Текст книги "Навсегда"

Автор книги: Кэрол Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 2

Коул стоял, окруженный тишиной заросшего сада, и оглядывал громадный усадебный дом, главную цель всех его замыслов. Скоро ему не придется приходить сюда тайком, чтобы любоваться им. Очень скоро он будет принадлежать ему.

Родовое гнездо семейства Прескоттов, Оукли степенно покоился на невысоком фундаменте, его величественный, слегка поблекший фасад смотрел на реку. Двадцать восемь массивных колонн окружали дом с трех сторон. Теперь покрывавшая их некогда белая штукатурка потемнела, потрескалась, кое-где осыпалась под воздействием непогоды.

Оукли воплощал в себе великолепие рабовладельческого Юга, заставлял задуматься о временах, когда плантаторы безраздельно владели сотнями рабов и полновластно распоряжались своей собственностью. Сам дом тоже выстроен руками черных рабов. Им потребовались годы, чтобы возвести такое монументальное здание в греческом стиле.

Запахи густой влажной травы вызывали отчетливые воспоминания. Многие годы, после того как Коул покинул Бейвилл, он отодвигал образ Оукли на дальние задворки сознания. Для Коула Оукли стал символом, оправданием тех далеких лет, в течение которых он рос в тени старого дома, который скоро станет его домом.

Так он очертит полный круг от жалкой лачуги в лощине до дворца на холме. В некотором роде он сделает подарок отцу. Джон Уиттир, мастер на все руки, оставался единственным защитником Оукли от посягательств времени, с тех пор как Дэниел Прескотт не смог выносить зрелище постепенного упадка родного очага.

Над головой Коула раздалась птичья трель. Некогда ухоженный сад с богатейшей флорой и фауной давно пришел в запустение. Коул прислонился к стволу и мысленно приступил к восстановлению Оукли.

Несколько минут спустя он услышал женский голос, что-то напевавший, который медленно приближался. Садовая дорожка пролегала в шести-восьми футах от того места, где стоял Коул. Он запоздало спохватился, что рискует быть обнаруженным.

Девушка вынырнула из-за поворота дорожки. Она шла легкой походкой и, запрокинув голову, следила за полетом сойки. Проникший сквозь листву тонкий солнечный луч ласкал ее каштановые волосы. Решив воспользоваться любым подвернувшимся под руку преимуществом, Коул шагнул вперед:

– Вышли прогуляться, Красная Шапочка?

– Ах! Боже мой, вы, Коул. Как вы меня напугали.

– Вы, конечно, не ожидали увидеть незнакомца, притаившегося в лесу на вашем пути к домику бабушки? – пошутил он.

– По правде говоря, нет.

– И вы, естественно, недоумеваете, что мне здесь понадобилось, – подсказал он.

– В общем… да.

– Я пришел сюда, рассчитывая повидать вашего деда, – солгал Коул, сожалея, что необходимость заставляет его обманывать.

– В самом деле?

– Да. А пока я шел по аллее, то почувствовал, будто попал в затерянный мир.

– Так вы пришли специально, чтобы повидаться с дедушкой?

– Он всегда был значительной общественной фигурой, – нашел объяснение Коул. Легкий запах ее кожи мешал ему сосредоточиться. – Я подумал, что долг вежливости требует посетить его и рассказать о намечающемся строительстве фабрики.

– Очень любезно с вашей стороны, Коул, но боюсь, что дедушка в настоящее время не в том состоянии, чтобы участвовать в общественных делах. Даже если бы и захотел, что тоже сомнительно.

– Он не захочет? – пробормотал Коул.

– Мой дедушка – человек крутого нрава. Он всегда был таким. – Она озадаченно замолчала. – Но ведь вы провели здесь детство, вы наверняка знали его.

– Ну что вы, мисс Элинор, – хмыкнул Коул. – Вы заблуждаетесь по поводу моего социального статуса. Да, все в городе знают вашего деда, только я никогда не входил в привилегированный ближний круг.

– Не думаю, что у него оставалось время на детей, – пожала Элинор плечами.

Они медленно направились по дорожке в сторону дома. Коул снова попытался представить характер отношений, связывавших Элинор с ее дедом. На нее у него тоже не хватало времени?

