Текст книги "Весна отверженных (СИ)"

Автор книги: Кэт Моррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Чародей сжался. Похоже, он не слишком поверил. Герцог увидел, что тот хочет еще что-то сказать и решил не дать старику этой возможности. Гильом встал из-за стола, подошел к магу и протянул ему руку:

– Я понимаю твои страхи, мэтр. Борьба за справедливость – очень сложное и опасное дело. И я благодарен Ковену за то, что вы решились сражаться со мной бок о бок. Я тоже рискую своей головой, не забывай об этом. Так пройдем же этот путь вместе, друг мой! Победа или смерть!

Пожилой чародей судорожно сглотнул и пожал протянутую руку. В глазах старика стояли слезы. Герцог сделал вид, что ничего не замечает.

– Вот и славно. Выше голову, мэтр Орсэль! Это было правильное решение. Даже если ты сам погибнешь в этой праведной борьбе, твое имя навсегда останется в истории. Ты будешь героем, первым, кто осмелился поднять магов на борьбу. Только помни: пути назад уже нет ни для тебя, ни для твоих товарищей. Теперь обсудим план действий.

Чародей вопросительно посмотрел на герцога. Тот продолжил:

– Я решил оказать магам честь и позволить Ковену начать действовать первыми. Потом я незаметно подам сигнал, и в дело уже вступят мои солдаты.

– Чего ты от нас на самом деле хочешь? – маг внимательно посмотрел на Гильома.

Руки Орсэля перестали дрожать, старческие слезы исчезли. Теперь перед герцогом стоял мудрый пожилой человек, который принял решение и которому было некуда отступать.

Великий герцог Гильом Де Тайер сделал приглашающий жест и показал Орсэлю на стол, где была разложена карта:

– Посмотри. Это план Пале-Де-Тувель. Я планирую застать Его Величество врасплох. Двадцать первого эллона весь Трезеньель будет отмечать королевский День Рождения. Во дворце устроят большой праздник, прием и бал. Ты же знаешь про церемонию Дарения? В Трезеньеле есть такая традиция: жители каждой провинции поздравляют короля с праздником и приносят ему дары. Ковен может проникнуть во дворец, скажем, как представители баронии Ориж.

Орсэль задумчиво покачал головой:

– А если наследники барона будут против?

– Барон не оставил прямого наследника, – улыбнулся герцог. – Так что его дальние родственники устроили настоящую грызню. И я постараюсь, чтобы они совершенно не обращали на все это внимания.

– Хорошо, – согласился Орсэль. – Мы проникаем во дворец. Что потом?

– А дальше все просто, друг мой. Вы преподносите Его Величеству подарки и во время церемонии нападаете на него. Королевские гвардейцы не имеют Дара Пророка. Вы с ними справитесь без особого труда. А когда вы начнете, вас поддержат мои люди. Как видите, все очень просто.

– Хотите, чтобы мы убили Его Величество? – снова растерялся маг. – Но… мы не можем этого сделать! Каждый из нас всю жизнь учился контролировать свою силу, чтобы не пускать ее во зло!

– О, дорогой мой друг! – развел руками Гильом. Презренный маг снова был готов сорваться с крючка, и герцог был так этим раздосадован, что начал терять терпение. – Ну кто же говорит об убийстве! Как же на меня будет смотреть мой народ, если я просто возьму и хладнокровно убью Максимиллиана? Трон мне нужен законным путем, я не хочу восходить на него как узурпатор. У меня есть неопровержимые доказательства, что мой отец родился первым. Я просто предъявлю их собравшимся. Когда меня коронуют, кузен Максимиллиан займет мое место и станет Великим герцогом, только и всего.

Старик замялся. По его лицу Гильом понял, что пожилого мага мучает еще что-то.

– Мой лорд герцог, вы, как человек, который когда-то командовал полком, а теперь управляет землями, наверняка меня поймете… – наконец, нерешительно продолжил маг. – Может быть, стоит хотя бы попытаться обойтись без лишнего кровопролития? Мне очень не хотелось бы подвергать смертельной опасности тех, кто выбрал меня своим предводителем. Пусть их не так много, как полк солдат, но все они мне дороги, и я несу ответственность за каждую доверенную мне жизнь…

Если бы старик знал, сколько раз герцог и Оллорнас проигрывали этот разговор! Гильом едва не расхохотался: настолько похоже, как оказалось, его советник изображал пожилого чародея!

