Текст книги "Палуба"

Автор книги: Кэрол Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Что ж, значит, совсем уж полной потерей этот наш выигрыш назвать все же нельзя, – рассмеялся Дейл, весело глядя на Кеннета.

Вероника с готовностью собрала со всех деньги и встала в очередь к кассе за покупкой игровых карточек. Зал стал постепенно наполняться. Приходили как пары, так и одинокие пассажиры. Вероятно, все они горели желанием испытать свое счастье в одной из самых старых форм развлечений, когда-либо существовавших на суше и на море. Риган с интересом представила себе, сколько людей по всему свету каждую пятницу вечером собираются вместе, чтобы с радостным ожиданием вслушиваться в знакомые выкрики: “эн тридцать три” или, например, “ноль семьдесят шесть”, после которых неизменно с одной из сторон раздавалось чье-то торжествующее: “Бинго!!!”. Игра эта была любимым занятием бабушки Риган.

Директор круиза Дункан Сноу, чье постоянно улыбающееся лицо напоминало Риган маску клоуна в цирке, взял микрофон и объявил, что игра сейчас начнется. Он торжественно пригласил всех занять свои места.

Вероника села на свое кресло, перемешала только что купленные карточки, которые представляли собой картонные прямоугольники, потом сдала их уверенными и элегантными движениями крупье из какого-нибудь казино в Лас-Вегасе.

– Поехали. Каждый берет по две карточки на первом круге. Вот я взяла для всех карандаши. Не жульничать! Просто обводите карандашом те номера, которые будут называться. А вот и официантка. Давайте закажем себе чего-нибудь выпить. – Она повернулась к Кеннету и Дейлу. – Что вы возьмете?

Официантка, брюнетка лет двадцати, выглядела так, будто всю ночь накануне провела на какой-нибудь вечеринке экипажа лайнера. Как бы то ни было, она сумела все-таки принять заказ на четыре джина с тоником и степенно удалилась.

– …шесть и шесть, шестьдесят шесть. Точно так, дамы и господа, именно ноль шестьдесят шесть, шесть и шесть, – выкрикнул Дункан Сноу, на что из разных углов зала донеслись восторженные ахи и разочарованные охи.

Господин Сноу продолжал выкрикивать номера, с каждым из которых Риган отчетливо понимала, что не ей досталась счастливая карточка. Не досталась она и никому другому из собравшихся за их столиком. И вот Дункан объявил: “Бэ двенадцать!”

В ответ чей-то совсем детский голос завопил: “Есть, мама, есть! Бинго!”

Помощник директора круиза Ллойд Харпер, которому, как сочла Риган, было столько же лет, сколько и ей, бросил в ее сторону приветливый взгляд и прошел к столику, где, как оказалось, восседал счастливый победитель. Риган ответила столь же приветливой улыбкой и была рада, что Вероника как раз в этот момент наклонилась к столу, пытаясь высчитать, могла бы она выиграть, если бы то или другое число выпало чуть раньше.

Пассажиры купили себе еще карточек, игра началась снова. Кто-то опять выиграл, остальные проиграли. По ходу дела стали немного меняться правила игры. Выигрывал теперь, например, тот, кто первым составлял на своей карточке из выпавших чисел буквы “икс”, потом – прямоугольник по краям карточки, потом – угол в одной из ее секций. Затем Дункан объявил, что следующий раунд будет последним и что выпавший на него “джек-пот” окажется самым большим за весь сегодняшний день. У кассы сразу образовалась толкучка, потому что каждый из пассажиров решил прикупить дополнительно по две-три карточки в надежде выиграть приличные деньги.

– На этот раз победителем станет тот, кто заполнит свою карточку полностью. Понятно? Вы должны зачеркнуть на своих карточках все числа, чтобы выиграть. – Дункан выглядел страшно довольным.

