Текст книги "Донор"
Автор книги: Кен Макклюр
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
– Совершенно верно. Реконструкция лицевых костей маленькой девочке. Она родилась с выступающей вперед челюстью, которая портила ее внешность. Хирурги собираются исправить эту оплошность природы, чтобы она могла вести нормальный образ жизни.
– Насколько я понял, больница пригласила представителей СМИ?
– Да, – кивнула Ингрид. – Как мне объяснили, результаты будут настолько впечатляющие, что просто грех не сделать для сравнения фотографии до и после.
– Особенно учитывая то, что после операции не останется рубцов, – подхватил Данбар. – Насколько я знаю, все разрезы производятся из ротовой полости, таким же путем будут удаляться кусочки челюстной кости с обеих сторон. Для больницы это будет хорошей рекламой.
– Не думаю, что это единственная причина, по которой хирурги взялись за эту пациентку, – тихо сказала Ингрид.
– Конечно, нет, – согласился Стивен. – Простите, если мои слова прозвучали цинично. К тому же чем больше положительной рекламы, тем лучше для больницы.
– Сегодня утром мне показалось, что вы очень заинтересовались отделением доктора Росса, – вдруг сменила тему Ингрид. – Особенно вам интересна технология пересадки органов, да?
– Вообще-то нет, – ответил он, моментально насторожившись.
– Но вы так подробно расспрашивали о том, какой путь проделывает донорский орган и что с ним происходит, когда он оказывается у нас в больнице, – настаивала она.
В мозгу Стивена зазвенел сигнал тревоги. Если Ингрид подумала об этом, есть вероятность, что Росс и Хэтфулл тоже обратили на это внимание. Проклятье! Неужели он в первый же день так глупо выдал себя?
– О, это было лишь праздное любопытство, – небрежно произнес он.
ШЕСТЬ
Всю вторую половину дня Данбар провел за компьютером, изучая бухгалтерские отчеты, предоставленные секретаршей Лео Джиордано. Это занятие показалось ему ужасно скучным, но он понимал, что должен продумать, какие вопросы будет задавать в ближайшие дни, чтобы его роль бухгалтера ни у кого не вызвала сомнений. Что касается истинной цели визита, Стивен продолжал смотреть и наблюдать. До сих пор все в больнице и, в частности, в отделении трансплантологии, казалось, было на высоте. Процент успешно проведенных операций был просто рекордным, квалифицированность персонала не вызывала сомнений, оборудование было самым современным. Заведовал отделением один из лучших хирургов-трансплантологов в стране, а то и вообще в мире, и в отделении не было той спешки и суеты, которая часто бывает причиной плохой работы в других больницах. Если внешнее впечатление соответствовало действительности, отделение доктора Росса было последним местом на Земле, где могла произойти путаница или ошибка вследствие халатности.
Однако его по-прежнему беспокоило то же, что и компьютер «Сай-Мед» – тот факт, что две опытные медсестры, не знакомые друг с другом, сделали одинаковые заявления. То есть, предположительно не знакомые. Чтобы проверить свою догадку, Стивен достал из чемодана личные папки этих женщин, составленные в Инспекторате, и вновь тщательно изучил их. Так и есть, Шейла Барнс уволилась из «Медик Экосс» почти за два года до того, как Лиза Фэйрфакс пришла туда работать.
Обязательно нужно поговорить с ними, решил Данбар. Если он исключит вероятность профессиональной небрежности или бесхозяйственности, тогда ему нужно будет найти другое объяснение заявлениям женщин. Например, они могли сделать это из злого умысла или вследствие истеричного характера. Сначала он побеседует с сестрой Фэйрфакс и выяснит, что вызвало ее негодование. Из двухминутной беседы с человеком всегда можно узнать больше, чем прочитав пятьдесят страниц личного дела.
В папке Лизы Фэйрфакс имелся адрес и номер телефона. Взявшись за трубку, Стивен задумался, не ведется ли в больнице запись исходящих звонков. Он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что он звонил уволенной сотруднице, особенно после того, как Ингрид обратила внимание на его интерес к судьбе донорских органов. Малейший намек на то, что органы власти заинтересовались необоснованными обвинениями против такого уважаемого отделения – и ему не избежать неприятностей. В итоге Стивен решил позвонить со своего личного мобильника.
