Текст книги "Лорд Грешник"
Автор книги: Кэтрин Арчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава одиннадцатая
Весь следующий день Мэри провела в своей комнате, не желая никого видеть.
Она попыталась ходить. Бедро еще беспокоило, но боль была вполне выносимой. Мэри сама добралась до дальнего угла комнаты, где стоял ее письменный стол. Там она написала письмо Виктории, вынужденно короткое, ибо невозможно было посвящать подругу в свои проблемы.
Закончив письмо, Мэри вернулась к окну и села в кресло.
Вскоре вошла Франсис, относившая прачке белье, и Мэри отдала письмо девушке, чтобы та отправила его.
Ночью Мэри долго лежала без сна в своей постели, и новая идея пришла ей в голову. Стараясь двигаться тихо, чтобы Йэн не услышал ее, Мэри осторожно поднялась. Несколько раз она прошлась взад-вперед по комнате, стараясь не сильно опираться на больную ногу. В последние дни ей вообще стало казаться, что она зависит от других гораздо больше, чем требует того ее состояние.
Следующий день Мэри провела примерно так же, как и предыдущий, и все так же тщательно скрывала, что упражняет больную ногу.
Йэн не пытался даже увидеться с ней – либо он забыл о своих намерениях начать все заново, либо вообще говорил то, чего не думал.
И в эту ночь Мэри решила прогуляться уже по дому. Час был поздний, все погрузилось в тишину, так что она могла бы добраться до галереи в конце коридора, не встретив ни одной живой души.
Боясь, что ее авантюра раскроется, Мэри старалась держать ухо востро. Впрочем, вряд ли ей удалось бы услышать чьи-либо шаги, так она была сосредоточена на собственном передвижении. Дважды преодолев коридор, Мэри была вполне готова к возвращению в собственную постель. Чудесно! Очень скоро она сможет сообщить домочадцам, что снова передвигается самостоятельно.
На следующую ночь, как только дом затих, Мэри, в одной ночной сорочке, снова отправилась тренироваться. Коридор, как и накануне, был темен, только ее свеча освещала путь. Не желая рисковать, Мэри не стала зажигать настенные канделябры.
Сегодня она уже не так сильно нервничала и, после вчерашнего успеха, решила пройти вдвое больше.
Осторожно продвигаясь по коридору, она обратила внимание на портреты предков Йэна, словно сверливших ее глазами. Но Мэри не было страшно. Ей казалось, что они одобряют ее усилия. В течение многих поколений эти люди были хозяевами всей округи. Безусловно, они аплодировали бы ее стремлению к независимости. Они бы поняли, почему Мэри так не хочет отдавать свое счастье и благополучие в руки того, кто уже обидел ее…
Преодолевая коридор в третий раз, Мэри почувствовала нечто странное, будто что-то не так. Высоко подняв свечу, она огляделась, но не увидела ничего в круге света. Дальний конец коридора тонул во мраке, и, вглядываясь в темноту, Мэри снова ощутила неладное. Приказав себе не поддаваться глупым фантазиям, она вытерла рукавом пот со лба. Просто она начала уставать. Вот и все.
Мэри решительно продолжила свой путь. В конце коридора была лестница, ведущая в кухню. Семья никогда не пользовалась этой узкой лестницей, она была предназначена для слуг. Прямо напротив лестницы было узкое окно с длинными бархатными шторами, скрывавшими редко используемый диванчик. Вот там-то Мэри и собиралась передохнуть.
Однако с каждым шагом ее дурные предчувствия все усиливались.
– Я просто устала, – тихо сказала она вслух, пытаясь подбодрить себя.
Добравшись до лестницы, Мэри на секунду остановилась, ухватившись для опоры за перила. Краткий отдых, и она повернет к диванчику под окном.
Глубоко вздохнув, она отпустила перила.
Именно в этот момент чья-то рука впилась в ее спину, и не успела Мэри осознать, что происходит, как кто-то с силой толкнул ее. С криком ужаса она полетела вперед, отчаянно пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь. Свеча выпала из ее руки. Ей удалось ухватиться за перила сначала одной рукой, потом обеими. Она снова вскрикнула, больно ударившись.
Пытаясь сесть, она осторожно подтянулась, но страшная боль словно разорвала ногу. Пришлось переждать несколько долгих секунд, пока боль чуть-чуть не притихла.
