Текст книги "Подарок к Рождеству (Сборник)"

Автор книги: Кэтрин Джордж

Соавторы: Бетти Нилс,Кей Грегори
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Я говорила, многие мои сотрудники начали приглашать меня, когда стало известно, что я… в общем, что мы с тобой расстались. Но я всем отказывала, потому что прекрасно понимала, что все они – жеребцы, которым не терпится занять пустое место у меня в постели.

– И ты… не захотела? – спросил он, явно смягчаясь.

Джудит нахмурилась и залпом выпила едва не половину своей чашки.

– Нет. Раз уж ты со мной откровенен, признаюсь: мне в самом деле было тяжело обходиться без этой стороны нашего брака, хотя без всего остального мне было не легче. Наверное, мне просто тяжело без тебя, Ник. Я и не представляла, что так может быть, когда взбунтовалась против твоей привычки все решать за нас обоих.

– И тебе… – осторожно начал он, – тебе не приходило на ум дать мне знать, что ты по мне скучаешь?

Она покачала головой.

– В мыслях этого не было. После того последнего случая, когда ты, такой взбешенный, уехал с фермы, я думала, ты уже не захочешь со мной иметь дела.

– Как, черт побери, тебе удалось получить повышение? – ехидно спросил он. – В этом твоем бюро бухгалтерских услуг понимают, что ты за идиотка?

– Я не идиотка! Если ты хотел, чтобы я вернулась, почему ты не сообщил мне?

– Джудит, ведь это ты ушла! Черт возьми, да просто мужское достоинство в таких обстоятельствах заставит подождать, пока женщина сделает первый шаг. – Ник проглотил остаток своего напитка и с возмущением смотрел на нее. – Ты, кажется, забываешь, что я трижды пытался уговорить тебя…

– Уговорить! – перебила она, сверкая глазами, как тигрица. – Единственное, чего ты хотел, – это чтобы я отказалась от работы, от собственной жизни и успокоилась в роли твоей женушки. – Она стиснула зубы. – И, если ты не забыл, я была готова уступить. Но с условием. А ты об этом условии слышать не хотел.

– Разве есть что-нибудь необычное в том, что мне хотелось подольше пожить просто вдвоем? Ты была слишком молода, чтобы обзаводиться детьми, – категорическим тоном сказал он.

Ее глаза погасли.

– Это ты так думал. – Джудит откинулась на стуле и остановила взгляд на лице Ника. – Я и сейчас не понимаю, почему. У нас было достаточно денег. И я была готова отказаться от работы на таком условии.

– А иначе ты не соглашалась. Тебе было мало просто быть моей женой, – с горечью сказал он.

– При том, что ты отсутствовал по нескольку недель, да, мало. Чем, по-твоему, я должна была заниматься, пока ты носился по всему свету? – У Джудит вновь горели глаза. – Если бы у меня на руках был ребенок, я бы не страдала от одиночества.

– Моя мать, в тех же обстоятельствах, находила, чем занять себя!

– Но я не Лидия! – Джудит сделала глубокий вдох. – Не понимаю, зачем нам ворошить это снова. Но пока мы жили врозь, у меня хватило времени все обдумать. Ты не был со мной совсем откровенен до нашей свадьбы. А я была так влюблена, что мне и в голову не приходило ставить вопрос о детях. Я считала, само собой разумеется, что будет ребенок, если между нами такое чувство.

– Неужели я так много просил – ведь только пожить вначале вдвоем! – тут же возразил он.

– Ты ничего не просил, – с горечью сказала она. – Ты стал командовать. Я должна бросить работу, сосредоточиться на роли миссис Николас Кэмпьен и отложить рождение ребенка на какое-то неопределенное «будущее». Ты как будто вышел из викторианской мелодрамы, Ник. Только ты один и решаешь вопрос о семье… без меня. Но когда я настояла на том, что продолжу работать, наши недолгие, между твоими деловыми поездками, периоды совместной жизни заполнились одними спорами. В конце концов это стало невыносимо. Так что, когда вторую годовщину свадьбы мне пришлось отмечать в одиночестве, я поступила, возможно, не самым благородным образом: ушла, пока ты еще не явился Бог знает откуда.

