Текст книги "Палуба"

Автор книги: Кэрол Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Совершенно верно. Он обслуживал нас в тысяча девятьсот восемьдесят первом, в тот год, когда скончался мой дорогой Брюс.

Провожая гостью до бара, Риган спросила у нее почти равнодушно:

– В следующее свое путешествие я отправлюсь в Грецию. В каком городе вы там были?

Не моргнув глазом, Виолет сухо и коротко ответила:

– В Скулисе.

* * *

– Нет, нет. Не глупите, господин Грей. Я просто не допущу этого, – настаивала на своем Вероника.

– Но мне потребуется всего несколько минут, чтобы привести все здесь в полный порядок. Вы идите на ужин, а я тут быстренько все приберу и спущусь следом за вами через пару минут.

– Нет, вы и без того слишком много для нас сделали. Сейчас уже половина восьмого, мы и так уже опаздываем. Сейчас придет сюда стюард и завершит уборку, пока мы все будем ужинать. – Вероника открыла дверь и пошла в коридор. – Вечеринка была фантастическая, не правда ли?

Нехотя Гевин последовал за ней.

– Да, замечательно повеселились, – признал он. – И именно поэтому я хотел, чтобы все совсем уж было великолепно, чтобы все было убрано, когда вы вернетесь сюда после ужина.

Риган захлопнула дверь и тоже пошла по коридору к лифту. При этом ей показалось, что голос I рея звучал жалобно, словно бы умоляюще.

Пятница, 26 июня, 1992 год

“Всё, больше ждать я не могу”, – решила Риган и выбралась из-под одеяла. Она внимательно посмотрела на Веронику, которая, казалось, спала глубоким сном. Часы, стоявшие рядом с кроватью, показывали четыре тридцать утра. Это значило, что в Оксфорде сейчас было половина девятого.

На цыпочках Риган пробралась в ванную комнату, закрыла за собой дверь и взяла со стены телефон.

Пять минут спустя она уже говорила с комиссаром полиции Ливингстоном.

– Я так рада, что мне удалось застать вас на месте, – прошептала Риган в трубку. Она рассказала полицейскому о том, что Вероника уверена, будто Вэл была гувернанткой, и что именно она оказалась запечатленной на фотографии рядом с Атеной, ее тетей и детьми Элен.

Ливингстон опустил взгляд на бумаги, разложенные перед ним на столе, порылся в них и вскоре нашел то, что искал, – нужную фотографию Держа снимок перед глазами, комиссар внимательно его изучил.

– Что ж, вполне возможно, – сказал он наконец. – Трудно быть на сто процентов уверенным: фотография из газеты достаточно зернистая. Здесь указывается, что гувернантку звали Мэри В.Кук. Я заеду сегодня в “Сент-Поликарп” и посмотрю ее досье в отделе кадров колледжа.

– Еще кое-что я должна вам сообщить, комиссар, – продолжала Риган. – Тут на борту есть один американец. Он сидит с нами за столом. Его биография не выглядит для меня убедительной. Одна пожилая женщина, с которой я тут беседовала, утверждает, что он как-то прислуживал ей в качестве официанта в городе Скулис в Греции. И было это одиннадцать лет назад. Ничего точного в этой информации нет, но, может быть, стоит проверить все это по данным греческой полиции? Не появлялось ли его имя на каком-то этапе расследования дела Атены Пополус. Может, его допрашивали по этому делу, если он действительно в то время работал в Скулисе. Городок ведь этот достаточно маленький.

– Буду рад сделать это. Как его имя?

– Камерон Хардвик.

Оксфорд

В очередной раз двигаясь на автомобиле в направлении колледжа “Сент-Поликарп”, Ливингстон пытался мысленно подвести некоторые итоги хода своего расследования. Если действительно Валери Твайлер окажется той самой гувернанткой, то почему же она все это время скрывала данный факт? А не было ли убийство Элен Карвелус при ограблении ее дома, так сказать, внутренним делом, то есть преступлением, совершенным одним из вхожих в дом людей. Ливингстон уже позвонил в Грецию и попросил там добыть старые досье, касающиеся расследования убийства Элен Карвелус.

