Текст книги "Уже мертва"

Автор книги: Кэти Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Райан кивнул.

– Изабеллу Ганьон обезглавили, ее грудную клетку распороли ножом. На ее позвонках нет следов пиления.

Некоторое время мы оба молчали, раздумывая о том, что я только что сказала. Я хотела предоставить Райану возможность переварить полученную информацию и лишь потом выдать главное.

– Я изучила также и кости Тротье.

Райан пристально взглянул на меня голубыми глазами. Его удлиненное лицо напряглось и сильнее вытянулось. Он приготовился услышать мою следующую фразу.

– На них идентичные следы распиливания и ножевые порезы.

Райан сглотнул, шумно вздохнул…

– По-моему, в жилах этого типа не кровь, – медленно произнес детектив, – а фреон.

В кабинет заглянул проходивший мимо уборщик.

Мы с Райаном повернули голову. Увидев мрачное выражение наших лиц, человек торопливо исчез. Райан серьезно посмотрел мне в глаза:

– Расскажите все это Клоделю. Ваши слова не лишены смысла.

– Сначала мне хотелось бы уточнить некоторые детали.

Он удалился не попрощавшись. Я убрала кости и, оставив коробки на столе, вышла в коридор. Часы над лифтом показывали шесть тридцать. Я планировала решить сегодня еще два вопроса и, хотя понимала, что уже слишком поздно, попыталась это сделать.

На моем этаже в самом конце коридора, с правой стороны, располагался кабинет с надписью: «ИНФОРМАЦИОННЫЙ ОТДЕЛ».

После долгой подготовки осенью прошлого года мы наконец-то достигли желанной цели: процесс компьютеризации работы ЛМЛ и ЛСЖ завершился. Теперь дела последних нескольких лет с отчетами всех подразделений были внесены в оперативную базу данных. Информацию о старых тоже постепенно вводили. Наконец-то мы вошли в век компьютерных технологий. Под предводительством Люси Дюмон.

Ее дверь была закрыта. Я постучала, заранее зная, что ответа не получу. В шесть тридцать вечера даже Люси Дюмон обычно уже дома.

Я устало вернулась в свой офис, достала книгу с телефонами членов Американской академии судебных наук и нашла нужную мне фамилию. Глянула на часы, подсчитывая в уме, который сейчас час в Оклахоме. Четыре сорок. Хотя я могла и ошибиться.

Ответил мужской голос. Я сказала, что хочу поговорить с Ароном Калвертом. Голос дружелюбно и гнусаво объяснил, что это ночная смена охраны, что Калверта нет, но ему с удовольствием передадут сообщение. Я оставила свое имя и номер телефона и повесила трубку, так и не выяснив, с человеком из какого часового пояса побеседовала.

Некоторое время я просто пялилась в пространство перед собой, сожалея, что не подумала позвонить Арону раньше. Потом опять подняла телефонную трубку и набрала номер Гэбби. Никто не ответил. По всей вероятности, в столь поздний час даже ее автоответчик отказывался работать. Я позвонила ей в офис и, прослушав четыре длинных гудка, чуть было не положила трубку, как на другом конце провода раздался голос. Нет, Гэбби в последнее время никто не видел. Нет, она даже не приходила за почтой. Нет, ничего странного в этом нет – на дворе лето. Я произнесла слова благодарности и нажала на рычаг.

– Ни Люси, ни Арона, ни Гэбби, – сказала я пустоте в своем офисе. – Гэбби. Где же ты, Гэбби? Нет. Я не должна позволять себе думать о чем-то гадком. – Я взяла со стола ручку. – Пора активно включаться в игру. – Подкинула ручку в воздух и поймала ее. – Надо сосредоточить на этом деле все свои силы. Все свои силы.

Я еще раз подбросила ручку. Все свои силы. Повертела ручку в руке. Да, все свои силы.

Поднялась с кресла, повесила на плечо сумку и погасила свет.

– Несмотря на твое недовольство, Клодель!

14

Направляясь к «мазде», я воспроизводила в памяти свой монолог в офисе. Мозг в предвкушении того, что я намеревалась предпринять, работал туговато. По пути я заехала в греческий ресторан и купила шашлык из куры.

Придя домой, я, не обращая внимания на упрек в глазах приветствующего меня Берди, достала из холодильника диетическую колу, поставила ее вместе с пропитавшейся жиром коробкой на стол и взглянула на автоответчик. Он смотрел на меня молча и не мигая. Гэбби не звонила. Меня охватила тревога. Как у дирижера, взволнованному собственной музыкой, мое сердце заколотилось в темпе престо.

