Текст книги "Налог на недвижимость"

Автор книги: Керен Певзнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– А раз не украли, так мне нет никакого резону встревать. Это ваши дела, семейные, а я в них не участник.

– Что значит семейные? – удивилась Элеонора.

– А то, что сын у тебя большой уже, а ты его за маленького держишь, денег не даешь, вот он по квартире-то и рыскает.

– С ума сойти можно! – Элеонора поднялась с дивана и нервно зашагала по комнате. – Ты что-нибудь понимаешь в этой дичи? – обратилась она ко мне.

Бабка видимо обиделась:

– Какая-такая дичь, вроде бы культурная женщина, а ведешь себя как неразумная, бегаешь тут, Давидика будишь...

– Послушаете, бабушка, – я совсем забыла, что она не любит, когда ее так называют, но у меня не было сил выговорить ее имя-отчество, – вы можете подробно рассказать, что тут произошло?

– А что рассказывать? Ты была здесь? Была. Покрутилась маленько и вышла. Так?

Я кивнула, соглашаясь.

– А за тобой почти сразу сынок ейный, – она показала подбородком на Элеонору, – с приятелем зашли.

– Как сынок?! – мы с Элеонорой вскрикнули одновременно. – Когда это было? Бабушка, вы не ошибаетесь?

– Чего я буду ошибаться, – старушка обиженно поджала губы, – говорю тебе, сын твой, значит сын. Я на глаза еще не жалуюсь. Вытащил из кармана ключ, открыл дверь и зашел. И дружок его вместе с ним.

– Во что он был одет? – спросила я.

– Штаны белые, и майка с портретом.

– А что на портрете нарисовано? – снова одновременно спросили мы.

– Старик какой-то язык показывает. И как людям только не стыдно носить такое! Срам один. Одно слово – интелехенция! – последнее слово бабка выговорила с таким презрением, что я невольно поежилась.

Мы с Элеонорой переглянулись. Действительно, у Дениса были светло-голубые джинсы, застиранные почти до белизны. И майка с портретом Эйнштейна – знаменитой фотографией, где Эйнштейн показывает язык.

Я ничего не могла понять. Как же так? Ведь в это время Денис был у меня, более того – в моей постели!

Спокойно, Валерия, давай думать логично. На основании чего бабулька утверждает, что Денис приходил домой? Он был в майке с портретом Энштейна. Я обознаться не могла, так как Дениса не только видела, но и ощущала, а бабка ошиблась! В квартиру к Элеоноре вламывался не Денис, а некто в его майке. Где он мог ее взять? Только в гостинице, когда Денис сбежал, бросив в номере бедной Татьяны все свои вещи. Получается, что те, кто учинил погром в квартире, имеют отношение также и к убийству Татьяны. А иначе как они умудрились взять майку до прихода полиции?

Из задумчивости меня вывел голос старухи:

– А тот, дружок его, и раньше приходил. Я тебе, кажись, рассказывала. Черный такой, в зеленой куртке и с серьгой. Цыган, ей-богу, цыган! И как таких в еврейскую страну пускают?

Видимо, национальный вопрос был излюбленной темой рассуждений новой репатриантки из Биробиджана Рахили Никитичны.

– Скажите, пожалуйста, когда они вышли, у них что-то было в руках? подала голос Элеонора.

– Нет, порожняком пошли, очень недовольные были, говорили зло. Обидела ты сына, соседка, уж не знаю чем, – бабка покачала головой.

Мне стало понятно, что больше нам ничего не удастся узнать, и я поднялась с шаткого дивана.

– Спасибо, Рахиля Никитична, за зоркость вашу. Вы нам очень помогли. Идемте, Элеонора.

Мы вышли из квартиры и услышали за спиной скрежет дверной цепочки бабка запиралась.

x x x

Возвращаться в квартиру Элеоноры мне не хотелось – пришлось бы выслушивать ее пространные рассуждения на тему о том, кто были эти двое. Во мне крепла уверенность, что один из них – мой бывший муж Борис. Прежде чем визитом незнакомцев займется полиция, нужно было найти его и поговорить начистоту.

