Текст книги "Свадебный танец"

Автор книги: Кэндис Кэмп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

Франческа шла по саду Дэнси-Парк. Солнце приятно грело спину, воздух благоухал ароматом роз. В золотом свете буйно цвели краски: багровый шпорник, белый и желтый львиный зев, подобные маленьким взрывам ярко-розовые и красные пионы. И повсюду: розы всевозможных сортов, вьющиеся растения, которые поднимались по решеткам и вдоль стен. Легкий ветерок колебал стебли цветов, качал бутоны, и их нежные лепестки плыли по воздуху.

– Франческа.

Она повернулась и увидела Рошфора. За его спиной светило солнце, и из-за ярких лучей Франческа не могла рассмотреть герцога, но узнала его по голосу, фигуре, походке. Франческа улыбнулась, всю ее переполняли эмоции.

– Я увидел вас из окна своего кабинета, – сказал Рошфор, подойдя ближе.

На лицо герцога резко ложились тени. Франческе хотелось проследить его черты пальцами. На солнечном свету темные глаза Рошфора казались светлее, чем в помещении: радужка цвета горячего шоколада в обрамлении угольно-черных ресниц. Франческа посмотрела на четко очерченный, красивый рот, и от вида полных губ в ее животе медленно разлился жар.

– Сенклер. – Его имя вырвалось вздохом из ее уст. В груди все замерло, горло сжалось. Такое часто случалось с ней в его присутствии. Франческа знала Сенклера столько же, сколько этот сад и дом, но все же при каждой встрече оживлялась, наполнялась весельем и энергией, словно они никогда раньше не встречались.

Сенклер поднял руку и коснулся ее щеки. Рука герцога была крепкой и теплее даже солнечных лучей. Большим пальцем он провел по щеке Франчески, а потом по ее губам, легко, словно касался перышком. И от его прикосновений чувствительные губы Франчески тут же вспыхнули.

По ее телу заструился жар, собираясь в клубок глубоко в чреслах. К изумлению Франчески, к низу живота вдруг прилила кровь, а меж ног запульсировало, и она не могла сдержать участившееся дыхание.

Франческа нетерпеливо смотрела, как Рошфор склоняет к ней свое лицо, и закрыла глаза, уступая сладкому чувству, когда их губы, наконец, слились в поцелуе. Рука, до сих пор касавшаяся щеки Франчески, вдруг стала почти обжигающей. Другой рукой Рошфор обнял ее за талию и притянул к себе, ее мягкое тело к своей твердой плоти.

Сердце Франчески бешено колотилось в груди, а внутренности словно превратились в расплавленный воск. Губы Рошфора приоткрыли ее рот. Франческу вдруг охватил неведомый голод, и она сжала ноги, чтобы унять расцветающее меж ними болезненное томление. Франческа дрожала всем телом, его охватывал жар, который рождал тоску по чему-то недостижимому.

Франческа открыла глаза и в темноте слепо уставилась на балдахин над своей кроватью. Ее грудь вздымалась и опускалась, а тело было влажным от пота. Сердце бешено колотилось, а меж ног томилось сладкое, болезненное тепло. Мгновение Франческа не понимала, где находится и что произошло.

А потом она поняла. Ей… приснился сон.

Слегка покачиваясь, Франческа села в постели и окинула взглядом комнату, словно желая еще раз убедиться, что находится у себя в спальне, дома. Сон был таким ярким, таким реалистичным…

Франческа накинула на плечи одеяло. Из-за влажной кожи воздух казался совсем холодным. Ей снился сон о Рошфоре и Дэнси-Парк до того, как они приехали в Лондон в ее первый сезон. Она видела Рошфора юным? Франческа не могла вспомнить его лицо.

Зато она прекрасно помнила чувства, которые вызвал сон, а тело все еще трепетало. Франческа закрыла глаза, на мгновение отдавшись на волю непривычных эмоций. Так странно, так не похоже на нее видеть подобные сны, пропитанные жаром и желанием. Франческу снова затрясло.

Она чувствовала стремление… жажду к чему-то неизведанному, чувствовала себя пойманной между пустотой и чем-то удивительным.