– Ты, наверное, думала, что я тут же крутанусь кругом, помчусь за тобой, стану уговаривать вернуться, пообещаю все простить и все делать по-твоему, – резко сказал он.

Джудит с горечью кивнула.

– Конечно! Я как раз на это надеялась. Какие жалкие фантазии! Совершенно ясно, что мне было еще далеко до зрелости. Верно?

Ник долго молча смотрел на нее.

– А ведь я бегал за тобой, – наконец напомнил он ей. – Целых три раза я к тебе являлся. Дважды – в эту унылую мансарду, которую ты себе подыскала, и в последний раз – в Лонгхоуп, тогда я был уверен, что Хью меня поддержит, поможет тебя убедить…

– Что надо быть умницей? – перебила она желчно. – По-твоему, быть умницей, конечно же, значит: все делать так, как хочешь ты.

– Как бы то ни было, Хью мне не помог. – Ник уклонился от прямого ответа. – Когда понадобился его голос, Хью оказался твоим старшим братом, а не моим старым другом. Не приходилось сомневаться, что Маргарет выставит против меня вилы, если я попытаюсь заручиться ее поддержкой.

– Мне исключительно повезло с родными, – сухо сказала Джудит. – Они отнеслись неодобрительно к тому, что я ушла от тебя. Но оба решили, что я вправе распоряжаться своей жизнью, как хочу. Конечно, при этом они не перестали волноваться, ибо считали, что я сама себе ее порчу.

Ник бросил на нее быстрый взгляд, потом криво усмехнулся.

– Ты, наверное, знаешь, что я постоянно звоню Хью?

Она недоверчиво посмотрела на него.

– Конечно, не знаю. Впервые об этом слышу. И о чем ваши разговоры?

– О тебе. Благодаря Хью, Маргарет и моим родителям я был неплохо осведомлен о твоих делах после того, как мы расстались, – опасливо признался он.

Вспыхнувшие в устремленных на него глазах огоньки предвещали грозу.

– Ты хочешь сказать, что установил за мной слежку?

– Никоим образом. Я просто интересовался, все ли благополучно у моей жены.

– Возможно, я уже недолго буду твоей женой, – выпалила она и была готова откусить себе язык, увидев, как исказилось его лицо.

– Это как понимать? – зло спросил он.

Джудит выпятила подбородок.

– Я недавно обращалась к адвокату насчет развода и сегодня получила от него письмо, в котором есть кое-какие сведения.

– Вот как, сведения, – без всякого выражения повторил он, уставившись ей в глаза.

Она отвернулась и пожала плечами. Ей стоило усилия подавить дрожь в голосе.

– Мы и так расстались. Я просто подумала, что стоит навести справки о том, что делать дальше.

– Вот как, – проговорил Ник тем же леденящим тоном. – И на каком основании ты решила от меня избавиться?

Она стрельнула в него глазами.

– Я еще не дошла…

– В таком случае, – перебил он, – позволь напомнить, что ты покинула меня, а я сделал все, чтобы убедить тебя вернуться. – Ник вдруг вскочил на ноги и навис над ней. – Джудит, кто он?

Она посмотрела на него непонимающими глазами.

– Кто – адвокат?

– Нет. Твой любовник. Тот, ради кого ты хочешь получить развод.

– У меня никого нет! – вспыхнула она.

– Ты надеешься, что я поверю?

– Да. Это же правда, – сердито сказала она. – Неужели так трудно поверить, что я просто больше не хочу быть твоей женой, Николас Кэмпьен?

Раздражение исчезло с его лица, вдруг осунувшегося.

– Сомневаюсь… ты перегнула палку.

Они молча уставились друг на друга. Молчание тянулось так долго, что Джудит была готова раскричаться.

– С учетом обстоятельств, – наконец вымолвила она, – надеюсь завтра же попасть в Лонгхоуп.

Глаза Ника угрожающе потемнели.

– Не беспокойся, – процедил он сквозь зубы, – умру, но доставлю тебя туда.