Сославшись на занятость, я быстро распрощалась и поехала на работу. Уйдя с головой в завал из бумаг, накопившихся за последние дни, я и не заметила, как приоткрылась дверь и в кабинет зашел посетитель. Был он одутловат, среднего роста, редкие пряди покрывали начавшую лысеть макушку.

– Присаживайтесь, – сказала я ему, с трудом оторвавшись от бумаг.

– Моя фамилия Рубинчик, Рубинчик Исаак Моисеевич.

"Точно, – подумала я, – вот его внешность полностью соответствует фамилии. Это тебе, не Авдотья Самуиловна, здесь все понятно и никаких раздвоений личности не произойдет."

– Я к вам по объявлению. Мне, как доктору наук, необходимо быть в курсе событий и все, что касается...

– Простите, – нетерпеливо прервала я его, – о каком именно объявлении идет речь? И чем я могу быть вам полезна?

– Я же профессор! – почему-то удивился посетитель и вывалил передо мной на стол множество корочек-дипломов. Я взяла одну из них и раскрыла. Это действительно был диплом доктора наук, выданного на имя Рубинчика И.М. с разными подписями и печатями. – А у вас в объявлении на двери написано: "Консультации по бизнесу и регистрации частного предприятия". И поэтому я принес вам мои дипломы. Мне нужно открыть дело и я думаю, что мне понадобится помощь специалиста, на советы которого я смогу положиться и...

– Хорошо, – снова прервала я его, – вы получите все необходимые разъяснения.

"Ну, Валерия, с почином тебя, видать не зря на лекции ходишь и ума-разума набираешься." Я и вправду забыла о том, что всего пару дней назад повесила на дверь своей конторы этот кусочек бумаги. И я начав с того, сколько стоит час моей консультации, принялась выкладывать своему первому клиенту в области бизнеса все, чему меня учили на немногочисленных лекциях.

Равнодушно кивнув при упоминании стоимости моей работы, Рубинчик продолжил свои пространные рассуждения о роли высшего образования в мелком бизнесе, о своем отношении к экономике Израиля и прямо-таки вывел меня из себя своими бессвязными речами. От недовольства меня спасло только то, что посетитель рассуждал за свой счет. Поэтому я его слушала и иногда вставляла в его речь слова: "налоговая политика, скидки новым репатриантам, эффективность и умение вести дело..."

В общем, разговор был еще тот. Наконец Рубинчик поднялся, сложил свои документы в картонную папку с завязками и протянув мне руку, вялую и влажную, как лягушка, стал прощаться. Я уже достала книжечку квитанций, чтобы выписать счет за услугу – на первый раз я решила взять с него поменьше, как он неожиданно произнес своим бесцветным голосом. лишенным интонаций:

– Я вам очень благодарен. Я получил от вас ценные советы, которыми сразу же воспользуюсь, как только выйду из сумасшедшего дома. Там сейчас меня лечат и иногда выпускают в город, так как я не представляю опасности для окружающих, – посетитель медленно повернулся и вышел за дверь, а я так и осталась стоять столбом посередине комнаты, как приснопамятный Воскобойников после ухода Остапа Бендера с ордерами на мебель.

Первый блин в искусстве предоставления населению советов по открытию малого предприятия вышел комом и мне кажется, до следующей консультации дело не дойдет.

Громкий женский вопль на улице вернул меня к действительности. Подскочив к окну, я выглянула наружу, но ничего не увидела – угол здания закрывал обзор. А шум тем временем нарастал.

Хотя я и не отличаюсь природным любопытством, но все же решила посмотреть, что произошло, тем более, что после визита сумасшедшего профессора работать совершенно не хотелось.

На улице стояла толпа. Протиснувшись вперед, я глянула из-за спины какого-то зеваки и обмерла. На асфальте, нелепо раскинув руки, в луже крови лежал мой недавний посетитель Рубинчик Исаак Моисеевич.

Подоспевшие санитары подняли тело, вкатили носилки в брюхо урчавшей машины, и, включив сирену, скорая рванулась с места.

Полицейский с планшетом в руке тем временем опрашивал зевак, толпившихся вокруг кровавого пятна на асфальте. Маленькая щуплая дамочка в соломенной шляпке возбужденно тараторила:

– Я все видела, все! Этот несчастный собирался переходить дорогу. Вы же видите, улица здесь узкая, машины едут тихо, и он так спокойно спустился с тротуара. Вдруг оттуда, – дама показала пальцем, – выскочила машина и...