Было ли это желанием? Неужели оно всегда заставляет женщину чувствовать себя подобным образом? Одинокой, не зная, что делать, улыбаться или плакать? Франческа вспомнила, как однажды ночью зародившееся желание не давало ей заснуть, заставляя думать о Сенклере и его поцелуях, заставляя мечтать о том дне, когда она будет принадлежать ему.

Тогда Франческа даже не подозревала, что значит «принадлежать» мужчине. Она узнала об этом в брачную ночь, когда пьяный Эндрю задирал ночнушку и лапал ее. Франческа помнила, какое испытывала унижение, когда он смотрел на ее обнаженное тело, и внезапный страх от понимания, что она совершила ужасную ошибку.

Муж жадно разглядывал ее, расстегивая штаны и выпуская на свободу свое красное пульсирующее достоинство. Эндрю раздвинул ей ноги, и в ужасе Франческа закрыла глаза. Потом он толкнулся в нее, разрывая нежную девичью плоть. Франческа закричала от боли. Но Эндрю не обращал внимания и продолжал врываться снова и снова, пока, наконец, не упал на нее, горячий и мокрый от пота.

Франческа не сразу поняла, что Эндрю заснул на ней. Извиваясь всем телом, она кое-как выбралась из-под него. Снова надела ночную сорочку и, отвернувшись от мужа, сжавшись в комочек, дала волю рыданиям.

На следующее утро Эндрю извинился за причиненную боль, заверив, что так бывает у женщин только в первый раз. Днем у Франчески зародилась надежда на лучшее. Не ее ли мать в своей сухой манере намекала на то, что в браке главное пережить первую ночь? Возможно, именно это и имелось в виду. К тому же Эндрю просто был пьян после свадьбы. Разумеется, в следующий раз он будет более нежным и любящим. И теперь она уже не станет бояться и смущаться.

Конечно же Франческа ошибалась. Да, было уже не так больно. Но она не почувствовала никакого сладострастного жара или искрящегося счастья, которые представляла раньше. Лишь все то же ощущение неловкости и унижение от того, как Эндрю сжимал ее груди и просовывал пальцы меж ног. Он так же грубо толкался в ее нежную плоть, оставив Франческу больной и разбитой. А после она опять заплакала… только на этот раз Эндрю не спал и слышал ее и, разразившись бранью, покинул постель.

Лучше не стало. Со временем Франческа чувствовала боль меньше… Иногда совсем немного, иногда вообще ничего. Но сам процесс всегда был неловким и унизительным. И в большинстве случаев Эндрю напивался. Франческа страшилась момента, когда он ляжет к ней в постель, воняя перегаром, станет мять ее груди, ягодицы и грубо, резко начнет врываться в ее тело.

Франческа научилась закрывать глаза, отворачивать голову, думая о чем-то другом, в ожидании, когда все закончится. Эндрю проклинал ее, называя бревном и ледышкой. Кричал, что самая дешевая шлюха трахается лучше ее, а если Франческа заговаривала о его изменах, напоминал, что не завел бы любовницу, если бы жена была настоящей женщиной.

Франческа и хотела бы возразить, но сама считала, что муж прав, что она отличается от остальных женщин. Франческа слышала, как другие замужние дамы, прикрываясь веерами и хихикая, шепчутся о проведенной ночи, о страстности своих мужей. Они говорили о ночных подвигах одного мужчины, хвалили фигуру другого, строили догадки о том, как ведет себя в постели третий. Очевидно, другие женщины не страшились супружеского ложа, а получали на нем удовольствие.

Может, внутри что-то умерло, когда ее сердце разбил Рошфор? А если он почувствовал таящуюся в ней холодность и именно отсутствие в ней страстности толкнуло его в объятия Дафны? Франческа считала, что от ласк и поцелуев в темном уголке Рошфора удерживает джентльменская сдержанность. Но возможно, он не делал этого, заранее чувствуя, что она холодна как рыба?

По крайней мере, она родит детей, успокаивала себя Франческа, но даже в этом ошибалась. Через полгода после свадьбы она забеременела. На четвертом месяце во время ссоры из-за проигранных Эндрю денег Франческа кричала на мужа и уже хотела уйти, но он грубо схватил ее за локоть. Франческа вырвалась, но по инерции отшатнулась назад и упала с лестницы. Спустя несколько часов Франческа потеряла ребенка, а доктор нахмурился и сообщил, что у нее, возможно, больше никогда не будет детей.

