Текст книги "Наследие Дерини"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Если в душе Райс-Майкл и был возмущен столь дерзким обхождением, внешне он этого никак не выдал, лишь крепче стиснул рукоять меча и двинулся вперед по винтовой лестнице, что вела к его покоям. Хьюберт, проводив короля взглядом, обернулся затем к своему брату, который пристально наблюдал за происходящим.

– Он справился лучше, чем я ожидал, – заметил Манфред.

– Да, кровь Халдейнов говорит сама за себя, – заметил Хьюберт. – Даже когда ей не дают воли. Представь себе, каковы будут его сыновья, если только воспитать их должным образом.

Манфред задумчиво кивнул.

– Может статься, что с ним мы успели вовремя, в отличие от старшего брата. Хотя начало было отнюдь не столь обнадеживающим. – Он ухмыльнулся. – Впрочем, у него нет другого выбора. Он должен слушаться нас во всем, ведь это только ему на благо.

– И нам тоже, – напомнил Хьюберт.

– Конечно, и нам тоже, – согласился Манфред. – Но это также и на благо всему Гвиннеду. Ведь мы должны были окончательно очистить страну от деринийской заразы. А это означает также и борьбу с Фестилами.

Хьюберт мрачно кивнул.

– Да, что угодно будет лучше, чем вновь позволить Фестилам вернуться к власти. Но теперь ступай и помоги Таммарону созвать совет. Возьмите с собой архиепископа Орисса… Мне нужно перемолвиться парой слов с Полином, а затем я присоединюсь к вам.

Полин уже ожидал Хьюберта в приемной рядом с тронным залом, а с ним и несколько рыцарей Custodes, и худощавый человек, откликавшийся на имя Димитрий.

Этот последний был в черной накидке с капюшоном, внешне почти не отличаясь от остальных Монахов, однако он не являлся клириком, не принадлежал ни к их ордену, ни, строго говоря, даже к их вере. Более того, по их меркам, он даже не был человеком, ибо принадлежал к расе Дерини.

Именно по этой причине Custodes Полина предпочитали держаться от него подальше и толпились в стороне от очага, перед которым Димитрий стоял в одиночестве, скрестив руки на груди и пристально глядя в огонь. Заслышав шаги, он медленно обернулся, словно пробуждаясь ото сна. Полин выдвинул два кресла, и они с Хьюбертом уселись.

– Что ты можешь сказать о герольде и его сопровождающих? – без лишних предисловий спросил его Полин. – Все они Дерини?

– Да, милорд. Но они вели себя достаточно скромно, – отозвался Димитрий с глубоким поклоном. Затем он опустился на колени и, наконец, сел на пятки, сложив руки. – Такое впечатление, будто они чувствовали присутствие другого Дерини в зале. Нет, речь не обо мне; милорд, – поспешил он добавить, предваряя вопрос Полина. – Я постарался убрать свои защиты, и они никак не могли признать меня. Увы, это означает, что я мог воспользоваться при них лишь простейшими чарами истины… Но они тоже не решились ни на что большее. Именно это я имею в виду, когда говорю, что они вели себя очень скромно. Более того, к чарам истины прибег лишь один герольд. Я ожидал большего. Возможно, попытку прочесть истинные намерения короля, распознать намеренный обман…

– А возможно ли, что он сам блефовал? – спросил один из монахов в черной рясе. – Я имею в виду посланника.

Димитрий медленно покачал головой.

– Не думаю, – промолвил он в задумчивости. – По крайней мере, герольд верит, что принц Миклос захватил Кулликерн именно для сына самозванца. И речь идет лишь о том, чтобы оспорить владение замком.

– Тогда, возможно, они хотят оттянуть наши силы к Келдору, в то время как основные торентские войска нападут в другом месте? – предположил темноволосый рыцарь Custodes по имени Клойс, один из помощников Альберта.

Димитрий пожал плечами.

– Из того, что мне удалось уловить, милорд, я не могу сделать подобных выводов, – признал он. – Чтобы подтвердить или опровергнуть такую возможность, вам придется прибегнуть к обычным методам получения информации. Я могу утверждать лишь то, что герольд не лгал, когда говорил с королем, и не старался использовать магию для иных целей, кроме как убедиться, что король также говорит ему правду.