Когда инспектор сворачивал к паркингу колледжа, часы показывали пять минут десятого. Как и следовало ожидать, директор колледжа Реджинальд Крейн был уже за своим рабочим столом.

– Найджел, в чем дело? Ты к нам наведываешься вот уже во второй раз на этой неделе. – Крейн перегнулся через рабочий стол, протягивая полицейскому руку. – Прошу, садись, пожалуйста. Чем могу тебе помочь на этот раз?

Ливингстон откинулся на спинку кресла напротив и глубоко вздохнул. Он понимал, что должен проявлять максимум осторожности, потому что речь шла, возможно, о репутации совершенно невиновной женщины.

– Меня интересует Валери Твайлер. Можете ли вы мне показать ее личное дело?

Ни секунды не колеблясь, Крейн поднялся и подошел к стоявшему в кабинете довольно ветхому шкафу.

– Я полагаю, что не имею права спрашивать, почему тебя вдруг заинтересовала Вэл Твайлер.

– Просто я должен проверить некоторые факты, касающиеся ее, – ответил Найджел, доставая из кармана записную книжку.

Крейн нашел нужное дело, положил его перед собой на стол. Потом сел в кресло, придвинулся к столу и открыл папку. Как объяснил полицейскому Крейн, первая страница личного дела представляла собой его собственные записки в ходе первого собеседования, которое он, как директор, провел с мисс Твайлер при ее поступлении в колледж.

– А когда состоялось это собеседование? – спросил Ливингстон.

– Двадцать третьего апреля тысяча девятьсот восемьдесят второго года.

Ливингстон почувствовал сильный прилив энергии. Ведь именно в этот день исчезла Атена Пополус.

– А где в то время работала Твайлер?

– В школе в семидесяти пяти милях на запад отсюда. В городке, который называется Пирсонс-холл.

– А она никогда не представляла никаких рекомендаций со своей работы в Греции? Не упоминала того, что работала там гувернанткой?

Крейн перелистал досье.

– Нет, таких данных она не представляла.

– Не знаешь ли ты, была ли она когда-либо замужем?

– Как следует из личного дела, она развелась за год до поступления на работу к нам. У нас она решила называть себя по своей девичьей фамилии.

– А в замужестве какая была у нее фамилия? – Кук.

Инспектор поднялся.

– Так, а где именно располагается этот самый Пирсонс-холл?

В море

Прокравшись к своей кровати после разговора с Ливингстоном, Риган попыталась было уснуть, но только продолжала ворочаться с боку на бок. Сон не приходил. Мысли, ясные и четкие, буквально роились в голове. Так, Виолет Кон. Память у этой мадам как стальной капкан. Риган готова была поспорить, что она была совершенно права: Камерон Хардвик действительно работал официантом в одном из ресторанов в Скулисе. А если и Вэл еще работала там же, в этом городе, гувернанткой, то она вполне могла встречать Камерона. Может быть, именно Валери рассказала Камерону о драгоценностях, находившихся в доме Элен Карвелус. О тех самых антикварных вещах, которые, по словам самого Хардвика, были единственными, “достойными того, чтобы обладать ими”.

Риган повернулась на бок и обхватила руками подушку. Взгляд ее вновь остановился на террасе, где Камерон провел едва ли не всю сегодняшнюю вечеринку. Если Вэл и Камерон были как-либо связаны друг с другом, то не могли ли они иметь отношение к смерти Атены? Если да, то что тогда делает Хардвик на этом корабле?

Оксфорд

Инспектор Ливингстон несся в Пирсонс-холл на такой скорости, что за все семьдесят пять миль пути практически ни разу даже не глянул на расстилавшийся по обеим сторонам пейзаж английской провинции.

Уже в половине двенадцатого он был в другом кабинете, на этот раз у директрисы Маргарет Хеслоп. Самой ее на месте не оказалось, она вот-вот должна была вернуться с какого-то методического заседания в другом кабинете школы. Только без четверти двенадцать дверь кабинета распахнулась от удара клюки и в комнату въехала на инвалидной коляске пожилая женщина.

Ливингстон вскочил со стула.