Затем Мэри со стоном села. И только тогда вспомнила, что надо бы оглянуться… но не увидела ничего, кроме мрака. Свеча ее погасла, что в некотором смысле следовало считать удачей. Не хватало еще поджечь Синклер-Холл! Однако теперь у нее не было никакого шанса узнать, кто же попытался сбросить ее с лестницы.
В дальнем конце коридора показался мерцающий свет, и Мэри охватила паника. Должно быть, своими криками она разбудила кого-то из домочадцев! Свет приближался, и вскоре Мэри узнала Малькольма Синклера. Видимо, она оказалась слишком близко от его комнат. Увидев Мэри, граф охнул и бросился вперед.
– Боже мой, Мэри, – послышался встревоженный голос Йэна. Он появился в коридоре, держа в руке канделябр… одновременно с Барбарой в прозрачном пеньюаре. Ее темные волосы рассыпались по плечам. Даже при тусклом свете ее щеки пылали румянцем, глаза сияли.
Мэри не могла удержаться от изумления. Она и не думала никогда, что Барбара может выглядеть так соблазнительно! До сих пор кузина была такой холодной и элегантной! Сейчас же Барбара выглядела так… Мэри взглянула на Йэна. Волосы всклокочены, халат – видимо, в спешке – кое-как натянут на голую грудь. Она отвернулась, старательно отводя глаза от Йэна, упавшего рядом с ней на колени.
– Мэри, что случилось? – в ужасе воскликнул он.
– Я упражняла йогу… – Мэри умолкла, поскольку мужчины удивленно уставились на нее, но затем гордо вскинула голову. – Пожалуйста, не читайте мне нотаций! Я помню, что доктор не разрешил, но уверяю вас, я тренируюсь уже несколько дней, и все было хорошо!..
– Очевидно, не так хорошо, как ты хотела бы нас убедить. Ты упала и разбилась! – Йэн был разгневан.
Мэри прищурилась и посмотрела на мужа в упор.
– Я не падала. Меня толкнули!
Воцарилось долгое молчание. Затем все трое заговорили одновременно:
– Но это невозможно!
– Кто осмелился бы на такое?
– Вы ошиблись…
Ее толкнули, однако ни один из них и слушать не хочет! Даже Йэн!
– Уверяю вас, меня толкнули! Поскольку никто мне не верит, нет смысла продолжать обсуждение.
Йэн побледнел.
– Трудно представить, что кому-то в этом доме пришло в голову причинить тебе вред!
Слуги и жители деревни благословляют землю, по которой ступает твоя нога.
– Мы никого не видели, а прибежали сюда сразу, как только услышали ваши крики. Как кто-то мог проскользнуть мимо нас? – ласковым тоном произнесла Барбара. Но глаза ее прищурены, губы крепко сжаты.
– Вы просто переутомились, – предположил граф. – И вам это показалось.
– А теперь… – заявил Йэн, – Мэри лучше лечь в постель. Я хочу посмотреть ее рану.
Мэри сложила руки на груди.
– В этом нет абсолютно никакой необходимости. Все нормально.
Нога действительно болела уже не так сильно.
Йэн не обратил внимания на ее уверения.
– Я отнесу Мэри в ее комнату и осмотрю рану. Если кто-то желает продолжить дискуссию, мы сделаем это утром.
– Может быть, нужна моя помощь? – предложила свои услуги Барбара.
Йэн отрицательно покачал головой и резко отвернулся от кузины. Через секунду Мэри оказалась в крепких объятиях мужа. Его сильные руки, его сильное тело – больше она уже ничего не чувствовала.
Он вошел в ее спальню и тщательно прикрыл за собой дверь, осторожно уложил жену на кровать и осмелился взглянуть в ее золотистые глаза.
– Теперь можешь идти, – сказала Мэри. – Мне не нужно твое обследование. Утром мы пошлем за доктором Эваном.
Не услышав ответа, Мэри оперлась на локти и свирепо уставилась на мужа. Золотые волосы рассыпались по плечам.
Разочарованно вздохнув, он выпрямился.