Я направилась в спальню и принялась рыться в выдвижных ящиках. То, что мне было нужно, лежало под кучей барахла в третьем из них. Карта. Я взяла ее с собой в столовую, расстелила на столе и открыла коробку с едой. При виде риса в обилии масла и пережаренного шашлыка мой желудок словно попятился назад, как краб. Я отломила кусочек лаваша и открыла бутылку колы.

Отыскав свою улицу на изображенной на карте ступне, я провела пальцем дорожку из центра через реку к южному берегу. Найдя нужный район, свернула карту, оставляя сверху только Сен-Ламбер и Лонгей, и сделала попытку поесть. Ничего не вышло. Желудок категорически не принимал шашлык.

Берди мелькал перед глазами на удалении примерно трех дюймов.

– Налетай! – сказала я, опуская ему коробку.

Берди несколько секунд удивленно колебался, затем двинулся к ней. Послышалось громкое мурлыканье. Я вышла в прихожую, нашла в нише фонарь, пару садовых перчаток и банку средства для отпугивания насекомых и сложила это все вместе с картой, блокнотом и планшетом в рюкзак. Затем переоделась в футболку, джинсы и кеды и заплела волосы в тугую косичку. В последний момент я решила положить в рюкзак еще и джинсовую рубашку с длинным рукавом и написать записку: «Уехала в Сен-Ламбер искать третью „X“». Взглянув на часы, я приписала время – девятнадцать сорок пять – и дату и положила записку на стол в столовой. Возможно, это и ни к чему, но, если возникнут неприятности, у меня будет лишний шанс получить помощь.

Повесив рюкзак на плечо, я ввела цифры кода на пульте охранной системы, но от волнения ошиблась и была вынуждена набрать код заново. Повторно ошибившись, я закрыла глаза и воспроизвела в памяти все слова из «Интересно, чем сегодня вечером занят король», так сказать, элементарным способом привела мозг в порядок. Эту хитрость я освоила, учась в аспирантуре. Отличный метод. Тайм-аут с «Камелотом» помог мне вернуть самообладание, и, спокойно введя правильные цифры, я вышла из квартиры.

Выехав из гаража, я обогнула квартал, проехала по Сен-Катрин на восток до де-ля-Монтань и свернула на юг к мосту Виктории – одному из трех, связывающих остров Монреаль с южным берегом реки Святого Лаврентия. Тучи, днем висевшие над городом обрывками, теперь сгущались, предрекая серьезное изменение погоды. Горизонт был затянут полностью и выглядел мрачным и зловещим, а река под ним казалась чернильно-серой и враждебной.

Я взглянула в ту сторону, где располагались Иль-Нотр-Дам и Иль-Сен-Элен, на изгибавшийся дугой мост Жака Картье. Оба острова казались сейчас хмурыми и печальными. Во время «Экспо-67» жизнь, наверное, там била ключом. Теперь же они дремали, словно остатки древних цивилизаций.

Внизу по течению реки располагался Иль-де-Сор. Остров монахинь. Когда-то принадлежавший церкви, ныне он был известен как гетто яппи. Небольшой акрополь из кондоминиумов, площадок для гольфа, теннисных кортов и бассейнов, связанный с городом мостом Шамплен. Огни его высоких башен мерцали, будто соревнуясь с проблесками молнии вдали.

Приехав на южный берег, я приостановилась на бульваре Сэра Вильфреда Лорье. Пока пересекала реку, небо окрасилось в устрашающе-зеленые тона. Я достала карту, определилась и отложила карту на соседнее сиденье. В этот миг вечер пронзила молния. Ветер усилился, по лобовому стеклу забарабанили первые капли дождя.

В жутком предгрозовом мраке я двинулась дальше, сбавляя скорость перед каждым перекрестком, чтобы вглядеться в дорожные знаки. Я ехала по намеченному пути: свернула налево, направо и еще дважды налево.

Спустя десять минут остановила машину. Сердце стучало, как шарик в пинг-понге. Я вытерла о джинсы вспотевшие ладони и огляделась.

Тьма сгустилась, превратившись почти в черноту. Оставив позади жилые районы, застроенные одноэтажными домами, я очутилась на краю заброшенной промышленной зоны, обозначенной на карте серым полумесяцем. Поблизости не было ни души.

