Текст книги "Обретая Розу"

Автор книги: Кеннет Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5

10 марта, повестка.

Анна в сарае. Она слышит шум мотора, разносящийся далеко по окрестным полям. Она прислушивается. Машина тормозит и останавливается, мотор работает вхолостую. Анна только что обнаружила два старых ящика из-под чая и сразу подумала об агенте по продаже недвижимости. Ему они, наверно, понравятся, надо будет предложить в качестве сувенира.

В ящиках оказались фарфоровые дверные ручки и бутылки из синего и зеленого стекла, неизвестно каким образом туда попавшие.

Анна слышит, как хлопает дверца машины, и вскоре после этого кто-то стучит в дверь дома. Кто бы это мог быть, недоумевает она.

Выглянув из проема, Анна видит на подъезде к дому черный внедорожник. Через секунду из-за угла дома появляется незнакомый мужчина в шляпе и длинном пальто. С того места он отчетливо ее видит. В правой руке у него кожаный портфель.

Не приближаясь, мужчина произносит ее имя. В неподвижном воздухе каждое слово звучит отчетливо.

– Это я, – с трудом выговаривает она, напуганная официальностью его тона.

Он двинулся к ней, на ходу роясь в портфеле. Еще не дойдя до нее, он извлекает какие-то бумаги и держит их прямо перед собой. На лице его не отражается никаких эмоций. Незнакомец протягивает ей бумаги. Затем достает из нагрудного кармана ручку и протягивает ей.

– Прошу вас, – говорит он, указывая на строчку вверху листка.

– Что это? – спрашивает Анна, в недоумении глядя на бумаги. Это из суда, что еще больше ее озадачивает.

Примерно в трех четвертях расстояния от головы эмбриона выступили два круга – это зачатки глаз.

Мужчина не отвечает.

– Распишитесь вот здесь.

Она расписывается.

– Благодарю вас.

Окинув ее беглым взглядом, он берет бумаги из ее рук и кивает. Затем поворачивается и идет к машине.

Анна читает: «ответчик», и следом стоит ее фамилия. Чуть ниже – фамилия Кевина после слова «истец». Она поднимает глаза и видит, как незнакомец садится в машину, затем снова погружается в чтение, не обращая внимания на отъезжающий автомобиль.

В тексте документа речь идет о зачатии. Зарождении. Беременности. Биологическом отце.

Анна в изумлении читает, не веря своим глазам. Сердечная трубка эмбриона выгибается и принимает S-образную форму. Начинаются сокращения сердечной мышцы. Биения сердца.

Анна смотрит на квадратный двухэтажный силуэт дома, потом оглядывается на пустую дорогу.

Так вот зачем Кевин звонил – ему нужно было определить ее местоположение, чтобы знать, куда присылать повестку.

И в самом конце документа – слова: «иск о возвращении движимого имущества».

День 23-й, 4-я неделя.

Рост клеток эмбриона ускоряется, он увеличивается в размерах, что сопровождается расширением желточного мешка. По обеим сторонам центральной нервной трубки начинают формироваться двенадцать пар квадратных спинных сегментов, из которых разовьются скелетные мускулы, позвонки и глубокие слои кожи, предохраняющие тело от ударов и растяжений.

На конце нервной трубки появляется утолщение – это зачатки головного мозга и черепной коробки.

Эмбрион сейчас чуть больше двух миллиметров в длину.

12 марта, в западне.

Анна удержалась от звонка Кевину. После того как она получила повестку, шок и смятение постепенно переросли в гнев. Мысль о том, что кто-то угрожает жизни ее будущего ребенка, приводит ее в ярость. Она машинально занимается домашними делами, готовит, убирается, и в мыслях у нее ничего нет, кроме проклятий в адрес Кевина.

В доме холодно, а у нее не осталось бумаги для растопки. Она уже сожгла все до последнего клочка, даже салфетки и бумажные полотенца.