– Время не пощадило дедушку, – признала Элинор. – У него сильно испортилось зрение и часто подводит память. Я склонна объяснять его непростой характер плохим здоровьем. Правда, Чарли – человек, который за ним ухаживает, – говорит, что он всегда был таким.

– Вы в детстве редко виделись с дедом? – спросил Коул.

– Мы ни разу не приезжали к нему в гости, – откровенно призналась Элинор. – Отец и дедушка крупно поссорились, когда я была еще совсем маленькой, и с тех пор так и не помирились. Я думаю, отец перед смертью очень бы хотел этого, но мама так и не смогла простить дедушку.

– Родители потеряли приличное состояние? – мягко задал вопрос Коул.

– Да, – подтвердила Элинор и, помедлив у подножия ступеней, неуверенно заглянула ему в лицо.

– Вы ведь представите меня вашему деду? – попросил Коул смиренно.

Одному Богу известно, зачем он настаивал. Его мог вспомнить Чарли, тогда старик чего доброго вздумает помешать его планам. Но Коулу внезапно захотелось увидеть, с чем столкнулась Элинор, когда приехала сюда, чтобы встретиться с дедушкой. Никому, кроме нее и Чарли, теперь нет дела до Дэниела Прескотта.

– Конечно, если хотите, – уступила она и свернула в широкую сводчатую галерею, ведущую к главному входу. – Но предупреждаю, временами он бывает в очень скверном настроении.

Они вошли в просторный холл и по изящной винтовой лестнице поднялись на второй этаж.

– Дедушка! – окликнула она, заглядывая в большую комнату справа от лестницы. – Это я, Элинор. Я привела с собой гостя.

В полутемном углу комнаты в кресле Коул увидел сутулую фигуру Дэниела Прескотта.

– Я тебя не звал. – Надтреснутый голос Прескотта напоминал слабый отзвук гневного рокотания, которое запомнилось Коулу. – Я предупреждал тебя, когда позволил снять тот коттедж. Я не желаю, чтобы ты докучала мне. Я не позволю ни одной женщине мне докучать.

Он сдал ей коттедж в аренду? Насколько Коул мог судить, Элинор пришлось потратить изрядную сумму, чтобы сделать его пригодным для проживания.

– Я знаю, дедушка, – успокоительно проговорила Элинор. – Я долго не задержусь, но Чарли понадобилось ненадолго отлучиться, и я пообещала ему заглянуть и удостовериться, что у вас все в порядке.

Коул несколько расслабился. Раз слуга Дэниела отсутствует, опасность того, что его узнают, значительно уменьшалась.

– Где носит Чарли? Мне следовало рассчитать его еще двадцать лет назад, – злобно буркнул старик. – Когда он нужен, его никогда не оказывается на месте. Непременно где-нибудь пьянствует или распутничает.

Задержавшийся в дверях Коул невольно улыбнулся, представив чопорного Чарли предающимся упомянутым занятиям.

– Вам не стоит так волноваться, – бодро произнесла Элинор. – Он очень скоро вернется. А тут кое-кто хочет повидать вас. Вы достаточно хорошо себя чувствуете?

– Я прекрасно себя чувствую, – фыркнул Дэниел Прескотт. – Со мной все в полном порядке.

Коул сделал несколько шагов в полутьму, окружавшую Дэниела, и почувствовал, как участился пульс и шевельнулись волосы на затылке. Такое всегда происходило с ним, когда он рисковал.

– Кто он такой? – ядовито осведомился Дэниел. – Один из твоих ухажеров?

– Это мистер Уиттир, дедушка, – спокойно ответила Элинор. – Он собирается строить у нас в Бейвилле большую фабрику.

– Добрый день, мистер Прескотт, – поприветствовал Коул. – Очень рад вас видеть.

– Ну и что вам надо?

– Я хочу строить фабрику пластмасс на земельном участке Ланье. Вы значительное лицо в Бейвилле, и я хотел познакомить вас с моими планами.

– Не желаю ничего слышать о ваших планах. Какая мне разница, что происходит в городе? – фыркнул Прескотт. – Мне жить осталось меньше года, да и городу вашему наплевать на меня.

Поймав взгляд Коула, Элинор склонилась к деду:

– Чарли сказал, что у вас есть для меня какие-то бумаги?

