Текст книги "Подарок к Рождеству (Сборник)"

Автор книги: Кэтрин Джордж

Соавторы: Бетти Нилс,Кей Грегори
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Оливии, конечно, недолго пришлось страдать от одиночества – слишком много надо было сделать до приезда детей на вторую половину четверти, а когда они приехали, жизнь забила ключом. Оливия с головой окунулась в повседневную круговерть и только вечерами, предоставленная самой себе, замечала одиночество.

Как хорошо, что скоро на недельку приедет мама! Кроме того, до отъезда на летние каникулы состоятся две экскурсии: одна в Чеддарское ущелье, другая – в Бат, в римские термы. В обоих случаях Оливия поедет с детьми как помощница учительницы истории. Мисс Каттс – отличный преподаватель, но строгая дама и говорит таким жестким тоном, что дети ее не любят. Оливия тоже ее не любила: уже несколько раз Оливия выслушивала от нее выговоры, но не решалась ответить, ведь это могло стоить ей работы.

Миссис Хардинг приехала в воскресенье вечером, и поскольку Оливия была свободна, то приготовила ужин и украсила предназначенную для мамы спальню цветами.

– Здесь очень мило, – объявила миссис Хардинг. – Какое чудесное местечко – как раз для тебя! Наверное, мы не часто будем видеться, дорогая?

– У меня каждый день бывает несколько свободных часов и раз в неделю – выходной. Я думаю, мы с тобой как-нибудь съездим в Бат, туда ходит автобус; ты узнаешь дорогу и потом сможешь сама ездить, когда пожелаешь. – На маленький столик у окна Оливия поставила холодный ужин. – Я должна обедать в школе вместе с детьми, так что ты будешь обедать одна, не возражаешь? Чаще всего после игр я не занята, мы будем вместе пить чай, а потом мне надо быть с детьми до тех пор, пока не уложу спать самых маленьких, как правило, до полвосьмого: Вечера сейчас светлые, мы с тобой будем гулять, если захочешь, и вместе ужинать. – Оливия помолчала. – Я надеюсь, тебе не будет скучно?

– Дорогая моя, все складывается замечательно! Бабушка великодушно предложила нам свой дом, но я чувствую, что мы злоупотребляем ее гостеприимством.

– Другими словами, мамочка, она ведет себя как старый тиран.

– Может, и я такая буду в ее возрасте.

– Мама, ты понятия не имеешь, что значит быть тираном. Я очень надеюсь, что мисс Кросс оставит меня в школе. Эта квартира маленькая, но мы сделаем ее уютной, а во время каникул будем тут жить совсем одни.

Миссис Хардинг вздохнула.

– Даже не верится, девочка. Я буду наслаждаться каждой минутой, проведенной здесь.

Позже, когда они вместе мыли посуду, мать спросила:

– Ты ходила к Родни на свадьбу?

– Да. Помнишь мистера ван дер Эйслера? Так вот, он привез меня на своей шикарной машине…

– Какой он добрый! А что он здесь делал? Навещал Нелл?

– Нет, он увидал открытку с приглашением, когда привозил меня после Пасхи, и решил, что будет гораздо лучше, если я пойду не одна.

Она быстро отвернулась – повесить посудное полотенце, а мать задумчиво изучала ее затылок.

– Очень разумно с его стороны. Значит, ты повеселилась?

Оливия вслух высказывала свои мысли:

– В визитке он был великолепен. Потом мы пили чай в деревенской чайной. Ну почему на свадебных завтраках ничего похожего? Ни булочек, ни пирога – все какая-то ерунда, да и того не хватает на всех.

Миссис Хардинг мудро решила не проявлять своего интереса в том, что касается мистера ван дер Эйслера.

– Свадьба, наверное, была пышной? Невеста – красивая?

– Море кружев и белый атлас. Родни, конечно же, думал, что она выглядит очаровательно. – Оливия повернулась и посмотрела на мать. – Я говорю ужасные вещи. Она очень милая девушка, и я ничего не имею против, что Родни наконец женился. Смешно, правда? Подумать только, я его любила.

