Текст книги "Зачарованные"
Автор книги: Кэтрин Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)
Никки не пришлось лезть в телефонный справочник, номер Шери она знала наизусть. Но, слушая долгие гудки вызова, она молилась об одном: «Господи, не допусти, чтобы мне пришлось беседовать с этим чертовым автоответчиком!»
Молитва была услышана. Шери оказалась дома и после третьего гудка взяла трубку.
– Алло?
Никки слышала, как телефонист спросил Шери, сможет ли она принять телефонный вызов, поступивший от Николь Сван. Также она слышала, как закричала Шери:
– Николь? Вы уверены, Николь Сван? Да! Да! Соедините! – Затем голос обратился к ней: – Никки? Никки? Это ты? Ты?..
– Это я, Шери. Мне нужно…
Шери прервала ее, завопив прямо в ухо Никки:
– Откуда… где ты? Ты где была? Боже, девочка, как ты могла с нами так поступить? Ты понимаешь, что мы уже не надеялись увидеть тебя в живых!
– Шери! Если ты дашь вставить мне хоть слово, я все объясню.
Шери вдруг надолго смолкла, Никки даже подумала, что их разъединили.
– Алло, ты еще здесь? – неуверенно спросила она.
– И, затаив дыхание, жду объяснений, – услышала она на том конце провода сердитый голос подруги.
– Главное, я не похищена и не убита, спасибо тебе за столь бурное волнение, – насмешливо сказала Никки. – Я не могу объяснить тебе всего по телефону, но мне нужна твоя помощь.
– Позволено ли мне будет спросить, какого рода помощь от меня требуется?
Шери, очевидно, все еще злилась.
– Ты можешь приехать за мной? Я не знаю, куда подевалась моя машина.
– А где ты еще ищешь?
– В парке. Недалеко от пещер.
– На том месте, где ее нашли:
– Да. Очевидно, ее отогнали куда-то. Понятия не имею, где она теперь.
– Припаркована на конюшне у твоего папочки, – сообщила Шери. – Кстати, Никки! Ты уже позвонила родителям? Девочка, ты не представляешь, они просто с ума сходят!
– Прости, но я не могу позвонить им прямо сейчас. И прошу тебя, не звони им и не говори ничего, обещаешь? Я хочу сама все им объяснить. Лично. При встрече, а не по телефону. У меня есть подозрение, что полиция прослушивает их телефон.
– Ты утверждаешь, что полиция охотится на тебя? – ядовито спросила Шери. – Здесь был один маньяк… Но прости меня, женщина-маньячка… Да здесь никого не отлавливали с прошлого лета, когда, помнишь, тигр драпанул из цирка. Но где, к черту, тебя носило?
– Потом, потом все объясню. А сейчас ты должна дать мне слово, что никому – ни родителям моим, ни властям, никому вообще – не скажешь ничего до тех пор, пока мы с тобой не поговорим. – Поскольку на том конце провода упорно молчали, Никки продолжала: – Пожалуйста, Шери! Очень прошу тебя. Это жизненно важно.
На другом конце провода послышался тяжкий вздох:
– О'кей. Я обещаю.
– Ты можешь выехать прямо сейчас? – спросила Никки. – Тут два часа езды, от силы два с половиной. Приезжай скорее, я не хочу без особой причины слишком долго болтаться здесь. Кто-нибудь может узнать меня.
– Да какие трудности? – спросила Шери. – Ты что, банк ограбила? Или еще что похуже?
– Нет, мои трудности совсем другого порядка, – уверила ее Никки. – Но я нуждаюсь в друге прямо сейчас, нуждаюсь в нем больше, чем когда бы то ни было раньше. – В голосе ее послышались подступающие слезы. – Поторопись, Шери. Я жду тебя.
– Я приеду, – ровно ответила Шери. – Ты только оставайся на месте.
– Здесь сувенирный магазин и закусочный бар, у входа, сразу как войдешь в парк. Я буду ждать тебя там. Hо еще раз прошу тебя, выезжай немедленно, парк закрывается, как только сядет солнце. И умоляю, не заблудись. Я знаю, что для тебя проблема сориентироваться на местности по карте, но ты все-таки постарайся добраться туда, куда нужно.
– Может, мне прихватить с собой кого-нибудь? – спросила Шери. – Одного из твоих братьев, к примеру?
– Нет. Приезжай одна. И никому ни слова!
