Текст книги "Клонирование Миранды"

Автор книги: Кэрол Мэтас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Кто эти «объекты»? Почему они умирают? Это пациенты? И что означает «отсутствие мозговой активности»?

Я быстро листала страницы. Новые даты. Они мне ни о чем не говорят. Я слишком нервничала, чтобы оставаться в комнате дольше, поэтому попыталась найти страницу, на которой был раскрыт журнал, когда я вошла, но не смогла. Если меня застанут здесь, как я объясню свое присутствие? Пора выбираться. Я выскочила из комнаты и двинулась по коридору. Из другой комнаты вышел доктор Мул лен.

– Привет, Миранда, – весело приветствовал меня он. – Куда направляешься?

– Никуда, – ответила я. – Просто мне скучно.

– Ничего, скоро ты выйдешь отсюда.

Он повернулся и поспешил в свой кабинет. Я побежала к себе в комнату. Вскоре появилась Мона с завтраком. Уплетая оладьи, я размышляла над тем, что видела. В общем-то ничего особенного. Какие-нибудь записи экспериментов над лабораторными крысами. Возможно, мама права – опухоль влияет на работу мозга, и я начинаю воображать невесть что, у меня появляются галлюцинации и развивается паранойя.

Я решила перестать волноваться из-за всей этой чепухи и сосредоточиться исключительно на выздоровлении, как мне велел доктор. Пожалуй, еще порция оладий очень кстати в моем положении. Я высунула голову из-за двери и увидела Мону, которая как раз заходила в комнату в дальнем конце коридора. В руках у нее был комплект постельного белья.

– Мона! – крикнула я, пытаясь догнать ее, даже не надев тапочек.

Она обернулась, когда я уже подбегала к ней, и быстро захлопнула дверь. И все же я успела рассмотреть в дверном проеме за ее спиной синие обои в желтый цветочек. У меня перехватило дыхание.

– Да? – спросила она.

– Я... хочу еще оладий, – выдавила я из себя.

– Прекрасно. Сейчас принесу.

Я продолжала стоять, уставившись на нее.

– А ну быстро в постель! Посмотри, ты же босиком!

– Да-да. В постель. Уже бегу, – пробормотала я и кинулась в свою комнату.

Там я сразу же позвонила Эмме.

Конечно, я ее разбудила, она была сонная, а я говорила слишком быстро, и потребовалось несколько минут, чтобы она меня поняла.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Не знаю, – ответила я, засовывая ноги в шлепанцы. – Наверно, пойду на разведку. Что мне еще остается?

– Я буду тебя сопровождать. По телефону, разумеется.

– Отличная мысль, – одобрила я, направляясь к двери, прижимая к уху телефон.

Выглянула наружу.

– Путь свободен.

– Тогда пойди и еще раз проверь стену, за которой, по-твоему, должна быть комната. Если ты оказалась права насчет желтых цветочков, то, наверно, права и насчет остального.

Я поспешила в конец коридора и стала внимательно изучать стену, которая якобы была дверью.

– Самая обычная стена, – сообщила я Эмме.

– Нет ли там каких-нибудь кнопок? – спросила она.

Я стала шарить руками по краям стены и внезапно на что-то наткнулась. Кнопка была того же цвета, что и стена, и лишь чуть-чуть выступала над поверхностью. Я нажала на нее, и стена бесшумно сдвинулась.

– Эмма, – прошептала я. – Я вхожу.

Глава 10

– Поскольку ты сейчас говоришь со мной, значит, это не сон. Если только мы обе не спим, – сказала мне в трубку Эмма. – Что ты видишь?

– Почти ничего. Здесь темно. В прошлый раз горел свет.

– Попробуй найти выключатель.

Я пошарила рукой по стене, нащупала выключатель и включила свет. В тот же миг девочка в кровати села, протерла глаза и уставилась на меня.

– Кто ты? – спросила я, приближаясь к кровати.

– Миранда! – раздался в трубке голос Эммы. – Что там происходит?

– Она выглядит совсем как я! – ответила я шепотом. – Абсолютная копия. Пока что она молчит.

– Как тебя зовут? – вновь спросила я, подходя еще ближе.

Девочка продолжала молча смотреть на меня.

– Как тебя называют другие люди?

