Текст книги "Аромат роз"
Автор книги: Кэтрин Андерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Она уже не ребенок и знает, что он не может одним мановением наладить жизнь, но в душе она все же верила в его магические силы. Рациональное начало иногда одерживало победу.
«Ты же не верила в героев. Помнишь?»
Но в Зака она верила и хотела, чтобы он разрушил силы зла, опутавшие ее. Однако он не поддержал ее, отдалился от нее раньше, чем она ушла.
Слезы душили Кэйт. Она проглотила их. Боль и страх – старые друзья. Она давно научилась не плакать от горя. Когда приходила боль, она стискивала зубы.
– Кэйт!?
Голос Зака заставил ее вздрогнуть, и она вскочила с кресла. Ее сердце затрепетало, когда она увидела в дверях мужа и шерифа.
– Шериф Хиггинс хотел бы поговорить с тобой, – мягко сказал Зак.
Кэйт посмотрела на шерифа: этот жилистый человек среднего роста казался очень низеньким рядом с ее мужем. Из-за жары он снял свой черный пиджак. Пот промочил его белую хлопчатобумажную рубаху, распущенный галстук свисал широкой петлей. В руках шериф держал фотокамеру: он фотографировал труп.
Кэйт проглотила комок, сдавивший ей горло.
– Я слушаю, шериф.
Хиггинс снял шляпу и вытер рукавом мокрый лоб. Влажные редкие волосы падали на лицо слипшимися темными прядями.
– Видите ли, мэм… – он прокашлялся и пожал плечами, – уверяю вас, я полностью верю всему, что вы рассказали мне этим утром, но… – Он запнулся и посмотрел на Закарию, – Видите ли, мэм, есть одно печальное обстоятельство…
Кэйт сжала руки.
– Да?
Шериф тяжело вздохнул.
– Чтобы сказать прямо, придется быть не слишком деликатным… Труп так разложился, что коронер не сможет определить, отчего возникла рана на голове– от удара тяжелым предметом или от удара о металлический угол печки. – Он беспомощно развел руками. – Я надеялся, что очевидные улики помогут нам подтвердить ваши показания. Но мы их не нашли. Нам не удается установить это обычным дознанием. К сожалению, я обязан выдвинуть против вас обвинения.
Кэйт вздрогнула и на мгновение отвернулась.
– Поскольку я начал дело по вашему настоянию, – сказал он быстро, – думаю, что лучше всего покончить с этим как можно скорее. Вы и ваш ребенок и так изрядно настрадались. Но я должен соблюсти формальности, установленные законом.
С трудом шевеля пересохшими губами, Кэйт спросила:
– Вы хотите сказать, что я должна идти в тюрьму и предстать перед судом по обвинению в убийстве?
Он снова прокашлялся.
– Сначала мы должны представить доказательства Большому жюри. Если там все пройдет хорошо, дело может и не дойти до обвинительного акта.
– Обвинительный акт? – Кэйт вспомнила о том, что Зак говорил ей ночью. – Это официальное судебное преследование, да?
– Преследование началось уже сейчас. Обвинительный акт вступит в силу, если Большое жюри найдет причины предполагать, что было совершено преступление. Если свидетельства против вас окажутся достаточно вескими, вы будете обвинены в убийстве и предстанете перед судом. Если свидетельства будут не слишком убедительны, суда не будет.
Кэйт искала взгляд Зака, но он стоял, положив руки на спинку стула и глядя в пол.
– А пока Большое жюри вынесет решение, меня посадят в тюрьму?
Шериф переступил с ноги на ногу.
– Мы с вашим мужем уже обсуждали это. Я решил чуточку отступить от закона. Он обещал мне привести вас утром, если я позволю вам остаться дома на эту ночь. Это ради ребенка, как вы понимаете. Я бы хотел облегчить вам жизнь, насколько возможно. Вы сможете что-то объяснить ей и подготовить ее к дальнейшему. Я рискую головой, отпуская вас под честное слово. – Он рассматривал значок на своей шляпе. – Если вы скроетесь за это время, меня съедят живьем за то, что я не заключил вас под стражу немедленно. Кэйт кивнула.
– Я понимаю, шериф! И даю вам слово, что никуда не денусь. Я высоко ценю то, что ради меня вы нарушаете закон, давая мне возможность провести эту ночь с дочерью.
Щериф с облегчением улыбнулся.
