Текст книги "Галки"

Автор книги: Кен Фоллетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

День четвертый
Среда, 31 мая 1944 года

Глава семнадцатая

Посреди ночи дороги в Южной Англии были забиты транспортом. Двигаясь по всем шоссе, большие колонны армейских грузовиков с ревом проносились по затемненным городкам и устремлялись к побережью. Ошеломленные сельские жители, стоя возле окон своих спален, смотрели на бесконечный поток машин, лишивший их сна.

– Боже мой! – сказала Грета. – Значит, вторжение действительно будет.

Они с Флик выехали из Лондона вскоре после полуночи на арендованной машине – большом белом «линкольне-континентл», который любила водить Флик. Грета надела не самое потрясающее одеяние из своей коллекции – простое черное платье с черным париком. До конца операции она перестанет быть Герхардом.

Флик надеялась, что Грета действительно специалист в своей области, как это утверждал Марк. Она работала телефонным мастером на Главном почтамте, так что вроде бы знала свое дело. Тем не менее Флик не имела возможности ее проверить. Теперь, когда они ползли за транспортером для перевозки танков, Флик объясняла Грете задачу, надеясь, что эта беседа не обнаружит пробелы в ее знаниях.

– В шато находится новый автоматический коммутатор, установленный немцами для того, чтобы обрабатывать дополнительные телефонные звонки и телетайпные сообщения между Берлином и оккупационными силами.

Сначала Грета отнеслась к этому плану скептически.

– Но, душечка, даже если мы сумеем добиться успеха, что помешает немцам просто перенаправить вызовы по сети?

– Объем телефонной нагрузки. Система перегружена. Находящийся возле Берлина армейский центр управления «Цеппелин» в день обрабатывает сто двадцать тысяч междугородних звонков и двадцать тысяч телексных сообщений. Когда мы вторгнемся во Францию, их будет больше. Однако большая часть французской системы все еще состоит из ручных коммутаторов. Теперь представь себе, что главный автоматический коммутатор выведен из строя и все эти звонки должны выполняться старомодным способом, через телефонисток, что занимает в десять раз больше времени. Девяносто процентов из них никогда не пройдут.

– Военные могут запретить гражданские звонки.

– Это мало что изменит. Гражданский трафик составляет лишь крошечную часть нагрузки.

– Ладно. – Грета задумалась. – Ну, мы можем разрушить стойки группового оборудования.

– А что они делают?

– Задают тоны, напряжения звонков и так далее для автоматических звонков. И преобразователи регистров – они преобразуют набранный код зоны в маршрутное поручение.

– И тогда вся станция перестанет работать?

– Нет. И повреждения можно будет исправить. Вам нужно будет разрушить ручной коммутатор, автоматический коммутатор, усилитель междугородних звонков, коммутатор телексной связи и телексный усилитель – которые, вероятно, находятся в разных помещениях.

– Имей в виду, что мы не можем пронести с собой много взрывчатки – только то, что шесть женщин смогут спрятать в сумочках.

– Это проблема.

Мишель все это уже проработал с Арно, членом ячейки «Белянже», работавшим во французской службе ПТТ (почта, телеграф, телефон), но Флик не вдавалась в детали, а Арно уже не было в живых – он погиб в бою.

– Должно же быть какое-то оборудование, общее для всех систем.

– Да, такое есть – это ГКЩ.

– Что это такое?

– Главный коммутационный щит. Два комплекта клемм на больших стойках. Все наружные кабели подходят с одной стороны щита, все кабели с коммутатора – с другой; между собой они соединяются перемычками.

– И где он должен располагаться?

– Рядом с кабельным колодцем. В идеале с помощью достаточно высокой температуры можно расплавить медь в кабелях.

– Сколько понадобится времени, чтобы восстановить кабели?

– Дня два.

– Ты уверена? Когда на моей улице кабели повредила бомба, один старый мастер восстановил их за несколько часов.

