Текст книги "Лорд Грешник"

Автор книги: Кэтрин Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава вторая

Собираясь выйти в сад, Мэри остановилась у столика в прихожей и нерешительно потянулась к широкополой соломенной шляпке. На днях Виктория, шутливо указав на две золотистые веснушки на носу Мэри, посоветовала ей ни в коем случае не забывать надевать шляпу.

Мэри вспомнила, что накануне шляпка была у нее в руках, а не на голове. Интересно, заметил ли Йэн Синклер ее веснушки? Будучи аристократом, Йэн Синклер наверняка считает, что хорошо воспитанная девушка должна заботиться о коже лица, правда, вчера подобные мысли вряд ли его беспокоили. И Мэри покраснела, припоминая его взгляды. Словно он… словно он хотел… Тут Мэри решительно сказала себе, что мнение беспутного лорда Грешника ее абсолютно не волнует, однако надежно завязала ленты шляпки под подбородком перед выходом из дома.

Последний раз Мэри работала в саду еще до похорон. Казалось странным ухаживать за никому не нужными теперь цветами – ведь скоро она покинет этот дом. Но сегодня Мэри почему-то проснулась с непреодолимым желанием привести их в порядок. Когда-то ее мама привезла сюда много семян и черенков, и в память о ней Мэри считала своим долгом ухаживать за садом, к тому же ей передалась материнская любовь к садоводству. Кроме того, работа в саду займет руки, не говоря уж о мыслях, в которых уже целые сутки слишком часто появляется некий Йэн Синклер.

Небольшой сад, окруженный изгородью высотой чуть больше метра, был расположен позади дома. Огромная плакучая ива раскинула свои ветви над большей его частью. Под деревом стояла садовая мебель, где Мэри частенько проводила теплые вечера с отцом, пока тот совсем не ослаб от болезни. Мэри заставила себя не смотреть на плетеное кресло, в котором отец отдыхал, читая книги, но даже от мимолетного взгляда на иву у нее защемило сердце, и она расправила плечи, борясь с вновь нахлынувшей волной скорби.

Нельзя поддаваться горю! Надо продолжать жить. Этого хотел бы от нее отец.

Несколько часов Мэри удавалось не думать ни о чем, кроме растений, казалось отвечавших на ее заботу свежими ростками, тянувшимися к свету из влажной плодородной земли. На небе от вчерашних туч остались лишь редкие легкие облачка, и утреннее солнце словно решило поднять ее настроение.

Через некоторое время Мэри даже стало жарко. Она рассеянно расстегнула верхние пуговки платья, вынула из кармана платок, вытерла капельки пота с шеи… когда платок достиг ложбинки между грудями, девушка почувствовала странное покалывание – будто кто-то наблюдает за ней сзади – и оглянулась на дорожку, ведущую от парадного входа. Никого! Решив, что она слишком разнервничалась от одиночества, Мэри все-таки вынула платок из лифа.

Однако чувство, что за ней наблюдают, не исчезло. Наоборот, оно усилилось. Мэри взглянула на заднюю калитку… и оцепенела от ужаса. Ибо, опершись о забор, там стоял не кто иной, как Йэн Синклер…

Невероятно!

Мэри крепко сжала веки, чтобы проверить, не галлюцинация ли это, но, когда открыла глаза, непрошеный гость все еще стоял там, лучезарно улыбаясь.

Мэри взяла себя в руки и гордо вскинула голову.

– Что вы здесь делаете?

Синклер удивленно поднял брови.

– Как прикажете понимать ваши слова, мисс Фултон? Вы не хотите меня видеть? Почему? Чем я так сильно оскорбил вас? Мы лишь вчера познакомились.

Его взгляд скользнул к открытому вороту ее платья. Мэри вспыхнула, но преодолела желание опустить глаза и выяснить, что же он там видит, однако сжала одной рукой края лифа, недовольно отметив, что пальцы ее дрожат.

Да, она действительно не желает его видеть. Он ей не нужен!

Мужчина продолжал наблюдать за девушкой, его улыбка стала шире.

– Я могу быть чем-то полезна вам, мистер… лорд Синклер?

Неожиданно выражение его лица изменилось, стало более ласковым. В темных пронизывающих глазах вспыхнула озабоченность.