– Какая машина? – перебил ее полицейский. – Вы запомнили марку?

– Такая большая, – она развела руками, – коричневая...

– Не коричневая, а бордовая, – вмешался плотный мужчина, – марки "шевроле-кавалер". Я знаю, у моего шефа такая же.

– А это не он был за рулем? – поинтересовался полицейский.

– Нет, нет, – снова вступила в разговор дама в шляпке, – на ней наклейка "rent car" была. И сидели там два парня.

– Вы можете их описать?

– Оба блондины. Точно, блондины, – уверенно сказала дама. – Я еще подумала, что они русские.

– Не все русские блондины, – встряла еще одна женщина, видимо обиженная за русских. – Они могли быть румынами.

– Хватит, – остановил их полицейский, – кто запомнил номер?

Никто не ответил. Я не стала ждать продолжения разговора и бочком выползла из толпы. Вернувшись к себе, я без сил упала в кресло, и на меня вдруг напала сильная икота. Это было ужасно, не помогало ничего – ни вода, ни полтинник, брошенный за пазуху.

Икать я прекратила внезапно, так же как и начала. И вот почему: меня поразила одна мысль. В моей памяти четко отпечаталась картина: Рубинчик лежит на асфальте, раскинув руки. Меня почему-то мучила незавершенность того, что я видела. Я поняла – руки были пустые. А ведь он ушел от меня с папкой, в которой лежали все его дипломы.

Не в силах совладать с собой, я бегом спустилась по лестнице, надеясь захватить хотя бы одного из свидетелей гибели Рубинчика. На мое счастье, дама в шляпке разговаривала со своей знакомой о ценах на рынке.

– Простите, – обратилась я к ней, – Вы не могли бы ответить мне на один вопрос? Скажите, вы не видели у этого человека в руках папку?

– Постойте, – задумалась дама, – я не обратила внимания. Нет, припоминаю, у него действительно было что-то в руках. И когда эти бандиты наехали на бедного, машина сделала вот так, – она слегка вильнула бедром. Они стукнули его правым боком, а когда машина проехала, то в руках у него ничего не было...

x x x

Дома у меня все валилось из рук. Дашка как всегда сидела у компьютера, и я не хотела вмешивать ее в свои проблемы. Заварив себе крепкого чая без сахара, я уселась перед телевизором с робкой надеждой развлечься. На экране мелькали зеленоволосые монстры, сменявшиеся девицами в прокладках. Я никак не могла сосредоточиться.

Неожиданно зазвонил телефон. Я неохотно подняла трубку.

– Валерия, добрый вечер, – раздался знакомый голос Михаэля Борнштейна.

Я обрадовалась:

– Здравствуйте, Михаэль! Куда вы пропали? Есть новости о Денисе? Когда его выпустят?

– Не волнуйтесь, Валерия. Думаю, что все скоро прояснится. Завтра с утра я выясню и дам вам знать.

– Буду ждать вашего звонка.

Но Михаэль медлил закончить беседу.

– Скажите, Валерия, вы помните тот случай, с которым вы обращались ко мне?

– Какой именно?

– Вы спрашивали меня о репатриантке Марине Левиной, помните?

Ну надо же, вроде бы она заходила ко мне всего несколько дней назад, но я совершенно о ней забыла.

– А что случилось?

– Когда вы ушли, эта фамилия стала крутиться у меня в голове, и я вспомнил. Примерно полгода назад в полицию Тверии поступило заявлении об исчезновении Левиной Марины. Заявление подала квартирная хозяйка, проживавшая в доме на улице Черняховского. Левина снимала у нее комнату. А через неделю в озере Кинерет нашли тело женщины лет тридцати. Она была совершенно голая, лицо и руки обезображены, на шее пятна. Экспертиза установила, что ее сначала задушили, а потом выбросили в озеро. Квартирная хозяйка тело не опознала. Дело так и осталось нераскрытым.

– Вы думаете, Михаэль, что моя Марина Левина имеет к этому какое-то отношение? Но она только что приехала в Израиль!

