Текст книги "Нежное пламя"

Автор книги: Кэтрин Бритт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Кэтрин Бритт
Нежное пламя

Глава 1

Горный воздух был чистым и свежим. Викки глубоко вдыхала его, опустив ветровое стекло своей малолитражки, любовно названной ею Сара. Настроение было прекрасным. Накануне ранним утром она приплыла из Саутгемптона в маленький бретонский порт, а оттуда на машине отправились на юг, в горы, что возвышались над Ниццей.

Солнце сопровождало ее на протяжении всего пути. Викки любила солнце, и, похоже, Саре оно тоже нравилось, потому что та пыхтела себе по жаре, ни разу не перегревшись под капотом. К сожалению, лето уже прошло, но теплые деньки еще выдавались, хотя Викки уже и не ожидала их в это время года. Руки ее оказались влажными от пота, когда она остановились, чтобы сориентироваться.

С блаженством вслушиваясь в тишину, которая окружала ее, она рассматривала карту. Взглянув мельком на часы, она поняла, что вполне уложилась со своей поездкой по времени, и решила остановиться в ближайшем городке, чтобы перевести дух и выпить чего-нибудь освежающего. Городок находился в километре от того места, где она остановилась.

Тишина, которую теперь нарушал только раздававшийся вдалеке шум трактора, снимала напряжение и усталость, которые накопились в ней за время путешествия. После долгих часов за рулем в тесном салоне автомобиля будет настоящим блаженством размять ноги и глотнуть холодного лимонада в тени. Нет, она не жаловалась. Путешествие было просто восхитительным!

Она проезжала мимо старых домиков, окруженных оливковыми и миндальными рощицами, виноградниками и огородами. Вдали горы, окутанные дымкой, смотрели вниз на долины, укрытые их тенью.

Города источали дружелюбную атмосферу, они были полны очарования прошлого века. Узенькие улочки – средневековые, извилистые – ползли мимо старых церквей, школ и жилых домов, покрытых черепицей, с опущенными жалюзи, и завершались дворцом или замком, возвышающимися над городом.

Конец сезона означал свободные дороги, и Викки передвигалась беспрепятственно – ей не мешали машины и потоки туристов. Ей начинал нравиться теплый уют, который сменил ощущение дискомфорта от чужой страны. Сузи, по-видимому, тоже пережила подобную смену ощущений, потому что она описывала эти места с пылом, который, вероятно, был вызван тем, что она была очарована ими. Ну, скоро Викки снова будет с ней, и с этой мыслью она отправилась дальше.

Городок был погружен в дремоту, когда Сара въехала на маленькую рыночную площадь. Утреннее солнце бросало на землю свои золотые лучи. Несколько пожилых людей дремали у фонтана, и их головы блаженно покачивались и наклонялись вперед. Молодой художник сидел у мольберта и писал портрет старого деревенского жителя, который спал, сидя на мостовой, опустив голову на грудь. У его ног растянулась собака.

Было приятно сидеть за одним из маленьких столиков под тентом кафе, наслаждаться холодным лимонадом и наблюдать за компанией подростков, подъехавших к кафе на своих мотороллерах. Их звонкие голоса разрывали чистый воздух. Они шумно расселись вокруг столиков и стали потягивать через соломинки мятный напиток.

Викки допила лимонад и вернулась к Саре. Как жаль, что путешествие заканчивается. Но зато скоро она снова увидит свою сестру! Сузи будет ей рада, она это знала. Выезжая с площади, она вспомнила испуг, который охватил ее, когда несколько месяцев назад ее сестра объявила, что намерена отправиться по программе международного обмена во Францию на двенадцать месяцев, чтобы преподавать там. Будучи всего на два года старше, Викки всегда чувствовала ответственность за сестру, с тех пор как уехала их мать. Они оставались самыми близкими подругами и везде бывали вместе, за исключением разве что свиданий.

Все сомнения, которые охватили Викки в день отъезда сестры, рассеялись благодаря энтузиазму, исходившему от Сузи. Обе девушки были свободны – у них не было серьезных отношений с мужчинами, и ни одна из них не относилась к своим свиданиям серьезно. Но все же Викки пожалела, что у сестры нет близкого друга, который мог бы удержать ее в Лондоне. Париж был опасным и полным соблазнов городом для такой неопытной девушки, как Сузи.

Прошло всего несколько месяцев, и в письмах Сузи стал все больше и больше места занимать некий Робер Бриссар. Она была явно очарована им.