Он не особенно надеялся на то, что Лиза Фэйрфакс в будний день окажется дома. Скорее всего, медсестра сейчас на работе, подумал он, но после третьего гудка в трубке раздался приятный женский голос:
– Слушаю.
– Мисс Фэйрфакс? Меня зовут Стивен Данбар. Прошу прощения, что звоню вам так неожиданно, но мне очень нужно с вами встретиться. Я хотел бы поговорить с вами о том периоде, когда вы работали в больнице «Медик Экосс».
– Зачем вам это?
– Я выполняю поручение Министерства по делам Шотландии. Мы расследуем заявления о нарушениях, допущенных в лечении пациентов.
– Послушайте, мистер Данбар, – неприязненно сказала Лиза. – Вы не находите, что немного опоздали?
– Что ж, напомню вам поговорку о жерновах, которые мелют медленно, но верно, [4]4
Имеется в виду поговорка: «Жернова правосудия мелют медленно».
[Закрыть] – сказал Данбар и тут же пожалел о своих словах – они прозвучали дерзко. – Я знаю, вы, должно быть, очень занятой человек, – поспешил он загладить свой промах, – но я был бы вам очень признателен, если бы вы согласились встретиться.
– Занятой? Я не работаю с тех пор, как ушла из «Медик Экосс».
– Простите, я не знал. Так мы можем поговорить?
– Зачем? – усмехнулась Лиза. – В свое время я сказала все, что хотела, но меня проигнорировали. Посмотрите, к чему это привело! Я лишилась работы и, наверное, всех шансов найти другую, если эти люди из «Медик Экосс» постарались как следует.
– Я хотел бы услышать вашу версию случившегося, – настаивал Данбар.
– И что вы с ней сделаете? Подошьете к делу под заголовком «Вздор невротички», как сделали тогда ваши коллеги? Или предложите мне сочувствие и психологическое консультирование, как поступило руководство «Медик Экосс», эти негодяи, прикрывающиеся маской заботы обо мне? – Девушка говорила зло, но сдержанно.
– Я не могу сказать, что намерен делать, пока не услышу ваш рассказ, – честно ответил Данбар. – Но если я решу, что у вас были основания для такого заявления, обещаю, что прослежу, чтобы было проведено тщательное расследование.
Помолчав, Лиза неуверенно сказала:
– Я действительно считаю, что нет смысла ворошить старое. Всю информацию вы найдете в деле, а у меня просто нет больше сил говорить об этом.
Стивен решил, что самое время задать провоцирующий вопрос.
– Не потому ли, что у вас произошел переворот в чувствах, мисс Фэйрфакс? Может быть, вы решили, что поторопились со своими заявлениями? А теперь, когда у вас было время подумать…
– Нет, не потому, – холодно сказала Лиза. – Я просто не хочу переживать все это снова. В тот раз это было более чем неприятно. Что бы я ни сказала, Эми уже не вернуть к жизни. Она умерла, а я жива. Мне нужно найти работу, чтобы зарабатывать себе на жизнь.
– Вы относились к Эми Тисдэйл как-то по особенному, мисс Фэйрфакс?
Лиза вздохнула.
– Опять двадцать пять. Я не была чрезмерно привязана к Эми Тисдэйл! Она мне нравилась, она была милым ребенком. Я расстроилась, когда она умерла. Я всегда расстраиваюсь, когда умирает пациент, – но в разумных пределах. Поймите, я профессиональная медсестра. В нашей профессии смерть – не редкость.
– А вы много работали с детьми?
– Да. Почему вы спрашиваете?
– Просто так. Послушайте, Лиза, я по-прежнему прошу вас о встрече.
– Изучите отчеты. Вы найдете там все, что вам нужно.
– Меня не интересуют отчеты. Я провожу независимое расследование. Даю вам слово, что все сказанное вами останется в тайне.
– Я… правда не знаю, – сказала Лиза неуверенно.