– Только за то, что он был частью твоей жизни, пока не умер отец, девочка.

– Да, теперь я это понимаю. И я решила, что сосредоточусь на карьере.

Мать в ответ пробормотала что-то неразборчивое.

Они провели вместе две восхитительные недели. Миссис Хардинг, освободившись от мелочной тирании матери, снова стала жизнерадостной хлопотуньей; она ходила за покупками в сельскую лавочку, готовила для Оливии вкусные ужины, ездила в Бат прогуляться по магазинам, а в выходные они вдвоем с Оливией осматривали этот чудесный городок. После того как мама уехала, Оливия дала себе слово, что, если мисс Кросс не оставит ее в школе, она найдет работу подальше от Лондона, где мама жила бы вместе с ней. «Наймусь экономкой или еще кем-нибудь, – думала Оливия, сидя за одиноким ужином. – Масса возможностей – только выбирай! И к тому же у меня будет хорошая рекомендация от мисс Кросс».

Через два дня дети отправлялись на двух автобусах в Чеддарское ущелье, Оливия ехала с ними. В ее задачу входило помогать тем, кого укачивает, сдерживать слишком шустрых и раздавать пакеты с ленчем под строгим надзором мисс Каттс, тоже ехавшей в первом автобусе; во втором будут мисс Росс и сестра-хозяйка, не ладившая с мисс Каттс (надо заметить, что обе они никогда не уступали друг другу).

До Чеддара было миль двадцать, время поездки заполняла сухая лекция мисс Каттс, рассказывавшей о разных древних сооружениях, мимо которых они проезжали. Оливия слушала вполуха и заметила, что девочки, сидевшие с обеих сторон от нее, вообще не слушали. Да и зачем им это надо? Оливия думала: своих дочерей я не дам утомлять всякими древностями… не дам лет хотя бы до десяти. Мальчики – другое дело, они сами хотят знать такие вещи, они будут умные, талантливые и вырастут настоящими мужчинами… ну да, как мистер ван дер Эйслер. Хорошо, что резкий голос мисс Каттс прервал ее сны наяву.

– Мисс Хардинг, вас не беспокоит, что Амалия плохо себя чувствует? Извольте сейчас же ей помочь.

Тем Оливия и занималась до самого ущелья. Но вот они наконец все собрались возле карстовой пещеры, куда детей должны были повести на экскурсию. К Оливии подошла Нелл. Она прошептала:

– Я не люблю пещеры.

Оливия тоже их не любила, но ничего не могла поделать в присутствии горевшей энтузиазмом первопроходца мисс Каттс.

– Мы возьмемся за руки, – пообещала Оливия Нелл. – Я думаю, будет очень интересно. Сталактиты, сталагмиты, кремни и все такое прочее…

– А они живые? – полюбопытствовала Нелл.

– Нет, дорогая, это камни или что-то в этом роде. Ты сама увидишь…

Экскурсия, казалось, будет длиться бесконечно. Задолго до того, как они добрались до выхода, Оливия обнаружила, что за обе ее руки цеплялось с десяток перепуганных девчушек, но потом, во время пикника, даже самые робкие быстро пришли в себя.

После ленча познавательный поход продолжался, Оливия замыкала цепочку, чтобы не выпускать из виду малышек, но мысли ее опять витали где-то далеко. День был теплый, солнечный, с легким ветерком. Просто блаженство, говорила она себе, если сравнивать с Силвестер-Кресент или больницей. При этой мысли ей тут же вспомнился мистер ван дер Эйслер. Интересно, что он сейчас делает, подумала Оливия, и воображение услужливо нарисовало ей ряд красочных сцен: вот он проводит операцию и все вокруг замерли, боясь дохнуть… вот он сидит за внушительным дубовым столом и дает советы какой-то очень важной персоне… вот он мчится в своей необыкновенной машине со скоростью сто миль в час, чтобы спасти кому-то жизнь…