Джудит чуть не захлебнулась последним глотком чая. Она надеялась, что доставит… Но еще минута-другая этих истязаний, которые начинались, стоило им с Ником остаться вместе, и она сорвется. Поможет ей Ник или нет, завтра она попадет в Лонгхоуп, хотя бы ей пришлось ради этого пуститься вплавь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Напряжение возросло, когда не имевший репутации хозяйственного мужчины Ник ошеломил Джудит, взявшуюся навести порядок на кухне, настойчивым предложением помощи. Они прибирали вместе и молчали… молчали о многом, о чем так хотелось заговорить, пока Джудит уже была готова разразиться криком, а кухня стала такой опрятной, что удовлетворила бы даже Лидию Кэмпьен, которую, впрочем, гораздо меньше порадовала бы холодная вежливость ее сына, спросившего у Джудит, что ей понадобится на ночь.

– Не надо было мне бросать твою сумку, – резко сказал он, – но у мамы, наверное, где-нибудь в ванной есть запас зубных щеток. Бери все, что тебе необходимо.

– Даже если бы ты и не бросил сумку, ничего бы не пригодилось – все же промокло, – холодно заметила Джудит. – Не беспокойся, я выйду из положения.

– Ну да, я забыл. Ты в последнее время привыкла сама о себе заботиться!

Джудит задержалась на пороге кухни.

– Ник, сегодня я бы не справилась без тебя, – сказала она, глядя ему прямо в лицо. – Возможно, я не сумела выразить всю свою благодарность тебе за помощь.

Ник остановил на ней окаменевший взгляд.

– Не стоит благодарности… Я бы сделал то же самое для кого угодно.

Его слова как ножом резанули Джудит, но она скрыла обиду. Они вместе шли вверх по лестнице, как часто бывало в прошлом. Но в более счастливые времена они оставались в большой комнате для гостей в глубине дома и прижимались друг к другу на одной из односпальных кроватей, чтобы только не проводить ночь врозь.

– Я буду в своей старой комнате… если тебе что понадобится, – сказал Ник таким сердитым голосом, что Джудит поняла: он думал о том же, о чем и она. У них так часто бывало: они без труда угадывали мысли друг друга. Их проблемой было отсутствие согласия, а не интуиции.

На верхней площадке лестницы Ник остановился.

– По крайней мере ты сегодня должна легко заснуть, Джудит. Ты, наверное, переутомилась от приключений, пока мы добирались сюда.

– Не сомневаюсь, что буду спать как сурок. – Она лгала. Она совсем не была в этом уверена. Она нерешительно улыбнулась ему, и Ник невольно вдруг потянулся к ней, но отпрянул, увидев, что она съежилась. На мгновение воздух так наэлектризовался, что у Джудит прервалось дыхание. Потом она пожала плечами и отступила на шаг.

– Спокойной ночи, Джудит.

– Спокойной ночи, – вежливо ответила она и пошла, сдерживая шаг, но готовая побежать стремглав в спальню четы Кэмпьен. Джудит мягко прикрыла дверь и – повисла на ней как тряпка. Ну что ты за мокрая курица, недовольно сказала она себе и оттолкнулась от двери с полуистерическим смешком. Мокрая курица! Она прорвалась сквозь потоп и впредь намерена мокнуть только в горячей, душистой ванне…

Джудит, как и ожидала, нашла новые зубные щетки в шкафчике в ванной комнате, воспользовалась ночным кремом из внушительной коллекции Лидии Кэмпьен и пошла поискать, что надеть на ночь. Выяснилось, что ее высокая, худощавая свекровь любит весьма легкомысленные рубашечки, которые на фигуре скорее пышной, чем угловатой, оказались бы просто неприличными. Джудит поспешила сложить их обратно в ящик и обошлась незамысловатого фасона комбинацией из розового атласа. Обычно Джудит спала в большого размера футболках или вовсе раздетой. Но сегодня не такая ночь, чтобы спать нагишом… потому что холодно, твердо сказала она себе.

Огромная двуспальная кровать оказалась удобной, но, выключив свет, Джудит лежала в напряжении и не могла заснуть, а мысли ее были полны Николасом Кэмпьеном. Какая же она дура – заговорить о разводе. Ее запрос стал неожиданностью для нее самой, а ответ только убедил в том, что меньше всего ей был нужен развод, как бы она ни внушала себе, что без Ника ей лучше. Стоило увидеть его сегодня, и все стало до боли ясно. Джудит тоскливо вздохнула и повернулась в кровати. А спит ли Ник? Зачем это тебе? – ехидно спросила она себя. Думаешь пойти и поинтересоваться, не хочется ли ему поболтать? Она резко села, бросив притворяться, будто старается заснуть, и включила лампу на тумбочке. На обеих тумбочках было по стопке книг. Джудит выбрала в стопке Лидии роман о событиях в средневековой Фландрии и стала читать, но через страницу-другую подняла голову, и у нее забилось сердце: она услышала стук в дверь.

