в полдень," – сказала она. – "Мне... нужно время, чтобы подумать, что я должна сделать."

Когда Дугал ушел, она медленно осела на кресло и откинула голову на спинку.

"Позовите советников, Джудаель," – прошептала она. – "И принесите мне корону."

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей

– Пс 81:7

Ровно в полдень ворота Лааса раскрылись, чтобы пропустить одинокого герольда с белым флагом. Ворота за ним не закрылись.

"Мой король," – поклонившись, сказал герольд, когда его привели к сидевшему на коне Келсону, – "моя госпожа в принципе принимает Ваши условия, и готова принять Вас в главном зале в удобное для Вас время."

"В принципе?" – спросил Келсон. – "Что это значит? Я считал, что выразился достаточно ясно: никаких переговоров не будет."

"Я... думаю, она надеется на смягчение условий, мой господин," – тихо сказал посланник.

"Понимаю. Господа?" – Он поглядел на стоявших вокруг советников и полководцев. – "Дугал, что скажешь? Ты говорил с ней."

"Непохоже, чтобы она что-то замышляла, если Вас беспокоит именно это," – сказал Дугал. – "Она говорила, что жалеет о случившемся, и чуть ли не каялась в содеянном."

"Все они начинают каяться, когда припрешь их к стене," – проворчал Морган.

"Хм, осмелюсь сказать, что Лорис и Горони явно не из их числа. Я хочу попросить Вас и Джодрелла присмотреть за ними, когда мы войдем в Лаас. Эван, до нашего возвращения командование армией переходит к Вам. Если что-нибудь случится, Вы знаете, что делать. Архиепископ Кардиель, я прошу Вас сопровождать тела Сикарда и Итела. Вы знаете Лаас?"

"Боюсь, что нет, Сир."

"Неважно. По меньшей мере, там должна быть фамильная часовня, куда можно поместить тела. Все прочее, что Вам надлежит сделать, мы уже обсудили."

"Да, Сир."

"Дункан и Дугал, вы поедете со мной."

Часом позже король Келсон с триумфом въехал в Лаас. Перед ним шла колонна копейщиков и лучников, а следом за ним – две сотни пехотинцев. На шлеме его сверкала корона, а на сгибе руки, подобно сктпетру, покоился обнаженный меч его отца.

Проезжая по городским улицам, он не встретил никакого сопротивления. При его приближении, встреченном молчанием и нервным любопытством, копейщики выстроились в зале, сформировав почетный караул для его встречи, а сам Келсон, прежде чем спешиться со своего белого коня, подождал, пока главный зал не возьмут под охрану его пехотинцы и лучники.

Плечи короля покрывала темно-красная шелковая мантия, которая едва скрывала его доспехи, на которых красовался гвинеддский лев, и когда Келсон начал подниматься по лестнице, ведущей от двора к распахнутым в его ожидании двустворчатым дверям главного зала, его мантия затрепетала в жарком летнем воздухе. Внутри его поджидало всего лишь с десяток меарцев: естественно, сидевшая на троне в дальнем конце зала Кайтрина, которая, будучи одетой во все черное, с меарской короной на покрытой вуалью голове, выглядела ужасно одинокой и ранимой, да полдюжины престарелых дворян, которые вместе с оставшимися верными Кайтрине епископами, одетыми в лиловые сутаны, толпились по обе стороны от трона. Вдоль стен зала выстроилась охрана Келсона, а галереи заняли лучники, от которой веяло молчаливой, но ничуть не менее неотвратимой смертью.

"Внимание всем!" – прокричал глашатай Кайтрины. – "Его Королевское Величество, Верховный правитель Келсон Синил Рис Энтони Халдейн, милостию Божьей Король Гвинедда, правитель Перпл Марча... и правитель Меары."

Услышав последний титул, Келсон чуть не засмеялся от облегчения и, задержавшись в дверях, чтобы находившиеся в зале подготовились к его появлению, освободил свою ауру – правда, ослабив ее настолько, чтобы никто не смог понять, то ли это свет, вызванный его магией, то ли просто отсвет солнечного луча на драгоценных камнях его короны.

Прежде чем пройти в зал и встретиться с меарской претенденткой, он медленно, с достоинством, которого никто не мог даже ожидать от семнадцатилетнего парня, передал Моргану свой меч, снял шлем и, бросив в него небрежно снятые перчатки, передал его Дугалу. Он никак не ожидал, что она окажется такой маленькой и хрупкой. По его бокам шли Морган и Дугал, отставая от него на полшага, а за ними следовали Дункан, на голове котрого красовалась герцогская корона, и Кардиель, одевший епископскую митру. На обоих поверх доспехов были одеты епископские ризы. Джодрелл с пленниками остался снаружи.