Он не делал ничего подобного. Он сидел за рабочим столом в тесноватой приемной амбулаторного отделения в большой амстердамской больнице. Ему было жарко, он устал и проголодался, потому что пропустил ленч и пораньше начал прием больных, так как вечером обещал встретиться с Ритой. Утром она ему позвонила и сказала, что хочет поговорить о Нелл, и он предложил вместе пообедать. Сейчас он досадовал, что Рита согласилась, хотя признавал, что с Нелл надо что-то решать. Он пытался убедить Риту, что ей следует обосноваться в Англии, но Рита была непреклонна: ее вполне устраивало видеться с Нелл на каникулах.

– В конце концов, – напоминала Рита нежным голоском, – бабушка живет близко от школы, Нелл бабушку сердечно любит, а если девочка переедет сюда, ей будет так одиноко. Меня весь день не бывает дома, я обожаю свою работу, я просто не могу ее бросить. – Рита задумчиво добавляла: – Конечно, если бы я встретила человека, который это понимает и предложит мне такую жизнь, какая у меня была до смерти Роба, кто-то, кто мог бы полюбить Нелл… – Она оставляла фразу незаконченной и улыбалась ему. – Как хорошо, что для добрых советов у меня есть ты, Хасо.

Закончив дела в клинике, он сел в машину и поехал домой. Он жил во внушительном, с остроконечной крышей особняке восемнадцатого века, который стоял в небольшом ряду таких же домов, обращенных фасадами к узкому каналу, отходившему от Принсенграхт. Здесь было очень спокойно, в центре суматошного города над водой склонялись деревья, сохранилась брусчатая мостовая. Он остановил машину, поднялся по ступенькам, ведущим к двери, и вошел в дом.

Холл был узкий, с обшитыми панелями стенами и высоким потолком. С двух сторон в холл выходили двери, витая лестница с потемневшими от времени перилами вела из холла на второй этаж.

Мистер ван дер Эйслер пересек холл и уже подошел к лестнице, когда из-за обитой сукном двери в конце холла показался плотный человек не первой молодости.

Мистер ван дер Эйслер остановился.

– А, Бронгер! Я сегодня задержался.

Дверь распахнулась, оттуда выскочила собака – восточноевропейская овчарка.

– Возьму-ка я Ахилла побегать, у меня еще есть время. – Мистер ван дер Эйслер опустил руку на крупную голову собаки. – Мне тоже не мешает подышать свежим воздухом.

– Вы поздно вернетесь, профессор?

– Надеюсь, что нет. Попроси Офке оставить мне кофе на плите, хорошо?

Вскоре он снова вышел из дому, рядом молча трусил пес. В этом районе среди тихих улиц был маленький парк, где Ахилл начал бегать, а его хозяин тем временем прогуливался по дорожкам. Наконец он позвал собаку, и они поспешили домой. Мистер ван дер Эйслер поднялся наверх переодеться к вечеру.

Когда он спустился, Ахилл ждал его в холле.

– Прости, дружище, мне надо идти, – ласково сказал мистер ван дер Эйслер собаке и погладил ее. – Но почему-то мне идти совсем не хочется…

Он снова сел в машину. У него не было никакого желания проводить вечер с Ритой. На миг он позволил себе помечтать об Оливии. В отличие от Риты, чей нежный голос скрывал твердое намерение идти своим путем, Оливия говорит, что думает, без всяких женских уловок. И охотно извиняется, если надо. Рита никогда не извиняется, потому что никогда не чувствует себя виноватой.

Он остановился перед многоэтажным домом в современной части города, вышел и позвонил в ее квартиру.

– Хасо? – раздался в домофоне чарующий голос. – Поднимайся.

– Уже поздно. Я заказал столик в «Вишневом саду».