– Заходи, – сказала она голосом, который ей самой показался чужим.

Ник открыл дверь и остановился в проеме.

– У тебя все в порядке? Я ходил в ванную и увидел свет у тебя под дверью. Я подумал, что тебе, может быть, плохо.

На Нике был старый шелковый халат. У Джудит сердце екнуло при виде этого, такого знакомого халата. Она робко улыбнулась, едва удерживаясь от желания натянуть одеяло до самого подбородка.

– Я не могла заснуть. Странно. Я чувствовала себя такой усталой, пока не легла в постель. Теперь просто ужасно, не могу глаз сомкнуть. Это, наверное, из-за сыра.

– Налить тебе горяченького?

Она чуть улыбнулась. Тот, прежний Ник не имел привычки предлагать по ночам горяченькое. Иногда он приносил ей шампанского, но ни разу – горячего молока.

– Нет, спасибо. Я, пожалуй, почитаю одну из книжек Лидии. Извини, что обеспокоила тебя.

– Ты в самом деле думала, что в таких обстоятельствах я мог заснуть? – спросил он во внезапном порыве чувства.

У Джудит перехватило дыхание.

– Я подумала, что ты, вероятно, устал. Вечер был изматывающим.

– И по многим причинам…

От синих глаз к широко раскрытым карим через всю комнату прочеркнула молния, и рот Ника покривился.

– Может, если поговорим немного, потом поспим.

– Может быть, – согласилась она. У нее пересохло во рту.

– К несчастью, – тихо сказал он таким голосом, что у нее дрожь по спине прошла, – мне не хочется говорить. Мне хочется целовать тебя, обнимать и ласкать так, чтобы ты взмолилась о пощаде, как раньше.

Джудит не сводила с него округлившихся глаз. Она надеялась, что он не услышит, как под чужой розовой рубашечкой колотится ее сердце.

– Но я отвыкла умолять.

– Наверное, пора привыкать мне. – Ник не двинулся с места. Он стоял в дверях, высокий, изможденный, такой желанный, но что-то подсказывало Джудит, что эта минута одна из самых значительных в ее жизни и что не надо торопиться с распростертыми объятиями принимать Ника в постель. Раньше Джудит не умела владеть своими чувствами. Любовь была панацеей от всех бед. Но это было в прошлом. Если Ник рассчитывает на победу, ему придется ее добиваться…

– На твоем месте я не стала бы… – нарушила Джудит воцарившееся молчание. – Если доходит до просьб, то лучше удержаться… Мне много стоила эта наука.

Ник поджал губы.

– А ты изменилась.

– Надеюсь. Я стала старше и, наверное, поумнела.

– Иными словами, ты не хочешь, чтобы я ласкал тебя?

– Не совсем, – совершенно честно призналась она.

С торжествующим лицом Ник в два шага пересек комнату. Он заключил Джудит в объятия и крепко прижал к себе; его глаза были так близко, что она разглядела в их голубизне нефритовые искорки.

– Любимая, неужели ты не поняла – это же чудо! Нас соединил потоп. Я хочу тебя, Джудит.

– Зачем? – спросила она, не отводя взгляда от его глаз.

– Затем, что мы созданы друг для друга, ты же знаешь! – Он опустил голову и поцеловал ее, уверенно, властно, ей это было так знакомо, а она лежала в его объятиях и позволяла себя целовать…

Спустя какое-то время он поднял голову и с недобрым блеском в глазах спросил:

– Ничего не чувствуешь?

– Это все было так давно, Ник, – тихо произнесла она. – Ты застал меня врасплох. Я уже успела одуматься. Ты в самом деле считал, будто поцелуй-другой бросит меня к твоим ногам?

Он отпихнул ее на подушку, вскочил и остановил на ней взгляд.