Когда король и его свита подошли поближе, Кайтрина встала, а ее придворные и епископы напряженно-почтительно кланялись, когда король проходил мимо них. Подойдя к помосту, свита Келсона встала по обе стороны от трона, а Келсон, поднявшись по ступенькам, подошел к Кайтрине. Ее лицо, которое даже в молодости нельзя было назвать красивым, было искажено печалью, но, в то же время было полно достоинства, когда она, прижав свои тонкие руки к груди, опустилась перед ним на колени. Когда она сняла с себя корону и протянула ее Келсону, глаза ее страстно полыхнули, но она даже не вздрогнула, когда он взял у нее корону.

Когда корона перешла из рук в руки, Кардиель подошел поближе к королю, и Келсон передал корону ему, слегка повернувшись, чтобы архиепископ мог возложить корону ему на голову. Келсон протянул Кайтрине руку, но она, прежде чем подняться на ноги без посторонней помощи, взяла край ризы Кардиеля и приложила его к своим губам. Дункан отвел ее в сторону, а Келсон, сев на трон Меары, забрал свой меч и положил его себе на колени. Свита его, поднявшись по ступенькам, встала по бокам трона.

В задней части зала, вместе с меарцами, присягнувшими на верность Келсону под Дорной, стояли гвинеддские бароны и офицеры, и когда Келсон посмотрел в их сторону, они встали напротив мятежных епископов и дворян. Когда в зале повисла неловкая тишина, Келсон не успел еще ничего сказать, из толпы епископов вышел Джудаель Меарский. Выйдя вперед, он сбросил свои ризы, оставшись не в лиловом епископском одеянии, а в монашеской рясе из домотканого полотна, и босым. У подножия ступеней, ведущих на помост, он, опустив лицо к сжатым рукам, упал на колени, но когда он поднял взгляд, чтобы посмотреть на Келсона, лицо его ясно говорило о том, что он хорошо знает, какая участь ждет его.

"Мой король," – сказал он, и голос его услышали все находившиеся в зале, – "я, Джудаель Майкл Ричард Джолион МакДоналд, епископ Ратаркинский и наследный правитель Меары, отказываюсь от любых требований независимости Меары и признаю Вас своим законным правителем. Я предаю себя на суд Вашего Величества, прошу прощения за совершенное мною и клянусь ни словом, ни делом не причинять Вам никакого вреда. Я прошу, если в Вашем сердце осталось место для милосердия, позволить мне прожить оставшиеся мне дни в заключении а каком-нибудь монастыре, ибо я никогда не жаждал себе короны, а если это невозможно, я готов принять любую участь, которую Ваше Величество сочтет соответствующей моим преступлениям. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, Аминь."

Когда Джудаель перекрестился, Келсон вздохнул и быстро взглянул на остальных епископов, ожидавших его решения, на стоявшую перед ними с молитвенно сжатыми руками Кайтрину, выглядевшую напряженной и измученной. Но, несмотря на то, что, пока Джудаель говорил, Келсон с помощью своей способности к Правдочтению убедился в искренности его слов, он знал, что не может позволить себе никакой слабости в этом вопросе. Джудаель слишком долго был марионеткой в руках более сильных людей. Так что лучше быть прямым и не позволять себе благодушия.

"Джудаель Майкл Ричард Джолион МакДоналд, наследник меарский," спокойно сказал он. – "Я прощаю тебе все преступления, которые Вы совершили против меня и моих подданных. Но..." – погребальным звоном упало последнее слово. – "Но, заботясь о своих подданных живущих как в этой земле, так и в Гвинедде, я не могу оставить жизнь тому, кто может стать причиной нового мятежа. Я оставил жизнь твоему двоюродному брату, Лльювеллу, а он убил мою невесту. Я оставил жизнь архиепископу Лорису, не желая лишать жизни рукоположенного епископа, а он возглавил мятеж против меня. И если я оставлю тебе жизнь, даже поместив тебя в какой-нибудь отдаленный монастырь, всегда будет существовать возможность того, что кто-нибудь, извращенно трактуя понятие верности, постарается использовать тебя, чтобы поднять новый мятеж против меня, пусть даже и против твоего желания."

"Но Вы могли бы держать его вместе со мной, под охраной!" – крикнула Кайтрина, бросаясь на колени и молитвенно вздевая руки. – "Милорд, будьте милосердны! Он единственный родственник, оставшийся у меня!"