“Интересно, могут ли устроители игры как-то в ней смошенничать”, – размышляла Риган. Она слышала, что в одном из круизов его директор оказался уличенным в сделке с кем-то из пассажиров: вместе они устраивали так, что пассажиры выигрывали в той или иной игре, а выигрыш потом делился между мошенниками поровну. Риган перевела взгляд на первого победителя, десятилетнего мальчика, все еще сжимавшего в руке свой выигрыш, и поняла, что этот счастливец никогда не согласится с кем бы то ни было делиться свалившейся ему с неба сотней долларов.

Дункан тем временем вновь принялся выкрикивать числа. Каждое число при этом он сопровождал какой-нибудь присказкой:

– Ай-двадцать шесть, будет что попить и поесть. Будет что попить и поесть, Ай-двадцать шесть.

На другом конце зала Риган заметила Гевина, сидевшего между двумя дамами весьма неопределенного возраста. Коленка той, что сидела справа, была плотно прижата к его коленке. Та дама, что сидела слева, то и не дело радостно пихала Гевина локтем в бок, выражая свой восторг по поводу совпадения выкрикиваемых номеров с теми, что были в ее карточках. Еще она переспрашивала у Гевина почти все объявляемые номера. Грей вынужден был страшно напрягаться, повторяя номера поверх гула голосов остальных игравших.

– Да, именно это число, – произносил он неизменно. При этом пропускал следующий объявленный номер, переспрашивая его у соседей, а те, в свою очередь, не успевали услышать следующий номер и так далее. Неприятным для Гевина было еще то, что соседка то и дело принималась орать “Бинго!” в то время как в ее карточках оказывалось не зачеркнуто и половины чисел.

“Все, я скоро не выдержу, – с отчаянием думал Гевин. – Пусть это будет моим последним круизом! Пожалуйста, пусть будет так! Хорошо еще, что моя карточка быстро заполняется, невычеркнутых осталось всего два номера”. После объявления следующей цифры Гевин энергичным движением руки заштриховал предпоследнее число. Тут раздался крик. Это кричала вечно веселая леди Экснер: “Ой! Милые мои! Бинго! Разве это не чудо?!” “Богатые богатеют”, – грустно заметил про себя Гевин. А леди Экснер тем временем буквально в пляс выскочила к микрофону, размахивая в воздухе своей карточкой.

Пока Вероника тискала в объятиях директора круиза, Ллойд Харпер проверил ее карточку и объявил, что она действительно выиграла 462 доллара. В зале раздались коротенькие и жиденькие аплодисменты, все повставали с мест. Многие бормотали себе под нос про то, что они обязательно вернутся завтра и уж тогда точно выиграют кучу денег.

– Я же тебе говорил, что надо было мне купить еще пару карточек, – отчитывал свою жену один пожилой мужчина. – Эта старуха была в очереди как раз за нами, и я тогда точно бы купил одну из ее карточек, которая выиграла.

– Да помолчи ты, Генри, у тебя всегда я виновата, – прошипела в ответ женщина. – К тому же у тебя и без того куча денег, ты и так не знаешь, куда их девать. Причем тебе и в голову не приходит хоть немного из них потратить на меня.

Вероника тем временем беседовала с Дунканом в центре зала, а Ллойд отсчитывал ее выигрыш.

– Знаете, – заметил Дейл, – я так и думал, что именно она купит выигрышную карточку. Правда, я рассчитывал, что она ее отдаст мне. Кстати, Риган, она говорила мне, что хочет купить кое-что из антиквариата для своего поместья в Ллевелин-холле. Она это серьезно или же сказала просто так, как говорят многие на коктейлях?

– Не знаю. Видите ли, леди Экснер уже десять лет как планирует заменить у себя водопровод и электропроводку, но так и не сделала ни того ни другого. В ее доме надо быть Марко Поло, чтобы найти единственный функционирующий туалет. И даже он потом ревет минут двадцать после того, как вы спустите воду. Вероятно, говорила она все-таки серьезно, но я сомневаюсь, что у нее когда-нибудь дойдут руки до сколь-либо реального обновления обстановки в своем поместье.

– Понятно, – вздохнул Кеннет. – Так, вот приближается и объект нашего разговора. Леди из-за которой мы собирались было вновь отправиться в Лондон этой осенью.