Анна садится в машину и едет в Бей-Робертс, расположенный в пятнадцати минутах езды от ее дома. Она минует магазин запчастей, заправку, магазин электроники, автомобильный дилерский центр, два больших молла с продуктовыми магазинами, сетевую аптеку, ресторанчики быстрого обслуживания и мелкие магазинчики, торгующие снегоходами, цепными пилами, одеждой, компьютерами и цветами.

Она заруливает на следующую заправку и наливает полный бак. Затем заходит внутрь, чтобы купить стопку газет.

– Вам будет что почитать, – говорит ей молоденькая девушка в форменной рубашке за кассой.

– Мне для растопки.

Девушка отводит взгляд.

– Если хотите, у меня тут есть вчерашние. Мы только обрываем число.

– Здорово. Спасибо большое.

Девушка наклоняется и достает пачку нераспроданных газет.

Анна возвращает сегодняшние на стойку. По пути она замечает на другом конце просторной комнаты прилавок с молоком и соком и, подойдя к нему, уже тянется к обезжиренному молоку, но внезапно понимает, что ей теперь надо пить цельное молоко. Она берет пакет, бутылку сока и дюжину яиц. Анна смотрит на упаковку сырокопченой колбасы внарезку: она не ела ее много лет. Запах жарящейся на сковороде колбасы заполняет ей ноздри. Ее мама жарила ей яичницу с колбасой. Анна забирает упаковку колбасы, нарезанной толстыми ломтями, и несет все вместе к кассе.

Девушка берет с нее деньги за бензин и продукты и засовывает газеты в пластиковый пакет. Их она в счет не включает.

– Большое спасибо.

– Пожалуйста. – Девушка улыбается. – Похолодало.

– Да, прямо мороз.

Анна несет сумки к машине.

По дороге ее взгляд останавливается на цветочном магазине, но она проходит мимо. Ей сейчас не по силам стоять среди цветов, притворяясь, что все у нее в жизни хорошо, и покупать себе розы.

Перед ней на светофоре остановился грузовичок, разбрасывающий на дорогу соль, с голубым проблесковым маячком. У Анны в памяти всплыл текст присланных из суда документов. Сама мысль, что ей придется отстаивать свое право на рождение ребенка в суде, представляется ей совершенно нелепой. Какой адвокат в наше время согласится взяться за такое дело?

Анна едет за грузовичком по Ширстоун-Лайн, держась подальше от разлетающейся во все стороны соли, и радуется, что дальше она поедет по чистым дорогам.

Когда Анна подъезжает к дому, выясняется, что проехала снегоуборочная машина и намела сугроб, который мешает съехать с дороги. Анна решает преодолеть его с разгону. Она жмет педаль газа и поворачивает – слышно, как снег скребет по днищу машины. Звук так пугает ее, что она совершает ошибку – резко останавливается. Теперь надо попробовать сдать задом: Анна оборачивается через плечо и дает газу. Шины буксуют.

– Этого еще не хватало.

Она пробует проехать вперед. Шины пронзительно визжат. Анна быстро переключается с переднего хода на задний и снова на передний, пытаясь раскачать машину. Ей кажется, что если действовать быстро, то у нее получится освободиться, но машина не двигается с места. Анна не перестает крутить колеса, надеясь, что им удастся обрести сцепление с дорогой.

В конце концов Анна вспоминает о лопате, оставленной рядом с дверью, и вылезает из машины. Она забирает сумки с собой, чтобы занести их в дом. Задняя половина машины так и осталась на дороге. Ей не хочется, чтобы кто-нибудь видел, в какое дурацкое положение она попала, а с другой стороны, ну и пусть!

На дорожке она замечает на свежем снегу следы, ведущие к двери. Это следы сапог. Больших сапог. Она пытается вспомнить, какой у Кевина размер обуви. Она однажды ходила с ним покупать ему кроссовки. При воспоминании о том, как она старалась сделать ему что-то приятное, Анна фыркает от отвращения. У Кевина девятый размер, а эти сапоги, похоже, больше.