Хьюберт поморщился.

– Ну, а как начет короля? Возможно ли, – начал он медленно, – что он сам каким-то образом способен противодействовать силам Дерини? Ты только что упомянул о возможном присутствии кого-то еще из вашего племени в тронном зале. Мы всегда полагали, что эта скверна не затронула Райса-Майкла, и все же его брат Джаван, или кто-то из его свиты, в свое время обладал достаточным талантом, чтобы управлять моим сознанием.

Озадаченный, Димитрий покачал головой.

– Почему вы продолжаете задавать мне эти вопросы, милорд? Вы ни разу не позволили мне и близко подойти к его величеству… И я прекрасно понимаю ваши опасения. Ведь вы боитесь, что я каким-то образом могу установить контроль над его сознанием, а затем манипулировать им в собственных целях, хотя меня огорчает подобная подозрительность после стольких лет верной службы вам… Тем не менее, и у обычных людей порой встречаются защиты, это не такая уж редкость, особенно если человек какое-то время общался с Дерини. Учитывая, что в раннем детстве все трое принцев Халдейнов находились под опекой наставников и Целителей Дерини, именно это и могло дать им небольшое преимущество.

– Ну, я лично бы это преимуществом не назвал, – пробормотал Полин.

Димитрий пожал плечами.

– Если герольду это помешало употребить нам во вред свои таланты, то я все же склонен считать это преимуществом, милорд, – возразил он. – Однако, должен заметить, что подобные слабые защиты, которые порой встречаются у людей, легко поддаются при телесном контакте. Если бы у герольда возникла возможность прикоснуться к королю, исход встречи мог быть совсем иным… Хотя, разумеется, для того чтобы всерьез внедриться в чужое сознание, нужно довольно много времени, в особенности, если эти усилия должны остаться незамеченными.

Если Дерини и хотел развеять возникшие опасения у собравшихся, то едва ли он в этом преуспел. Из всех них один лишь Хьюберт остался невозмутимым.

– Король не так глуп, чтобы позволить Дерини коснуться его, – ровным голосом заметил архиепископ. – Торентцев он опасается куда сильнее, чем нас.

– Пусть лучше боится и тех, и других, – пробурчал Полин, недовольно покосившись на Хьюберта. – Не пора ли нам отправиться в зал Совета? Должно быть, там уже все собрались, а нам предстоит еще выработать план действий, прежде чем мы позовем короля.

– Совершенно верно, – согласился Хьюберт, с трудом поднимаясь на ноги. – Димитрий, позже к вечеру ты нам еще понадобишься, но сейчас можешь идти.

Они с Полином двинулись прочь из комнаты, и двое Custodes последовали за ними. Димитрий склонился в низком поклоне, касаясь лбом пола, и оставался в таком положении, покуда за ними не закрылась дверь.

Глава III
А если прилично будет и мне отправиться, то они со мною пойдут.[4]4
  1-е Коринфянам 16:4


[Закрыть]

Тем временем в королевских апартаментах Райс-Майкл наслаждался обществом жены в ожидании, пока советники позовут его в зал заседаний. Когда он вошел в гостиную, соединявшую покои супружеской четы, то обнаружил Микаэлу у окна. Она наслаждалась солнечным светом, в то время как самая младшая и хорошенькая из горничных расчесывала ее свежевымытые волосы.

– Милорд, – лицо ее озарилось радостью, и молодая женщина вскочила на ноги. Платье ее, темно-синего цвета, было чуточку темнее глаз Микаэлы, а влажные волосы, доходившие ей ниже поясницы, ниспадали тяжелой волной.

Три придворные дамы, занятые вышивкой и болтовней в широкой оконной нише, поспешили подняться, завидев короля. Все они были избраны сановниками, – их собственные жены и дочери, назначенные шпионить за королевской четой. Замолкнув при виде Райса-Майкла, они склонились в поклоне, и маленькая горничная также поклонилась и попятилась прочь, опустив глаза и прижимая к груди гребень.

