Текст книги "Подарок к Рождеству (Сборник)"

Автор книги: Кэтрин Джордж

Соавторы: Бетти Нилс,Кей Грегори
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Она рассмеялась.

– Нет, никакого такого сюрреализма. Но я просто глазам не поверила. Вы любите детей, да?

– Ага. Ты не ожидала этого?

Она этого действительно не ожидала. Он производил впечатление человека настолько занятого делами, что вряд ли у него могло хватить времени и терпения, чтобы заниматься еще и детьми. Ее отец был таким же. Он по-своему любил ее, но в детстве ей всегда казалось, что больше всего он ее любил, когда она уходила в школу или спала. Его упорное стремление выдать ее замуж за первого попавшегося приличного мужчину было всего лишь продолжением этого его отношения.

– Да, пожалуй, для меня это неожиданность, призналась Найна. – Вас как-то трудно себе представить в роли отца.

– Ну, не знаю, – протянул он. – Ты же не станешь отрицать, что я отлично справляюсь с балованными детьми. – Его слова и выражение лица вроде не содержали намека, но, когда он слегка похлопал ее по щеке, стало ясно, что он говорил не о близнецах.

– У вас, – начала она, – невыносимо покровительственные… – Ее прервал бесплотный голос из громкоговорителя, объявивший, что пассажирам пора занять свои места в поезде.

– А тебе подходит роль матери? – спросил Фэн, не обращая внимания на ее неоконченный выпад. Он взял ее под руку и потащил сквозь толпу на платформе.

– Наверное, подходит. – Найне снова стало невыносимо жарко. Она почти не сомневалась, что Фэн прекрасно понимал, как он действует на ее артериальное давление: стоило ему прикоснуться рукой к ее локтю, как оно подскакивало. Но злиться было бессмысленно. Она глубоко вздохнула и засеменила дальше. – Я работаю в основном с ребятами из неимущих семей. И еще с трудными.

– С такими, как я, – сухо подсказал он и опустил руку ей на бедро.

– Нет, – проговорила она срывающимся голосом, почти задыхаясь. – Вы не из числа неимущих. И вы не ребенок.

– Но я трудный?

Да, он действительно был трудным. И в его тоне снова ощущалась насмешка.

– Вы способны быть трудным, – осторожно высказалась она. Он, конечно же, не прочь показать себя трудным…

– Я стараюсь быть приятным, – вполголоса произнес Фэн. Они снова подошли к купе «А», и не успела Найна сказать ему, что собирается идти к себе отдыхать, как он уже открыл дверь и, взяв ее за талию, без церемоний втолкнул в купе.

– Э-э… – произнесла она, – нельзя ли…

– Мне можно. Ты мне заплатила и дала задание. Я твой мужчина. Забыла, что ли?

– Да, но…

– А если я должен убедительно сыграть свою роль, нам давно пора приступить к репетиции.

– К репетиции? – прохрипела Найна. – Какая еще репетиция?

– Вот такая. – Фэн поднял руки и стал расстегивать ей пальто.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Найна оцепенела от прикосновения Фэна. Ей хотелось сказать, чтобы он убрал руки прочь, эти руки, срывавшие защитные слои с ее мозга так же быстро и ловко, как пальто с ее плеч. Разум подсказывал ей, что надо немедленно пресечь это. Но у нее не раскрывался рот. С какой-то странной отчужденностью она думала: вот сейчас она может утратить сокровище, которое берегла для кого-то единственного в ее жизни… сейчас… в этом комфортабельном купе… в этой ловушке.

Это была бы запредельная ирония судьбы: Найна ведь сама хотела, чтобы ее отец поверил, что Фэн и есть тот единственный…

Фэн разделался с ее пальто и бросил его на кресло. Найна безмолвно смотрела вверх, ему в лицо. Его глаза светились необыкновенно ярким золотистым светом, эти обольстительные глаза. Но потом, когда он уже расстегивал верхнюю пуговицу ее желтой клетчатой блузы, Найне стало казаться, что эта его затея, эта полушутка, которая ему потребовалась, чтобы что-то ей доказать или даже наказать ее, превращалась в нечто другое, чего он сам не ожидал и вовсе не хотел.

За мгновение до поцелуя в его глазах, видела Найна, мелькнуло сомнение.

Затем его пальцы скользнули ей под блузу. Поглаживая и щекоча ее шею и спину, они вызвали ощущения, которые до этого ей только снились. Когда Найна уже не могла молчать, она тихо простонала, и губы Фэна холодно завладели ее губами.