– Скажи хоть, по какой дороге мне выезжать?
– У меня под рукой нет карты, – ответила Никки. – Она осталась в перчаточном отделении моей машины, которую, увы, умыкнули.
– Ладно, не бери в голову. У меня где-то была карта. Кажется, я даже знаю, где она лежит. Обзавелась ею, чтобы поехать к твоим родителям, когда стало известно, что ты пропала. Я… Я уже ни на что не надеялась… Думала, хоть бы тело нашлось…
Теперь подозрительные вздохи и всхлипы послышались на том конце провода, где находилась Шери.
– Не плачь, – пробормотала Никки. – Я жива. Немного похудевшая и ослабевшая, но живая. Лучше мы потом поплачем вместе, когда ты доберешься до меня. Только поторопись.
25
Шери захлопнула за собой дверь номера в мотеле, где подруги решили переночевать, и решительно проговорила:
– О'кей, Никки, оставим молчание мумии, это ее любимое занятие. А ты давай раскалывайся. С самого начала, и ничего не пропускай.
Двадцать минут спустя миниатюрная блондинка, дослушав рассказ то и дело всхлипывающей подруги, миролюбиво проговорила:
– Хорошо, детка, а теперь расскажи, как оно было на самом деле? К чему ввинчивать в мои бедные мозги эти нескладные байки про индейцев и войну тысяча восемьсот двенадцатого года? Ты ведь знаешь, мне все можно рассказать и я все пойму. Кроме, конечно, сказок о маленьких зеленых человечках с Марса. Итак, что это было? Похищение? Изнасилование? Ты стала жертвой временной потери памяти? Тебя насильно удерживал в лесу какой-нибудь прыщавый юный натуралист?
Никки резко откинулась назад и взглянула на подругу.
– Нет! – воскликнула она. – Случилось именно то, о чем я тебе рассказала. Я понимаю, в такое трудно поверить, но, видит Бог, это правда.
Шери похлопала Никки по плечу и одарила очаровательной улыбкой:
– Я понимаю, ты изнервничалась, черт знает что пережила. Тебе, вероятно, надо немного отдохнуть. Я бы даже сказала, много отдохнуть. Почему бы тебе сейчас просто не лечь и малость не вздремнуть? Проснувшись, ты почувствуешь себя гораздо лучше.
– О, конечно! – Никки усмехнулась. – Я расположусь малость вздремнуть, а ты вызовешь этих парней с миленькой белой рубашкой, у которой рукавчики завязываются на спине. Признайся, Шери, именно это ты и хотела сделать? Ты думаешь, у меня крыша поехала?
Шери поморщилась и пожала плечами.
– Нет, просто я подумала, что ты два месяца промаялась черт знает где, вот и не удивительно, что немного заговариваешься. Многие, я слышала, реагируют, таким образом, на психическую травму. Не принимают реальности, подменяя ее какими-то надуманными историями.
– Но я не из их числа, – гневно заявила Никки. – И могу это доказать.
Шери лишь подняла брови и ждала.
– Если я все высосала из пальца, так откуда, по-твоему, у меня взялась эта штуковина? – Она вытянула руку, показывая серебряный браслет с гравировкой. – Сильвер Торн преподнес мне его в качестве свадебного подарка. Можешь считать это обручальным кольцом.
– Оно… он красивый, – с сомнением проговорила Шери. – Можно посмотреть поближе?
Преодолев нежелание снимать браслет, Никки передала его подруге.
– Скажи, Шери, ты такое когда-нибудь видела в ювелирных магазинах?
Шери слабо кивнула и виновато сказала:
– Прекрасная вещь. Весьма оригинальная. Мне нравятся эти цветочки и все такое… Прости, но почему гусь? Почему не голубок или колибри?
– Потому что Торн сделал этот браслет сам, специально для меня. А он интерпретирует мое имя как Нейаки, что на языке шони значит дикая гусыня.
– Ох, ох, – ровно сказала Шери, возвращая браслет подруге. – И что это, по-твоему? Неопровержимое доказательство?
Глаза Никки сердито сверкнули.
– Нет, мисс Фомасина Неверующая. Но что ты скажешь на это?
Никки достала из рюкзака индейское платье из оленьей кожи и мокасины.