Он был фермером и прибыл в Париж на сельскозяйственную выставку. Встретились они на вечеринке. Уже через неделю после знакомства Сузи и Робер объявили о помолвке. Викки была взволнована – неизвестно, в какого человека влюбилась ее сестра. То, что ему двадцать восемь лет и что он холостяк, несколько успокоило ее, однако немного спустя пришло новое письмо. Сузи сообщала, что свадьба состоится через две недели, и просила Викки приехать как можно скорее. Ей пришлось побегать за платьем для подружки невесты и прочими аксессуарами, а кроме того, договариваться, чтобы ее отпустили с работы. Но главное, она молилась, чтобы Сузи подождала ее приезда, прежде чем сделать последний, бесповоротный шаг.

Викки всегда беспокоилась за сестру. Ей было четырнадцать, а Сузи – двенадцать, когда их родители разошлись. Союз их был разрушен, и сердце Викки осталось на стороне отца, которого она обожала.

Ральф Кендон был летчиком-испытателем. Он был привлекательным мужчиной, среднего роста, с вьющимися светлыми волосами и сверкающими голубыми глазами. По крайней мере, они сверкали, пока не распался его брак. Даже будучи совсем юной, Викки понимала, что причиной недоразумений между родителями была работа отца.

Анджела Кендон не могла больше выносить напряжения, связанного с жизнью жены летчика-испытателя. Последним ударом стало известие о катастрофе: самолет, на котором совсем недавно летал ее муж, упал в Атлантический океан, пилот пропал и считался утонувшим. К счастью, его подобрал траулер.

Ральф Кендон любил свою жену и дочерей, но не мыслил себя без авиации. Анджела же выдвинула ультиматум: либо он бросает работу, либо она бросает его. Когда он отказался сделать выбор, она сдержала слово и ушла, оставив его с двумя девочками. Она стала работать моделью и вскоре после развода вышла замуж за богатого промышленника и уехала с ним жить за границу.

Окончив школу, девочки перешли в колледж. Викки стала учиться на секретаря, а Сузи – на воспитательницу в детском саду. Каникулы они проводили со своим отцом и экономкой. Каждый раз, возвращаясь домой, Викки чувствовала, как ее отец все больше и больше утрачивает интерес к жизни. Он заметно постарел после развода, и она с грустью понимала, что он никогда, по-видимому, не верил, что жена все же оставит его.

Он продолжал испытывать самолеты, а Викки каждый раз дрожала от ужаса, понимая опасность, которой он, казалось, сознательно подвергал себя. Ей исполнился двадцать один год, когда он, в конце концов, разбился. С тяжелым сердцем она продолжала работать в аэропорту секретарем, считая, что таким образом ее связь с отцом не окончательно порвана.

Сузи же всегда переживала из-за того, что их бросила мать после развода. Сузи даже заболела от переживаний. У нее была лихорадка, такая жестокая, что ей угрожала смерть. Думая, что присутствие матери сможет помочь спасти жизнь Сузи, старшая сестра написала несколько писем, в которых молила мать приехать. Наконец пришел ответ. Мать писала, что ждет ребенка и врач не советует ей совершать длительные путешествия.

Сузи все-таки поправилась – Викки хлопотала над ней, как курица над цыпленком. Но ревматическая лихорадка дала осложнение – у нее появились шумы в сердце. Однако со временем все нормализовалось – Сузи перестала страдать, за что Викки и отец были ей глубоко благодарны.

Теперь Сузи выходила замуж, и Викки всем сердцем желала, чтобы ее брак стал счастливым. Развод родителей не вселил в нее веру в брачные узы, скорее наоборот. Однако все же в глубине души Викки была целиком за то, чтобы ее сестра вышла замуж. Нужно было, чтобы кто-то взял на себя заботу о ней.

Если Викки и испытывала некоторую грусть, то только при мысли о том, какой пустой станет ее собственная жизнь с замужеством Сузи. Во время поездки несколько мелких эпизодов согрели ее сердце – добрая улыбка пастуха, когда она притормозила, чтобы пропустить его беспокойное маленькое стадо овец, и мадам, весело вытряхивавшая половичок, высунувшись из окна своей спальни. Мрачное настроение Викки постепенно развеивалось, ее сердце откликалось на зов окружающего мира, такого прекрасного и удивительного.