– Не исключено, что судья отпустит вас под залог, и вы сможете вернуться домой через пару дней.
– Я буду молиться об этом. Не смотрите на меня так удрученно, шериф Хиггинс! – Она попыталась улыбнуться. – Я ведь знала о серьезных последствиях, когда пошла к вам сегодня утром. И не виню вас за то, что вы поступаете со мной так, как велит закон.
– Не знаю, важно ли то, о чем я вам скажу, но уверен, что в нашей стране не найдется ни одного присяжного, который вынес бы вам обвинительный приговор.
– Надеюсь, что вы правы…
Кэйт казалось, что несколько часов, которые ей осталось провести с дочерью, пролетели вихрем. Она сделала все повседневные дела: приготовила ужин, посадила Миранду на колени и рассказывала ей обычные вечерние сказки, но слезы поминутно наворачивались ей на глаза.
С серьезностью, не свойственной ее возрасту, Миранда восприняла новости. Она заметила, что розовый сад разорен, и это, очевидно, внушило ей дурные предчувствия. Убедительно, как могла, Кэйт растолковала ей, почему завтра утром она уйдет к шерифу.
– Я все время понимала, что должна это сделать, – шептала она дрожащим голосом. – У нас теперь новая жизнь. У тебя и у меня. Мы не одиноки, как раньше. Даже если я уйду совсем, у тебя останется Зак, и ты будешь счастлива с ним.
Миранда прижималась к ее груди и перебирала пуговицы.
– Я понимаю, ма. Это как в сказке, да? Пока все не кончится, ты не можешь сказать, что все уже кончилось.
Кэйт погладила ее щеки, волосы и велела закрыть глаза.
– Правильно. Я пошла, чтобы сказать: «Это конец». Если бы я не сделала этого, ничего бы не кончилось. Мы будем счастливы потом, ты и я.
– Ты боишься?
– Нисколько, – солгала Кэйт. – Я только хочу, чтобы тебе было хорошо, пока я в тюрьме. Я только об этом и тревожусь.
– Тюрьма – это плохое место?
Кэйт честно рассказала ей про тюремную камеру. «Там будет тепло и удобно, меня будут кормить. Конечно, это не то, что дом, но не так уж страшно».
– Я расстанусь с тобой ужасно надолго! Кэйт крепче прижала ее к себе.
– О, Миранда! Я тоже буду скучать о тебе! Я очень тебя люблю! Как бы долго ни продолжалась наша разлука, пожалуйста, не забывай об этом!
– Я знаю, как ты любишь меня, ма. Ведь ты из-за меня идешь в это страшное место.
Кэйт почувствовала, что надо прогнать от нее эти мысли. Раз уж все так плохо, пусть у девочки в душе не останется чувства вины.
– Нет, нет, совсем не из-за тебя! – настойчиво шептала она. – Ради Бога, не думай так, милая! Виною тому наши отношения с твоим отцом, и все это началось задолго до твоего рождения.
– Зачем ты вышла за него замуж? Кэйт вздохнула.
– Это длинная история. Мой дядя Джед сосватал нас, а я не могла противиться.
– Он был плохой, твой дядя Джед? Кэйт печально улыбнулась.
– Вовсе нет. Он был просто… – Она замолкла и погладила волосы дочери. – Он был очень старый и боялся, что я останусь совсем одна, когда он умрет. Он был моим единственным родственником после того, как умерли мама и папа, понимаешь? Когда твой отец увидел меня в церкви и заговорил со мной, дядя Джед вообразил, что это моя судьба. Решив, что я буду в достатке и безопасности, он мог спокойно умереть.
– Но все вышло не так? Папа оказался плохим.
– Твой папа сам страдал, Миранда. – Она считала необходимым рассказать об этом девочке, поскольку не знала, удастся ли когда-нибудь еще поговорить с ней. Кое-что Миранда должна узнать и запомнить. – И твой дядя Райан тоже страдал. Мы с тобой раньше об этом не говорили.
– И я тоже буду страдать, когда вырасту? Кэйт через силу засмеялась:
– Боже! Конечно, нет! Это не будет преследовать нас! Наверное, у них были ошибочные убеждения, которые внушил им отец; с ними они выросли. Тебя воспитали иначе, поэтому, когда ты подрастешь, все будет совсем по-другому.
– А почему же их папа так неправильно воспитывал их?
