Текст книги "День 21"

Автор книги: Кэсс Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 10
Беллами

Прошло всего десять минут с тех пор, как он вернулся в лагерь с кроликами, а те уже жарились на огне. На манящий запах подтянулось большинство обитателей лагеря, которые теперь стояли в ожидании вокруг костра, глядя на тушки голодными круглыми глазами. Они напоминали Беллами самых младших ребятишек из детского центра: те вечно подбегали к нему, когда он возвращался из своих вылазок, в надежде на угощение. Но он никогда не мог накормить всех. Ни тогда, ни сейчас.

– Ты принес только двух? – спросила Лила, параллельно пытаясь обменяться надменным взглядом со своей подругой Тамсин, стройной блондинкой, которая казалась Беллами вялой и еще более глупой версией Лилы.

Неделю назад они и еще несколько девчонок обрезали свои серые стандартного образца брюки, превратив их в шорты разной длины, игнорируя предупреждение Кларк о том, что погода изменится, и им придется пожалеть о своем поступке.

Они уже сейчас жалели о содеянном и дрожали от холода. Лила изо всех сил пыталась это скрыть, а Тамсин выглядела откровенно жалкой.

– Хорошо считаешь, Лила, – медленно, будто хваля смышленого малыша, процедил Беллами. – Так ты скоро до десяти считать научишься.

Лила прищурилась и скрестила руки на груди.

– Ну, Беллами, ты и говнюк.

– Слышала когда-нибудь поговорку «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться»? – парировал с усмешкой Беллами. – Хотя чего это я так с тобой разговариваю? Кроликов, как ты верно заметила, два, а нас тут вовсе не двое, а гораздо больше. – Девяносто три – вот точная цифра; никто из присутствующих не нуждался в напоминании о том, скольких членов команды они уже успели потерять. – Не каждый сможет откусить от этих тушек, придется выбирать кто. А ты только что несколько облегчила мне выбор, так что спасибо тебе большое. – Он протянул Лиле руку, будто намереваясь обменяться с ней рукопожатием. – Очень благодарен за помощь.

Она шлепнула его по ладони, развернулась и зашагала прочь в своих неровно обрезанных шортах. «Типичная уолдиотка», – подумал Беллами, используя словечко, которое Октавия придумала для девчонок с Уолдена, которые корчили из себя ветреных обитательниц Феникса. От мимолетного воспоминания об Октавии улыбка пропала с его лица, в груди ожила боль, которую он пытался от себя спрятать. Одному Богу известно, какие мучения терпит сестра, пока Лила с подружками рассекают по лагерю в своих дурацких шортах.

Два аркадийских парня присматривали за жарящимися кроликами, которых до этого освежевали Эрик и Прийя. Беллами хотелось сходить в лазарет и навестить Кларк, но было понятно, что в таком случае мясо исчезнет раньше, чем он вернется. Лично он прекрасно обойдется и без жаркого, а вот Кларк надо бы проглотить несколько кусочков.

– Тут и близко на всех не хватит, – сказала Прийя Уэллсу, который как раз вернулся с ручья. – Сколько у нас осталось протеиновых брикетов?

Уэллс, нахмурившись и покачав головой, склонился к Прийе и что-то ей прошептал. Очень осмотрительно, конечно, да только за ними с тревогой наблюдало, как минимум, человек двадцать.

Беллами подумал о первых днях после приземления, когда всех переполняла взрывная, почти опасная энергия. Теперь усталость и голод сделали народ куда менее разговорчивым. Даже болтливая Кендалл, корчившая из себя девушку с Феникса, примолкла, глядя на Уэллса с Прийей, хотя, если судить по ее слабой улыбке, она скорее забавлялась, чем подозревала неладное.

Несколько минут тишину на поляне нарушал лишь треск костра да стук ударяющихся о деревья и падающих на землю копий. Ребята, завербованные Грэхемом в его «силы самообороны», усердно тренировались, и даже Беллами вынужден был признать, что у некоторых уже здорово получалось метать копья. Если они отнесутся к охоте с таким же пылом, как к битве с мифическими наземниками, голод сотне не грозит.

Именно Кендалл прервала молчание:

– Уэллс, а когда прилетит следующий челнок?

