Текст книги "Наследие Дерини"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Глава XIV
Видел я, как глупец укореняется.[15]15
  Иов 5:3


[Закрыть]

Утро началось с мрачного ритмичного перезвона колоколов, который и вырвал Райса-Майкла из объятий сна. Этот тоскливый звук все равно не дал бы ему спать, но как только в воспоминаниях опять всплыли картины минувшего дня, Райс-Майкл окончательно пришел в себя и сел на постели.

Катан загодя выложил для него чистую тунику, которую следовало одеть под походную одежду и доспехи. Сам он уже был вооружен и готов к отъезду.

– Вас спрашивал лорд Манфред, – сказал ему Катан, в то время как Фульк внес таз с горячей водой и полотенца. – Альберта похоронят здесь, сегодня утром, прежде чем мы двинемся дальше. Месса начнется, как только все соберутся.

Райс-Майкл со стоном откинулся на подушки, потер глаза, затем с неохотой вновь уселся и, наконец, поднялся на ноги, прекрасно сознавая, сколь тщетны все его надежды избежать этого испытания.

– А есть ли какие-то вести насчет Полина? – спросил он, направляясь в уборную. – Он пережил ночь?

– Ад, он еще жив, – сухо отозвался Фульк, – однако трудно сказать, хорошо ли это. Разумеется, он останется здесь, в монастыре, под присмотром собратьев. Он до сих пор даже не шелохнулся, не пришел в себя, и отец Лиор говорит, что шансов на это очень немного.

Выйдя из уборной, Райс-Майкл стянул через голову вчерашнюю тунику и бросил ее Катану, а сам отправился умываться.

Поскольку он сам был свидетелем того, как Димитрий напал на Полина, то готов был предположить, что отец Лиор еще слишком оптимистичен в своих прогнозах. Новообретенная мудрость Халдейнов подсказывала, что те немногие, кому удалось выжить после того, как с ними обошлись таким образом, как Димитрий с Полином, могли протянуть еще несколько недель или месяцев, но ни о каком возвращении в сознание тут и речи идти не могло. Он не знал, заслуживает ли такой судьбы даже человек, подобный Полину… Хотя после всего, что пережил вчера Димитрий, чаши весов, должно быть, вернулись в равновесие. Смерть для Полина была бы истинным милосердием, точно так же, как и для Дерини.

Погребальный колокол продолжал звонить, и Райс-Майкл поспешил умыться и одеться, в то время как оруженосцы упаковывали их скудные пожитки, которые пришлось извлечь из седельных сумок поутру. Он спросил их, нужно ли надевать доспехи до мессы, на что Фульк ответил, что новый гофмаршал хотел бы тронуться в путь сразу после похорон.

– Надеюсь, они хотя бы дадут нам поесть перед отъездом, – промолвил Райс-Майкл, пока Фульк застегивал на нем алый нагрудный доспех.

– Только походная еда и завтрак в седле, – отозвался Катан. – Мы и без того опоздаем на несколько часов.

Король закончил одеваться в молчании, прицепил на пояс меч Халдейнов, а Катан встал на колени, чтобы поправить ему шпоры. Затем, запахнувшись в плащи, все они направились вниз по лестнице во двор аббатства. Замыкал шествие Фульк, который нес через плечо седельные сумки. Во дворе их уже дожидался лорд Джошуа Делакруа и шестеро рыцарей Custodes. Новый магистр Custodes выглядел взъерошенным и слегка смущенным. Он явно не выспался и чувствовал себя не в своей тарелке, что, впрочем, в равной мере можно было отнести и ко всем остальным обитателям аббатства святого Кассиана в это утро. И в первую очередь, к самому Райсу-Майклу.

– Пожалуйста, пойдемте со мной, сир, – велел ему лорд Джошуа. – Мне был дан приказ сопроводить вас троих к лорду Рану.