– Потому что он сам страдал. Вообрази, что ты любишь кого-то всем сердцем, а этот человек бросает тебя и убегает. Так случилось с ним. Его оставила жена, и он один воспитывал двух сыновей.
– Папу и дядю Райана?
– Да. Мама убежала от них ночью, когда все спали. Она даже не попрощалась с ними. Твой дедушка Блейкли пережил страшное горе. Порой, когда нас ранят, мы хотим избавить близких от такой боли. Вот это они сделал. Я уверена, он желал им добра, но не хотел, чтобы твой папа и дядя Райан когда-нибудь полюбили, а потом страдали, как страдал он. И он внушил им, что все женщины – злые и неверные существа.
– Так папа никогда не любил меня и тебя? Кэйт глубоко вздохнула.
– Я думаю, он любил нас, Миранда. Но это была очень уродливая любовь. Она смешалась в его голове с тем, чему учил его отец. И, думая о нем, мы должны это помнить.
Кухонная дверь скрипнула. Она оглянулась и увидела Зака. Их взгляды встретились. Потом он отвернулся, и Кэйт снова почувствовала одиночество. Но ради Миранды она притворилась веселой и радостной.
– Ну, все на этот раз! Поскольку ты каждую ночь все равно приходишь ко мне, давай уж я сразу уложу тебя в мою постель, а приду к тебе попозже.
Миранда приняла это предложение с восторгом. Не говоря ни слова, Зак оставил их и вышел из кухни.
ГЛАВА 19
Уложив Миранду, Кэйт отправилась на поиски Зака. Он сидел на крыльце. Присев рядом с ним на ступеньку, она увидела, что он смотрит на луну. Яркая, как серебряная чаша, она поднималась над крышами сараев. Левее тянул ветви к небу огромный старый дуб, его крона серебрилась в лунном свете.
Кэйт обхватила колени. Она остро чувствовала, что в нем растет отчуждение, но. не знала, как изменить это. Все происшедшее выбило почву у нее из-под ног. Ей хотелось заговорить с ним об этом, но Джозеф никогда не позволял ей рассказывать о своих чувствах, а, кроме того, ей было трудно выразить их словами. Но Кэйт знала, что должна объясниться с Заком. Время мчалось неудержимо. Она не могла уйти спать, не выяснив, что мучит мужа.
– Зак, – начала она, – ты сердишься на меня за тс что я пошла к шерифу?
Он оперся локтями о колени и нагнулся вперед так что синяя рубашка обтянула спину и плечи. Ветерок играл его темными волосами, спадающими на лоб.
– Нет, радость моя, я не сержусь. Если бы я не хотел, чтобы ты это сделала, я бы так и сказал тебе вчера, когда мы обсуждали все это.
Она переплела пальцы.
– Но что-то не так. Я весь день это чувствую. Он глубоко вздохнул.
– Просто я думал о многих вещах.
– О чем же именно?
– Ну, о многом, – уклончиво ответил он. – Тебе об этом незачем беспокоиться. Довольно с тебя и твоих бед.
Он обернулся и посмотрел на нее. Кэйт заметила скрытность в его глазах. Ее что-то кольнуло в сердце. С ним явно что-то происходило, что-то его терзало, но он это утаивал от нее.
– Как я понял, Мэнди приняла новость довольно спокойно.
Кэйт отвернулась от него, моля Бога даровать ей нужные слова. Она не хотела терять этого человека.
– Она приняла это все на редкость спокойно. Представляю себе, что было бы с ней, если бы это произошло два месяца назад! Ты сотворил с ней чудо!
– Я не могу отнести это на свой счет.
– Нет, это ты! Ты заставил ее так измениться! – Она снова повернулась к нему и с усилием продолжала:– Знаешь, это даже забавно. Сначала я страшно боялась, что ты разобьешь ее сердце. Она искала кого-то, кто будет для нее больше чем жизнь, того, в ком воплотятся ее мечты. Я думала, таких не бывает. – Ее голос упал. – Я ошибалась, Закария. Очень ошибалась. Не знаю точно, кого можно назвать героем, но если есть на свете такой человек, то это ты.
Он горько усмехнулся.
– Спасибо. Это прекрасный комплимент.
Ни вид его, ни голос не выражали радости. Кэйт охватила паника. Что так гнетет его?
– Зак! Я чувствую, тебя что-то гложет. Ты не хочешь поделиться со мной?