Рита вышла минут через пять. Она выглядела восхитительно. У нее был прекрасный вкус, а также деньги, чтобы тратить их на хорошего парикмахера и салон красоты. Мистер ван дер Эйслер помог ей сесть в машину и про себя еще раз подивился, почему эта женщина не вызывает у него ни малейшего интереса. Когда Роб был жив, они были в хороших отношениях, но он никогда не думал о ней иначе как о жене друга. Они часто виделись, Нелл тогда была совсем крошкой, а после смерти Роба, вполне естественно, часто встречались, потому что Хасо остался его душеприказчиком. Рита тогда что-то слишком быстро вернулась на работу – она служила личным секретарем у руководителя одной крупной нефтяной компании – и согласилась отправить Нелл в английскую школу-интернат. Правда, так хотел Роб, но он считал, что при этом Рита будет жить в Англии. В конце концов, денег достаточно…

Он слушал занятную болтовню Риты, вовремя вставлял нужные реплики и наконец, за обедом, спросил, зачем она хотела его видеть.

– О, ничего особенного, Хасо. Пожалуй, я почувствовала себя одиноко. Тебе это знакомо? Ты когда-нибудь хотел иметь друга? Жену, которая ждет тебя дома?

– По вечерам я не гожусь для компании. – Он улыбнулся. – Ты тревожишься о Нелл?

– О Нелл? Почему я должна о ней тревожиться? Бабушка в двух шагах от школы, Нелл выглядит вполне счастливой. Сегодня утром я получила от нее письмо, их возили в Чеддарское ущелье на экскурсию. Нелл очень не любит пещеры, но там кто-то был, я полагаю, учительница, которая их тоже не любит, и они держались за руки. Глупый ребенок.

– Боязнь замкнутого пространства – весьма распространенная вещь. Хорошо, что Нелл было с кем разделить свои страхи. – Это Оливия, подумал он, хотя Рита и не назвала имени. Он нахмурился: пора перестать думать об этой девушке, она не имеет никакого отношения к его жизни. – Значит, ты рада за Нелл? – спросил мистер ван дер Эйслер. – Когда я отвозил ее в школу, девочка выглядела вполне довольной. – Рита протянула ему чашку кофе, и он продолжил: – Какие у тебя планы на летние каникулы? Я полагаю, она некоторое время проведет с леди Бреннон?

– Сколько пожелает. Конечно, дочь может и сюда приехать, но я не хочу терять время, ван Фондеры пригласили меня на весь август на юг Франции.

– А ты не хочешь взять Нелл с собой?

– Там не будет других детей, она заскучает. – Рита улыбнулась своей чарующей улыбкой. – Раз уж ты будешь в Англии, может, заберешь ее из школы и отвезешь к леди Бреннон? Я уверена, ты не прочь с ней повидаться.

С Оливией тоже, подумал мистер ван дер Эйслер, не позволяя себе разбираться в причине такого желания.

– Я думаю, хорошо бы Нелл узнать тебя получше, – продолжала Рита. Она взглянула ему в глаза. – Ей очень нужен отец.

Со всей присущей ему вежливостью он спросил:

– Вот как? Ты решила выйти замуж? Я его знаю?

Рита прикрыла замешательство легким смешком. Хасо в роли мужа решил бы все ее проблемы: Нелл оставалась бы в английской школе, а поскольку Хасо погружен в работу и разрывается между двумя странами, она могла бы жить как хочет. Он богат, в своем кругу хорошо известен, принадлежит к старой респектабельной фамилии. К тому же Бог наградил его красивой внешностью. Рита настроилась женить его на себе и уверенно двигалась к этой цели. Но надо быть поосторожнее. В конце концов, может, не стоит так часто видеться? Может, ей самой съездить в Бат, когда надо будет забирать ребенка?..

– Нет, конечно, нет. Я не сижу дома, тебе это известно, но у меня никого нет. Я еще тоскую по Робу.