– Вот ты о чем, друг мой! – воскликнул Великий Герцог. – Я полностью согласен с тобой: твоим братьям вовсе не обязательно отдавать жизнь за свободу. Я, как старый солдат, умею ценить союзников, глубокоуважаемый мэтр! Но неужели от тебя ускользает очевидное? Во-первых, вы не должны палить магией по моему братцу, как бы мне этого ни хотелось. Ваша задача – всех напугать, убедить этих трусов в том, что действительно происходит нападение. Когда выяснится, что никто не пострадал, получится, что преступления, как такового, и не было. Ну, и, во-вторых. Вы пойдете к моему братцу как делегация от баронии Ориж. Это значит, что одеты вы будете в цвета этой провинции. По ним мои люди узнают вас и смогут вывести твоих друзей из-под атаки и помочь спастись. Так что, если все пойдет, как я задумал, мы обойдемся минимумом жертв. А если будем действовать четко и слаженно, то и вообще без крови. Такое положение дел устроит тебя, мэтр?

Чародей растерянно заморгал. Видно было, что он готов решиться. Великий герцог решил, что настало самое время поставить точку в этом вопросе.

– Ковен может отказаться от моего предложения, – это был блеф, но Гильом старался быть убедительным. – Но я подумай сам, мэр Орсэль. Никто и никогда не предложит тебе того, что предлагаю я. Если ты упустишь этот шанс, магов так и будут уничтожать. И чья вина будет в том, что вы даже не попытались?

Герцог скрестил руки на груди и, прищурившись, испытующе посмотрел на мага.

– О да, мой лорд герцог! – воскликнул Орсэль. – Воистину, ты самый справедливый человек, какого я только встречал. И теперь, когда я это услышал, я уверенно говорю: маги пойдут за тобой, лорд Гильом! И отдадут за тебя жизни, если понадобится.

– Благодарю тебя, мэтр Орсэль. Видит Единый, мне будет тяжело принять от тебя и от Ковена эту жертву, – торжественно сказал Гильом. – Но, если мы будем действовать слаженно и сообща, как и подобает союзникам, все выживут. А теперь возвращайся к себе. Только пообещай мне вот что: ты сохранишь наш разговор в тайне и никого не будешь посвящать в мои планы до тех пор, пока не настанет время действовать. Это для твоей и моей безопасности. Мы же не хотим терять друзей, не так ли? А это знание неминуемо подвергнет всех риску. Давай их побережем.

– Конечно, мой лорд, я обещаю! – воодушевленный старик даже как будто стал выше ростом.

Гильом позвал стражника, и тот увел чародея. Герцог снова уселся в кресло, брезгливо вытер руки батистовым платком и допил вино. Разговор прошел именно так, как и предполагал Оллорнас.

Гильом Де Тайер усмехнулся. Пророк Риквард был совершенно прав: любой из магов обладает непомерным тщеславием и жаждет удовлетворения своих честолюбивых помыслов. А уж амбиций-то его гостю было не занимать. Орсэль сначала спросил о гарантиях свободы для всех магов и только потом – о том, смогут ли они сохранить в живых его друзей. Это говорило только об одном: старый маг в первую очередь заботится о своей славе как освободителя.

Что бы там ни говорили, маги не меняются. Раз так, они все еще враги. А нарушить условия договора с врагом – не предательство, а стратегия.

Глава 7

Одиль Де Верлей разбудил оглушительный стук в дверь. Баронесса поморщилась и открыла глаза.

– Мадам не может вас принять! – раздался из коридора возмущенный голос Сабины.

Баронесса улыбнулась. После предательства в ее доме Одиль не подпускала к себе никого, кроме своей камеристки. Сабина начала служить баронессе, когда им обеим было по тринадцать, и Одиль была уверена в ней, как в самой себе.