Беллами фыркнул на эту прозрачную попытку втянуть Уэллса в разговор. Некоторые девушки в последнее время уделяли сыну Канцлера подозрительно много внимания.

– Да кому они нужны?! – Лила присоединилась к остальным, картинно вскидывая руки к небу. – Я не слишком-то скучаю по охранникам, которые станут вести себя так, словно они тут хозяева.

Беллами мысленно согласился с этим, хотя ничего не сказал, чтобы не доставлять Лиле удовольствия. С появлением новых Колонистов он теряет больше, чем любой из присутствующих. Пытаясь попасть в число отбывающей на Землю сотни, Беллами разработал безумный план и переоделся охранником. План сработал, но, увы, в суматохе кто-то подстрелил Канцлера, которому досталась предназначенная Беллами пуля. Даже если остальных участников экспедиции ждет амнистия, он все равно останется беглым преступником. Наверняка охранники явятся с приказом при виде него стрелять на поражение.

– Но ведь Совет уже знает, что тут безопасно, – сказала Кендалл, указывая на свой браслет-датчик, который, предположительно, передавал на корабль данные о состоянии ее здоровья.

– Безопасно? – с горьким смешком повторила Лила. – Да уж, Земля действительно кажется мне абсолютно безопасным местом.

– Я имею в виду уровень радиации, – сказала Кендалл, стреляя глазками в Уэллса и очевидно ожидая, что он за нее заступится. Но Уэллс смотрел куда-то в сторону кромки леса. Что-то явно привлекло его внимание.

Беллами вскочил на ноги, схватил лук и подскочил к Уэллсу. Поляну наполнил триумфальный крик. Беллами облегченно вздохнул, потому что вопили не наземники, а Грэхем. Он ломился через кусты у края поляны с копьем в одной руке и чем-то темным и массивным в другой. Темным, массивным и меховым. Кажется, этот ублюдок все-таки добыл какую-то зверюшку, решил Беллами, не понимая, что он чувствует по этому поводу: облегчение или досаду. Здорово, конечно, если кто-то поможет ему в охоте, только хорошо бы, это был кто угодно, лишь бы не Грэхем.

– Смотрите, что у меня! – ликующе крикнул новоиспеченный охотник, с глухим стуком бросая добычу на землю.

– Грэхем, оно еще живое, – сказала Прийя, выступая вперед, тогда как все остальные шарахнулись в отвращении и страхе.

Она была права. Существо подергивалось. Больше добытых Беллами кроликов, но меньше оленя, оно обладало длинной мордой, округлыми ушами и пушистым полосатым хвостом. Беллами подошел поближе, чтобы лучше видеть, и разглядел, что на брюхе у существа глубокая кровоточащая рана. Уэллс полез в карман и извлек оттуда маленький нож, который постоянно таскал с собой.

– Целиться надо в сердце, – сказал Беллами Грэхему. – Тогда это будет чистое попадание, и животное сразу умрет. А иначе нужно перерезать ему горло.

Грэхем пожал плечами, словно Беллами выговаривал ему за плохо закрытую палатку с продовольствием.

– Это лиса, – сказал он, пиная животное ногой.

– На самом деле это енот, – сказал Беллами.

Во всяком случае, он так считал. Зверек выглядел точно так же, как енот на фотографиях, если не считать того, что на голове у него росло что-то светящееся: когда он забил хвостом по земле, по темной траве заметался луч света, словно на нем был налобный фонарь, как у техников, когда они производят ремонтные работы снаружи корабля. Беллами смутно помнил видео о глубоководных рыбах, которые тоже испускают свет, чтобы привлечь свою жертву.

– Погоди, – со смесью гордости и неодобрения спросила Лила, – ты что, охотился в одиночку? А если наземники все еще где-то здесь?

– Надеюсь, что да. Я заставлю их пожалеть, что они пережили Катаклизм. – Грэхем, смеясь, подбросил копье в воздух и поймал его одной рукой. – Мы станем их Катаклизмом.

– Не будь идиотом, – огрызнулся Уэллс, терпение которого, очевидно, истощилось. – Может, их там тысячи. Тысячи. Если дело дойдет до настоящего боя, у нас не будет шансов.

Грэхем вздернул подбородок.