По правую сторону от меня возвышался ряд пустующих складских помещений. Их освещало тусклое сияние единственного неразбитого фонаря. Строение, расположенное ближе всех к фонарному столбу, зловеще выделялось на фоне окутанных темнотой соседей – очертаний самых отдаленных было невозможно различить. На некоторых висели таблички с предложением о продаже или сдаче внаем, на других, владельцы которых, по-видимому, махнули на них рукой, я не увидела никаких знаков. Оконные проемы складов смотрели на меня черными дырами, парковочные площадки рядом были покрыты трещинами и завалены мусором. Картина напоминала кадры из черно-белых фильмов о Лондоне времен Второй мировой.

Слева я не обнаружила ничего. Лишь кромешную тьму. На карте это место обозначалось зеленым. Именно здесь Сен-Жак вывел третью «X». Я думала, что найду тут кладбище или небольшой парк.

Черт!

Я положила руки на руль и уставилась в темноту.

Что дальше? Следовало тщательнее продумать операцию.

Небо озарилось очередной вспышкой молнии – и на пару мгновений улица осветилась. Что-то выпорхнуло из ночи и подлетело к лобовому стеклу моей машины. Я взвизгнула. Легкое создание задержалось на несколько секунд в воздухе, махая крыльями, и вновь улетело во мрак. Странник, носимый ветром.

«Успокойся, Бреннан, – приказала я себе. – Сделай глубокий вдох и выдох».

Уровень моего волнения достигал ионосферы.

Я достала из рюкзака рубашку, надела ее, сунула перчатки и средство против насекомых в задние карманы джинсов, а фонарик за пояс. Блокнот и ручка остались.

«Делать записи все равно не придется», – решила я.

Пахло дождем и мокрым бетоном. Ветер бушевал: крутил в воздухе бумагу и листья, сгонял их в кучи и тут же эти кучи разрушал. Когда я вышла из машины, ветер принялся хлестать по лицу и отчаянно трепать края моей рубашки. Я заправила ее в джинсы, взяв фонарик в руку. Рука дрожала.

Освещая путь, я пересекла улицу и, перешагнув через бордюр, ступила на траву. А вскоре наткнулась на ржавую ограду. Забор высотой около шести футов окружал принадлежавшую кому-то территорию. Дальше я увидела деревья и кустарники – беспорядочный лес. В свете фонарика разглядеть, каких размеров этот лес и что за ним, было невозможно.

Я пошла вдоль ограды. Свешивавшиеся за нее ветви раскачивались на ветру, в желтом пятне света моего фонарика плясали тени. С листьев на лицо то и дело падали дождевые капли. Я чувствовала, что скоро хлынет настоящий ливень. Меня трясло – не то от холода, не то от навеваемого жуткими сценами страха. Скорее, от всего сразу. Я проклинала себя за то, что взяла средство от насекомых, а не куртку.

Почувствовав, что ступаю на край какого-то склона, я резко остановилась и увидела под ногами дорогу, ведущую к коридору между деревьями. Ворота в ограде были скреплены цепью и висячим замком.

Судя по всему, их давно не раскрывали. На дороге буйно росли сорняки, а уровень мусора достигал нижнего края ограды. Я направила луч фонаря в проход, но практически ничего не увидела во тьме.

Я двинулась дальше, а пройдя еще ярдов пятьдесят, достигла угла и осмотрелась. Улица, вдоль которой я шла, заканчивалась в этом месте Т-образным перекрестком. Я всмотрелась во тьму противоположной стороны, такой же мрачной и пустынной.

Там располагалась покрытая асфальтом площадка, огороженная цепью. Похоже, это парковка какого-то предприятия или склада. Освещала парковку единственная лампочка, свешивавшаяся с изогнутой проволоки на телефонном столбе. Висела лампочка под жестяным колпаком, поэтому ее свет распространялся на территорию футов в двадцать, не больше. Площадка была засыпана мусором, тут и там по ее краям вырисовывались силуэты каких-то будок.

Я прислушалась. Какофония звуков: ветер, капли дождя, отдаленные раскаты грома. Стук моего сердца. Света с той стороны дороги как раз хватало, чтобы увидеть, как дрожат мои руки.

«Ладно, Бреннан, хватит, – сказала я себе. – Довольно заниматься ерундой».

– Неплохая идея, – произнесла я вслух.

Голос прозвучал странно. Казалось, ночь глотает слова раньше, чем они достигают моих собственных ушей.