– Но сейчас-то что? Чем я рассердил тебя? Господи, Мэри, я больше не в силах жить без тебя! Я так сильно хочу тебя, что не могу думать ни о чем другом – ни днем, ни ночью. Я метался по своей комнате, мечтая получить право войти к тебе. А потом услышал твой крик… Почему ты всегда отвергаешь меня?
Кровь бросилась Мэри в лицо. Значит, он не был с Барбарой! Он думал о ней! Желал ее!
– Отвергаю тебя, Йэн? Не обвиняй меня. Я никогда не делала ничего подобного!
– Не отвергала?
Она была сейчас невыразимо прекрасна. Ее груди вздымались и опускались под тонкой ночной сорочкой… соски под его взглядом затвердели. Мэри охнула и попыталась прикрыться руками, но было слишком поздно. Тело выдало ее. Она хотела его так же сильно, как он ее.
Не в силах сдержаться, Йэн прижался губами к ее рту.
Со стоном отчаяния Мэри протянула руки, чтобы оттолкнуть его. Но они, против ее воли, сомкнулись вокруг его шеи.
Йэн обнял ее, притянул еще ближе к себе. Его поцелуй из робкого превратился в требовательный. Мэри таяла в его объятиях, не в состоянии уже думать ни о чем, кроме опаляющего жара его тела, словно перетекающего в ее собственное. Ее ноги раскрылись ему навстречу.
Йэн приподнялся, и одна его рука скользнула между ее бедрами.
– Мэри, милая, чудесная Мэри!
Медленно, осторожно его рука скользила по ее дрожащему животу, затем вверх к груди, лаская набухший сосок. Жаркие волны накатывались на тело. Ее грудь разбухала и ныла от желания, словно стремясь навстречу его прикосновениям. Но Йэн не спешил. Его пальцы скользнули к другой груди, лаская, требуя и утешая.
– О, пожалуйста, Йэн, пожалуйста!..
Йэн откинулся назад с хриплым смешком.
– О, Мэри, я почти забыл, как легко ты отзываешься на мои ласки, какие восторги ты даришь мне!
Мэри взглянула на него из-под отяжелевших век. Откуда-то, из самых глубин ее сознания, появилось желание увидеть Йэна таким же беспомощным от страсти, какой она чувствовала себя.
У нее было так мало опыта! Всего одна ночь. Но она была женщиной и чувствовала, что нужно делать. Надо сосредоточиться на том, что доводит ее собственное тело до такого неудержимого желания. Вероятно, мужчины испытывают то же самое.
Мэри неторопливо развязала его халат и прижалась губами к его теплому телу. Сколько раз Йэн переносил ее из одной комнаты в другую, столько же раз она представляла, как целует, ласкает пальцами эту мускулистую грудь.
Мэри приподнялась и толкнула мужа навзничь на постель. Йэн вопросительно взглянул на нее, и она покачала головой.
– Тсс, Йэн! Теперь будет по-моему.
Он подчинился и лишь смотрел затуманенным взглядом, как она склоняется к нему, как ласкает языком его грудь. Усилия Мэри были вознаграждены почти немедленно: Йэн затаил дыхание, закрыл глаза, его пальцы погрузились в ее волосы.
– Мэри, Мэри…
Незнакомое чувство собственной власти охватило ее, и она захотела сделать больше, заставить его дрожать от страсти, как он заставлял ее. Ее язык скользнул ниже, и она почувствовала, как сократились мускулы его живота. Ее собственное тело отозвалось новой вспышкой желания. Но когда ее голова склонилась еще ниже, к темным волосам между его бедрами, Йэн остановил ее.
– Нет, милая. Ты не готова к этому… пока…
Он притянул ее к себе, и она распласталась на его теле. Их губы встретились, раскрылись, его горячий язык заметался у нее во рту, кровь запульсировала в жилах с бешеной скоростью, и Мэри утонула в ощущении его в себе… под собой… вокруг себя…
Руки Йэна ласкали ее, затем прижали ее бедра к его телу. Больше ждать она не могла. Раскинув ноги, она вобрала его в себя, прежде чем он успел остановить ее, и изогнулась в исступлении. Йэн задохнулся от изумления и наслаждения.
Мэри улыбнулась, глядя ему в глаза.
– Только не говорите, что я не готова к этому, милорд муж! Ибо я это сделала.
Йэн обхватил ладонями ее ягодицы и вошел в нее. Мэри почувствовала, как открывается ему, принимая его в самые секретные глубины своего тела и души.