– Идея вообще-то была неплохая, – согласился Дейл, – но я все же сомневаюсь в возможности осуществить ее. А где точно в Оксфорде находится Ллевелин-холл?

– В районе частных вил и поместий, – ответила Риган.

– О, это красивое место. А сколько у нее земли?

– Где-то чуть больше пяти сотен акров.

– Вы шутите? – У Дейла перехватило дыхание.

– Нет, почему вы так решили?

– Лет шесть назад я работал с одним дизайнером по интерьерам, который занимался обстановкой в одном из поместий в Оксфорде. Так вот, я знаю, что и двадцать акров в тех местах стоят огромных денег. Что ж, у Вероники есть такие большие деньги? И она прыгает от радости, выигрывая каких-нибудь несколько сотен долларов?

– Дело в том, что Вероника и ее племянник, наверное, являются самыми “не от мира сего” людьми, которых я в жизни встречала, – пояснила Риган. – К тому же тратит она деньги, пожалуй, только вот на такие путешествия. Что касается поместья, то Вероника вряд ли даже представляет себе его реальную стоимость. Племянник же только и занят, что высаживанием цветочков вокруг усадьбы.

– А кто же тогда унаследует всю эту землю? – продолжал допытываться Кеннет.

Риган пожала плечами.

– Вероятно, племянник и унаследует.

– Она говорила мне, что собирается навестить каких-то своих племянниц, – произнес Кеннет, – и поэтому просила привести в порядок ее прическу до нашего прибытия в Нью-Йорк.

– Это какая-то ее двоюродная племянница, которая вдруг принялась слать Веронике письма с фотографиями. Вероника этой двоюродной племянницы в жизни в глаза не видела, но почему-то с удовольствием ей написала и даже послала в ответ свои фотографии, а также снимки племянника, его невесты и самого Ллевелин-холла.

– А чем занимается эта племянница? – спросил Дейл.

– Кажется, она только что потеряла работу, поэтому сможет повозить Веронику по городу, показать ей окрестности. – Риган нахмурилась. – Вероника мне как-то говорила, что работала эта племянница в какой-то фирме по торговле недвижимостью.

Кеннет удивленно поднял вверх брови.

– Что ж, тогда, вероятно, хоть она не витает в облаках, – заметил Дейл. – На месте племянника, даже если бы я был и “не от мира сего”, начал бы беспокоиться по поводу своего наследства.

Сильви радостно летала по каюте, побрызгивая на себя духами, напевая при этом: “Мы знаем, где лежат денежки”. Мелодию она примерно помнила, пела с чувством, но вот со словами совсем не ладилось. В результате получалось что-то вроде: “…о, ты права, дорогая, мы знаем, где лежат денежки. Ты так прекрасна… я тоже мил… та-ра-ра… мы знаем, где денежки… о, именно так, дорогая… мы избавимся от старушки Виолет… та-ра-ра… и все будет здорово…”.

Надевая свое кремовое коктейльное платье, Сильви вдруг поняла, что давно уже так не волновалась перед встречей с мужчиной. Очень даже давно. Слишком давно. Милтон был таким милым. Таким джентльменом. Общение с ним сегодня было для Сильви приятным и болезненным, потому что чересчур напоминало те счастливые дни, когда рядом с ней был Гаролд. Гаролд потом умер. Второго мужа, негодяя, и вспоминать не хотелось. Он в счет не шел. А вот жизнь с Гаролдом была необыкновенной.

Этим вечером Милтон, сам того не подозревая, вызвал в душе Сильви все эти уже позабытые было чувства. Она вдруг опять вспомнила, как хорошо бывает жить на свете, если рядом кто-то близкий и если с этим кем-то так много общего. Когда вечером эта старая перечница Виолет наконец-то пошла спать, сдавшись под молчаливым напором Сильви и под действием своего лечебного пластыря, Сильви и Милтон отправились погулять по палубе. Милтон снял свой свитер и накинул его на плечи Сильви, чтобы защитить ее от усиливающегося ветра. Сильви тогда ощутила себя совсем как некая студентка колледжа из группы моральной поддержки институтской футбольной команды, которой ее любимый игрок накинул на плечи свою футбольную форменную куртку.