– Да мне наплевать! – громыхал за дверью герцог. Воистину, у Гильома был один из самых неприятных голосов, которые леди Одиль слышала в жизни. – Может, не может – примет! А ну, прочь с дороги, потаскуха, пока не ударил!

А вот такого Сабине говорить не стоило… Одиль усмехнулась. Кажется, герцог только что нажил себе еще одного врага. Ее камеристка, несмотря на долгую и верную службу, была прекрасной женой и матерью. Двое ее старших сыновей успешно делали карьеру в гвардии и их ждало как минимум дворянство. А дочь на днях очень хорошо выйдет замуж, тут уж сама баронесса постаралась как следует.

Конечно, в этой ситуации была отчасти виновата сама леди Одиль. Несмотря на то что сейчас она была пленницей Великого герцога, сдаваться, а тем более – склоняться на его милость она совершенно не собиралась. И в этой ситуации лучшим способом было тянуть время. Баронесса попросила у герцога на размышления всего одну ночь, но уклонялась от разговора с ним вот уже почти неделю.

Сначала Одиль надеялась, что при дворе обнаружат ее отсутствие и Максимиллиан сам пришлет за ней. Но за ней не присылали. Вполне возможно, тот аферист, который консультировал герцога, с помощью шпионов, которых они разместили в ее доме, как-то оповестил короля, что его советница пока не может появиться при дворе. Что они наврали Максимиллиану, один Единый знает.

Одновременно с этим баронесса пыталась отправить к Гильому Де Тайеру кого-то из своих шпионов, чтобы они нашли, где герцог прячет Виэри. Но люди Гильома действительно бдительно следили за всем и не выпускали никого из ее поместья. Одного из своих шпионов Одиль уже лишилась – его застрелили при попытке выбраться через крышу. Так бездарно терять своих людей баронесса не была готова. Нужно было что-то другое.

Но не стоило держать гостя у порога. Одиль села в кровати и целомудренно натянула одеяло до подбородка, оставив, однако, открытым одно соблазнительно округлое плечо. Эти уловки были выверены годами тренировок и практики. Теперь она выглядит испуганной и беззащитной. На первые пару минут это отвлечет герцога, и она сможет выиграть время.

Одиль позвонила в колокольчик. Заглянула Сабина:

– Моя леди баронесса? Там этот человек…

Баронесса страдальчески поморщилась и слабым голосом произнесла:

– Ну, что ж… Проси…

Гильом де Тайер ворвался в спальню леди Одиль, как ураган. Герцог был готов разорваться от переполняющей его злости и поэтому едва не сметал все на своем пути:

– Теперь-то уж ты отвертишься, леди Одиль! Ты дашь мне прямой ответ немдленно!

– Ты соображаешь, что вторгся в мою спальню, мой лорд Гильом? Это уже против всяких приличий.

Герцог нахмурился и сжал кулаки:

– Мне надоела эта игра. Я жду уже неделю и потерял терпение. Я человек военный и привык добиваться своего. Если сейчас же не ответишь мне, согласна ты перейти на мою сторону или нет, я забираю твою племянницу и просто отправляюсь с ней к королю.

Леди Одиль обиженно надула губы:

– Мой лорд, зачем же сразу такие крайние меры! Ты же прекрасно знаешь, что мы, женщины, думаем долго и взвешиваем все за и против. Тем более, в таких важных делах. А ты застал меня врасплох, и мне после этого пришлось очень долго приводить в порядок свои нервы! Я не могла принять такое решение в панике, слишком много от него зависит!

Гильом усмехнулся. Разумеется, он не поверил ни единому слову леди Одиль, но какому вояке не лестно, когда враг так запросто перед ним капитулирует! Баронесса напряглась, как рыбак, выжидающий, пока рыба как следует заглотит наживку.

– И каково же твое решение? – этот болван, похоже, уже торжествовал. Голос, несмотря на вопрос, звучал победно.

Одиль томно вздохнула:

– Я… выступлю на твоей стороне, мой лорд герцог.

– Прекрасно, – Гильом едва мог скрыть свое торжество. – Подпишем бумагу?