Подойдя к двери, она видит отпечатки сапог на пороге. Один ведет туда, и несколько других оттуда. Анна ставит сумки на снег. Она пробует открыть дверь – ручка поворачивается. Может, она по рассеянности забыла запереть дом? Но нет, Анна хорошо помнит, как боролась с ключом, – он поворачивался с трудом, его заедало. Но может, это воспоминания предыдущего дня? Ей хочется вернуться к машине, запереться в ней и ждать, что будет дальше. Тут Анна замечает рукоять лопаты рядом с дверью. Она медленно поворачивает ручку и опасливо открывает дверь.

Замерев, Анна задерживает дыхание и прислушивается. Ни звука. Она дотягивается до лопаты и, зажав сумки в одной руке, тихо заходит в дом. Осторожным движением она прикрывает за собой дверь. У нее возникает желание выкрикнуть: «Кто здесь?» В конце концов она так и делает.

В ответ ни звука, ни шороха.

Она идет вдоль кучек нерастаявшего снега, оставленного рифлеными подошвами сапог. Следы ведут на кухню. Она напрягает зрение, чтобы осмотреться, прежде чем заходить. Ее руки угрожающе сжимают лопату. Анна ожидает увидеть стоящего там человека. Он вот-вот выпрыгнет из укрытия. Это не сам Кевин, а кто-то, кого он к ней подослал. Возможно ли такое? Ее воображение рисует невероятные картины. Нет, Кевин не станет рисковать своей репутацией. Но послал же он эту повестку. Или, может, это не официальные бумаги, а подделка, и Кевин просто пытается таким образом ее запугать? Ведь она даже не знает, что он за человек. Реакция Кевина на ее беременность показала, что он стократ ничтожней того, кем казался ей вначале.

Кухня пуста. Следы сапог ведут к холодильнику. Нелепая повестка по-прежнему лежит на столе. Анна ставит сумки на стол, рядом с розой, которой полагалась быть засохшей, но она стояла свежая, будто ожившая. Это заходил агент по продаже недвижимости – принес розу, а потом угостился тортом. В деревне люди запросто заходят друг другу в гости. Тут это в порядке вещей. Не стоит обращать внимания.

Анна опирает черешок лопаты о стену и заглядывает в холодильник, чтобы проверить свою догадку про торт. На верхней полке лежит прозрачный полиэтиленовый пакет. Он немного запотел, но лежащий в нем предмет длиной около фута был виден довольно отчетливо: коричневая, как будто разлагающаяся кожа, четыре крошечных конечности, измазанные следами крови, узкий лиловатый торс со слабо просвечивающими венами.

У Анны перехватило дыхание, как будто ее ударили под дых. Сердце в панике колотилось. Живот крутило и выворачивало. Если это человеческое существо, то уродство – следствие порока развития.

Но все же умом она понимает, что, скорее всего, это какое-то животное, с которого сняли шкуру. Слюна заливает ей рот. Анна давится рвотой и захлопывает дверь. Потом поворачивается к раковине и наклоняется, сжимая холодную сталь. Она тяжело дышит. Тошнота проходит, но у нее возникает чувство, что кто-то стоит у нее за спиной. Она оборачивается и видит стол, на котором лежат сумки с продуктами и газетами. Роза надломлена. Это она неосторожно сломала ее, когда клала сумки?

В дверь стучат. Анна конвульсивно вздрагивает, из горла вырывается непроизвольный всхлип.