Странные нотки, прозвучавшие в его голосе, тут же насторожили Райса-Майкла, и он испугался, не просочилось ли за ночь каких-то новых сведений, которые могли возбудить подозрения лорда Рана. Но с другой стороны, Custodes никогда не отличались соблюдением придворного этикета и особой любезностью, а то, что вместе с ним позвали и Катана с Фульком, слегка успокаивало. Судя по всему, их просто должны были проводить в церковь аббатства, а Ран таким образом демонстрировал свою новообретенную гофмаршальскую власть. Так что Райс-Майкл просто сухо кивнул Джошуа и, положив руку на крестовину меча, двинулся вслед за ним и его людьми, а Катан с Фульком молча последовали за королем.

Миновав узкую сумрачную галерею, они вышли на яркий солнечный свет, и их на мгновение оглушил шум множества людей и лошадей, которые готовились к отъезду на просторном дворе перед церковью аббатства, возвышавшейся слева от площади. Здесь колокол звучал еще громче, заглушая ругань и крики, которые обычно сопровождали любые воинские сборы. Заметив короля по его алой накидке, выделявшейся среди черных ряс Custodes, солдаты поспешили расступиться с мрачной почтительность. Усталый паж тут же подбежал, чтобы забрать седельные сумки у Фулька. Большинство солдат поднимались по ступеням в церковь, но, к вящему недоумению короля, лорд Джошуа повел их прямо через двор.

– Я думал, мы должны идти к мессе, – заметил Райс-Майкл, приотстав на шаг. – Разве нам не в церковь?

– Чуть позже, сир. Лорд Ран хочет, чтобы вы сначала зашли к нему в лазарет.

– Навестить отца Полина?

– Насколько я понял, да, сир.

Райс-Майкл слегка расслабился. Джошуа Делакруа был отвратительно немногословен, однако представлялось вполне логичным, чтобы король навестил умирающего Полина, поскольку сразу после мессы они должны будут тронуться в путь. Конечно, визит этот не доставлял Райсу-Майклу никакого удовольствия, но долг вежливости этого требовал. К тому же, скорее всего, Полин уже больше никогда не доставит ему неприятностей. Не обменявшись более ни единым словом, под траурный перезвон колоколов они пересекли двор аббатства, минуя суетящихся у лошадей рыцарей Custodes. Чуть позади, за служебными помещениями монастыря, он заметил черные клубы дыма, поднимавшиеся к небесам. Похоже, там что-то горело. Вскоре Райс-Майкл узнал дорогу, по которой они шли накануне из трапезной, и догадался, что лазарет должен располагаться где-то поблизости. Колокольный звон заглушил треск костра, когда они миновали очередную галерею, но когда король вышел во внутренний дворик, то почувствовал сильный запах дыма.

И остановился, как вкопанный, левой рукой стиснув крестовину меча. Как хорошо, что он не завтракал нынче утром… Прямо у стены на дальнем конце двора он наконец увидел костер и понял, что именно на нем сжигают. От этого зрелища ему едва не сделалось дурно, и никакого значения не имело, что Димитрий был давно мертв, когда его приковали цепями к столбу и подожгли хворост. Вязанки поднимались ему почти до груди и полыхали вовсю, и тело уже поглотили языки пламени.

Это явно была затея Custodes, пожелавших отыграться на своем противнике, который, по их мнению, ускользнул от них слишком рано. Несколько рыцарей держались поблизости, шевеля костер длинными шестами, чтобы огонь разгорелся еще сильней. Подавив тошноту, Райс-Майкл перекрестился и отвел глаза.

– Это было совсем не обязательно, – пробормотал он едва слышно.

Лорд Джошуа обернулся к королю и, заметив брезгливое выражение у того на лице, немедленно положил руку на меч.

– Пойдемте, сир, они ждут вас.

– Но зачем это сделали? – спросил его Райс-Майкл, указывая на костер.

Лорд Джошуа подошел ближе, стараясь не встречаться с королем взглядом.

– Сир, было сказано, что он творил в аббатстве черную магию, – пробормотал он так, что расслышать его мог один лишь Райс-Майкл. – Аббат опасался дурных последствий, если тело не сжечь дотла.

– Это глупые предрассудки, – возразил король. – Ведь Дерини был давно мертв.

– К счастью для него, сир. Если бы он уцелел после допроса, его бы сожгли заживо.

– Я всегда считал, что шпионов вешают и четвертуют.