Из раздумий ее вывела горная дорога, которая стала сужаться и закручиваться до такой степени, что походила уже на тонкую нить, по которой могла проехать только одна машина. С одной стороны от Викки была отвесная стена, резко уходящая вверх, а с другой – обрыв. Викки осторожно двигалась по серпантину и чувствовала при этом приглушенные удары в ушах, которые на самом деле были эхом ударов ее собственного сердца, которое бешено колотилось о ребра.

Руки девушки, влажные от пота, крепко сжимали руль, и она мысленно молила Бога, чтобы навстречу не выскочила какая-нибудь машина. На этой узенькой полоске был всего шаг до вечности.

И все же встречная машина появилась. Она вынырнула из-за угла, не подав предупреждающего сигнала. Разъехаться было невозможно. С обеих сторон раздался визг покрышек. Из встречной машины тут же выскочил мужчина, притормозивший буквально в нескольких дюймах от носа Сары, и разразился гневной тирадой по-французски.

Одетый в черный строгий костюм, он был довольно высоким для француза, примерно шести футов, с темной шевелюрой, слегка растрепанной, и пронзительными голубыми глазами.

Викки, радуясь тому, что занималась французским, когда училась на секретаря, глубоко вздохнула и усилием воли заставила себя унять дрожь.

– Простите, месье, – спокойно ответила она. – Мы оба виноваты, поскольку ни один из нас не подал предупреждающего сигнала.

От внимательного взгляда мужчины не ускользнули английские номера ее машины. Его темные брови поползли вверх.

– Неужели? – сказал он, на этот раз на прекрасном английском. Глубокий, интеллигентный голос теперь звучал сдержанно, но голубые глаза все так же сверкали. Да с такой яростью, что казалось, он рад столкнуть и Сару, и ее владелицу в ущелье. Он открыл дверцу машины Викки. – Мадемуазель, будьте любезны пересесть, а я откачу ваше авто на более безопасное место.

Викки, пребывая еще в шоке от случившегося, послушно, как овечка, скользнула в сторону на пассажирское сиденье, позволяя ему сесть за руль. И с закрытыми глазами, сжав кулачки, стала ждать, что кто-нибудь врежется в них сзади. Никому не могло везти так долго!

По мере того как француз ловко и умело отводил ее Сару назад, в душе Викки стала подниматься волна сопротивления. Совершенно ясно, что он сознательно продлевал всю эту безумную историю, потому что он с таким же успехом мог свободно отогнать и свою машину. Наконец он остановил Сару. Викки открыла глаза. Мужчина повернулся в ее сторону. Руки он держал на руле и внимательно ее изучал.

– Вы разве не знаете, мадемуазель, что здесь одностороннее движение? – процедил он сквозь зубы.

Она удивленно посмотрела на него, обратив, однако внимание на то, что он проявил полное безразличие, видя ее покрасневшее лицо и растерянность. Он явно обладал шармом хорошо воспитанного француза, однако жесткая линия губ выдавала некоторую беспощадность, хотя усы, видимо, были призваны ее скрыть. У него был крупный нос, длинные, чуткие руки с длинными пальцами, ухоженные и одновременно сильные.

Викки вздрогнула, поняв, почему он не стал отгонять свою машину, которая теперь стояла на пути тех авто, которые собирались подниматься вверх. Естественно, он не сигналил, сообщая о своем приближении, потому что никак не ожидал, что навстречу ему выскочит глупая английская девчонка, нарушающая правила.

Викки облизала пересохшие губы, опустила глаза и смиренно произнесла:

– Приношу глубокие извинения, месье. Я пропустила у подножия горы знак, извещающий об одностороннем движении.

Тишина. Лишь взгляд его внимательных голубых глаз – она чувствовала это – скользил по ее роскошным рыжевато-каштановым волосам, изогнутым бровям над густой завесой ресниц с золотистыми кончиками, маленькому и четко очерченному носу над нежной линией рта и стройной шее.

Наконец он сказал холодно:

– Я полагаю, что в будущем вы станете ездить осторожнее, особенно когда находитесь в чужой стране. До свидания, мадемуазель. – И он направился к своей машине.

Проходя мимо Викки, он смотрел вперед. Викки выдохнула из своих легких гнев подобно тому, как мотор выпускает пар. Что за мужчина? Еще надо учесть, что она была виновата, и ее ошибка могла легко окончиться трагедией! Так или иначе, она находилась сейчас на незнакомой территории и, подобно многим другим водителям в чужой стране, была обречена на свою квоту ошибок.