– Десять. Они зовут меня десять. Я здесь уже десять лет. В прошлом году меня звали девять.

– Твое имя – это твой возраст? И оно меняется каждый год?

– Сейчас меня зовут десять. Это мое последнее имя. Меня никогда не будут звать одиннадцать.

– Почему? – спросила я, ничего не понимая. – Кто ты? Моя сестра? Меня зовут Миранда Мартин. Видишь, как мы похожи?

– Я точно такая же, как ты, – спокойно сказала девочка, как будто речь шла о совершенно естественной вещи.

– Но кто ты сама?

– Я создана для тебя. Моя судьба – это ты. И я исполню свою судьбу. Спасибо тебе. Я этого ждала.

– Ты слышишь? – спросила я в трубку Эмму.

– Слышу. Но ничего не понимаю.

– Я намерена разобраться в этом! – решительно заявила я, распахивая дверь настежь. – Эй, здесь есть кто-нибудь?!

Потом снова обратилась к Эмме:

– Клади трубку и звони моим родителям. Скажи им, где я. Скажи, что ты пока ничего никому не скажешь, но что им лучше приехать сюда. Скажи, что они должны мне кое-что объяснить.

– Хорошо, – согласилась она и отключилась. В комнату вбежала Мона.

– О нет! Пошли, Миранда! Идем в твою комнату!

– Чтобы доктор Муллен снова сделал мне укол, а потом убеждал, что мне все приснилось?! Не выйдет! Я знаю, это не сон. Я только сейчас говорила по телефону со своей подругой Эммой. А теперь я подожду здесь доктора Муллена и моих родителей. Я намерена получить объяснения!

Мона всплеснула руками и выбежала из комнаты.

– Ишь, как она забегала, – сказала я девочке.

Та выглядела озадаченной.

– Ты на нее кричала. Почему?

– Потому что я очень расстроена.

– Расстроена? – переспросила девочка, недоуменно покачав головой.

– Ну как ты была расстроена, когда плакала прошлой ночью. Почему ты плакала?

– То, что происходит со мной, неважно. Я не могу тебе сказать, почему позволила себе плакать.

– Скажи!

– Нет, иначе ты не примешь мои подарки. Ты решишь, что я недостойна.

– Не бойся. Скажи.

Она помолчала, пристально глядя на меня.

– Я...это трудно объяснить... Я боюсь и не знаю, что со мной будет, когда я перестану существовать.

– Что?

«Интересно, – подумала я, кто учил ее говорить? Ее речь не похожа на речь обычной десятилетней девочки».

– Я скоро перестану существовать, – продолжала она. – Как это будет? Линда говорит, будто спишь.

Я присела на ее кровать.

– Линда – твоя мама? А Элан – твой папа?

– Я не задумывалась над этим, – ответила она. – Мы это никогда не обсуждали. Они меня создали. Они мои создатели. И доктор Муллен, конечно, тоже.

– Так, значит, они все же твои родители! Тогда ты моя сестра! Скажи, что с тобой такое? Ты больна? Почему ты находишься здесь? Почему мы никогда не виделись?

В комнату вбежал запыхавшийся доктор Муллен:

– Миранда! Пожалуйста, не разговаривай с ней! Это ее расстроит!

– А как насчет меня? Вам не кажется, что я уже расстроена?

– Да, конечно. Пожалуйста, будь благоразумна. Твои родители уже едут. Они все объяснят.

– То есть придумают новую ложь?!

– В этом больше нет необходимости, – ответил он, взяв меня за плечи и осторожно уводя меня от девочки. – Пойдем.

Я неохотно последовала за ним. Девочка провожала меня взглядом. Какое странное выражение было на ее лице... И что она подразумевала под «подарками»?

Я позволила доктору Муллену отвести меня в мою комнату и уселась на кровати, обняв руками колени.

– Вы собираетесь мне все рассказать?

– Давай дождемся твоих родителей.

Мы сидели молча. Я была так рассержена, потрясена, в голове сплошная путаница, что я даже не пыталась думать обо всем этом.

Вскоре в комнату торопливо вошли папа с мамой. Вид у них был измученный. При виде мрачного выражения на моем лице они замерли.

– Ну, – приветствовала я их сквозь зубы. – Вы наконец скажете мне правду?