Уж больно холодно. Тут что-то не то, это должно быть не так. Как-то слишком уж сдержанно и методически просовывал он язык ей в рот и зарывался пальцами в ее волосы, чтобы удержать ее и не дать ей отвернуться. Она положила руки ему на плечи. Поначалу это было с ее стороны попыткой привнести тепло в объятие, которое, чувствовала она, и не было объятием, а только пробой или – как он сказал – репетицией.

Но всего через несколько секунд она перестала дожидаться, казалось, отсутствовавшего запала страсти. Желание ее погасло, и она оттолкнула его.

Он, не пытаясь удержать ее, сразу отступил назад. В это же мгновение поезд накренился на повороте, и Фэна отбросило к окну.

– С вами все в порядке? – спросила Найна, когда он искал, за что бы ухватиться.

Он усмехнулся уголком рта.

– В каком смысле?

– Ну, повреждений нет?

– Не замечено.

Он собирался с ней так заигрывать? Ну что ж, пусть.

– Зачем вам понадобилось целовать меня? – спросила Найна, подбирая пальто. Она села и сложила его у себя на коленях.

Фэн отошел в сторону и опустился на диван. В купе сразу стало как-то просторней.

Он пожал плечами.

– Извини. Разве ты не за это мне платила?

Найна решила не связываться. Она подозревала, что он пытается отыграться за то, что она купила его. Получить-то ее деньги ему хотелось, но ей было ясно, что она пала в его глазах с тех пор, как дала их ему. Хотя какая разница, как он относится к ней! Это не важно.

Увы, как раз это и было важно.

– Нет, – ответила она. – Я вам заплатила, чтобы вы провели Рождество в кругу моей семьи и, если понадобится, вмешались, окажись очередной папин протеже слишком назойливым.

– Ладно, поцелуев не будет – только в случае крайней необходимости. – Он откинул назад голову, и Найна увидела, что его шея у самого воротника чистой, сливочного цвета шелковой рубашки покрылась испариной. – Тогда сообщите мне, – произнес он, помолчав, – что я должен знать, чтобы играть свою роль с надлежащей убедительностью. Можете, конечно, не распространяться о том, что вы привыкли, чтобы все было по-вашему, и что в этот сезон вы увлеклись лимонной кислотой.

– Ни к чему такому я не привыкла и ничем таким не увлекаюсь, – огрызнулась Найна. Она смотрела на него испепеляющим взглядом. Ей уже хотелось махнуть рукой на то, что она задумала. Его поцелуй был для нее гораздо более глубоким потрясением, чем она собиралась признать. Ведь даже в мыслях она не могла себе позволить влечение к Фэну. На этом держалась их сделка. Но если теперь пойти на попятную, он подумает, что она испугалась его. А ведь почти что так и было.

Найна подождала, пока уляжется раздражение, и глубоко вздохнула.

– Ну хорошо, – сказала она, – наверное, вам надо узнать, что серьезных романов у меня вообще не было. Работаю я в Сиэтле, потому что это достаточно далеко от Чикаго, причем снимаю квартиру вдвоем с подругой. И я люблю свою работу. У нас дома на Рождество все эти три вещи неизменно обсуждаются за столом, в то время, как поедаются индюшка, брюссельская капуста и пудинг с черносливом.

Фэн улыбнулся. На этот раз его улыбка была симпатичной, почти сочувственной. Но он тут же все испортил, сказав:

– Не было серьезных романов? В это я еще могу поверить, если учесть, до чего несладкая штука лимон. Я также могу понять, что твой отец возражает против того, чтобы его дочь марала руки трудом, с его точки зрения не подобающим девушке из приличной семьи, и что тебе приходится заниматься этим подальше от дома. Но, черт возьми, как ты попала в социальные работники? Что ты понимаешь в потребностях простых людей?

Найна сделала усилие, чтобы не поморщиться от этих слов. Она не думала, что Фэн в самом деле старается уколоть ее. Просто он был неспособен понять, что не нужно голодать и терпеть нужду, чтобы знать, как это тяжело, и хотеть помочь. Она полагала, что некоторым образом именно потому, что в детстве была обеспечена, когда выросла, захотела что-то вернуть. Но детство Фэна настолько отличалось от ее детства, что он был не в состоянии ее понять. А она никогда не считала, будто деньги на банковском счету позволяют человеку пренебрежительно относиться к другим людям.

Объяснять ему это не было смысла, и наконец она просто сказала:

– Я люблю детей и хочу помочь им.