– Думаю, все будет зависеть оттого, кто будет нашим командиром, разве нет? – сказал он неожиданно тихо. Мгновение они с Уэллсом смотрели друг на друга, а потом Грэхем с усмешкой отвернулся. – Ну и кто освежует мою добычу? Я проголодался.

– Для начала ее надо добить, – сказал Беллами и посмотрел на Уэллса, который все еще держал в руках складной ножик.

– Уже, – весело пискнула Кендалл, которая сидела на корточках рядом с енотом. – Я просто свернула ей шею.

Беллами подумал, что она шутит, однако зверек не шевелился, и странное свечение угасло. В легком испуге он повернулся к Кендалл, но, прежде чем успел спросить, где она этому научилась, общее внимание привлек звук шагов, приближавшийся от центра поляны. К ним бежала Кларк, держа за руку девчонку-наземницу.

– Ребята! – задыхаясь, закричала она. Ее глаза сияли: прежде Беллами лишь несколько раз видел у нее такой взгляд. Это случалось, когда она узнавала о Земле нечто новое, нечто, что давало пищу ее жадному до знаний уму. – Вы просто не поверите!

Все повскакали на ноги и столпились вокруг Кларк и наземницы.

– Чему? – спросил Беллами.

Глаза Кларк метнулись к нему, а потом обратились на пленницу.

– Расскажи им, – потребовала она. – Расскажи то, что рассказала мне.

Значит, девчонка понимает английский, подумал Беллами. Между тем большинство присутствующих не видели наземницу с момента ее пленения. Кто-то возбужденно смотрел на нее, расталкивая соседей, чтобы подобраться поближе, кто-то, наоборот, нервно отступил назад. Беллами заметил, что Уэллс незаметно вернулся к костру и оттуда с интересом поглядывал на Кларк и наземницу.

А та молчала, глядя на толпу огромными от страха глазами.

– Все в порядке, Саша, – подбодрила Кларк.

Саша? Беллами вознегодовал. Кларк узнала ее имя? Что за фигня тут произошла, пока он охотился?

Саша откашлялась и тихонько зашептала:

– Я-я сказала Кларк, что вы не первые, кто прилетел с Колонии.

На поляну опустилась мертвая тишина.

– Это невозможно, – выступая вперед, сказал Уэллс. – Откуда ты знаешь?

Лицо Саши ожесточилось, она вздернула подбородок и посмотрела Уэллсу прямо в глаза:

– Оттуда, – спокойно сказала она. – Я с ними встречалась.

Воцарился хаос, потому что все присутствующие принялись высказывать свои предположения и страхи. Уэллс сунул два пальца в рот и резко свистнул, вызвав у Беллами неприятные воспоминания о том времени, когда они с матерью скрывали Октавию от охранников. Тогда свисток был сигналом, что сестренку нужно спрятать. Но все наконец утихомирились.

– Ты встречалась с кем-то из Колонии? – с откровенным скепсисом спросил Уэллс.

– Да. Я их знала. Мы разрешили им жить у нас, когда их корабль разбился. – И Саша жестом указала на обломки челнока сотни. – Вы тоже не слишком преуспели с мягкой посадкой, верно?

Беллами больше не мог этого выносить:

– Может, отложишь урок истории и расскажешь, где моя сестра?

– Я ничего не знаю о твоей сестре, – ответила Саша, – извини.

– Знаешь, мы же не идиоты. – Беллами увидел предупреждающий взгляд Кларк, но не обратил на него внимания. – Вы убили Ашера и увели мою сестру. Тебе лучше немедленно начать говорить.

– Беллами, дай ей закончить, – сказал Уэллс. Его слова прозвучали совсем по-канцлерски, хотя никакого права командовать у него не было. Он снова обернулся к Саше. – Просто расскажи нам, что случилось, – мягко проговорил он.

Саша бросила быстрый короткий взгляд на Кларк, и та ободряюще кивнула.

– Другие люди прилетели чуть больше года назад. Большинство их оборудования и припасов погибло во время крушения. Мы взяли их к себе.

– Сколько их было? – спросил Грэхем, подозрительно разглядывая Сашу.

– Десять. Но выжило только семеро.