И когда она задохнулась в экстазе, Йэн замер и выкрикнул ее имя:
– Мэри!
Глава двенадцатая
Мэри просыпалась медленно, тело, словно не желало подчиняться пробуждающемуся сознанию. Откуда такая вялость? В следующее мгновение она сидела в постели, глядя на пустую подушку рядом с собой.
Йэн!
Боже милостивый, он занимался с ней любовью! Мэри тут же поправила себя – они занимались любовью, и лицо ее вспыхнуло жарким румянцем. Ни одна женщина не могла бы быть более нетерпеливой, более страстной в объятиях мужчины, чем была она!
Мэри поднесла заледеневшие ладони к горящим щекам. Что же она наделала?
Раздался стук в дверь, и, крикнув: «Подождите!», Мэри бросилась разыскивать свою ночную сорочку. Одевшись и откинувшись на подушки, она добавила как можно спокойнее:
– Войдите, пожалуйста.
Вошла Барбара. Не обманутая натянутой улыбкой визитерши, Мэри изобразила на лице радость, но почувствовала, что у нее получилось не лучше, чем у Барбары.
– Мэри, надеюсь, я вас не потревожила?
– О нет, конечно, нет. Доброе утро, – поспешно ответила Мэри.
Приблизившись к постели, Барбара сложила на груди руки.
– Надеюсь, вы чувствуете себя лучше.
– Да, благодарю вас, – ответила Мэри, потупившись и желая лишь одного: чтобы Барбара высказалась и ушла. Но Барбара уселась на стул у кровати.
– Боже, вы даже не представляете, как напугали нас своими криками посреди ночи. Йэн побледнел, словно призрак.
Мэри быстро взглянула на Барбару.
– Вы и Йэн были вместе?
Барбара потупилась, затем с явной неохотой кивнула.
– Я… да, мы были вместе. Не думаю, что следует это отрицать. Мы… просматривали домашние счета. – Барбара явно отчаянно соображала на ходу и закончила фразу неловким смешком. – Мы вели себя совершенно невинно. Ничего предосудительного. Вы прекрасно знаете о наших с Йэном истинных чувствах друг к другу, но можете быть спокойны: он не нарушал данных вам клятв!
Мэри пристально взглянула на соперницу. Широко распахнутые глаза, довольная улыбка. Но все преувеличенно, все нарочито! Могла ли Барбара солгать? Или солгал Йэн? Эта мысль пронзила Мэри словно кинжалом.
– Вам нет нужды оправдываться, – тихо сказала она. – Я ни в чем вас не обвиняла.
– Конечно, не обвиняли. Я просто не хотела, чтобы вы подумали… – Барбара многозначительно умолкла. – Меня особенно встревожило ваше предположение, что кто-то толкнул вас, хотя оно кажется мне совершенно невероятным. Последние несколько дней вы оставались в вашей комнате. Боюсь, вам нездоровилось, вы переутомились, и ваше воображение разыгралось.
– Я не переутомилась, и воображение мое не разыгралось! Кто-то действительно толкнул меня!
Барбара прижала ладонь к груди, обтянутой темно-синим шелком.
– Я вижу, что огорчила вас. Простите. Я только хотела узнать, как вы себя чувствуете после вчерашнего приключения.
Мэри спокойно встретила взгляд Барбары.
– Я чувствую себя хорошо.
Кузина встала.
– Я… ну, я рада. Не буду больше утомлять вас.
– Благодарю за заботу.
Как только дверь за Барбарой закрылась, Мэри сбросила одеяло. Так Йэн был с кузиной? Выходит, он солгал! А сказал, что был один в своей комнате, думал о ней, Мэри! Однако зачем лгать, если, как настаивала Барбара, им нечего скрывать? И почему посреди ночи Йэн помогал ей проверять счета, одетый всего лишь в халат? Насколько Мэри помнила – а помнила она совершенно отчетливо, – под этим халатом не было ни лоскутка!
Мэри вскочила и подошла к огромному дубовому гардеробу. Боли в ноге она уже не чувствовала, лишь немного хромала.
Йэн солгал. Он был с Барбарой! Неужели он думает, что с женой низкого происхождения можно не считаться, пользоваться ею без всяких угрызений совести?