Ее слова прозвучали так искренне, что мистер ван дер Эйслер произнес с теплотой в голосе:

– Рита, Роб не захотел бы, чтобы ты до конца дней оставалась одна, нет, не захотел бы – он слишком тебя любил.

У нее хватило ума ничего на это не ответить, а перевести разговор на Нелл – она знала, что ему эта тема всегда интересна.

До конца четверти оставалось неполных три недели, и вся школа была занята подготовкой к заключительному праздничному дню: будут выдаваться призы, школьный хор исполнит подходящие к случаю песни, а старшие девочки-выпускницы, разъезжающиеся по другим частным школам, покажут пьесу, которую сами сочинили. Оливия целыми днями выслушивала стихи, делала костюмы, а вечерами следила за приготовлением домашних заданий, чтобы классные руководительницы могли собираться и обсуждать, кто достоин призов. На себя у нее совершенно не оставалось времени, но она ничего не имела против: жизнь была интересной, погода – прекрасной и мисс Кросс сказала, что осенью Оливия может продолжать работать.

– Хотя должна вас предупредить, – добавила мисс Кросс, – что, поскольку у вас нет профессиональной подготовки, после Рождества решением правления вас могут заменить – соискательнице будет достаточно диплома хоть по музыке, хоть по рисованию. Это создает хорошую рекламу. Родители рассчитывают, что в такой школе, как наша, высококвалифицированный персонал. – Она вздохнула. – Мне очень жаль, Оливия, вы очень полезный сотрудник. Когда в январе будет собрание, я постараюсь их убедить принять вас.

Оливия понимала, что шансов у нее мало, но решила, что нет смысла беспокоиться раньше времени: до Рождества она работает, а там будет видно. Пока же она была почти что счастлива.

В завершение состоялась еще одна экскурсия в римские термы – чисто познавательная, как подчеркнула мисс Каттс. Оливия снова сидела на заднем сиденье школьного автобуса и слушала, как мисс Каттс звучным голосом излагала факты. Жалко, что им всем не разрешили зайти в Зал собраний и выпить чаю, думала Оливия, когда они черепашьим шагом ползли из одного конца музея в другой, останавливались повосхищаться статуей императора Адриана, возвышавшейся над самой большой ванной, и слушали ни на миг не умолкавшую мисс Каттс, которая называла размеры ванн, толковала о красотах мозаичного пола, объясняла, как римский водопроводчик спланировал и собрал главный трубопровод, подающий воду в большую ванну. Послушные дети молчали, но Оливия понимала, что мысли их витают где-то далеко – думали о том, что их ждет впереди.

В день экскурсии была очередь Оливии укладывать детей спать. Это означало, что после торопливого чаепития она должна собрать самых маленьких девочек, отвести их помыться и уложить в постель. Малышки трещали как сороки о том, что будут делать, когда приедут домой, и гадали, кому же достанутся призы. Когда Оливия расчесывала волосы Нелл, та прошептала:

– Я уверена, что на этот раз мама приедет: вдруг мне дадут приз? Тогда она будет мной гордиться.

– Она будет гордиться тобой независимо от того, получишь ты приз или нет, – заверила девчушку Оливия. – И конечно же, мама приедет. Ведь последний день учебного года – это событие, правда? А ты будешь петь в хоре?

Нелл кивнула и громко запела, Оливии пришлось шикнуть на нее, быстро уложить в кровать и подоткнуть одеяло.

На следующий день Оливия встала очень рано. Остальные тоже поднялись пораньше – всем хотелось, чтобы день прошел успешно. Первые родители появятся около полудня, к этому времени надо было накрыть столы для ленча, ведь родители приедут и поспешат в зал смотреть представление и вручение призов.

Все потянулись в столовую, Оливия подгоняла отстающих, и тут Нелл решительно дернула ее за рукав. Подняв несчастное личико, она шепнула:

– Мамы нету… Она говорила… она обещала, что приедет вместе с бабушкой… Бабушки тоже нет.