– Нет, я сам кое-что хотел сделать. Когда я сообщил Виктории о нашей встрече, она рассказала мне о вашем горе, и я понял, в каком вы находились смятении. Я подумал, что должен… – Он указал на черного жеребца, привязанного к забору чуть ближе к дому. – Ну, я отправился на верховую прогулку и решил заехать и выразить соболезнования по поводу вашей утраты и извиниться за то, что напугал вас.

Мэри подняла на него глаза и судорожно кивнула. Его извинения были высказаны так любезно, так искренне, словно он действительно раскаивался.

– Я… благодарю вас, вы очень любезны. Я слишком эмоционально отреагировала. Действительно, настоящей опасности не было. Просто… просто все так сложно… – Мэри запнулась.

– …и вполне объяснимо, – закончил он фразу.

Синклер открыл щеколду, и в следующий миг Мэри уже не была одна в саду. Казалось, этот мужчина заполнил собой все пространство вокруг. Он был слишком красив, слишком привлекателен, чтобы быть реальностью. Мэри зачарованно смотрела, как он приближается к ней с грацией канатоходца, которого она как-то видела на ярмарке.

Если бы сказочная фея предупредила, что это случится, что этот неотразимый мужчина так нежно сожмет ее испачканные землей руки, Мэри ни за что не поверила бы. Но это случилось, это происходило сейчас, и ощущение нереальности сковывало ее, мешало думать, мешало говорить. Она могла только чувствовать.

Его большая рука согревала ее заледеневшие пальцы. Темные глаза изучали ее с явным участием, и, взглянув в них, она почти перестала дышать.

Ее взгляд скользнул ниже. Темно-коричневый сюртук облегал широкие плечи, которые вдруг захотелось потрогать, проверить так ли они крепки, как кажутся. Ослепительно белая накрахмаленная сорочка, пестрый жилет, темно-коричневые брюки, обтягивающие длинные ноги. Все безупречно. Господи, Йэн Синклер – воплощение всех ее девичьих грез!

Именно эта мысль привела Мэри в чувство. Она не девчонка, а взрослая женщина двадцати трех лет! Она достаточно разумна, чтобы не терять голову из-за мужчины, пусть даже столь привлекательного!

Господи! Как она выглядит? Она вспомнила про свое расстегнутое вылинявшее платье, растрепанные волосы под старой соломенной шляпкой. Мужчина, подобный Йэну Синклеру, не может иметь серьезных намерений по отношению к ней. Она – дочь деревенского викария, он же – сын пэра Англии. Не следует принимать его интерес слишком близко к сердцу!

Йэн смотрел на склоненную головку Мэри Фултон, на золотистые глаза и удивлялся силе охватившего его сострадания. Он уже успел убедить себя, что не может забыть девушку только потому, что перепугал ее накануне, что это пройдет, как только он извинится и выразит соболезнование, но, изучая сейчас это милое личико, вдруг понял: все не так просто! Какая-то непреодолимая сила влечет его к ней.

– Я могу чем-то помочь вам? – ласково спросил он.

Мэри подняла на него печальные глаза.

– Нет. Никто ничем не может помочь. Я просто должна научиться жить по-новому.

– Но совершенно не обязательно делать это в одиночку. Почему бы вам не переехать в Брайарвуд? Виктория сказала, что пригласила вас жить с ними. Они будут счастливы принять вас в любой момент и…

Он еще не успел закончить фразу, как Мэри покачала головой.

– Я не могу это сделать. Это будет неправильно.

– Что вы имеете в виду? Виктория ясно дала мне понять, как любит вас, Мэри. Она будет счастлива.

Мэри посмотрела на него, затем отвела затуманенный слезами взгляд и уставилась в даль.

– Я не могла бы поступить так эгоистично с Викторией и Джедидайей. Они и так безмерно помогли мне. Они женаты меньше года, и я не имею права омрачать бесценное время ожидания ребенка своими проблемами. – Ее взгляд снова скользнул к Йэну. – Я поищу место гувернантки или… О, я не знаю! Просто необходимо найти какую-то подходящую работу.

– Но они ждут…

Мэри снова остановила его:

– Пожалуйста! Я уже приняла решение. Виктория не несет никакой ответственности за меня. Я хочу найти свой путь и не рассчитываю на благотворительность.

Да, эта девушка достойна уважения, подумал Йэн. Чтобы принять такое решение, необходимы смелость и гордость. Немногие молодые женщины смогли бы отвергнуть такое щедрое предложение, какое Виктория сделала своей подруге.