Ограда поворачивала налево и продолжала тянуться вдоль улицы. Я двинулась дальше. Через десять футов металлический забор закончился, превратившись в каменную стену. Я сделала шаг назад и осветила стену фонарем. Серого цвета, в высоту она достигала футов восьми, а вверху была окаймлена бордюром из отдельных камней. Насколько я могла видеть в темноте, стена шла вдаль параллельно улице, а посредине ее разделяли ворота. По всей вероятности, это парадный вход.

Я продолжила путь, разглядывая промокшую бумагу, осколки стекла и алюминиевые канистры, что валялись у основания стены.

Через пятьдесят ярдов стена опять сменилась ржавой решеткой. Я пошла дальше и, приблизившись вскоре еще к одним воротам, осветила их фонариком. Цепь, которой они были связаны, блестела и выглядела совсем новой.

Я сунула фонарь за пояс джинсов и потянула за цепь. Не поддается. Потянула сильнее. Безрезультатно. Отойдя на шаг назад, я осветила решетку снизу вверх и принялась детально ее рассматривать.

В этот момент что-то коснулось моей ноги. Я инстинктивно схватилась за нее, уронив при этом фонарик. В моем воображении мелькнули чьи-то красные глаза и желтые зубы. Дрожащей рукой я нащупала край полиэтиленового пакета.

– Черт, – пробормотала я, едва шевеля пересохшими губами, и отстранилась. – Испугалась пакета.

Я отбросила полиэтилен в сторону, и он с шумом полетел по ветру. Подняла фонарик, погасший при ударе о землю, и легонько стукнула по нему ладонью. Лампочка мигнула и вновь потухла. Я еще раз стукнула по фонарю. Он включился, но теперь луч был тусклым и дрожащим. Я чувствовала, что скоро останусь вообще без света.

Что делать дальше? Что я надеюсь здесь отыскать? Не лучше ли отправиться домой и принять теплую ванну?

Я закрыла глаза и стала напряженно вслушиваться в звуки, пытаясь определить, нет ли поблизости людей. Позднее я сотню раз воспроизводила в памяти этот эпизод, размышляя, не упустила ли чего-нибудь. Хруста гравия под колесами машины. Скрипа отворяющихся ворот. Гула мотора. Может, в тот момент я слишком устала, а может, помешала надвигающаяся гроза. Так или иначе, я тогда ничего не услышала.

Я сделала глубокий вдох, напрягла плечи и всмотрелась во тьму за оградой. Однажды в Египте, когда я работала в гробнице в Долине царей, неожиданно отключили электричество. Я не просто оказалась в темноте – я была поглощена ею. Казалось, будто наступил конец света. Пытаясь рассмотреть что-нибудь во мраке по ту сторону ржавой ограды, я испытала нечто похожее.

«Где хранятся более темные тайны? – размышляла я. – В гробницах фараонов или в черноте за этой решеткой?»

Та «X» на карте Сен-Жака непременно должна что-то означать. Разгадка здесь. Надо продолжать поиски.

Я шла назад, к первым воротам, раздумывая, как пробраться внутрь, и пристально вглядываясь в лес за оградой, когда последовал очередной разряд молнии, похожий на вспышку фотокамеры. Я почувствовала запах озона и покалывание в голове и руках. Мой взгляд приковало к освещенной молнией табличке на заборе справа.

Это была небольшая металлическая пластинка с надписью. Я направила на нее тусклый луч фонаря. «Entrée interdite». Вход воспрещен. Внизу более мелкими буквами были выведены еще какие-то слова. Что-то «de Montreal». Я присмотрелась и разглядела нечто похожее на «эрцгерцога». Эрцгерцог Монреальский? Сомнительно, чтобы таковой вообще существовал.

Под надписью темнел какой-то кружок. Я осторожно поскребла по нему ногтем большого пальца, удаляя ржавчину. Моему взгляду начала открываться некая эмблема, похожая на герб. Что-то в этом гербе показалось знакомым. Неожиданно меня осенило: епархия архиепископа. Епархия архиепископа Монреаля. Конечно. Я находилась рядом с владением церкви, возможно, рядом с монастырем. В Квебеке их полно.

«Отлично, Бреннан, ты ведь католичка, – мелькнуло у меня в голове. – На церковной территории можешь рассчитывать на защиту».

Черт, что еще за мысли? Откуда они? Всплыли из подкорки из-за прилива адреналина в кровь? Или из-за дурного предчувствия?