“Мне не следует слишком поддаваться всем этим почти позабытым чувствам”, – сказала себе Сильви, застегивая последний крючок на платье. При этом ее не оставляла надежда, что чуть-чуть ее духов все-таки останется на свитере Милтона. Когда он вновь наденет этот свитер, духи напомнят ему о ней. Ничто так не вызывает воспоминания, как запах. “Правда, при моем везении, скорее все произойдет наоборот: его старшая сестренка напялит этот свитер, а потом вернет его братцу вонючим, как все, что носят старухи”.

Сильви взглянула на часы. Шесть сорок пять. “Пора идти”, – решила она. При этом ей вспомнились те бесчисленные разы, когда она чувствовала себя страшно одинокой на подобных капитанских коктейлях. Это очень плохо сказывалось на ее расположении духа. Что ж, сегодня все будет совершенно иначе. Сначала она найдет Милтона и Виолет, а затем представит их соседям по ее столику. Главное – представить их леди Экснер. Если из этого ничего путного не получится, тогда придется прибегнуть к помощи Гевина. Он-то уж, наверное, сможет как-то развеселить суровую и неприступную Виолет. Приняв такой план действий, Сильви нанесла на губы свежий слой помады и весело пропела: “Сегодня, сегодня, мне предстоит необычный вечер…”.

Нора помогала Люку застегнуть застежки на его “тукседо”.

– Я просто не представляю, как с этими штуками справляются те мужчины, что живут одни, – не удержался от комментария Люк.

– Ну, тебе-то я точно не позволю на своем опыте выяснить, как они это делают, – улыбнулась Нора. – Ты так здорово выглядишь. Особенно в черном костюме.

– Как сказала бы твоя дочь, это полезно для моего бизнеса, – улыбнулся в ответ Люк и, слегка склонившись, поцеловал жену.

Нора нахмурилась.

Люк понял, что зря напомнил сейчас жене о Риган. После сеанса предсказательницы, прошедшего сегодня днем, Нора не могла найти себе места. Люк еле-еле успокоил ее, и вот из-за этого неосторожного замечания вся нервотрепка могла начаться снова.

– Дорогая, нам всего-то осталось провести на этом корабле несколько дней, а потом она опять вернется к своей работе, опять будет заниматься своими самыми обычными преступниками. Кстати, именно это должно нас, по идее, действительно волновать. А вовсе не то, что она опекает какую-то там безвредную старушку, живущую, напомню, в лучшем номере лайнера. – Люк обнял жену. – Лучше подумай о том, за кого все же следует выдать ее замуж.

Нора не могла не рассмеяться и, играя, чуть пихнула мужа локтем.

– Ладно, хватит! Тем не менее я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, когда мы все наконец сойдем с этого корабля.

– Согласен, я тоже тогда буду чувствовать себя спокойнее. Кроме того, мне не терпится узнать мнение Риган о новом оформлении зеленых залов в нашей конторе.

* * *

Риган вышла вслед за Вероникой из их каюты. Она в принципе не собиралась плыть на корабле домой и поэтому не взяла с собой в Оксфорд никаких достаточно подходящих к данному случаю коктейльных платьев. Пришлось надеть разочаровывающе простенькое вечернее платье, которое смотрелось откровенно бедно на фоне броского серебряного бального туалета, в который облачилась Вероника. Это было то самое платье, надевать которое накануне вечером Риган отговорила свою компаньонку. “Мне бы еще найти где-нибудь белый фартук, и тогда люди будут просто-напросто принимать меня за служанку, сопровождающую свою госпожу”, – зло думала Риган.