– Да, – ответил старик, внезапно успокаиваясь. – Они там на столе. Только не заглядывай в них сразу, а забери с собой. Я не желаю, чтобы ты околачивалась здесь дольше, чем необходимо.

– Хорошо. Вижу, вы чувствуете себя неплохо. Я возьму бумаги и сразу же уйду, – пообещала она, наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку. К удивлению Коула, старик принял знак родственной любви без протеста.

– Теперь ступай, – выговорил он, самую малость смягчая суровый тон.

Элинор взяла со стола пухлый конверт и невозмутимо проговорила:

– Спокойной ночи, дедушка.

Коул вышел вместе с ней, чувствуя необъяснимое волнение. Вернувшись в Бейвилл, он узнал, что здоровье его врага сильно пошатнулось, но не рассчитывал, что ему станет жалко Дэниела Прескотта. Самое странное, что он пожалел старика главным образом не за его старость и немощь, а за неспособность принять любовь внучки. Коул не мог не сочувствовать Элинор.

– Вы не проводите меня до машины? – попросил Коул.

– Если хотите, – вежливо согласилась Элинор, в которой вновь заговорила недоверчивость.

Коул Уиттир излучал ауру абсолютной самодостаточности. Даже дедушкина грубость его ни капельки не проняла. Мужчины, стремящиеся к власти, обычно хотят, чтобы с ними считались. Коул же вел себя так, словно власть уже ничего для него не значила и он успел вполне пресытиться ею.

– Вы о чем-то задумались, – пробормотал Коул, когда они вышли на дорожку, окруженную с обеих сторон буйно разросшимися кустами. – Трудно, наверное, опекать больного старика, который знать ничего не хочет о вашем существовании.

– Он не только больной старик, – сухо возразила Элинор. Небрежное замечание Коула вызвало в ней враждебное чувство. – Он еще и мой дедушка.

– Простите, – пожал плечами Коул, – я не имел в виду ничего плохого. Просто забота о престарелом родственнике всегда не сахар. Особенно когда приходится принимать во внимание финансовый момент.

– Не в моем случае, мистер Уиттир. – Волнение заставило Элинор ускорить шаги. – «Финансовый момент» здесь ни при чем. Не все оценивается в денежных знаках.

– Подождите минуту! – Он посмотрел ей в лицо так же твердо, как держал ее руку в своей. – Я не хотел вас обидеть. Без слов ясно, что вы привязаны к деду, что не может не вызывать восхищения. – Коул понизил голос. – Меньше всего мне хочется с вами ссориться, Элинор.

– Извините, – сдержанно сказала Элинор, избегая его упорного взгляда. – Мне не стоило так разговаривать. Естественно, я приняла ваши слова слишком близко к сердцу.

– Почему же естественно? – тихо спросил он.

– Ну… у нас с вами различные ситуации, – сбивчиво проговорила она, пытаясь сгладить неловкость.

– Почему я вам не нравлюсь? – Его пронзительные синие глаза с мягким вызовом вглядывались ей в лицо.

– Мне… Вы ошибаетесь. Просто у нас с вами разные приоритеты.

– Разные приоритеты? – повторил он.

– Да. Вас интересует прибыль, а меня заботят интересы жителей Бейвилла, – напряженно ответила она.

– А знаете, – произнес Коул, – вы не в первый раз уже свысока говорите о моем бизнесе. Что конкретно вы находите дурного в желании разбогатеть?

– Ничего, – ответила Элинор, чувствуя себя задетой. – Мне только кажется, что бизнес иногда в погоне за прибылью позволяет отодвигать на второй план вещи, жизненно необходимые людям.

– Довольно бессмысленное возражение, – заявил он. – Вы же сами бухгалтер. Вы имеете дело с деньгами. Как вы можете выступать против прибыли, которую они приносят?

– Я только помогаю людям разобраться в их финансовых делах, – поправила Элинор. – Чтобы они не разорились, не подорвали семейный бюджет. Моя задача – помочь им построить прочный реальный финансовый базис.

– Значит, вас раздражаю не столько я сам, сколько мой бизнес, – заключил он, продолжая глядеть на нее в упор.

– Меня ничего не раздражает, – возразила Элинор.

– Я очень рад, – признался Коул, – потому что нахожу вас необыкновенно привлекательной.

Элинор почувствовала, как у нее невольно раскрылся рот при таком откровенном заявлении.