Что ж! Ей еще раз напомнили о ее же собственной глупости – сама виновата. Ничто не заполнило и не заполнит пустоту в ее душе. И с каждым новым оскорблением мужа эта пустота становилась все мучительнее.
Йэн бежал вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Сегодня утром, глядя на спящую Мэри, он вдруг почувствовал к ней такую нежность… ничего общего с той страстью, что охватила их ночью. Он ощущал себя счастливым, просто лежа рядом с ней.
Он хотел разбудить ее и сказать об этом, но она спала так крепко!..
Йэн решил навестить своего белого жеребца, а к его возвращению жена наверняка проснется. Однако белый жеребец в этот раз не получил полной доли хозяйского внимания. Йэн повернул назад, стремясь побыстрее вновь увидеть Мэри.
На мгновение он замешкался перед ее дверью, раздумывая, должен ли постучать. Из комнаты не доносилось ни звука. Йэн покачал головой. Нет, он просто тихо проскользнет внутрь на тот случай, если Мэри еще спит. Он осторожно открыл дверь, его пылкий взгляд упал на кровать. Пусто. Одеяла отброшены.
Йэн быстро обвел взглядом комнату и увидел перед распахнутыми дверцами гардероба Мэри. Очень хмурую Мэри.
– Убирайся! – выкрикнула она.
– Что?
Мэри уперла руки в стройные бедра и высоко задрала дерзкий носик.
– Я же сказала, сэр, я хочу, чтобы вы ушли!
Йэн вошел в комнату и плотно прикрыл за собой дверь. Разве она не обязана объяснить причину своей ярости? Если думает, что он просто уберется без всяких объяснений, поджав хвост, то жестоко ошибается!
Мэри следила за ним, задыхаясь от возмущения.
– Как ты смеешь? Я не хочу видеть тебя здесь!
– А я не уйду без объяснений. Какой дьявол в тебя вселился на этот раз?
– Какой дьявол?! – Мэри откинула за плечо длинные волосы. – Как будто сам не знаешь!
Йэн оцепенел.
– Мэри, я пытался доказать тебе, как сожалею об этом. Больше всего на свете я хотел бы забрать назад все, что сделал, но это невозможно. В моих силах – лишь вести себя честно сейчас и в будущем.
Холодный огонь загорелся в ее золотых глазах.
– Ты хочешь сказать, что был честен со мной?
Господи! Неужели они обречены бесконечно пережевывать одно и то же?
– Да, полагаю, я был честен. Я думал, что мы больше не будем вспоминать о старом. Мэри, я признал свою неправоту. Неужели ты не можешь найти в себе силы простить меня больше чем на несколько часов?
Не сумев подавить слезы, Мэри повернулась к мужу спиной.
– Я хотела бы простить тебя за старое и попытаться построить с тобой жизнь, если бы ты был честен со мной. Но ты не был!..
Никогда в жизни Йэн не испытывал подобного замешательства. О чем она говорит?
– Мэри! – Йэн попытался скрыть свое раздражение. – Пожалуйста, расскажи, что случилось. Последние слова, которыми мы обменялись, были далеко не гневными.
– Я не могу, Йэн, потому что ты все равно станешь отрицать. И даже если бы не было той неразрешимой проблемы, есть другие трудности, которые невозможно преодолеть.
– И каковы же эти непреодолимые трудности?
– Ты никогда не будешь считать меня равной себе, – ответила Мэри, не глядя на него. – Я навсегда останусь дочерью викария, а ты – графским сыном. Я поняла это в тот день, когда сажала розы, и ты накинулся на меня в саду. Конечно, более знатная женщина не стала бы возиться в земле, как крестьянка.
Йэн стоял буквально в нескольких сантиметрах от нее и страстно хотел протянуть руку, провести ладонью по спутанным золотым волосам. Даже в гневе он испытывал нежность к этой женщине.
– Мэри, я не лгал тебе!
– Ты лгал мне! Прошлой ночью ты сказал, что был в своей комнате и думал обо мне. Но я узнала, что это неправда!
Йэн покачал головой, еще более сбитый с толку, чем раньше.
– О чем ты говоришь?
– Ты был не один в своей комнате прошлой ночью! – отчеканила она.
Йэн ударил кулаком по ладони другой руки.