– Да, сир, но наказание за святотатство – это костер. Дерини убил христианского рыцаря с помощью магии и применил колдовство против главы нашего Ордена. Это значит, что Орден имел полное право казнить его по своему усмотрению.

Спорить с Джошуа было бессмысленно. Прикусив язык, чтобы не наговорить резкостей и не вызвать гнева Custodes, король, помимо воли, вновь обернулся к костру. Хотя лица было уже не разглядеть, и Райс-Майкл был благодарен за это, но от нестерпимого жара конечности мертвеца начали выгибаться и шевелиться. Впечатление было самым жутким и отвратительным. Содрогнувшись, он, наконец, отвернулся.

– Итак, полагаю, нам пора навестить отца Полина, – промолвил он негромко.

Коротко поклонившись, лорд Джошуа повел их дальше. Они прошли мимо складов келаря, затем миновали кухни и трапезную, а оттуда, по очередной крытой галерее подошли к ступеням лазарета. Все еще не вполне оправившийся от потрясения король не обратил особого внимания на пение, доносившееся изнутри, и вслед за лордом Джошуа двинулся по длинному центральному коридору.

К вящему его изумлению, здесь их ожидала сцена еще более гротескная, чем та, свидетелем коей они стали во дворе аббатства. Рыцари оставили короля у дверей, но Катан с Фульком последовали за ним и едва не столкнулись с Райсом-Майклом, когда тот остановился в проходе, как вкопанный.

В комнате толпилось столько людей, что помещение казалось куда более тесным, чем на самом деле. В центре стояли две кровати. На одной неподвижно лежал смертельно бледный Полин и, к изумлению короля, на второй он обнаружил труп Альберта, обряженный в парадное одеяние, соответствовавшее ему по рангу. Двое монахов с кадильницами воскуряли благовония в изголовье постелей, а еще шестеро, выстроившись в ряд у ложа Альберта, выпевали ответы на молитву аббата. Тот с кропилом в руке окроплял святой водой обе кровати.

– Pax huic domui…

– Et omnibus habitantibus in ea.

– Asperges me, Domine, hyssopo, et mundabor…

– Lavabis me, et super nivem dealababor.

– Miserere me, Deus…

– Secundum misericordiam tuam.

Дым благовоний заполнял комнату, пение монахов било по ушам, так что Райс-Майкл не сразу заметил остальных присутствующих, преклонивших колени вдоль стены у изножья кроватей: здесь были четверо Custodes, которые проводили допрос – Лиор, Маган, Стеванус и Галлард, – а также Манфред и Ран. Лекарь брат Полидор стоял рядом с Полином спиной к королю, время от времени приподнимаясь с колен, чтобы прощупать пульс пациента или с надеждой заглянуть ему в глаза, приподнимая вялые веки.

– Adjutorium nostrum in nomine Domine…

– Qui fecit caelum et terram.

– Deus huic domui…

– Et omnibus habitantibus in ea.

– Exorcizo te, Immunde spirltus…

Ран заметил короля как раз в тот момент, когда Райс-Майкл, ужаснувшись происходящему, принялся что-то шептать Катану, и бросил на него гневный взгляд.

Аббат принялся кропить святой водой коленопреклоненных зрителей, но как только он повернулся спиной к дверям, Ран, торопливо перекрестившись, поднялся и двинулся к выходу, выталкивая короля и его оруженосцев в коридор.

– Я не желаю слышать ваше мнение по поводу того, что здесь происходит, – очень тихо произнес он, не сводя глаз с аббата. – Просто примите как данность, что аббат Кимболл и отец Лиор делают то, что считают необходимым.

– Так они что, пытаются изгнать злых духов из Полина и Альберта? – прошептал Райс-Майкл в изумлении.

– Я не потерплю от вас никаких комментариев, которые могли бы умалить торжественность обряда, – отчеканил Ран. – Помните, брат Полидор вчера ночью предположил, что черная магия Димитрия могла призвать злых духов в стены монастыря? Они пожелали соблюсти все необходимые меры предосторожности.

– И именно поэтому решили сжечь труп Димитрия? – переспросил Райс-Майкл. – Для успокоения своей души?