– Позвольте помочь вам.

– Боже упаси, ни в коем случае! Я с войны сама со всем справляюсь, – весело ответила директриса. Была она лет шестидесяти, с приятным лицом, седыми, стянутыми на затылке в пучок волосами. Женщина остановила коляску напротив стула Ливингстона и протянула ему руку.

– Я Маргарет Хеслоп.

– Меня зовут Найджел Ливингстон. Благодарю вас, что согласились принять меня, несмотря на то что я не предупредил вас заранее о своем визите.

– Я поняла, что приведшее вас дело должно быть очень важным. Иначе вы просто не примчались бы сюда из самого Оксфорда. – Переходя к делу, директриса спросила: – Так что вас привело к нам?

– Мне необходимо выяснить кое-что из прошлого Валери Твайлер.

– Валери Твайлер? – озадаченно переспросила Хеслоп.

– В замужестве – Кук.

– Да, конечно. – Лицо директрисы помрачнело. Она покачала головой. – Конечно. Я никогда не воспринимала ее как Твайлер. Она опять взяла себе девичью фамилию после того, как развелась с этим парнем из нашего города.

– Насколько я знаю, она также называла себя Мэри на протяжении всего времени, что преподавала здесь, в вашем городе. – Во второй раз за сегодняшний день комиссар вынужден был достать из кармана ручку и записную книжку.

– Собственно, она тут только так себя и называла, – уточнила Хеслоп.

– Понятно. А не знаете ли вы, не проводила ли она какие-то из летних месяцев в Греции в качестве гувернантки?

– Я точно знаю, что именно этим она и занималась летом. Собственно, с этого и начались все ее неприятности. – Хеслоп подъехала на инвалидной коляске к шкафчику с личными делами преподавателей школы и, открыв одну из ячеек, достала папку с надписью “Мэри В.Кук”.

– Что вы имеете в виду, говоря о неприятностях? – быстро переспросил Ливингстон.

– А разве не в связи с этим вы появились у нас? – вопросом на вопрос ответила Хеслоп, резким движением захлопнула шкафчик. Подъехав к столу, она положила перед собой досье и открыла его. – Дело было так. Мэри как раз надумала разводиться со своим мужем и хотела провести лето где-нибудь подальше от этих мест. Вот и поехала в Грецию, где работала в одной местной знатной семье, в которой, как вы знаете, произошло несчастье. Женщина вернулась домой раньше запланированного, натолкнулась на грабителей и была ими убита. По той причине, что Мэри была единственной, жившей в той семье и не имевшей родственных связей, подозрения пали именно на нее. Мэри очень много допрашивали. Даже когда она вернулась сюда к началу учебного года, сюда наведывались полицейские и продолжали допрашивать ее. Нам, конечно, все это не очень нравилось. Это мешало ей работать, портило настроение и тому подобное. Как я понимаю, ничего доказать в отношении Мэри они так и не смогли. Тем не менее, когда в “Сент-Поликарпе” появилась вакансия, она с радостью поспешила ею воспользоваться и уехала. Прошла собеседование и, насколько я знаю, до сих пор там и работает. Я тут даже слышала, что она вскоре выходит замуж.

– Да, это действительно так.

– Что ж, надеюсь, во втором браке у нее все сложится лучше, чем с Малколмом Куком. Характер у нее непростой, иногда она может вести себя весьма несдержанно. Учитель она прекрасный, но вот контакт с учениками не всегда может найти.

“Поэтому-то она, вероятно, и не сказала никому, что знала Атену”, – решил Ливингстон. Он прекрасно понимал, почему она вдруг решила начать новую жизнь на новом месте. При этом даже если и прошла собеседование в тот же день, когда исчезла Атена, то это ровным счетом ничего не значит. Ливингстон и раньше встречал людей, которых судьба приводила в неподходящее место в самое неподходящее время.

Ливингстон поблагодарил Маргарет Хеслоп за беседу и поднялся, собираясь уходить. При этом он обещал позвонить директрисе, если понадобится получить некоторые уточнения.