Мама встала около кровати. Папа присел и попытался взять меня за руку, но я ее отдернула.

– Миранда, – начал отец. – Постарайся сохранять спокойствие. Мы должны разумно подойти к этому.

Я вскочила с постели: мне не хотелось сидеть с ним рядом.

– Разумно, говоришь? У меня есть сестра, а вы мне ни слова о ней не сказали?

– Мы не могли.

– Почему? И почему она здесь? Что происходит?

– Она не в себе. Она больна. Психически больна. Поэтому если она говорила тебе что-то странное...

– Все, что она говорила, было странным! – в отчаянии воскликнула я. – Но душевнобольных не обязательно запирать от людей!

– Иногда приходится, если они представляют опасность для самих себя и для других.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну... она пыталась причинить вред себе и другим.

– Она слишком мала для этого, – возразила я. – И она никогда не жила у нас дома, так откуда вы можете знать, что она опасна? Кстати, – добавила я после паузы, – я бы запомнила, если бы мама была беременной! Или я и это «забыла», как «забыла» про фотографию?

Мама с папой переглянулись, явно не зная, что сказать.

– Миранда, – вступил в разговор доктор Муллен. – Могу я быстро переговорить с твоими родителями наедине?

– Конечно, – пожала я плечами. – Мне все равно.

Они вышли из комнаты. Я позвонила Эмме.

– Ну? – спросила она.

– Они опять врут, – сказала я безразличным тоном. – И делают это очень неумело. Я вижу их насквозь. Но почему они врут?! Мне по-настоящему страшно. Я всегда так верила им, верила, что мы всегда откровенны друг с другом... А эта девочка действительно странная, – добавила я после паузы. – Говорит непонятные вещи. Называет моих родителей своими создателями.

– Создателями? Как Бог?

– Ну, в каком-то смысле родители действительно нас создали. Но она почему-то включает туда и доктора Муллена.

– Ничего себе! А что она еще говорила?

Я почувствовала, как мой желудок болезненно сжался. Мне даже думать не хотелось о том, что она еще говорила.

– Ты знаешь, что она сказала про свою судьбу? Что ее судьба – это я. И как все это понимать?

Трое взрослых вернулись в комнату.

– Ты говоришь с Эммой? – нервно спросила мама.

– Да.

– Она кому-нибудь рассказала?

– Пока нет.

– Хорошо. Скажи ей, чтобы не рассказывала. Впрочем, лучше я сама с ней поговорю.

Она взяла у меня трубку.

– Эмма, послушай меня. Если ты что-нибудь кому-нибудь расскажешь, ты будешь прямо виновата в смерти своей подруги!

– Мама! – воскликнула я.

– Ты поняла меня? Хорошо, – сказала она и отключила телефон.

Она начала говорить: быстро, жестко, напряженным голосом:

– Ладно, Миранда, то, что мы тебе сейчас сообщим, безусловно, тебя расстроит. Но я думаю, лучше огорчиться, чем умереть. Дело вот в чем. – Она глубоко вздохнула. – Эта девочка – твоя точная копия. Она создана из твоей ДНК, которую у тебя взяли в детстве. Она – твой страховой полис. Многие дети погибают в автомобильных авариях или от разных ужасных болезней только потому, что не находится нужного органа или костного мозга для пересадки. Мы, я и твой папа, решили обезопасить тебя от подобной участи. Мы сделали твою копию. Она была создана здесь с единственной целью – обеспечить тебя нужным органом, если в этом возникнет необходимость.

Ноги у меня подкосились, и я начала медленно оседать на пол. Доктор Муллен быстро усадил меня на стул.

– У нее возьмут для меня печень? – едва слышно спросила я.

– Да, печень.

– Значит, вы собираетесь пожертвовать ею, чтобы спасти меня?

– Это нужно сделать, Миранда. Она не настоящий человек. Она копия. Ее вырастили в лаборатории.

– Но она разговаривает! Она чувствует! Она боится!

Я замолчала, потрясенная. У меня путались мысли. Копия... В памяти всплыло слово, и я его выговорила вслух:

– «Клон»!

Я истерически засмеялась:

– Это шутка, да? Вы меня разыгрываете? Все молчали. Я перестала смеяться.