– В таком случае давайте я приглашу вас поужинать, и мы сможем поговорить.
– Нет, – быстро ответила она. – Если хотите разговаривать, приходите ко мне.
– Хорошо. Где вы живете?
Лиза продиктовала адрес, и Стивен притворился, что записывает. Он не хотел показывать, что уже знает, где она живет.
– Когда я могу подъехать? Сегодня вечером?
– Да хоть сегодня, если хотите.
– Примерно в восемь – пойдет?
– Замечательно.
Лиза Фэйрфакс жила неподалеку от Дамбартон Роуд, главной транспортной артерии, идущей из самого сердца Глазго к берегам реки Клайд и огромным судостроительным верфям, которые когда-то снабжали судами весь мир. Высоченные подъемные краны по-прежнему виднелись издалека, но работы на верфях давно прекратились.
Улица, на которой жила Лиза, была узкой, поэтому найти место для парковки оказалось проблемой. К вечеру обе стороны дороги уже были заставлены машинами, и Стивен не решился втискиваться между ними на автомобиле, к которому еще не привык и не чувствовал его габаритов. Он медленно полз по улице и наконец обнаружил свободный пятачок. На самом деле это была площадка перед гаражом, запертым на двойной замок, на дверях которого была надпись, сделанная масляной краской: «Машины у ворот не ставить». Краска местами была ободрана, висячие замки основательно проржавели, так что Стивен решил рискнуть, и припарковал свой «Лендровер» перед гаражом. Он рассчитывал, что надолго не задержится.
Данбар вернулся пешком на улицу, где жила Лиза, нашел нужный дом и нажал кнопку домофона.
– Да?
– Это Стивен Данбар. Мы с вами сегодня разговаривали.
Электронный замок открылся с громким жужжанием, наводящим на мысль об электрическом стуле. Стивен вошел в подъезд – хорошо освещенный и, судя по всему, недавно отремонтированный. Повсюду стояли глиняные горшки, которые в теплое время года, вероятно, были усажены зеленью, но сейчас в них была лишь голая земля. Взбежав по лестнице на третий этаж, он обнаружил, что одна дверь приоткрыта. Решив, что это квартира Лизы, Стивен постучал и негромко позвал:
– Мисс Фэйрфакс?
– Я сейчас подойду, – послышался женский голос. – Проходите в гостиную, присаживайтесь.
Данбар закрыл за собой дверь и, пройдя по длинному коридору, свернул в комнату направо. Садиться он не стал, предпочел постоять у окна. Хотя на улице уже стемнело, шторы не были задернуты, и Стивен некоторое время любовался огнями на противоположном берегу Клайда, похожими на разбросанные по черному бархату жемчужины. Услышав движение за спиной, он обернулся.
– Добрый вечер, мисс… – начал он и осекся – к нему, раскрыв объятия, направлялась женщина лет семидесяти с диким блеском в глазах.
– Джошуа! Ты вернулся домой! – воскликнула она и попыталась его обнять.
На секунду Данбар остолбенел от удивления, затем попытался отстраниться от старухи – осторожно, потому что она выглядела очень хрупкой, – но та настойчиво стремилась его обнять.
– По-моему, здесь какая-то ошибка, – пробормотал Стивен, отступая, и на очередном шаге упал в кресло – он не подозревал, что оно находится так близко за его спиной.
– О Господи! – воскликнула, вбегая в комнату, другая женщина. – Мама, прекрати! Прекрати сейчас же!
Изо всех сил стараясь вернуть самообладание, Данбар поднял взгляд на сокрушенное лицо Лизы Фэйрфакс.
Это была стройная, привлекательная девушка лет тридцати, с блестящими каштановыми волосами, собранными на затылке, и глубокими темными глазами, которые говорили о незаурядном уме, но сейчас в них плескались тревога и смущение.
– Простите! – сказала Лиза. – Я думала, она еще спит. Она… страдает от старческого слабоумия.
Данбар кивнул и глубоко вздохнул, переводя дыхание.