– Вы это знаете с ее слов. Мне бы хотелось с ней побеседовать. У вас найдется ее адрес и телефон?

– Конечно, но он у меня на работе.

– Ничего, подождем до завтра. Я позвоню вам на работу, хорошо?

Мы распрощались, и я осталась в недоумении: почему мне приходится бывать в эпицентре ужасных событий?

x x x

Дениса утром отпустили, взяв подписку о невыезде. Он позвонил мне из телефона-автомата и поехал к матери, а я собралась на работу.

Телефон Марины Левиной я нашла с трудом. Переворошив гору бумаг, вытащила листок с номером и подошла к телефону, чтобы позвонить Михаэлю.

И вдруг мне стало грустно. Дура набитая, я надеялась на что-то после всего, что произошло. Отгоняла от себя мысль, что все уже в прошлом. Вот и ткнулась лбом. "Спасибо, дорогая Леруля за добро и ласку, а дальше мы как-нибудь сами". Сколько можно его идеализировать?

Помедлив, я набрала номер телефона Марины Левиной.

– Алло, – сразу отозвалась она.

– Добрый день, Марина, это Валерия. Вы меня помните?

– Конечно, что новенького? Ой, простите, я не поздоровалась, так хочется узнать. Вам что-нибудь удалось выяснить?

– Кое-что. Мы не могли бы встретиться сейчас?

– У вас на работе?

– Если вам не трудно.

– Хорошо. Приду.

Она пришла через полчаса. Жуткого сарафана с оборочками на ней уже не было, видно, нашлись добрые люди, посоветовали. Сегодня Марина была одета в желтые шорты и цветастую майку и выглядела вполне на уровне.

– А вы похорошели, – заметила я. – Что будете пить – чай или кофе?

– Спасибо, – засмеялась она. – Просто холодной воды, если можно.

– Марина, я говорила о вас моему знакомому, он работает в полиции. Он заинтересовался вашим делом и хочет помочь. Нужно действительно найти эту аферистку. А у полиции гораздо больше возможностей, чем у меня.

– Да, конечно, – согласилась моя клиентка с готовностью, – как вы считаете нужным. Я же здесь всего несколько дней и не знаю, что нужно делать.

"Интересно, – подумала я. – Обычно выходцы из Союза очень неохотно идут на контакт с государственными учреждениями, а тут такая готовность... Не притворяется ли она? А может быть, родственники посоветовали, которые здесь давно?

– Скажите, Марина, почему вы решили поселиться в нашем городе? У вас здесь родственники, знакомые?

– Тетя, мамина сестра, живет в Ашкелоне уже двадцать лет. Вот мы к ней и приехали. Еще даже квартиру не сняли. А ее дочки дали мне это, – и она показала на свои желтые шорты. – Когда тетя узнала о том, что мне сказали в аэропорту, то сразу стала названивать по всем министерствам и ругаться, Марина поежилась.

– Что ей отвечали?

– Дело на выяснении. Когда все проверят, то пришлют ответ на домашний адрес. А скоро праздники, целый месяц не будут работать учреждения, – Марина вздохнула. Похоже, тетка принимала такое деятельное участие в ее судьбе лишь для того, чтобы племянница получила наконец свои деньги и съехала с квартиры. – Жить у родственников, сами понимаете...

– Понимаю, – кивнула я. – Давайте немного покопаемся в вашем деле. Хорошо?

– Пожалуйста, Валерия, что вас интересует?

– Расскажите, как вы обнаружили, что пропали ваши метрики?

– Спохватилась после лекции в синагоге. К нам в Ростов-на-Дону приехал представитель Сохнута читать лекцию об Израиле. Я пошла вместе с приятелем...

– Как его зовут?

– Толик. Он там работал снабженцем, сюда приехал год назад. Вы даже не представляете, Толик был информационным центром для всех нас.

– Опишите его, пожалуйста, – попросила я.

– Да он такой, обыкновенный, – Марина пожала плечами, – ему двадцать три года, фамилия – Бондаренко. Здоровый, широкоплечий, вольной борьбой занимался. У него папа украинец, а мама еврейка. И выглядит он, знаете, совсем, как типичный хохол, поэтому Толику пришлось доказывать в ОВИРе и посольстве, что он настоящий еврей. Здесь он, скорее всего, поменял фамилию.