– Уличный ремонт несложен, там надо всего лишь соединить вместе обломанные концы – красный с красным и синий с синим. Но в ГКЩ сотни перекрестных соединений. Два дня – это минимум, и то при условии, что у ремонтников будут учетные карточки.

– Учетные карточки?

– На них показано, как соединены кабели. Обычно они хранятся в шкафу в помещении ГКЩ. Если мы их тоже сожжем, то понадобится не одна неделя на то, чтобы восстановить соединения методом проб и ошибок.

Флик вспомнила, как Мишель говорил, что у Сопротивления есть кто-то в ПТТ, готовый уничтожить дубликаты записей, которые хранятся в штаб-квартире.

– Звучит неплохо. А теперь слушай. Утром, когда я буду рассказывать другим об операции, я расскажу им нечто совершенно другое – то есть легенду.

– Зачем?

– Чтобы не поставить нашу операцию под угрозу, если кого-то из нас схватят и допросят.

– О! – Грета немного погрустнела. – Как ужасно!

– Ты единственная, кто знает реальную историю, так что пока держи язык за зубами.

– Не беспокойся. Мы, голубые, привыкли хранить секреты.

Флик удивилась тому, что она употребила такой термин, но ничего не сказала.

«Пансион благородных девиц» располагался на землях одной из крупнейших в Англии помещичьих усадеб. Бьюли, от французского «Бо льё»,[25]25
  Красивое место.


[Закрыть] представляло собой поместье, находившееся в Новом Лесу, недалеко от южного побережья. Главная резиденция, Дворцовый дом, служила жилищем лорда Монтегю. В окружающих лесах скрывались многочисленные загородные дома с большими участками. Большинство из них опустели уже в начале войны – владельцы помоложе отправились на действительную военную службу, те, кто постарше, обычно располагали средствами, чтобы перебраться в более безопасное место. Двенадцать домов были реквизированы УСО и использовались для подготовки агентов в области конспирации, радиосвязи, чтения карт и более грязных дел – таких как кража со взломом, диверсии, подделка документов и бесшумное убийство.

До места они добрались в три часа ночи. Проехав по неровной дороге, Флик пересекла решетчатое ограждение и остановила машину перед большим домом. Приезжающие сюда словно попадали в мир фантазии, где обман и насилие как будто являлись нормой. Сам этот дом производил впечатление чего-то нереального. Хотя в нем было около двадцати спален, по стилю он напоминал коттедж – архитектурный прием, популярный перед Первой мировой войной. Особенно необычно он выглядел в лунном свете – со всеми своими трубами и слуховыми окнами, четырехскатными крышами и облицованными плиткой эркерами. Это походило на иллюстрацию к детской сказке – большой, беспорядочно разбросанный дом, где весь день можно играть в прятки.

Стояла тишина. Флик знала, что остальные члены группы уже здесь, но сейчас они должны спать. В доме она ориентировалась и без труда нашла две свободные комнаты на чердачном этаже. Они с Гретой с радостью отправились спать. Флик некоторое время лежала без сна, размышляя о том, сможет ли она создать из этой кучки неудачников боевое подразделение, но вскоре все-таки заснула.

Утром она встала в шесть часов. Из окна был виден пролив Солент, в сером утреннем свете вода была похожа на ртуть. Вскипятив чайник, она отнесла его Грете, чтобы та побрилась, затем разбудила остальных.

Первыми в находившейся в задней части дома большой кухне появились Перси и Пол. Перси попросил чай, Пол – кофе, но Флик сказала, чтобы они позаботились о себе сами. Она не для того вступила в УСО, чтобы прислуживать мужчинам.

– Но я же иногда делаю вам чай! – с возмущением сказал Перси.

– Вы делаете это с высокомерным видом, – ответила она. – Словно герцог, придерживающий дверь перед служанкой.

Пол засмеялся.

– Ну вы даете, ребята! – сказал он. – Вы меня насмешили.

В половине седьмого прибыл армейский повар, и вскоре они уже сидели за большим столом, поедая яичницу с толстыми ломтями бекона. Для оперативников питание не рационировалось – им нужно было накапливать запасы. Во время операции им иногда приходится целыми днями обходиться без нормального питания.

