Текст книги "Тело в плюще "

Автор книги: Кэтрин Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Кэтрин Холл Пейдж
Тело в плюще

Фейт Хэмлин, без которой…

Каждый убийца, возможно, чей-то старый друг.

Агата Кристи. «Убийство Роджера Экройда»

Как всегда, выражаю благодарность моему агенту, Фейт Хэмлин; моему издателю, Саре Дюран; Джин Брэкен из Библиотеки Линкольна; Этель Клиффорд и Дэвиду Файну – за кулинарные советы.

Трагедия в колледже Пелэм
Самоубийство выпускницы

Пелэм, Массачусетс, 17 мая

Тело Хелен Принс, старшекурсницы колледжа Пелэм, обнаружено вчера утром у подножия возвышающейся над кампусом 182-футовой готической башни Робертом Лафлером, профессором отделения математики. Профессор рассказал репортерам, что утром по пути на работу заметил на клумбе плюща белое пятно, которое принял вначале за брошенную кем-то одежду. При ближайшем рассмотрении оно оказалось безжизненным телом молодой женщины. Прибывшая к месту происшествия полиция кампуса констатировала смерть мисс Принс, последовавшую, очевидно, в результате самоубийства.

Специализировавшаяся на истории искусств, мисс Принс планировала сразу же по окончании колледжа отправиться на работу в Париж. Друзья и родственники утверждают, что она вовсе не выглядела подавленной и с нетерпением ожидала поездки во Францию. У мисс Принс остались родители, мистер и миссис Теодор Рейнольдс Принс, и сестра-близняшка, Элейн, также старшекурсница этого учебного заведения. Деталей расследования полиция не сообщает. Ректор колледжа, Вирджиния Франклин, выразив глубокие соболезнования по поводу случившегося, объявила после консультаций с семьей, что выпускная церемония пройдет так, как и планировалось, и как, несомненно, хотела бы сама «Прин» – так звали погибшую в колледже. «Она была студенческим лидером и пользовалась всеобщей любовью», – сказала Вирджиния Франклин. Цветы не обязательны. Семья просит направлять пожертвования на счет Стипендиального фонда имени Хелен Принс при Пелэм-колледже.

Из выпуска «Пелэм-таун ньюс» от 17 мая 1970 г.

Глава 1

Фейт Сибли Фэйрчалд смотрела в окно вагона. На коленях у нее лежала так и оставшаяся нераскрытой книга, купленная специально, чтобы скоротать время в поездке. Пейзаж за окном не отличался разнообразием – подступающие к железнодорожному полотну депо, заборчики и живые изгороди, призванные скрывать то, что находится за ними, и сменяющие друг друга виды городского центра – платформа для оркестра на зеленой лужайке или беленькая деревянная церквушка со шпилем и вытянувшимися в ряд соснами. Словно листаешь альбом с картинками Новой Англии. Церкви напоминали Фейт Первый приход в Эйлфорде, штат Массачусетс, где преподобный Томас Фэйрчалд заботился о духовных потребностях паствы, тогда как Фейт в буквальном смысле обслуживала физические нужды прихожан, продолжая бизнес, начатый еще в ее родном Нью-Йорке в начале восьмидесятых. Клиенты бывали разные – мужчина в смокинге и женщине в платье означали либо премьеру Бостонского симфонического оркестра, либо свадьбу, – но еда всегда отличалась высоким качеством.

Июнь наконец пожаловал, и вид мелькающей за окном зелени приятно согревал сердце после зимы, отмеченной рекордными снегопадами и растянувшейся едва ли не до конца апреля. Холода держались еще в мае, и Фейт поймала себя на том, что прижимает ладонь к оконному стеклу, наслаждаясь теплым прикосновением солнечных лучей. Протянувшиеся вдоль прохода ряды сидений пустовали – в вагоне она была одна. А вот более поздние поезда уже заполнят горожане, спешащие на уик-энд к побережью.