– Нет, – покачала головой Одиль, – Решил добиться власти? Тогда помни: пока ты не сидишь прочно на троне, любая бумага за любой подписью – это свидетельство против тебя. Если уж решился на такое – не оставляй улик. Я и так полностью в твоей власти, пока у тебя в руках моя племянница. Я не даю тебе письменных гарантий абсолютной верности, но ведь и ты не даешь мне гарантий сохранения моего положения при дворе и возвращения девочки. Будем считать, что мы настолько доверяем друг другу, что оказываем друг другу взаимную любезность.

– Резонно, – согласился герцог. – Хотя мне советовали взять с тебя расписку.

«Чтобы в случае провала утопить еще и меня, мерзавец», – рассердилась баронесса, – «Узнаю, кто тебе подкидывает такие идеи, уничтожу!»

– Если уж мы теперь союзники, – улыбнулась Одиль. – то я берусь помогать тебе в плане придворной игры. К кому ты обратился?

Внезапно герцог покраснел. Несмотря на то что он тут же отвернулся, чтобы это скрыть, от глаз Одиль ничего не могло ускользнуть.

– Маделин. Мадам Де Февр, – буркнул Великий герцог.

– Скажи ей, что ты больше не нуждаешься в ее услугах, – тонко улыбнулась Одиль. – Подумай сам, что может куртизанка, тем более, бывшая, по сравнению с баронессой, принятой при дворе и приближенной к самому Его Величеству.

Герцог промолчал, но было видно, что он глубоко задумался. Зерно сомнения было посеяно. Если Гильом Де Тайер действительно последует ее совету, Маделин ему не простит. А мадам Де Февр, как известно, очень мстительная особа. Леди Одиль позвонила в колокольчик.

– Сабина, пусть нам подадут прямо сюда завтрак на двоих. И кофе покрепче, – сказала баронесса вошедшей камеристке и тут же улыбнулась герцогу. – Ты завтракаешь со мной. Возражений я не принимаю.

– Почту за честь, баронесса! – поклонился Гильом.

Через четверть часа оба уже сидели за столом и наслаждались ароматом и вкусом крепкого напитка. Леди Одиль бросила на Гильома оценивающий взгляд из-под ресниц. Великий герцог был доволен своей легкой победой над королевской советницей, а внимание красивой женщины ему льстило. За кофе он потеряет бдительность, и тогда из него можно будет выжать все, что на данный момент возможно.

– Так какие у тебя планы на меня, мой лорд герцог? – нарушила молчание леди Одиль. – Теперь, когда мы заодно, ты позволишь мне выезжать в свет, делать визиты и подготавливать тебе почву для занятия трона?

– Нет уж, моя леди, – усмехнулся герцог. – Это слишком опасно для нас обоих. Я предпочту, чтобы ты пока не выезжала. Тем более, сейчас траур. А потом, когда дойдет до дела, ты появишься и объявишь, что всецело поддерживаешь меня и призываешь друзей, своих и покойного барона, сделать то же самое, потому что это справедливо.

Несмотря на неумеренное тщеславие, дураком Гильом не был. Он прекрасно понимал, что, как только Одиль появится при дворе, она вполне может нарушить его планы. Ну, что же, есть и другой способ.

– А когда у нас… – баронесса сделала паузу и томно глянула на собеседника. – …дойдет до дела?

Герцог стал малиновым и нервно вздрогнул:

– Я… Ах, ты вот о чем! Все случится в день рождения моего непутевого братца, во время празднования во дворце. Осталось немногим больше месяца.

– И как я объясню свое такое длительное отсутствие при дворе? – прищурилась леди Одиль. – Я официально советница короля. Вопросы наверняка будут, и самые неудобные.

Такого поворота Великий герцог не ожидал. Неудивительно, что он привел Гильома в замешательство. Несколько секунд Одиль наслаждалась зрелищем, потом улыбнулась:

– У меня есть идея. Я объявлю о своей болезни. Она должна быть такой, чтобы ни у кого не возникло желания нанести визит и пожелать выздоровления. Скажем, Ведьмина хворь.