Девушки прибывали одна за другой. Увидев Мод Валентайн, Флик была потрясена – ни Перси, ни Пол не говорили, насколько она красива. Безупречно одетая и надушенная, губы накрашены яркой помадой, она выглядела так, словно пришла на ленч в гостинице «Савой».

– Как спали, майор? – усевшись рядом с Полом, многообещающим тоном спросила она.

Флик с облегчением увидела смуглое пиратское лицо Руби. Она не удивилась бы, узнав, что Руби ночью сбежала и никогда больше не появится. Хотя, конечно, впоследствии Руби снова могли арестовать за убийство – она не была помилована, скорее с нее были сняты обвинения, которые всегда можно снова выдвинуть. По идее это должно было удержать Руби от исчезновения, но такая крутая дама могла решить, что стоит воспользоваться случаем.

В такую рань Джелли Найт выглядела как раз на свой возраст. Усевшись рядом с Перси, она одарила его нежной улыбкой.

– Полагаю, ты как следует выспался, – сказала она.

– Это все благодаря чистой совести, – ответил он.

Она рассмеялась.

– Да нет у тебя никакой совести!

Повар предложил ей яичницу с беконом, но она недовольно скривилась.

– Нет, спасибо, дорогой! – сказала она. – Мне надо следить за фигурой. – Ее завтрак составили чашка чая и несколько сигарет.

Когда в дверях показалась Грета, Флик затаила дыхание.

На ней было симпатичное хлопчатобумажное платье с маленькой фальшивой грудью. Розовый кардиган смягчал линию плеч, а шифоновый шарф закрывал типично мужское горло. На голове был короткий темный парик. Лицо было сильно напудрено, но помада и тушь для ресниц использовались довольно умеренно. В противоположность своему сценическому образу сейчас она играла роль простоватой молодой женщины, немного смущающейся своего роста. Флик представила ее, наблюдая за реакцией других женщин. Это была первая проверка ее перевоплощения в Грету.

Все мило поулыбались, как будто не заметив ничего необычного, и Флик немного успокоилась.

Кроме Мод, Флик до сих пор не видела леди Денизу Боуйер. Перси провел с ней собеседование в Хендоне и взял ее на службу, несмотря на чрезмерную болтливость. Она оказалась дурнушкой с густыми темными волосами и вызывающим видом. Несмотря на то что она была дочерью маркиза, у нее отсутствовала легкая самоуверенность, типичная для девушек из высшего общества. Флик ее стало немного жалко, но Дениза была слишком непривлекательна, чтобы вызывать симпатию.

«Вот она, моя команда, – подумала Флик, – кокетка, убийца, взломщица, мужчина, изображающий из себя женщину, и неуклюжая аристократка». Впрочем, кого-то недостает, поняла она, – другой аристократки. Диана до сих пор так и не появилась, а ведь уже половина восьмого.

– Вы говорили Диане, что подъем в шесть часов? – спросила она Перси.

– Я всем сказал.

– А я стучала ей в дверь в четверть седьмого. – Флик встала. – Пожалуй, пойду проверю. Спальня номер десять, да?

Она поднялась наверх и постучала в дверь Дианы. Ответа не последовало, и Флик вошла в комнату. Все выглядело так, словно здесь разорвалась бомба – на мятой постели лежит раскрытый чемодан, подушки валяются на полу, трусы на ночном столике. Флик знала, что это нормально – Диану всегда окружали люди, чьи обязанности заключались в том, чтобы за ней прибирать. И одной из них была мать Флик. Нет, Диана просто куда-то сорвалась. Она скоро поймет, что ее время больше ей не принадлежит, с раздражением подумала Флик.