Одна. Непривычная к такому положению дел, Фейт так и разобралась в своих чувствах. Большую часть ее времени отнимали Том и дети, одиннадцатилетний Бен и восьмилетняя Эми, остальное распределялось между работой и общественными делами, связанными по большей части с церковью и школой. Технический прогресс означал, что она всегда в пределах досягаемости. Фейт достала из сумочки сотовый телефон. Вне зоны доступа. Она улыбнулась. Осознание реальности пришло с быстротой скоростного поезда, на котором они прошлым летом ехали из Парижа в Лион. Она чувствовала себя прекрасно и, прежде всего, потому, что хотя бы уже несколько часов не ощущала на плечах бремени ответственности. Чудесно. Книга незаметно соскользнула с коленей на пол.

Перестук колес неизменно отзывался в ее душе приятным волнением, напоминая о знаменитых поездах – Транссибирском, Тихоокеанском, Восточном экспрессе – и знаменитых путешествиях, как реальных, так и вымышленных. Она помнила, как с младшей сестренкой, Хоуп, впервые попала на Грэнд-сентрал; как, оторвавшись от родителей, вместе с кучкой визжащих от восторга девочек, бежала к знамени Кемп-Мерридейла, не обращая внимания на их уже выглядевших измотанными вожатых.

А вот другое путешествие. Одна из ее подружек по лагерю жила в пригороде Филадельфии, и дважды в год Фейт сажали на поезд на Пенсильванский вокзал и встречали на вокзале в Филли. Она до сих пор помнила названия промежуточных станций, как и разочарование от того, что Черри-Хилл оказался далеким от образа, созданного ее воображением, – город-сад, утонувший в нежных белых цветах, готовящихся стать сладкими, кроваво-красными ягодами.

Да, с сожалением подумала Фейт, она опоздала – славные дни больших железнодорожных путешествий остались в прошлом. «Твентиз сенчури» из Нью-Йорка в Чикаго. Ник и Нора Чарльз в поезде с кофрами и мартини в вагон-салоне. И ее любимый, хичкоковский «К северу через северо-запад». Кэри Грант и Ева Мэри Сейнт в купе, размером побольше многих однокомнатных квартир в Нью-Йорке. А что они ели! Фейт печально вздохнула – форель с гибсоном [1]1
  гибсон – коктейль: сухое мартини с маринованной луковицей вместо маслины.


[Закрыть]для Гранта. Чудесное белье, столовые принадлежности, фарфор, стекло – на столе ваза с цветами. На ее поезде для поддержания сил предлагали упакованные сэндвичи со сроком годности столь отодвинутым в будущее, что они представляли собой некие капсулы времени, без которых американцы, несмотря на полное отсутствие вкуса и запаха, уже не могли обходиться. Фейт захватила с собой собственноручно приготовленный ланч: копченую индейку, немного мангового чатни [2]2
  чатни – индийская кисло-сладкая фруктово-овощная приправа.


[Закрыть]на гречишно-ореховом хлебе, столь любимый ее помощницей Ники дагвудовский сэндвич [3]3
  дагвудовский сэндвич – большой многослойный сэндвич, в состав которого входят необычные и чаще всего совершенно несовместимые продукты; любимое блюдо героя комиксов 30-х-50-х гг. XX в. «Блонди» – Дагвуда Бамстеда.


[Закрыть], несколько веточек мускатного винограда и бутылку воды «фосс». Есть пока не хотелось, к тому же иметь в запасе еду это почти то же самое, что иметь счет в банке или обед в холодильнике. Хочется попользоваться, но, с другой стороны, приятно просто сознавать, что у вас кое-что есть.

Вагон легонько покачивался в такт перестуку колес. Еще один фильм, «Серебряная стрела». Джин Уайлдер в баре с Недом Битти, который говорит, что это «путешествие всей жизни». Фейт почему-то вспомнила Тома, направляющегося в это самое время в противоположном направлении – на ежегодную встречу в Вирджинию. Битти заигрывает с Джилл Клейберг, а она в ответ выливает ему на пиджак содержимое стакана. А обедает с ней Уайлдер. Еще один памятный эпизод с идеально сервированным столиком и прекрасным меню: фруктовый маседуан [4]4
  маседуан – салат из овощей или фруктов.


[Закрыть], говядина по-восточному с морковью и рисом, яблочный пирог, бутылка «Мутон-Каде» 1961 года и еще несколько бутылок «Корбеля» в ведерке для шампанского. И, кстати, снова просторное купе. Ах, какие времена! – вздохнула про себя Фейт и решила, что по возвращении обязательно посмотрит все три фильма. Плюс «Убийство в Восточном экспрессе» по Агате Кристи.