– Полная чушь! Кто рассказал тебе эту нелепую сказку?
– Йэн, ты знаешь это так же хорошо, как и я… нет, ты знаешь это лучше меня! Я не стану опускаться до омерзительных деталей.
– Почему ты не можешь просто поверить мне?
– А почему я должна верить тебе, если ты сам не веришь моим словам? Прошлой ночью ты не поверил, когда я сказала, что меня толкнули.
– Мэри, это какое-то испытание? Мое согласие докажет, что я уважаю тебя? То есть я должен поверить, что тебя хотели сбросить с лестницы? Но ведь за то короткое время, что ты живешь здесь, все полюбили тебя! Даже мой отец! – Как он ни старался сдержаться, в его последних словах прозвучали грустные нотки. – И как нападавший смог бы, проскочить мимо меня, Барбары и моего отца?
– Это я не могу объяснить, но я точно знаю, что произошло со мной!
Йэну показалось, что его сердце вот-вот перестанет биться.
– Как мне переубедить тебя, Мэри?
– Ты ждешь доверия от меня, докажи и мне свое доверие! Расскажи о своих секретах.
– Каких секретах? – спросил он очень тихо.
– Ты знаешь! Ты сам говорил мне, что отец имеет свое мнение о смерти твоего брата. Что случилось в тот день?
Почему она бередит его старые раны? В конце концов, он может ей рассказать, хотя это ничего и не решит. Его холодные глаза встретились с решительными глазами жены.
– Мой отец считает, что это я управлял экипажем, когда тот перевернулся, но он ошибается. Я действительно просил Малькольма дать мне поуправлять новым фаэтоном, и отец знал об этом, но Малькольм не уступил. Мой брат сам погнал экипаж слишком быстро. Ошибка стоила ему жизни.
Глаза Мэри округлились от ужаса.
– И ты позволил отцу считать, что это был ты?..
– Я два дня не приходил в сознание, а когда очнулся, отец уже поверил в худшее. Я был признан виновным без суда и следствия.
– Ты должен рассказать ему правду! Он жестоко и несправедливо обошелся с тобой!
Йэн покачал головой.
– Я не могу… и не расскажу… никогда… Мэри, ты хочешь, чтобы тебе верили? Почему я должен желать меньшего? Ты хочешь, чтобы я верил тебе, когда никто не верит мне?!
Не добавив больше ни слова, Йэн развернулся и покинул комнату.
Как-то утром Малькольм Синклер остановил сына, когда тот собирался на верховую прогулку.
– Ты не мог бы пройти со мной в библиотеку, Йэн? На минуту? – как бы, между прочим, спросил граф.
Йэн заколебался. Он не хотел спорить с отцом. Малькольм смотрел на сына в упор.
– Как я и сказал, всего лишь на минуту.
– Конечно. – Йэн пожал плечами и последовал за отцом в библиотеку.
Малькольм обошел огромный стол орехового дерева, сел. Йэн опустился в красное кожаное кресло.
– Я заметил, что ты предпринял некоторые изменения в поместье.
Йэн замер. Он не хотел споров с отцом: те времена, когда он делал все из чувства противоречия, давно прошли. Однако он не собирался прекращать то, что начал. Впервые в жизни Йэн чувствовал себя в Синклер-Холле на своем месте.
Он посмотрел отцу в глаза.
– Да, кое-что изменил.
Малькольм взял с заваленного книгами и бумагами стола какой-то лист.
– Я вот подумал – не хотел бы ты прибавить к своим заботам еще одну?
Йэн распрямил плечи. Не ослышался ли он? Неужели своенравный Малькольм Синклер действительно просит его помощи? Никогда он не думал, что такой день настанет.
Малькольм продолжал:
– Я узнал, что сквайр Уэнсли решил продать большой кусок своей земли. Согласно отчетам, это самая лучшая часть его собственности. Сегодня утром у меня дела в деревне. Не хочешь ли ты поехать и переговорить со сквайром? Мы могли бы приобрести эту землю.
– Какую цену мне предложить? – Йэн не верил своим ушам.
Отец ответил с нарочитой небрежностью:
– Любую, какую сочтешь приемлемой. У меня есть причины думать, что на твое суждение можно положиться.