– Она исчезла, – сказала она остальным. – Что ж, начнем без нее. – Она встала во главе стола. – Перед нами два дня подготовки. Потом, в пятницу вечером, мы высадимся на парашютах во Франции. У нас полностью женская группа, так как женщинам гораздо легче передвигаться по оккупированной Франции – гестаповцы будут менее подозрительны. Наша задача заключается во взрыве железнодорожного туннеля возле деревни Марль, которая находится возле Реймса, на главной железнодорожной линии между Франкфуртом и Парижем.

Флик посмотрела на Грету, знавшую, что эта история выдумана. Та молча сидела, намазывая маслом тост, и не смотрела на Флик.

– Курс подготовки обычно занимает три месяца, – продолжала Флик. – Но этот туннель необходимо разрушить к вечеру понедельника. За два дня мы надеемся дать вам основные представления о конспирации, научить, как обращаться с парашютом, провести некоторую огневую подготовку и показать, как бесшумно убивать людей.

Даже под слоем макияжа было видно, как побледнела Мод.

– Убивать людей? – сказала она. – Вы же не ожидаете, что девушки этим займутся?

– Знаешь, это ведь кровавая война, – презрительно фыркнула Джелли.

В этот момент из сада появилась Диана, к ее вельветовым брюкам прилипли куски растений.

– Я совершила прогулку по лесу, – с восторгом сказала она. – Просто изумительно. Посмотрите, что мне дали в теплице! – Она достала из кармана несколько зрелых помидоров и выкатила их на кухонный стол.

– Сядь, Диана, – сказала Флик, – ты опоздала на инструктаж.

– Извини, дорогая, неужели я пропустила вашу милую беседу?

– Теперь ты в армии, – раздраженно сказала Флик. – Когда тебе говорят, что к семи ты должна быть на кухне, это не просто рекомендация.

– Ты говоришь со мной как директор школы.

– Сядь и замолчи.

– Я дико извиняюсь, дорогая.

Флик повысила голос:

– Диана, когда я говорю «замолчи», не отвечай «я дико извиняюсь, дорогая», и вообще никогда не называй меня «дорогая». Просто замолчи.

Диана молча села, но вид у нее был недовольный. «Черт возьми, – подумала Флик, – я плохо с этим справилась».

Дверь кухни с треском отворилась, и в помещение вошел невысокий мускулистый мужчина лет сорока. На форменной рубашке виднелись нашивки сержанта.

– Доброе утро, девушки! – с жаром сказал он.

– Это сержант Билл Гриффитс, один из инструкторов, – сказала Флик. Билл ей не нравился. Этот армейский инструктор по физической подготовке находил нездоровое удовольствие в поединках с курсантами и никогда особенно не сожалел, если кому-нибудь причинял боль. По наблюдениям Флик, с женщинами он вел себя только хуже. – Мы как раз ждали вашего прихода, сержант, так что можете начинать. – Она отошла в сторону и прислонилась к стене.

– Ваше желание для меня закон, – зачем-то сказал он и занял ее место во главе стола. – Прыгать с парашютом, – начал он, – это все равно что прыгать с четырехметровой стены. Потолок этой кухни чуть-чуть ниже, так что это все равно что прыгать в сад со второго этажа.

– Боже мой! – тихо сказала Джелли.

– Вы не сможете устоять на ногах, – продолжал Билл. – Если вы попытаетесь приземлиться стоя, то сломаете себе ноги. Единственно безопасный способ – упасть. Поэтому первое, чему мы вас учим, – это как падать. Если кто-то желает сохранить в чистоте одежду, милости просим в гардеробную, которая находится рядом, и переодеться в комбинезон. Если через три минуты вы соберетесь у выхода, мы начнем.

Пока женщины переодевались, Пол откланялся.

– Завтра нам предстоит тренировочный полет с прыжками, а мне говорят, что свободных самолетов нет, – сказал он Флик. – Я собираюсь в Лондон, чтобы надрать им задницу. Вечером я вернусь.

Флик решила, что он, вероятно, хочет также повидаться со своей девушкой.

В саду стояли старый сосновый стол, сделанный в Викторианскую эпоху уродливый гардероб из красного дерева и стремянка высотой четыре метра. Джелли была в ужасе.