Великий герцог инстинктивно сделал охранный жест. Невежды считали, что эта болезнь не только очень опасная и заразная, но еще и отнимает мужскую силу. Баронесса продолжила:

– Болеют ею долго. Как раз около месяца. И никаких подозрений. Если Его величество по доброте душевной решит прислать мне своего врача, я смогу его отговорить.

Герцог кивнул:

– Согласен. Ведьмина хворь вызовет, скорее, опасения, чем подозрения.

– Только уж и ты мне подыграй, – улыбнулась Одиль. – Я ради тебя согласна запереться в собственной спальне и месяц не показываться при дворе. Но все должно быть правдоподобно. Позволь мне выделить хотя бы пару человек из моей свиты, которые будут делать вид, что ухаживают за больной. Наименьшие подозрения вызовут духовник и камеристка. Но ты должен разрешить им покидать мой дворец и выходить в город. Брат Амбруаз, как служитель Церкви, должен отчитываться перед епископом о моем здоровье и покупать лекарства, а Сабина – приносить мне еду из какой-нибудь таверны. Это все, конечно, будет для отвода глаз. А для всех остальных, в том числе и для моих собственных слуг, я буду больна.

– Ты необыкновенно мудрая женщина, леди Одиль, – с уважением произнес герцог. – Пожалуй, это действительно отличный выход. Мы так и сделаем.

– Вот и славно, – кивнула леди Одиль Де Верлей. – Я рада, что ты понял меня с полуслова, мой лорд герцог.

– А я рад, что ты на моей стороне.

Проводив Гильома Де Тайера, леди Одиль удовлетворенно улыбнулась. Она добилась того, чего хотела. Верить нельзя никому. Тот, кто выдал Великому герцогу ее сестру, скорее всего, все еще находиться в доме. Это значит, что полагаться Одиль может только на свою камеристку Сабину и духовника, брата Амбруаза. Этих двоих будет вполне достаточно. Ведьмина хворь заразна, поэтому этих двоих все будут обходить стороной. А они смогут беспрепятственно покидать поместье и выполнять все ее поручения.

Еще это позволит держать Его светлость как можно дальше Пале-Де-Тан. Великий герцог Гильом, как и многие неуверенные в себе мужчины, имел привычку вести задушевные беседы со своими пленниками. Леди Одиль Де Верлей, в салон которой мечтал попасть любой из университетских профессоров, не говоря уже об актерах, поэтах и менестрелях, находила эту привычку герцога вульгарной и весьма раздражающей.

В предыдущем разговоре с ней Гильом невольно проговорился: ее старшую племянницу, Эссу, он захватить не смог. Это значило, что можно попытаться ее отыскать, и тогда у Одиль будет еще один союзник. Самое ценное, что это будет союзник вне дворцовых стен. Второй шаг – найти и освободить Виэри. Нет девочки – нет обвинений. Разумеется, леди Де Верлей не станет в это вмешиваться и предоставит действовать Эссе. Но устранить источник шантажа просто необходимо. И уже потом, обезопасив себя, стоило подумать, как спасти Максимиллиана. Леди Де Верлей села к туалетному столику и достала шкатулку из красного дерева, где хранила самый лучший офрейнский грим.

Штрих. Еще один и еще. Тут главное – не перестараться. Леди Одиль Де Верлей всегда была уверена в том, что правильно нанесенный грим способен превратить любую дурнушку в ослепительную красавицу. А самый лучший макияж – такой, которого и вовсе не видно. Правда, теперь ее цели были совсем другими: надо было красавицу превратить в исчадие ада. Но при этом никто не должен был заметить грим, иначе все ее усилия пойдут прахом. Одиль рассчитывала, что все нарисует правильно, и те, кто мог бы заметить грим, просто побоятся подойти близко.

Штрих. Аккуратно растушевать. А теперь – рисовый клей. Секрет, который знают все без исключения актеры Трезеньеля – лучшее средство для нанесения шрамов, морщин и язв – это рисовый клей. Леди Одиль Де Верлей придирчиво глянула в зеркало. Оттуда на нее посмотрело бледное измученное лицо с запавшими щеками и с синими кругами под ввалившимися глазами. Запекшиеся губы в трещинах, язвы вокруг рта… Можно было начинать спектакль.