– На какую?

– На мамину, но я ее не знаю.

– Когда вы потеряли документы, Толик был рядом?

– В синагоге была такая давка, что его просто притиснуло ко мне. Вы думаете, что это он взял? – Марина удивленно посмотрела на меня. – Зачем ему? Толик уехал в девяносто шестом, а я еще осталась.

– Почему вы остались?

Марина улыбнулась:

– Потому что влюбилась и вышла замуж. Сюда я приехала с мужем. Гена русский, поэтому он сначала не хотел ехать, а потом согласился.

– А ваши родители? Они приехали с вами?

– Нет, папа умер четыре года назад, а мама осталась в Ростове.

– Вы говорили, что родились в Вильнюсе...

– Да, и родители там родились, еще до советской оккупации, – она произнесла эти слова так буднично, что сразу стало понятно: в их семье об этом говорили часто. – Папа после армии остался в Ростове, женился, работал на заводе, дошел до начальника цеха. Когда маме надо было рожать, он отправил ее к своей матери в Вильнюс, чтобы она была под присмотром. Там я и родилась. Я могла вернуться в Вильнюс и стать там полноправной гражданкой, но Гена не захотел. Он сказал, что я-то буду гражданкой, а он останется русским пришельцем. Для него Израиль был предпочтительней Литвы.

– А почему вы хотели уехать из Ростова?

– Ну что вы, Валерия, там невозможно было оставаться! Мы работали на одном заводе – выпускали комбайны "Дон". Знаете, что это такое? Огромный "Титаник", ползет по бескрайним просторам целины и жнет. Это было хорошо для Союза, когда такие махины раздавались по безналичке. А когда страна развалилась к чертям, эти тонны железа стали никому не нужны. Зарплату нам не платили два года. Разве так можно жить? Все стали заниматься чем-то другим. Муж сигнализации собирал, я вязала на машинке в кооперативе...

– А Толик?

– Толик подвизался в Сохнуте, торговал словарями и учебниками иврита. Я тоже купила у него за десять долларов. А на учебнике было написано: "Дотация из частного фонда, не для продажи". Вот так-то...

– Марина, а кем были ваши предки?

– Сейчас трудно сказать, многие сгинули в войну, но папа рассказывал, что его дед Лейба был очень богатым меценатом, членом культурного общества "Тарбут" и участником еврейского конгресса в Лозанне. Но больше я ничего не о нем не знаю.

– А ваша тетя, у которой вы живете сейчас?

– Это тетя со стороны матери, они из Черновиц.

– Понятно. Что ж, Марина, давайте позвоним моему знакомому в полицию и договоримся о встрече.

Набрав номер, я договорилась с Борнштейном, что мы подъедем к нему через полтора часа и решила отправиться в "Машбир" – большой универсальный магазин.

Дело в том, что я получила по почте карточку-уведомление для постоянных членов клуба покупателей с приглашением посетить сеанс макияжа. Кроме того, там была пятнадцатипроцентная скидка на все косметические товары, которые я приобрету. Решив использовать с пользой образовавшееся "окно", я предложила Марине съездить в "Машбир" перед визитом к Михаэлю. Какая женщина не согласится пройтись по магазинам?

– Шалом, – обратилась я к одной из продавщиц, – мне прислали карточку на макияж.

– Пожалуйста, госпожа, – улыбнулась она, – вы можете пройти туда.

И она показала на небольшую стойку. На высоком табурете сидела девушка, запрокинув голову на подголовник, а над ней колдовал парень с косичкой на затылке.

– Это Анри, наш лучший визажист. Он прошел стажировку во Франции, сообщила белозубая продавщица.

Кудесник Анри тонкой кисточкой наносил последние штрихи на губы девушки. Наконец он закончил и протянул клиентке зеркало. Девушка рассматривала себя, как незнакомую картину, и наконец произнесла:

– Вау! Это я? Сейчас же иду фотографироваться!

У меня возникла идея, и протянув Анри открытку, я сказала:

– Сделайте, пожалуйста, макияж моей подруге. Вот мое приглашение.

– Садитесь, мадмуазель, – он помог обескураженной Марине забраться на табурет.