– Необыкновенно привлекательной, – повторил Коул и, опустив взгляд на ее губы, слегка подался вперед.

Элинор в отчаянии подумала, что ее, должно быть, разбил паралич, потому что именно тогда, когда ей следовало бежать от него без оглядки, она не могла сдвинуться с места. А его губы приближались… и вот они накрыли ее рот, горячие, энергичные, одурманивающие.

И когда она уже совсем лишилась воли к сопротивлению и вся трепетала от желания, он отстранился. Едва он оторвал губы от ее рта, Элинор ощутила себя обездоленной, растерянно открыла глаза и встретилась взглядом с Коулом. Синие глаза с полыхавшим в их глубине пламенем напряженно смотрели на нее.

Элинор кашлянула. По мере того как рассеивался туман страсти, на нее накатывало раскаяние. Если бы только он не был Коулом Уиттиром, миллионером! Она должна держаться от него на расстоянии.

– Мне очень жаль, Коул…

– Жаль? – пробормотал он, продолжая смотреть на нее все еще темными от страсти глазами. – Почему?

Коул повернулся и направился к воротам.

На обочине дороги стоял умеренно дорогой «седан». Почему-то отсутствие лимузина неприятно укололо ее. Если Коул Уиттир оставит свои замашки миллионера, ей придется трудно. Элинор проводила взглядом удалявшийся автомобиль, затем вспомнила про конверт.

Придя домой и закрыв за собой дверь, она прошла на уютную кухоньку, которой особенно гордилась, сгорая от любопытства, присела за маленький столик и осмотрела конверт, переданный ей дедом. Конверт был из плотной качественной бумаги, на нем стояли имя маклера и адрес агентства недвижимости.

Надорвав конверт, девушка извлекла лежавшие в нем документы. Среди них без всякого пояснительного письма лежало контрактное предложение на покупку дома и земельного участка, именуемых Оукли, и бумага, передающая Дэниелом Прескоттом права на заключение сделки Элинор Прескотт.

Буквы запрыгали у нее перед глазами. Кто-то собирается купить Оукли? И дедушка сделал ее своим поверенным! Просто непостижимо…

Дэниел Прескотт известен как человек гордый и расточительный. Всю жизнь деньги оставались для него идолом, который поработил его. Элинор знала, что сейчас у него очень скромный доход, не покрывающий его потребности. Она пыталась помочь, предлагала Чарли деньги на необходимые дедушке лекарства, но Чарли только пожимал плечами и предлагал ей «обсудить вопрос с Дэниелом». Но Элинор знала, что разговор ни к чему не приведет.

А Дэниел Прескотт быстро угасал. В ближайшем будущем ему могла потребоваться постоянная медицинская помощь, возможно, круглосуточная сиделка. Даже если и удастся уговорить дедушку принять от нее деньги, она все равно не сможет оплачивать необходимое ему лечение полностью. Чарли как-то сказал, что Дэниел предпочитает умереть в Оукли. Никогда, по утверждению престарелого камердинера, он не решится продать дом. Увезти сейчас дедушку из дома, в котором он родился, означало убить его. Все, что Дэниел Прескотт в своей жизни любил, связано с его родным очагом, он цеплялся за него, как цепляется ребенок за материнскую юбку.

Элинор еще раз взглянула на верхний лист контракта. Доверенность на ведение дела была на удивление краткой. Зачем дедушка дал ей право принимать решение?

С тех пор как Элинор приехала в Бейвилл, она неуклонно старалась наладить отношения с ним, а он так же неуклонно отказывался иметь с ней дело. И вот теперь он передает на ее попечение свое любимое достояние.

Элинор облокотилась на стол и обхватила голову руками. Что же ей теперь делать? Продать дом, чтобы получить возможность помогать дедушке материально и тем самым вполне вероятно ускорить его смерть?

Глава 3

– Вот такие дела, Дейзи. Я далеко не уверена, что идея удачная. – Элинор сидела у себя в конторе за круглым столом. Из окна, у которого разместилась ее подруга, виднелся окружавший Оукли старый, запущенный сад.

– А что говорит сам дедушка?