– Я же сказал тебе, что много думаю.
– Почему бы нам не подумать вместе?
– Ну вот, например, когда ты пришла сюда, я как раз размышлял о том, как вытащить тебя из тюрьмы… – Он улыбнулся ей, но улыбка казалась неуверенной. – Нет, едва ли все обернется так, что это будет необходимо. Но в худшем случае я мог бы бежать с тобой и Мэнди, скажем, в Канаду.
– В Канаду?
– Или во Францию. Париж просто великолепен в это время года.
– Ты бывал в Париже? Он посмотрел на небо.
– Давным-давно. Так давно, что сейчас мне кажется, будто это было в другой жизни.
Слезы облегчения полились из глаз Кэйт. Мужчина не решится на такой отчаянный шаг ради женщины, если не любит ее.
– Ты в самом деле думал, как устроить мне побег из тюрьмы?
Он невесело засмеялся.
– Безумная мысль, правда? Ну, это обычная проблема с нами – «героями». Ты знаешь это. Все идет к черту, когда мы осознаем, что больше никому не нужны.
– Никому не нужны? – прошептала она. – О Зак, ты ошибаешься! Уверяю тебя, для меня нет ничего дороже твоей заботы.
У него на щеках заходили желваки. Вдруг он вскочил на ноги и, держась неестественно прямо, пошел от крыльца.
– Я немного пройдусь, ладно? – Он повел плечами и потоптался, разминая затекшие члены. – Посиди здесь, послушай, не позовет ли Мэнди. Я ненадолго. Если задержусь, пойди и погаси лампы. Я устроюсь где-нибудь внизу.
– Ты не вернешься в нашу комнату? – отрывисто спросила Кэйт.
– Эту ночь ты должна провести с Мэнди.
– Так ты сердишься из-за того, что я взяла ее в свою постель?
В его низком голосе прозвучало раздражение.
– Я уже говорил тебе, Кэйт, что не сержусь. Мне просто нужно немного размять ноги.
С этими словами он отошел от нее. Почти тотчас она вскочила и бросилась за ним.
– Зак, пожалуйста, погоди! Прошу тебя! – Она ухватилась за его рукав.
– Давай походим возле дома, чтобы услышать, если проснется Миранда.
Хотя Зак погладил ее по голове, Кэйт чувствовала, как он напряжен.
– Едва ли могу быть сейчас приятным спутником, – сказал он непривычно резко.
– Я не буду ни о чем разговаривать с тобой, мне просто хочется побыть с тобой. Это моя последняя ночь дома, и мне было бы грустно провести ее в одиночестве.
Он потер переносицу и тяжело вздохнул.
– Кажется, ты не совсем поняла меня. Я хотел попросить тебя оставить меня сейчас одного.
Кэйт смотрела в его смуглое лицо, пытаясь разгадать скрытый смысл этих слов.
– Почему я должна оставить тебя одного?
– Потому что сегодня я плохо владею собой, – быстро проговорил он. – Если ты не оставишь меня, произойдет то, о чем мы будем жалеть.
– То, о чем мы будем жалеть? – переспросила она.
– Да! – воскликнул Зак.
– Что же именно?
– Не спрашивай, просто поверь мне и уйди. Прошу тебя, Кэйт! Я не могу поручиться за себя, когда ты рядом.
– Но почему? – удивилась она. Он тихо выбранился.
– Потому что я могу обидеть тебя. Неужели тебе надо объяснять, что может произойти?
– Обидеть меня? Ты? Зак?
– Да я. Ведь я уже сказал тебе, не так ли? – Опасный огонек загорелся в его глазах, и он показал рукой в сторону дома. – Ступай и сиди на крыльце или иди в дом и читай, ложись в постель. Делай все, что хочешь. О'кей? Его слова звучали как удары хлыста. Кэйт видела, что он в ярости. Его лицо исказилось от бешенства, голос срывался. Она непроизвольно отпрянула от него.
– Вот молодец! Уходи, пока не поздно!
Эти слова заставили ее опомниться. Хотя в этом состоянии он казался непохож сам на себя, но это был все тот же Зак, которому она так верила. Она не понимала, что терзает его, но знала, что должна это понять.
– Я не боюсь тебя! – воскликнула она. Он расхохотался.
– Тебе понадобилось чертовски много времени, чтобы понять это!
Обиженная, Кэйт вскинула подбородок.