Вокруг нас сразу же собрались зеваки, наблюдавшие за священнодействиями мастера.

Нанося легкие штрихи на брови Марины, Анри обратился ко мне:

– Мадмуазель давно из России?

– Приехала несколько дней назад.

– Скажите ей, чтобы берегла кожу от нашего солнца. Такой цвет лица можно найти только у русских девушек. И нужно больше пить минеральной воды, иначе кожа начнет сохнуть.

Он сделал еще несколько неуловимых движений и торжественно произнес.

– Все! Я закончил.

Марина открыла глаза и изумленно посмотрела на себя в зеркало.

– Я ничего не понимаю!

Из зеркала на нее смотрела экзотическая красавица. Глаза поволокой, полные губы притягивали взгляд, матовая кожа была гладкой, как тугой персик.

Анри протянул мне визитку.

– Передайте вашей подруге, что я всегда к ее услугам.

– Спасибо, вы волшебник, – поблагодарила я его.

Марина тем временем отошла от табурета и смотрела на себя в большое зеркало напротив отдела косметики.

– Знаешь что, – сказала я ей, – тебе нужно заколоть наверх волосы и тогда будет отпад. Подожди.

Выбрав в соседнем отделе большую заколку для волос, я собрала Марине волосы и закрепила их на макушке.

– Совсем другое дело! Носи на здоровье.

– Спасибо, Валерия, ну зачем, право...

– Это тебе маленькая компенсация за неприятности на "исторической родине".

Обогнув "Машбир", мы направились к стоянке, где я оставила свою "Сузуки", и неожиданно наткнулись на знакомую пару.

– О! Какая встреча! Шалом, Валери! – сказал на иврите с тяжелым русским акцентом один из двух громил, которых я видела и рядом со своим бывшим мужем, и в гостинице "Дан-Панорама". – Вы так быстро убежали тогда, что мы даже не познакомились. Позвольте представиться – Натан. Это мой товарищ Сережа. А как зовут вашу очаровательную спутницу?

– Ее зовут Мадлен, и она не говорит на иврите. Она только вчера приехала из Франции. Извините, мы спешим.

– Опять вы убегаете, – разочарованно протянул Натан.

– Не судьба, – заключила я. – Передайте привет боссу.

И я потянула ничего не понимавшую Марину к машине.

Когда мы отъехали со стоянки, Марина сказала:

– Знаешь, Валерия, а ведь это был Толик Бондаренко.

x x x

К Михаэлю мы не опоздали. Он принес еще один стул и обратился к Марине:

– Добрый день! Меня зовут Михаэль. Я пригласил вас, чтобы выяснить несколько вопросов. Валерия будет переводить. Хорошо?

Странно, но на следователя красота моей спутницы не произвела никакого впечатления. Наверное, он видел сквозь косметику.

Марина кивнула, и беседа плавно потекла, задерживаясь только на моих переводах. Вопросы были почти такими же, которые я и сама задавала Левиной. Расспросив подробно о родителях, муже и родственниках в Израиле, Михаэль положил перед Мариной фотографию молодой женщины.

– Скажите, вам знакомо это лицо?

– Нет, а кто это?

– Женщина, которая приехала сюда с вашими документами.

Со снимка смотрела миловидная девушка. Ничего общего с Мариной у нее не было – совершенно другой тип лица.

– А где она сейчас? – Марина вопросительно посмотрела на Михаэля.

– Не знаю, – он развел руками и, обращаясь ко мне, сказал: – Мне не хочется говорить ей об утопленнице, пока мы во всем не разберемся.

Марина переводила взгляд со следователя на меня и вдруг произнесла:

– Валерия, расскажи ему о Толике.

– О чем говорит госпожа Левина? – требовательно спросил Борнштейн.

– Михаэль, несколько минут назад мы встретили одного человека. Мне кажется, вам будет интересно узнать о нем. Как оказалось, он общий знакомый и мой, и Марины. Мне он представился как Натан, но Марина знает его как Анатолия Бондаренко. Он из того же города, откуда и она. И самое главное: именно с ним Марина была в синагоге, когда у нее пропали документы.

– Он ее узнал? – поинтересовался Михаэль.