– Сожалею, что я не Джошуа, – негромко сказал он вслед Лизе, которая, обняв женщину, уводила ее из комнаты, разговаривая с ней ласково, как с маленьким ребенком. Через несколько минут она вернулась.
– Мистер Данбар, прошу прощения! Я была уверена, что мама спит, иначе ни за что не допустила бы, чтобы вы пережили такое. Хотите выпить?
Стивен улыбнулся такому стремительному сокращению дистанции.
– Джин, если можно.
Лиза налила обоим джин-тоника. Легкое дрожание рук по-прежнему выдавало ее смущение.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложила она, протягивая Стивену бокал.
– Разве ваша мать не должна находиться в больнице? – спросил Данбар.
– В общем, да, – ответила Лиза. – Но в наши дни на это не стоит рассчитывать. Ее болезнь неизлечима, так что в больницу ее просто не примут. После кратковременного пребывания в стационаре и оценки состояния маму, как они это называют, «вернули в общество». Такова политика государства.
– Но вы наверняка должны получать какую-то помощь…
Лиза покачала головой.
– По мнению властей, я и есть это самое «общество». Она моя мать, так что я и должна заботиться о ней. Единственный вариант получить помощь – это купить ее. Я так и делала раньше, но у меня больше нет работы.
– Это звучит ужасно.
– Я знавала и лучшие времена. – Лиза произнесла это, скорее констатируя факт, нежели с сожалением. Данбару она показалась сильной женщиной, которая оказалась в трудном положении, но стойко выносит все тяготы жизни.
– Расскажите мне об Эми Тисдэйл, – попросил он.
С лица девушки исчезло напряжение, уступив место очень привлекательной, хотя и несколько растерянной улыбке. В глазах ее читалась благодарность за то, что Стивен обходит молчанием недавнее происшествие.
– Ах, да, Эми… – сказала она и помолчала, собираясь с мыслями. – Эми была совершенно обычной девочкой за исключением того факта, что ее почки отказывались нормально работать. Почти с самого рождения она переходила из одной больницы в другую, так что в итоге даже привыкла к такому существованию. Но она вовсе не была «стойким маленьким героем», каких любят показывать по телевизору. На самом деле она частенько вела себя как маленькая барыня, если что-то было не по ней. По-моему, девочку просто испортила жалость со стороны родителей и родственников, но, несмотря на ее капризы, мы все любили Эми. Она стала нам почти родной, и мы все очень обрадовались, когда нам сообщили, что для нее нашли подходящую почку. Девочка ждала подходящую почку несколько лет, а она нашлась всего через несколько недель пребывания у нас. Анализы показали, что орган в хорошем состоянии, совместимость была около восьмидесяти процентов, если я правильно помню. Это казалось просто чудом.
– И вы ожидали хороших результатов?
– Конечно! Совместимость была превосходной, а пересадка почки в последнее время стала совершенно обычной операцией. Мы с нетерпением ожидали того дня, когда Эми скажет нам «до свидания» и покинет палату. Она смогла бы наконец жить нормальной жизнью.
– Но этого не произошло…
– Да. Организм отторг почку, и девочка умерла вскоре после операции.
– Кто проводил операцию?
– Доктор Хэтфулл, один из ассистентов доктора Росса.
– Что вы можете о нем сказать?
Лиза, казалось, была удивлена вопросом.
– Не мое это дело, комментировать врачей…
– И все-таки я хочу знать, что вы о нем думали. Напоминаю, все останется между нами. Ничего из сказанного вами не выйдет за порог этой комнаты.
– Ну… по-моему, доктор Хэтфулл отличный хирург. Впрочем, в этой больнице все врачи были такими. «Медик Экосс» – очень престижное место, как говорится, хороший шанс сделать карьеру. Желающих попасть туда на медсестринскую или врачебную должность было множество.
– Но вы до сих пор считаете, что что-то было не так?
– Я уверена, что Эми пересадили несовместимую почку. Ее реакция была настолько сильной, что могла быть вызвана только попаданием в организм совершенно чужеродной ткани. Иммунодепрессанты, которые ей вводили, оказались совершенно неэффективными. Бедняжка, она умерла в мучениях…
– У вас есть какие-нибудь предположения по поводу того, каким образом ей могли пересадить не ту почку?