На лестнице, ведущей вниз, к автомобильной стоянке, он неожиданно остановился. Ему вдруг захотелось несколько мгновений постоять под теплыми лучами солнца, выглянувшего из-за туч, и заодно поразмыслить над тем, что он только что услышал.

– Черт, где же я на этот раз припарковала эту проклятую машину?

Ливингстон повернулся и увидел рядом раздосадованную старушку лет семидесяти. Комиссар улыбнулся.

– Мой муж всегда ворчит на меня за то, что я никогда не могу запомнить, где оставляю нашу машину. Он у меня плохо ходит, поэтому я высаживаю его у дверей, а затем еду парковать автомобиль. Дело в том, что у них в большом зале сегодня распродажа. Есть несколько очень симпатичных вещей. Вам, наверное, было бы интересно на них посмотреть.

Решив помочь старушке, Ливингстон спросил:

– А какая у вас машина?

– Голубой “остин”. Последнее время у нас с ним куча проблем. Поэтому мы теперь наш голубой “остин” зовем нашим “гнилым яблоком”. – Старушка усмехнулась. – О, слава Богу! Теперь я его вижу. – С этими словами она схватилась за перила и стала спускаться по ступенькам лестницы вниз.

Голубой “остин”. “Гнилое яблоко”. “Блу Остин”, “бэд эппл”. “Б.А.”. Ливингстон полистал свою записную книжку, чтобы посмотреть, что же было написано на спичках, найденных в кармане Атены Пополус. Вот что: “Б.А. 315” .

Резко развернувшись на каблуках, комиссар бегом вернулся в здание школы.

– Задать дополнительные вопросы мне понадобилось куда быстрее, чем вы думали, – сказал комиссар немного удивленной директрисе. – А нет ли у вас случайно данных по регистрационным номерам автомобилей ваших преподавателей?

– Естественно есть, потому что все преподаватели школы получают у нас талоны на бесплатную парковку на нашей стоянке.

– А на какой машине ездила здесь Валери, то есть… миссис Кук, когда работала у вас в школе?

– Давайте уточним. Ее досье все еще у меня. Значит, так. У нее был голубой “остин”.

– А какой регистрационный номер? – В голосе Ливингстона звучали напряженные нотки.

– Три-один-пять-семь-шесть-четыре.

– Спасибо вам, вы очень мне помогли.

* * *

“Итак, Валери Твайлер, или Мэри В.Кук, знала Атену Пополус. Они встречались и даже жили вместе в одном доме в Греции, – размышлял Ливингстон, садясь в машину. – По какой-то причине Атена записала часть регистрационного номера автомобиля Валери. Исчезла Атена в тот же день, когда у Валери состоялось ее первое собеседование в Оксфорде. А сейчас Вэл обвиняет Веронику в том, что та попыталась отравить Пенелопу Этуотер”. В это-то, конечно, комиссару было поверить очень сложно. И Риган Рейли тоже с ходу отвергла такое предположение. Далее, что еще? Предстоящая свадьба Вэл и Филиппа Уиткомба не укладывается ни в какие логические рамки. Они совершенно не подходят друг другу. Как масло и вода. Может быть, она выходит замуж, чтобы стать женой возможного наследника леди Экснер и ее миллионов? Если при этом именно Вэл еще и попыталась отравить Пенелопу Этуотер, то трудно даже предположить, на что еще она будет готова пойти. И, может быть, в самом ближайшем будущем. Комиссару вдруг показалось: что-то плохое может произойти буквально в ближайшие часы и что предотвратить это плохое он может и не успеть. Это чувство заставило его сильнее надавить на акселератор.

В море

Камерону Хардвику не спалось: он прокручивал в голове свой план. В очередной раз Хардвик представил расстановку в люксе, где жили Вероника и Риган. Если старуха вдруг проснется, когда он будет расправляться с Рейли, то это может быть действительно опасным для всего предприятия. Хардвик посмотрел на пузырек с сильнейшим снотворным, стоявший на ночном столике. Снотворное действовало в течение нескольких часов. Ему надо было подлить это снадобье сегодня вечером за ужином, и тогда в десять часов, в крайнем случае – в одиннадцать, Экснер точно заснет крепким сном. После вчерашней вечеринки никто не удивится, что она такая усталая, измученная. Когда же Хардвик проберется в люкс, старуха будет практически в обморочном состоянии и ничего вокруг не услышит, не почувствует. Хардвик улыбнулся про себя.