– Прости, если моя застенчивость заставила тебя плохо подумать обо мне, но это и в самом деле правда.
Я никогда тебя не боялась.
– И как снизошло на тебя это откровение? Свалилось с неба во время завтрака? Для меня это чертовски удивительная новость. Но предупреждаю: остерегайся меня!
Кэйт молча смотрела на него. Какой-то странный тупик!
Сверкнув глазами, он сказал:
– Знаешь, иногда, я думаю: как это Бог наделил разумом комара? – Он показал пальцами расстояние не более дюйма. – Вот так сейчас я близок к тому, чтобы вцепиться в твою маленькую очаровательную задницу.
Пораженная, она отпрянула от него.
– Ради Бога, объясни, что ты задумал?
– Что? – Едва не захлебнувшись от ярости, он придвинулся к ней. – Я хочу тебя! – захрипел он. – Это достаточно веская причина?
Храбрость вдруг покинула Кэйт. Она ощутила реальность происходящего. Крупная фигура Зака казалась сейчас такой напряженной, как если бы он приготовился к прыжку. Его глаза дерзко смотрели на нее. Она видела, какой неукротимый огонь пожирает его. Кэйт не слишком хорошо представляла себе, что произойдет, если он исполнит свои угрозы.
Женщина, имеющая хоть каплю здравого смысла, бросилась бы прочь от него. Она смутно понимала, что он по-своему прав, но не догадывалась, что это нужно и ей. По горькому опыту Кэйт знала, что реальная жизнь бывает жестокой, в ней правят сильные, а слабые влачат жалкое существование. Вполне возможно, что она не должна была позволять Заку убеждать себя. Но он убедил ее. И теперь она знала, что, если не поверит в него, не сможет поверить уже никому в жизни.
– Если ты хочешь меня, – сказала она дрожащим голосом, – тебе, конечно, не надо применять никакого насилия. Я твоя жена, и ты имеешь полное право взять меня. Я не стану отвергать твои супружеские права.
– Взять! Вот твое главное слово! – отозвался он. – Забудем все, это болтовня для гостиных. Супружеские права! Никакого насилия! Мы же говорим не во время бального танца, будь он проклят! Ради Христа!
Кэйт пыталась сохранить спокойствие.
– Может, ты растолкуешь мне, о чем, собственно, мы с тобой говорим?
Он отшатнулся от нее. Когда Зак вновь повернулся к ней, Кэйт заметила, что он дрожит. Едва шевеля губами, он произнес:
– Я говорю о том, что пришло время выбирать, любовь моя.
– Выбирать? – переспросила Кэйт.
– Я говорю о том, что ты можешь аннулировать наш брак сразу же, как только все это кончится. Ведь ты свободная женщина.
Он прижал ладони к бедрам. Эта поза была холодной и отчужденной. Кэйт подумала, что он держит так руки, чтобы совладать с искушением и не схватить ее. Она припомнила ночь, когда он поднял ее на руки и отнес на постель. Это не стоило ему ни малейших усилий. Если он двинется к ней, она не сможет даже убежать от него. Если он собирается накинуться на нее, что же его удерживает? Возможно, он не отдавал себе в этом отчета, но Кэйт уже знала это.
– Почему я могла бы пожелать аннулировать наш брак, Зак?
– А почему бы тебе этого не хотеть? Как только все уладится, я буду тебе не нужен. Пройдет страх, что все раскроется. Меч уже не будет висеть над твоей головой. Никакой Райан уже не сможет принести тебе вреда. А если попробует, то закон отстоит твои права. Зачем же тебе удерживать меня?
Пелена спала с ее глаз. Кэйт вдруг поняла все, вспомнив его слова: «Это обычное дело с нами, героями. Все идет к чертям, когда мы начинаем сознавать, что больше никому не нужны».
– О, Зак!
Он пробормотал ругательство и отвел взгляд в сторону. Она видела, что он едва сдерживает слезы. Этот сильный, выносливый человек добывал свой хлеб тяжким трудом. Он привык к одиночеству. И вдруг женщина заставила его заплакать! Она видела, как он стыдится своих слез. Сознание того, что именно она виновна в этом, потрясло ее до глубины души. Желваки на его скулах напряженно двигались. Спустя мгновение он вздохнул и закрыл глаза.