– Представьте себе, нет. Мы только что вышли от визажиста, который полностью изменил ее внешность.

Михаэль усмехнулся:

– И охота вам, женщинам, себя мучить в такую жару. Хотя для данного случая все вышло удачно. Вашему Натану-Анатолию совсем не обязательно знать, что госпожа Левина репатриировалась.

Словно поняв нас, Марина жалобно протянула:

– Валерия, можно я умоюсь? У меня все лицо ужас как чешется.

Извинившись, я проводила ее до туалета и вернулась обратно.

– Михаэль, я не рассказала вам, где видела этого человека. Когда я разговаривала с боссом покойной Татьяны в отеле "Дан-Панорама", этот Натан как раз вошел в холл. С ним был еще один тип по имени Сергей.

– Еще один?

– Он и сегодня был с Натаном. Они все время ходят вместе. И в отеле были вместе, и около "Машбира".

О том, что они околачивались возле моего дома, дожидаясь Борика, я не сказала – это я хотела выяснить сама.

– Валерия, вы опять лезете не в свое дело? – недовольно произнес Михаэль. – Смотрите, в другой раз я могу и не успеть.

– Но я же вам все рассказываю, – я посмотрела на него невинным взглядом. – А вот и Марина пришла! – пользуясь моментом, я перевела разговор на другую тему.

Умытая Марина уже не выглядела экзотической красоткой, но и в таком виде была очень мила.

– Совсем другое дело, – буркнул Михаэль.

А я-то думала, что он ничего не замечает. Скорее всего, Михаэль был противникам декоративной косметики, считая ее способом введения следствия в заблуждение.

– Ну хорошо, – заключил Борнштейн, – спасибо за помощь, милые дамы. Если у меня возникнут вопросы, я к вам обращусь. Договорились?

– Всегда к вашим услугам, – сказала я чинно, и мы с Мариной вышли из кабинета.

x x x

На днях я получила талоны на скидку в "Бургер Ранч". Так как у меня есть карточка "Виза", то мне в месяц присылают около десятка рекламных приглашений, вроде того, на сеанс косметики, где мы побывали с Мариной. Зная, что моя дочь любит посещать это заведение, я предложила ей накормить там гамбургерами своих подружек. Пусть проведут время как хотят. Дашка ускакала, а я пошла принимать ванну. Расслабившись в теплой воде, я раздумывала о том, какое все-таки отношение к смерти Татьяны имеет папка отца Дениса. И почему знакомый Марины Левиной крутился в гостинице "Дан-Панорама", возле босса фирмы "Интеллект-Сервис". Ни к чему путному я не пришла, связать обрывки нитей было крайне сложно, и я просто лежала, подремывая.

Запахнувшись в большое махровое полотенце, я вышла из ванной и уселась перед зеркалом. Критически осматривая себя, я раздумывала: сделать пилинг или ограничиться питательным кремом. В конце концов, выбранив себя за лень, я начала действовать по полной программе: молочко, пилинг, маска из грязи Мертвого моря.

В дверь позвонили, когда черная корка на моем лице начала подсыхать. На площадке стоял мой бывший муж Борик. Увидев меня, он вздрогнул:

– Предупреждай, когда дверь открываешь, ладно? А то от твоих масок можно нервный тик поймать.

– Ой, какие мы нежные, – возразила я. – Это ты предупреждай, когда без звонка приходишь, а то еще и не такое увидишь!

– Я, между прочим, звонил. Но телефон не отвечал.

– Я в ванне была и не слышала. Посиди, я смою маску.

Смыв с лица присохшую корку и нанеся увлажняющий крем, я осталась довольна полученным результатом. Я люблю эту маску. Кожа после нее гладкая, словно шелковая. Все-таки евреям здорово повезло, что такое исключительное явление природы, как Мертвое море, находится именно у нас, а не где-нибудь в Гренландии.

Слегка причесавшись, я вышла из ванной. Борис сидел на диване.

– Где Даша? Я принес ей подарок, – сказал он.

– Убежала с подружками в "Бургер Ранч".

– Жаль, – вздохнул он, поднялся с дивана, подошел ко мне и одним движением стянул с меня полотенце.

– Что за шуточки? – рассердилась я. – Что ты себе позволяешь, милый мой?