По соседнему пути проследовал в том же направлении еще один поезд. На мгновение ощущение движения исчезло – оба шли с одной скоростью, – но потом тот, другой, набрал скорость. В его вагонах было так же пусто, и только в одном Фейт увидела двух пассажиров. Увидела и вспомнила фильм того же Хичкока – Дядя Чарли, Джозеф Коттон, пытается столкнуть с поезда свою племянницу. И еще один фильм по Агате Кристи, «Она сказала: убийство», где Маргарет Рутерфорд [5]5
  Маргарет Рутерфорд (1892–1972) – британская актриса, исполнявшая, в частности роль мисс Марпл в фильмах, сюжет которых отступал от оригинала.


[Закрыть]в роли мисс Марпл становится свидетелем убийства в соседнем поезде. Перед ней пролетали пустые купе. Так легко. Тупой инструмент или острый нож, жертва засовывается под сидение, и ее находят только на Северном вокзале в Бостоне, убийца сходит в Эксетере, Гемпшир, или остается в поезде до конца.

Второй поезд прогрохотал и умчался, и перед ней снова открылся пейзаж. Фейт рассмеялась про себя и только тут заметила, что книга лежит на полу. Она наклонилась и подняла ее. Никакого тела под сидением не было.

«Зеркало полуночи» Барбары Бейли Бишоп. Книг знаменитой писательницы Фейт не читала и решила, что будет полезно пролистать по крайней мере одну. Именно Барбара Бейли Бишоп предложила ей работу, и именно ее дом на Бишоп-Айленд был конечным пунктом путешествия Фейт.

– Приятно, конечно, что она хочет заполучить меня, но это невозможно. Ты ведь и сама понимаешь, да? Я не могу оставить Тома и детей на целую неделю.

– А ты не подумала, что это может быть полезно для тебя и твоего бизнеса? Получить приглашение от самой Барбары Бейли Бишоп – лучшей рекламы не придумаешь. – В голосе сестры Фейт, Хоуп, звучало нескрываемое раздражение. – О такой работе можно только мечтать.

– Знаю, но бросить все и всех на целую неделю я просто не могу. Будь ее остров в пределах разумной досягаемости от Эйлфорда, другое дело, но, судя по тому, что ты рассказываешь, это не так.

– Не так. Ее остров не находится в пределах разумной досягаемости от чего-либо, и именно поэтому он так ей нравится. Ты же сама знаешь, чем человек богаче, чем дальше он от других. Но вернемся к нашему вопросу. Все можно уладить. Все можно устроить. Вообще-то я уже все устроила, так что никаких причин отказываться от работы у тебя нет.

Фейт удивилась, что сестра не начала сразу с плана, включая дорожные инструкции и список необходимых вещей. Материнство – маленькому Квентину было уже почти полтора года – никак не сказалось на образе жизни Хоуп и ее мужа. Оба так и остались трудоголиками, и продолжительность рабочей недели у Квентина-старшего достигала девяноста часов. Конечно, им помогали няня и домоправительница – обе настоящее сокровище, – и, как подозревала Фейт, чип «блэкберри», имплантированный когда-то в мозг бедняжки Хоуп. Единственной переменой в их жизни стал переезд из шикарной квартиры в манхэттенском Уэст-сайде в шикарный городской дом в манхэттенском Ист-сайде.

Звонок сестры застал Фейт в тот момент, когда она собралась на работу, в кухню домашнего питания на окраине Эйлфорда. Хоуп так разволновалась, что Фейт не сразу поняла, о каком таком «единственном в жизни шансе» идет речь. Выяснилось, что Барбара Бейли Бишоп, знаменитая писательница, собирается устроить у себя на острове встречу подруг по Пелэму и хочет, чтобы Фейт взяла на себя заботы по готовке. Всего, включая Фейт, будет десять человек. В свободное от исполнения обязанностей время она может считать себя гостьей – новый подход к прислуге и первый такого рода опыт для Фейт.

– Сам дом это нечто фантастическое. Ты только послушай: десять спален, все с отдельными ванными, спа, открытые и закрытые бассейны, теннисные корты, сады, – с восторженным придыханием перечисляла Хоуп. – Не сомневаюсь, ты увидишь кухню своей мечты.