Он оказался прав. Франческа так и не забеременела. Начались самые темные дни ее жизни. Она потеряла всякую надежду иметь семью, о которой мечтала. Любила ли она когда-нибудь Эндрю? В любом случае вся любовь к нему умерла, стоило им стать мужем и женой. А теперь ей не суждено познать и радость материнства.

Эндрю все реже приходил в комнату Франчески, и она чувствовала огромное облегчение. Честно говоря, ее уже не заботили частое отсутствие мужа дома, его любовницы и пьянки. Франческа ни о чем с ним не спорила, кроме постоянных проигрышей, которые подтачивали их и без того шаткое финансовое положение.

Когда Эндрю упал пьяный с лошади и умер, Франческа не пролила и слезинки. На самом деле она наконец-то почувствовала себя свободной. Да, ей стоило огромных усилий все эти пять лет держаться на плаву, но теперь Франческа принадлежала лишь себе. И теперь не нужно было опасаться, что пьяный Эндрю ворвется в ее спальню заявить право на тело своей жены.

Ничто не заставит ее снова подвергнуть себя таким унижениям. Франческа решила больше никогда не выходить замуж. Разумеется, многие мужчины вели бы себя куда лучше лорда Хостона, но кому нужна жена, которая не хочет делить с мужем постель? А у Франчески не было никакого желания выполнять супружеский долг даже по отношению к хорошему человеку. Возможно, Эндрю был прав, и она действительно фригидна. Но в ее возрасте люди уже не меняются.

Поэтому приснившийся сон так ее и напугал. Что за жгучее томление она испытала? И что оно означало? Откуда возникло?

Наверное, сон родился из воспоминаний, что занимали ее накануне вечером, – мыслей и чувств пятнадцатилетней давности, когда она была влюблена в Рошфора. Девичьи надежды и неизведанные ощущения каким-то образом пробрались в ее сон. Но к пустой скорлупке, к женщине, которой она теперь была, эти чувства не имели никакого отношения.

Абсолютно никакого.

Спустя два дня Франческа была наверху и обсуждала возможность подновления одного из старых платьев со своей служанкой Мэйзи, когда к двери подошел дворецкий и объявил, что пришел сэр Алан Шербурн.

– Сэр Алан? – переспросила Франческа. – Я знаю его, Фэнтон?

– Не думаю, миледи, – ответил дворецкий.

– Как ты думаешь, мне принять его?

– На вид он вполне достойный человек. Думаю, этот джентльмен больше времени проводит в деревне.

– Понятно. Что ж, я заинтригована. Проводи его в гостиную.

Через некоторое время Франческа спустилась вниз. Сэр Алан в точности соответствовал описанию дворецкого. Среднего роста, с приятным лицом, которое нельзя было назвать ни красивым, ни отталкивающим. С виду мужчина не обладал ничем примечательным, но в то же время не имел внешних недостатков. Его карета, речь, манера держать себя явно свидетельствовали о благородном происхождении, но вместе с тем сэр Алан был лишен заносчивости. И, несмотря на одежду хорошего покроя и качества, он несколько отставал от сегодняшней моды, тем самым подтверждая наблюдение Фэнтона о том, что больше времени проводит в деревне. Это ощущение усилилось и за счет простоты и открытости его манер.

– Сэр Алан? – слегка вопросительно произнесла Франческа, ступая в гостиную.

Мужчина отвлекся от рассматривания портрета над камином и взглянул на Франческу расширившимися глазами.

– Леди Хостон. Прошу прощения… Я и не думал… – Он замолчал, слегка краснея. – Извините. Обычно я изъясняюсь лучше. Боюсь, я был не готов увидеть леди Хостон такой молодой и лучезарной.

Франческа не сдержала улыбки. Услышать комплимент всегда приятно, особенно такой внезапный и нежданный.

– Ох, боже, – игриво ответила Франческа. – Неужели кто-то говорит, что я стара и уродлива?