Женщины вошли в лифт, и его двери неожиданно быстро закрылись, защемив шлейф платья Вероники. Риган принялась лихорадочно нажимать на все подряд кнопки, чтобы открыть двери и спасти платье. Но беспокоиться не следовало. Когда, жужжа, двери лифта открылись, смятый было край платья вновь расправился как ни в чем не бывало, приняв свою первозданную форму. “Вот это да! – удивилась Риган. – Да у нее даже платье, так сказать, “небьющееся, немнущееся”. А лифт, наверное, был использован некими духами, блюстителями высокой моды, не желающими допустить Веронику на сегодняшнее мероприятие в таком ужасающем наряде”.

– Ух ты, – воскликнула Вероника, – спасибо Риган, я так рада, что платье не порвалось.

“Порвалось? – подумала Риган. – Да оно просто не может порваться. Оно, вероятно, сделано в США из стальных кусков. Такое не порвется и не сломается”.

– Не беспокойтесь, Вероника. Вы выглядите просто замечательно.

– Ты тоже, дорогая. Но все же мне надо сводить тебя по магазинам и купить что-нибудь действительно шикарное. Например, ты выглядела бы просто потрясающе в таком вот платье, как у меня. Не поверишь, я ведь купила его на распродаже!

“Я именно так и думала”, – согласилась в душе Риган.

* * *

Гевин вошел в зал “Куинз Рум”, заметно нервничая. В глубине негромко играл оркестр. Капитан корабля и старший офицерский состав, одетые в строгие парадные белые мундиры, стояли у входа готовые приветствовать пассажиров первого класса. Фотограф расположился рядом с приготовленной аппаратурой. В его задачу входило фотографировать подходящих к капитану пассажиров. Было очевидно, что зарабатывал он в подобных круизах огромные деньги. Даже при том, что снимки были страшно дорогими, мало кто из пассажиров мог отказать себе в удовольствии приобрести их на память о столь замечательном событии в своей жизни. Снимки раскупались моментально, как только появлялись на демонстрационном стенде. Может быть, многие покупали их еще и потому, что не хотели выставлять свою не столь привлекательную внешность на насмешливое обозрение прочих пассажиров.

“Пожалуй, мне надо сегодня постараться и познакомиться со многими пассажирами, – с волнением думал Гевин. – Если вдруг не удастся заполучить браслет в ближайшее время, потом мне придется проводить всю оставшуюся часть круиза только с Вероникой”. Беспокойство волной прокатилось по всему его телу. Все же он сумел вымученно улыбнуться и направился поприветствовать капитана.

Вероника так хотела побыстрее попасть на капитанский коктейль, что они с Риган пришли едва ли не первыми. А уже через считанные минуты после их появления очередь к капитану змейкой выползла за пределы зала и достигла выхода из бара “Ланселот”. Повинуясь чувству долга гостеприимного хозяина, капитан обнял Веронику и Риган за плечи. Вероника прошипела “чи-и-з” в объектив камеры. Капитан очень старался быть веселым и приветливым, но Риган почувствовала облегчение, когда первая встреча с капитаном окончилась и стороны обменялись подобающими моменту ничего не значащими шутками и замечаниями. Вероника задержалась, чтобы добавить что-то еще. Риган же взяла с подноса проходившего мимо официанта бокал с шампанским и принялась оглядывать зал. Первые прибывшие уже разместились на диванах и в креслах, которые образовывали некую напоминавшую подкову конструкцию, полукругом изгибавшуюся вокруг расположенной по центру зала танцевальной площадки.

– Эй, Риган! Мы здесь! – Девушка повернулась на зов и увидела машущую ей Сильви. Та сидела на одном из диванов рядом с женщиной, выглядевшей значительно старше ее.

– Вероника, пойдемте поприветствуем Сильви.

– Отлично, дорогая, ведите меня!