– И своей, и нашей тоже, – отозвался Ран негромко. – Вот почему и вы сами, и ваши оруженосцы также должны подвергнуться очищению прежде, чем мы отправимся к мессе. – И, видя, что Райс-Майкл пытается возразить, поспешил добавить: – Я бы категорически не советовал вам проявлять непокорность в данном случае, сир, вне зависимости от того, как вы на самом деле к этому относитесь. Подобный жест вам ничего не будет стоить, но вы заслужите одобрение Custodes, можете даже извлечь из этого какую-то пользу. Мы ведь до сих пор не знаем, что мог этот Дерини сделать с вами, поскольку вы сами утверждаете, будто ничего не помните…

Райс-Майкл тут же прикусил язык, не осмеливаясь больше протестовать. Конечно, Димитрий с ним ровным счетом ничего не сделал, – разве что спас ему жизнь, – но если он хотел создать иллюзию, будто нечто могло с ним случиться, и тем самым убедить всех в своей невиновности, то ему необходимо было притвориться, что он готов сыграть в эту нелепую игру.

– Они уже начали очистительный обряд, – шепотом объявил Ран, тронув короля за локоть. – Заходите и встаньте на колени рядом со мной и Манфредом. Катан, Фульк, к вам это тоже относится.

Покорившись, Райс-Майкл сделал то, что ему велели, с суровым видом опустившись на колени рядом с Манфредом и склонив голову над молитвенно сложенными руками. Аббат, тем временем, подошел к отцу Магану, после того как закончил с Лиором, который стоял первым в этой шеренге.

– Exorcize te, omnis spiritus immunde, in nomine Dei Patris omnipotentis, et in nomine Jesu Christi Filii ejus, Domini et Judicus nostri, et in virtute Spiritus Sancti, ut discedas ab hoc famulo Dei, Maganus…

Изгоняю из тебя всех нечистых духов, во имя Бога Отца всемогущего, и во имя Сына его Иисуса Христа, нашего Господа и Судии, и силою Духа Святого, дабы ты оставил сего слугу Божьего Магана…

Райсу-Майклу никогда доселе не доводилось присутствовать при экзорцизме, а уж тем более самому подвергнуться этому обряду.

Подобно большинству мирян, которые никогда не интересовались сутью религии и ее тайными церемониями, он огранивался формальным соблюдением обрядов и делал лишь то, что от него ожидали, скорее из чувства долга, чем из подлинного благочестия. И, разумеется, в повседневных обрядах отнюдь не значилось присутствие при изгнании демонов. Нечего и говорить, что в религиозности он сильно уступал и отцу, и своему брату Джавану, так что Ран был совершенно прав, предположив, что к происходящему король относится со здравой долей скептицизма.

– Et hoc signum sanctae Crucis, quod nos fronti ejus damus, tu, maledicte diabole, numquam audeas violare…

Райс-Майкл исподтишка осмелился взглянуть на аббата Кимболла, который чертил на лбу у Магана крест освященным елеем, на словах запрещая проклятым демонам преступить сей знак. Король не слишком хорошо владел литургической латынью, чтобы понимать все, о чем говорит аббат, но, к вящему своему изумлению, внезапно ощутил слабое покалывание в кончиках пальцев. Это означало, что где-то рядом пробуждаются потоки магической энергии… И это поразило его, поскольку он совершенно не предполагал ничего подобного в церковном ритуале. По крайней мере, когда его исполняют самые обычные люди.

Что же касается изгнания зла, то единственное подлинное зло здесь таилось лишь в сердцах некоторых из присутствующих, и уж с ним-то точно нельзя было справиться с помощью ритуала, подпитываемого ненавистью и страхом. Райс-Майкл сказал себе, что если в сердце Полина и Альберта таилось зло, то оно не имело никакого отношения к затронувшей их магии Дерини.

– Per eundem Christum, Dominum nostrum, qui venturus est judicare vivos et mortuos et saeculum per ignem. Amen.