Это было не совсем то, чего он ждал от отца. Если честно, он надеялся хоть на какое-то проявление привязанности. Однако эта просьба уже указывала на то, что граф поверил в сына. Но почему именно сейчас?
– Да, конечно. Я займусь этим сегодня же. За моей лошадью может поухаживать грум… – Йэн не выдержал. – Почему сейчас, отец? После всех этих лет?..
– Женитьба на Мэри сделала тебя мужчиной, Йэн. Даже я понимаю это.
– Так, значит, это вызвано лишь твоим уважением к моей жене?
Малькольм посмотрел сыну в глаза, слова дались ему явно нелегко.
– Не совсем так. Есть кое-что… Достаточно сказать, что я не всегда говорил и делал то, что следовало.
Безусловно, это не было извинением или тем более – признанием в любви, но фраза эта оказалась гораздо большим, чем Йэн ожидал от отца…
Направляясь к выходу, Йэн встретил кузину. Барбара как раз надевала на темное платье легкую накидку того же мышиного цвета, что и ее очень строгая шляпка.
– О, Йэн, как удачно, что я вас встретила! Это вас ждет у входа экипаж?
– Меня.
Барбара улыбнулась и положила ладонь на его руку.
– Вы не могли бы довезти меня до рынка? Мне кое-что необходимо купить. Конечно, если это не доставит вам лишних хлопот.
Йэн взглянул на дверь, уже открываемую дворецким. Несколько минут назад Франсис сказала экономке, что Мэри отправилась на прогулку. Может, он увидит ее до отъезда?
– Йэн? – тихо напомнила о себе Барбара.
Йэн рассеянно повернулся к ней.
– Никаких хлопот. Я буду счастлив подвезти вас. Пожалуйста! – Он махнул рукой в сторону двери.
Победно улыбаясь, Барбара прошествовала перед ним на парадное крыльцо.
День был прекрасный, солнце ярко светило с безоблачного синего неба, но, подсаживая кузину в экипаж, Йэн жадно оглядывался, надеясь увидеть Мэри.
Ему даже показалось, что он заметил ее. Среди деревьев справа мелькнули сиреневые юбки. Он вгляделся, но не увидел ничего, кроме качающихся на легком ветру ветвей вязов и дубов.
Йэн со вздохом влез на место кучера, стегнул лошадей и с трудом сосредоточился на том, что говорила кузина.
Слушая болтовню Барбары о домашнем хозяйстве, Йэн вдруг впервые подумал, сколько еще кузина собирается оставаться в Синклер-Холле. Неужели она не скучает по родным, а они – по ней? Смешно вспоминать, как он уверял Мэри, что Барбара лишь его друг, никогда не помышлявшая о браке с ним. Конечно, она приехала сюда, только на это и надеясь! А он, дурак, ничего не замечал! И Йэн решил обращаться с кузиной полюбезнее, стремясь загладить свою толстокожесть. Мэри заметит и непременно одобрит его новообретенную чуткость!
Мэри не хотела верить своим глазам, но они ее не обманывали: Барбара и Йэн вместе усаживались в экипаж.
В последние четыре дня Мэри не раз подумывала, что совершила огромную ошибку, снова заподозрив Йэна в обмане. Что, если Йэн говорил правду? Он так искренне удивлялся ее обвинениям во лжи! Что, если солгала Барбара? Не раз Мэри хотела рассказать Йэну о словах его кузины, но гордость не позволяла ей сделать это.
Все эти четыре дня Йэн практически избегал ее и вот теперь уезжает куда-то с Барбарой! Зачем ему нужна жена, если к его услугам Барбара? Любящая его Барбара, как она сама призналась! Мэри знала теперь одно – она не позволит себе любить мужа. Любовь к Йэну погубит ее.
В течение следующих нескольких дней Мэри старалась не попадаться мужу на глаза. Это было не так уж трудно. Если он и находился в Синклер-Холле, то был занят со своими лошадьми или с рабочими, возводившими какое-то странное каменное сооружение в дальнем конце парка. Эти рабочие держались совершенно обособленно от остальных обитателей поместья, и только один мужчина иногда наблюдал за Мэри и царапал что-то на листе бумаги. Однажды она даже попыталась подойти к нему и посмотреть, что он делает, но мужчина быстро покинул парк.