– Не знаю даже, как меня угораздило оказаться в такой ситуации! – отрывисто пробормотал он. – Я ведь с самого начала знал, что у меня нет ни малейшего шанса завоевать тебя. И вот теперь я стою перед выбором: удержать тебя или дать тебе спокойно уйти? Теперь, Кэйт, ты увидела темную сторону моей натуры. Я и сам увидел ее. Раньше я не подозревал, что могу оказаться во власти своих желаний, проявить эгоизм… – Кэйт поняла: если он откровенно выскажется, это облегчит его душу, а потому прикусила губу и стояла молча, не прерывая его.
Он уставился в темноту, словно постигая тайны земли, объятой ночью.
– Так вот, – наконец заговорил он, – я всегда знал, что не буду счастлив с тобой, если не выскажусь откровенно. Я постоянно скрывал свои чувства, трепетал, когда мужчины с восхищением смотрели на тебя… с таким сокровищем как я… Да кто бы тебя осудил, если бы гы потянулась к другому?
Кэйт внимательно вслушивалась в его слова. Ее мысли прояснились.
– Что ты имел в виду, назвав себя сокровищем?
Он бросил на нее убийственный взгляд.
– Не играй со мной! К чему это? Ты боишься, что я нарушу обещание и не стану заботиться о Мэнди? – Воцарилось гнетущее молчание. Затем он укоризненно спросил:
– Именно поэтому ты и пошла за мной? И стоишь как ягненок, знающий, что его принесут в жертву? Хочешь положиться на мою доброту? Ладно, забудь об этом! Я не воспользуюсь твоим ребенком, чтобы заполучить тебя. Это так же скверно, как любое насилие.
– Давай вернемся к началу разговора. Объясни, о чем мы толкуем. Я совершенно растеряна…
– Растеряна? – взорвался он. – Ради Бога, ты же не дурочка! У тебя есть глаза! Притворяясь, что ничего не замечаешь, ты оскорбляешь меня!
– Не замечаю чего?
– Моего лица!
Кэйт уставилась на него, постепенно осмысливая происходящее. «Я знаю, что не заглядывалась на него». Она припомнила, что он однажды заговорил об этом, когда впервые предложил ей выйти за него замуж. Но тогда она была так занята своими заботами, что пропустила это мимо ушей. И его привычка тереть костяшками пальцев щеки. Не просто привычка, как догадалась она сейчас, но жест, выражающий раскаяние и стыд.
– Ты говорил о своих шрамах? – неуверенно спросила она.
Он исподлобья взглянул на нее.
– Да, о шрамах! Что еще в моем лице так противно тебе?
– Ничего, – сказала она. – Абсолютно ничего. И шрамы твои почти незаметны.
– Верно, почти незаметны. Только женщины шарахаются от меня, как от зачумленного. А теперь, пожалуйста, ради нас обоих, иди домой, не жди, пока я схвачу тебя, уволоку в сарай, задеру юбку и покажу, каким бываю мерзавцем, когда теряю голову!
Кэйт слышала, какая глубокая боль звучит в его голосе. Он в самом деле думал, что шрамы на лице делают его отталкивающе неприятным. А что еще хуже, неприятным ей! «Это правда, что я возьму вас в любом случае, если смогу. Женюсь на тебе, удочерю Мэнди. Это сделает меня таким счастливым, как будто все праздники соединились в одно Рождество». Да как же она была так слепа?
Одно лишь отчасти оправдывало ее: страх за Миранду и пережитые страдания. Именно это и затмевало ей взор, не давая взглянуть на происходящее. Зак вошел в их жизни, стал их героем, спас их от бед, дал им радость, вернул веру. Да ей и в голову не приходило, что человек, так щедро одаривший их, мучается от своих собственных неразрешенных проблем.
Она потянулась к нему и нежно прикоснулась к шрамам на его щеках.
– Зак! Ты очень привлекателен!' Увидев тебя впервые, я даже не заметила этих шрамов. Клянусь, не заметила!
Он вздрогнул, отодвигаясь.
– Кэйт, я предупредил тебя! Я сам себе не доверяю сейчас.
Она взяла в ладони его лицо.
– А я доверяю тебе! Он схватил ее запястья.
– Не искушай меня! Это – рядом. Клянусь тебе!
– Если бы другой мужчина сказал мне это, я бы опрометью кинулась от него. Но только не от тебя!
Он дрожал от волнения.
– Значит, ты глупа!
– Только не от тебя! Нет! Его пальцы сжались сильнее.