– Силы небесные! Никки, где ты отхватила такую прелесть? Купила в какой-нибудь лавке экзотической одежды Дикого Запада? Платье, должно быть, обошлось тебе в добрый десяток пенни? Уж за одно это его стоило купить. А мокасины выглядят так, будто в них дважды обошли вокруг земного шара.
Никки нахмурилась.
– Знаешь, дорогая, когда у тебя нет машины и тебе приходится много ходить пешком… Посмотрела бы я, во что за два месяца превратится твоя обувь. Ведь в тысяча восемьсот тринадцатом году не было иного транспорта, кроме лошадей, каноэ и собственных ног.
Шери воздела руки в жесте примирения.
– Ладно тебе, Никки, не заводись! Я просто произвожу обследование вещественных доказательств.
– Хорошо, моя милая, тогда обследуй еще и это.
Никки запустила руку в рюкзак, вытащила сумочку, а из нее пачку фотографий, которую и передала подруге. Затем она забросила рюкзак за шкаф» сложив руки на груди и стала ждать.
Шери медленно перебирала снимки. Выражение ее лица постепенно менялось, становясь, все более неуверенным.
– Силы небесные! Никки! Где ты все это откопала? – тихо спросила она.
– Откопала! Да сама снимала, своим «Поляроидом». Ну, теперь веришь?
– Хотелось бы, – пробормотала Шери, запуская пальцы в свою короткую стильную стрижку – жест, говорящий о крайней степени ее растерянности. – Я стараюсь… Боже, Никки, глядя на эти снимки, я просто теряюсь в догадках. Расскажи мне о них. Где они были сделаны? И кто эти люди на них?
Никки взяла пачку и теперь перебирала ее, по одной фотографии передавая подруге.
– Это Сильвер Торн. Я сшила ему рубаху из оленьей кожи, но кожу перед тем недостаточно долго коптила. Когда он промок, рубаха сжалась на нем. Боже, он сделался просто бешеным. А я еще подлила масла в огонь, не могла удержаться от смеха, увидев, как он выглядит. Ну, потом он поостыл и позволил себя сфотографировать.
– Ого! Ты только посмотри на эти мышцы! – с нескрываемым восхищением воскликнула Шери. – Не удивительно, что ты от него ошалела, хотя он выглядит намного старше тебя.
– Ему сорок пять. Но для своих лет он весьма бодр и свеж.
– Я вижу! А это кто?
– Конах. Она моя прапрапрапрапрабабушка. А вот ее сестра, Меласса, и дети Конах – два сына и дочь. – Она передала Шери снимок длинноволосого седого старца. – Вождь Черное Копыто, мой дядя, а я его племянница в шестом или седьмом колене.
– Наверное, трудно было высчитать, сколько поколений назад… – рассеянно проговорила Шери, пристально всматриваясь в следующую фотографию. – А этот малый в военной форме кажется мне знакомым, хотя не скажу, где могла его видеть.
– В учебнике истории или еще в какой-нибудь исторической книге, – сказала Никки. – Это генерал Уильям Генри Гаррисон, позже чуть не ставший президентом Соединенных Штатов.
– Господи Иисусе! Ты шутишь? – Шера взглянула на нее долгим, жестким взглядом. – Да нет! Ты смеешься надо мной!
– Еще чего! Смеюсь! Тут есть кое-что поудивительней. – Она выискала в пачке то, что хотела показать. – Как ты думаешь, кто это?
Глаза Шери округлились.
– Святые угодники! Это не Текумсех, случайно? Нос, подбородок, глаза – все как тех старых портретах, которые ты мне показывала раньше.
– Да, но только сейчас я показываю тебе не старую живопись, а фотографию. Снимок сделан «Поляроидом», посмотри, тут есть дата.
На снимке, в нижнем правом углу действительно стояла дата: 6 августа 1996 года. У Шери даже челюсть отвисла.
– Могу еще добавить, что если бы я сделала этот снимок со старого портрета, то видны были бы трещинки, которые обычно покрывают со временем живописное полотно. Здесь ничего подобного нет.
– Вижу, – пробубнила Шери. – Не слепая. Никки сочувственно посмотрела на растерянную подругу.
– В такое трудно поверить сразу, требуется время, я понимаю. Дай этому впитаться. У нас тут мини-бар, может, тебе чего-нибудь выпить?
Шери, все еще глядя на фотографии, молча кивнула.