Пока они пересекали зал, оркестр начал играть что-то, напоминающее версию “Чатануга Чу-Чу”, немного искаженную скребущими звуками некоего барабанного приспособления, напоминающего по виду миниатюрную метелку. Несмотря на то что большинство молодых людей ее возраста просто терпеть не могли такой музыки, обычно звучавшей на свадьбах, сегодня мелодия понравилась Риган. На танцевальную площадку вышла какая-то пара, начавшая исполнять серии четких комбинаций. При этом было очевидно, что движения их прекрасно заучены, партнерам даже не нужно было смотреть друг на друга. Танцевали они удивительно красиво, даже грациозно. Чувствовалось, что делают они это не в первый раз в последние лет сорок. “Что ж, вероятно, к тому моменту, когда я отмечу сороковую годовщину своей жизни с кем бы то ни было, единственным способом нашего передвижения по танцплощадке будет совместное катание в инвалидных колясках, да и то только с помощью прислуги, пихающей нас в спину”. Прежде чем они с Вероникой дошли до места, где сидела Сильви, о платье Вероники, а точнее о шлейф, успели споткнуться и танцевавший мужчина, и проходивший мимо официант.

– Леди Экснер? – Сидевшая рядом с Сильви женщина смотрела на Веронику восхищенными глазами.

– Да, вдова сэра Джилберта Экснера. – Веронике было очень приятно, что нашелся человек, который признал ее знатное общественное положение до того, как она вынуждена была проинформировать о нем.

Знакомство завершилось, и Вероника села на стул рядом с Виолет. “Сильви просто сияет”, – заметила Риган, опускаясь на стул напротив Вероники и рядом с Милтоном.

Зал постепенно заполнялся, официанты в белых перчатках все активнее разносили шампанское, все громче играл оркестр. Все это вместе создавало шум, характерный для достигшего своего апогея коктейля. По залу разносился смех, громкие голоса: люди получили возможность продемонстрировать свои наряды, оценить туалеты других, познакомиться наконец-то с теми, кого еще не удалось повстречать за первые два дня круиза.

Камерон Хардвик стоял, облокотившись, у одной из колонн и потягивал шампанское. Лишь изредка он незаметно поглядывал в сторону Вероники и Риган. “Вот они – ненужный груз, от которого корабль в скором будущем будет избавлен, – размышлял Хардвик. – Надеюсь только, что старуха не ляжет в пятницу вечером спать в этом идиотском платье. А то оно сначала ей может послужить парашютом при падении в воду с борта, а потом еще и будет сохранять на поверхности в течение многих дней”. Это Хардвика никак не могло устроить. Он резко отвернулся, когда вдруг увидел, как старушенция, с которой он имел неудовольствие столкнуться сегодня после обеда, вдруг начала показывать на него Веронике. “Не хватало еще, чтобы эти двое вдруг стали меня обсуждать между собой, – подумал Камерон, – сверять, так сказать, свои впечатления”.

– …я просто знаю, что тот вот молодой человек был у нас в Греции официантом и прислуживал нам тогда, – сообщала тем временем Виолет Веронике. – Это было как раз тогда, когда умер мой дорогой Брюс. Но стоило мне про это сказать сегодня днем, он сразу стал отнекиваться и говорить, что никогда не бывал в Греции. Однако я совершенно уверена, что права и правильно все помню. Это было в августе тысяча девятьсот восемьдесят первого года. У нас еще тогда был столик у окна, и я заказала себе фаршированные креветки, но их уже не оказалось. Я тогда еще долго думала, что же мне заказать, а он стал проявлять нетерпение, злиться на меня. Я тоже разозлилась, потому что мы много платили за номер в их паршивом отеле, – с возмущением в голосе рассказывала Виолет.

– Вчера вечером мы тоже говорили про Грецию, и нам он тоже сказал, что никогда не бывал в этой стране, – сообщила Вероника.

– Я вам точно говорю, это был именно он, – настаивала на своем Виолет. – Я никогда не забываю людей, с которыми встречалась.

Вероника улыбнулась.

– Он очень симпатичный мужчина. Предложил мне прогуляться вчера вечером. Мы с ним гуляли по палубе по а ручку. Он так бережно со мной обходился! Может быть, в четверг вечером вам еще разок его, так сказать, прощупать. Я решила тут организовать в своем номере небольшой коктейль перед ужином. Приглашу всех, кто сидит за нашим столиком, и буду рада, если вы и ваш брат тоже к нам присоединитесь. Я с удовольствием покажу вам фотографии моего сэра Джилберта и нашего поместья в Ллевелин-холле.