– Угу. – Несколько секунд он сосредоточенно смотрел на нее, наморщив лоб, будто решал головоломку. Потом перевел взгляд на окно.

Найна разглядывала повернутый к ней четко очерченный профиль, полуопущенные тяжелые веки и линию умопомрачительно чувственных губ. Внезапно ее охватило острое желание протянуть руку и коснуться его, но она сумела перебороть себя и тихо произнесла:

– Мне жаль, что вас мама бросила. Жаль, что… что ваша жизнь… была нелегкой.

– Что? – Он резко повернулся к ней. Его лицо выражало одновременно раздражение, насмешку и неверие. – С чего это ты взяла?

– Иногда в вас сквозит… горечь. И еще вы сказали, что очень много работаете. Наверное, это потому, что вы всегда терпели недостаток и хотите, чтобы когда-нибудь у вас было все…

– Я не говорил, что очень много работаю. Это сказала моя любезная сестрица. И потом – я не знаю, что вы понимаете под словом «достаток», но, что бы это ни было, с меня достаточно того, что у меня есть.

Ну да, конечно. Поэтому он и поддался, когда она пошла на подкуп. Единственное, чего у Фэна Хардвика предовольно, так это неоправданной спеси. А еще – упорного нежелания смотреть в глаза реальности.

У Найны испарилось всякое желание утешать.

– Я рада это слышать.

– Ага. – Фэн ехидно вглядывался в нее. – Знаешь, если ты при своем отце будешь смотреть на меня такими глазами, он прикажет выбросить меня за порог. В таком случае не успеешь и ахнуть, как тебя окрутят с одним из папиных протеже.

Найна вздохнула. Это было справедливо. Не то, что ее могут выдать замуж за кого бы то ни было, а то, что им было необходимо предстать перед ее отцом единым, дружным фронтом. И если бы только Фэн не артачился, всеми силами не вызывал в ней враждебности к нему, не о чем было бы беспокоиться.

Она выжала из себя улыбку.

– Вряд ли бы ему удалось выставить такого, как вы. Но если бы мы ухитрились вести себя так, будто любим друг друга…

– Ты права, – перебил Фэн. – Так что давай, люби. – Он поманил ее, похлопал по своему колену.

– Я не это имела в виду, – раздраженно ответила Найна и поймала себя на том, что подавляет улыбку. На мгновение она задумалась. – Расскажите мне, что я должна знать о вас, чтобы нашей истории поверили.

– Ну-у, – протянул он, – можешь сообщить, что подобрала меня в сточной канаве, отряхнула…

– Может, отец и поверит, но будет недоволен, – сухо сказала Найна. – Я имела в виду вашу работу. Чем вы занимаетесь? В каком доме живете? Папа непременно начнет расспрашивать о таких вещах. А не о том, какой ваш любимый цвет и как вы предпочитаете есть яйца – всмятку или вкрутую.

– А! – Фэн поднял руки над головой и потянулся. – Я занимаюсь закупкой и распространением продовольственных товаров. Поездки, заседания, немного – подбор кадров и… Ну, делаю что придется. Что касается жилья, я недавно продал наш дом и собираюсь переехать в квартиру, поближе к офису, поскольку Кристин я уже буду не нужен.

– Какого рода продовольственными товарами вы торгуете? – спросила Найна. Добиться сведений у Фэна было все равно что сорвать крышку с туго закатанной банки.

– Ну, икра, устрицы, шоколадные конфеты. Оригинальные соусы. Паштеты. Сыры. Всякая всячина.

– Ага, – сказала Найна, – деликатесы.

Он сощурил глаза.

– Ты этим не увлекаешься?

Она покачала головой.

– Удивительно, что вы смогли этим увлечься.

– Если учесть мое плебейское происхождение? – спросил он со знакомой резкой ноткой в голосе.

– Скорее ваши наклонности настоящего мужчины, – съязвила Найна.

– Ясно. Дело в том, что вечные запеканки Кристин пробудили во мне тоску по более диковинным блюдам. Поэтому я и выбрал свое теперешнее направление в бизнесе.

Найна поняла, что Фэн еще раз тычет ее носом в различие, касающееся их происхождения.

– Как трогательно: выскочить из оборвышей прямо в богатенькие, – уколола его она. Его мягкий укор задел ее за живое.

– Поаккуратней, мисс Петрофф: ты прыскаешь лимонной кислотой. Мне казалось, что нам полагается любить друг друга. – Если она правильно читала в его глазах, он любил ее так же, как она тараканов.