Через пару минут Никки показала подруге бутылку вина:
– Будешь это или тебе чего-нибудь покрепче? Сама-то я, прости, за компанию с тобой выпить не могу. Не помню, говорила я тебе, что беременна? По крайней мере, надеюсь, что беременна.
– Постой! Что ты хочешь этим сказать? Или ты беременна, или ты не беременна. Или одно, пли другое. Какое тут может быть, по крайней мере?
– Ну, как тебе объяснить?.. – В голосе Никки послышались плаксивые нотки. – В тысяча восемьсот тринадцатом году я точно была беременна. А вот теперь, в тысяча девятьсот девяносто шестом, не совсем уверена, что все еще продолжаю носить этого ребенка, потому что когда я переместилась оттуда… потому что я не знаю, плод тоже или… может, он там остался… или еще как-то исчез при моем перемещении.
– Это… это ужасно! – воскликнула Шери, схватив Никки за руку. – Я знаю, как ты всегда хотела ребенка. Но если ты была беременна, надеюсь, что и сейчас продолжаешь ею быть. Когда ты сможешь узнать точно?
Никки изо всех сил пыталась удержать подступившие слезы.
– Думаю, надо при первой возможности зайти в аптеку и купить индикатор беременности. Может, мы сделаем это завтра утром. Потом, в зависимости от того, что он покажет, я схожу к своему гинекологу, чтобы увериться до конца.
Шери вскочила с кровати, схватила сумочку и направилась к двери.
– Я не могу так долго ждать, – решительно заявила она. – Тут наверняка есть аптека, и надеюсь, что она все еще открыта. Ты пойдешь со мной или останешься здесь?
Никки быстро взяла свою сумочку и ключ от номера.
– Идем. Знаю я тебя! Ты сейчас заблудишься в трех соснах и будешь бесконечно блуждать вокруг корпуса, а я сиди тут и волнуйся, как бы на тебя не напали разбойники с большой дороги.
Шери нарочито тяжко вздохнула:
– Ха! Я вытаскиваю ее из пещер, а она еще рассуждает о моей дурости и бестолковости!
– А сколько раз по дороге ты сворачивала не туда? А? Ну, Шери? Под честное слово скаута?
Шери сморщила веснушчатый нос и сокрушенно созналась:
– Увы, три раза. Но согласись, это случилось только потому, что всю дорогу я страшно из-за тебя нервничала.
Никки пересекла номер и, в который раз взглянув на туалетный столик, нетерпеливо вздохнула.
– Потерпи, – сочувственно проговорила Шери, прохаживаясь по номеру, – Результат, насколько я знаю, проявляется минут через двадцать.
– Значит, осталось еще две минуты.
Две минуты спустя обе женщины склонились над контрольной пробиркой, ожидая результатов химической реакции с большим нетерпением, чем бражники на Таймс-сквер – кануна Нового года.
– Никки! Смотри! – завопила Шери. – Скрести на удачу пальцы!
– Может, мне и ноги скрестить? – Никки усмехнулась. – Пи-пи я уже сделала, остальное от меня не зависит.
Под напряженными взорами подруг в пробирке медленно проявилось нечто. Шери возбужденном схватила Никки за руку.
– Гляди! Это что? Положительный ответ? Или что?
– Не знаю, – волнуясь, ответила Никки. – Боже, Шери! Я не могу вспомнить! Куда мы дели эту чертову инструкцию?
Шери уже стояла на коленях, роясь в корзине для мусора.
– Вот она! – воскликнула она, с победным видом извлекая смятую бумажку. Затем, оттолкнув нетерпеливо протянутую руку Никки, начала читать сама. Минуту спустя она подбросила инструкцию в воздух и крикнула: – Да! Черт меня побери да! Я буду крестной матерью!
Ноги Никки подломились, и она осела на край постели, ослабев от пережитого напряжения. На этот раз ее слезы были слезами радости.
– Благодарю Тебя, Боже, – пылко прошептала она. – Благодарю Тебя! Теперь, если еще Ты поможешь Сильверу Торну прийти ко мне, я никогда больше ни о чем Тебя не попрошу.
Крайняя степень изнуренности породила у Никки странное ощущение, ей казалось, что жизненная энергия истекала из ее тела через пальцы ног. Глаза закрывались помимо воли, но сон, однако, не приходил. Она находилась в каком-то межеумочном состоянии, мало походившем на дрему, а потому не позволявшем ей уснуть. Лежа в темноте и увлажняя слезами подушку, она терзала себя мыслями о Сильвере Торне.