"И обречь множество семей на лишения из-за того, что кто-то цепляется за мечты о независимости Меары?" – возразил Келсон. – "Я должен спасти Джудаеля, чтобы однажды он стал причиной для нового меарского мятежа, угрозой мне, моим детям или детям моих детей? Нет, мадам. Я не могу и не стану возлагать такое бремя ни на себя, ни на свой народ, ни на своих наследников. Джудаель, мне жаль, но я должен подтвердить вынесенный тебе смертный приговор... но тебе будет дано время, чтобы ты мог подготовиться к смерти. Несмотря на то, что с формальной точки зрения ты все еще отлучен от церкви, архиепископ Кардиель выражил желание исповедать тебя. Ты принимаешь его предложение?"

Джудаель, покачнувшись, закрыл глаза и, скрестив руки на груди, глубоко поклонился.

"Я предаю себя на суд Вашего Величества и принимаю милосердное предложение Его Преосвященства. А... когда... это произойдет?"

"Как только Вы будете готовы," – спокойно сказал Келсон. – " Архиепископ Кардиель, Вы пойдете с принцем Джудаелем или подождете, пока пройдет суд над двумя пленниками, облеченными церковным саном?"

Когда Келсон указал на дальний конец зала, где в высоких двустворчатых дверях показались Лорис и Горони, сопровождаемые Джодреллом и четырьмя стражниками, Каридель выпрямился во весь рост.

"Ваше Величество, я не пропустил бы это для освобождения всего моего времени в Чистилище. Стража, можете отвести принца Джудаеля в часовню, чтобы он мог подготовиться. Отец Джудаель, я присоединюсь к Вам через несколько минут. Это не займет много времени."

Джудаель даже не посмотрел на двух пленников, когда стражники провели его мимо них. Лорис выразительно посмотрел на него и всех находившихся в зале, ни и ему, и Горони заткнули рты прежде чем ввести в зал. Они вызывающе стояли перед королем, пока стражники не заставили их опуститься на колени силой. Келсону не было нужды прибегать к магии, чтобы увидеть ненависть в их глазах, и он обернулся к Моргану, чтобы тот зачитал список преступлений подсудимых.

"Эдмунд Альфред Лорис, священник и бывший архиепископ Валоретский, и Лоренс Эдвард Горони, также священник: вы оба обвиняетесь в измене королю и королевству Гвинеддскому, а также в подстрекательстве к мятежу. Кроме того, ваши действия повлекли за собой убийство епископа Генри Истелина и причинение тяжких повреждений епископу Дункану МакЛейну. Ваши обвинители присутствуют. Лоренс Горони, что ты скажешь в свою защиту?"

По сигналу Келсона изо рта Горони вынули кляп, но он только дерзко вздернул подбородок и выругался.

"Я не признаю ни права этого суда судить меня," – сказал он, – "ни права еретика-Дерини зачитывать мне обвинения. Я заявляю о своих привилегиях духовного лица и требую, чтобы меня судил церковный суд."

"Горони, тебя и Лориса отлучили от церкви и лишили сана больше чем полгода назад," – холодно сказал Кардиель прежде, чем Келсон успел открыть рот. – "При этом ни один из вас не сделал ничего, чтобы отменить это отлучение."

"Я не признаю за тобой права отлучать меня!" – закричал Горони.

"Стража, заткните ему рот!" – рявкнул Кардиель. Когда стражники выполнили приказ, он продолжил, – "С формальной точки зрения, у тебя нет вообще никаких прав, ведь ты отлучен от церкви, но я буду просить короля, чтобы он уберег тебя от участи Генри Истелина и не приказал потрошить и четвертовать тебя. Но единственный церковный суд, перед которым ты можешь предстать, состоит из епископа МакЛейна и меня. Епископ МакЛейн, виновен ли подсудимый в том, в чем его обвиняют?"

"Виновен, Ваше Превосходительство," – спокойно ответил Дункан.

"Согласен," – сказал Кардиель. – "Ваше Величество, мы считаем, что подсудимый Лоренс Горони виновен в том, в чем его обвиняют, и берем его под стражу до тех пор, пока Вы не вынесете ему приговор. Эдмунд Лорис, что ты можешь сказать в свою защиту?"

Когда изо рта Лориса вынули кляп, он, казалось, вот-вот взорвется от крика.

"Как вы посмели судить меня? Как вы посмели дозволить этим еретикам судить меня? Этому еретику-королю с его прихвостнями-еретиками... епископу МакЛейну с его деринийским выродком, стоящим рядом с ним, как будто он благородный..."

"Заткните его!" – бросил Келсон.

"Дугал МакАрдри – незаконнорожденный сын МакЛейна!" – успел выкрикнуть Лорис прежде, чем стражники схватили его. – "Он не сможет отрицать этого! Они оба – Дерини..."

Стража заставила его замолчать, заткнув ему рот, но слова его были услышаны. Слухи начали гулять среди солдат Келсона еще неделю назад, после битвы при Дорне, но никто из них так и не осмелился заговорить об этом в открытую. Вряд ли этого можно было избежать теперь. Дункан смиренно посмотрел на Келсона, и король еле заметно кивнул ему. Дункан вышел вперед и обвел затихший зал глазами.