– А скольких из них вы прикончили? – пробормотал Грэхем вроде бы самому себе, но достаточно громко, чтобы все его услышали.

Саша вздрогнула, но продолжала:

– Вначале все было хорошо, хоть и казалось странным, что среди нас новые люди. Мы все знали друг дружку всю жизнь и впервые встретились с незнакомцами. Но мы очень старались быть гостеприимными. – Тут ее лицо потемнело, а голос стал холодным. – Но они не оказали нам встречной любезности, поэтому пришлось с ними расстаться.

Что-то в ее тоне разозлило Беллами:

– Что, черт возьми, это означает? – рявкнул он. Его просто тошнило от этой девчонки и ее туманных речей. – Где они?

Наземница глубоко вздохнула:

– Их нет.

– Нет? – повторил Уэллс, на миг потеряв самообладание. Вокруг зашептались. – Что, всех?

Саша кивнула.

«Их убили», – подумал Беллами. Наземники – умалишенные убийцы. Они без предупреждения пристрелили Ашера. Он вздрогнул, когда на поверхность сознания вновь всплыла мысль, которую он пытался подавить уже два дня: что, если Октавия уже мертва? Он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Если сестренку не вернуть, он заставит каждого из них заплатить за это. Жизнями.

– Что, вы их убили? – спросил Грэхем. – А потом вам показалось мало, и вы убили вдобавок Ашера?

– Нет, все было не так. Мы…

Но Грэхем перебил ее, ухмыльнувшись и обернувшись к Уэллсу:

– Еще не поздно ее прикончить, знаешь ли.

– Ты, вообще, слушал? – зло спросила Кларк. – Она же сказала, что они не убивали Ашера.

– Тогда кто его убил? – требовательно спросил Беллами. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не выкрикнуть этот вопрос в лицо Кларк. Какого черта она вообще защищает эту наземницу?

– Никому из нас даже в голову не приходило, что может прилететь кто-то еще. Но вы прилетели. – Саша посмотрела на Кларк, а потом на Уэллса, словно это было их идеей – прилететь на эту долбаную планету. – Ну наши начали спорить, ссориться и в конце концов разделились на две группы. Вашего друга убили люди из другой фракции. – Она сжала губы и повернулась к Беллами: – Могу спорить, и сестру твою они забрали.

– Ну и где они? – с вызовом спросил Беллами.

– Хотела бы я знать. Никто из нас не видел их с тех пор, как они ушли. Даже вы видели их позже, чем я. Но тем, кто остался, все это не нравится.

– А почему мы должны тебе верить? – ухмыляясь, спросил Грэхем. Остальные одобрительно загудели. – Есть способы узнать, говорит ли она правду.

– Завязывай с этим, Грэхем, – отрезал Уэллс, выступая вперед и становясь между Грэхемом и наземницей. – Кларк, отведи Сашу обратно в лазарет и не своди с нее глаз, пока мы не решим, как быть.

– Я знаю, как быть, – перебил Беллами, кровь которого кипела от гнева и разочарования. – Мы возьмем оружие и пойдем к этим сволочам за Октавией.

– Не надо! – внезапно задрожавшим голосом сказала Саша. – Они вас поубивают. Их гораздо больше, чем вас.

– А мы тебя с собой возьмем, будешь заложницей, – Грэхем протолкался мимо Уэллса и схватил Сашу за руку.

– Пусти ее! – крикнула Кларк, однако Саша не нуждалась в защитниках.

Одним плавным движением она ударила Грэхема коленом в живот, высвобождаясь из его хватки, и завернула ему руку за спину.

– Не прикасайся ко мне, – зашипела она, отталкивая Грэхема так, что он отлетел на несколько шагов, а потом и сама отступила назад, словно на этом ее силы закончились.

– С тобой все в порядке? – спросила Кларк, подхватывая наземницу под локоть, потому что у той задрожали коленки.

– Все нормально, – хрипло отозвалась Саша.

– Ты когда ела в последний раз? – спросил Уэллс.

– Давно.

Беллами увидел, как Уэллс поглядел через плечо на костер, возле которого уже пожирали двух кроликов, и ощетинился.

– Фиг ты будешь ее кормить тем, что я настрелял, – холодно сказал он Уэллсу.