Оливия одной рукой обняла девчушку.

– Еще много времени, Нелл, может, они попали в дорожную пробку. Я тебе скажу, что мы сейчас сделаем. Мы быстренько сбегаем к двери и посмотрим – может, они уже здесь.

Только они подошли к входным дверям, как подъехал и бесшумно остановился «бентли». Из машины вылез мистер ван дер Эйслер, открыл дверцу и помог выйти леди Бреннон.

– Приехали! – завизжала Нелл и бросилась бабушке на шею.

Оливия поспешно отступила от двери.

– Не уходите, – тихо сказал ей мистер ван дер Эйслер, поворачиваясь к Нелл, уже готовой повиснуть на нем.

– А где мама? – вдруг спросила девочка.

Леди Бреннон выразительно посмотрела на него, сделала два шага в сторону Оливии и вздохнула.

– Боже мой…

– Она прислала тебе самый горячий привет, – бодро сказал мистер ван дер Эйслер, – но сама не смогла приехать, она должна работать, ты же знаешь, мама не может уходить в отпуск, когда захочет.

Нелл колотила его кулачками по животу.

– Она не должна работать, у нее много денег, и она обещала! Оливия говорит, нельзя нарушать обещания. – Девочка почти плакала. – И почему отпуск? Она же должна была приехать ко мне! Ко мне!

– Через неделю или две я возьму тебя с собой в Голландию. Тогда маме точно дадут отпуск, и мы будем вместе гулять, и Ахилла будем брать с собой. А у Офкиной кошки появились котята… Я уверен, она не будет против, чтобы ты взяла себе котеночка.

– Мама не любит кошек…

– Ну тогда я возьму, ладно? Будет компания нашему Ахиллу. – Он взглянул на Оливию. – Как вы думаете, Оливия, хорошая мысль?

– Просто замечательная. Нелл, сколько у тебя будет развлечений! А теперь пригласи бабушку в столовую. Я уверена, вы все не прочь перекусить.

– Вы с нами, Оливия?.. – спросила леди Бреннон.

– Я? – поразилась Оливия. – Боже мой, нет, я помогаю обслуживать. – Ей вдруг захотелось скрыться от глаз мистера ван дер Эйслера. – Вы меня простите?

Она помчалась в столовую. Там на нее накинулась мисс Росс:

– Наконец-то! Где вы были? Повариха порезала руку и не может делать сандвичи, нужны мясо и ветчина. Как можно скорее идите на кухню и нарежьте.

Мисс Росс отвлеклась, чтобы обслужить родителей, а Оливия устремилась на кухню. Мистер ван дер Эйслер, провожавший обеих спутниц к столу, смотрел ей вслед.

Он не спеша набрал на поднос еду и напитки и отнес их на стол.

– Я на минутку, – сказал он леди Бреннон и ускользнул в ту дверь, за которой скрылась Оливия.

Он постоял в дверях кухни, наблюдая за ней. Резать мясо было одним из дел, в которых Оливия не наловчилась, о чем свидетельствовала горка не слишком-то ровных кусочков на кухонной доске, а научить Оливию было некому: кухарка ушла к себе, обе судомойки тоже вышли.

– Позвольте мне, – сказал мистер ван дер Эйслер и, отобрав у нее нож и двухзубцовую вилку, принялся резать со всей решительностью, на какую способен хирург.

– Вам нельзя сюда заходить, – проговорила Оливия, когда дыхание к ней вернулось, – и делать это вам тоже нельзя.

– Но я здесь, Оливия, и кто, как не я, способен правильно нарезать ветчину? В конце концов, меня учили орудовать ножом.

– Ой, не говорите чепуху…

– Не дергайтесь, девочка, лучше отнесите тарелку с ветчиной в столовую, а я пока нарежу мясо.

Оливия подхватила тарелку с тончайшими кусочками ветчины и побежала в столовую, где у нее выхватили ветчину и велели поторопиться с мясом.