– Неужели вы заставите меня прыгать с этого дурацкого старого гардероба? – спросила она у Флик.

– Сначала мы покажем вам, как это делается, – ответила та. – Вы удивитесь, как легко это сделать.

Джелли посмотрела на Перси.

– Ты мерзавец! – сказала она. – Во что ты меня впутал!

– Сначала мы научим вас падать с нулевой высоты, – когда все было готово, сказал Билл. – Существуют три способа – вперед, назад и вбок.

Он продемонстрировал все способы, легко падая на землю и вскакивая на ноги с проворностью гимнаста.

– Ноги нужно держать вместе, – сказал он и с лукавой усмешкой добавил: – Как должны делать все юные леди. – Никто не засмеялся. – Не вытягивайте руки, чтобы предотвратить падение, а держите их по бокам. Не бойтесь ушибиться. Если вы сломаете руку, будет гораздо больнее.

Как и ожидала Флик, у тех, кто помоложе, особых проблем не возникло, – Диана, Мод, Руби и Дениза смогли падать как гимнасты, когда им показали, как надо это делать. Руби, один раз проделав упражнение из положения стоя, потеряла терпение и забралась на лестницу.

– Не сейчас! – крикнул ей Билл, но было уже поздно. Руби спрыгнула с лестницы и идеально приземлилась, после чего отошла в сторону, села под деревом и закурила сигарету. «Я уже решила, что она сейчас причинит мне неприятности», – с облегчением подумала Флик.

Она больше беспокоилась о Джелли, которая была ключевым членом группы, единственной, кто разбирался в подрывном деле. Девичью гибкость она утратила уже довольно давно, и прыжки с парашютом должны были представлять для нее трудность. Тем не менее она любила преодолевать трудности. Падая из положения стоя, она с недовольным фырканьем ударилась о землю, а вставая, выругалась, но все же была готова к следующей попытке.

К удивлению Флик, худшей ученицей из всех оказалась Грета.

– Я не могу это сделать, – сказала она Флик. – Я тебе говорила, что такие вещи не для меня.

Грета впервые за все время произнесла несколько слов, но Джелли нахмурилась и пробормотала:

– Смешной акцент.

– Давайте я вам помогу, – сказал Билл. – Стойте неподвижно. Просто расслабьтесь. – Он взял ее за плечи и сильным движением внезапно бросил на землю. Тяжело приземлившись, она вскрикнула от боли. С трудом поднявшись на ноги, она, к ужасу Флик, начала плакать. – Господи! – с отвращением сказал Билл. – Что за людей нам присылают!

Флик со злостью посмотрела на него. Она не хотела из-за грубости сержанта терять своего телефонного мастера.

– Просто вам нужно быть осторожнее! – рявкнула она на него.

Но Билл ни в чем не раскаивался.

– Гестапо гораздо хуже меня!

Флик пришлось самой устранять угрозу.

– Мы немного позанимаемся по отдельному плану, – взяв Грету за руку, сказала она. Они обошли дом и вышли в другую часть сада.

– Извини, – сказала Грета, – но я просто ненавижу этого коротышку.

– Я понимаю. А теперь давай займемся этим вместе. Становись на колени. – Они встали на колени друг против друга и взялись за руки. – Просто повторяй мои движения. – Флик медленно склонилась вбок, Грета повторила ее движение. Все еще держась за руки, они вместе упали на землю. – Ну вот, – сказала Флик. – Теперь все в порядке, правда?

Грета улыбнулась:

– Почему он не может быть таким, как ты?

Флик пожала плечами.

– Мужчины, они такие, – с усмешкой сказала она. – А теперь ты готова падать из положения стоя? Мы сделаем это точно так же, держась за руки.

Она проделала с Гретой все упражнения, которые Билл делал с остальными. Грета быстро набралась уверенности в себе. Они вернулись к группе, где все прыгали со стола. Грета присоединилась к ним и уверенно приземлилась – все зааплодировали.