– Да, – согласилась Найна, глядя ему прямо в глаза. – Но ведь я вам не нравлюсь, верно?

Она думала, что он пожмет плечами и не станет задерживаться на этом. Но он встретил ее взгляд таким же прямым взглядом и ответил:

– А черт его знает. Во всяком случае, были минуты, когда меня так и подмывало тихонько выпихнуть тебя из поезда. – Он потер рукой подбородок, и его лицо медленно озарила задумчивая ухмылка. – В одном я, правда, уверен.

– И в чем же?

– Что я бы с удовольствием затащил тебя в постель. Если бы ты, конечно, вела себя так, чтобы это не было понапрасну.

– Что? – Найна уставилась на него. Он ее ошеломил и разозлил. Она уже была готова во всех нелестных подробностях изложить ему все, что думала о мужчинах, которых можно купить, да еще для таких целей, как вдруг заметила, что его ухмылка переходит в широкую улыбку. В насмешливую, обольстительную, вызывающе самодовольную улыбку.

Фэн, как обычно, провоцировал ее. А она попалась.

– Как бы вы поступили, если бы я вас поймала на слове? – спросила она, подавляя смертельное желание ударить его ногой, крепко ударить по красивой лодыжке, до которой ей так легко достать своим тяжелым коричневым ботинком.

Его ухмыляющееся лицо превратилось в маску беспардонного сластолюбца.

– Попробуй, тогда узнаешь, – предложил он, сделав приглашающий жест рукой.

Найна покачала головой и встала.

– Вы несносны, – сердито заявила она. Фэн совершенно взбесил ее. В самом деле, было невозможно понять, когда он говорил серьезно, а когда просто подтрунивал над ней. У нее не проходило странное ощущение, что он и сам не рад, позволив ей купить себя.

Что-то в Фэнтоне Хардвике не подчинялось логике. Она с самого начала это заметила.

Хардвик… Она направилась к двери, но какое-то смутное воспоминание зашевелилось и стало тревожить ее в глубине сознания.

– В какой компании, вы говорили, вы работаете? – спросила она. Поезд, ползущий теперь по извилистому берегу яркого, кристально чистого безымянного озера в верховьях Миссисипи, в это мгновение снова мягко качнулся.

– А я и не говорил. Называется она «Ф. энд К. Фудс». – Фэн остановил на ней неожиданно выразительный взгляд.

– Да, – нахмурив брови, ответила Найна. Она опиралась для равновесия на косяк двери. – Я, кажется, о такой слыхала.

Она действительно слышала это название. О чем-то оно ей напоминало, но она не могла вспомнить, о чем.

– Разумеется слыхала, – неопределенно сказал он. Казалось, он с облегчением расслабился.

– Я пошла, – поспешила сообщить Найна, чтобы не поддаться колдовской силе его внезапно появившейся обольстительной улыбки. – Мне хочется поспать до приезда в Чикаго.

– В таком случае – пока, – мягко произнес Фэн.

Найна, шатаясь, добрела до своего купе и закрыла за собой дверь.

Было ясно, что ей не заснуть. Она испытывала такое напряжение, такое беспокойство, что была не в состоянии сомкнуть глаз. Но ей же надо было уйти от Фэна. Чем больше времени она проводила в его обществе, тем больше убеждалась, что этот кусок ей не по зубам. А что за лакомый кусочек был бы, не окажись Фэн таким же меркантильным, как все!

Найна вздохнула и остановила взгляд на белой, скованной льдом поверхности озера. Неужели возможно всего за каких-то два дня проникнуться чувством к мужчине? Ведь только потому, что это было просто невозможно, она и решила использовать его как подсадную утку. Тем не менее она уже ни о чем и ни о ком, кроме него, не могла думать. Он полностью завладел ее мыслями почти с той минуты, когда, с заносчивым видом, шагал по платформе в Сиэтле. Но она себе не позволит… она не посмеет влюбиться в мужчину, которого возможно купить. Не посмеет – невзирая на его облик олимпийского божества и способность улыбкой заставить ее чуть ли не терять сознание.

Она вздернула подбородок и взглянула на сулившее снегопад жемчужно-серое небо. Понаблюдав несколько минут за плывущими мимо облаками, она протянула руку за книгой – из тех трех, которые взяла с собой в дорогу, но из-за Фэна даже не полистала.

Книга называлась «Не рискуй сердцем».

– Рисковать я не буду, – произнесла она вслух. – Это мне не грозит.