В два часа ночи Шери, недовольно ворча, сползла с другой стороны двуспальной кровати и отправилась в ванную. Скоро она вернулась, подошла к Никки и сунула ей в руку коробочку со снотворным:
– Вот, прими давай. Не могу я больше слушать твои всхлипы, стенания и душераздирающие вздохи.
– Спасибо… – отозвалась Никки голосом, какой услышишь разве что в каком-нибудь жутком эпизоде старой киноленты, где душегуб исторгает из полузадушенной жертвы хриплую мольбу о пощаде.
Шери присела на край кровати.
– Чем дольше мы проспим, тем лучше сработает на нас время, создав тебе непоколебимое алиби.
– Проснись, Шери! Ты что это? Спросонья порешь такую чушь? Какое там еще алиби? Тебя послушать, так можно подумать, что мы с тобой заметаем следы страшного преступления. Неужели на тебя так подействовало то, что моя фотокарточка торчит в витрине местной сувенирной лавки?
– Вот дурочка! Никак не врубишься в ситуацию? Да вся полиция штата Огайо поставлена на уши, я уж не говорю о том, что твоя физиономия торчит в витринах всех супермаркетов, забегаловок, аптек, в окнах всех государственных учреждений и кегельбанов…
– Кегельбанов? – изумилась Никки. – А кегельбаны-то здесь при чем?
– Кегельбаны, может, и ни при чем, – Шери усмехнулась, – но даже там висят афиши с твоим личиком и сообщением, что ты объявлена в розыск! Кстати, должна тебя огорчить, когда ты пропала, я сгоряча сообщила пишущей братии, которая, как известно, без мыла в любую щель пролезет, номер твоего телефона, а потому, прибыв, домой, не удивляйся, если телефон начнет разрываться от бесчисленных звонков. Эти парни так просто от тебя не отстанут, стоит им только пронюхать, что ты нашлась.
Никки горестно усмехнулась:
– Ну, спасибо тебе, Шери! Удружила! А промолчать ты, конечно, не могла?
– Промолчать! Да я в колокола готова была бить, лишь бы хоть что-то узнать о тебе. Ладно, оставим это… Теперь что касается твоего алиби. Скажи, у тебя есть соображения насчет того, как ты будешь объясняться с полицией? Какое-нибудь убедительное объяснение твоего отсутствия и счастливого возвращения? Заметь, я сказала убедительное. Ведь не собираешься же ты им рассказывать подлинную историю своего исчезновения?
– Нет, конечно, – ответила Никки. – Это я могу доверить лишь тебе и своим близким. В конце концов, мне не хотелось бы потерять работ.
– Кстати, о работе. Не поручусь, что директор временно не нанял кого-то на твое место, он же не знал, объявишься ты к началу учебного года или нет.
– Они отдали кому-то мои классы? – спросила Никки, удивляясь тому, что это известие огорчило и взволновало ее сильнее, чем она ожидала.
– Я сказала – временно. Как только они узнают, что ты жива и здорова, ты вернешься в школу, даже и думать нечего. Если, конечно, будешь держать рот на замке и не ввинчивать всем и каждому индейские байки прошлого века.
Мысли Никки приняли в этот момент несколько иное, но не менее тревожное направление.
– А как с моим домом? Со счетами за коммунальные услуги? За автомобиль? Я ведь задолжала по всем счетам за два месяца. Наверное, отключили электричество. Представляю, какое амбре поджидает меня в холодильнике, набитом тухлятиной!
– Ну, не так плохо, – сказала Шери, стараясь успокоить подругу. – Дело можно считать лабораторным опытом по временному исчезновению. Всем нам, правда, пришлось подсуетиться. Твой папа умудрился через прокурора добиться отсрочки платежей, а кое-какие счета и оплатил. Да твоя мамочка и не дала бы ему поступить иначе, она была абсолютно уверена, что ты жива и обязательно вернешься домой. Вот и рассуждай насчет слепой веры! Филодендрон твой, правда, дал дуба, но зато алоэ процветает, несмотря ни на что. А Их Светлость воспользовалась случаем и удалился на поиски пикантных приключений. В общем, как видишь, никакой катастрофы, все почти в пределах нормы.