Первой реакцией Фейт была довольно циничная мысль о состоянии канализационной системы – Фэйрчайлды отдыхали как-то на островке у побережья Мэна, и она на собственном опыте знала, какой нагрузке подвергается септик, даже и без спа, при наличии нескольких ванн, – но очевидно Би-Би, как называли ее многочисленные почитатели, все просчитала заранее.

– Сейчас только январь, – продолжала обработку Хоуп, – так что у тебя куча времени, чтобы подготовить с Ники и остальными все мероприятия, запланированные на ту июньскую неделю. Занятия у Бена уже закончатся, его ты отправишь в лагерь, а Эми сможет поехать со мной в Амагансет. Ты же знаешь, как ей нравится возиться с малышом, а я этим летом, как и прошлым, собираюсь по большей части работать там.

– А Том? – печально напомнила Фейт.

– Ты прекрасно знаешь, что как только его групис прознают, что тебя нет в городе, они завалят беднягу своими ужасными запеканками и отвратительным хлебом собственной выпечки, который почему-то называют «здоровым». К тому же ваши друзья будут приглашать его на обед. – Хоуп выложила все это таким тоном, как будто судьба Тома вовсе ее и не волновала.

Фейт знала, что сестра права. Прислужницы Божьего представителя на земле, которых Фейт и Хоуп между собой называли «групис» [6]6
  групис – поклонницы знаменитости.


[Закрыть], сделают все возможное, дабы он не испытывал нужды ни в чем. В полной мере это относилось и к друзьям четы Фэйрчайдов. Пусть на дворе двадцать первый век, но если женщина в отсутствие супруга довольствуется «Лин Кузин» и «Отчаянными домохозяйками», то временно одинокий мужчина становится фокусом внимания и заботы всей прекрасной половины города.

– В конце концов подумай о деньгах! – бросила последний аргумент Хоуп.

Вообще-то Фейт думала о деньгах. Думала с той самой минуты, когда Хоуп назвала сумму гонорара, совершенно астрономическую и по крайней мере вдвое превосходящую все то, что она получала до сих пор за разовую работу.

– Но почему ей нужна именно я? Ее секретарь сказал что-нибудь по этому поводу?

– Если будешь сама себя недооценивать, не жди похвалы от других, – наставительным тоном ответила Хоуп.

– Дело не в этом. Я себе цену знаю, но откуда ей обо мне известно? В городе я уже давно не работаю.

– Если верить ее секретарю, Оуэну, то именно поэтому она тебя и запомнила. Бишоп была на рождественском приеме в Стенстеде и еще каких-то мероприятиях, которые ты проводила, в том числе на приеме в Грейси-Мэншн. По его словам, на нее произвели впечатление твой фенхелевый суп и десертные шоколадные батончики.

– Манхэттенские пальчики. Да, получилось хорошо. Я добавляла яблочное пюре, чтобы они не засохли. Хмм, пожалуй, можно попробовать еще раз.

– У тебя будет такая возможность. В июне. Приготовишь их для Барбары и ее пелэмских подруг. Ты же знаешь, как я люблю встречаться с нашими пелэмскими девчонками. Те, конечно, постарше; думаю, они выпускались в шестьдесят девятом или семидесятом.

– Знаю, знаю, – вмешалась Фейт. – Выпускницы Пелэма это что-то особенное.

Пелэм считался одним из старейших и самых престижных женских колледжей в стране, и любовь к нему со стороны Хоуп граничила с фанатизмом. Тем не менее факт оставался фактом: немалое число выпускниц заведения добились успеха – и прославили имя колледжа – в самых разных сферах жизни, от политики до телевидения. Фейт, посещавшая с детского сада исключительно заведения раздельного обучения, выбрала после школы обычный университет, но, бывая на встречах сестры с ее пелэмскими подругами, нередко думала, что может быть совершила ошибку.

– Барбара увидела твою фотографию в альманахе. Помнишь, я посылала снимки с крестин малыша Квентина? На одном из них была и его крестная, моя сестренка Фейт Сибли Фэйрчалд. Так что скажи спасибо Пелэму и мне!