– Не стану вызывать твое возмущение всем, что было у меня в мыслях. Впрочем, пока я не увидел, что у тебя горит свет, я думал оставить тебя в покое. Но, черт возьми, Джудит, неужели для тебя ничего не значит, что ты единственная во всем мире женщина, способная так на меня действовать? Ни с кем другим так не получается, только с тобой, – проговорил он хрипло. – Ради Господа Бога, Джудит, прекрати ты эту ерунду с разводом!

– Хорошо, что тебя никогда не тянуло сделать карьеру дипломата! – Она прямо смотрела на него. – Яснее ясного: барс не переменит пятна свои. Все эти разговоры о том, что ты обдумал свое отношение ко мне, не более чем разговоры! Ты нисколько не изменился, Николас Кэмпьен!

Торжество уступило выражению злобы на его побледневшем лице.

– Весьма вразумительный ответ. Спокойной ночи, Джудит. Спи и не тревожься. Больше не буду тебя беспокоить. – Он зашагал прочь из комнаты, подчеркнуто аккуратно закрыл за собой дверь, а Джудит смотрела на нее унылым взглядом. Ей стало так холодно, будто Николас Кэмпьен, уходя, унес с собой все тепло из ее комнаты.

Джудит выключила свет и укуталась одеялом, но стало еще холоднее, холод неумолимо завладевал всем ее телом. Она натянула на голову пуховое одеяло, но стучала зубами, а ее тело отказывалось согреваться. Атласная комбинация вдруг показалась ей ледяным футляром. У нее начался сухой кашель. Ей вдруг ужасно захотелось пить, но она так замерзла, что не могла заставить себя подняться с кровати, чтобы набрать воды. Наконец Джудит включила свет, выползла из постели и, дрожа и шатаясь, направилась к ванной. Вдруг Джудит подскочила: дверь распахнулась и ей навстречу кинулся Ник.

– Джудит! Черт! Я так и знал… Ради Бога, залезай обратно в постель.

– Хочу воды, – прохрипела она.

Он уложил ее обратно в постель, подоткнул вокруг одеяло, зашел в ванную. Вернулся он со стаканом и поднес его к ее губам, а Джудит с трудом, между приступами кашля, удалось отпить немного воды, больше разливая ее на атласную комбинацию.

Ник презрительно оглядел эту одежонку, подошел к комоду своего отца и стал рыться в ящиках, пока не нашел теплую полосатую пижаму. Он швырнул пижаму на кровать.

– Ты в ней утонешь, но по крайней мере тебе будет тепло. Пойду разыщу грелку.

Ужасно кашляя, Джудит стащила прилипшую к дрожавшему телу комбинацию и облачилась в пижаму Джорджа Кэмпьена. Мужчина он был крупный, и видом своим она рассмешила бы кого угодно. Но ей было уже все равно. Джудит удалось слегка засучить рукава пижамы, и она зарылась в постель до того, как явился Ник с подносом и грелкой в махровом чехле.

– Тебе лучше? – спросил он, ставя поднос рядом с ней на тумбочку. Он сунул грелку под одеяло – к ее ногам. Джудит силилась сдержать кашель. – Я снова включил отопление, – деловито продолжил он, – и заварил чай. Еще порция виски в чае тебе не помешает. Но постарайся больше не разливать…

Джудит как можно скорее выпила чай. Ник брал из ее рук чашку каждый раз, когда она кашляла, а когда она кончила пить, поставил чашку на поднос и пошел в ванную.

– Нашел! – торжествующим голосом объявил он, возвращаясь с флаконом сиропа от кашля. – Зимой мама кашляет. Вот почему папа настоял на том, чтобы увезти ее в теплые края на Рождество. – Ник налил сиропа в пластиковую мензурку и протянул ее Джудит. Она послушно проглотила лекарство и натянула одеяло повыше.

– Спасибо, – прохрипела она наконец. – Мне становится лучше.

– Но ты еще дрожишь, – угрюмо сказал он.

– Скоро будет все хорошо. Мне стало теплее, правда, – уверяла она, но клацала зубами, и от этого ее слова казались не слишком убедительными.

– Я позвоню доктору, – непререкаемым тоном сказал он и двинулся к телефону.

– Нет! – Джудит яростно затрясла головой. – Все будет хорошо, как только я согреюсь. Наверное, у меня какая-то запоздалая реакция.

Он нахмурился и пощупал ее лоб.