– Приветствую вас, сударыни, – произнес король негромко.

Он позволил себе слегка улыбнуться, но не произнес ни слова, пока они с Микаэлой не удалились в опочивальню. Корону он вручил Катану в своих собственных покоях, однако на нем до сих пор был алый плащ, заколотый фибулой Халдейнов.

– Я уезжаю, – объявил он коротко, и жена почувствовала в его словах невысказанную угрозу. Они рядышком присели на край широкой кровати.

Как и все при дворе, она знала, что рано поутру прибыли гонцы из Истмарка, и потому сейчас не сводила взволнованного взора с лица Райса-Майкла, пока тот рассказывал ей обо всем, что произошло в тронном зале и после. Она не промолвила ни единого слова, Но он чувствовал, как в душе ее нарастает страх.

– Вот и все, что мне известно, – заключил он наконец, обрисовав свои планы на будущее. – Не думаю, что нам грозит настоящая война. Марек Фестил никогда бы на это не решился, пока у него нет второго наследника. И все-таки опасность несомненна, поэтому я должен отправиться туда самолично. Даже сановники не осмелились возражать. Обещай мне, что будешь очень храброй, пока останешься здесь в одиночестве, ведь если… что-нибудь случится, ты должна стать сильным регентом при Оуэне и…

Голос его прервался, и дрогнувшей рукой он погладил ее по округлившемуся животу. Подавив рыдания, она притянула мужа к себе, а затем оба опустились на постель, в поисках утешения друг у друга. От влажных волос Микаэлы исходил слабый аромат, и он зарылся в них лицом и руками, стараясь утопить собственные страхи в ее любви. Однако сейчас не время было поддаваться искушению, ибо в любой момент за ним могли прислать советники, поэтому он с сожаление выпустил жену из объятий и слегка отстранился, а затем, приподнявшись на локте, сжал ее бледную руку и нежно поцеловал в ладонь.

– Господи, Мика, я тебя обожаю, – прошептал он, глядя в ее голубые глаза. – Я так желаю тебя, что едва могу дышать, но Катан или Фульк в любой миг могут постучать в дверь. Именно этого я и ждал так долго. Заседания Совета, на котором они будут вынуждены прислушаться к моим словам… Но это означает также, что нам придется разлучиться, и возможно даже, навсегда.

Она отважно заставила себя улыбнуться, и дрожащими пальцами провела по его щеке, а затем коснулась броши на плече.

– Мы же молились о том, чтобы этот день настал, любимый, – прошептала она. – Не о разлуке, конечно, но о том, чтобы получить шанс обрести истинную свободу. Однако все произошло так внезапно… Осталась всего одна ночь. Неужели тебе обязательно уезжать так скоро?

Он на миг прикрыл глаза, силясь подавить нарастающий страх, а затем со вздохом сел на постели, вполоборота к жене.

– Если я позволю им отложить отъезд, они могут отыскать какой-нибудь повод, чтобы не отпустить меня совсем, – сумрачно произнес он. – Кроме того, если Кулликерн и впрямь был захвачен, в чем уже можно не сомневаться, то ситуацию следует разрешить прежде, чем торентские силы соберутся там и успеют закрепиться на позициях.

– Я понимаю, что ты должен ехать, – прошептала она, поглаживая его по плечу. – Я бы с радостью отправилась с тобой, ты же знаешь.

– Да, любовь моя. И я был бы счастлив взять тебя с собой, – ответил он. Ненадолго Райс-Майкл опустил взор, а затем вновь обнял возлюбленную. – Боже, Мика, а что, если я не вернусь? Что станет с тобой? Что станет с нашими сыновьями?

– Я попытаюсь… быть сильной, ради них и ради тебя, – промолвила она ласково, смаргивая слезы. – Если нужно, ради них я пожертвую жизнью. Только бы они не забыли о своем наследии. Рано или поздно их корона станет свободной, клянусь тебе.