Девушка покачала головой.
– Я думаю об этом постоянно, с тех пор как все случилось, и понимаю, что все факты говорят об обратном. Из той донорской больницы был отправлен только один орган, так что перепутать ничего не могли. Анализ на тканевую совместимость проводился и в той больнице, и в «Медик Экосс» – результаты полностью совпали. Но я верю тому, что видела своими глазами. Мне доводилось наблюдать больных, у которых произошло отторжение, и Эми была классическим примером пациента, которому пересадили несовместимый орган. И ничто не убедит меня в обратном!
Лиза Фэйрфакс произвела на Стивена большое впечатление. Она вовсе не была эмоциональной, истеричной женщиной. Она была умным, открытым, здравомыслящим человеком.
– И как вы поступили тогда?
– Я пошла к старшей медсестре и высказала ей свое мнение. Но делу не дали хода. Мне посоветовали взять себя в руки, сказали, что я переутомилась и что мне надо подумать, какой вред я нанесу больнице, выступив с «этими дикими необоснованными обвинениями».
– Но вы не отступили?
– Нет, хотя сейчас я иногда думаю, что мне следовало держать язык за зубами, – сказала Лиза, натянуто улыбаясь. – Но нет, я пошла к доктору Кинчерфу и мистеру Джиордано, и попросила их расследовать вероятность того, что Эми Тисдэйл пересадили несовместимую почку.
– И получили ту же реакцию?
– Практически. Они сказали, что такая забота о пациентах делает мне честь, но мои суждения извращены слишком сильной привязанностью к девочке. Отторжение донорской почки, развившееся у Эми, было просто одной из несчастливых случайностей, вроде выпадения неудачной комбинации игральных костей. Вариантов иммунного ответа существует множество, и не все медицина может толком объяснить. Мне предложили взять отпуск – на деле меня просто отстранили от выполнения служебных обязанностей. Руководство продолжало выплачивать мне зарплату, но с условием, что я буду посещать семейного врача и одну старую крокодилицу с фронтальной лоботомией, которая называла себя психотерапевтом. Предполагалось, что она должна «помочь мне справиться с психической травмой», то есть вправить мне мозги и заткнуть рот. Когда я отказалась сотрудничать с крокодилицей и принимать прозак, назначенный мне семейным врачом, – который, по его мнению, был прямой дорогой к внутреннему умиротворению и спокойствию, – меня уволили без рекомендательного письма. И вот теперь я без работы, заперта в четырех стенах с безумной женщиной, которая когда-то была моей матерью, и все яснее понимаю, что дальше будет только хуже. – Договорив, Лиза залпом выпила остатки джин-тоника.
Данбар почувствовал себя неловко. Слова «мне очень жаль» казались неуместными, поэтому он просто кивнул.
– Простите, – сказала девушка. – Мне не стоило говорить такие вещи совершенно постороннему человеку.
– Посторонние люди порой лучше всего подходят для этой цели, – негромко ответил он.
Она чуть улыбнулась, словно радуясь, что кто-то наконец ее понял.
– Знаете, вы создали мне проблему, – сказал Стивен.
– Каким образом?
– Я пришел сюда, ожидая обнаружить медсестру, которая слишком привязалась к своей пациентке, и чьи необоснованные заявления были порождены горем. Но вы оказались совершенно другим человеком. Я верю вам, но, надеюсь, вы понимаете, что все это выглядит очень странно.
– Я уверена в том, что видела.
Увидев по глазам Данбара, что он не удовлетворен ее ответом, Лиза продолжила:
– Я готова поверить, что из больницы отправили совместимый донорский орган и что он прибыл в целости и сохранности и прошел проверку, но ничто на свете не убедит меня в том, что он был пересажен Эми.
– Имя Шейла Барнс что-нибудь говорит вам?
Лиза озадаченно нахмурилась.
– Не думаю, – сказала она.
– Сестра Шейла Барнс…
– Медсестра? Из «Медик Экосс»?
– Да.