– По крайней мере жара нет.

– Я же сказала, мне просто надо согреться. – Ей удалось изобразить на лице жалкую улыбку. – Возвращайся в постель, Ник. Все будет в порядке через… – Не закончив фразы, она застучала зубами.

Ник чертыхнулся, отдернул одеяло и лег рядом с ней.

– Считай, что это терапия, – грубо произнес он и прижал ее к себе. – Не отбивайся. Я просто хочу согреть тебя.

Джудит не собиралась отбиваться. Она послушно прильнула к нему, с чувством благодарности принимая его тепло. Какое-то время она ничего не чувствовала, кроме тепла, перетекавшего к ней из его горячего, знакомого ей тела. Ее голова уютно лежала в изгибе его плеча, а тело невольно приладилось к его телу, и по мере того, как тепло проникало в нее, Джудит расслаблялась, подчиняясь крепко обнимавшим ее рукам, отдаваясь неге, которая спасла ее от мучительной дрожи. Оба лежали не шелохнувшись, и покой нарушал только один звук, одно движение – их дыхание. Но постепенно неподвижность эта стала иной: Джудит почувствовала, как руки Ника сжимаются, услышала, как ритм его дыхания меняется, ускоряется, и она тоже задышала чаще, поспевая за ним. Тепло перешло в зной, она резко вздохнула и попыталась отстраниться, но Ник крепко держал ее.

– Джудит, Джудит, как ты нужна мне! – простонал он, скользнул горячими губами по ее щеке к губам и приник к ним с такой жаждой, что ей было не устоять. Тихая нега сменилась огнем, необоримым желанием, и ни один из них не мог совладать с собой после долгих месяцев одиночества и воздержания.

Слепой инстинкт вычеркнул из головы Джудит все мысли. Ник целовал ее с жадностью, с упоением, гладил руками по спине и ниже, по ягодицам, настойчиво притягивая к себе, и Джудит уткнулась лицом ему в шею. Губы Ника снова покрыли ее губы, она пылко ответила на вторжение его языка и прижалась бедрами к его бедрам, когда он пальцами ощупал ее груди и нашел неопровержимое доказательство ее желания. Он опустил голову и поймал зубами твердый как алмаз сосок, а пальцами щекотал второй, пока Джудит не стала биться головой о подушку. Тело Джудит будто пронзали раскаленные добела стрелы, мириадами впиваясь ей в груди, а он долго и мучительно прикасался то к одной, то к другой, и ей казалось, что она вся тает изнутри от желания, которое подавляла в течение года. Она издала хриплый вздох, когда наконец он нежно коснулся ее лона и понял, что она желала, страстно желала его.

Николас Кэмпьен склонился над своей женой, на мгновение вгляделся в ее искаженное, раскрасневшееся лицо и скользнул руками под ее бедра, чтобы приподнять ее к себе, согнул спину привычным гибким движением и, не отрывая взгляда от ее глаз, завершил их воссоединение. Джудит с силой втянула воздух, потрясенная жгучим знакомым наслаждением. Ее гипнотизировал исполненный желания взгляд прозрачных глаз ее мужа, и она протянула жадные руки и вонзилась ногтями ему в плечи. Ник хрипло вскрикнул и стал двигаться как в конвульсиях. Джудит повторяла его движения, ее тело, как всегда, в точности подчинялось ритму его тела, и она улыбнулась, глядя в его напряженное лицо. Она знала, что он давно сдерживает потребность разрешиться, владеет своим телом и продлевает торжество их любви, но вот наконец он сдался, и всепоглощающая кульминация охватила обоих одновременно. Обессилев, не разнимая объятий, они мгновенно заснули. Он держал ее так крепко, что казалось, будто ни за что никогда не отпустит.

Когда чуть позже Джудит проснулась, Ник по-прежнему крепко обнимал ее, и ее тело бессознательно уже отвечало его телу – до того, как ее мозг успел охватить происходящее. Она вздрогнула от прикосновения его возбуждающих рук, отдала ему приоткрытые губы, и они вдвоем еще раз окунулись в знакомую волну. Все происходило как во сне, без слов и продолжалось дольше, чем в первый раз, но было так же упоительно. На этот раз, когда все кончилось, Ник перевернулся на спину, притянул ее к себе и ласкал, пока она не уснула.