– Он не захотел объясниться со мной. – Элинор с досадой хлопнула по столу тяжелой папкой. – Я уж и не помню, сколько раз пыталась завести разговор и уходила ни с чем. Чарли клянется, что дедушка даже с ним не пожелал обсуждать предложение о покупке Оукли. Всякий раз, как он пытается уговорить деда поговорить со мной, Дэниел приходит в такое неистовство, что у него подскакивает давление.

– Старик всегда был не подарок. Помню, как отзывалась о нем моя мать. Ее лучшая подруга Эула работала в Оукли кухаркой, когда там еще водились деньги.

– Вот в чем корень зла, – с отвращением проговорила Элинор. – Деньги! Если бы Дэниел не проявил такую необъяснимую недальновидность, он не оказался бы в нынешнем положении. Он смог бы сохранить свой драгоценный дом, а потом завещать его местному краеведческому обществу.

– Тебе действительно так противен дом?

– Сама не знаю, Дейзи. Отец говорил об Оукли, словно о земле обетованной, и дождаться не мог, когда его унаследует. – Девушка вздохнула. – Мне кажется, все мое детство мы гонялись за папенькиными мечтами, но большинство их утонуло на дне бутылки.

– Значит, Оукли напоминает тебе о глупостях, которые натворил твой отец?

– Наверное, – согласилась Элинор. – И поэтому вся история с контрактом и доверенностью кажется тем более странной. Дедушка и отец всю свою жизнь спорили из-за Оукли, а я никогда на него не рассчитывала. И вот внезапно дед сам сбрасывает его мне на руки.

– Кто мог предложить купить Оукли?

– Понятия не имею, – пожала плечами Элинор. – Маклер говорит, что клиент захотел остаться неизвестным». Но это, впрочем, ничего не значит. Если дедушка всерьез подумывает о продаже дома, нам следует выбрать самое выгодное предложение.

– Похоже, – заметила Дейзи, – что Дэниел просто свалил на тебя свои проблемы.

– Возможно, – вздохнула Элинор. – И не могу сказать, что я ему за это благодарна. Правда, мне кажется, что таким путем он наконец-то признал меня как родственницу, впервые подумал обо мне не только как о назойливой мухе.

– А по-моему, его решение – просто способ переложить ответственность на чужие плечи, – возразила Дейзи. – Старичку и невдомек, что за сокровище он обрел в лице своей внучки.

– Спасибо, Дейзи, – усмехнулась Элинор. – Ты как никто умеешь поддержать девушку в трудную минуту.

– На здоровье, дорогая. Но я бы на твоем месте поискала поддержки у красавца Коула Уиттира. Он еще мальчишкой был хорошеньким, но я и подумать не могла, что он вырастет таким бесподобным мужчиной.

– Дейзи, ты просто точь-в-точь как девицы из салона «Стрижки и локоны», – упрекнула ее Элинор, просматривая лежавшую перед ней стопку бумаг. – Я считала тебя более зрелым человеком.

– Я уже достаточно созрела, – с достоинством изрекла Дейзи. – Но еще все-таки не умерла, как и ты, Элинор.

– Меня Коул Уиттир ни капли не интересует, – парировала Элинор.

– Тогда тебе стоит им заинтересоваться, – безапелляционно заявила Дейзи. – Он не просто почти что идеальный мужчина внешне, он еще может оказаться тем человеком, который способен помочь тебе продать Оукли.

– Но речь идет о недвижимости, – подчеркнула Элинор. – Я не вижу, почему он должен быть в курсе цен на ветхий усадебный дом.

– Ничего нельзя знать заранее, – ответила Дейзи пророческим тоном. – Спасение может прийти из самого невероятного источника.

– На моей памяти такого не случалось, – сухо отрезала Элинор. – А Коула Уиттира я тем более не собираюсь просить об одолжении.

– Почему тем более? – удивилась Дейзи.

– Не хочу быть ему обязанной, только и всего.

– Есть люди и похуже, которым мы чем-нибудь да обязаны, – заявила Дейзи.

– Ох, Дейзи, – вздохнула Элинор. – Ты еще скажи, что одобряешь строительство в Бейвилле его фабрики.

– Почему же нет? – удивилась ее старшая подруга. – Фабрика – большое благо для всего города. Твоя беда в том, что ты не доверяешь мужчинам.