Прошептав молитву Единому, Одиль Де Верлей уселась в кровати спиной к двери и позвонила в колокольчик. В будуар тут ж заглянули:

– Моя леди баронесса?

Голос был грубым и незнакомым. Спальню охраняли люди Великого герцога. Этот парень был из них. Одиль медленно обернулась, давая стражнику сполна насладиться зрелищем.

– Сила Единого! – внезапно осипшим голосом прошептал охранник и попятился, осеняя себя охранным жестом. – Это же…

– Ради всего святого, пить! – леди Де Верлей умоляюще сложила руки. – Во имя Единого, дай мне воды…

Стражник содрогнулся от страха и захлопнул дверь. Одиль прекрасно представляла, что будет делать этот солдат. Сначала надо доложить командиру, чтобы тот уже послал гонца к герцогу. Но сойти с поста он не может, а сменят его не раньше, чем через два часа. Значит, командир начнет действовать нескоро. К тому же командиру придется решать, как преподнести Гильому плохие новости, а испуганный солдат тем временем будет распространять сплетни о ведьминой хвори. Во дворце поднимется паника. Все шло именно так, как она задумала.

– Во имя милосердного Пророка, не бросай меня так! – баронесса вложила в свой крик все отчаяние, на которое только была способна. – Если твой командир запрещает тебе помогать несчастной пленной женщине, пусть хотя бы прикажет позвать ко мне моего духовника! – Одиль испустила душераздирающее рыдание и закашлялась. – И камеристку!

За дверью повисла тишина. Одиль выдохнула. Теперь оставалось только ждать. Сейчас, когда уляжется первая волна паники, они попробуют принять какое-то здравое решение. Уморить заложницу им вряд ли захочется. А это значит, что ее просьбу придется выполнить.

Наконец, в дверь тихо постучали и раздался голос капитана герцогской стражи:

– Моя леди, Великий герцог разрешил прислать вам обоих. Сейчас они будут здесь. Он велел вам беречь себя.

Прекрасно. Баронесса едва дождалась, пока они вошли к ней оба. Леди Одиль посмотрела на тех, на кого собиралась сделать ставку в своей непростой игре.

Сабина. Во дворец виконтов Д’Аланри ее, тогда еще совсем юную, привез аферист, которого родители Одиль наняли, когда стало ясно, что младшая дочь – их единственная наследница. Аферист обошел немало невольничьих рынков, но сумел подобрать для Одиль служанку, очень похожую на нее саму. Девочек одинаково обучали придворной Игре. Даже теперь, двадцать пять лет спустя, Сабину издали было не отличить от хозяйки – совершенно одинаковый рост, фигура, цвет волос и даже манеры.

Когда Сабину только привезли, оторванную от семьи, растернную и одиокую, наставник серьезно поговорил с Одиль. Он объяснил ей, что с новой служанкой необходимо подружиться, и это был один из самых лучших советов, которые баронесса когда-то получала. Сабина так и осталась ее единственной подругой.

Брат Амбруаз в Игре искусен не был. Он был просто прелестным белокурым и голубоглазым мальчиком-сиротой, наивным и трогательным, которого баронесса обнаружила где-то в глухой деревне и вывезла в столицу. Теперь юноша учился в университете на богословском факультете и подавал большие надежды.

Одиль Де Верлей и сама не могла бы ответить на вопрос, чем ей приглянулся этот мальчик. Возможно, он был воплощением ее несбывшейся мечты о сыне. Как бы там ни было, Амбруаз был очень нежно и трогательно привязан к баронессе.

Жрец всплеснул руками и бросился к Одиль, упав перед ней на колени, а Сабина стояла и улыбалась.

– Не беспокойся, брат Амбруаз, это грим! – леди Одиль по-матерински погладила по голове молодого жреца. – Я не больна, я просто притворяюсь, чтобы нам всем помочь. И вы оба мне для этого понадобитесь. Садитесь, обсудим.