– Я согласен, – поддержал его Грэхем. – Кормить эту маленькую сучку мы не станем.

Где-то три четверти собравшихся одобрительно зашумели. Остальных больше занимала борьба за мясо, еще оставшееся на недообглоданных кроличьих костях.

Прежде чем кто-нибудь успел хоть что-то сказать, из темноты с противоположной стороны костра донесся вопль. Беллами бросился туда, еще человек десять устремились следом. Когда он резко затормозил, все они врезались ему в спину.

Тамсин, ковыляя, выбралась на поляну и с криком рухнула на траву. Из раны на ее бедре, там, где заканчивались коротенькие, криво обрезанные шорты, хлестала кровь.

– Вот божья срань, – сказал Грэхем, замирая рядом с Беллами. Он был слишком ошарашен и мог только смотреть на стрелу, торчащую из ноги Тамсин.

Кларк бросилась к раненой, а Беллами обернулся и посмотрел на наземницу, которую держали за руки серолицый Азума и ухмыляющийся Дмитрий. Взгляд ее расширившихся от ужаса глаз метался от подстреленной девушки к лесной чаще. Но Беллами знал, что не даст себя обмануть.

В следующий раз, когда в лагере прольется кровь, это будет кровь наземницы.

Глава 11
Уэллс

– Уэллс? – Кто-то дергал его за руку. – Эй, Уэллс!

Уэллс резко открыл глаза, и последние ошметки сна улетучились. Там, во сне, он плыл по каналу Венеции. Или нет, погодите, ему снился бой, и он скакал на лошади бок о бок с Наполеоном.

Над ним стояла Кендалл, но Уэллс, поднимаясь на ноги, не обратил на нее ни малейшего внимания. Наземница – Саша – была там же, где он ее оставил, она никуда не делась за ночь. Впрочем, со связанными ногами особенно не разбежишься. Она по-прежнему сидела, прислонившись к дереву, а лицо ее было непроницаемо, словно девушка специально тренировалась, чтобы мимика не выдавала мысли.

Все что ему в конце концов осталось – это вместе с пленницей провести ночь под открытым небом. В три хижины набилось почти сто человек, которые после второго нападения надеялись там укрыться. Места едва хватило, чтобы все могли усесться, так что о сне речи не шло.

Уэллс и Беллами отнесли в лазарет рыдающую, но пребывающую в сознании Тамсин. Кларк опередила их, она разогнала народ и освободила место для новой пациентки. К счастью, рана оказалась не опасна для жизни. Кларк даже в окружении дюжины перепуганных парней и девушек смогла наложить швы и перевязать ногу Тамсин.

Но когда в хижину, волоча за собой Сашу, вошли Эрик и Грэхем, там сразу стало шумно от злобных выкриков.

– А я говорю, что мы ее сейчас пришьем, – ревел Грэхем, и кое-кто радостно его поддерживал.

– Однозначно – нет, – зарычал Беллами. – Не раньше, чем она расскажет, как найти мою сестру.

Губы Грэхема искривились в ухмылке.

– Неприятно тебе это говорить, но, возможно, Октавию уже убили. Так что справедливо будет отнести отрезанную голову этой маленькой сучки в лес, к ее дружкам.

Шансов на то, что дело решится мирно, не было – только не сейчас, когда все наполовину сошли с ума от страха и адреналина. Поэтому Уэллс вызвался провести ночь на поляне – охранять пленницу от остальных, пока те не решат, что с ней делать.

Кое-кто поначалу возражал против этого плана, заявив, что Уэллсу опасно находиться под открытым небом, но, когда стало ясно, что в противном случае Сашу придется держать среди них, в хижине, возражения иссякли, и повисло молчание.

Уэллс знал, что после случившегося с Ашером и Тамсин ему было чего бояться, но, когда он сел возле дерева в нескольких метрах от Саши, страх удивительным образом почти сразу рассеялся. Он не мог поверить, что смотрит на человека, родившегося на Земле, на человека, который способен ответить на все вопросы, которые еще с детских лет не давали ему спать по ночам. Как выглядит снег? Видела ли она когда-нибудь медведя? Стоят ли еще города? Что осталось от Нью-Йорка? А от Чикаго? Но, должно быть, он сам себя убаюкал этими вопросами, и они плавно перешли в сновидения.