– О, моя гордая королева, – прошептал он. – Вот теперь я уже точно не хочу уезжать, и в особенности завтра, хотя шесть долгих лет ожидал этого дня… Шанса стать настоящим королем. Как жаль, Мика, что ты не видела меня сегодня в тронном зале!

– Я бы очень хотела оказаться там, – промолвила она чуть слышно. – Я бы хотела быть с тобой рядом сейчас… и завтра. Но нам осталось лишь одна ночь, и постараемся сделать так, чтобы ее нам хватило на все дни.

Она хотела сказать еще многое, но неожиданно широко зевнула. В последний раз притянув к себе мужа, она крепко поцеловала его, а затем улыбнулась счастливой извиняющейся улыбкой.

– Мне надо непременно немного подремать, – сказала она. – Честное слово, не потому что мне с тобой скучно, просто этот ребенок, похоже, отнимает у меня куда больше сил, чем Оуэн…

Оба застыли, услышав стук в дверь, и Райс-Майкл неохотно повернулся в ту сторону, хотя по-прежнему не выпустил жену из объятий.

– Войдите.

Катан просунул голову в двери и немедленно принялся извиняться, завидев королевскую чету. В одной руке он держал меч Халдейнов в ножнах, а в другой тонкий золотой обруч с кельтским орнаментом.

– Прости, Мика, – бросил он сестре. – Райсем, они ждут нас.

На мгновение зажмурившись, король тяжело вздохнул и поднялся на ноги, заставляя встать и Микаэлу.

– Не хочу идти, – прошептал он.

– Ты должен, любовь моя, – отозвалась она, поднимая к нему лицо. – Ступай, и пусть с тобой пребудет моя любовь и мои молитвы.

Поскольку из посторонних здесь был лишь ее брат, Райс-Майкл не отказал себе в удовольствии проститься с женой настоящим поцелуем. Прижавшись губами к ее устам, он на несколько блаженных мгновений полностью отдался этому ощущению, с особой остротой сознавая, что это прощание вполне может стать для них последним, если так пожелают люди, которые управляют их судьбами. Когда он наконец оторвался от Микаэлы, все тело его горело от желания. Он еще несколько секунд смотрел на нее, ощущая, как сильно бьется ее сердце под его ладонями, затем решительно чмокнул в кончик носа и, наконец, коснулся губами лба.

– Ну что ж, тогда я пошел, – голос его звучал чуть хрипловато. – Думаю, сегодня мы поужинаем вдвоем. Будет только Катан, потому что я понимаю, тебе захочется проститься и с ним тоже. Но к счастью, он ложится рано, – Райс-Майкл улыбнулся. – Непременно выспись сейчас. Я вернусь через пару часов.

Мужественно сглатывая слезы, Микаэла проводила супруга в гостиную и не сводила с него взгляда, пока дверь королевских апартаментов не закрылась за ними с Катаном. Любовь ее была так велика, что от нее сжималось горло. Подавив рыдания, она отвернулась от закрытой двери, твердо решившись не показывать своим придворным дамам всей глубины и безысходности своего отчаяния.

В нише у окна дамы поднялись с места, когда король проходил по комнате, но теперь, по знаку королевы, они вновь принялись за вышивание. Одна из них поднесла моток шелка к свету, вытягивая длинную нить. Ей помогала юная горничная королевы. Вопросительно покосившись на свою госпожу, она взяла в руки гребень из слоновой кости и подошла к королеве, пробуя на ощупь прядь влажных волос.

– Почти высохли, моя госпожа, – промолвила она. – Давайте, я еще немного их порасчесываю.

– Да, спасибо, Лизель, – отозвалась королева. Девушка принялась за работу, и ее госпожа с удовлетворенным вздохом прикрыла глаза.

– Как приятно, – промолвила она через пару мгновений, не поднимая век. – Я бы могла так сидеть с тобой до конца дня.