Рейли. Он хотел бы и ей подлить снотворное, но понимал, что сделать это будет слишком рискованно. От нее вообще исходили некие непонятные Хардвику волны. Да и вообще, она никогда его близко по своей воле не подпустит. А если подпустит и если потом вдруг почувствует себя очень сонной, это, напротив, может вызвать у нее лишние подозрения. Нет, против Рейли Хардвик был намерен использовать иную тактику – тактику неожиданного нападения. Если Рейли будет спать, когда он проникнет в каюту, тогда у него появятся несколько лишних минут для действия. Именно то, что как раз и будут ему нужно. Наконец, даже если она и не будет спать в этот момент, Хардвик знал, что успеет добежать до нее прежде, чем она успеет схватиться за трубку телефона. Это он уже проверил. Телефон стоял в гостиной позади дивана, на котором спала Рейли. Дотянуться до него она никак не успевала. Он добежит быстрее. Даже если Рейли закричит, позовет на помощь, это ей никак не поможет. Как говорится в той загадке? Если в лесу падает дерево, а поблизости нет человека, то производит ли падающее дерево какой-нибудь звук или нет?

Хардвик взглянул на часы. Шесть часов утра. Что ж, можно уже вставать, решил он. Сегодня день будет интересным. Похоже, даже погода сегодня обещает быть соответствующей. Вечером будет облачно. Хардвик забрался в душ, включил воду, которая и сегодня сильно пахла хлоркой.

“Как могут люди, работающие на этом корабле, выносить такую воду целый год? – недоумевал Хардвик. – А что со стюардом? Будем надеяться, что ему не придет в голову помешать мне сегодня вечером”, – размышлял Хардвик. К часу ночи, был уверен Хардвик, стюард будет уже крепко спать под анестезирующим воздействием доброго доктора “Джека Дэниелза”.

“Я спокойно пройду мимо него, – думал Хардвик, – сделаю свое дело, вернусь к себе сюда и буду ждать. Ждать земли, свободы и огромных денег”.

* * *

“Не знаю почему, но сегодня я что-то очень переживаю за Веронику, да и вообще слишком уж нервничаю”, – призналась сама себе Риган, когда они с Вероникой одевались утром в своей каюте. Проснулись они позже обычного. Все потому, что Риган заснула только часов в пять утра, а на Веронике все же, вероятно, начал сказываться ее чересчур активный образ жизни. Именно поэтому леди Экснер решила в этот день не ходить на занятия спортивной секции.

– Ничего страшного, Риган, – заявила она, проснувшись. – Я и так себя достаточно хорошо чувствую. Сегодня будет хороший день, и мы посвятим его расслаблению, прощанию с нашими новыми друзьями и подготовке ко второй части моих приключений, которая начнется завтра.

– Так что ж, мы сегодня вообще не пойдем ни на какие семинары, лекции? – спросила Риган.

– Думаю, мне нечего больше слушать рассказы про всякое там финансовое планирование и тому подобное. Филипп ведь нанял кого-то, кто все это за меня будет делать. Что же касается той нашей предсказательницы, то я все же более склонна к тому, чтобы сходить к какому-нибудь медиуму в Нью-Йорке и пообщаться с ним индивидуально. Я слышала, там у них есть несколько хороших медиумов и работают они в основном в ресторанах. Они там подходят к вашему столику и занимаются только с вами. Для этого случая мне, конечно, потребуется привести в ресторан и моих племянниц. – Вероника села за стол и придвинула к себе поднос с завтраком. – Я так рада, что сегодня мы решили заказать завтрак в номер. После еды можем пойти на палубу “Лидо Дек” и посидеть там в полном спокойствии. Также, как мы сделали это на днях.

– Прекрасная идея, – согласилась Риган. В дверь постучали. Риган опустила на стол чашку с кофе. – Так, ну кто это может быть?

С этими словами она отправилась открывать дверь.