– Будь я проклят, Кэйт, но я люблю тебя, понимаешь? Я чувствую это каждой клеточкой. Мне не заменят тебя ни другие женщины, ни бутылка виски. Я хочу тебя! Только тебя! И страх потерять тебя меня убивает.
– Зак!..
– Помолчи и слушай, ради Бога! Я очень опасен. Если я сейчас доведу до конца то, что хочу, наш брак не разрушится. От меня нелегко отделаться. Сегодня все должно решиться. Теперь или никогда, понимаешь? У меня не будет другого случая…
Его боль передалась ей. Он давал Миранде и ей так много, а она брала, брала и брала, даже не задумываясь том, чего это ему стоило.
– А что, если я скажу, что это я не хочу расставаться с тобой?
Пальцы, сжимающие ее руки, расслабились.
– Это на всю жизнь, не забывай об этом! Этого можно избежать. Ты можешь аннулировать брак и стать свободной. Я чертовски стараюсь предоставить выбор тебе.
«На всю жизнь» – эти слова вырвались из сердца, и она знала, чего они ему стоили. Выбор! Только Зак мог беспокоиться о том, чтобы предоставить ей выбор. Он всегда приносил себя в жертву, чтобы сделать ее счастливой. Дважды он рисковал ради нее всем. Первый раз в колодце, спасая Миранду, затем в ту ночь, когда перезахоронил Джозефа. А теперь он готов был снова пожертвовать тем, чего так хотел, ибо боялся, что их желания не совпадают.
В юности Кэйт мечтала о том, как она влюбится в джентльмена, который будет на коленях просить ее руки. Эти мечты рассыпались в прах при столкновении с реальностью. Теперь перед ней был Зак, совсем непохожий на того, кто представлялся ей в мечтах. Ни элегантного костюма, ни цветов, ни красивых слов. Но в его грубоватых манерах было намного больше галантности, чем у любого джентльмена.
Выбор!.. Как хорошо сознавать, что он у нее есть. Она знала, что Зак скорее повернется и уйдет, чем пренебрежет ее правом принять собственное решение. Никто не вынуждал его давать ей это право. В верхнем ящике комода лежит брачное свидетельство, связывающее их крепкими узами. Она его жена. Его собственность. Никто не осудил бы его за то, что он хочет воспользоваться тем, что принадлежит ему по закону. Но Зак смотрел на вещи иначе. У него другие взгляды, и они дороже всех корзин с цветами на свете.
– Где же ты собирался изнасиловать меня? В сарае?
– Об этом не может быть и речи! – фыркнул он.
– В самом деле? – Взбудораженная Кэйт попыталась высвободиться из его рук, но не могла разомкнуть его пальцы. Кэйт знала, что в такие минуты поступки важнее слов. – Ты решил остаться здесь и заговорить меня до смерти? Ты же сказал, что можешь изнасиловать женщину. Боюсь, что это не так. Давай проверим, кто из нас прав.
Он дернулся, словно его укусили.
– О Господи! Ты спятила? Бросаешь мне вызов? Я ведь предупредил тебя.
– Я очень серьезна.
Отвернувшись от него, она пошла к сараю. Услышав его тяжелую поступь, она ускорила шаг, боясь, что ее решимость вот-вот исчезнет. Войдя во тьму сарая, она обернулась. В дверном проеме виднелся силуэт мужчины.
– Зак, если ты все еще хочешь сделать это, поспеши!
Он провел рукой по лицу.
– Ты играешь с огнем… Надеюсь, ты понимаешь это…
Кэйт вздохнула и двинулась в темноту. Что-то попало ей под ноги, она споткнулась и слабо вскрикнула. Он шагнул к ней.
– Ты ушиблась?
– Нет. – Она оглянулась. – Ты идешь? Зак, я люблю тебя всем сердцем, мне осталось только расстегнуть пятую пуговицу на юбке. Но я вдруг подумала: может, ты прав, я действительно спятила?
Закария застыл в полушаге от нее, едва веря своим ушам. Слабый лунный свет падал на нее. И он видел, что она уже распустила пояс юбки и дрожит от волнения.
– О чем ты говоришь? – напряженно спросил он. Она прислонилась к стойлу. Слезы градом катились по ее щекам.