При этих словах на розовых губках Лизель заиграла слабая улыбка. Очаровательная и живая, она была чуть моложе королевы и ниже ее на целую голову. Волосы ее были пшенично-золотистого оттенка, заплетенные в косу и спрятанные под белым платом. Светло-серое скромное платье едва ли украсило бы большинство женщин, – впрочем, именно поэтому сановники выбрали такой цвет и покрой для женской прислуги замка, – однако, в случае с Лизель, оно лишь оттеняло ее созревающую красоту. Глаза в солнечных лучах казались золотистыми, и во взоре ее читалась искренняя любовь к женщине, чьи волосы она продолжала расчесывать с величайшим тщанием и нежностью.

– У моей госпожи восхитительные волосы, – произнесла она негромко. – Мне доставляет удовольствие заботиться о них.

– Правда? – сонно улыбнулась Микаэла, по-прежнему не открывая глаз. – Да, это должно быть все равно, что гладить кошку, – нравится и кошке, и тому, кто ее гладит.

– Они как тяжелый шелк, и отражают солнечный свет, моя госпожа, – вымолвила Лизель. – Не удивительно, что королю так нравится, когда вы их оставляете распущенными.

– Ты права.

Улыбка исчезла с лица Микаэлы и, открыв глаза, она с внезапным испугом покосилась на горничную.

– Лизель, сегодня вечером ты должна мне помочь мне сделать какую-то особую прическу, – прошептала она. – Король будет ужинать со мной, а завтра он отправляется в Истмарк. Одному Богу известно, увижу ли я его когда-нибудь еще в этой жизни.

Лизель прекратила причесывать волосы, и в золотистых глазах ее мелькнула жалость.

– О, моя госпожа, – выдохнула она.

Микаэла потрепала девушку по руке и заставила себя храбро улыбнуться, внезапно ощущая навалившуюся усталость.

– Ну-ну, не вздумай хныкать, а то и я тоже расплачусь, – прошептала она. – Он не должен знать, как я сильно за него беспокоюсь. – Она словно хотела добавить что-то еще, но только тяжело вздохнула и вновь пощупала свои волосы. – По-моему, они достаточно высохли. Пора мне, и в самом деле, вздремнуть.

– Да, моя госпожа, – чуть слышно отозвалась Лизель, не поднимая глаз.

Изящным движением руки прикрывая зевок, Микаэла приблизилась к женщинам, что сидели в оконной нише.

– Дорогая леди Эстеллан, почему бы вам с Лирин и Аделисией не прогуляться в саду, скажем, час или два? Я немного посплю, поэтому вы мне не понадобитесь. Лизель поможет мне раздеться.

Она не стала ждать, пока они удалятся, и ушла в опочивальню. Собственно, ей не было до них никакого дела, и они ей не слишком нравились, но нужно было поддерживать приличия. В спальне Лизель откинула покрывало на просторной постели под балдахином, и ее госпожа вновь широко зевнула.

– Сама не могу понять, почему во время этой беременности мне все время так хочется спать, – пробормотала она, пока служанка помогала ей снять платье. – Оуэн меня так не утомлял.

– Может быть, на сей раз госпожа больше тревожится, – отозвалась горничная, помогая королеве забраться в постель. – Но теперь ложитесь и немного поспите, ваше величество. Сон – лучшее лекарство от многих недугов.

Вновь зевнув, Микаэла покорно закрыла глаза. Вскоре дыхание ее сделалось ровным и неглубоким, и девушка, разложив синее платье на спинке кресла, неслышным шагом подошла к кровати и склонилась над спящей госпожой.

– Теперь засни покрепче, – прошептала она, едва заметно касаясь лба королевы.

На несколько мгновений она и сама закрыла глаза, а затем, тряхнув головой, вновь обеспокоенно уставилась на королеву.

– Да подарит вам Господь добрые сны, моя славная госпожа, – прошептала она, убирая руку. – Спите крепко, и проснитесь посвежевшей. Вы дали мне разрешение уйти и принести книгу стихов из библиотеки. Если вы проснетесь до моего возвращения, вспомните также, что вы просили меня нарвать свежих цветов, чтобы вплести их сегодня вечером вам в волосы.

Когда Лизель осторожно вышла из королевской опочивальни, придворные дамы уже удалились, и лишь другая горничная, Элспет, дремала в кресле, наслаждаясь солнцем, но она даже не пошевельнулась, когда Лизель прошла мимо. В коридоре дежурили те же стражники, что и обычно.