Аббат Кимболл перешел к Стеванусу, и теперь уже король не мог отрицать, что в словах его содержится несомненная сила, даже когда звучат они из уст настоятеля Custodes, чья слепая нетерпимость никогда не позволила бы ему осознать истинный смысл происходящего. Поскольку он был не в состоянии сконцентрировать энергию, подобно Дерини, то потоки силы бесцельно клубились в комнате, подобно облачкам дыма от благовоний, скапливаясь над головами людей, подвергшихся экзорцизму. Никакого вреда в этом не было, и все же Райс-Майкл усомнился, сумел бы Кимболл более действенно использовать эту могучую силу, если бы в комнате и впрямь имелось какое-то зло. А так весь этот ритуал превращался в некую смехотворную пародию, и особенно нелепой выглядела напыщенность аббата.

Чтобы не выказать своих истинных чувств, Райс-Майкл закрыл лицо руками, делая вид, будто глубоко тронут происходящим, и не шевелился все то время, пока Кимболл двигался вдоль шеренги коленопреклоненных мужчин, повторяя одни и те же слова, окропляя их святой водой и совершая миропомазание. Уровень магической энергии так и не поднялся выше определенного уровня и не достиг нужного сосредоточения. И никто в этой комнате, даже Катан, не замечал этого.

– Exorcizo te, immunde spiritus… et decedas ab hoc famulo Dei, Rhys Michaelis…

Он так и не поднял головы, заслышав слова аббата, и думал, что ровным счетом ничего не почувствует, однако когда настоятель окропил его святой водой, то Райс-Майкл осознал, что может притянуть к себе толику рассеянной энергии, – совсем немного, – и когда аббат перешел к Фульку, Райс-Майкл сумел хотя бы отчасти с помощью этой живительной силы восполнить свои энергетические запасы, изрядно подрастраченные в переживаниях прошлой ночи. Он размышлял над этим новым для себя достижением все то время, пока аббат завершал ритуал и произносил слова благословения.

– …Per Dominum nostrum Jesum Christum Filium tuum: Qui Tecum vivit et regnat in unitate Spiritus Sancti Deus, per omnia saecula saeculorum. Amen.

Едва лишь торжественная церемония закончилась, в комнате тут же поднялся гомон. Монахи друг за дружкой потянулись к выходу, а рыцари Custodes лорда Джошуа зашли на их место, чтобы перенести тело Альберта в церковь. Прижавшись к стене вместе с Фульком и Катаном, Райс-Майкл старался не попадаться им под ноги, и для себя решил, что в будущем станет уделять более пристальное внимание церковным ритуалам. Он понятия не имел, насколько сегодняшний экзорцизм оказался полезен для остальных, включая Полина и покойного Альберта, однако сам он точно кое-что приобрел. Оставалось лишь гадать, всякий ли раз во время религиозных обрядов повышается уровень магической энергии… Возможно, в прошлом он попросту не обращал на это внимания.

Слегка приободрившись, он проследовал за процессией, сопровождавшей покойника в монастырскую церковь. На сей раз они пошли другой дорогой, вдоль восточной стены аббатства, и вошли в церковь через боковую дверь в южном приделе. Он даже не оглянулся на дым, клубами поднимавшийся с внутреннего двора.

В церкви он занял отведенное ему место на хорах и должным образом исполнил все, что требовалось, произнося вслух слова молитв и оказывая все внешние знаки уважения человеку, что лежал перед алтарем.

Но в душе он молился совсем за другого человека, о котором никто не станет скорбеть, который и после смерти не обретет упокоения в могиле, ибо прах его будет развеян по ветру без всякого благословения и церемоний, как только угаснет пламя костра.

Глава XV
И чтобы избавиться нам от беспорядочных и лукавых людей.[16]16
  2-е Фессалоникийцам 3:2


[Закрыть]

Аббатство святого Кассиана они покинули ближе к полудню, после того как предали тело Альберта упокоению в крипте под монастырской церковью. Поскольку отец Лиор оказался самым высокопоставленным клириком в королевском войске, то именно он временно возглавил священников Custodes, тогда как сэр Джошуа взял на себя командование рыцарями-монахами. Немедленно были отправлены гонцы, чтобы известить прочие аббатства Custodes о судьбе, постигшей их верховного настоятеля, чтобы избрание его преемника могло состояться должным образом. Кроме того, гонцы отправились и в Ремут, чтобы сообщить последние новости Хьюберту и прочим сановникам.