– Нет никакой необходимости полагаться лишь на собственные силы, – ласково произнес он. – Что плохого в том, чтобы позволить тем, кто вас любит, заботиться о вас?

Не в силах смотреть на его участливое лицо, Мэри тихо заговорила:

– Сколько себя помню, мы с отцом жили в Карлайле. Семья Торн поддерживала нас, хотя назвать это милостыней нельзя. Когда мой отец был викарием, он отрабатывал наше содержание. Однако весь последний год он не мог выполнять свои обязанности. Виктория была так добра, что позволила нам остаться здесь. Я люблю ее сильнее, чем могу выразить словами, но более пользоваться ее благородной поддержкой не буду. Это было бы несправедливо.

Какая решимость в голосе! Интуиция подсказывала Йэну, что Мэри Фултон поступит так, как сказала, невзирая на все его уговоры. Упрямая независимость девушки восхищала его, хотя он был и разочарован.

– Вы очень смелая, мисс!

Мэри подняла на него блестящие, как топазы, глаза, и Йэн с большим трудом вспомнил, что дела этой девушки его не касаются, что он обещал Виктории не строить никаких планов насчет ее подруги.

Словно против своей воли Мэри прошептала:

– Я не чувствую себя смелой. Просто я должна начать новую жизнь где-то в другом месте. После кончины отца очень тяжело здесь оставаться. – Ее голос сорвался. – Честно говоря, мне страшно думать о том, какая жизнь ждет меня без него.

Слеза выкатилась на бледную щеку. Сердце Йэна болезненно сжалось. Он не мог сдерживать свои чувства, как не мог остановить вращение Луны вокруг Земли.

И Мэри тоже не сумела сохранить самообладание. Под навесом ветвей плакучей ивы она не сопротивлялась, когда Йэн Синклер притянул ее к себе. Его грудь под ее щекой показалась крепкой и надежной.

Мэри почувствовала, как Йэн сунул ей в руку большой носовой платок, и уткнулась лицом в тонкую ткань. Слезы потекли ручьями, словно вся боль, что она молча и глубоко хранила в себе после смерти отца, вырвалась наружу.

Только когда рыдания девушки стихли, Йэн Синклер прошептал, ласково поглаживая ей спину:

– Ну, полно! Все в порядке. Иногда горе так велико, что невозможно удержать его внутри. Вам кажется, что вы справляетесь, но горе просто затаилось и мучает так, что спасения нет.

Его ласковый голос звучал у самого ее уха, но Мэри слышала в нем не только утешение, но и необъяснимую боль. Йэн Синклер тоже страдал! Затаив дыхание, Мэри взглянула на него из-под густых ресниц. Он напряженно смотрел на нее, и она не смогла определить чувство, горевшее в его глазах.

Когда Йэн склонил голову и его крепкие, но нежные губы прижались к ее невольно потянувшимся к нему губам, Мэри решила, что вот-вот упадет в обморок от пронзившего ее наслаждения. Сильные руки властно обняли ее, притянули к мускулистому телу. Усилием воли Мэри вырвалась и отвернулась, прижав ладонь ко рту.

Как же она теперь посмеет взглянуть на него? Густой румянец залил ее лицо и шею. Боже! Ведь она даже не знает этого мужчину! Что сказал бы ее отец? Что сам Йэн Синклер теперь подумает о ней?..

– Полагаю, вам следует уйти!

Когда Синклер в ответ заговорил, она невольно взглянула на него, но невозмутимый взгляд и холодный тон ничего ей не сказали.

– Я очень сожалею о случившемся, но давайте не придавать этому особого значения. Вы были расстроены, и я вас утешал, ничего больше!..

Кто он такой, чтобы указывать ей?! В конце концов, это он поцеловал ее!

– Как же вы самоуверенны, милорд! Вы что, всегда утешаете женщин поцелуями? Если так, то мне очень жаль ту, что окажется связанной с вами определенными узами.

Казалось, ей удалось захватить лорда врасплох, но лишь на долю секунды. В его темных глазах сверкнуло изумление и – Боже милостивый! – восхищение!

– Ну и ну! Какая прямота, мисс Фултон! Позвольте ответить на ваш вопрос. Я не всегда целую женщин ради утешения, но пару раз это случалось, и никто не жаловался.

– Вы… вы – невыносимый наглец!

Его взгляд скользнул вниз, остановился на мгновение на ее груди, затем вернулся к лицу.