– Надеюсь, что так, – сказала Никки и безрадостно добавила: – Только вот боюсь, что если сейчас меня и не уволят с работы, то, узнав о моей беременности…
– А что они могут иметь против твоей беременности? Обвинят тебя в том, что ты подаешь Дурной пример своим ученицам? Так ты ведь, в конце концов, замужняя женщина… – Тут Шери смолкла и, округлив глаза, вопросительно взглянула на Никки.
– Вот именно! – ответила Никки на безмолвный вопрос подруги. – Нет у меня никаких доказательств этого, ни свидетельства о браке, ни самого мужа в наличии. Ничего. Нигде. Никак. Кроме «булочки с изюмом в моей печке».
– Ну, обручальное кольцо мы тебе купим. Брачное свидетельство, скажешь, у мужа. Сам муж…
– Сам муж – что? – грустно спросила Никки. – Я даже вдовой не могу назваться. А вдруг он через месяц-другой объявится, о чем я денно и нощно мечтаю и молюсь? Раз уж брак наш так скоропостижен и невероятен, хотелось бы, чтобы в дальнейшем все выглядело убедительно и пристойно. Итак, если мой муж не со мной, где же он?
– За пределами страны, – предположила Шери. – У него там дела.
– Дела? Какие именно? Отправился в Колумбию за партией наркотиков? Проворачивает финансовые махинации на Кубе? Моет золото на Амазонке?
– Скажешь тоже! – Глаза Шери озорно сверкнули. – Насколько я знаю, он изучает жизнь индейских племен в диких и глухих лесах ближнего зарубежья. Кто это может проверить? А если он так и не появится – не приведи, Господи, конечно! – ты всегда сможешь сослаться на охотников за скальпами, которыми до сих пор кишат тамошние непроходимые джунгли…
– Прекрати, Шери, – с суеверным ужасом прошептала Никки. – Ты не представляешь, как близка к истине, говоря столь ужасные вещи, а я верю в силу произносимых слов, ибо они часто сбываются.
Шери пожала плечами.
– Я не думала, что мы зайдем так далеко. – Помолчав и подумав, она заговорила вновь: – О'кей, наверно, лучше будет, если мы подберем ему профессию из тех, которые связаны с долгими отлучками. В таком случае тебе не придется каждый раз придумывать, что отвечать на праздные вопросы. Итак, на чем мы остановимся? Археолог? Солдат удачи? Агент ЦРУ? Кто он у тебя? Может, он…
– Стой, Шери, стой! Подай немного назад! – прервала ее Никки. – А что, если он археолог, интересующийся попутно жизнью коренных американских народов? Он работает в отдаленных местах, откуда ни позвонить нельзя, ни факс послать, где даже обычной почты нет. Такие глухие места до сих пор существуют в Центральной Америке. А когда Торн появится, он в состоянии будет в любой компании, лучше всякого специалиста, порассуждать на эту тему. Мне кажется, идея неплоха.
– Да! И у нее масса возможностей. – И Шери принялась вдохновенно развивать и совершенствовать мысль подруги: – Если он у тебя работает в Мексике, скажем, к примеру, на Юкатане, он наверняка взял тебя туда, чтобы показать свои раскопки, потому ты и не могла два месяца дать о себе знать.
– Почему Мексика, а не Гватемала или Панама?
– Глупышка, ты же не была в Гватемале и Панаме, а в Мексике была, так что можешь расписать свои впечатления с крайней степенью достоверности. И потом, в Мексику можно отправиться и без паспорта. Единственное, что для этого требуется, – хорошая четкая фотография и свидетельство о рождении, а то и другое, насколько я знаю, было у тебя в сумочке. И помни, Никки, чтобы удачно сорвать, нужно находиться как можно ближе к правде.
– И откуда только ты набралась всей этой премудрости? А-а? Шери?
– Ты же знаешь, Ник, я обожаю всякие загадочные истории с убийствами. Из учебников истории и энциклопедий узнаешь массу интересных ведений. К тому же я перечитала кучу детективов 11 авантюрных романов.
– Я посрамлена. Ол-райт, Шери Дрю, посмотрим, как далеко мы сможем продвинуться в этом направлении. – Никки громко хрустнула пальцами. – Итак, я безумно, с первого взгляда влюбилась в археолога. Встретились мы у пещер, там, где власти позже нашли мою машину. Мы уехали на его машине. Направились в Мексику. Там поженились. Образовали, так сказать, семью. Домой я дозвониться не смогла… – Никки умолкла и задумалась. – Нет, это не пройдет. Я просто обязана была сообщить папе и маме о своем отъезде в Мексику, иначе они бы с ума сошли. Да и не бросила бы я вот так запросто свою машину, припаркованную как попало.