– Благодарю! – фыркнула Оливия, устремляясь обратно на кухню. Мистер ван дер Эйслер превратил кусок холодного мяса в длинный ряд ровно нарезанных ломтиков, взял один, уселся на стол и стал есть.

– Вам нельзя… – начала Оливия.

– Вы уже в третий раз говорите «нельзя». Будьте умницей, сбегайте отнесите мясо, а потом возвращайтесь.

– Я… – Она поймала его взгляд и поспешила в столовую, но сразу же вернулась.

– Когда вы возвращаетесь на Силвестер-Кресент? – спросил он.

– О, мне еще надо задержаться на день, убрать, оставить все в полном порядке.

– Я день-два поживу у леди Бреннон. Я заберу вас и отвезу, мне самому надо в Лондон.

– Да, но…

– Но что? Вас ждет какой-то молодой человек?

– Молодой человек? Меня? Святые небеса, я с молочником-то не успеваю поздороваться, а молодых людей здесь и вовсе нет.

– Какая жалость. Ничего. Я приеду часов в десять утра. Вы куда-нибудь поедете на каникулах?

– Нет… Я… мы… в общем, мы будем жить у бабушки.

– И что будете делать целыми днями?

Она вдруг рассердилась.

– Не знаю. Понятия не имею. Мне пора.

– Бегите, – сказал мистер ван дер Эйслер и отрезал себе еще кусок мяса.

Родители выходили из столовой и шли в актовый зал. Оливия стала собирать тарелки и стаканы; закончив, прошла за сцену проверить хор, чтобы все были на месте и выглядели представительно. Сейчас на сцене старшие девочки разыгрывали пьесу, потом будет танец, а потом – хор. Оливия кому-то завязала шнурки, кому-то поправила ленточку в волосах, успокоила девчушек и подошла к занавесу посмотреть через глазок в зал. Леди Бреннон и мистер ван дер Эйслер сидели во втором ряду. Леди Бреннон мягко улыбалась, ее спутник, похоже, засыпал.

Пьеса закончилась, танец вызвал бурю аплодисментов, хор выстроился полукругом, учительница музыки ударила по клавишам, и вот они уже «понеслись в лодке» – легко, с воодушевлением.

Оливия, стоявшая за кулисами, чтобы подсказывать, подумала, что, если мистер ван дер Эйслер задремал, сейчас они его точно разбудят.

Они спели Гилберта и Салливана, а потом – грустную песню про снег. Детям она не нравилась, но учительница включила ее в концерт. Первый куплет они пропели хорошо, с энтузиазмом простонали: «О-о, снег», но на втором куплете запнулись. Оливии пришлось подсказывать. Несколько личиков в панике повернулись к ней, руководительница хора повторила проигрыш еще раз, но никто не пел. Тогда Оливия тихонько запела, внятно выговаривая слова, и вскоре хор тоненьких голосов с облегчением подхватил песню. Заминка вышла небольшая и не испортила прекрасного впечатления от выступления, маленьким артистам горячо аплодировали.

Позже, когда дети стали разъезжаться, мистер ван дер Эйслер пошел искать Оливию. Он нашел ее в одной из комнат. Оливия, стоя на четвереньках, шарила рукой под шкафом.

– Должен сказать, – с удовольствием заметил он, – что вы хорошо смотритесь под любым углом.

Она поднялась во весь свой великолепный рост и, покраснев до ушей, сказала:

– Я искала теннисную ракетку. Что вам надо?

– Строга! Напоминаю: буду ждать вас послезавтра в десять утра. – Он улыбнулся, кивнул ей и повернулся, чтобы уйти. – А вы хорошо поете, – заметил он на прощанье.