Йэн все чаще стал бывать в обществе Барбары. Казалось, он начал получать удовольствие в афишировании своих отношений с кузиной, сопровождая ее повсюду.
Барбара, со своей стороны, также не пыталась ничего скрывать. Более того, она откровенно рассказывала об их совместных прогулках в деревню или на побережье не только графу, но и всем, кого ей удавалось заманить в слушатели.
Именно во время одного из таких оживленных рассказов – на этот раз о том, какое чудесное утро Йэн и Барбара провели в Миттендоне, соседней деревушке, – терпение Мэри лопнуло. Она поднялась со своего места у окна, оставив недопитым чай, и направилась к двери гостиной.
И Барбара, и граф подняли на нее глаза. Взгляд свекра был довольно ласковым.
– Вы уходите, Мэри? Вы не выпили свой чай.
Остро ощущая на себе ехидный взгляд Барбары, Мэри остановилась и чуть улыбнулась свекру. В последнее время старый ворчун проявлял к ней непонятную доброту.
– Скоро прибудут приходские дамы, чтобы обсудить благотворительный базар в пользу местных вдов. Я хотела бы прогуляться до их приезда.
Малькольм взглянул в окно, через которое в гостиную струился веселый солнечный свет.
– Чудесный день! Желаю вам насладиться прогулкой.
Мэри проследила за его взглядом. Теперь в дневное время шторы всегда были отдернуты, и дом изменился. Он больше не казался мрачным, несмотря на массивную мебель и темные портьеры. Солнечный свет оживлял и подчеркивал богатство обстановки. Это сражение, правда, с разрешения графа, Мэри выиграла, но почему-то радовалась своим маленьким успехам гораздо меньше, чем ожидала.
Какое это теперь имело значение, если она и Йэн за целые недели обменялись лишь несколькими фразами, да и то мимоходом. Йэн совершенно погрузился в свои новые дела. Он был слишком занят для всех… кроме Барбары.
Мэри прошла через зимний сад на веранду, медленно спустилась по лестнице в парк, подставив лицо солнечным лучам. Может, солнце согреет ее замерзшую душу? Виктория пришла бы в ужас от подобного отношения к цвету лица, подумала Мэри и печально улыбнулась. Как ей хотелось быть рядом с подругой!
В своем последнем письме Виктория сообщала, что уже более чем готова к рождению ребенка, и выражала сожаление, что Мэри не будет рядом с ней во время родов. Мэри даже подумала, не поехать ли к Виктории. Но нет – при встрече невозможно будет скрыть печальную правду от подруги.
Самое лучшее для нее – остаться здесь и попытаться справиться с собственными проблемами. И вообще – если бы не несложившиеся отношения с Йэном, она была бы вполне счастлива в Синклер-Холле.
Вздыхая о своей неудавшейся жизни, Мэри бродила по парку, пока не наткнулась на таинственную стену Йэна, отгораживавшую часть сада. Даже старый граф, похоже, не знал о назначении этого сооружения и говорил о нем со снисходительным любопытством.
За последние недели отношение старика к сыну изменилось в лучшую сторону, и Мэри радовалась за них обоих. Оставалось только надеяться, что все образуется.
Мэри попыталась отвлечься от своих мыслей, разглядывая неприступную стену. Сегодня здесь не наблюдалось никаких признаков какой-либо деятельности, что показалось ей несколько странным. В последние недели работа кипела ежедневно с раннего утра до позднего вечера, и следовало признать, что это усердие принесло плоды. Проект казался почти, если не полностью, законченным – во всяком случае, снаружи.
Мэри, словно магнитом, тянуло к стене, вблизи оказавшейся гораздо выше, чем издали. Сооружение чем-то походило на средневековые башни, которые ей доводилось видеть; впрочем, оно, конечно, было не столь внушительно.
Мэри медленно обошла стену, нашла в ней лишь одну массивную дубовую дверь с замочной скважиной и остановилась, нахмурившись. Ее рука протянулась к закрытой двери…
Пока Мэри колебалась, дверь внезапно распахнулась и… она увидела Йэна. Как давно они не были наедине! Йэн похудел, загорел и выглядел сейчас прекрасно. Широкая грудь, облаченная в голубую сорочку и расстегнутый темно-синий жилет, узкие бедра, обтянутые темно-синими брюками.