Тем временем Ран Хортнесский взял на себя обязанности гофмаршала Гвиннеда. Теперь он ехал по правую руку от короля, прямо под знаменем Халдейнов. Кавалькада на рысях устремилась к северу, Так что невозможно было ни разговаривать на ходу, ни даже предаваться серьезным раздумьям, однако ничто не могло отвлечь Райса-Майкла от голодного бурчания в животе. Обещанная походная еда обернулась ломтем хлеба и парой глотков эля, которые удалось урвать, перед тем как садиться в седло во дворе аббатства, хотя, по крайней мере, хлеб оказался свежим, только что выпеченным. Во время небольшого привала в середине пути Фульк извлек из седельных сумок единственный кусок сыра весьма сомнительного вида… так что Райс-Майкл умирал от голода к тому времени, как на пути им начали попадаться разъезды из замка Лохаллин.

К Лохаллину они подъехали, когда сумерки уже начали опускаться на окрестные холмы. Сам замок золотом сверкал в лучах заходящего солнца. Вокруг него, у основания холма, располагались войска союзников; там уже загорались походные костры. Райса-Майкла, проезжавшего вместе со своими помощниками по краю лагеря, провожали хмурыми взглядами грубоватые мужчины в клетчатых накидках и кожаных доспехах, и отовсюду доносился восхитительный запах готовящейся пищи, смешанный с более приземленными запахами древесного дыма, сырой земли и конского навоза.

Когда они приблизились к воротам замка, навстречу королю и его свите выехал почетный караул с факелами в руках. Их возглавлял Сигер Марлийский, брат покойного Хрорика. Райс-Майкл обратил внимание, что в рыжей бороде Сигера значительно прибавилось седины по сравнению с тем днем, когда он видел его в последний раз, – впрочем, то было семь лет назад, на коронации Джавана. Райс-Майкл и сам всего пару месяцев назад вырвал у себя из шевелюры первый седой волос и еще, помнится, заметил на это Микаэле, что если люди и впрямь седеют от горя и тревог, то удивительно, что он еще не побелел целиком, точно дряхлый старик.

– Приветствуем тебя, король Гвиннеда, – воскликнул Сигер, когда они натянули поводья, поравнявшись с королевским штандартом. – Добро пожаловать в замок! Приветствую тебя от имени Судри Истмаркской и Стейси, ее дочери. – Он показал на старшего из двух мужчин, державшихся чуть поодаль: это был темноволосый красивый молодой человек с коротко подстриженной черной бородкой. – Вот Корбан Хоуэлл, муж моей племянницы. Просим вас признать его графом Истмаркским наравне с возлюбленной нашей Стейси. А вон тот юный красавчик с жуткого вида усами – это мой сын Шон Корис, – добавил он, с лукавой улыбкой указывая на рыжеволосого юношу, державшегося с другой стороны.

Райс-Майкл с трудом сумел сохранить серьезность, ибо усы у юного Шона и впрямь были впечатляющими, – как и он сам, крепкий, словно молодой дубок, хотя ему явно не было еще и двадцати.

– Лорд Корбан, сэр Шон, – поприветствовал он и рукой в перчатке указал на Рана, который держался справа от него под стягом Халдейнов. – Полагаю, граф Марлийский помнит лорда Рана, графа Шиильского, – промолвил он осторожно, ибо знал, что Сигер и Ран не питают друг к другу особых симпатий. – Я вынужден известить вас о гибели лорда Альберта, так что теперь лорд Ран исполняет обязанности гофмаршала.

– Альберт погиб? – воскликнул Сигер, перебив короля. – Когда? Как?

Ран двинул свою лошадь на пару шагов вперед.

– Полагаю, этот вопрос нам следует обсудить чуть позже и наедине, милорд, – ровным голосом произнес он. – Мой помощник теперь – лорд Манфред, а сэр Джошуа Делакруа временно исполняет обязанности командующего Custodes Fidei. Не могли бы вы любезно показать им место для лагеря, чтобы наши офицеры могли позаботиться о своих людях? Мы проделали долгий путь от аббатства святого Кассиана, так что солдаты и лошади нуждаются в отдыхе и пище.