– Доброго вам дня, госпожа Лизель, – воскликнул их капитан, широко улыбаясь девушке.

Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть на него, ибо она доставала стражнику лишь до плеча, однако его она хорошо знала и прекрасно умела с ним управляться.

– Да благословит вас Господь, капитан, – произнесла она без всякого смущения. – Моя госпожа заснула. Пожалуйста, проследите, чтобы никто ее не беспокоил.

Он любезно отступил в сторону, без лишних слов давая ей пройти. Пару месяцев назад, когда Лизель поступила к королеве на службу, он был наглецом и грубияном, каких мало, но теперь рядом с этой златовласой крохой делался совсем ручным, точно кот у очага.

Дело в том, что, на самом деле, любимую горничную королевы звали отнюдь не Лизель, и она, конечно же, не была обычной горничной. Эта уверенная в себе девушка – дочь Целителя Райса Турина и Ивейн Мак-Рори – была также единственным посредником между королевской четой и некоторыми Дерини, втайне делавшими все для того, чтобы избавить правителя от влияния его сановников.

Разумеется, ни Райс-Майкл, ни его супруга пока и не подозревали о том, кто такая на самом деле их Лизель, и что она делает во дворце. Но ныне, уверенно направляясь по коридору в сторону винтовой лестницы, она сказала себе, что очень скоро эта ситуация изменится.

Изначально в их планы входило получить доступ к королю, дабы пробудить в нем способности Халдейнов, и в этой задаче Райсиль Турин предстояло сыграть ключевую роль, после чего должен был произойти дворцовый переворот, подобный тому, в результате коего взошел на престол отец нынешнего короля, которого четверть века назад поддержали некоторые Дерини, – чьи родичи и друзья сейчас собирали военные силы в отдаленных областях Гвиннеда. Событие это должно было состояться через пять или шесть месяцев, как раз перед тем, как королеве предстояло разрешиться от бремени, ибо именно с появлением второго наследника усиливалась опасность, что сановники решатся-таки устранить короля, исполнившего, наконец, свою династическую обязанность. Угроза была так велика, что оправдывала любой риск, несмотря на несомненные сложности, поскольку король мог и погибнуть во время переворота, – однако сейчас все изменилось. Внезапный отъезд в Истмарк подвергал его куда большей опасности, если ему придется противостоять торентской магии в одиночку.

Стараясь подавить нарастающий страх, Райсиль устремилась вниз по тускло освещенной лестнице, левой рукой держась за перила для равновесия. Вот уже не в первый раз она пожалела о том, что ее наставники не сумели раньше установить контакт с королем.

Однако в ту пору, после смерти короля Джавана, это было попросту невозможно. Райса-Майкла тщательно охраняли, но, кроме того, никто не мог знать, как он встретит появление Дерини, поскольку им не было известно, сколь многое успел сообщить брату Джаван, прежде чем отправиться в свой последний поход на север.

Кроме того, дворцовый заговор, возведший Райса-Майкла на престол, дорого обошелся приверженцам его брата. Погибло несколько высокопоставленных Дерини, которые, тщательно скрывая свою подлинную сущность, проникли ко двору и заняли свое место в свите короля, стараясь ослабить влияние сановников. Впрочем, вероятнее всего, те и не подозревали, что имеют дело с Дерини. Они просто хотели покончить со всеми, кто был верен Джавану.

В первые месяцы после переворота стало ясно, что новый король находится в относительной безопасности, – хотя бы до тех пор, пока не произведет на свет двоих наследников. Его сановникам менее всего хотелось бы уничтожить весь королевский род Халдейнов. Все, чего они желали – это вновь сделаться регентами при монархе, который был бы к ним благосклонен и во всем покорён их воле, а также не возражал бы против того, чтобы передать подлинную власть в руки своих советников.