– Ау, Уэллс, – снова сказала Кендалл, – с тобой все в порядке?

Уэллс повернулся к ней и протер глаза.

– Да, все хорошо. Что случилось?

– Я говорю, пришла спросить тебя про завтрак. Что сегодня будем есть?

Уэллс вздохнул:

– Боюсь, что ничего.

Кролики Беллами и енот Грэхема давным-давно были съедены, а протеиновые брикеты нужно было жестко экономить, выдавая не больше одного в одни руки на день.

– Какая жалость! – сказала Кендалл. – А я с раннего утра вырезала на надгробии Ашера его имя. Красиво получилось. Хочешь посмотреть?

– Может, попозже, – сказал Уэллс. – И… гм… спасибо тебе.

Когда стало ясно, что от Кендалл так легко не отделаться, он попросил девушку помочь ему сообщить всем дурные вести относительно завтрака. Та казалась разочарованной, потому что Уэллс не пошел смотреть на результат ее трудов, но все равно удалилась с улыбкой, довольная тем, что может быть ему полезна.

После того как Кендалл удалилась обратно в хижину сообщить всем по-настоящему плохие новости, Уэллс извлек из кармана растерзанный протеиновый брикет, который завалялся там еще со вчерашнего дня, и посмотрел на Сашу. Ее кожа стала бледнее, чем день назад, когда ее взяли в плен, хотя Уэллс не знал, что именно тому виной – голод или стресс. Как бы то ни было, нельзя допустить, чтобы она голодала. Саша не сделала ничего дурного, и обращаться с ней как с военнопленной было бы жестоко.

– Эй, – опасливо сказал он, держа брикет в руках, – хочешь немного? Ты, наверное, здорово проголодалась.

Саша посмотрела на брикет и перевела взгляд на Уэллса.

– Что это? – хрипло спросила она.

– Протеиновая паста. Ты раньше никогда ее не видела? – Девушка покачала головой. – Попробуй, – настойчиво предложил Уэллс. – Давай сюда руку. – Он сунул остатки брикета Саше в протянутую ладонь и улыбнулся, глядя, как она подцепила немного пасты пальцем и, морща нос, отправила ее в рот.

– На вкус лучше, чем на вид, – признала девушка, подцепив еще немного. Покончив с едой, она отряхнула ладошки. – Но я знаю, где можно раздобыть пищи. Настоящей пищи.

Уэллс удивленно уставился на нее.

– Правда?

Саша кивнула.

– Я отведу тебя туда, если ты разрешишь мне выйти из лагеря.

Уэллс помедлил. Стратегически им следовало бы не отпускать пленницу, пока они не вернут Октавию. Даже если Саша сказала правду о двух группах наземников, все равно ее можно использовать в переговорах, как козырь. Нельзя было рисковать ею, да и ловушку тоже исключать не следует.

– А что помешает тебе сбежать? – спросил Уэллс.

– Можешь снова связать мне руки, если тебе так будет легче, – сказала Саша. – Слушай, я же просто хочу помочь. И поесть, – добавила она. Ее живот громко забурчал в знак согласия.

– О’кей, – медленно проговорил Уэллс, вглядываясь в ее лицо, отыскивая хотя бы малейший намек на подвох. – Сейчас только позову кое-кого с нами.

– Нет! – Она уставилась на Уэллса. – Это не то, чтобы каждый набрал столько, сколько ему хочется. Тебе я доверяю, ты возьмешь столько, сколько тебе надо, и только один раз. Заметано?

Уэллс колебался. Остальные придут в ярость, если узнают, что он разрешил Саше уйти из лагеря, пусть даже это поможет им найти еду. Но ведь быть лидером – значит поступать так, как считаешь правильным, даже если это не одобрит большинство. Отец преподал ему этот урок и никогда не позволял его забывать.

* * *

– С днем рождения! – пропела мама Уэллса, выходя из кухни с чем-то, подозрительно похожим на именинный пирог.

– Как ты его сделала? – с нескрываемым удивлением спросил Уэллс, наблюдая, как она ставит на стол белую роскошь под слоем глазури.