Наблюдая и прислушиваясь к происходящему из надежного укрытия, наряженные на приграничный манер, как и большинство вокруг них, Ансель Мак-Рори и Джесс Мак-Грегор переглянулись и незаметно отступили еще глубже в тень, когда королевская свита числом около двух десятков человек проследовала за Сигером к воротам замка.

«Так, это подтверждает новости Джорема», – передал Ансель Джессу, когда Корбан и Шон подъехали к Джошуа и его капитанам, посовещались какое-то время, после чего новоприбывшие отправились разбивать лагерь.

Прищурившись, Джесс проводил взглядом отряд священников-Custodes, проехавших мимо вслед за королем и его свитой.

«Любопытно, как все у них переменилось, – мысленно отозвался он. – Большое потрясение для Custodes, это уж точно».

Ансель, оглянувшись по сторонам, убедился, что никто не может их подслушать, и прошептал вслух:

– На мой взгляд, потрясение недостаточное. Тот пожилой священник, который отправился вместе с королем – это Лиор, их верховный инквизитор. Того, что помоложе, я не узнал. А военный лекарь с ними – это Стеванус, тот самый, что лечил Райса-Майкла после его «похищения» шесть лет назад.

– Да, отвратительная компания, – согласился Джесс. – Полагаю, нам следует выяснить поподробнее, что происходит, когда они наконец станут лагерем на ночь.

– Да, полагаю, что сплетен и слухов у костров будет достаточно, ведь солдаты потеряли своего гофмаршала прямо перед боем. Что-нибудь они наверняка знают об этом. Попрошу наших ребят, чтобы отправились поболтать и разведать все, что можно.

* * *

Леди Судри приняла короля со свитой в парадном зале своего замка. На ней было черное платье, и волосы укрыты под черным платом. Точно также была одета и ее дочь Стейси. Рядом стоял Грэхем, двадцатилетний герцог Клейборнский, приходившийся Судри племянником. Из неловкого длинноного паренька Грэхем сделался изящным красивым молодым человеком за то время, что Райс-Майкл его не видел.

Он был не такой здоровяк, как Сигер с Шоном, гладко выбритый, с длинными волосами, заплетенными в косу. Шевелюра его также отдавала рыжиной, как у всех потомков первого герцога Сигера. У Стейси волосы были куда темнее, и пышными локонами вырывались из-под тонкой шерстяной накидки, так что даже золотой обруч не мог их удержать. Темные глаза она унаследовала от матери.

Судри приветствовала короля глубоким поклоном, едва лишь он показался в дверях. Она упала на оба колена и, когда он приблизился, чтобы поднять ее, поцеловала ему обе руки. Райс-Майкл поразился, как красота у нее сочетается с уверенностью в себе, впрочем, иного и нельзя было ожидать от супруги Хрорика. Немедленно, как только все уселись за стол, она послала старших помощников своего покойного мужа к королю, чтобы они могли ответить на все его вопросы. Последнее сообщение от принца Миклоса они получили сегодня в полдень. Тот утверждал, что готов к переговорам на следующее утро, но желает иметь дело лишь с самим королем.

– Об этом не может идти и речи, – заявил Ран, когда, рассевшись за длинными столами, они принялись за еду. – Мы сейчас рассказали вам, что случилось прошлой ночью. Я не могу позволить королю подвергнуться дальнейшей опасности от деринийского колдовства.

– Но как вы узнаете, чего хочет Миклос, если даже не согласитесь принять его посланца? – полюбопытствовал Сигер.

– А с какой стати ему нам что-то предлагать? – возразил Манфред, щедро наваливая себе на тарелку жаркое. – Если вы верно оценили его силы, мы можем выбить его из Кулликерна после первой же стычки. Конечно, для подготовки понадобится время, но мы никуда и не торопимся. А вот готов ли он проторчать ближайшие пару месяцев в Кулликерне?