– Мисс Фултон, вы так соблазнительны, что я не ручаюсь за себя!

Мэри прижала руки к груди, пытаясь защититься от его взгляда.

– Вы, милорд Синклер, ведете себя вызывающе. Неудивительно, что вас прозвали лордом Грешником.

Йэн прищурился, стиснул зубы, и Мэри поняла, что задела его за живое.

– Я был бы благодарен вам, мисс Фултон, – нарочито размеренно произнес он, – если бы вы больше не называли меня так.

– И почему же я должна повиноваться вам?

Он шагнул к ней, и Мэри невольно попятилась.

– Потому что я попросил вас! – Его голос прозвучал спокойно, но в этом спокойствии таилась угроза. – Если вы не в состоянии исполнить вежливую просьбу, я готов предпринять более решительные шаги, чтобы добиться вашего повиновения.

– Почему… вы… вы… Я не останусь здесь ни на секунду!

С этими словами она развернулась и гордо удалилась.

Йэн смотрел ей вслед с раздражением и, как это ни странно, – с невольным уважением. Ну и дерзкая девчонка! Просто невозможно предугадать, что она скажет в следующий момент. Мэри Фултон – полная противоположность его покорной кузине Барбаре. Неожиданно он вспомнил предупреждение Виктории: его отец никогда не одобрит дочь священника. Да, отец был бы вне себя от ярости, если бы Йэн женился на ком-то, столь сильном духом, как Мэри Фултон, на ком-то, кто сумел бы противостоять старому тирану… может, даже победить его.

Но как же она восхитительна на вкус! Как хочется вновь впиться в ее сладкие губы… и еще больше… узнать, так ли нежна прелестная грудь, неумышленно представленная его взгляду, какой кажется…

Некая мысль начинала пускать корни в его мозгу – мысль о том, что Мэри Фултон была бы очень неожиданной и интересной избранницей в качестве его жены. Нет! Нельзя даже думать о подобном!

Кроме того, эта женщина его явно презирает. Ей хватило наглости в глаза назвать его лордом Грешником, что смели делать лишь немногие мужчины… к тому же жестоко за это поплатившиеся.

Нет, самое лучшее в сложившейся ситуации – вернуться в Брайарвуд и спокойно наслаждаться обществом Виктории и Джедидайи. А через несколько дней возвратиться в Лондон, к привычной жизни.

Он не будет думать о союзе с этой дерзкой девчонкой даже ради удовольствия досадить отцу… несмотря на всю ее свежесть и сладость… и изысканно-прелестные формы…

Йэн направился к коню, терпеливо ожидающему его на привязи, но не смог не оглянуться. В одном из верхних окон затрепетала занавеска… Так, значит, она наблюдает за ним! Его губы невольно изогнулись в улыбке, и эта улыбка оставалась с ним на всем пути в Брайарвуд.

Когда на следующее утро в дом викария прибыл лакей с приглашением на обед в Брайарвуд, Мэри решительно сказала себе, что не поедет. Никогда! Во всяком случае, до тех пор, пока этот несносный мужчина гостит там. Мэри передала с лакеем вежливый отказ и извинения: она не сможет присутствовать на обеде.

Лакей с поклоном удалился. Закрыв за ним дверь, Мэри взглянула на карточку в своей руке, затем упрямо вздернула подбородок и выбросила послание в мусорную корзинку.

В гостиной ее ждали последние номера «Тайме» и «Пост». Она уже обвела чернилами несколько объявлений, приглашавших молодых женщин на должность гувернантки. Усевшись за низкий столик, Мэри снова взялась за перо и продолжила исследование газетных колонок. При мысли о том, что она затеяла, девушка загрустила. Конечно, приняв одно из этих приглашений, ей придется уехать очень далеко от всего, что она любит. Но, напомнила Мэри себе, она поступает правильно!

Полчаса спустя, не в состоянии ни на чем сосредоточиться, Мэри покинула уютный дом викария. Прогулка поможет ей привести мысли в порядок. До недавнего времени природа всегда успокаивала ее, может, так произойдет и сегодня?..

Не произошло. Мэри не могла думать ни о чем, кроме поцелуя Йэна Синклера. Почему, о, почему она почувствовала такое необъяснимое влечение к этому развратнику? Почему не смогла сдержать себя?