Да, Хоуп все просчитала. Эта работа могла стать венцом картеры Фейт. Барбара Бейли Бишоп вела затворнический образ жизни. Никто, поведала сестра, за исключением агента и издателя, не знал ее настоящего имени. Никто даже не знал, где она училась. Писательница проявляла необычную щедрость в отношении колледжа, но ставила условием, что имя ее не будет раскрыто, так что пожертвования были практическими анонимными. Поклонники высказывали самые разные догадки относительно времени ее учебы, но никто точно не знал, кто именно из выпускниц Пелэма скрывается под именем Барбары Бейли Бишоп. По сравнению с ней даже Дж. Сэлинджер выглядел мужской версией Пэрис Хилтон.

Интервью со знаменитостью проходили под покровом секретности, как встречи с информаторами мафии. Мисс Бейли Бишоп держалась в тени, и даже фотографии автора на обложках книг представляли собой неясные, практически не меняющиеся год от года темные силуэты – классический профиль и вьющиеся пряди могли быть не столько творением природы, сколько результатом труда фотомастера. Она не совершала рекламных туров по стране, не посещала писательских конвентов, а если соглашалась ответить на вопросы журналиста, то либо по телефону, либо через доверенного секретаря. Официальной причиной такой скрытности называлось ее желание сохранить в неприкосновенности личную жизнь, поскольку в противном случае она просто не смогла бы появиться в общественном месте. И хотя Фейт считала такое подражание Гарбо перебором, у знаменитости, несомненно, были все основания опасаться толпы, которая собралась бы вокруг нее чуть ли не в любом уголке мира. Книги ее, соединявшие любовную историю с саспенсом, пользовались огромной популярностью и у мужчин, и у женщин. Она получила все возможные литературные премии в Соединенных Штатах, а ее романы сразу же по выходу занимали первые места в списках бестселлеров, где и оставались месяцами. Но более всего ее ценили в Европе, называя femme sérieuseи ставя в один ряд с Марселем Прустом. В Италии и Франции Бишоп удостоилась всех мыслимых наград, и каждую осень литературные критики и широкая публика со вздохом разочарования отмечали близорукость Нобелевского комитета. Число симпозиумов и дискуссий, на которых знатоки горячо спорили по поводу цвета брючек-капри ее героини, увеличивалось год от года.

– Миллионы, если не миллиарды, людей пошли бы на убийство ради возможности встретиться с ней. Я просто не могу поверить, что ты еще колеблешься!

Фейт и сама удивлялась своей нерешительности.

– Ладно, я согласна.

– Вот и хорошо, – заключила Хоуп. – Я им так и сказала.

Гудок. Поезд приближался к переезду. Фейт увидела шлагбаум и вытянувшиеся за ним автомобили. Снова протяжный гудок. Любопытно, как меняется пейзаж за окном в зависимости от фокуса зрения. Смотришь вдаль – предметы легко распознаваемы; рядом же с рельсами все сливается в неясное пятно. В жизни наоборот. Мы различаем то, что перед нами, но не то, что далеко. Или нет?

Неумолчный шум двигателей не усыпил Роберту Долан. И дело не только в понятном волнении – она просто не могла позволить себе пропустить хотя бы мгновение полета. Роберта никогда еще не летала первым классом, и уже одно только присутствие стюардессы, готовой откликнуться на первый же зов и удовлетворить любую прихоть пассажира, переполняло ее восторженным осознанием собственной значимости. Опустошенный стакан мгновенно наполнялся чудесно-прохладной водой «пелегрино»; предлагали и шампанское, но она старалась избегать попадания в организм каких-либо токсинов. А вот от второй порции поданного в качестве закуски копченого шотландского лосося не отказалась, хотя и испытала легкий укол вины, отступив от строгих правил вегетарианства.