Они попрыгали с гардероба и, наконец, со стремянки. Когда Джелли прыгнула с лестницы, уверенно перекатилась и встала на ноги, Флик ее обняла.

– Я тобой горжусь, – сказала она. – Отличная работа.

Билл посмотрел на них с отвращением.

– Что это, черт возьми, за армия, когда тебя обнимают за то, что ты и так должен сделать? – повернувшись к Перси, сказал он.

– Привыкай к этому, Билл, – ответил Перси.

Глава восемнадцатая

Войдя в высокий дом на рю дю Буа, Дитер с чемоданом Стефании в руках поднялся по лестнице в спальню мадемуазель Лема и окинул взглядом грубо сработанную односпальную кровать, старомодный комод из орехового дерева и скамеечку для молитвы с четками на подставке.

– Будет нелегко притвориться, будто это твой дом, – поставив чемодан на постель, с беспокойством сказал он.

– Скажу, что унаследовала это от незамужней тетки и поленилась все переделать по своему вкусу, – сказала она.

– Разумно. Все равно тебе нужно будет создать небольшой беспорядок.

Она открыла чемодан, достала оттуда черный домашний халат и небрежно набросила его на скамеечку для молитвы.

– Так уже лучше, – сказал Дитер. – А что ты будешь делать, если зазвонит телефон?

Стефания немного подумала. Когда она заговорила, ее голос стал ниже, а прекрасное парижское произношение сменилось провинциальным говором:

– Алло! Да, это мадемуазель Лема, простите, кто это говорит?

– Отлично, – сказал Дитер. Это, может, и не обманет близкую подругу или родственницу, но случайно позвонивший не заметит ничего необычного, особенно при искажениях на линии.

Они обследовали дом. Там было еще четыре спальни, готовые к приему гостей – постели заправлены, над каждым умывальником висит чистое полотенце. На кухне, где по идее должны были находиться лишь небольшие кастрюльки и кофейник на одну чашку, они обнаружили несколько огромных кастрюль и мешок с рисом, которым мадемуазель могла бы питаться в течение года. Вино в погребе было дешевым вэн ординэр, но здесь же хранилось пол-ящика хорошего шотландского виски. В находящемся рядом с домом гараже стоял небольшой довоенный автомобиль «Симка-5» – французская версия «фиата» под названием «тополино». Она была в отличном состоянии, с полным баком бензина. Дитер повернул пусковую рукоятку, и двигатель немедленно завелся. Власти никогда не разрешили бы мадемуазель покупать дефицитный бензин и запчасти для того, чтобы она могла ездить за покупками. Машину наверняка заправляло и обслуживало Сопротивление. Интересно, как она объясняла возможность разъезжать по округе, думал Дитер. Возможно, выдавала себя за акушерку.

– А ведь у старой коровы все было хорошо организовано, – заметил он.

Стефания приготовила обед – по дороге они зашли за покупками. В магазинах не было ни мяса, ни рыбы, но они купили грибов и салата, а также батон пэн нуар,[26]26
  Черный хлеб.


[Закрыть] хлеба, который французские пекари изготавливали из скверной муки и отрубей, – это было все, что они могли достать. Стефания приготовила салат, грибы она использовала для ризотто, а в довершение в кладовой они нашли немного сыра. С крошками на обеденном столе и грязными кастрюлями в кухонной раковине дом начал приобретать жилой вид.

– Должно быть, война стала лучшим эпизодом в ее жизни, – сказал Дитер, когда они пили кофе.

– Как ты можешь такое говорить? Она уже отправилась в лагерь.

– Подумай о той жизни, которую она вела. Одинокая женщина, без мужа, без семьи, родители умерли. И тут в ее жизни появились все эти молодые люди, отважные мальчики и девочки, участвующие в безрассудно смелых операциях. Вероятно, они все рассказывали ей о своей любви и своих страхах. Она прячет их в своем доме, дает им виски и сигареты и отправляет в дорогу, желая удачи. Возможно, это самое интересное время в ее жизни. Готов спорить, что она никогда не была так счастлива.