Но когда, незадолго до обеда, Найна зашла в салон и увидела темноволосую голову Фэна, склонившуюся над белокурой головкой, то поняла, что угроза более реальна, чем она подозревала, и это ее оглушило, как удар в подреберье.

Ее мгновенное удивление сменилось возмущением. Сердце бешено заколотилось, кровь застучала в ушах, и вдруг на нее обрушилась догадка о том, что с ней творится: она не просто рискует сердцем, она уже его теряет.

Найна поджала губы и впилась ногтями в ладони. Нелепо. Он ведь всего лишь разговаривает с девушкой. А то, что у него на лице неотразимая белозубая улыбка, неважно. Как и то, что в уголках его смеющихся глаз так привлекательно собрались морщинки. Все это неважно.

Девушка была очень молоденькой и хорошенькой. Она смеялась, обратив к Фэну пикантное личико с выражением неприкрытого обожания.

Спазмы сдавили горло. Найна резко сглотнула и уже было отвернулась, но как раз в это мгновение Фэн поднял голову. Увидев Найну, он поманил ее пальцем.

Найна остановилась в нерешительности. Ей не хотелось говорить с Фэном сейчас. Она была не уверена, что ей удастся скрыть свою ревность, тем более что она ревновала мужчину, которого не желала, не могла желать, ведь он был как раз из тех, кого она годами избегала.

Вот только… Фэн не похож на папиных протеже. С виду – да, но…

Нет-нет, никакого «но». Она всего лишь охвачена запоздалым приступом похоти. Наверняка она давно должна была испытать это чувство. С ней никогда еще такого не творилось. Такого, как сейчас. Но с похотью легко справиться – достаточно прогнать ее в момент вспышки.

Придется несколько изменить план.

Фэн снова поманил ее, и она шагнула к нему.

– Привет, – сказал он. – Люси, это Найна, моя невеста. Найна, это Люси. Мы обсуждали меню в вагоне-ресторане. Кормят отменно, если учесть нехватку времени и тесноту. Ты не согласна?

Найну не интересовало меню.

– Я вам не невеста, – произнесла она холодным, ясным голосом, услышав который, Люси удивленно вытаращила глаза и тут же обрадованно заулыбалась.

– В таком случае предвкушаемая невеста, – поправился Фэн и положил руку на спинку кресла, в котором сидела Люси.

– Не вздумайте ничего предвкушать. – Найна грубила. – Фэн, мне надо поговорить с вами.

– Валяй говори. – Он облокотился о спинку кресла и высоко – на колено – вскинул ногу.

– Без посторонних.

Фэн выгнул бровь.

– Не знаю, должно это меня обнадежить или запугать. – Он обратился к Люси: – Вы простите нас? Найна сегодня какая-то кислая. Такое бывает с лимонами.

Найна, набравшись терпения, сумела сдержать внезапное искушение вцепиться в его сияющую каштановую шевелюру.

Люси осталась сидеть с разинутым ртом. Она так смотрела им вслед, будто решила, что они сбежали из лечебницы для душевнобольных.

– Где бы ты хотела поговорить? – не слишком дружелюбно спросил Фэн. – В твоем будуаре?

– Там слишком тесно. Придется пойти к вам.

– А еще придется говорить покороче, – сказал Фэн, взглянув на часы. – Не знаю, как ты, но я не собираюсь оставаться без обеда.

– Я не отниму много времени, – насупившись, ответила Найна.

Фэн посмотрел на нее острым взглядом, но промолчал. Когда они подошли к его купе, он с демонстративной вежливостью открыл перед ней дверь и пропустил ее первой.

– Ну? – спросил он, закрывая за собой дверь. – Что там нельзя было отложить до приезда в Чикаго?

– Вы не едете в Чикаго, – сказала Найна.

– Вот как? – Фэн зацепился большими пальцами за ремень и навалился на дверь. Он не предложил ей сесть. – Кто сказал, что не еду?

– Я.

– Ты? А с чего ты взяла, что это тебе решать?

– Не бойтесь, деньги можете оставить себе, – презрительно произнесла она. – Но я решила, что мне ваша помощь не понадобится. Я сама справлюсь с очередным папиным кандидатом.

– Вот она, женская независимость и отвага. И чем же вызваны столь решительные перемены? Я что-нибудь не то сказал?

Почти все, что ты говоришь, – не то, в отчаянии подумала Найна. А как ты на меня смотришь, прикасаешься ко мне… Да у меня же обмерло сердце только от того, как ты навалился на эту дверь.