Следующий день Оливия провела в работе, делая, что ей говорили, потом пришла к себе во флигель и стала собираться к отъезду. В голове у нее все смешалось. С одной стороны, ее охватывало приятное возбуждение при мысли, что она снова его увидит. С другой стороны, одолевали сомнения, можно ли дать себя завлечь в некоего рода дружеские отношения. Ну, увижу его еще раз… последний раз, повторяла Оливия, слабея, ведь он сказал, что повезет Нелл в Голландию. Возможно, назад девочку привезет уже ее мать. К тому же Оливия подозревала, что он и мать Нелл собираются пожениться.

Это простая любезность, решила Оливия. Вполне естественно подвезти человека, если едешь в Лондон в тот же день, что тут такого? Ее угнетала мысль о Силвестер-Кресент. Приятно будет снова увидеть мать, но полтора месяца жизни с бабушкой ее пугали.

К десяти часам она заперла дверь, отнесла ключ школьному сторожу и вышла. «Бентли» уже стоял у входа, и мистер ван дер Эйслер, держа руки в карманах, прогуливался вдоль цветника, окаймлявшего территорию школы. Он сразу ее заметил, взял у нее чемодан, уложил в багажник и открыл дверцу машины.

– Доброе утро, – резко сказала Оливия.

– Не смотрите так сердито. Вы улыбнетесь, если я скажу вам «доброе утро»?

Она засмеялась.

– Не говорите чепухи. Я вам очень благодарна. Он не стал препираться, сел за руль, и они поехали.

– Я вам тоже, – сказал он. В замечании для нее таилась загадка.

– Надеюсь, Нелл рада побыть с бабушкой?

– Нелл всегда хорошо с ней. Через неделю я отвезу девочку в Голландию, когда сам поеду.

– Мне ее жалко, она так огорчилась из-за мамы, но она ведь быстро утешилась, верно?

Он пробормотал что-то невнятное. Ему пришлось долго успокаивать Нелл, расстроенную тем, что мама не приехала, и это было нелегко.

Его бормотание не обещало ничего хорошего. Оливия притихла, наслаждалась пейзажем или разглядывала его руки, лежавшие на руле. Они были большие и ухоженные.

Некоторое время они ехали в молчании, которое странным образом сближало их. Наконец он сказал:

– Как насчет кофе? Не знаю, как вы, а я встал рано, мы с Нелл выводили гулять собак.

– Вы любите собак?

– Да, у меня есть овчарка по имени Ахилл, я взял пса еще щенком. Я хотел бы и здесь в Англии завести собаку, но у меня слишком мало свободного времени. У моей экономки есть кошка. Вы любите кошек?

– Да, у нас было две кошки и собака, староанглийская овчарка. Когда нам пришлось уехать, кошек взяла кухарка, а собака умерла как раз перед нашим отъездом. А кошку вашей экономки как зовут?

– Берти. – Он улыбнулся. – Оливия, нам с вами нужно сделать остановку. Вот место, где мы выпьем кофейку.

Они сидели в придорожном кафе, пили кофе на солнышке.

– Скажите, Оливия, что вы собираетесь делать? У вас должны быть какие-то планы.

– Что толку строить планы? Надеюсь, мисс Кросс оставит меня в школе, и в учебное время мама будет жить со мной. Вы же знаете, с бабушкой нелегко. Раньше я думала, что могла бы в свободное время учиться. Чему-нибудь такому, чтобы на жизнь зарабатывать. Как вы думаете, мне не поздно стать медсестрой?

– Нет, но надо три года учиться. И по окончании обучения очень невелик шанс, что вы получите такую зарплату, которая позволит оплачивать жилье… Я не хочу поднимать вопрос о Родни, но были же в вашей жизни другие мужчины, Оливия?

– О да, у меня было много друзей, и думаю, я могла бы за кого-то из них выйти замуж, если бы папа не умер, оставив нас в таком стесненном положении. Хотя сейчас я сомневаюсь, что была бы счастлива.

– Все к лучшему. Ждите своего мужчину, Оливия.

– О, я жду, – заверила его она.

И только снова сидя с ним в машине, поняла, что ей не надо ждать своего мужчину. Он уже был здесь и сидел рядом.