Приблизившись к первым воротам, я засунула фонарь за пояс, взялась за цепь правой рукой, а левой схватилась за ржавый металлический прут сверху и приготовилась потянуть за цепь, но этого и не потребовалось. От одного моего прикосновения цепь шевельнулась и заскользила между прутьями. Я стала наматывать ее на руку, пока не размотала полностью. Последнее звено застопорилось, лязгнул висячий замок, к которому оно присоединялось. Я рассмотрела замок и не поверила своим глазам. Его верхняя часть – металлическая дужка – была продета в последнее звено цепи, но не закреплена.

Я вытащила дужку из замка, убрала цепь и уставилась на ограду. Только сейчас до меня дошло, что ветер стих и воцарилась тишина. Наступившее безмолвие оглушало.

Я повесила цепь на правую створку ворот и потянула на себя левую. Послышался скрип. Других звуков не было: ни кваканья лягушек, ни стрекотания сверчков, ни гудков мчащихся вдали поездов. Казалось, в ожидании грозы вся вселенная затаила дыхание.

Створка ворот нехотя отворилась, я вошла и прикрыла ее за собой. Деревья за оградой пребывали в зловещем спокойствии. Под ногами захрустел гравий.

Где-то здесь церковь. «И колокола», – в ритме детской считалочки застучало у меня в висках. Я дрожала от напряжения, но чувствовала в себе такое небывалое количество энергии, какого хватило бы, наверное, на перекраску всего здания Пентагона.

«Ты все равно проиграешь эту игру, Бреннан, – предупредил меня внутренний голос. – Вспомни о Клоделе».

«Нет, – возразила я. – А Ганьон, Тротье, Адкинс?»

Я остановилась и осветила деревья, что выстроились по правую сторону от дороги. Возникло такое чувство, будто они уходят в бесконечность. Я повернулась налево и вновь посветила фонариком. Показалось, что я вижу узкий проход между деревьями на удалении ярдов десяти. Удерживая на месте луч фонаря, я медленно двинулась вперед. Никакого прохода. Но этот участок определенно выглядел как-то иначе, чем лес вокруг. Я внимательнее присмотрелась и поняла, что дело вовсе не в деревьях, а в подлеске. Именно здесь он почему-то был скудным и низкорослым, словно начал расти совсем недавно.

Невысокая молоденькая поросль образовывала извилистую полоску. Едва шагнула я на эту полоску, как разразилась гроза.

Морось резко сменилась настоящим кошмаром. Деревья заметались в разные стороны, как стая из тысячи коршунов. Вспышки молний вновь и вновь озаряли небо, от гулких раскатов грома закладывало уши. Возобновившийся ветер с яростью бичевал землю косыми струями воды.

Я мгновенно насквозь промокла. Одежда прилипла к телу, волосы облепили лицо. Раненая щека заныла. Я вытащила из-за пояса край рубашки и накрыла им фонарик, пытаясь защитить от неистовства природы, втянула в плечи голову, отлепила от висков выбившиеся из прически пряди, провела ладонью по глазам и принялась оглядывать землю, как собака на поводке, исследующая дорогу с помощью нюха.

Футов через пятьдесят я обнаружила то, что искала. За миллиардные доли секунды мой мозг, выхватив из памяти запечатлевшиеся в ней картинки из недавнего прошлого, создал перед моими глазами правильный образ.

Пока я наклонялась, а тусклый дрожащий свет фонаря вытягивал находку из лап мрака, мой желудок сжимался в комок.

Сквозь грязь и листву проглядывал коричневый полиэтиленовый пакет для мусора, завязанный на конце узлом. Узел выдавался из земли словно морской лев, поднявшийся на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.

Дождь хлестал по пакету, превращал покрывавшую его почву в жижу и тут же смывал. Ноги мои едва не подкосились.

Очередная вспышка молнии привела меня в чувство. Я метнулась к пакету, осмотрела его, схватилась за узел и потянула. Пакет не двинулся с места – бо́льшая его часть находилась в земле. Я попыталась развязать узел, но мокрые холодные пальцы едва двигались. Я наклонилась ниже и принюхалась. Пахло полиэтиленом и мокрой землей. Больше ничем.

Тогда я проковыряла в пакете дырку и принюхалась вновь. Запах был слабым, но я узнала его. Сладковато-зловонный запах разложившейся плоти и мокрых человеческих костей. Охваченная яростью, я не успела решить, что делать дальше, когда услышала какое-то движение и хруст веток за спиной. Я попыталась отпрыгнуть в сторону, но в голове блеснула молния – и я вновь очутилась в кромешной тьме фараоновой гробницы.