Она кидается к окну, чтобы посмотреть на подъезд к дому, но из кухни его плохо видно. Снова раздается стук, старая деревянная дверь ходит ходуном, стекло в середине дребезжит. Анна идет открывать, на ходу окидывая быстрым взглядом прихожую. На улице стоит какой-то мужчина. Его видно в профиль. На голове у него бейсбольная кепка, щеки и подбородок покрыты щетиной недельной давности. Он поворачивается к двери, и Анна понимает, что он ее заметил. Она снова вздрагивает, но сдерживается и заставляет себя идти вперед, как будто у нее и в мыслях не было прятаться.

Открыв дверь, она видит пикап со снегоочистителем, оставленный на холостом ходу рядом с дорогой. В нескольких шагах от мужчины на снегу лежит маленькая рыжеволосая девочка в розовом комбинезоне, розовых варежках и такой же розовой вязаной шапочке. Она энергично шевелит руками и ногами – делает «снежного ангела».

– Добрый день, – говорит мужчина, слегка улыбаясь. – Вам подъезд почистить не надо?

У незнакомца в машине есть крюк и лебедка с проволочным канатом. Он берет крюк, отматывает кусок каната, встает на колени, изогнувшись так, чтобы подлезть под задний бампер.

– Поставьте на нейтралку, – командует он ей.

– Сейчас.

Анна садится в машину, раздумывая, заводить мотор или нет. На всякий случай запускает двигатель и снимает с передачи. Затем смотрит в зеркало заднего вида. Девочка забралась в пикап, она стоит на пассажирском месте, положив руки на переднюю панель. Мужчина дергает ручку, и грузовичок начинает сдавать назад.

Чувствуется слабый толчок – это натянулся канат, и движение становится плавным. Снег скребет по днищу, и Анна машинально жмет на тормоз и тут же осознает, что делать этого не следует. Можно порвать канат или вообще оторвать бампер. Она заглядывает в зеркало и видит, что мужчина выбрался из грузовика. Он залезает под ее машину и появляется оттуда уже с крюком.

Анна поднимает руку, чтобы помахать ему в знак благодарности, но он уже отвернулся, поэтому она припарковывает машину дальше по дороге, чтобы не загораживать подъезд, и выходит посмотреть. Анна встает неподалеку. Бульдозер опускается и начинает отгребать снег. На расстоянии она видит в кузове пикапа больших белых птиц, связанных вместе по нескольку штук. При виде их Анна вспоминает, что лежит у нее в холодильнике. Это не птица, но какой-то дикий зверь. Наверное, кролик. Может, незнакомец оставил ей в подарок?

Мужчина на нее не смотрит. Она дает задний ход, выкручивает руль, снова отгребает снег и снова разворачивается. Он повторяет это раз за разом, пока из-под снега не появляется щебенка.

Маленькая рыжеволосая девочка машет ей рукой. Она смеется, убирает волосы с лица, а затем натягивает варежку.

Анна машет ей в ответ.

После пяти проходов заезд очищен от снега. Погудев ей на прощание, мужчина сворачивает на дорогу и уезжает.

– Спасибо! – кричит Анна ему вслед, огорченная, что не смогла предложить никакой платы.

Девочка смотрит на Анну с пассажирского сиденья, а затем поворачивается, продолжая разглядывать ее через заднее окно. Пристегнись, думает Анна, мысленно артикулируя слова и показывая жестами, что застегивает ремень безопасности. Она смотрит вслед пикапу, который становится все меньше и меньше и в конце концов скрывается за поворотом дороги. И только заснеженные ели остаются стоять по обе стороны дороги.

Анна садится в машину. Интересно, мужчина случайно проезжал мимо или они соседи? Она сворачивает к дому, довольная, что теперь можно ехать без помех. Выбравшись из машины, она вглядывается в отпечатки ботинок на дорожке. Кажется, все одинаковые. Анна проходит мимо «снежного ангела», очарованная точностью впечатления.

День 25-й, 4-я неделя.

Количество спинных сегментов увеличилось до двадцати пар, и пока еще эмбрион сохраняет форму буквы С.