В дверях стоял явно чем-то обеспокоенный Гэбби Гевин.

– С вами все в порядке? – спросил он. – Я забеспокоился, когда леди Экснер не пришла на спортивные занятия сегодня утром.

– Да, да, все в полном порядке, – закричала из гостиной леди Экскер. – Мы решили сегодня отдохнуть ото всего. Заходите, мистер Грей.

Когда тот прошел мимо Риган, она вдруг подумала, что их знакомый вдруг резко постарел и осунулся за последние два дня.

– Я бы очень хотел сопровождать вас на все те мероприятия, которые вы изберете посетить сегодня, леди Экснер. Мне доставляет такое удовольствие быть в вашем обществе! А ведь это наш последний день вместе. Риган, может, вы хотите побыть сегодня одна?

– Спасибо, Гевин, но сегодня Вероника и я просто хотим отдохнуть ото всего и ото всех, расслабиться, посидеть спокойно на “Лидо Дек”. Правильно, Вероника?

– Совершенно верно. Хотя почему бы и вам, господин Грей, к нам не присоединиться? Давно уже столь заметный джентльмен не говорил о желании провести время в моем обществе.

– Опять Вероника решила пофлиртовать, – констатировала Риган. – Может, она со временем еще и поэму о себе и Гевине напишет?

– О, Марио, я больше не в силах ждать, – радостно причитала Иммакулата, поправляя макияж на веках. – Во сколько же нам надо быть там, наверху?

– Стюард сказал, что мы можем туда приходить в любое время после десяти, – ответил Марио, затягивая шнурки спортивных тапочек. – В общем мы сможем провести нашу собственную интимную вечеринку в одной из лучших кают корабля. Но это будет потом, а сейчас я просто страшно хочу есть. Я хочу поскорее позавтракать.

Наложив второй слой туши, Иммакулата наконец застегнула свою косметичку.

– По этому случаю я надену мое любимое черное “неглиже”. Как здорово, что во втором люксе никто не плывет и что этот стюард оказался так мил и сговорчив!

– Дорогая, все люди сговорчивы, если им хорошо заплатить.

– Знаю, конечно, но в любом случае, если об этом кто-либо узнает, у него могут быть неприятности.

– Да, действительно, это так. Я ему сказал, что для нас это как бы второе свадебное путешествие и мы все равно никогда не сможем себе позволить купить билет в такую шикарную каюту. В то же время, никто и никогда и не узнает о том, что мы там были, а стюард заработает лишнюю пару сотен долларов на мелкие расходы. – С этими словами Марио обнял Иммакулату. – Мы с тобой вновь вернемся в ту нашу первую ночь после свадьбы.

Иммакулата посмотрела на мужа немного озадаченно.

– Но, Марио, разве ты не помнишь? В ту первую ночь после нашей свадьбы ты же просто-напросто заснул.

Оксфорд

В свой кабинет Ливингстон вернулся после двух часов дня. На его рабочем столе грудой лежали сразу несколько сообщений. Самое важное пришло от греческих властей. В нем Ливингстона просили перезвонить в Грецию. Он немедленно сделал это и узнал, что Камерона Хардвика действительно допрашивали в свое время в связи с убийством Элен Карвелус. Дело в том, что он служил официантом в одном из отелей города и за неделю до убийства нанимался, чтобы прислуживать на одном из больших приемов, организовывавшихся в особняке семьи Карвелус. Адреса нового местожительства Хардвика греческие власти сообщить не смогли.

Ливингстон повесил трубку и принялся размышлять. У него практически не вызывало сомнений то, что Твайлер и Хардвик должны были знать друг друга еще с Греции. Теперь же Хардвик плывет на “Куин Гиневер”. Уже через пять минут Ливингстон беседовал по телефону со служащими компании “Глобал Круиз Лайнз”, штаб-квартира которой находилась в Лондоне. Представившись, комиссар спросил:

– Есть ли у вас адрес некоего Камерона Хардвика, который в настоящее время плывет на вашем круизе на корабле “Куин Гиневер”?

– Разумеется, этот адрес должен у нас быть. Подождите секундочку, сэр, – ответила женщина с достоинством, но в то же время вполне дружелюбно.