Но здесь теория могла вступить в противоречие с соображениями выгоды. Разумеется, сановникам хотелось сохранить законность престолонаследия, но если бы Райс-Майкл отказался повиноваться, то с самого начала его сановники решили, что в таком случае оставят короля в живых до тех пор, пока кто-либо другой не исполнит его супружеский долг, и королева не даст жизнь отпрыскам, которые затем займут место Халдейнов. Более всего советников устроил бы марионеточный король Халдейн, но равным образом был бы неплох и марионетка-бастард, всего лишь носивший имя Халдейна.

Насколько догадывалась Райсиль, король все это прекрасно понимал. Тайком читая мысли королевы Микаэлы, она знала, что супружеская чета старалась, насколько возможно, оттянуть зачатие наследника, и все же на второй год правления Райса-Майкла у него родился сын, что подвергло его жизнь немалой опасности. Теперь он больше не был единственным Халдейном. Но теперь, если у него родится второй наследник, и особенно если это окажется еще один сын, это вполне может подтолкнуть сановников к повторному цареубийству, едва лишь они убедятся, что младенец жив и здоров, – поскольку для них гораздо больше выгоды сулит регентство при четырехлетнем наследнике, для которого, к тому же, имеется замена в виде второго принца.

Так что у Райсиль не было ни малейших сомнений, что сановники способны в любой момент по собственной прихоти или из того, что им представлялось бы необходимостью, устранить короля, подстроив ему несчастный случай, как то бывало со многими до него.

Поэтому совершенно необходимо было пробудить магию Халдейнов в короле до рождения его второго ребенка, а теперь это сделалось еще более насущным, ибо после отъезда в Истмарк ему грозила непосредственная опасность от рук торентских Дерини. Задача эта представлялась достаточно сложной, несмотря даже на то, что ей предшествовало несколько месяцев подготовки, однако теперь, когда времени оставалось настолько мало, им необходимо было добиться от короля полного и безоговорочного сотрудничества, чтобы он всецело доверился своим союзникам Дерини. На взаимные опасения и объяснения времени не будет, сейчас их могло спасти лишь безграничное доверие друг к другу и исполнение своего долга.

Насколько Райсиль из своих наблюдений успела узнать короля, она понимала, что завоевать его доверие будет не так-то просто. У него не было причин полагаться на кого бы то ни было, кроме своей жены и ее брата, и уж менее всего на тех Дерини, которые бросили его на произвол судьбы после гибели Джавана. И все же Райсиль надеялась, что ей удастся склонить чашу весов в свою сторону, благодаря единственному фактору, который не учли даже ее наставники. Королева Микаэла, равно как и ее брат, сами обладали частичкой наследия Дерини, хотя кровь эта была сильно разбавлена, и к тому же все ее проявления надежно заблокированы еще в раннем детстве… и все же этот потенциал мог быть им возвращен, если только убрать мешающие преграды.

Насколько было известно Райсиль, единственным человеком, способным на такое, был ее брат Тиег, которому еще не сравнялось и четырнадцати лет. Она боялась даже подумать о том, какие опасности грозят ему в Ремуте, ибо, уж конечно, Микаэла с Катаном никоим образом не могли бы отправиться к нему сами. И все же они с Тиегом уже обсуждали эту возможность. Кроме того, она нередко задавалась вопросом, способны ли уникальные таланты Тиега подстегнуть развитие магии Халдейнов у короля. Проникнув в сознание Микаэлы, она узнала, что Райс-Майкл обладает защитами и чарами истины, и именно поэтому сама Райсиль не могла прочесть его мысли. Однако чтобы сражаться с самозванцем Фестилом, ему понадобится развить свои таланты гораздо в большей степени.

Подобрав юбки, Райсиль оглянулась налево, затем направо и, спустившись по винтовой лестнице, вышла в коридор, который вел к библиотеке. Как она и надеялась, в это время дня здесь не было ни души, и, двигаясь совершенно бесшумно, она пробежала вперед по коридору, выложенному черными и белыми плитками. На самом деле ей была нужна, конечно, не сама библиотека, а пустующая комната рядом с ней, однако, если отправиться туда напрямую, это могло бы показаться подозрительным случайному наблюдателю. Поэтому сперва она зайдет в библиотеку, якобы для того, чтобы выполнить поручение королевы, и тем самым обезопасит себя от возможного разоблачения.