– Ничего подобного. Я не доверяю только Коулу Уиттиру. Он такой же, как все те, на кого работал мой отец, только выглядит получше. Насколько я могу судить, подавляющее большинство крупных бизнесменов сходит с ума по его величеству доллару.

– Вижу, ты заранее предубеждена против Коула, – отметила Дейзи и вдруг воскликнула: – Черт возьми, да мы его накликали!

На террасе послышались мужские шаги.

– Кто там? – Дейзи тоже подошла к окну. – Неужели Коул?

– Именно Коул!

– Ах ты, Господи, – пробормотала Дейзи, когда в переднюю дверь постучали. – И почему я не оделась сегодня понаряднее!

Бросив на нее осуждающий взгляд, Элинор поспешила в холл, чтобы впустить гостя. Распахнув тяжелую входную дверь, она вооружилась официальной улыбкой, пытаясь не обращать внимания на участившийся пульс.

– Доброе утро, Элинор.

– Доброе утро, Коул.

– Могу я войти? – осведомился он мягко.

– Ну разумеется, – краснея, пробормотала Элинор, спохватившись, что уставилась на него самым неприличным образом. Она попятилась и шире распахнула дверь. Стоило ему войти, как Коул внимательно огляделся.

– Я все не могу перестать восхищаться тем, что вы сумели сделать со своим домом. Во времена моего детства фермеры держали здесь рабочий инвентарь.

– Я знаю. Когда я въехала сюда, здесь кое-что еще оставалось, – рассеянно проговорила Элинор, только сейчас заметив, что Коул держит в руке конверт из манильской бумаги.

– Нам лучше пройти в офис, – предложила она.

– С удовольствием.

Коул прошел следом за ней.

– Коул! – Дейзи шагнула вперед с лукавой многозначительной улыбкой. – Вот не ожидала увидеть вас здесь.

– Я и сам приятно удивлен, мисс Дейзи, – ответил он.

– Ох, только не зовите меня мисс Дейзи, – поежилась Дейзи. – Я сразу начинаю чувствовать себя старой, как Мафусаил.

– Извините, – улыбнулся Коул. – Случайно вырвалось. Но вы слишком очаровательны, чтобы задумываться о возрасте.

– Вы всегда такой хитрец! – рассмеялась Дейзи.

– Не понимаю, о чем вы, – скромно пожал плечами Коул.

Наблюдавшая за ними Элинор надеялась, что ее несносная подруга не вздумает превратить визит Коула в нечто большее. Дейзи имела неистребимую склонность к сватовству.

– Может быть, присядем? – Элинор указала рукой на устроенный у дальней стены уголок отдыха.

– Итак, что вас к нам привело? – спросила Дейзи и быстро заняла кресло, так что Элинор пришлось сесть на диван рядом с Коулом.

– Я принес кое-что для Элинор, если не возражаете.

– Прекрасно, прекрасно, – с воодушевлением проговорила Дейзи. – Так выкладывайте, не стесняйтесь.

– Спасибо. – Коул повернулся к Элинор и протянул ей конверт: – Я привез вам проспекты фабрики.

– Хорошо. Я обязательно их просмотрю в свободное время.

– Коул, – неожиданно вмешалась Дейзи, – Элинор нужна ваша помощь в одном вопросе.

– Дейзи! – запротестовала Элинор. – Ничего подобного. Незачем Коулу впутываться в мои дела.

– Нет-нет, – перебил ее Коул с ленивой улыбкой. – Я бы очень хотел впутаться.

– Спасибо, – проговорила Элинор ледяным тоном. – Но уверена, что нам с вами нет необходимости в более тесном общении.

– Для меня, наоборот, общение с вами необходимо.

– Так что за вопрос, Элинор? – Его голос обрел особый тембр.

– Да ничего особенного… – Элинор колебалась, лихорадочно придумывая выход из неловкого положения, в которое ее поставила Дейзи.

– Я обычно неплохо нахожу правильные ответы, – заметил он без тени самодовольства.

– Мой вопрос едва ли входит в сферу вашей компетенции, – предупредила Элинор, почти сдавшись.

– Все-таки позвольте мне попытаться.

– Мой дедушка получил через маклера предложение продать Оукли и оформил на меня доверенность.

– Доверенность на право заключить сделку?

Элинор пожала плечами.

– Он упорно не говорит мне, принимать предложение или нет!