– Мы не хотим, чтобы он торчал в Кулликерне, милорд, – воскликнул юный Грэхем. – Нам нужно, чтобы он убрался прочь. Но если вы откажетесь с ним говорить, тогда он точно не уйдет.

Ран нахмурился.

– Я думал, что ясно выразился: я не желаю иметь дело с предателями-Дерини, и в особенности, когда это может коснуться короля.

– Если вы опасаетесь, как бы посланник не оказался Дерини, – заметила Судри, – то просто укажите, что готовы говорить лишь с обычным человеком. Пригрозите Миклосу, что испытаете его гонца мерашей, а затем сделайте это.

– В Истмарке такое часто происходит, – подал голос капитан по имени Мюррей. – Поднесите ему приветственную чашу, где будет вино с мерашей. Человек от этого просто почувствует сонливость, но Дерини не сумеет скрыть воздействие снадобья.

– Это самый безопасный способ иметь с ними дело, – добавил Грэхем. – И куда более любезный, чем окружать их лучниками, готовыми выстрелить в любой момент. Если вы согласны, мы можем отправить гонца прямо сейчас, чтобы договориться о встрече на завтра.

– Да, полагаю, нам имеет смысл выслушать, что они хотят нам сказать, – неохотно согласился Ран. – Расскажите мне побольше о том, какова ситуация.

Разговор тут же перешел на частные военные проблемы. Были принесены карты местности, а Корбан с Шоном Корисом тем временем отправились в лагерь, чтобы убедиться, как прошло размещение королевских войск. Некоторое время спустя, пока Ран с Манфредом обсуждали военную тактику с Сигером, Грэхемом и остальными, Судри незаметно подошла к королю, который почти не вмешивался в разговор.

– Передать вам не могу, какое для меня облегчение видеть вас здесь, сир, – произнесла она негромко. – Мой муж всегда с любовью отзывался о вашем брате Джаване. Он был благородным и честным королем. Мы все ужаснулись, когда узнали о его гибели.

Райс-Майкл искоса бросил на нее взгляд, гадая, как много ей на самом, деле известно об истинных обстоятельствах смерти Джавана.

– Надеюсь, что стану вам хотя бы вполовину столь же хорошим сюзереном, каким лорд Хрорик был для меня вассалом, миледи, – промолвил он негромко. – Меня очень опечалила весть о его смерти.

Она склонила голову.

– И ужаснее всего то, что он погиб от руки моих же бывших соотечественников. Я… – голос ее сорвался, и она с надеждой воззрилась на короля. – Сир, могу ли я попросить вас о небольшой услуге сегодня вечером, пока все остальные заняты? Я понимаю, что у вас сейчас на уме куда более серьезные заботы, но могу ли я попросить вас сопроводить меня в часовню?.. Всего на пару минут, чтобы помолиться за душу моего супруга?

Он сперва хотел было отказаться, зная, что Ран не одобрит подобной отлучки, но она поспешила добавить:

– Прошу вас, сир, это облегчит мою скорбь, если король проявит уважение к моему дорогому супругу. Это отнимет всего пару минут вашего драгоценного времени.

И хотя в ее просьбе не было ни тени угрозы, он все же заподозрил, что она вызвана была не простым благочестием. У Судри явно было что-то на уме, и она не желала говорить об этом при посторонних. Ему стало любопытно, и он покосился на Фулька.

– Передай Катану, что я ненадолго отправлюсь в часовню, чтобы там помолиться за упокой души герцога Истмаркского, – прошептал он. – Я скоро вернусь. Встретимся у дверей.

Не дожидаясь, пока Фульк передаст его слова, Райс-Майкл предложил леди Судри руку и вместе с ней вышел из зала. Поскольку Фульк, который вскоре к ним присоединился, не сказал ни слова, король сделал вывод, что его объяснению поверили. Вероятно, Рану пришлось по душе, что он берет с собой именно Фулька, а не Катана, поскольку в преданность Фулька советники верили куда больше. Теперь главное – не отлучаться слишком надолго, чтобы Ран не встревожился… Пока они шли по двору замка и поднимались по ступеням часовни, Судри не сказала ни слова, но когда Фульк принялся отпирать дверь, она на миг коснулась рукой его запястья.