Роскошь венчали свечи, двенадцать штук, пусть и незажженные. Раздобыть свечи было еще сложнее, чем сахар и яичный порошок. Даже если мама их зажжет, гореть они будут очень недолго.

– Наколдовала, – с улыбкой ответила мать. – Не волнуйся, я ничего незаконного не сделала. Твоему отцу не о чем волноваться.

Не в пример прочим членам Совета, отец Уэллса был невероятно привержен букве Доктрины Геи, свода законов Колонии, возникшего еще в первые месяцы полета. Всего несколько минут назад Уэллс, возвращаясь с занятий, набрел на палубе А на члена Совета Брисбана, который нес две бутылки вина, явно приобретенные на черном рынке.

Уэллс нетерпеливо уставился на пирог. Может, останется кусочек, который удастся отнести Гласс?

– Ты уверена, что папа не будет против?

Он не знал, против чего отец может возражать сильнее: против расхода ресурсов на такую сомнительную вещь, как торт, или против празднования дня рождения. Эта древняя традиция чересчур преувеличивала значимость отдельно взятой персоны, поднимая вокруг нее слишком много шума. На самом же деле важно лишь выживание человечества как вида. Конечно, появление новой жизни – всегда радость, но, по мнению Канцлера, незачем ежегодно в определенный день внушать человеку ложное чувство собственной значимости.

– Конечно, нет. – Мама опустилась на стул рядом с ним. – И потом это вовсе не обязательно именинный пирог. Может, это приз лучшему ученику года. И не только этого, но и двух предыдущих. Или награда тому, кто – ура! наконец-то прибрался у себя в комнате.

Уэллс улыбнулся:

– А папа скоро придет?

Обычно Канцлер работал допоздна и возвращался, когда сын был уже в постели. Они не виделись всю неделю, и Уэллс предвкушал, что, может быть, сегодня они проведут вечер все втроем.

– Да, должен. – Мама наклонилась и поцеловала его в лоб. – Я сказала, что сегодня у нас особенный ужин в честь его особенного сына.

Раскладывая по тарелкам салат, она спросила Уэллса о школе, и он рассказал смешную историю об однокласснике, который спросил, сколько динозавров погибло во время Катаклизма.

– Почему бы тебе не начать есть? – спросила мама, потому что в животе у Уэллса громко заурчало.

Огни суточного ритма за окном начали тускнеть. Мама ничего не говорила, но ее улыбка стала слегка натянутой, а смех – несколько принужденным. В конце концов она потянулась и взяла руку Уэллса:

– Думаю, папе пришлось задержаться. Давай разрежем пирог, ладно?

– Конечно, – сказал Уэллс, изо всех сил стараясь, чтоб голос звучал весело, и избегая маминого взгляда.

Пирог оказался пышный и сладкий, но Уэллс так сосредоточился на том, чтобы не выдать своего разочарования, что едва ли это почувствовал. Мальчик знал, что отец не виноват, ведь он – Канцлер, и отвечает за благополучие и безопасность колонистов. Он отвечает за будущее человечества. Его первейшая обязанность – обеспечить уверенность в том, что род людской доживет до того момента, когда сможет вернуться на Землю. Ради этого приходится задерживаться на работе в день рождения сына.

Уэллс почувствовал себя виноватым, когда представил, как отец с утомленным лицом сидит один-одинешенек у себя в кабинете, просматривая очередную кипу тревожных отчетов, и не может даже в должной мере насладиться бесценными реликвиями, которые делают это помещение самым любимым местом Уэллса на корабле. Ему не остановиться, чтобы посмотреть на чучело орла, он не может улучить минутку и полюбоваться портретом темноволосой женщины с загадочной улыбкой. Единственная реликвия, которая может попасть в поле его зрения, – это подставка для ручки, на которой начертана крылатая фраза древнеримского писателя по имени Цицерон: Non Nobis Solum Nati Sumus. Это значит «Мы родились не только для себя».

Дверь открылась, и вошел отец. Хотя он явно вымотался, его спина была прямой, а походка – решительной.

Он перевел взгляд с мамы Уэллса на полусъеденный пирог и вздохнул:

– Прошу прощения. Заседание Совета закончилось позже, чем предполагалось. Не мог убедить Брисбана согласиться ввести на Уолдене дополнительные меры безопасности.