Сэр Алан покраснел еще больше и, запинаясь, выговорил:

– Нет. О нет, миледи. Никто ничего такого не говорит. Просто, слыша о вашем умении оказывать влияние и искусно вести беседу, я представлял вас намного старше. Пожилой женщиной… – Он резко замолчал. – Кажется, я сказал что-то не то.

– Не волнуйтесь, – усмехнулась Франческа. – Я на вас не в обиде. Пожалуйста, присаживайтесь, сэр. – Она указала на диван, а сама села в кресло.

– Спасибо. – Сэр Алан принял приглашение, сел и повернулся к Франческе: – Надеюсь, вы простите мое вторжение. Знаю, с моей стороны крайне невежливо приходить к вам, ведь мы незнакомы, но один мой друг сказал, что вы, возможно, захотите мне помочь.

– Правда? Что ж, разумеется, если смогу.

– Просьба касается моей дочери. Гарриет. В этом году состоялся ее дебют.

– Вот как. – Теперь Франческе становилась понятна причина визита сэра Алана. Она попыталась припомнить девушку по имени Гарриет Шербурн, но не смогла ее представить. Возможно, в этом и заключалась проблема: в свой первый сезон Гарриет не производила должного впечатления.

– Я вдовец, – продолжал сэр Алан. – Мы с Гарриет живем одни вот уже шесть лет. Она хорошая, милая девочка. Гарриет всегда была для меня замечательной компаньонкой и станет хорошей женой своему будущему мужу. К тому же она самостоятельно ведет хозяйство с четырнадцати лет. Но она… она почему-то не привлекает внимания молодых людей. – Сэр Алан нахмурился и выглядел озадаченным.

– Приезжая в Лондон впервые, девушки часто испытывают затруднения, – заверила Франческа.

– Не то чтобы я очень хотел выдать дочь замуж, – быстро добавил сэр Алан. – Честно говоря, я буду очень одинок, когда она уедет из дома. – Он слабо улыбнулся. – Но я хочу, чтобы Гарриет хорошо провела время в Лондоне. А как это возможно, если никто не приглашает ее на танец и она постоянно сидит у стены?

– Вы совершенно правы.

– Я слышал, вы творили чудеса с девушками, которых, так сказать, не принимали в обществе. Конечно, у вас нет никаких причин помогать нам, ведь мы даже незнакомы, но думаю, вы могли бы оказать мне услугу, дав пару советов. Говорят, в этом отношении вы весьма великодушны.

– Конечно же я буду рада вам помочь, – заверила Франческа.

Сэр Алан произвел на нее хорошее впечатление, к тому же она не могла отвергнуть столь выгодное предложение. В ином случае Франческе самой пришлось бы искать среди молодых незамужних девушек тех, кому требовались ее услуги. И кто хотел бы оплатить полученные знания.

– На самом деле я не уверен, как именно вы можете помочь, – неуверенно произнес сэр Алан.

– Я тоже, – ответила Франческа. – Для этого мне нужно встретиться с вашей дочерью.

– Да, конечно. С вашего позволения мы с дочерью нанесем вам визит.

– Это было бы замечательно. Почему бы вам не прийти завтра после обеда? Мы с леди Гарриет познакомимся, и я пойму, в чем проблема.

– Замечательно, – просиял сэр Алан. – Вы очень добры, леди Хостон.

– А пока, возможно, вы хотели бы высказать пожелания о том, хм, что должно случиться с леди Гарриет в этом сезоне.

Сэр Алан выглядел озадаченным:

– Что вы имеете в виду?

– Что ж, у всех родителей разные предпочтения. Кто-то хочет выдать дочь замуж быстро, кто-то выгодно.

– О. – Лицо сэра Алана прояснилось. – Я даже не помышляю о свадьбе, миледи. То есть если Гарриет встретит достойного молодого человека, за которого захочет выйти замуж, это будет прекрасно. Но она еще так молода, и я никогда не слышал, чтобы ее интересовало замужество. Я просто хочу, чтобы моя дочь хорошо провела время в этом сезоне. Гарриет никогда не жалуется, но в последние годы на ее плечи легло больше ответственности, чем должно быть у девушки в ее возрасте. Она заслужила право немного повеселиться. Для этого мы и приехали в Лондон. Но, честно говоря… мне кажется, ей скучно на балах. Моей дочери хотелось бы потанцевать или с кем-то поговорить. Покровительствует Гарриет моя мать, но она уже немолода, поэтому нечасто покидает свой дом. А на приемах, где она бывает, Гарриет, должно быть, скучно.