"Сейчас судят этих двоих, нарушивших свою присягу королю и осквернивших свой священный сан, а не меня и не юного Дугала. Но, невзирая на это, я не стану отрицать, что Дугал МакАрдри – мой сын. В то же время, я не согласен с тем, что он был рожден во грехе, и обязусь в течение одного года, начиная с сегодня, представить церковному суду надлежащие свидетельства. Принадлежность же кого-либо из нас к Дерини касается только нашего короля, нашего архиепископа и нашего Господа. Если у кого-нибудь из присутствующих есть вопросы по этому поводу, то я думаю ,что ему стоит поговорить об этом с кем-нибудь из них."

Когда Дункан коротко, но уважительно поклонился – сначала Келсону, а затем и Кардиелю – зал испуганно забормотал, кое-кто из меарцев перекрестился, но никто не посмел сказать даже слова. А когда Кардиель ободряюще положил руку на плечо Дункана, ни о каких сомнениях уже не могло быть и речи. Дугал же стоял, застыв, слева от Келсона.

"Ваше Величество," – сказал Кардиель, снова поворачиваясь к королю, "я признаю обвиняемых, Лоренса Горони и Эдмунда Лориса, виновными в предъявленных обвинениях и предаю их в руки мирского правосудия. Епископ МакЛейн, Вы согласны?"

"Согласен, Ваше Преосвященство."

"Спасибо, милорды," – пробормотал Келсон. – "Лоренс Горони и Эдмунд Лорис, мы также признаем Вас виновными в предъявленных вам обвинениях и приговариваем вас к повешению за шею до смерти. Архиепископ Кардиель, есть ли какие-либо обстоятельства, не позволяющие исполнить приговор немедленно?"

"Никаких, Сир," – спокойно сказал Кардиель. – "А поскольку осужденные выказали упорство в своих грехах и не раскаялись в содеянном, да не будет позволено им осквернить законы Господа нашего участием в молитве. Поскольку Эдмунд Лорис согласился с казнью Генри Истелина, не допустив того к святым таинствам, я считаю, что он не может ничего возразить, если так же обойдутся с ним и его псом."

"Да будет так," – сказал Келсон, глядя поверх голов остолбеневших Лориса и Горони на людей, стоявших на галерее. – "Стража!"

По его сигналу двое солдат перебросили через поддерживающие потолок балки веревки с петлями на конце. Когда их намерения стали очевидны, а стражники поставили Лориса и Горони под веревками и затянули петли на их шеях, меарцы ахнули, но никто не сдвинулся с места, чтобы помешать им. Горони выглядел вначале удивленным, затем – испуганным, а Лориса просто корежило от гнева.

"Уберите кляпы и вешайте их," – холодно сказал Келсон, вздрогнув, когда его приказание было исполнено. – "Да смилуется Господь над их душами."

Тела этих двоих извивались и дергались, лица уже начали синеть, но их продолжали тянуть вверх, пока их ноги не оказались выше голов остальных присутствующих, затем веревки привязали. Кайтрина покачнулась и схватилась за руку кого-то из своих приближенных, а кое-кто из зрителей слегка позеленел, наблюдая за постепенно затихающими конвульсиями, но никто не проронил ни слова. Келсон, наблюдая за присутствующими, медленно сосчитал до ста и положил меч на сгиб руки. Его движение вновь привлекло к нему внимание всех присутствующих.

"Архиепископ Кардиель, Вы можете пройти к принцу Джудаелю."

"Спасибо, Сир. На время своего отсутствия я поручаю епископу МакЛейну замещать меня во всем, где может потребоваться мое участие."

Когда Кардиель ушел, Келсон снова обвел всех взглядом:

Кайтрина, ее придворные и епископы-бунтовщики. Многие из его собственных придворных и офицеров тоже были здесь, и все они ловили каждое его слово.

"Народ Меары," – спокойно сказал он. – "Настало время рассказать вам о судьбе вашего края. Меара в течение долгого времени была и есть частью земель, находящихся под рукой короны Гвинедда. Я получил титул правителя Меары от своего отца вскоре после того как родился и собираюсь передать этот титул своему первенцу. Если бы все сложилось иначе, мой первенец мог быть сыном вашей принцессы Сиданы. Мне искренне жаль, что этого не случилось."

Прежде чем продолжать, он сглотнул, теребя большим пальцем обручальное кольцо на мизинце, и Морган понял, что Келсон действительно хотел этого союза. В глазах Кайтрины он заметил слезы и догадался, что она тоже смогла бы согласиться с таким решением. Но такой возможности больше не было. Меару ждала иная судьба.