Мужчина явно был рассержен вынужденной остановкой. Викки знала, что для французов дневная трапеза – самое важное мероприятие дня. Этот человек, возможно, торопился на обед к себе домой. «Чтоб вы подавились», – зло пожелала она. Однако, поскольку Викки никогда не могла подолгу сердиться, она тут же улыбнулась, охваченная воспоминаниями. Он, право, был очень привлекательным и достаточно зрелым, чтобы его можно было считать интересным. Наверное, ему около тридцати лет. Интересно, женат ли он? Скорее всего, женат. Однако женат или нет, женщины-соседки наверняка всегда начеку, если он где-то рядом.

Тем временем Сара, слегка пыхтя, подымалась в гору. Между толстыми стволами деревьев вдоль дороги теперь чаще можно было видеть бегущие ручейки, воздух стал прохладнее, он бодрил.

Викки теперь обращала внимание на дорожные знаки и то и дело останавливалась, чтобы спросить, как проехать на ферму Жассеронов. Когда она остановилась в очередной раз, ей навстречу попался стройный юноша на тракторе, одетый в рабочий костюм.

– Добрый день, мадемуазель, – сказал он и застенчиво улыбнулся, обнажив белые зубы. Он хорошо знал дорогу. Ферма находилась в километре отсюда.

Около часа дня Викки наконец увидела ферму, которую описывала Сузи в своих письмах. Ферма находилась в стороне от дороги. Дом был выкрашен в голубой цвет, а крыша покрыта красной черепицей. Светлый забор, окружающий ферму, был увит виноградной лозой.

Викки подъехала к воротам, когда навстречу ей бросалась Сузи, сопровождаемая двумя собаками – белой и черной. Викки с улыбкой оглядела Сузи. Она отметила ее загорелую кожу, выгоревшие на солнце волосы, счастливый блеск в глазах в яркую одежду – на ней были веселой расцветки топ и зеленые слаксы.

– Викки! – радостно воскликнула Сузи. – Я просто не могу поверить, что ты уже здесь! Ты доехала за рекордное время. Вернее, не ты, а Сара! – Она любовно погладила капот машины, прикрикнув на лающую собаку: – Замолчи, Гаспар! – Сузи рассмеялась. – Познакомься с ним, а то он никогда не перестанет лаять!

Викки посмотрела в выразительные карие глаза пса, сверкающие дружелюбием и жизнерадостностью. Она высунула руку из дверцы автомобиля, почесала за пятнистыми ушами Гаспара и прошептала что-то ласковое, пока Сузи раскрывала ворота, чтобы сестра могла въехать во двор.

Сузи поцеловала Викки и с гордостью вытянула вперед руку, на которой сверкало кольцо с бриллиантом.

– Очаровательное, – сказала ласково Викки. – Нет нужды спрашивать, счастлива ли ты!

– Конечно, я счастлива! Кто не был бы счастлив е таким человеком, как Робер! Подожди, вот увидишь его! Он тебе понравится!

Они взялись за руки и побежали к дому.

– Мадам Жассерон ждет тебя! Мне кажется, что я писала тебе, что буду жить здесь, пока мы не поженимся.

– Да, ты писала. – Викки улыбнулась круглому, румяному личику и сверкающим глазам. – Я страшно рада, что ты так хорошо выглядишь. Если такой тебя делает любовь, я всем сердцем за! – Викки радостно взглянула на дверь фермерского дома, у которой теперь стояла женщина. Она была одета в голубую полосатую блузку и темные брюки. Ей было около тридцати пяти. Живое, выразительное лицо, светло-каштановые волосы и свежая кожа.

Она тепло приветствовала Викки, спросила, хорошо ли прошло ее путешествие, и выразила радость, что Викки приехала вовремя, не опоздав к обеду. Но сначала – стакан сиропа!

В доме было прохладно. Горько-сладкий аромат, типично французский, распространялся повсюду – аромат пекущегося хлеба, смешанный с чудесным запахом тушеного мяса.

В кухне, очень большой, поскольку она была важным местом в доме, стояли высокий буфет с разноцветной посудой, прочный дубовый стол и стулья. Сверкающие медные сковороды украшали полки, а с потолка свисали связки лука. Сироп, поданный с шутками мадам по поводу предстоящей свадьбы Сузи, был выпит, и Викки отправилась наверх в сопровождении сестры, чтобы побыть там до обеда.