– Конечно, – кинула Франческа. Картина происходящего становилась все яснее.

Сэр Алан был добрым и приятным человеком, который хотел для дочери самого лучшего. Он отличался от родителей, которые обычно обращались к Франческе. Большинство из них интересовал скорее выгодный брак, чем счастливый, и немногих, как сэра Алана, заботило, чтобы их дочь приятно провела свой первый сезон.

Конечно, существовала вероятность того, что, несмотря на свою доброту, сэр Алан не захочет тратить деньги ради достижения своих целей. Слишком многие родители хотели, чтобы Франческа сотворила с их дочерями чудо, но не желали приобретать для них новую одежду или же выделяли на обновление гардероба смешную сумму.

– Могу сказать по опыту, для того чтобы вывезти девушку в свет, довольно часто требуется обновить ее гардероб, что влечет за собой определенные траты. – Франческа попыталась деликатно выяснить положение дел.

Сэр Алан согласно кивнул:

– Разумеется, если вы так считаете. В этом деле я целиком и полностью полагаюсь на вас. Возможно, не стоило доверять выбор платьев для Гарриет моей матери.

– И вне всяких сомнений потребуется, чтобы один из вечеров вы дали у себя. – Увидев испуганное лицо сэра Алана, Франческа поспешно добавила: – Или мы можем устроить его здесь. Я возьму на себя приготовления.

– Да. – Лицо сэра Алана прояснилось. – О да, будьте так добры, это было бы великолепно. Просто направьте счета ко мне.

– Конечно, – улыбнулась Франческа. Всегда приятно работать с таким щедрым родителем, который к тому же предоставил ей свободу в принятии решений.

Сэр Алан широко улыбнулся, явно довольный затеей Франчески.

– Не знаю, как благодарить вас, леди Хостон. Я уверен, Гарриет будет счастлива. Не буду более отнимать у вас время. Я и так уже достаточно злоупотребил вашей добротой.

Вежливо поклонившись, сэр Алан покинул дом, а Франческа в прекрасном настроении поднялась наверх. Она возьмет под крыло Гарриет Шербурн, что позволит ей занять себя и в ближайшие пару недель принесет доход. Судя по последним блюдам, приготовленным их поваром, у Фэнтона заканчивались деньги, присланные герцогом, чтобы оплатить период проживания Калли в доме Франчески. Дворецкий и повар, разумеется, сотворили чудеса экономии, сумев распределить деньги так, что их хватило на несколько недель даже после отъезда Калли.

Однако благодаря подарку, который прислала бабушка Калли – вдовствующая герцогиня, – денег хватит на большую часть сезона. Уезжая, Калли подарила Франческе камею, доставшуюся ей от матери. Франческа не сумела расстаться с таким трогательным и сразу полюбившимся ей подарком даже за деньги, что он мог принести. Однако вскоре в качестве благодарности за организацию свадебной церемонии Калли герцогиня прислала Франческе изящный туалетный набор из серебра. Франческе ужасно не хотелось расставаться с красивым гравированным подносом и маленькими коробочками, баночками и бутылочками для парфюма, но вчера она отдала набор Мэйзи, чтобы та продала его ювелиру.

Но деньги, вырученные за этот набор, в конце концов закончатся, а по завершении сезона наступит осень и долгая зима, когда возможностей заработать денег будет мало. Сколько бы сэр Алан ни заплатил за помощь его дочери, эти деньги придутся весьма кстати. К тому же жизнь всегда казалась Франческе лучше, когда она занималась каким-то делом. Следовательно, два проекта – найти Рошфору невесту и помочь дочери сэра Алана – определенно предотвратят приступы уныния, которое охватило ее вчера вечером.

Настроение Франчески поднялось еще больше: в ее отсутствие Мэйзи вспомнила о серебристой тесьме от испорченного прошлой осенью бального платья. Эта тесьма отлично украсит жемчужно-серое платье, в котором Франческа собиралась пойти в театр.