Ей позвонили в конце февраля, когда погода в Калистоге была слишком унылой для этого райского местечка – дождь и дождь без конца. Роберта удивилась, когда владелец спа-центра, в котором она работала последние несколько лет, позвал ее к телефону. На работу ей никто не звонил. Точнее, ей вообще никто не звонил. Мужской голос спросил, не она ли Роберта Долан. Конечно, кто же еще. То есть она снова стала Робертой Долан, вернувшись к началу после двух браков, причем, второй – если такое вообще возможно – оказался хуже первого. «Да», – ответила она, и звонивший представился Оуэном, личным секретарем писательницы Барбары Бейли Бишоп. В июне мисс Бишоп планирует собрать у себя, на собственном острове, небольшую группу подруг и хотела бы предоставить гостям услуги массажистки. Не желает ли мисс Долан провести несколько сеансов массажа с выездом на место? Все расходы будут возмещены. Звонивший назвал также цифру гонорара, вдвое большую того, что Роберта получала обычно за целый год. Она тихонько охнула и сразу же согласилась. Шок был настолько велик, что только потом, уже повесив трубку, Роберта спросила себя, а почему знаменитая на весь мир писательница захотела нанять именно ее. Да, конечно, дело свое она знала и в спа считалась звездой, затоком и шведского массажа, и шиацу, и рейки, и рефлексологии, но как об этом проведала Бишоп, живущая где-то на Восточном побережье? Разве что побывала в Калистоге и инкогнито посетила спа! В последующие месяцы ей доставляло большое удовольствие вспоминать былых клиентов и перебирать в памяти закутанные в простыни и украшенные тюрбанами фигуры, отыскивая среди них таинственную благодетельницу. Немало времени ушло и на подготовку к поездке. Роберта не знала ни возраста гостей Бишоп, ни того, в каком состоянии они прибудут на остров, а потому решила предусмотреть все возможные ситуации. Она медитировала и упражнялась в концентрации, соединяя энергию корневой чакры с руками, трансформируя дыхание тела в прикосновение. На работе этому посвящались короткие перерывы между сеансами, дома – долгие часы. Роберта представляла себе остров, женщин, медитируя в тишине, без привычного шума дождливого леса, чтобы мозг смог слышать звуки моря и ветра. Порой казалось, что до нее доносится невнятный шепот женских голосов.

Вскоре после разговора прибыли билеты и инструкции, а дальнейшие месяцы пролетели быстро. Роберта упаковала камни для массажа, которые собирала на протяжении многих лет и которые прекрасно подходили мягкого согревания чакр и прилегающих зон тела. Камни были ее сокровищем. Потом настала очередь масел для массажа и ароматерапии. Знаменитая писательница несомненно страдает от хронического стресса, вызванного постоянной писательской работой. Вообще-то стресс испытывают все – это одна из жизненных сил. Поэтому Роберта упаковала специальное ромашковое масло и чай. Цветы она собирала собственноручно и гордилась производимым на клиентов эффектом – естественным образом уменьшаемым напряжением. И еще лаванду, которая не только оказывает успокаивающее действие, но и хороша для волос и кожи. В последнюю очередь попали гипоаллергичные масла и кремы, а также простое растительное масло, эффективное в тяжелых случаях аллергии с добавкой апельсина, ванили или хмеля из обычного магазина. Все, что вы едите без реакции отторжения, может быть использовано и для кожи. Роберта отпила воды. Гидраты, всегда гидраты – особенно на борту самолета. Оставалось лишь надеяться, что все на месте и ничего не забыто. На месте заменить что-то будет уже невозможно. Оуэн заверил ее, что спа-кабинет на острове укомплектован всем необходимым, от массажного стола и стульев до полотенец, простыней и халатов. Все было приготовлено, упаковано и отправлено по указанному адресу несколько недель назад, так что оставалось только ждать.

И вот теперь, думала Роберта, глядя в окно на пушистые белые облака, ожидание закончилось.