– Вы не мои родители! Вы чудовища! – закричала я. – Все неправда! Ничего этого нет! Это сон! Я хочу проснуться!

Я кричала, плакала, смеялась. Мне казалось, я схожу с ума. Потом я повернулась к доктору Муллену:

– Дайте мне что-нибудь, чтобы я заснула. Я не могу это больше выносить.

Казалось, отец готов был заплакать. У матери был безумный вид.

Я легла в постель. Мне хотелось отключиться, забыться, погрузиться в пустоту. Я не хотела ни секунды оставаться в сознании.

Глава 11

Я проснулась, ощущая себя разбитой. В комнате никого не было. Часы показывали 14:15. Выходит, я проспала всю первую половину дня. Тут я поняла, что раз могу рассмотреть время на часах, значит, зрение у меня опять в порядке.

В изнеможении я откинулась на подушку. Все перепуталось. Весь мой мир рушится. Все, что я считала правдой, было ложью. Мои родители – которым я так доверяла, с которыми никогда не спорила, потому что для этого не было причин, которые всегда подчеркивали, как важно быть честным, – они, оказалось, обманывали меня, скрывали самое важное в моей жизни.

Мне на ум вдруг пришел Просперо из «Бури» – он использовал колдовство, чтобы сделать свою дочь счастливой. Именно это пытались сделать и мои родители. Но их колдовство означает чью-то смерть. Они убийцы!

А этот журнал на столе доктора Муллена! Записи о чьей-то смерти! Это крысы? Или он экспериментировал на людях?

Я вскочила с кровати и подбежала к шкафу. Моя одежда была аккуратно развешена на вешалках. Я быстро оделась, стянула волосы резинкой на затылке, умылась холодной водой, чтобы избавится от вялости, оставшейся после снотворного.

Немного приоткрыв дверь, я увидела в коридоре маму с папой и доктора Муллена, который им что-то быстро говорил. Они скрылись в его кабинете. Джин прошла в комнату, где живет Десять.

Возможно, другого шанса у меня не будет.

Я пробежала по коридору, через вестибюль и выскочила на улицу.

Мне надо найти Эмму. У нее сейчас заканчиваются занятия в школе.

Я решила ехать к ней домой, но тут сообразила, ведь у меня нет денег, я не взяла мобильный, и непонятно, как я доберусь до Эммы.

В конце улицы я увидела заправку. Я дошла туда и попросила работавшего там парня вызвать мне такси. Он мне помог, и через несколько минут машина приехала. Дорога до дома Эммы заняла двадцать минут. Все это время я смотрела в окно, стараясь ни о чем не думать и не поддаваться панике.

Приехав к дому Эммы, я попросила водителя подождать, пока я возьму деньги, чтобы расплатиться. Тут как раз из-за угла появилась она и увидела меня. Я объяснила ей, она заплатила шоферу, и мы побежали к ней. Ее родители придут еще нескоро, а двое старших братьев были на тренировке по бейсболу. Дом находился в нашем полном распоряжении.

Мы устроились на кухне. Эмма сделала чай со льдом. Когда я брала чашку, руки у меня тряслись.

Я глубоко вздохнула:

– Ты не поверишь!

– Я уже чувствую себя так, будто я в каком-то романе ужасов Кристофера Пайка, – сказал она. – Всякие там сумасшедшие ученые, больница с привидениями, сестра, о которой ты никогда не слышала... Что на очереди?

– Клон, – едва выговорила я.

– Да, – повторила она. – Клон. Это было бы логическим следующим звеном... – Она замолчала и уставилась на меня.

– Ты, надеюсь, шутишь?

– Хотелось бы.

На какое-то время она потеряла дар речи. Мы сидели и молчали.

– Ни фига себе! – наконец сказала она.

– Ни фига, – откликнулась я.

– Обалдеть!

– Обалдеть, – согласилась я.

Она покачала головой и нервно засмеялась:

– Хрен знает что!

– Именно хрен знает что, подружка, – подтвердила я.

На нас напал истерический смех. Какое-то время мы перебрасывались всеми этими дурацкими фразами; мы так смеялись, что пришлось выпить чаю, чтобы успокоиться. Наконец мы умолкли, глядя друг на друга. Мы не знали, что еще сказать. Все это выходило за грани реальности и не укладывалось в голове.