В спальне рядом с комнатой Сузи постель была покрыта великолепным цветным покрывалом. Около кровати стоял столик, еще в комнате находились два стула, очень удобные, красивый высокий комод, гардероб и туалетный столик со стеклянной полочкой, где помешались таз и кувшин. В ведре обнаружилась ключевая вода, и, зачерпнув ее, Викки ополоснула лицо. Прерывая оживленную болтовню Сузи, она рассказывала ей новости о друзьях, оставшихся на родине. Так продолжалось до обеда.

Месье Жассерон, который в особенно загруженные периоды работы на ферме обедал там же, беря с собой из дома бутерброды, на этот раз пришел к обеду приветствовать гостью. Это был человек плотного сложения, с румяным лицом, оживленный и радушный. Он вежливо выразил надежду, что Викки понравится у них.

На столе, накрытом простой цветной скатертью, стояли стеклянные бокалы для вина и блюдо с аккуратными кружочками масла. Золотисто-коричневый, только что испеченный хлеб, нарезанный толстыми ломтями, бутылку вина и блюдо со свежими фруктами поставили в центре стола.

Месье разлил вино, в то время как мадам, следуя обычаю сначала подать еду гостю, пустила по кругу тарелку с закусками собственного изготовления. Потом было подано мясо – толстые, мягкие куски говядины со специальным соусом. Овощи подали после того, как было съедено мясо, а потом – свежий сыр и фрукты. Кофе, которым завершался обед, мололся здесь же и был заварен, после чего мадам разлила его по чашкам.

Позже месье внес багаж Викки и лишь после этого вернулся к своей работе в поле, а Сузи помогла сестре распаковать чемоданы, в которых между одеждой были спрятаны свадебные подарки.

– Мне нравится, как ты выглядишь, Викки, – сказала Сузи. любуясь стройной фигурой сестры, одетой в прекрасно скроенные бежевые брюки с молнией сзади и такого же цвета топ. – Никто бы не поверил, что ты была в дороге во всем этом!

Викки извлекла из чемодана белое трикотажное платье без рукавов – совершенно не смятое и свежее.

– Да, – ответила она. – Дай бог здоровья тому, кто изобрел трикотаж. Приятно знать, что даже в сочетании с шерстью эти вещи могут быть выстираны и высушены, после того как их встряхнут, за одну ночь. Я должна буду надеть это сегодня вечером, когда мы будем ужинать с твоим возлюбленным в замке?

Сузи, любуясь шелковым шарфом, расписанным вручную, задумчиво произнесла:

– Поскольку мы будем единственными гостями, подойдет что-нибудь вроде того, что на тебе сейчас.

Викки удивленно взглянула на нее:

– Ты уверена?

Сузи, накинув шарф, смотрела на свое отражение в зеркале туалетного столика.

– Я уверена. Хоть это не авторская вещь, но на тебе она смотрится элегантно. Кроме того, ночи уже холодные, и я на твоем месте захватила бы также и пальто. А брюки потом легче снимать. – Она улыбнулась своему отражению в зеркале. – Этот шарф действительно очарователен.

Викки не слышала ее последнего замечания Слова Сузи насторожили ее.

– Сузи, – спросила она строго, – что представляет собой этот замок Бриссар?

Сузи не смогла вынести этого взгляда. Она упала на кровать в припадке смеха:

– Ах ты, святая невинность! Сейчас ведь время, когда готовят вино! Может случиться, что нам придется помочь.

– Помочь? – Бровь Викки поползла вверх.

Сузи кивнула, вытирая тыльной стороной руки слезы, выступившие у нее на глазах:

– Ну, топтать виноград, конечно!

Викки задумчиво повесила платье в гардероб, откуда исходил запах чего-то сладкого.

– А они что, все еще топчут виноград ногами? Разве теперь это не делают машины?

Сузи стала объяснять с видом знатока:

– Там, где урожай бывает очень большим, разумно использовать бочки. Я думаю, что при меньшем урожае применяют прессы. – Она обхватила свои колени, шелковый шарф все еще был на ней. – Все здесь такое старинное, и люди такие чудесные! Я всей душой полюбила все это. Только представь себе, что через шесть с половиной дней я стану мадам Бриссар, женой Робера!

Викки улыбнулась:

– Да, так и будет! – Усевшись на кровать около Сузи, она с нежностью взглянула в ее маленькое оживленное личико. – Я рада, что тебе нравится шарф! Я купила его для тебя.