Хартфорд в час пик. В Хартфорде, злилась Люси Степлтон, похоже, постоянно час пик. Она слушала «Лестницу лет» Энн Тайлер. Рассказ о матери, которая сбегает из дому. Сбегает по-настоящему, подчиняясь тому импульсу, что рано или поздно испытывают все матери. Вы отправляетесь за молоком, и вдруг мысль о том, что можно не останавливаться, а ехать и ехать дальше, овладевает вами с такой силой, что приходится напрячь всю волю, дабы восстановить ориентацию, продолжить путь в заданном направлении и в конце концов заехать-таки за молоком. Что ж, Люси вырвалась из дома, но знала, что вернется через неделю. Нед будет скучать, но не сильно. Девочек тоже нет, так что пусть насладится одиночеством. Молодые женщины в наши дни совершают такие невероятные поступки. Она в их возрасте проводила лето, играя в теннис, совершая прогулки под парусом и флиртуя с мужчинами. А теперь? Кэлли строит дома в Никарагуа. Или не в Никарагуа? В общем, где-то там. И поехала туда не для того, чтобы получить лишний плюс для вступительного резюме – этот вопрос решен, и осенью она – к немалому неудовольствию Неда – отправится в Нью-йоркский университет. После того, как его альма-матер распахнула двери перед девушками, муж посчитал, что его дочери должны поступить туда же, хотя к самой перемене отнесся без восторга, о чем и сообщил во всеуслышание. Когда Люси указала, что такое мнение отца возможно отбивает у девочек желание следовать по его стопам, Нед поубавил критический запал. Тем не менее дочери по-прежнему не проявляли к Йелю никакого интереса, и тогда он предложил отправить их в Пелэм и никак не мог понять, почему жена не подталкивает их туда, где училась сама. Нью-йоркский университет! Да кто туда идет! Определенно не люди его круга, а раз так то и оплачивать учебу он, черт возьми, не станет. Все это продолжалось до тех пор, пока Люси не сказала, что в таком случае будет платить сама. Потом возник проект со строительством домов в Центральной Америке. «Папа!» – воскликнула Кэлли, услышав его возражения – называть отца «папочкой», как заметила Люси, она перестала прошлым летом. – «Я хочу туда поехать! Это важное дело. Мир, знаешь ли, не только Коннектикут и маленький кусочек Нью-Йорка!» Он смешал коктейль для себя и Люси. «Поговорим лет через пять, когда ты, мое доброе сердечко, переболеешь этой ерундой». Старшая дочь уже была в Стэнфорде и уехала на лето в Массачусетс на съемки независимого фильма, который, как она обещала, возьмет «Санданс» [7]7
  Санданс – фестиваль независимого кино. Проводится в США.


[Закрыть]штурмом. Нед поинтересовался, не порно ли они там снимают, и получил в ответ возмущенное «Папочка!» – Бекки примера с сестры не взяла. Люси обе называли «мамой» – так было всегда, кроме короткого периода младенчества.

Машины наконец тронулись. Люси взглянула на термометр – для июня жарко, что, впрочем, было только справедливо после продержавшихся до конца мая холодов.

Когда секретарь Барбары Бишоп, Оуэн, позвонил в феврале и пригласил провести неделю на острове Бишоп-Айленд, она не сразу дала согласие. Люси не виделась с писательницей уже много лет. Она пообещала перезвонить позже, а потом обсудила проблему с Недом, которого подвозила к поезду.

– Поезжай. Сделай себе приятное. Место вроде бы шикарное.

Какое решение примет жена, его, похоже, интересовало мало.

В тот же день Люси перезвонила и приняла приглашение.

– Гостей будет немного, милое дамское общество, – сообщил Оуэн. – Барбара хочет, чтобы вы к ним присоединились.

Милое дамское общество. В дамском обществе – милом или не очень – она провела всю свою жизнь. Оставалось только посмотреть, насколько милыми будут эти дамы.

Не сказать, что она была так уж против использования личного самолета Барбары Бейли Бишоп – скорее, наоборот, – но все же Гвен Мэнсфилд предпочла бы полететь на своем. Себе самой она откровенно признавалась, что все дело в стремлении к контролю. Вся ее жизнь, вся карьера строились на овладении контролем и удержании контроля. Развод и последующее вдовство рассматривались ею именно как утрата контроля. Инвестиционное консультирование, бизнес, которому Гвен посвятила себя после окончания школы бизнеса, был сориентирован на женщин, и когда она в тысячный раз услышала из собственных уст одни и те же фразы о финансовом могуществе женщин, то села за стол и записала их. Нужное время, нужная аудитория – женщины восьмидесятых. Первая ее книга стала финансовой библией, сама Гвен регулярной участницей всевозможных шоу, а ее фирма, «Мэнсфилд Груп» необыкновенно удачливой альтернативой мужчинам в костюмах из «Смит Барни». Конечно, она принимала на работу мужчин, и они носили костюмы, даже по пятницам, но не «Брук бразерс», а «Армани». Некоторые из ее сотрудниц тоже предпочитали деловую одежду от кутюр, но многие выбирали более мягкий вариант «Эйлин Фишер». В общем, «Мэнсфилд Груп» мало напоминала брокерскую контору времен вашего дедушки.