Остаток дня Франческа и Мэйзи весело провели перешивая старый наряд. Верхнюю юбку они заменили серебристой вуалью, взятой с другого платья, а по краям подола, выреза и коротких рукавов-фонариков пришили ряд серебристой тесьмы. Немного работы иголкой с нитками, пояс из серебристой ленты – и платье уже выглядит абсолютно новым и красивым, совсем не похожим на прежний наряд, который Франческа надевала в прошлом году. Франческа решила, что в этом платье смотрится вполне достойно… совсем не как женщина, приготовившаяся справлять свой тридцать четвертый день рождения.

Во вторник вечером, на который Франческа назначила поход в театр, неожиданно, раньше намеченного времени приехал герцог. Франческа тоже собралась необычно рано. Однако когда Фэнтон объявил, что герцог ожидает внизу, она выждала несколько минут, прежде чем спуститься его поприветствовать. В конце концов, леди не пристало торопиться на встречу к мужчине, даже если он всего лишь друг.

Дворецкий проводил Рошфора в гостиную, и теперь тот стоял у камина, глядя на портрет Франчески. Картину написали, еще когда она была замужем за лордом Хостоном. Портрет висел над камином уже так давно, что стал не более чем предметом обстановки, и Франческа перестала его замечать.

Однако сейчас она бросила взгляд на картину и задумалась, действительно ли ее кожа была такой поразительно сверкающей и бархатистой, или же так захотел художник?

Рошфор обернулся на звук шагов Франчески, и что-то в его взгляде заставило ее сердце на секунду сжаться. Но только на секунду. Рошфор улыбнулся, а Франческа так и не смогла понять, что же такого она увидела в его лице… Но что бы это ни было, ее сердце теперь билось быстрее обычного.

– Рошфор, – поприветствовала Франческа герцога и подошла к нему, протянув руку.

Только сейчас она заметила в руках герцога букет кремово-белых роз. Франческа остановилась, в приятном удивлении прижав руку к груди.

– Какие красивые! Спасибо.

Она взяла букет, чувствуя, как от удовольствия запылали щеки.

– Я пришел слишком рано, но подумал, что, прежде чем отправиться в театр, мы отметим ваш день рождения, – сказал Рошфор.

– О! – Франческа просияла своей блистательной улыбкой. – Вы вспомнили.

– Разумеется.

Франческа опустила лицо в розы, вдыхая их дурманный аромат, скорее желая скрыть свое довольное лицо, чем насладиться запахом.

– Спасибо, – повторила она, вновь взглянув на Рошфора. И почему ей так понравилось, что он помнит о ее дне рождения?.. И купил для нее цветы? Как бы то ни было, Франческа почувствовала себя легко впервые за последнюю неделю.

– Пожалуйста. – При тусклом свете свечей глаза герцога казались бездонно-темными.

О чем он думает? Вспоминает, как она выглядела пятнадцать лет назад? Считает, что она сильно изменилась?

Смущенная ходом своих мыслей, Франческа отвернулась и позвонила в колокольчик, чтобы позвать дворецкого. Сообразительный Фэнтон, который до этого видел цветы в руках герцога, уже нес вазу с водой. Он поставил ее на низкий столик перед диваном, и некоторое время Франческа занималась цветами.

– Однако я очень надеюсь, – игриво произнесла она, не глядя на Рошфора, – что, прекрасно помня дату моего рождения, вы не так прекрасно помните, сколько мне лет.

– Ваш секрет навсегда останется со мной, – шутливо-серьезно заверил герцог. – Но даже если бы я его разболтал, взглянув на вас, мне бы не поверили.

– Какая милая ложь, – ответила Франческа и улыбнулась, играя ямочкой на щеке.

– Никакой лжи, – возразил Рошфор. – Я только что смотрел на ваш портрет, и считаю, вы совсем не изменились.

Франческа хотела поспорить, но внезапно вспомнила свой сон. Не дыша, она посмотрела на Рошфора, думая лишь о его глазах, обращенных прямо к ней, и о бархатном прикосновении его губ.

Франческа покраснела до корней волос, и герцог переменился в лице, его глаза потемнели. «Он сейчас поцелует меня», – подумала Франческа, и ее тело тут же затрепетало в предвкушении.