Мэри шла по дорожке, бежавшей вдоль живой изгороди к церкви. В церковном дворе Мэтью Браун подравниват кусты огромными садовыми ножницами. Пожилой джентльмен ухаживал за церковным хозяйством, сколько Мэри себя помнила, но она не задержалась поболтать с ним, как обычно, только помахала рукой и улыбнулась.

Перед церковью она остановилась и подняла глаза на изящное и в то же время очень уютное здание. Несмотря на внешнюю обманчивую простоту, в строительство были вложены большие деньги, но они не пропали даром. Прекрасные витражи, внутри – изысканная позолота, полированное дерево, ничего броского, во всем строгий вкус.

Но не интерьер церкви привлекал сегодня Мэри, а колокольня с огромным серебряным колоколом, сверкавшим на солнце высоко над ее головой. Правда, от одного взгляда ввысь ее желудок сжался.

Так было не всегда. Ребенком она обожала эту башню. Ей казалось, что, поднявшись наверх, она приближается к небесам и к покойной матери. Однако все изменилось, когда ей исполнилось семь лет и два мальчика постарше ее нашли Мэри там. Они дразнили ее, говорили, что она – всего лишь живая кукла дочери милорда, а она высокомерно ответила, что они просто завидуют. Тогда мальчишки оттеснили девочку к самому краю площадки и пригрозили, что сбросят вниз, если она не возьмет назад свои слова. Гордость не позволила ей это сделать. К счастью, появился ее отец. Мальчишек наказали, но Мэри никогда больше не могла найти в себе сил подняться ни на колокольню, ни на какое-либо другое высокое место. Прошедшие после того события годы так и не излечили ее от страха высоты.

Отбросив сомнения, Мэри вошла в церковь и, пока не успела передумать, поспешила к двери, ведущей на колокольню. У нижней ступеньки она остановилась и, взглянув на, казалось, бесконечную винтовую лестницу, задышала часто и прерывисто, затем опустила глаза и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Нет, она не желает больше жить в страхе! Мэри приказала себе не смотреть ни вниз, ни вверх, закрыла глаза и, вцепившись в перила дрожащими пальцами, поставила ногу на первую ступеньку. Не открывая глаз, осторожно продвигаясь, все выше, она с каждым шагом уговаривала себя не думать о том, куда направляется. Нужно лишь притвориться, что она просто поднимается по лестнице своего дома. Бояться же ей совсем нечего.

Вероятно, уговоры сработали бы, и Мэри добралась бы до верхней площадки, но ей не суждено было это выяснить, поскольку ее нога запуталась в подоле платья. Мэри споткнулась и с криком ужаса открыла глаза, продолжая отчаянно цепляться за перила.

Пол был где-то далеко внизу. Голова ее закружилась, к горлу подступила тошнота, сердце бешено заколотилось. Совершенно парализованная страхом, Мэри не могла шевельнуться, не могла двинуться ни вверх, ни вниз. Перила лестницы казались единственной силой, способной удержать ее в продолжающем кружиться мире.

Она потерпела поражение! Она не смогла справиться со своим безумным страхом! Ничего не решила! Ничего себе не доказала!

Зарыдав от отчаяния, Мэри опустилась на ступеньки.

Сколько она оставалась в таком состоянии, она не знала. Время словно сжалось в одно бесконечное мгновение парализующего страха. И тут сквозь туман отчаяния она услышала чей-то голос. Низкий, звучный, встревоженный голос.

Йэн… Где он? Она понятия не имела, да ей уже было все равно.

– Мэри, что случилось?

Она не подняла глаз, не смогла вымолвить ни слова, только страдальчески затрясла головой. Ей даже не было стыдно, что Йэн видит ее такой беспомощной.

– Мэри, вы должны объяснить, что произошло.

Не поднимая головы, она прошептала:

– Слишком высоко, слишком высоко.

И тут же она почувствовала, что ее поднимают, ласково, но настойчиво отрывают ее пальцы от надежных перил. И ей показалось совершенно естественным вцепиться в другую опору.

Йэн! Его руки сомкнулись вокруг нее, прижали ее лицо к широкой груди. И она обвила руками его плечи, отчаянно прильнула к нему, спускающемуся по ступенькам. От движения ее голова опять закружилась. И даже когда Йэн остановился и опустил ее на что-то мягкое, она просто лежала с закрытыми глазами, ожидая, пока мир успокоится. В конце концов, головокружение прекратилось, желудок утихомирился.