– О Боже! – Дейзи вдруг сорвалась с кресла. – Посмотрите-ка, который час! Мне давно пора бежать. Еще столько дел по устройству фестиваля персиков. Не забудь, Элинор, ты обещала помочь в палатке от Женской лиги.

– Я не забуду, – натянуто ответила Элинор, глядя, как ее подруга торопливо собирает сумочку. – Мы потом поговорим, Дейзи.

– Не знаю, я сегодня буду по горло занята фестивалем. Не провожайте меня, я сама найду дорогу. – И энергичная дамочка выпорхнула из комнаты, оставив их вдвоем.

Коул слушал их диалог, а сам думал о сообщенной Элинор новости. Старик предоставляет ей право принимать решение о продаже Оукли!

– Дейзи на самом деле очень славная, – высказалась Элинор, когда шаги ее подруги затихли на террасе.

– Мне она всегда нравилась, – согласился Коул и снова вернулся к обсуждаемой теме: – Расскажите поподробнее о своем деле.

Элинор со вздохом откинулась на спинку дивана. От ее движения бирюзовый трикотажный джемпер плотнее обтянул ее грудь, и у Коула внезапно пересохло во рту.

– Дело вот в чем, – начала Элинор бесстрастно. – Я совсем не уверена, что предлагаемая сумма – самая большая, которую дедушка может выручить за Оукли. – Она назвала цифру. – Дом – все, что есть у Дэниела, и он должен получить от его продажи столько, чтобы ему хватило до конца жизни.

– Понятно. – Коул резко поднялся, подошел к окну и выглянул в него.

Он ни одного доллара лишнего не накинул сверху предложенной суммы. Ни один уважающий себя бизнесмен не делает этого с первого захода. Боже, ну и поворот! Что он может ей тут присоветовать? Коул поставил себе целью купить Оукли и собирался получить его за приемлемую цену. Должны же чего-нибудь стоить годы, которые его отец преданно обслуживал дом за ничтожную плату.

– А вы разговаривали с кем-нибудь из местных экспертов? – наконец спросил он, поворачиваясь к девушке.

– Нет, – покачала головой Элинор. – Не думаю, что у кого-нибудь из них есть опыт с подобного рода старинными зданиями. Кроме того, я даже еще до конца не уверена, что дом стоит продавать.

Коул вернулся на свое прежнее место на диване. Он ненавидел себя за то, что сейчас вынужден лгать ей. И затеянное им строительство его никак не оправдает. Он побудил Элинор к откровенности, не будучи с ней искренним до конца. А она со временем непременно узнает правду. Как только завершится сделка по продаже Оукли, его инкогнито раскроется.

– Трудно, должно быть, решиться продать родовое гнездо, – заметил он, остро сознавая, что они сейчас в здании абсолютно одни. Повсюду в доме пахло духами Элинор, и этот запах возбуждающе действовал на его чувства…

– Если бы я выросла здесь, было бы труднее, – ответила Элинор с легким смущением.

– Да, но здесь вырос ваш отец.

Она встала с дивана и нагнулась, чтобы поправить подушку на кресле. Коул пробежал глазами по изящному изгибу ее бедра под натянутым эластиком брюк.

– Моему отцу не пошло на пользу то, что он рос «Прескоттом из Оукли», – промолвила она.

– Вот как?

Элинор печально улыбнулась:

– Вся его последующая жизнь напоминала движение под уклон. Он всегда чувствовал себя неудачником.

– Очень жаль, – пробормотал Коул.

Из того немногого, что она рассказывала о себе, можно заключить, что ее детство проходило в довольно безрадостной атмосфере. Его внезапно охватило желание как-то восполнить ей прошлые горечи.

– Все давно позади. – Элинор снова пожала плечами. Коул чуть было не поколебался в своих целях. Лучше всего направить ее в хорошее агентство недвижимости. Коул помнил два подходящих адреса. Но, несмотря на угрызения совести, ему приятно, что Элинор положилась на него. Если он сейчас направит ее за советом к кому-то еще, у него не будет больше повода снова с ней увидеться.

– Я могу поручить одному из моих поверенных навести справки о ценах на старинные усадебные дома на нынешнем рынке недвижимости. – Коул стал медленно приближаться к ней. – Если вы, конечно, согласитесь.