Когда Джудит снова очнулась, настал уже день, и она была одна. Она вскочила. Лицо ее залилось горячим румянцем, как только она заметила, что она нагая, а постель в беспорядке. Джудит в смятении побежала в ванную, встала под горячий душ, а потом, чувствуя себя виноватой, стала рыться в вещах Лидии в поисках нижнего белья и нашла там же старые трикотажные брюки в полиэтиленовой сумке, набитой одеждой, которую Лидия явно отложила для какой-нибудь из своих благотворительных распродаж. Брюки были Джудит тесноваты в талии, она разглядела на них два-три пятна от краски, ужасно длинные брючины собрались гармошкой, но, подогнув их, натянув носки свекра и его теплый красный свитер, почувствовала себя более подготовленной ко всему, что мог обрушить на нее наступивший день. Она торопливо нанесла на лицо увлажняющий крем и, стараясь не видеть в зеркале своих глаз, расчесала волосы.

Как, в смятении думала она, встречаться с покинутым мужем после ночи, подобной прошлой? Бессмысленно притворяться, будто виноват был Ник. Их ласки были взаимными и горячими, как всегда, и даже в каком-то отношении более страстными после их долгой разлуки. Конечно, это все из-за пережитого приключения. Что-то первобытное, изначальное захлестнуло обоих после того, как они с трудом добрались до укрытия, преодолев ужасное наводнение. Но что менялось? Ничего. Ник был тем же Ником, а ей и этим утром хотелось плясать под его дудку не больше, чем до мгновения, когда их примитивная страсть перечеркнула все, включая возможный развод.

Джудит с неловкостью смотрела на развороченную постель. Поскорее сорвав простыни и одеяла, скомкав все, Джудит вышла из комнаты. У нее отнимались ноги – так ей не хотелось идти вниз, где был Ник. Она услышала, что он в отцовском кабинете говорит по телефону, и прошмыгнула на кухню, а потом дальше, в моечную, радуясь тому, что встреча пока откладывается. Джудит сунула белье в стиральную машину Лидии, включила и вернулась на кухню, где Ник, впервые за их совместную жизнь, уже приготовил завтрак. Стол был накрыт на двоих. На нем стояли масло, джем и мед. Кофе кипел в электрической кофеварке, хлеб был нарезан ломтиками – бери обжаривай в тостере. В общем, на кухне была такая подчеркнуто домашняя обстановка, что Джудит заняла оборонительную позицию прежде, чем вошел Ник, ясноглазый, уверенный в себе, вошел с видом героя-победителя.

– Доброе утро, дорогая, – произнес он с улыбкой, от которой у нее когда-то размякали кости.

– Доброе утро, – с холодком ответила Джудит. – Все это довольно неожиданно. Ты, я вижу, даже кофеварку освоил.

Улыбка исчезла с лица Ника. Он молча осмотрел ее изучающим взглядом, а на его лице сразу же появилось свойственное ему натянутое выражение.

– Так. Отсутствие энтузиазма при свете дня означает, что ты не рада вчерашней ночи. То есть мы вернулись к исходной точке.

– Если ты ведешь речь о том, что из-за вчерашнего между нами ничего не изменилось, то – да, – сказала она, все-таки ощутив боль, когда Ник пожал плечами и отвернулся, чтобы сунуть ломтики хлеба в тостер.

Когда Ник ставил на стол кофейник и сухарницу, его лицо уже сделалось непроницаемым.

– По крайней мере можно позавтракать вместе, прежде чем каждый пойдет своей дорогой, Джудит.

– Конечно. – Она села. Досадно, что из-за него она чувствовала себя виноватой. – Я слышала, что ты говорил по телефону. Ты пытался выяснить, как добраться в Лонгхоуп?

– Да. И еще я разговаривал с Хью. Вернее, с Маргарет. Хью к тому времени успел уйти на ферму. Я сказал, что ты доберешься к ним сегодня… тем или иным способом, но тогда я еще не разобрался в вопросе с транспортом. Можешь позвонить ей после завтрака, если хочешь. Скажи, что приедешь к обеду. – Ник намазал тост маслом, потом медом и таким официальным тоном попросил Джудит налить ему кофе, будто прошедшей ночи не было. – Ты сама ничего не съешь? – спросил Ник.