Виолет расцвела от этого приглашения, будто у нее враз прошли все ее обычные недуги.

– Мы будем просто счастливы побывать у вас в гостях.

* * *

“Как это пишут в пьесах: „Тем временем на ранчо главного героя"”, – думала Риган, устраиваясь за столиком в ресторане. Что ж, прошел первый полный день на этом корабле, и все уже готовы обменяться своими первыми впечатлениями. Обмен впечатлениями начался практически сразу же.

– А кто-нибудь из вас уже принимал ванну с морскими водорослями? – спросила Иммакулата. – Очень вам рекомендую. Прекрасно освежает и очень взбадривает.

Вставила свое слово и Вероника.

– Звучит замечательно. А что включает сама процедура?

“Процедура включает уничтожение всяких следов растительной жизни на огромных морских просторах, и все только ради того, чтобы ублажить тела праздных людишек, которым лень заниматься своим собственным телом”, – подумал Гевин.

– Видите ли, – с энтузиазмом принялась рассказывать Иммакулата, – вы должны зарезервировать для себя время процедуры в салоне красоты на нижней падубе. Лучше с этим поторопиться, потому что на процедуры записывается огромное количество пассажиров.

– Риган, мы должны не забыть сделать это первым делом завтра же утром, – воскликнула Вероника, делая энергичный жест неизвестно откуда вновь появившимся в ее руках мундштуком.

– Конечно, от водорослей немного попахивает рыбой, – признала Иммакулата, чуть сморщив нос, – но все же вам стоит попробовать. Листья водорослей буквально покрывают каждый сантиметр вашего тела жирной кремовой зеленой массой, оборачивают вас в мягкие теплые одеяла, и в этом во всем вы лежите целые полчаса. Водоросли направляют в ваши поры свои очистительные потоки, вымывая вредные вещества, токсины. Потом вы принимаете душ и идете на массаж, в течение которого можете прослушать музыкальные композиции по вашему собственному выбору. Говорю вам точно, я чувствую себя заново родившейся, помолодевшей женщиной.

– Я ей уже говорил, что меня это не беспокоит до тех пор, пока она будет оставаться той же самой Иммакулатой Марией, на которой я когда-то женился, – громко пошутил Марио, намазывая масло на свою булочку. – Помолодевшая или нет, в любом случае мне не понравится, если ты вдруг сбежишь с одним из тутошних офицеров.

“Это уж вряд ли”, – заметил про себя Хардвик.

Иммакулата со смехом хлопнула мужа по спине.

– О Марио! – Потом продолжила свой рассказ: – Интересно то, что, критикуя мою кожу, они действительно думают заставить меня закупить у них все их косметические товары. Девушка, которая мною занималась, сказала, что у меня какие-то проблемы с капиллярами, и заказала для меня крем, который стоил порядка семидесяти пяти долларов. Верите? Марио застонал.

– И ты купила его! Да, дорогая?

– Я просто не могла устоять. Они гарантировали мне, что после использования одного тюбика моя кожа станет такой же нежной, такой же гладкой, как у ребенка.

“А если не получится? Неужели ты думаешь, что они согласятся взять этот твой крем обратно, – подумала Риган. – Корабль будет уже где-нибудь в южных морях, пока ты окончательно поймешь, что проблемы с твоими капиллярами не закончились”.

– Знаете еще что? – продолжала повествовать наивная Иммакулата. – Оказывается, очень важно обрабатывать свою кожу каждое утро с помощью щетки из натуральной щетины. Дело в том, что с нашей кожи ежедневно надо снимать по два фунта шелушек.

– Слушайте, похоже, они умудрились ей продать еще и одну из таких щеток. Наверное, приговаривали, что она у них оказалась случайно и стоит всего лишь каких-нибудь тридцать пять долларов, – пробурчал себе под нос Марио, внимательно изучая доставшееся ему блюдо.