Пока Ливингстон ждал, он думал над тем, сможет ли на каком-то этапе круто закрутившегося расследования перекусить, перехватить где-нибудь хотя бы бутерброд. С раннего утра он абсолютно ничего не ел.

Женщина с полным достоинства голосом вновь взяла трубку.

– Так, вы меня слушаете? У меня тут в списке значится некий Камерон Хардвик. В качестве своего адреса он оставил нам номер почтового ящика в Нью-Йорке.

– И все?

– Да, сэр. Только это. Так что извините. Ливингстон собрался было повесить трубку, как вдруг еще одна мысль пришла ему в голову.

– А он вам дал какой-нибудь местный номер телефона, по которому с ним можно было связаться перед отправкой корабля?

– Да, действительно он оставил номер. Мы всегда просим пассажиров давать нам такие номера, чтобы иметь возможность предупредить их в случае задержки отплытия или других подобных обстоятельств.

Ливингстон записал номер телефон. Судя по номеру, он был зарегистрирован где-то в районе Хайгейта.

Хайгейт, небольшой городок, располагался всего в тридцати милях от Оксфорда.

– Спасибо. – Ливингстон быстро повесил трубку и тотчас же перезвонил по полученному номеру телефона. С волнением он ждал, что кто-нибудь ответит. Но ответа не было. Телефон прозвонил шесть раз, потом семь, наконец, на том конце провода кто-то поднял трубку. Голос был старческий.

– Гостиница “Барлейнек Инн”. Мейсон Хикс к вашим услугам. Да, да. Чем могу вам помочь? О Боже! Подождите секундочку.

Ливингстон удивленно уставился на трубку телефона.

– Хорошо, подожду. – При этом комиссару было прекрасно слышно, как на другом конце провода кто-то извинялся перед другим человеком, явно высказывавшим свое недовольство по какому-то поводу.

– Ой, Боже! Неужели ваш чай не был достаточно горячим? Извините. Присядьте, пожалуйста. Мы тотчас же принесем вам другой чайник. Да, да. Присаживайтесь. Прошу вас. Прошу… Так чем могу вам помочь?

Ливингстон забарабанил от нетерпения пальцами по столу.

– Алло. Чем могу вам помочь? – повторил голос в трубке Ливингстон выпрямился в своем кресле, представился.

– Мне необходимо выяснить, есть ли у вас там сейчас Камерон Хардвик. Или жил ли он у вас какое-то время назад.

– Камерон Хардвик? Да, было такое дело.

– Неужели? – Ливингстон немного удивился.

– Да, да. Он съехал от нас в начале этой недели. Подождите секундочку… Здравствуйте, как приятно вновь видеть вас у нас в гостинице! Прошу записаться в нашей регистрационной книге…

Алло, прошу прощения. Камерон Хардвик съехал от нас утром в понедельник. Тихий такой господин. Очень аккуратный. Часто брал у горничной гладильную доску. – На другом конце провода послышался похожий на кашель смешок.

– А раньше он у вас останавливался?

– Да, конечно. Э-э… подождите еще секундочку.

Ливингстон нетерпеливо ждал, пока говоривший вызовет звонком колокольчика носильщика для кого-то из своих клиентов. Когда Ливингстону снова ответили, он попросил сообщить ему адрес гостиницы и как туда можно было побыстрее добраться. Комиссар понимал, что иначе можно было весь день потерять на вытягивание информации по крохам. Дав комиссару все необходимые сведения, собеседник спросил, не потребуется ли полицейскому номер.

– У нас как раз есть один прекрасный номер с окнами на речку.

– Нет, не нужен мне номер, но заехать я заеду и хочу, чтобы в это время вы были на своем рабочем месте.

– Да, да, конечно. В четыре мы подаем чай с булочками. А моя жена готовит к ним домашний джем. Прошу прощения, не кладите трубку, я сейчас.

– Ничего страшного, – заорал в трубку Ливингстон, не давая старику вновь отойти от аппарата по своим неотложным делам. – Я к вам заеду. Увидимся позже. – Ливингстон нахмурился и повесил трубку.