– Грим хорош, – улыбнулась Сабина. – Бедняга капитан герцогских солдат упадет в обморок, если увидит. Каков план?

– Я притворяюсь, что очень больна. А вы за мной ухаживаете. Это позволит вам выходить отсюда, домашний арест теперь на вас не распространяется.

Сабина согласно кивнула:

– Отлично, с чего начнем?

– Для начала мне нужна информация о том, где могут быть обе мои племянницы. Младшую захватил Великий герцог Гильом, и мне надо знать, где ее держат. Старшая успела уйти. Ее необходимо разыскать и, желательно, убедить со мной сотрудничать. По-моему, она обо мне не слишком высокого мнения, а ее навыки мне бы пригодились.

– Я знаю, кто нам может помочь, – задумчиво протянула Сабина. – Но так просто его не уговорить.

– Обещай любые деньги, если у него есть что-то действительно полезное. Будет противиться – я пообщаюсь с ним лично.

– А я? Что требуется от меня? – с нетерпением спросил брат Амбруаз.

– А ты, преподобный брат, просто делай пока вид, что пытаешься меня вылечить, – ласково улыбнулась леди Одиль молодому жрецу. – А потом и для тебя найдется работа, обещаю.

***

Эсса с ведром и тряпкой деловито пробиралась по одному из многочисленных коридоров замка Шато-Де-Солиммар. Вот уже четвертый день она вставала задолго до рассвета и, наскоро позавтракав, покидала свою мансарду в таверне «Пьяная ветка». Эсса переехала туда по совету Рауля, чтобы не наводить подозрения на Андри. Маг расстроился, но с этим решением согласился.

На площади девушка встречалась с тетушкой Тасселин и ее дочерью, и они втроем отправлялись на весеннюю уборку замка. Пожилая женщина оказалась права: рыцари действительно привлекали очень много людей. В замке царила суматоха, и младшие братья Ордена, приставленные наблюдать за тем, чтобы уборщики добросовестно исполняли свою работу, не успевали толком за всеми следить.

Даже если кто-то и искал тут Эссу, то найти ее в такой толпе было маловероятно. Девушка ничем не отличалась от тех бедняков, которые тут подрабатывали: мешковатое серое платье, перехваченное в талии грубым холщовым передником, деревянные башмаки, на голове – чепец, полностью скрывающий волосы. Тетушка Тасселин советовала Эссе для большей безопасности вымазать лицо сажей, чтобы своей миловидностью не привлечь внимание какого-нибудь любвеобильного рыцаря, но Эсса нашла это лишним.

Так или иначе, четвертый день работы приносил плоды. Девушка изучила примерную планировку замка и приблизительно представляла себе, где находится тюремное крыло, в котором держат заключенных, и узнала, где можно поискать хоть какие-то сведения о том, где содержат сейчас магистра Руфуса. Архив, библиотека и кабинет приора располагались на одном этаже. Ключи от самых важных помещений Эсса раздобыла в первый же день, просто стянув связку у зазевавшегося брата-кастеляна. С кабинетом приора было сложнее: ключа от апартаментов Джерольфа Д’Антильи у в этой связке не нашлось. Тут приходилось надеяться на отмычки и на искусство взломщика.

Миновав архив, девушка остановилась у двери кабинета и постучала.

– Уборка, твоя милость! – громко сказала она. – Не прикажешь ли помыть полы и окна?.. Почистить камин?..

Эссе никто не ответил. Девушка подергала дверь: кабинет был заперт.

– Ну, не прикажешь и не надо, сделаю тебе приятное, – прошептала девушка и вытащила из рукава отмычки.

Замок у кабинета был новый, такие едва вошли в моду. Его не нужно было запирать изнутри, достаточно было просто захлопнуть дверь. А если обладатель замка желал, чтобы его совсем не смогли побеспокоить, изнутри можно было нажать особый рычажок, и тогда даже опытному вору с отмычкой пришлось бы изрядно потрудиться.

Эссе повезло. Замок открылся без труда и даже не сломался. Возможно, потом он и будет немого заедать, но сейчас все было в порядке. Девушка подхватила ведро и проскользнула внутрь, прикрыв за собой дверь и оставив небольшую щелочку. Как раз такую, которая позволяла ей слышать, что происходит в коридоре.