– Не припоминаю. Я должна знать ее?
– Да нет, – ответил Данбар, поднимаясь из кресла. – Просто поинтересовался. Спасибо, что согласились встретиться, – вы мне очень помогли. Я очень надеюсь, что у вас все будет хорошо.
– Чему быть, того не миновать, – философски сказала Лиза.
Выйдя на улицу, Стивен застегнул воротник и посмотрел на звезды. Было приятно увидеть наконец чистое небо над головой, но платой за это был легкий морозец – температура опустилась ниже нуля.
Стивен пребывал в растерянности. Лиза Фэйрфакс была совершенно уверена, что во время операции Эми Тисдэйл пересадили несовместимый орган. При этом медсестра совершенно не выглядела невротиком или человеком, который слишком привязался к своей пациентке. Но как могла она быть права? Откуда появился этот «несовместимый орган»? В больницах не стоят ящики с надписью «донорские органы». Если подходящий орган был отправлен и получен, можно с уверенностью сказать, что этим все исчерпывалось. Отторжение наверняка было одним из тех необъяснимых случаев, которые иногда происходят в жизни. Все верно… но в «Медик Экосс» произошло два таких случая.
Нужно обязательно встретиться с Шейлой Барнс, находящиеся в хосписе в Хеленсбурге, размышлял Данбар, встраиваясь в поток автомобилей, текущий по Дамбартон Роуд. Это дело нравилось ему все меньше и меньше.
Следующее утро Данбар провел за своим столом в кабинете «Медик Экосс», выписывая данные из отчетов, имевшихся на компьютерных дисках, и выдумывая поручения для Ингрид. Он обнаружил отсутствие информации по расходам на больничное питание и подумал, что подготовка анализа стоимости питания за последние восемнадцать месяцев займет Ингрид, пока он сам будет заниматься другими вещами. В остальном информация на дисках была настолько полной, что ему просто не за что было зацепиться.
Однако ближе к обеду он кое-что нащупал. На первый взгляд, список проведенных лечебных процедур, указанных в историях болезней, соответствовал заявленным расходам. Однако, анализируя их из академического интереса и чтобы занять время, Стивен отметил одну странность. По пациентам «омега» детализация счетов не проводилась, и не было возможности сопоставить полученный от них доход с проведенным лечением.
Он понимал, почему Джиордано решил, что проверяющий вполне удовлетворится итоговой стоимостью лечения пациентов «омега» – во всех случаях она исчислялась тысячами фунтов, – но это был повод обратиться к Ингрид за разъяснением. Ожидая, пока она появится, Данбар позвонил по мобильному в хоспис «Буки» и спросил, может ли он посетить Шейлу Барнс сегодня после обеда.
– Вы родственник? – спросил женский голос.
Данбар на секунду задумался над тем, сколько раз за день задавался в «Буках» этот вопрос.
– Нет, просто старый друг, – солгал он.
– Что ж, не вижу причин вам отказывать. Мы стараемся, чтобы наши пациенты жили как можно более активной жизнью до самого конца. В три часа вас устроит? Мы должны договориться на точное время, чтобы определить, когда давать миссис Барнс ее лекарства. Вы напрасно потратите время, если приедете, а окажется, что она спит. С другой стороны, мы должны следить, чтобы она не испытывала дискомфорта. Иногда учесть и то и другое бывает не просто.
– Я понимаю, – сказал Данбар, начиная чувствовать вину за то, что собрался сделать, впрочем, вину не настолько сильную, чтобы отказаться от затеи. – Я приеду в три.
Ингрид вернулась незадолго до перерыва на обед, принеся данные о том, сколько стоило питание пациентов, какие расходы несли сами клиенты и какой была в итоге чистая прибыль.
– Теперь вы сможете убедиться, что мы не занижаем цены. – Интонации ее были вежливыми, однако стало ясно: она считает, что ее отослали выполнять глупое задание.
– Очень полезно иметь все данные под рукой, – пробормотал Данбар, надеясь, что так и подобает поступать бухгалтеру.
– У вас есть еще какое-нибудь поручение для меня? – спросила Ингрид.