– Ты душенька! Спасибо, он необыкновенный! – Сузи обхватила шею сестры, нежно прижалась к ней. – Его будет хорошо носить, когда в стране начнет хулиганить этот ужасный мистраль!

Глаза Викки внезапно стали серьезными.

– Ты счастлива, Сью? Ты говорила так не для того, чтобы произвести на меня впечатление?

Сузи возмутилась:

– Конечно нет, глупышка! Подожди, пока ты сама влюбишься! Тогда ты все поймешь! О, жизнь чудесна! – Она раскинула руки так, будто хотела обнять весь мир, и снова рухнула на кровать со вздохом счастья.

– А ты знаешь, каково выйти замуж за француза, дорогая? Это ведь означает, что ты будешь большую часть времени жить во Франции. Ты уверена, что не заскучаешь в этой тиши и не захочешь вернуться домой?

– Соскучиться с Робером? – взвизгнула Сузи. Вопрос явно казался ей нелепым. Она села и улыбнулась, взглянув на суровое лицо Викки. – Не смотри так испуганно, дорогая. Я знаю, что делаю. Я выхожу замуж не для того, чтобы только выйти замуж и оставить свою работу. Я так люблю Робера, что просто не представляю теперь жизни без него.

Ее тон и вспыхнувшее лицо сказали Викки достаточно, чтобы она успокоилась. Но все же оставалось нечто неизвестное, что заставляло ее тревожиться.

– А что у него за семья? – осторожно спросила Викки.

– Довольно приятная. – Ответ был дан без заминки. – Его отец очень на него похож, не такой высокий, но с таким же легким характером. – Она усмехнулась. – Я всегда думала, что французы чересчур экспансивны, но Робер – словно овечка.

«Некоторые из них именно такие, – подумала Викки, вспомнив про инцидент на дороге в гору. Перед глазами сразу же возникли голубые глаза, сверкающие от гнева, и высокомерный профиль. Слава богу, Сузи не выбрала такого мужчину себе в мужья.

Викки с некоторым трудом заставила себя вернуться к той же теме:

– А мать?

Сузи уже сняла шарф и аккуратно складывала его. Викки была хорошо известна улыбка, которой Сузи обычно пыталась скрыть свою неуверенность.

– Похоже, немного властная, – ответила она. – Не слишком привлекает внимание, но в то же время натура очень сильная. У меня такое чувство, что она ждет того же и от меня. Она говорила мне, как тяжела жизнь жены фермера, сколько ей приходится трудиться. Похоже, она неутомима. Если бы ты видела, как она помогает собирать виноград! Грозди оказывались в ее корзине быстрее, чем я успевала их разглядеть.

Викки успокаивающе обняла хрупкие плечи сестры. Обе девушки были среднего роста, тонкие, с узкой костью. И все же Викки всегда казалась выше. Это происходило оттого, что она многие годы относилась к своей сестре по-матерински.

– Мать Робера всю жизнь собирала виноград, а ты ведь только ученица. Не старайся брать на себя слишком много. Я хочу сказать, не старайся допрыгнуть до нее в делах, в которых у нее гораздо больше опыта. А она знает, что у тебя были шумы в сердце?

Сузи упрямо сжала губы:

– Нет, я не думаю, что она бы обрадовалась этому. Я не говорила об этом даже Роберу.

Викки мягко спросила:

– А ты не считаешь, что следовало бы это сделать?

– Право, я об этом не думала. Видишь ли, я была так занята. Я только на этой неделе закончила свою работу. Кроме того, прошло много времени, и я могла окончательно поправиться. Ты сама так говорила.

Викки согласилась.

– Да, я так говорила. Но все же у нас нет уверенности, и рисковать не следует. Я считаю, что Роберу следует все рассказать.

Викки не была готова увидеть на лице сестры такое отчаяние.

– Пожалуйста, Викки, – произнесла Сузи с мольбой, – обещай мне, что ты пока ничего об этом не скажешь. Я так люблю Робера. Я страшно боюсь, что вдруг случится такое, что помешает нашей свадьбе.

– Что может случиться, ты, маленькая глупышка! Ты просто нервничаешь, как всегда бывает перед свадьбой. Я обещаю, но все же считаю, что неправильно скрывать это от твоего суженого. Он имеет право знать.

– Я расскажу ему. – сказала Сузи, добавив довольно тихо после некоторой паузы: – Постараюсь рассказать после нашей свадьбы.