– Как ты смел подумать, что я могла бы доверить своего ребенка мужчине, которого не люблю? Признаюсь, я сделала глупость, утаив от тебя свое чувство. Но ты-то как мог не понять этого? В Миранде – вся моя жизнь! Но я не умею выразить это словами. Я люблю тебя, Зак! И когда все будет позади, я буду любить тебя. Для меня страшнее всего потерять тебя.
Зак не шелохнулся. Он не верил своим ушам. Боже, как хотел бы он в это поверить! Но он видел, что она дрожит и смотрит на него без страстного ожидания. Разве похожа она на влюбленную женщину, готовую отдаться ему?
– А твои шрамы… Ты смотришь на себя в зеркало, когда бреешься? Да ведь ты – самый красивый мужчина, которого я только встречала.
Злость стиснула ему горло.
– Ты дразнишь меня!
– Нет! – вскричала она. – С тех пор как ты появился здесь, женщины только и делают что шушукаются о тебе. Я все про тебя знала еще до того, как ты у нас появился. Все женщины в городе из кожи вон лезли, чтобы заполучить тебя. Я понятия не имела, из-за чего они так хлопочут, пока не увидела тебя. А уж тогда все поняла.
– Ты просто до смерти перепугана, – сухо сказал он. – Не могу понять одного, зачем ты играешь со мной. Если ради Мэнди, так с ней и так все в порядке. Я ведь обещал тебе это.
– Ты считаешь, что я играю с тобой?
– Конечно, играешь. – Он отступил назад. – А что же я должен думать?
К нему вернулась прежняя злость. Зак понимал, что ему лучше помолчать, пока он не успокоится. Но понимать и делать – разные вещи.
– Я чуть глотку не порвал Райану, когда он осмелился обозвать тебя потаскухой, так не делай же из меня дурака, не торгуй своим телом!
Даже во тьме было видно, как побелело ее лицо.
– Так вот о чем ты думаешь! – воскликнула она дрожащим голосом. – Что я сейчас продаю себя, чтобы купить за это покой и счастье Миранды?
Заку стало стыдно, что он так унизил ее. Но, увы, он так и думал. Хватит недомолвок, пора все разъяснить.
– Это было бы не впервой, не так ли? Она сжалась, будто он ударил ее.
Зак не хотел смотреть на нее, но прятать глаза, увидев в них боль, было бы трусостью.
– Я знаю; подло говорить тебе это… Но некоторые вещи должны быть сказаны, чего бы это ни стоило.
– А некоторые слова так гнусны, что их нельзя даже произносить!.. – прошептала она.
– Гнусно это или нет, но это правда! Все для Миранды, ради Миранды ты готова на все. Я видел, как ты валялась под Райаном, позволяя ему лапать тебя и кусая кулаки, чтобы не закричать. Если ты так же относишься и ко мне, могу ли я думать, что со временем ты не выставишь и меня? Ведь так обстоит дело, не правда ли? Я могу взять тебя или уйти. Я пытаюсь уйти!
Она подняла голову и огляделась. Все кружилось у нее перед глазами, словно ее ударили кулаком.
– Кажется, ты хотел предоставить мне выбор? Так вот, я выбрала. Мой выбор – ты. Разве ты должен еще о чем-то спрашивать?
– А почему же нет? Тебя привела в ужас наша первая брачная ночь. Я понял тебя и на следующее утро попытался поправить дело. Что изменилось после этого? Что мне делать, если ты считаешь меня дураком и негодяем?
Она открыла рот, желая возразить, но он перебил ее:
– Две недели мы женаты, но я ни разу не видел тебя иначе как в наглухо застегнутой рубашке, в платье, в халате. Две недели мы спали с ребенком и собакой. Мы могли бы выскользнуть из постели и потихоньку перебраться в другую комнату, после того как Мэнди заснет. Но намекнула ли ты хоть раз на то, что этого хочешь? Черт возьми, нет! Ты радовалась, как рыба, сорвавшаяся с крючка! Разве это не так?
– Так, – сказала она дрожащим голосом.
Он вытер ладонью рот и наклонил голову, словно разглядывая грязь на своих сапогах.
– И вот вдруг непостижимым образом ты начинаешь склонять меня к тому, чтобы я получил от брака все, чего хочу? Внезапно говоришь мне о своей искренней бессмертной любви? Говоришь, что веришь в меня, ничуть не боишься меня? Но если это так, почему же ты дрожишь, когда видишь меня, словно я сам дьявол?