Кабинет приора был, пожалуй, самым роскошным из всех помещений, которые Эссе приходилось видеть в Шато-Де-Солиммар. Просторный кабинет приора был буквально заполнен светом. Окна в этом помещении, большие и стрельчатые, разительно отличались от узких бойниц, которые встречались здесь Эссе до сих пор. В промежутках между оконными проемами располагались массивные книжные шкафы красного дерева, забитые книгами, свитками и папками с документами. С потолка, расписанного сценами деяний Пророка, свисала роскошная хрустальная люстра. Почти посередине кабинета на мягком ковре возвышался огромный дубовый стол, накрытый ворохом бумаг. На столе, прямо поверх документов, властно прижимая их, чтобы не разлетелись, стоял письменный прибор из благородного гематита – чернильница и подставка для перьев. За столом располагалось мягкое кожаное кресло с высокой спинкой, предназначавшееся, наверное, для владельца кабинета, а перед столом, немного в отдалении, – деревянное, жесткое и неудобное, – для посетителей.

Но что действительно поражало воображение, так это камин. Он был поистине огромным. На противоположных концах каминной полки стояли традиционные бронзовые фигуры Пророка и Единого, как их изображали в большинстве храмов. Пророк Риквард, претерпевший мученичество и до конца не верящий в свое вознесение, опираясь на меч, делает первый неуверенный шаг навстречу Единому. Сам же Творец в развевающихся одеждах разводит руки в стороны, готовясь принять в своих чертогах друга, который столько пережил по его воле и ради его славы.

Сам камин закрывала ширма, расписанная сценой первого сражения Пророка Рикварда и Семерых Верных с магами Древней империи, которое и положило начало тем событиям, которые теперь принято называть Войной Пророка.

– Если это тот самый аскетизм, который провозглашает Орден для своих братьев, то как, интересно, надо называть условия, в которых живет Андри?

Девушка спрятала ведро за портьеру и осмотрелась. Эсса осторожно прошла вдоль книжных шкафов, пытаясь найти нужную папку, потом приблизилась к столу и начала аккуратно перебирать документы, ни на секунду не забывая прислушиваться к тому, что происходит в коридоре.

– Интересно, в голове у тебя такой же беспорядок, как на столе, приор Джерольф Д’Антильи? – прошептала Эсса, пробегая глазами очередной документ. – А что насчет твоего приората?

Внезапно девушка вздрогнула и выпрямилась: в коридоре послышались шаги. Эсса метнулась к двери, осторожно закрывая ее, пока не почувствовала щелчок замка. Замерев на несколько мгновений, как испуганная олениха, услышавшая охотников и ищущая спасения, девушка решительно юркнула в камин.

Как только Эсса успела задвинуть за собой ширму, в замке повернулся ключ, дверь распахнулась и в кабинет вошли двое. Одного из них, высокого и статного мужчину лет сорока, с темными волнистыми волосами до плеч, породистым аристократическим лицом и темно-карими глазами, Эсса уже видела раньше. Это был приор Вечного Ордена в Трезеньеле, брат Джерольф Д’Антильи. Второму было около пятидесяти, его седые волосы были коротко острижены, а орлиный профиль и стальные серые глаза выдавали в нем астеллийца. «Посланец из Калагурриса», – подумала девушка, внимательно прислушиваясь и изо всех сил стараясь не выдать себя даже дыханием, – «Интересно, зачем приехал».

Брат Джерольф уселся в кресло, царственным жестом указав своему спутнику на стул. Посланник из ставки Ордена скептически поджал губы, но все-таки уселся, держа осанку, надменный и прямой, как стрела.

– Итак, брат Атилий? – приор Джерольф выжидающе посмотрел на гостя.

– Великий Магистр Гай Мессор весьма недоволен тем, что ты, брат приор, так тянешь с поимкой опасного преступника. – сухо произнес гость брата Джерольфа.

– Ты имеешь в виду Андри Мак Глейса? – уточнил брат Джерольф.