– Пожалуй, тебе стоит попробовать мне объяснить... – попросила Эмма.

Я пересказала ей то, что услышала от матери.

– Страховой полис? – переспросила Эмма. – Она так и сказала?

– Эта девочка... она... как это сказать... ну, как комплект запасных частей, – ответила я.

– Это они так считают, – заметила Эмма.

– Да, они. Но не я. Она действительно как бы моя младшая сестра. В некотором роде. На самом деле, она – это я, разве не так?

Я помолчала, обдумывая эту мысль.

– Значит ли это, что наши личности совершенно идентичны?

– Не знаю, – ответила Эмма. – А так может быть?

– Я тоже не знаю. Но если наши личности идентичны, то мы должны все одинаково воспринимать. Помнишь передачи про близнецов – мистер Лондон показывал нам одну на биологии. Так вот, близнецы, разлученные при рождении, пользовались даже одинаковой зубной пастой.

– По-твоему получается, что мы, как машины, запрограммированные действовать определенным образом, – возразила Эмма. – Получается, что после рождения наша жизнь уже предопределена. Мне это не нравится: будто мы просто выполняем заложенную в нас программу, как компьютеры.

– А если это так? – не сдавалась я. – Если я, например, не могу противоречить родителям потому, что я так устроена? Подумай об этой девочке. Она сделает все, что ей скажут. Даже умрет ради меня.

– Умрет ради тебя?

– Ну она же не сможет жить без печени.

– Это ужасно, – покачала головой Эмма.

– Я не позволю им убить ее, – твердо сказала я.

– Тогда ты сама умрешь.

– Значит, умру!

– Но ты не должна умирать!

– Что же, по-твоему, я должна предпринять?

– Ты полагаешь, они позволят тебе решать самой? Сомневаюсь. Они продолжат делать, что задумали.

– Нет, надо найти другой выход.

– Какой?

– Не знаю.

Мы сидели и молчали. Что я могу сделать? Я взглянула на Эмму.

– Я могу убежать!

– Ты не сможешь убежать. Ты слишком больна. Тебе необходимо лечение.

– В любом случае я умру. Если я убегу, они не убьют девочку, и хотя бы она останется в живых.

– Куда ты пойдешь? Ты же болеешь.

– Не знаю, – растерянно ответила я. – Но я не могу позволить им убить ее!

– Если она твой клон, разве у нее не появится та же болезнь через несколько лет? Ведь это же генетическое заболевание?

– Возможно. Но они смогут вылечить ее с помощью их новой терапии, прежде чем она станет такой же тяжелобольной, как я.

– Может, мне стоит все сказать своим родителям? – предложила Эмма. – Это слишком трудная проблема, чтобы мы решили ее вдвоем. Нам нужна помощь.

– Думаю, ты права, – согласилась я. – Нам станет легче, если мы с кем-нибудь поделимся. К тому же твой отец – врач, и он должен знать, как поступить.

– Ему придется сообщить про доктора Муллена, – заметила Эмма.

– Ну и ладно.

Эмма потянулась к телефону, но остановилась и взглянула на меня.

– То, что они делают, это, наверно, незаконно?

– Конечно, незаконно! – подтвердила я.

– Но тогда их всех арестуют! Включая твоих родителей!

– Мне все равно! Их надо арестовать. Пусть их лучше арестуют за это, чем за убийство.

– Но тогда тебя не вылечат! Ты умрешь!

– Эмма! Если ты не позвонишь своему отцу, я сама ему позвоню!

– Но ведь твоя мама предупреждала меня, что я буду виновата в твоей смерти, если расскажу кому-нибудь. Я не могу, Миранда.

– Миранда! Миранда! – Это был голос моего отца.

Дверь распахнулась, и он появился перед нами. Лицо его раскраснелось, на лбу выступили капельки пота.

Глава 12

– Миранда! – взорвался отец. – Ты с ума сошла! Ты больна! Тебе надо немедленно вернуться в клинику!

Он взглянул на Эмму.

– Что ты наговорила Эмме?

– Ничего, – быстро ответила я. – Я только что пришла.

Это была моя первая ложь. Оказалось, врать довольно легко, особенно когда ты защищаешь близкого человека. Наверно, потому и родители мне так же легко лгали?