– Не хочешь, не надо, – он критически осмотрел меня и ущипнул за бедро. – Ты когда в последний раз на тренажерах качалась?

– Не твое дело, – огрызнулась я.

– Ты же знаешь, я плохого не посоветую. Если сейчас не займешься, то потом не наверстаешь. Жиреешь, зайка.

Как бы я к нему ни относилась, но к его советам в области спорта прислушивалась всегда.

Когда чайник закипел, я налила кипяток в две большие чашки, положила по пакетику "Эрл Грей" и высыпала из кулька на деревянное блюдо маленькие пряники.

– Садись, – предложила я Борису.

– Посмотри, что я принес, – сказал он, протягивая мне красочный пакет. Внутри лежали отличный джинсовый комбинезон на лямках и небольшой футляр.

– Что это? – спросила я.

– Открой, увидишь.

Открыв футляр, я обнаружила золотые часы с вкрапленными маленькими бриллиантиками.

– Какая прелесть, – искренне восхитилась я, – но послушай, не слишком ли это для нее роскошно?

– Это не ей, это тебе, – произнес он.

– Чего вдруг? – я захлопнула футляр и протянула Борису. – Мне не нужно. Отдай эти часы своей...

– Не кипятись. В конце концов, ты мать моего ребенка, и я дарю их тебе. При чем тут все остальное?

– Да что с тобой? – искренне удивилась я. – Вернуться хочешь?

– Не бойся, не хочу. Так мы лучше друг к другу относимся, а сойдемся, опять начнем ругаться. Просто хочу, если вдруг со мной случится что-то, чтобы память осталась.

– А что с тобой может случиться? – забеспокоилась я.

– Не знаю, может в Канаду уеду, – попытался он увильнуть от ответа.

– Знаешь что, – резко сказала я, – если уж начал, то говори до конца, не бегай вокруг тарелки.

– А что говорить, если нечего говорить?

– Послушай, – я попыталась сменить тон и заговорила мягче, – эти деньги, что ты мне принес, потом друзья в "Лендровере"... Все это наводит на мысль, что ты увяз в каком-то дурнопахнущем деле. Может быть, стоит прекратить?

– Что прекратить? – Борис вымученно улыбнулся. – Я работаю в фирме по охране, хорошо зарабатываю и ни в чем таком, о чем ты думаешь, не участвую.

– А что я думаю? – я решила пойти ва-банк. – Что ты вламываешься в чужие квартиры и устраиваешь там погром?

– Откуда ты знаешь? – не удержался он.

– Оттуда! Сорока на хвосте принесла.

– Не выпендривайся, говори, что знаешь, – сказал он вдруг изменившимся голосом.

Где-то на подсознательном уровне я почувствовала, что если я расскажу ему о Денисе, то подставлю своего приятеля. О том, что я с Денисом в близких отношениях, мой бывший супруг не догадывается. Впрочем, этих отношений, может быть, и нет вообще.

– Несколько недель назад, – сказала я, – ко мне пришел один репатриант из Биробиджана, Давид, и принес на перевод документы своей бабки. Имя у нее смешное – Рахиля Никитична, просто дружба народов какая-то. Документы я перевела, но за ними никто не пришел, и денег я не получила. Тогда я решила сама за ними отправиться, тем более, что Давид мне оставил адрес. Бабку я нашла, из дома она не выходит, а Давидик, внук ее, нашел работу, и времени у него не было прийти за документами, – я врала с вдохновением, сама веря в то, что говорю, а Борис меня внимательно слушал. – Когда я принесла переводы, бабка обрадовалась, усадила меня пить чай и рассказала, что на из лестничной клетке ограбили квартиру. Кто забрался – она видела, это был хозяйкин сын с приятелем. И что самое интересное: когда она описывала этого приятеля, то у меня перед глазами просто твой портрет стоял.

– И как она тебе меня описала? – поинтересовался он.

– Зеленая куртка, серьга в ухе, вид цыганистый, и еще эта цепочка на груди с латинской буквой L.

– Молодец бабка, – криво улыбнулся мой бывший супруг, – ничего не скажешь, все рассмотрела. Только я ничего не брал, просто помогал этому парню войти в свою квартиру, у него ключ застрял в двери.