У зародыша есть хвост, и пуповина связывает его с разрастающейся плацентой. Продолговатой формы голова закругляется к вискам, где расположены два бесцветных глаза. Утолщающиеся хрусталики соединены с первичным мозгом при помощи зрительного нерва. Бугорки под глазами – зачатки носа и рта.

Кровеносные сосуды начинают соединяться, формируя единую кровеносную систему. На этой стадии развития зародыша эта система сформирована лучше всего.

Сердечная трубка ритмично сокращается, прокачивая жидкость по всему организму.

Эмбрион сейчас размером с рисовое зерно.

12 марта, потерявшаяся девочка.

Лежа на кушетке в гостиной, Анна смотрит на огонь в печи, и в колыхании пламени ей чудятся непрерывно меняющиеся образы. Они напоминают ей о адвокате, потому что она с трудом удержалась от того, чтобы использовать повестку на растопку. Она все еще откладывала звонок к адвокату, надеясь, что удастся найти какое-то решение, что Кевин образумится, позвонит и извинится.

Ей хочется избежать не только проигрыша в суде, но по возможности и издержек. У нее сейчас просто нет на это денег – все ее сбережения вложены в этот дом. Ей сейчас хочется лишь наслаждаться жизнью в новом доме, и чтобы над ней не висела угроза суда, отравляющая каждую минуту тревожным ожиданием. Если дело дойдет до суда, процесс будет тянуться до конца, и, что еще хуже, чужие люди будут копаться в ее жизни. Если бы она была в городе, она бы поискала похожие случаи в Интернете. Анна даже обдумывает возможность подать встречный иск.

Анна вспоминает, что несколько лет назад было громкое дело: мужчина хотел по суду запретить женщине делать аборт, но чтобы дело обстояло наоборот, – такого она не припомнит.

Номер адвоката должен быть у нее в списке недавних звонков – она связывалась с ним по поводу покупки дома. Она может позвонить по поводу оформления прав собственности и мимоходом упомянуть о повестке. Ее ужасно огорчает необходимость посвящать адвоката в подробности ситуации. Он был адвокатом ее матери. Это никого не касается, кроме нее и Кевина. Что будет с ребенком и какое решение она в конце концов примет – это станет известно адвокату сразу же, как только она свяжется с ним по этому делу.

Анна качает головой и недоверчиво вздыхает при мысли, что ей придется платить адвокату за право оставить ребенка. Первую сумму с нее вычтут за звонок, который она сейчас собирается сделать. На первый взгляд это похоже на спор родителей, с кем останется ребенок после развода, но на самом деле тут нет ничего общего. Она знает, ей это обойдется в несколько тысяч долларов, которых у нее нет. Может быть, даже десятки тысяч долларов. Неужели придется продавать дом, чтобы справиться с этой новой напастью? Анна глядит в окно, чтобы понять, сколько еще времени до пяти часов.

Она встает с дивана, идет на кухню и берет мобильник со стойки.

Секретарша просит Анну представиться. Она называет свое имя и ждет.

Адвокат представляется в ответ. Он держится сдержанно, по-деловому.

– Добрый день. Как идут дела с покупкой дома?

– Уже почти все закончено. Я собирался вам звонить, чтобы попросить подъехать ко мне и подписать бумаги.

– Замечательно. Когда я могу это сделать?

– Когда вам будет удобно. Можете завтра или в среду.

– Вообще-то я сейчас в этом доме.

– В Барениде?

– Да, крашу стены.

Анна обводит взглядом кухню: почти половина работы уже сделана. Ярко-желтый эффектно смотрится на тускло-бежевом. Рисунок нанесен ровно до самой кромки потолка. Никаких разводов. Все линии отчетливы. Вот что значит – рука набита!

В трубке ненадолго замолчали.

– Вам дали ключи?

– Да.

– Хм.

Она не хочет ввязываться в спор насчет того, стоило ей переезжать сюда или нет. Поэтому она быстро переходит к главному вопросу.