– Вообще-то да. Информация, которую мне дали по пациентам «омега», вызывала у меня недоумение.
Выражение лица Ингрид стало серьезным.
– Правда? Почему?
– Ну, честно говоря, ее вообще нет.
Озадаченно нахмурившись, Ингрид встала за спиной Данбара и уставилась в монитор.
– Я уверена, что видела данные по ним, когда записывала для вас дискеты. – Она склонилась над клавиатурой и застучала по клавишам.
– Вот! – объявила она, выпрямляясь и указывая на монитор. – Вот данные по одной пациентке. Пребывание десять дней, чистый доход – семнадцать тысяч фунтов. Неплохо, а?
– Неплохо для чего? – спросил Стивен.
Ингрид посмотрела на него, с трудом скрывая раздражение, вызванное его тупостью.
– Простите, доктор, – произнесла она сдержанно. – Я думала, вас интересует, как мы увеличиваем доход от клиентов и стараемся добиться возможно большей отдачи от вложенных денег налогоплательщиков.
– Это совершеннейшая правда, – согласился Данбар.
Ингрид явно с трудом контролировала себя, и Данбар видел по ее лицу, что она вот-вот воскликнет, воздев руки к небу: «Тогда объясните, ради бога, почему вы хотите знать то, что к делу совершенно не относится?!» Однако вместо этого она сказала:
– Мы считали, что семнадцать тысяч фунтов за десятидневное пребывание в стационаре [5]5
Судя по контексту, все предыдущие пациентки «омега» находились в больнице с той же целью, что и последняя пациентка, – в таком случае они должны были провести в больнице гораздо больше времени, чем 10 дней.
[Закрыть]– достаточно большая сумма, чтобы удовлетворить вас, не прибегая к детализации проведенного пациентке лечения.
Данбар молча кивнул, соглашаясь, что именно так и есть. На секунду он задумался, насколько далеко может он зайти в своей настойчивости. С одной стороны, он должен понять, что имеет право запрашивать любую информацию, какую захочет. С другой стороны, не хотел вызвать сомнения в своей профпригодности и показаться дурачком, который забавляется тем, что придумывает для Ингрид дурацкие задания.
– Но там даже не говорится, по какому поводу пациентка обратилась в больницу, – недовольно произнес он.
– Простите, но причина тому – соблюдение пресловутой конфиденциальности. Честно говоря, мы подумали, что вы обрадуетесь, увидев итоговые цифры. Если это вам поможет, я могу сказать, что у этой конкретной пациентки «омега» мы принимали роды. Было подозрение, что роды будут осложненные, но в итоге все прошло отлично. Фактически, если я правильно помню, все три пациентки «омега», которые у нас были за все время существования больницы, обращались за акушерской помощью. Богатые люди всегда хотят, чтобы их жены находились под самым лучшим наблюдением во время беременности, особенно когда есть подозрения, что могут быть проблемы. Вы по-прежнему хотите, чтобы я составила детальный отчет стоимости их пребывания?
Данбар покачал головой.
– Не думаю, что в этом есть необходимость.
– Чем-нибудь еще я могу вам помочь?
– Пока нет, – улыбнулся Стивен. – После обеда я собираюсь устроить себе выходной, посмотреть достопримечательности Глазго.
– Желаю вам не задохнуться от восторга, – сказала Ингрид, выходя из кабинета.
Интересно, почему многие считают насмешливость признаком ума, лениво размышлял Стивен, глядя на закрывшуюся дверь.
В Хеленсбург он выехал около часа дня, после того как разработал маршрут по карте автомобильных дорог, предусмотрительно вложенной в кармашек сиденья арендованного автомобиля. Дорога была достаточно прямой – нужно было просто следовать вниз по северному берегу Клайда до того места, где у подножия озера Гаэлох находился Хеленсбург. Проехав по скоростной трассе, идущей вдоль Клайда, и выезжая на Дамбартон Роуд, Стивен миновал поворот, ведущий к дому Лизы Фэйрфакс. Он вдруг подумал, как она сидит сейчас в своей квартире со слабоумной матерью. Всю оставшуюся дорогу он размышлял о том, как легко может разрушить человеку жизнь необходимость выполнять сыновний или дочерний долг.