– Очень мило с вашей стороны, Коул. Я вам буду признательна.

Искренняя благодарность в ее взгляде придала ему уверенности. Придется как-то найти способ получить и Оукли, и Элинор Прескотт. Коул предвидел, что будущее сулило ему крупные осложнения. Она, конечно, придет в негодование, когда узнает, что дом купил не кто иной, как он. Но он справится с ситуацией потом, когда придет время…

* * *

– Элинор!

Девушка обернулась и прикрыла глаза рукой от солнца, чтобы разглядеть окликнувшего ее человека.

– Я здесь. – Коул помахал ей из своего шикарного «седана», притормозившего у тротуара. Подняв набитый портфель, Элинор сунула ногу в лакированную лодочку на высоком каблуке. Коул, пренебрегая правилами дорожного движения, остановился за желтой линией.

– Здравствуйте. – Она поставила портфель на бордюр и устало оперлась рукой на машину.

– О Боже, Элинор! Ах вы, бедняжка. День еще только в самом разгаре, а выглядите вы уже как выжатый лимон. Вы слишком заработались. – Коул распахнул дверцу машины, выбираясь на тротуар. – Вам нужна передышка, и я тот человек, который может предоставить ее вам.

– Что именно? – настороженно спросила Элинор.

– Что бы вы ни подумали, – ответил Коул, – наша встреча не случайна. Я вас повсюду искал.

– Меня? – недоверчиво переспросила она, и ресницы ее затрепетали.

– Так точно, мэм, – подтвердил он. – С вашей вечной занятостью вы лишаете меня возможности замолвить перед вами словечко за мою будущую фабрику.

– Коул… – в замешательстве начала Элинор, – я не думаю…

– Стыдитесь, мисс Прескотт, вы уклоняетесь от ваших обязанностей. – Коул положил правую руку на сердце и произнес с патриотическим пафосом: – Лоббирование – вот это по-американски.

Элинор рассмеялась, его шутка растопила всю ее настороженность.

– Какого рода лоббирование у вас на уме? – спросила она.

– Всего лишь небольшое путешествие, – небрежно ответил он, поднял ее набитый битком портфель и поставил в машину.

– У меня абсолютно нет времени, чтобы… – начала Элинор.

– Пообедать, – перебил он ее.

– Пообедать? И все? – Элинор подозрительно уставилась на него в открытое окошко захлопнутой им дверцы.

– Мы не поедем дальше, чем вы позволите, – негромко пообещал Коул.

– Все-таки как далеко мы отправляемся обедать? – осмелилась спросить она, когда пригород Бейвилла остался позади.

– Думаю, лет примерно на десять назад.

– На десять лет?..

– На мой взгляд, вам примерно лет двадцать восемь…

– Как мило с вашей стороны заметить мой возраст.

– А значит, десять лет назад вам было восемнадцать.

– С вашими способностями к математике вы весьма преуспели бы в бухгалтерском деле, – вставила Элинор с усмешкой.

– А поскольку восемнадцать лет – время невинных шалостей, я подумал, что, вернувшись назад на десять лет, мы сможем им предаться, – заключил он.

– Невинные шалости? – машинально повторила Элинор.

– Именно. – Коул прикоснулся ладонью к ее колену. – Ничто так не молодит, как невинные шалости.

– Коул, я не думаю… – Она запнулась, увидев, что он весело улыбается.

– Не будьте овечкой, Элинор.

– Земля Ланье? – спросила она. – Мы собираемся обедать здесь? Нет, погодите! Не говорите. Вы уже продали часть ее под «Макдоналдс», я угадала?

Коул усмехнулся и свернул на дорогу, изрезанную глубокими колеями, бегущую вдоль берега реки.

– Нет, моя дорогая. Все не так плохо. – Он остановил машину в нескольких ярдах от реки. Элинор открыла дверцу, выбралась наружу и втянула в себя свежий весенний воздух, жадно оглядывая чудесный пейзаж, извечно вселяющий в душу чувство глубокого умиротворения. Раньше здесь был сад, окружавший небольшой загородный дом. Но хотя дом давно уничтожил пожар, в саду по-прежнему цвели азалии, махровый мирт, камелии, насыщая воздух ароматами. Этот уголок стал личным раем Элинор, с тех пор как она поселилась в Бейвилле.