Стюард предложил бокал шампанского.

– «Дом Периньон» 1990 года.

Гвен лишь на мгновение оторвалась от лэптопа.

– «Лафруаж», немного льда и что-нибудь поесть.

– У нас есть чудесный копченый лосось. Мисс Бишоп получает его из Шотландии…

– Избавьте от деталей. Нисколько не сомневаюсь, что поймавший эту рыбу утром рыбак сразу же мчится в свою коптильню, а уже на следующий день подвозит ее к самолету или куда там еще. Цельнозерновой хлеб, без корочки, порезать треугольниками, несоленое масло и каперсы.

Выпивку принесли, разумеется, в бокале «баккара», подлили уже в новый, вслед за чем подали закуску. Гвен переключила лэптоп в режим ожидания и отложила в сторону. От скотча приятно закружилась голова, а шотландский лосось в полной мере оправдал выданные рекомендации. Когда ассистент Бишоп, Оуэн, позвонил в феврале и предложил провести недельный семинар по финансовому менеджменту для группы подруг его работодательницы на ее частном острове, Гвен ответила отказом. Он упомянул гонорар, превосходивший ожидаемую сумму, но на этом этапе жизни она могла позволить себе отказаться от денег. Поблагодарила за предложение, сказала, что польщена и все такое, и повесила трубку. На следующий день принесли цветы. И не какие-нибудь банальные розы или орхидеи, а зимние, белые: пионы, лютики, лилии, крошечные георгины и веточки снежноягодника в большой белой с голубым вазе эпохи Мин, уложенной на алую шелковую подушечку в специальной коробке. Гвен коллекционировала китайский фарфор. Ваза была восхитительная, от цветов захватывало дух – каждый лепесток само совершенство, каждый аромат душист, но не навязчив. Она поискала карточку с именем флориста. Домоправительница сказала, что вазу оставили у швейцара. Гвен была тогда в своей шикарной двухуровневой квартире в нью-йоркском районе Сан-Ремо. У нее были также дома в Палм-Бич и Лос-Анджелесе и апартаменты в лондонском «Кларидже».

Позвонили на следующий день.

– Мисс Бишоп надеется, что вам понравились цветы, – сказал голос по телефону. Не вульгарное «она надеется, что вы передумаете», а скромное «мисс Бишоп надеется, что вам понравились цветы». Все дело в контроле, и Гвен взяла инициативу в свои руки.

– Думаю, я все же смогу выкроить неделю из моего июньского расписания, – сказала она. Ей всегда нравилось красивое обольщение.

Перспектива представлялась волнующей. Неделя музыки. Ее собственной и других избранных музыкантов. Рэчел Гоулд и не думала, что знаменитая писательница Барбара Бейли Бишоп еще и любительница музыки, собирающая передать свой дом на частном островке в распоряжение специально отобранной группы музыкантов, возглавить которую она попросила Рэчел. Еще до того, как ассистент Бишоп, Оуэн, назвал сумму гонорара, Рэчел решила, что согласится. Когда же он упомянул о деньгах, у нее закружилась голова – пришлось сесть. Признанная, в том числе и за границей, репутация классического гитариста вовсе не означает популярности. Ее называли «музыкантом музыкантов», а поклонники и последователи воспринимали как почти культовую фигуру, но ее записям не грозило стать «золотыми». Старая шутка насчет того, что не все золото блестит, оставалась столь же верной в начале двадцать первого века, как и тогда, в начале семидесятых, когда мисс Гоулд только начинала карьеру. Звонок случился в феврале, и размышления о предстоящей в июне музыкальной неделе помогли скоротать безрадостные зимние дни – дни, подрывавшие обычно дух и подводившие на грань депрессии. Эта неделя станет ее личным мини-Мальборо, мини-Тэнглвудом. Мама радовалась вместе с ней и даже предложила потратить часть денег на покупку приличной одежды. «Ах, вот бы достать настоящий «Лойман»!