– Мне нужно еще кое-что с вами обсудить.

– Что именно? Если вы в этом доме, можно…

– Нет, совсем о другом.

– Да?

– Я получила повестку в суд от Кевина, моего бойфренда.

Адвокат вопросительно произносит фамилию.

– Да, именно.

– Ив чем же дело?

Анна смотрит в пол. На ее замшевых зимних сапогах, которые она не стала снимать, войдя в дом после того, как ее машина застряла в снегу, появились пятна от воды. В них нельзя ходить по глубокому снегу. Она обдумывает, что сказать, и решает говорить все как есть.

– Я беременна, и он подал иск о возвращении движимого имущества.

Она раздраженно фыркает и повторяет слово в слово текст повестки, надеясь, что адвокат сразу же скажет ей, что с этим делать.

– Возвращение движимого имущества? Так было написано в документе?

– Да.

На другом конце последовало молчание, а затем слабый звук, похожий на выдох.

– А когда суд?

Анна просматривает документ и читает:

– Двадцать восьмое марта.

– Так скоро? Как это им удалось?

– Не знаю, – беспомощно отвечает Анна и тут же осознает, что вопрос был риторический.

– Полагаю, дело не терпит отлагательств. Но это можно оспорить. Какой судья назначил эту дату? Если хотите, я постараюсь отложить слушания.

– Не знаю.

– Вы намерены сохранить беременность?

– Да… Мне кажется.

– Хорошо. А отец ребенка – Кевин?

– Да.

– Ладно, я свяжусь с его адвокатом и выясню, в чем там дело. Может, удастся прийти к соглашению, избежать суда.

– Но это же бред! Вы слыхали о чем-нибудь подобном?

– Да, было несколько случаев, главным образом связанных с замороженной спермой в клиниках лечения бесплодия. Замороженные эмбрионы и все такое. Но эти дела породили кучу вопросов относительно прав собственности, с которыми так до сих пор и не разобрались. Но в данном случае требование нельзя считать убедительным, поскольку собственность находится, так сказать, внутри вас. Но я должен увидеть повестку. У вас есть факс?

– Нет.

Анна почему-то поворачивается к холодильнику. Наверное, потому, что это одно из немногих современных устройств в доме. В воображении она сразу представила себе ободранную тушу на полке. Она не знала, что с ней делать, и просто оставила ее там. Когда ей нужно взять что-то из холодильника, она отводит глаза. На вид она не такая страшная, как ей показалось вначале. Что она, не видела мяса в супермаркете? Встреча с непонятным явлением – вот что напугало ее так сильно. А в этих краях освежеванный кролик – дело самое обычное. Анна никогда не пробовала кролика, и ей даже интересно, каков он на вкус.

– Ладно, тогда захватите бумаги с собой, когда приедете. У нас на фирме есть женщина, и она, наверное, лучше подходит для такого дела. Вы ведь знакомы с Патрисией?

Анна вздыхает, пробегая глазами документ, и, пока она это делает, нервная трубка эмбриона срастается, закрывая спинную хорду.

– Да.

Она вспоминает высокую серьезную женщину с короткой прической и в очках.

– Тогда я наведу справки и позвоню. Вас устроит?

– Конечно.

– Сочувствую, что так получилось.

– Спасибо.

– Да, и примите мои поздравления!

– Спасибо большое.

Она роняет повестку на стол и смотрит на желтые стены. Оттенок очень близкий к тому, что был на ребенке в приемной у врача.

– Мы будем держать вас в курсе.

Анна лежит в постели и читает книгу при свете лампы, которая стоит на ночном столике. По дороге в Сент-Джонс она купила в сетевом магазине книгу о развитии беременности. Она только сейчас достала ее из сумки.