Опасения ее оказались не напрасны, ибо она ощутила живое присутствие в комнате даже прежде, чем поднесла руку к дверям. Заранее готовая ко всему, она уверенно вошла в библиотеку. В дальнем левом углу комнаты при свете, льющемся из высокого окна, над своим столом корпел одетый в черное писец. Заслышав шум, он покосился через плечо, затем неуверенно поднялся на ноги, и солнце озарило знакомую черную рясу, потрепанную и залатанную во многих местах.

Слава Богу! Она-то опасалась, что здесь будет один из угрюмых писцов Custodes, но с этим юношей они были давно знакомы…

– А, мастер Донал, да благословит вас Господь, – любезно заметила она, закрывая за собой дверь библиотеки. – Как всегда, за работой, я вижу?

Он склонил голову и покраснел до корней коротко остриженных темных волос. Этот тощий угловатый юноша немел в присутствии Райсиль, и ее это вполне устраивало, ибо благоговеющий поклонник мог оказаться куда более полезен, нежели отвергнутый воздыхатель. Простая вежливость ей ничего не стоила, и к тому же она не питала к Доналу неприязни, несмотря на то, что он, казалось бы, по доброй воле, работает на тех, кто были ее врагами.

– Госпожа Лизель, – произнес Донал, заикаясь. – Ваш неожиданный приход осветил для меня этот мрачный день.

Она поприветствовала его кивком головы и одобрительной улыбкой, отчего он раскраснелся еще сильней, а затем небрежным взором обвела комнату, с любовью задержавшись на манускриптах и переплетенных томах, разложенных на широком столе. Книжные полки и этажерки для свитков занимали всю правую стену до потолка, а знакомый запах кожи и чернил наполнял воздух подобно самым дорогим благовониям.

Ничем не выдавая своих чувств, она подошла ближе к столу с книгами, проведя пальчиками по украшенным золотом переплетам. Донал знал, что она умела читать и писать, но понятия не имел, что ее страсть к знаниям, скорее всего, превосходит даже его собственную. Таков был дар, унаследованный девушкой от возлюбленных покойных родителей… Также он, скорее всего, никогда не узнает, что она отказалась от этой своей страсти ради более высокой цели. Все эти годы она занималась лишь развитием практических навыков магии, стараясь как можно полнее подготовиться к той роли, что ждала ее во дворце.

– Прекрасные слова, мастер Донал, – промолвила она с легкой улыбкой. – Но если вы рассчитываете смутить меня своими комплиментами и заставить забыть о поручении королевы, предупреждаю, что вам это не удастся. Моя госпожа велела мне принести книгу стихов леди Кайлы… кажется, ее отдавали переплетчику. Он закончил работу?

Довольный, Донал закивал и подбежал к столу, где принялся рыться в стопках книг и отыскал, наконец, томик, переплетенный в алую кожу с богатыми разноцветными вставками.

– Да, вот она. – Он обмахнул корешок книги рукавом, затем протянул ее девушке. – Брат Лоренцо принес ее как раз вчера.

Когда она протянула руку за книгой, ей не составило труда коснуться пальцев молодого человека. В тот же миг она установила контакт по тем самым каналам, которые не раз использовала в прошлом.

– Спасибо, Донал, – прошептала она. – Королева будет довольна. А теперь берись вновь за работу, и пусть тебе снятся приятные сны. – Она на миг сжала его обмякшую руку и взяла томик стихов. – Ты будешь помнить лишь то, что я приходила вот за этим. А теперь ступай.

Без единого слова он повернулся, подошел к столу, сел на стул и мечтательно уставился в окно, упершись подбородком в ладонь. Когда она распахнула дверь, чтобы выйти из библиотеки, он погрузился в легкую полудрему, полную невинных грез, достаточно мимолетных, чтобы даже богобоязненному Доналу не пришло в голову поведать о них своему исповеднику Custodes. Для нее это был самый безопасный способ сделать так, чтобы он не заметил чего-то неладного в соседней комнате.