“Что-то я стал слишком нервным, – подумал он. – Мне надо хорошенько перекусить. Но прежде я должен позвонить Валери Твайлер”. Однако у нее дома никто не ответил. Поэтому комиссар решил позвонить в Ллевелин-холл. Трубку взяла служанка.

– Они с Филиппом отправились в Бат на весь день вместе с новыми студентами, которые приехали в колледж на летнюю программу обучения. Вернутся они только сегодня поздно вечером, в десять, а то и в одиннадцать часов. Я тут одна забочусь вовсю о Пенелопе.

– Как она себя чувствует? – спросил Ливингстон.

– К ней вернулся аппетит, – резковато ответила служанка.

– Понятно.

– Моложе я не становлюсь, как вы знаете, так что вся эта беготня вверх и вниз по лестнице меня просто изматывает. “Еще чая, пожалуйста. Принеси мне еще печенья. А не можешь ли ты приготовить мне немного супа?” По-моему, она вдруг решила, что является хозяйкой всего этого поместья. Когда вернется леди Экснер, я попрошу у нее прибавки к жалованию.

– И правильно сделаете, – с симпатией в голосе согласился Ливингстон. – Хорошо, я все же попытаюсь связаться с мисс Твайлер сегодня вечером.

– Как хотите. Я к тому времени буду уже у себя дома, дам своим ноженькам хорошенько отдохнуть, сидя перед телевизором. Пока!

Ливингстон был рад услышать гудки отбоя в своей трубке. Он посмотрел на часы. Без пятнадцати три. Пора сходить в бар напротив, плотно пообедать и выпить побольше горячего чая, а потом уже ехать в “Барлейнек Инн”. Он чувствовал, что владелец гостиницы будет только рад поболтать с полицией о Камероне Хардвике. Выходя из здания полицейского участка, комиссар жалел лишь о том, что ему придется еще очень долго дожидаться возможности допросить Валери Твайлер. Жена комиссара надеялась, что сегодня он вернется домой пораньше. Комиссар же понимал, что это вряд ли удастся. Что-то подсказывало ему: что ждать до следующего утра нельзя.

“Впрочем, ладно – подумал комиссар, – окончательное решение можно будет принять после поездки в “Барлейнек Инн”. Может быть, после беседы с владельцем гостиницы ничего делать сегодня мне уже не захочется и рабочий день я на этом смогу завершить”.

* * *

Гостиница “Барлейнек Инн” располагалась в конце одной никуда не ведущей улицы в маленьком, похожем на деревню, городке. Свернув на эту улочку, Ливингстон вынужден был притормозить, чтобы пропустить нескольких овец, бродящих без присмотра. Они посмотрели на автомобиль комиссара скучающим взглядом и не сделали ни малейшей попытки ускорить шаг. Овцы то и дело издавали нудные “бэ-э”.

– А побыстрее вы никак двигаться не можете? – бурчал себе под нос Ливингстон, – а то дождетесь, я вас тут передавлю всех, и будете лежать шкурами перед моим камином.

Но вот дорога освободилась, и Ливингстон подъехал к дверям небольшой сельской гостиницы. Внешне она выглядела очень симпатично, имела даже некий викторианский стиль. Над крышей уютно нависал раскидистый дуб. Внутри атмосфера была создана тоже весьма уютная. Цветочные обои украшали стены большого холла. Камин же был выложен дорогой черной плиткой. За стойкой небольшой конторки стоял пожилой человек, с которым, как понял Ливингстон, он и беседовал некоторое время назад. Сейчас служащий был занят тем, что прощался с молодой супружеской парой, убеждая их не забывать эту уютную гостиницу и приезжать сюда и в следующий раз. Кожа на лице старика была вся в морщинах, а на голове топорщился хохолок редких седых волос. На симпатичном носе кое-как держалось пенсне. Похоже, что он тут служит со времен Реформации.

– Надеюсь, что вам все у нас понравилось.

– Все было просто замечательно, – быстро проговорила молодая женщина. При этом она явно торопилась, потому что нетерпеливо постукивала носком туфли по полу.

– Да, да. Вы ведь много путешествуете, не правда ли?