Если верить книге, то сердце ее ребенка уже бьется. Эта мысль необычайно волнует и усиливает благоговейный трепет, который Анна в последнее время ощущает. В качестве закладки она использует маленький календарик. Крошечные цифры составляют месяцы. С его помощью Анна считает дни. Без этого ей никак не отличить один день недели от другого. Она считает дни с момента своего приезда, и оказывается, что она пробыла тут девять дней. Анна раздумывает о поленьях в сарае. Интересно, надолго ли их хватит? Она уже израсходовала половину штабеля, и, похоже, до весны ей не дотянуть. Она вспоминает мужчину с пикапом. Он должен знать, где берут дрова. Вполне возможно, у него даже есть цепная пила, чтобы валить деревья.

Анна снова возвращается к книге. Время от времени она отрывается от трогательных описаний и диаграмм и переводит взгляд на свежеокрашенные темно-розовые стены. Она собирается нарисовать на них сверху цветы и стебли различных форм и оттенков. Затем ее внимание переключается на потолок, сделанный из узких, находящих одна на другую досок. По словам агента, дому около ста лет. Его построил человек, который зарабатывал себе на жизнь, делая лодки. Он утонул в море в сильный шторм.

Задумавшись, Анна кладет книгу на стол и встает с постели. Она не стала снимать носки, потому что пол холодный. Она подходит к окну, чтобы полюбоваться видом, заставившим ее купить этот дом. Ее завораживает царящий здесь покой. Она не может оторваться от окна, в это время на поверхности кожи лица эмбриона формируются два выступа, из которых разовьются пигментированные слои сетчатки и зрачок. Взошла луна. Ее свет отражается на темной поверхности моря, простирающейся до самого горизонта.

В доме так тихо, что слышен каждый шорох. Откуда-то из прихожей доносится звук, похожий на отчаянный детский плач. Анна пугается. Неужели ей мерещатся призраки? Стараясь не дышать, она прислушивается. Немного испуганная, она робко входит в прихожую. С этого места ей видно нижнюю площадку лестницы и немного двора через стекло во входной двери.

Снаружи на земле лежит какая-то темная куча со смутными розовыми пятнами.

Анна топоча кидается вниз по лестнице и на ходу бросает взгляд в окно, рука ее уже на ручке двери. Судя по всему, это маленькая рыжеволосая девочка лежит на примятом снегу там, где она изобразила «снежного ангела». У Анны перехватило дыхание. Это зрелище пугает ее до невероятности, потому что девочка лежит не шевелясь.

Анна распахивает дверь и бежит к ребенку на подгибающихся ногах. Нагнувшись, она видит, что кожа у малышки зеленовато-белого цвета. Обхватив ребенка, Анна поднимает ее, прогибаясь от тяжести. Ступая через порог в безопасное тепло, она прижимается щекой к щеке ребенка и чувствует, какая же она холодная.

Анна набирает на телефоне номер скорой помощи, но не может толково объяснить, как проехать, в волнении бормочет, что она здесь недавно, старается вспомнить хоть какие-нибудь ориентиры – надо ехать мимо почты и пожарной части, повернуть от моря, и оттуда еще десять-одиннадцать миль по прямой. Белый дом, стоящий на открытом участке. У дома машина, и она называет цвет и марку.

Несмотря на ее отчаянные попытки объяснить свое местоположение, никто так и не приехал.

Это было около часа назад.

Сейчас почти полночь.

Анна пристроила ребенка поближе к печке и попробовала делать ей искусственное дыхание, гадая, так ли надо действовать при случаях переохлаждения. Анна уже совсем собралась отнести ребенка в машину и рвануть в ближайшую больницу, когда увидела, что глазные яблоки начали шевелиться под прикрытыми веками. Маленькие пальчики зашевелись в шерстяном коконе варежек, как будто залезший туда зверек вдруг прыгнул. Ротик открылся, и спустя пару секунд послышался медленный выдох.

Анна смотрит с облегчением и ждет. Глаза ребенка медленно открываются и начинают с невинным любопытством ее разглядывать.