– Марио! – опять воскликнула Иммакулата, потрепав на этот раз мужа ладонью по щеке. – Я честно вам скажу: уверена, что снятие шелушек с нашей кожи очень важно для здоровья. Особенно в таких огрубевших местах, как на локтях, пятках и коленях. Делать это все надо по утрам, когда встаете с постели, и по вечерам, перед сном…

“В салоне, наверное, запускали что-нибудь вроде “У старого Макдоналда была ферма” в момент соскребания шелушек с таких вот клиентов, как эта Иммакулата”, – предположил про себя Гевин.

– …девушка еще сообщила мне, что, когда люди обычно выбрасывают старые матрасы, то те настолько полны старой кожей, что весят где-то на двадцать-двадцать пять фунтов больше, чем новые. Получается, что, лежа на таких матрасах, ты как бы спишь вместе с неким мертвым телом, вам так не кажется? – стояла на своем Иммакулата.

“Даже это было бы более возбуждающим, чем спать с моей бывшей женой”, – подумал Грей.

Камерон Хардвик тем временем еле сдерживался, чтобы не вспылить. Губы его были плотно сжаты, скулы сведены.

– Камерон, дорогой, – вдруг обратила на него внимание леди Экснер. – Я тут всем уже сказала, что мы с Риган в четверг вечером приглашаем всех знакомых на коктейль в нашей каюте перед ужином. Надеюсь, что и вы к нам заглянете в гости. Заодно посмотрите на вид из нашего окна. Он такой великолепный, что просто умереть можно…

“Знаю, знаю, и про коктейль, и про вид из окна”, – сказал про себя Хардвик. А вслух, улыбнувшись, он ответил:

– Спасибо. Буду обязательно.

“Замечательно. Итак, каюта напротив по дизайну зеркальное отражение той, в которой они живут. Надо будет проверить. Впрочем, я теперь и без этого коктейля знаю, как действовать в пятницу вечером”, – размышлял Хардвик.

– Очень мило с вашей стороны, – воскликнула Вероника. – Приятно, что к нам придут все, кого мы пригласили, в том числе и те, с которыми мы познакомились сегодня или еще успеем это сделать в течение ближайших дней. После ужина я направлюсь прямиком к себе, чтобы как следует продумать, какие закуски, блюда мы подадим вам на нашем коктейле.

– Закуски – моя специальность, – предложил свои услуги Гевин. При этом он подпрыгнул на своем месте так, что стал разом похож на готовый закипеть чайник. – Я составил меню огромного числа коктейлей для знаменитостей, которые в свое время частенько организовывала наша радиостанция. Кстати… – Он повернулся лицом к Риган и подмигнул ей. – Одна известная писательница, я не буду называть ее по имени, просто обожала эскалопы и бекон, которые я всегда заказывал для нашего рождественского вечера на студии…

Кажется, Нора всего однажды ходила на это его мероприятие.

– На борту этого корабля я тоже часто помогаю гостям планировать их вечеринки. Так что, леди Экснер, прошу вас, разрешите мне помочь вам сегодня вечером. А Риган, думаю, будет рада возможности провести время с молодежью где-нибудь на танцульках…

“С какой это, интересно, молодежью?” – задалась вопросом Риган.

* * *

Когда Вероника легко согласилась на его предложение, Гевин вдруг почувствовал, как подмышки его мгновенно и обильно вспотели, а голова едва не пошла кругом.

– Как мило, как мило с вашей стороны! – завопила Вероника. – Как нам повезло, что нас усадили именно за ваш столик! Правда повезло, Риган?

– Очень повезло, – согласилась Риган.

– Я тоже уверена, что Риган с радостью согласится немного, так сказать, расширить горизонты своего общения и посетить одну из дискотек сегодня вечером. Правда, Риган?

– Я всегда рада возможности расширить свои горизонты, – опять не стала перечить Риган.

– Прекрасно. Значит, договорились. Господин Грей вместе со мной займется составлением меню и прочей организацией нашего вечернего мероприятия, а ты пойдешь и как следует повеселишься. – Вероника подтвердила принятое решение широким жестом рук. – Может быть, ты даже потанцуешь с тем молодым человеком, который так улыбался тебе во время нашей игры в бинго.