Но вслух она произнесла всего лишь:

– Нет, дело не в том, что вы сказали. Просто я думаю, у нас ничего не выйдет.

– Ясно. – Он сощурил глаза. – Боишься, что я не справлюсь со своей ролью?

– Нет.

– Боишься, что сама не справишься?

– Нет. – На самом деле она боялась, что слишком хорошо бы справилась.

– Тогда чем объяснить этот неожиданный поворот к самостоятельности?

– Я всегда была самостоятельной. Просто в этом году мне показалось, что я нашла способ провести Рождество в родном доме. Я ошиблась.

– Ошиблась? Я что, такой невыносимый? – От его низкого, чувственного голоса у нее внутри что-то перевернулось.

– Нет, конечно, нет. – Найна прислонилась к стене. – Просто я решила, что будет лучше, если я возьмусь за это как обычно, то есть сама. – С ним было так трудно говорить. Она должна была предвидеть это. – Я же сказала, деньги можете оставить себе, – добавила она, раздражаясь.

Фэн наклонил голову и, вытащив из-за ремня пальцы, засунул руки в карманы бежевых брюк. Когда он поднял глаза, Найна прочла в его взгляде одно безразличие.

– Спасибо, – произнес он.

– Так. – Найна смахнула с глаз воображаемую прядь волос. – Э… Гм… Пожалуй, все… – Она не закончила фразу. Вообще-то она рассчитывала на то, что он еще что-нибудь скажет, что станет препираться. Может быть, даже в конце концов ее уговорит.

Нет, она и в мыслях не допустила бы этого. Конечно, она не хотела, чтобы он ее уговорил. С ней стряслась беда: в ней зародилось желание к совсем неподходящему мужчине. И единственный способ избавиться от наваждения – выкинуть Фэна из своей жизни до того, как сердце ее непоправимо пострадает. Так будет разумно.

Неужели нужно быть разумной? – стал нашептывать бесенок у нее в голове. Разумное – непритягательно, разумное – серо.

Голос Фэна вернул ее к действительности.

– Угу, – говорил он, – пожалуй, так.

– А? Что? – тупо произнесла Найна.

– Ты сказала: все. Я просто согласился с тобой.

Найна передернула плечами. Происходящее совершенно не укладывалось у нее в голове. Неужели она теряет рассудок? Нет, только не сейчас. Сейчас надо пройти мимо Фэна, выйти из этого купе, бежать к себе, скрыться.

Но когда она шагнула к нему, пошатываясь в такт движению поезда, он подхватил ее за локоть и сказал:

– Обедать.

– Обедать? – повторила Найна, а по ее руке пробежал ток.

– Да. Ну это… ам-ам. Я бы хотел успеть поесть до того, как мы прибудем в Милуоки.

– Шоколадных конфет? – чуть слышно спросила она. Разве не это возбуждает аппетит Фэна?

– Нет. Я надеялся съесть сэндвич.

– Тогда идите. Я не голодная.

Вообще-то она была голодной, но не хотела сидеть за столом с Фэном. Она хотела совсем забыть о нем и обдумать стратегию выживания в течение очередного Рождества, когда ей предстоит увиливать от брачных затей своего отца.

Но Фэн не отпускал ее локоть и так смотрел на нее, будто не знал, что с ней делать, но понимал, что должен что-то сделать.

– Пожалуйста, отпустите меня, – проговорила она, чуть дыша.

Фэн не подал виду, что расслышал.

– Почему у тебя пропал аппетит? – требовательным тоном спросил он. – До сих пор я не замечал, чтобы тебе его недоставало. Скорее наоборот.

Он что, считает ее бездонной утробой?

Найна злобно уставилась на него.

– Если и пропал, то не из-за вас, – ответила она, не дав себе подумать.

– Я и не говорил, что из-за меня. Но меня бы это заинтриговало.

Ей не нравился издевательский блеск в его глазах, так же как и чуть сдерживаемая дрожь в его голосе. Найна нахмурилась и отдернула руку. Черт, что за мужчина, которого одновременно хотелось и поцеловать, и ударить ногой?

– Извините, – сказала она, вскидывая подбородок. – Пропустите меня.

Фэн очень медленно потянулся рукой за спину, чтобы открыть дверь. Еще медленнее он повернулся боком, так что, если бы Найне пришло в голову протиснуться мимо него, она не могла бы его не коснуться.

Она стала с опаской продвигаться вперед. Он ухмылялся.