Скорее чтобы найти себе занятие, чем из желания поесть, Джудит взяла ломтик тоста и намазала маслом.

– Я правильно поняла – ты в самом деле нашел способ отправить меня домой?

– Ты имеешь в виду Лонгхоуп? Да, – ответил он. – Здесь дороги еще затоплены, но у меня есть друг в Пеннингтоне, который согласился прилететь за тобой на вертолете. Он сможет сесть здесь, на газоне, а в Лонгхоуп достаточно места, чтобы спустить тебя.

Джудит в ужасе уставилась на Ника.

– На вертолете! Но такой… транспорт будет стоить целого состояния!

– Считай это рождественским подарком, – пожимая плечами, ответил Ник и протянул чашку – он хотел еще кофе. Пока Джудит наливала, он намазал маслом новый ломтик тоста.

– Ты, наверное, голоден, – виновато сказала Джудит. – Давай я тебе приготовлю омлет…

– К черту! Не нужен мне твой омлет! – неожиданно выпалил он и злобно посмотрел на нее через стол. – После чуда вчерашней ночи – а для меня, пусть не для тебя, это было сказочно – я думал, между нами все уладится. Так нет же! Сегодня с утра опять вижу эту мисс Айсберг! Я хочу всю оставшуюся жизнь прожить вдвоем с тобой. А ты в состоянии предложить мне только какой-то омлет?!

Джудит разозлилась.

– А по-твоему, чтобы все уладилось, достаточно провести ночь вдвоем в постели? Ты каким был, таким и остался, Николас Кэмпьен. Каждый раз, когда у нас возникали разногласия, ты только и делал, что тащил меня в постель, чтобы «все уладить». Но в этот раз ничего не выйдет. Не то чтобы вчерашняя ночь, – добавила она, стараясь быть справедливой, – не была чудесной… секс был самый лучший, какой у нас когда-нибудь получался, но я хочу от жизни большего. Я хочу нормальных супружеских отношений – чтобы каждый уступал… Хочу, чтобы каждый считался с потребностями другого. В течение нашего недолговечного брака, насколько помню, только твои потребности и принимались во внимание.

Глаза Ника превратились в осколки льда.

– Если ты называешь то, что было у нас прошлой ночью, всего лишь «сексом», нет смысла вести с тобой разговор. Джудит, я думал, что мы любили друг друга. Раз уж я явно ошибся, давай прекратим этот разговор.

– Прекрасно, – огрызнулась она. – Когда будет вертолет?

– Часов в одиннадцать. Тебе придется лететь как есть: твоя одежда не высохла.

– Неважно. Уложи ее в пластиковый мешок. Добраться бы в Лонгхоуп. Мне безразлично, как я буду выглядеть. Я верну все, что сейчас на мне, твоей маме, когда она приедет. – Джудит вскочила на ноги и принялась убирать со стола, сердито гремя посудой.

Ник с минуту наблюдал за ней, потом допил залпом кофе, поднялся и зашагал прочь, не оглянувшись.

Джудит разом прервала судорожную деятельность – она боролась с собой, чтобы не разреветься, однако через минуту взяла себя в руки и стала наводить порядок на кухне. Выходит, Ник проведет Рождество в одиночестве. Она знала: достаточно одного ее слова, и они остались бы здесь вместе. Но это было бы все равно что согласиться жить по-старому, когда все делалось, как хотел Ник. Да, она любила его по-прежнему, но ей хотелось чего-то большего. Гораздо большего.

Удостоверившись в том, что кухня сияет чистотой, Джудит запихнула плащ и сапоги в полиэтиленовую сумку и поднялась наверх за своей остальной мокрой одеждой. Потом она прибрала в спальне, спустилась и постучала в дверь кабинета.

– Ну? – раздраженно спросил Ник, когда она вошла.

– Я не могу лететь в туфлях Лидии. Они мне немного велики, – холодно произнесла она. – Можно я возьму ее резиновые сапоги? Мои еще насквозь мокрые.

Ник, смотревший в окно, обернулся.

– Бери все, что хочешь, – угрюмо сказал он. – Ты уже почти готова? Я позвонил Маргарет и сказал, что ты скоро отправляешься. Вертолет должен быть здесь с минуты на минуту.