Когда Данбар въехал в Хеленсбург и припарковал машину на набережной, ярко светило солнце. В разговоре по телефону главная медсестра «Буков» велела ему следовать указателям, направляющих туристов к знаменитому Хилл-Хаусу Чарльза Ренни Макинтоша; сам хоспис располагался на Харлой-Роуд, улице, идущей параллельно и чуть позади Хилл-Хауса. Поскольку Стивен приехал раньше назначенного времени, он решил сначала размять ноги и где-нибудь перекусить. Обедать в Глазго он не стал, потому что не был уверен, сколько времени займет дорога; в итоге она заняла у него около часа. Стивен постоял на ветру, глядя на волны, пока не замерз окончательно, затем отправился на поиски бара или кафе. Вскоре он набрел на забегаловку сети «Пьер Виктуар», где заказал грибной омлет и бокал вина, сопроводив все это двумя чашками хорошего кофе и размышлениями о том, что собирается спросить у Шейлы Барнс, – если, конечно, она будет в состоянии ответить.
«Буки» представляли собой огромный каменный особняк в викторианском стиле, стены которого были увиты плющом – по крайней мере, с тех двух сторон, которые Данбар мог разглядеть, пока шел к главному входу. В другой обстановке здание могло показаться отталкивающим, но здесь, за городом, по соседству с озером, оно казалось приятно безликим в бледно-желтом свете зимнего полудня. Данбар нажал кнопку звонка, и был сопровожден в кабинет главной медсестры санитаркой, одетой в розовую униформу и толстые коричневые чулки. Одно ее плечо было намного выше другого, и следуя за ней по безлюдному коридору, Стивен с трудом подавил желание передразнить ее походку. В здании было очень тепло – видимо, отопление тут включали на полную мощность.
– Доктор Данбар, прошу вас, входите, – сказала приятная женщина лет пятидесяти, выслушав доклад санитарки о его прибытии. Преждевременно поседевшие волосы наводили на мысль, что в юности она была блондинкой. На лице ее была профессиональная полуулыбка, приглашающая постороннего человека чувствовать себя непринужденно.
– Миссис Барнс не спит, хотя, должна признаться, она не смогла вспомнить вас, когда я сказала о вашем приходе. – Улыбка не исчезла с ее лица, но в глазах был вопрос.
Данбар почувствовал укол совести.
– Мы очень давно не виделись. Очень много лет прошло…
– В таком случае уверена, что Шейла вспомнит вас, как только увидит, и вы сможете приятно пообщаться. Мы рады, когда к нашим пациентам приезжают старые друзья, а Шейле, боюсь, уже немного осталось…
– Она чувствует себя нормально? – спросил Данбар.
– У нее бывают неприятные моменты, но в целом нам удается держать боль под контролем. Она может показаться вам немного сонной – ей вводят морфий.
– Мне говорили, что ее муж тоже болен раком, – заметил Данбар.
– К сожалению, это правда. У них обоих болезнь началась почти одновременно. Очень странно. На моей памяти такого не бывало. Сирил занимает палату по соседству с Шейлой. Вы хотели бы и с ним встретиться?
Данбар покачал головой.
– Я не был знаком с Сирилом.
– Хорошо, я попрошу Мору проводить вас наверх.
Санитарка отвела Стивена по застеленному ковром коридору в довольно светлую комнату с оконной нишей, расположенную на втором этаже.
– Миссис Барнс, к вам посетитель, – сказала санитарка, входя в палату. Данбар вошел следом, и санитарка вышла, прикрыв за собой дверь. Болезненная худоба лежавшей на кровати женщины бросалась в глаза с порога. Стивен знал, что Шейле сорок семь лет, но она выглядела лет на двадцать старше. Перенесенная боль оставила на ее лице неизгладимый след, а глаза казались неестественно большими по контрасту с впалыми щеками.
Миссис Барнс, я Стивен Данбар.
– Я вас не знаю, – негромко, почти шепотом произнесла Шейла Барнс.