Эмма сразу поняла меня. В конце концов, мои родители сейчас невменяемы. Если они узнают, что ей все известно, то... что? Они решат убить и ее?

– А что, собственно, происходит? – спросила Эмма, всем своим видом изображая тупость.

– Эмма, тут такая неразбериха! Я знаю, Миранда сказала тебе, будто видела своего двойника. Но она очень больна. Поэтому у нее бывают галлюцинации, которые кажутся ей абсолютно реальными. Я знаю, она считает, что говорила тебе по телефону истинную правду, но на самом деле все это ей привиделось.

– Понимаю, – кивнула Эмма, делая вид, что верит моему отцу.

– Все не так! – запротестовала я, прикидываясь растерянной. – Я уверена, что все это было на самом деле.

– Надо вернуться в клинику, – сказал папа. – Мы во всем разберемся. Я тебе обещаю.

Что я могла сделать? Он повел меня из дома к своей машине. Я увидела, как его сопровождал охранник из клиники. Стало ясно, они готовы вернуть меня туда силой.

Я оглянулась на Эмму. Мне не хотелось подвергать ее опасности. Мне хотелось надеяться, что она все расскажет своему отцу. Но почему-то меня одолевало неприятное предчувствие, она никогда этого не сделает.

Сидя на заднем сиденье машины, я молчала, обдумывая будущий побег. В следующий раз я не пойду к Эмме. Я спрячусь где-нибудь, и они меня не найдут. Я не хочу быть виновной в смерти ребенка.

Когда мы приехали, мать уже поджидала нас в вестибюле. Она попыталась взять меня за руку, но я отшатнулась.

– Не прикасайся ко мне! – закричала я. Меня переполняла злость, даже не злость, а ярость. Я была готова убить их обоих. – Так что это за место на самом деле?! Врачи проводят всякие отвратительные эксперименты, которые вы финансируете?! Чем они еще занимаются?!

Внезапно я вспомнила про третий этаж.

– А-а-а, – пробормотала я. – Тут есть что-то еще.

Я бросилась вверх по лестнице. Родители отстали. Я взлетела на третий этаж, слыша позади крики матери: «Миранда! Остановись!» Толкнула первую попавшуюся дверь и удивилась – она оказалась незапертой. Впрочем, к чему ее запирать. Все в клинике и так знают о происходящем здесь. Все, кроме меня. А я всегда выполняю то, что мне велят. Выполняла до сих пор.

За дверью был обычный кабинет. Я подбежала ко второй двери. Лаборатория с множеством компьютеров. Третья комната. Она отличалась от предыдущих. Я медленно вошла. Там стояло много контейнеров. Я приблизилась и заглянула в один из них. В нем находился маленький эмбрион. А на эмбрионе – бирка, с датой и временем.

Конечно. Почему Десять, как они ее зовут, должна быть единственной? Возможно, просто она из тех, кто получился?

Вбежали родители.

– Это место следует сжечь дотла, – сказала я. – Вы жестокие, жестокие!

– Ты называешь нас жестокими, потому что мы хотим сохранить тебе жизнь?

– Я не хочу быть причиной всего этого! – закричала я. – Это отвратительно! Теперь я понимаю, почему в нашем доме никогда не говорят о Боге или религии. Вы сами считаете себя богами! Сколько моих копий вы сделали? Может, вы собираетесь вырастить еще одну после того, как убьете этого ребенка? А потом убьете снова, если со мной опять что-то случится? Это убийство! Убийство!

– Копия должна была расти, как овощ – без всякой мозговой активности. Но они умирали одна за другой. Тогда доктор Муллен установил, что для нормального развития человеческого организма мозг необходим. И он сумел стимулировать физическое и умственное развитие и вырастил ее здесь. Она никогда не покидала это здание.

– А вы делали вид, что ее не существует?! Что она не ваш ребенок?!

– Мы думали о ней только в связи с тобой, а не как о реальной личности.

– Вы рассматривали ее как комплект запасных частей!

– Мы никогда не думали, что этим придется воспользоваться. Ты должна была стать совершенной, – сказал отец.

– Что это значит?

Мама бросила на отца быстрый взгляд. Он немного покраснел, но ответил:

– Просто доктор Муллен проверил твою ДНК еще до рождения. Все было в порядке.