Мэри сказала себе, что теперь она в безопасности, приоткрыла глаза и увидела кремовый потолок собственной гостиной. Она также увидела явно встревоженного Йэна Синклера, возвышающегося над ней.

Он протянул ей стакан.

– Выпейте это.

– Как вы нашли меня?..

– Я искал вас! Пожилой джентльмен сказал, что вы в церкви.

– Зачем?

Йэн нахмурился.

– Я был в вестибюле, когда вернувшийся лакей сообщил, что вы не приедете к обеду. – Его брови совсем сошлись на переносице. – У меня сложилось отчетливое впечатление, что вы отказались из-за меня. Я не могу это допустить.

Мэри ушам своим не поверила.

– Не можете допустить, сэр? Да как вы смеете!

Йэн поднял руку, останавливая поток ее слов, печально покачал головой.

– Мэри, у меня и в мыслях не было оскорбить вас! Вы неправильно меня поняли. Я просто хотел поговорить с вами, объяснить, что у вас нет причин избегать меня. Ведь ясно, как вы нуждаетесь сейчас в друзьях.

Мэри посмотрела на него и утонула в темных загадочных глубинах его глаз. Время шло, Мэри не могла отвести взгляд. Глаза Йэна становились все темнее, в них засверкала страсть.

– Я… благодарю вас… за то, что вы сделали для меня в церкви.

– А что там с вами произошло? – спросил Йэн, пристально глядя на нее.

– Я просто боюсь высоты. Ребенком я пережила неприятный момент на колокольне и с тех пор ни разу не поднималась туда.

– Почему же вы решились на это теперь?

– Я… я понимаю, что это прозвучит ужасно глупо, но я хотела быть поближе к своим родителям. В детстве я часто поднималась на колокольню поговорить с мамой, но как-то, раз двое злых мальчишек из деревни подтолкнули меня к краю и угрожали сбросить вниз. После этого я не находила в себе сил вернуться туда…

– Я понимаю вас, – ответил Йэн. – Все мы живем с каким-нибудь страхом. И вы очень сильно ошибаетесь, если думаете, что желание быть поближе к родителям может показаться глупым. У меня самого было особое место в лесу Синклер-Холла, куда я бегал поговорить со своей матерью. Она умерла в родах.

– Вам тоже кажется, что в некоторых местах они могут слышать нас лучше, не правда ли?

Йэн кивнул.

– Я бегал туда до семнадцати лет. И только когда я уехал в Лондон к бабушке после… – Йэн умолк, словно осознав, что сказал больше, чем хотел. – Ну, хватит об этом! – Он улыбнулся. – Мы же говорили о вас.

Такое впечатление, что этот богач, аристократ, этот баловень судьбы чувствует себя одиноким…

Слова Йэна прервали ее размышления:

– Но почему вы решились на это сегодня, Мэри, когда еще не оправились после кончины отца? Почему вы попытались преодолеть свой страх именно сегодня?

– Сегодня я просто… я просто хотела освободиться от страха. Я никогда не боялась жизни так, как в последнее время. Я чувствую себя такой неуверенной.

Мэри невольно махнула рукой на лондонские газеты, так и лежавшие на столе, где она их оставила.

Ее признание было встречено гробовым молчанием, и Мэри подняла глаза. Йэн наклонился над газетами и с каменным выражением лица читал обведенные ею объявления, затем поднял голову и взглянул ей в глаза.

– Так вы всерьез думаете пойти к кому-нибудь в услужение?

– Да, я вполне серьезно ищу работу.

– Но почему? Вы не должны идти на такую крайность!

Мэри застыла, не глядя на него.

– Я сделаю то, что считаю наилучшим, сэр.

– Понимаю. Конечно, вы можете делать все, что хотите, но тогда простите мне мою дерзость: в таком случае вы просто обязаны проводить больше времени с вашими друзьями. Ради Виктории, как и ради самой себя. Надеюсь, вы не будете избегать визитов в Брайарвуд из-за меня.

Придумать достойный ответ Мэри не смогла. Она встала и выпрямилась во весь рост, несмотря на подкашивающиеся ноги.

– Я высоко ценю вашу заботу, сэр. Вы очень добры. А теперь я должна попросить вас уйти. Вам незачем оставаться. Вы сделали гораздо больше, чем я могла бы ожидать.

Он холодно поклонился.

– Как пожелаете, мисс Фултон. Не провожайте меня. Я вполне способен сам найти дорогу.