– Ты же пыталась дозвониться родителям, не так ли? Но их не оказалось дома, а автоответчика у них нет… Позже ты написала им письмо и отправила из… из… Откуда?
– Из Кэнкана, – перехватила инициативу Никки. – Ты же знаешь, как работает мексиканская почта! Письма идут бесконечно долго и чаще всего вообще никуда не доходят. Потому и не удивительно, что мое письмо пропало. Это правда, – добавила Никки задумчиво, – два года назад, когда я была там, на каникулах, послала родителям открытку, но они ее так и не получили. Ну, допустим. А что с моей машиной?
– Ты звонила мне, оставила сообщение на автоответчике, просила позаботиться о твоей машине, поскольку у тебя неожиданно изменились планы. К несчастью, аппарат не сработал, что-то там заело, и я твоего послания не получила.
– Боже правый! Шери! Тебе бы романы писать! У тебя все так складно получается. Ты меня восхищаешь до ужаса!
Шери отвесила подруге шутливый поклон.
– Можете выразить свою благодарность в письменном виде, я ее вставлю в узорную рамочку и повешу на стенку. Итак, последуем далее. Что еще? Тебя могут обвинить в безответственности, с которой ты заполучила «в свою печку булочку», ни с кем, кроме самой себя, не посоветовавшись. Ты превратилась в обезумевшую от любви новобрачную, чьи лучшие намерения и действия могут быть теперь истолкованы превратно. Подобное легкомыслие способно заронить всяческие сомнения в головы законников, финансистов и прочего чиновного люда, больше тебя озабоченного благосостоянием твоего тела. А я уж не говорю о репортерах, которые ухватятся за этот случай и вытянут из него все, что можно и нельзя. Вопрос: как нам себя от всего этого обезопасить?
– Ну, тут две вещи, – сказала Никки. – Чем я докажу, что действительно была в Мексике и вернулась именно оттуда? Кто-нибудь может свериться с кассами аэролиний…
– А частные рейсы? Мало ли… Ни черта они не выведают в этих кассах. И не забудь, у тебя есть свидетель. Ведь я сегодня встретила тебя в аэропорту!
– Прекрасно, Шери. Спасибо, что не поленилась добраться до аэропорта. Но есть еще одно обстоятельство. Имя моего мужа должно теперь стать и моим именем. Но Сильвер Торн – Серебряный Шип… Как ты считаешь, не слишком ли экзотично для наших времен?
– Я думала, Торн – это его имя. От Торнтона…
– Нет, просто я звала его Торном, а не Сильвером. Торн, во всяком случае, больше походит на имя. Да я и привыкла уже…
– Ну, так и переверни его имена, в чем дело? И зови его себе на здоровье Торном, а сама ты тогда будешь миссис Сильвер, чем тебе не фамилия?
Никки попробовала новое имя на вкус:
– Торн Сильвер. Миссис Торн Сильвер. Николь Сильвер. Сейдж Сильвер. – Она удовлетворенно кивнула. – А что, мне нравится! Это имеет резко континентальный привкус, тебе не кажется?
– Привкус северной части американского континента? – усмехнулась Шери. – Или южной? Да, кстати, а кто такой этот Сейдж?
– Беби. Я разве не говорила тебе? Торн сказал, что у нас будет сын, и мы назовем его Сейдж, что значит Мудрец.
– Мудрец так Мудрец, что поделаешь… – Шери вздохнула. – Но я рассчитывала на девочку. Тогда бы ты могла назвать ее в мою честь.
– Увы, должна тебя огорчить, если Торн сказал, что будет мальчик, то будет мальчик, его слово надежнее любого банка. Он весьма силен в предсказаниях.
– В таком случае не знаю, о чем тебе беспокоиться, – суховато заметила Шери. – Если он обещал, что рано или поздно найдет тебя, он это сделает.
Никки с благодарностью сжала руку подруги:
– Ох, Шери, лучше бы рано, чем поздно. Не представляю, сколько я еще без него протяну. Это со мной впервые. Я никого так не любила и даже не подозревала, что такое бывает. Это просто пытка. Страшная пытка – жить в разлуке с ним.