– Проверил? – подозрительно спросила я. – Зачем?

– Ну чтобы убедиться, что все нормально, – ответил отец. – А этот клон должен отдать тебе свою печень. Иначе она все равно зачахнет. Ее приучили верить, что в этом ее призвание, смысл ее жизни.

– Ей придется найти другой смысл жизни, например месть, – ответила я, пожимая плечами, и вышла из комнаты.

Навстречу спешил запыхавшийся доктор Муллен.

– Миранда! Зачем ты встала?! Тебе надо отдыхать. И вообще, это была плохая мысль: привезти тебя в клинику! Очень плохая!

– Мы можем поговорить с вами? Наедине? – спросила я, бросая выразительный взгляд на родителей.

– Конечно. Пойдем в мой кабинет.

Мы зашли в его кабинет, оставив отца с матерью за дверью.

– Они сейчас немного неадекватны, – заметила я.

– Естественно.

– Послушайте, доктор Муллен. Вы должны найти способ спасти и меня, и клон.

Он протестующе взмахнул руками.

– Если вы оказались достаточно умны, чтобы вырастить клон, то должны найти выход из создавшегося положения. Иначе я не соглашусь на эту операцию. Я убегу. А если вы и заставите меня силой, то вы не сможете принудить меня жить после операции. Он вытаращил на меня глаза.

– Да-да. Я имею в виду именно то, что сказала. Подумайте над этим.

Я вышла из кабинета и прошла мимо родителей, даже не взглянув на них. Отныне я не собиралась разыгрывать из себя примерного ребенка. А на родителей я сейчас просто не могла смотреть.

Вернувшись в свою комнату, я бросилась на кровать. И тут внезапно мне вспомнилась фотография. Я схватила телефон и позвонила Эмме.

– Эмма, ты помнишь ту фотографию, где я, то есть не я, в комбинезоне? – срывающимся от волнения голосом спросила я.

– С тобой все в порядке?

– Раз мои родители врали, как мы теперь понимаем, то...

– То кто на снимке? Может, это Десять?

– Нет. Они сами сказали мне, что она никогда не покидала клиники.

Мы помолчали.

– Наш альбом с фотографиями... – наконец заговорила я. – Тысячу раз я его смотрела. Он начинается со снимков, где я маленькая. Мама держит меня на руках и тому подобное. Правильно?

– Да, – ответила Эмма, которая много раз смотрела альбом вместе со мной.

– А с чего начинается твой альбом?

– Ну, сначала там разные смешные снимки, мама беременная. Ты знаешь, какая она у меня худая. А там она невероятно толстая!

– Правильно. Твои фотографии начинаются с того, что твоя мама беременна. А у меня таких нет. Что это может означать?

– Возможно, ничего.

– Может, и так, – согласилась я. – Но могу поспорить, если я спрошу у родителей, есть ли снимки, где моя мама беременная, они придумают какой-нибудь предлог, чтобы мне их не показывать.

– Я приеду к тебе, – сказала Эмма.

– Тебе лучше притвориться, что ты ничего не знаешь, – предупредила я.

– Они знают, ведь ты говорила со мной после того, как обнаружила ребенка. Они мне ничего не сделают. Я попрошу маму подвезти меня, и она будет знать, где я.

– Ладно.

Мне стало немного легче. Если я когда-то и нуждалась в друге, то именно сейчас.

Глава 13

В комнату вошли родители. Прежде чем они успели заговорить, я спросила:

– Почему я никогда не видела фотографий, где мама беременна?

Они не ответили, лишь тревожно переглянулись.

– Так кто на самом деле та девочка в комбинезоне? – продолжала я. – А эти якобы глупые снимки, на которых мама с короткими волосами? Вам не кажется, что лучше все мне рассказать?

– Я могу показать тебе снимки, где я беременная, – ответила мать. – Съезжу за ними домой и привезу.

– Беременна кем? – спросила я.

Она молчала. Я села на кровать. Картина начинала проясняться, хотя и казалась невероятной: девочка, которая не я, но в то же время я. Нет фотографий матери, когда она носила меня. Есть только одно логичное объяснение того снимка. Мне было страшно продолжать, но я уже не могла прекратить задавать вопросы. Я должна узнать всю правду. И я ринулась ей навстречу.