– Привет, – говорит ей Анна, но девочка не отзывается. Она сначала разглядывает Аннино лицо, потом ее внимание сосредотачивается на животе. Девочка медленно села, прижалась к Анне, обвила руками ее талию и застыла в такой позе. Прошло немного времени, и Анна решила, что ребенок уснул. Но, заглянув ей в лицо, Анна увидела, что глаза девочки открыты, но ни на чем не сосредоточены, губы полуоткрыты, ухо прижато к животу Анны, как будто она что-то слышит.

Теперь девочка сидит на диване. У Анны в руках чашка. Это растворимый шоколад из пакетика. Анна купила в супермаркете упаковку из шести пакетиков, мечтая о том, как будет расслабляться в теплом доме после холодных зимних прогулок.

Девочка разглядывает Анну огромными глазами, которые кажутся непропорционально большими для ее лица. Все вопросы девочка оставила без ответа, как если бы она была немая. Анна пытается вспомнить, слышала ли она, чтобы девочка говорила, когда она была здесь с отцом, но не может вспомнить никаких слов, произнесенных ребенком.

– А номер своего телефона ты знаешь? – спрашивает Анна.

Малышка никак не реагирует.

Анна берет телефон со столика и показывает его девочке, но та не показывает вида, что узнала, и не пытается взять в руки.

Анна не разбирается в возрасте. Девочке, может быть, пять, а может, и семь.

– Надо позвонить твоему папе. Он, наверное, волнуется.

Девочка берет у Анны кружку шоколада и обхватывает ее руками в варежках.

– Осторожно – горячо.

Малышка дует в кружку и смотрит на Анну.

– Ты живешь недалеко отсюда?

Анна уверена, что так оно и есть. Иначе как бы она добралась сюда в такой холод.

– В той стороне? – Анна указывает на дальнюю стену.

Девочка поворачивается в указанную сторону, а потом утыкается в кружку.

– Давай искать твоего папу.

Девочка прихлебывает горячий шоколад.

– Идем.

Анна надевает пальто и берет девочку за руку. Малышка встает с дивана, ноги у нее слегка заплетаются.

– Я поведу машину, а ты будешь показывать мне, куда ехать, хорошо?

Вниманием малышки завладело оранжевое колыхание пламени за стеклянным окошком в дверце печки. Хотя внутри все сгорает, печь напоминает Анне инкубатор. Внутри нее жар и пульс жизни. От мысли о горящем ребенке Анна в ужасе замирает. Она смотрит до тех пор, пока не начинает различать очертания обгоревших поленьев.

Потом ведет девочку к машине и пристегивает ее на пассажирском сиденье. Ее тревожит мысль, что мужчина мог просто так оставить ребенка. Но это кажется невероятным. Наверное, он уснул, а девочка ушла. Но должна быть еще и мать. Не могли же оба так крепко уснуть и не заметить отсутствия ребенка.

Анна выключает заднюю передачу и выезжает на дорогу. Потом переводит рукоять сцепления вперед и трогается с места.

– Мы правильно едем? – спрашивает Анна, кивая на дорогу.

Девочка почти не смотрит вперед.

Наконец они подъезжают к ближайшему дому. Анна тормозит, вылезает из машины и стучит в дверь. Она понимает, что уже поздно, потому что в доме не горит ни одного окна. Вполне возможно, что там вообще никого нет и дом стоит пустой.

Анна оглядывается на пассажирское сиденье, но малышку едва видно над приборной панелью. Она снова стучит в дверь, на этот раз сильнее, но никто не отвечает.

Вернувшись в машину, Анна пытается уговорить ребенка:

– Можешь сказать мне, где твой дом? Покажи, в какую сторону ехать.

Девочка и не думает никуда показывать, и Анна снова едет по дороге, пытаясь вспомнить, где тут другие дома.