– Все в порядке. – Уэллс так быстро поднялся на ноги, что задел стол, и блюдца на нем задрожали. – Мы оставили тебе пирога.

– Мне нужно еще поработать. – Отец поцеловал маму в щеку и коротко кивнул Уэллсу: – С днем рождения.

– Спасибо, – ответил Уэллс, спрашивая себя, не почудился ли ему намек на грусть в отцовском взгляде.

Канцлер исчез в своем кабинете прежде, чем в мозгу Уэллса родился непрошеный вопрос: если отец был занят спором с Брисбаном, как Уэллс мог видеть того всего несколько часов назад на палубе А?

Внутренности Уэллса скрутило, когда он осознал непривычную, скверную вещь: отец солгал.

* * *

– Ладно, – сказал Уэллс, кивая Саше. – Но, раз мы будем только вдвоем, мне придется привязать тебя к себе, чтобы ты не удрала, пока мы будем бродить по лесам.

– Хорошо. – Она встала и протянула руки.

Уэллс поморщился, увидев на ее запястьях, там, где веревка натерла кожу, красные полосы.

– На этот раз возьмем металлические наручники. От них раздражение меньше.

Уэллс принес из палатки-склада наручники, а заодно и бинт, которым обмотал Сашино правое запястье, прежде чем защелкнуть на нем металлический «браслет». Сделав секундную паузу, он защелкнул второй «браслет» на собственном левом запястье, старательно засунул ключ от наручников поглубже в карман и спросил:

– Готова?

Девушка кивнула, Уэллс осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не видит, и потянул ее к краю поляны. В руку врезался металл, оповещая, что он идет слишком быстро, и Уэллс замедлил шаг.

Когда они вошли в лес, идти вдвоем стало еще труднее. Когда Уэллс снижал темп, чтобы перешагнуть через выступающие из-под земли корни или замшелые валуны, Саша, наоборот, шла быстрее, легко преодолевая эти препятствия. Уэллс не мог сделать ни шага, чтобы не нашуметь, а Саша двигалась грациозно и беззвучно, как олень. Ясно было, что этот путь хорошо ей знаком. Интересно, подумал Уэллс, каково это – знать какой-то участок леса так же хорошо, как, например, другого человека, и поднимать ногу, чтобы перешагнуть через упавший ствол, так же естественно, как брать кого-то за руку.

Вскоре Саша привела Уэллса к холму, которого тот никогда прежде не видел. Деревья тут росли реже, а трава была выше и почти доставала им до колен. Длинная коса девушки расплелась, и темные волосы рассыпались по спине.

– Как ты думаешь, за тебя беспокоятся? – спросил наконец Уэллс.

Сперва он усомнился, что Саша его услышала, потому что она не обернулась и не замедлила шага. Однако связывающая их цепь слегка дрогнула.

– Беспокоятся… и злятся, – сказала Саша. – Нам было приказано держаться от вас подальше, но я должна была увидеть все своими глазами.

Уэллс сбавил скорость, и теперь они впервые за весь путь шли рядом.

– Я всю жизнь пыталась представить себе, какой он, космос, и какие вы. Я же совсем не знала тех, кто прилетел первыми, я даже почти с ними не разговаривала. Поэтому, когда появились вы, я не могла упустить такого случая.

Уэллс засмеялся, а потом поморщился, потому что цепь натянулась. Саша остановилась и исподлобья смотрела на него:

– Что в этом смешного? – спросила она.

– Ничего. Просто так бредово получается: ты пыталась вообразить себе нас, а я всю жизнь старался представить себе Землю.

Саша странно посмотрела на него, но снова пошла вперед.

– Правда? И что же тебе хотелось узнать?

У юноши екнуло сердце.

– Сколько людей выжило в Катаклизме? Существуют ли до сих пор города? Какие тут водятся звери? Видела ли ты океан? Что произошло, когда… – Он умолк, потому что увидел, как широко ухмыляется Саша. – Что?

– Почему бы тебе не задавать вопросы по одному?

– О’кей, – с улыбкой сказал Уэллс. – Тогда первый вопрос: кто выжил? Что произошло после того, как взорвались бомбы?