– У меня еще один вопрос. Почему вы выглядите так молодо? На фотографиях, где мне десять лет, вы такие же, как на фотографиях с вашим первым ребенком. Тем, который был у вас до меня!

В их взгляде сквозило отчаяние. Они молчали, не в силах ответить. Наконец мама попыталась придумать объяснение.

– Мы оба сделали пластические операции, – тихо сказала она, – чтобы выглядеть моложе. Чтобы никто не подумал, что мы слишком старые для такого маленького ребенка.

Я слушала затаив дыхание. Мой желудок болезненно сжался. В голове зашумело. Мои выводы подтверждались.

– Что случилось с этим ребенком?

– Она умерла, – ответила мама сквозь слезы. – Умерла от опухоли в мозге.

– После того как она умерла, доктор Муллен взял ее ДНК, – добавил отец.

– Элан! – предостерегающе воскликнула мама.

– Надо сказать ей всю правду. До конца, – твердо сказал отец.

– Нет!

Он не обратил на нее внимания.

– Доктор Муллен воссоздал Джессику, нашего первого ребенка. Это она на фотографии в комбинезоне на фоне замка. Он взял ее ДНК и создал тебя, Миранда.

У меня перехватило дыхание. Комната вокруг меня закружилась.

– Значит, я даже не настоящий человек? Я лишь результат научного эксперимента? – только и смогла вымолвить я.

Мама расплакалась.

– Это неправда! – закричал отец. – Ты такая же настоящая, как твоя подруга Эмма. Ты такой же человек, как и любой из нас. Просто ты появилась на свет немного по-другому...

– Но ведь это доктор Муллен меня создал.

Меня затрясло – внезапно у меня перед глазами возник маленький эмбрион, который я видела на третьем этаже.

– Я помню, вы говорили, что доктор Муллен знал... Он должен был сделать так, чтобы у меня не было рака, как у нее.

– Он и изменил твою генетику, улучшил ее, создав тебя насколько возможно сильной и здоровой.

– Тогда почему я заболела?

– Иногда кажется, что ты можешь контролировать все на свете, – ответил отец. – А на самом деле... Кто знает? Генетический код настолько сложен... Что-то пошло неправильно.

– Нам страшно было представить, вдруг мы можем потерять второго ребенка, – всхлипнула мама. – Поэтому доктор Муллен заверил нас, что мы получим страховой полис. Мы думали, он собирается вырастить запасные органы, и сначала не знали, что он выращивает других детей. И что они умирают.

– А когда вы узнали, вы ведь не прекратили эксперименты?! Разве вы не видите, как это жестоко? Возможно, эти младенцы что-то чувствовали? Одиночество... страх? – Меня прошиб озноб. – А что еще заложил в меня Муллен? Он хотел сделать совершенное существо? Мои способности к танцам – это тоже от него?

– Ну, – признался отец, – доктор, видимо, увеличил твои физические и умственные способности. В конце концов, если бы он не сделал тебя такой умной, ты бы никогда обо всем этом не догадалась, – с улыбкой добавил он.

– Вам не следовало меня недооценивать, – огрызнулась я.

– Не следовало, – согласился отец.

Мама продолжала плакать, но мне было все равно. Я ее ненавидела. И его тоже. Как они могли пойти на это?! Кто я такая? Или что я такое? Я просто урод?

– Пожалуйста, оставьте меня одну.

Отец взял плачущую мать за руку и повел ее из комнаты. На пороге она обернулась:

– Мне очень жаль, Миранда. Мы не думали, что ты когда-нибудь узнаешь. Прости. Мы не хотели, чтобы ты когда-нибудь испытывала боль.

– Нет! Вы сделали это для себя; сами боялись испытать боль!

Я захлопнула за ними дверь, села на кровать и тупо смотрела в пространство, слишком ошеломленная всем услышанным. Я не могла даже думать. Наконец появилась Эмма.

– Привет, – сказала она, просовывая голову в дверь.

Я бросила на нее безразличный взгляд.

– Миранда!

Она подошла и присела рядом со мной на постель.

– Твои родители были очень недовольны, когда увидели меня у входа в клинику. Но поскольку меня сопровождала моя мама, они впустили меня, иначе это выглядело бы подозрительным. Что случилось? На твоей маме лица нет.