– Возможно, она предпочла бы спокойную жизнь – покупать шляпы с подругой, возлагать цветы в кафедральном соборе, раз в год ездить в Париж на концерт.

– На самом деле никто не предпочитает спокойную жизнь. – Дитер выглянул в окно столовой. – Проклятие! – По дорожке шла молодая женщина, толкавшая рядом с собой велосипед с большой корзиной на переднем колесе. – Кто это, черт возьми?

Стефания пристально смотрела на приближавшуюся посетительницу.

– И что мне делать?

Дитер ответил не сразу. К дому шла некрасивая, спортивного вида девушка в грязных брюках и рабочей рубашке с большими пятнами пота под мышками. Девушка не стала звонить в дверной звонок, а просто оставила велосипед во внутреннем дворе. Дитер был встревожен. Неужели его обман так быстро раскроется?

– Она идет к задней двери. Должно быть, это подруга или родственница. Ты должна сымпровизировать. Иди к ней, а я останусь на кухне и послушаю.

Они услышали, как открылась и снова закрылась кухонная дверь, а девушка громко позвала:

– Доброе утро, это я!

Стефания прошла на кухню. Дитер встал у двери столовой, так что мог все отчетливо слышать.

– Кто вы? – испуганно спросила девушка.

– Я Стефания, племянница мадемуазель Лема.

Посетительница не стала скрывать своего подозрения.

– Не знала, что у нее есть племянница.

– О вас она мне тоже не говорила. – В голосе Стефании слышалась добродушная насмешка, и Дитер понял, что она стремится очаровать собеседницу. – Может, присядете? Что там у вас в корзине?

– Немного еды. Меня зовут Мари, я живу в деревне. У меня есть возможность добывать лишнюю еду, и я доставляю ее… мадемуазель Лема.

– А! – сказала Стефания. – Для ее… гостей. – Раздалось какое-то шуршание, и Дитер понял, что Стефания рассматривает завернутые в бумагу продукты. – Чудесно! Яйца… свинина… клубника.

Так вот как мадемуазель Лема ухитрилась остаться полной, подумал Дитер.

– Значит, вы знаете, – сказала Мари.

– Да, я знаю о тайной жизни тетушки. – Услышав слово «тетушка», Дитер вдруг вспомнил, что ни он, ни Стефания никогда не спрашивали имя мадемуазель Лема. Обман раскроется, если Мари обнаружит, что Стефания не знает имени своей «тети».

– А где она?

– Уехала в Экс.[27]27
  Имеется в виду город Экс-ан-Прованс на юге Франции.


[Закрыть] Вы помните Шарля Ментона, который был деканом кафедрального собора?

– Нет, не помню.

– Наверное, вы для этого слишком молоды. Он был лучшим другом отца тетушки, пока не вышел на пенсию и не уехал в Прованс. – Стефания прекрасно импровизирует, с восхищением подумал Дитер. У нее стальные нервы и большая изобретательность. – У него был сердечный приступ, и она поехала за ним ухаживать. Она поручила мне заботиться о гостях, пока она будет отсутствовать.

– А когда она вернется?

– Шарль вряд ли долго проживет. С другой стороны, война скоро может окончиться.

– Она никому не говорила об этом Шарле.

– Мне говорила.

Кажется, у Стефании есть шансы выкрутиться, подумал Дитер. Если она сможет продержаться чуточку подольше, Мари уйдет, не питая никаких сомнений. Она, конечно, кому-то сообщит о том, что случилось, но сочиненная Стефанией история выглядит вполне правдоподобной – именно подобные вещи и случаются в таких движениях, как Сопротивление. Тут не армия – люди вроде мадемуазель Лема могут, ни с кем не посоветовавшись, с легкостью принимать решение оставить свой пост и передать его кому-нибудь другому. Это сводит с ума руководителей Сопротивления, но они ничего не могут поделать – в их подчинении только добровольцы.

Дитер начал надеяться, что все обойдется.

– Откуда вы? – спросила Мари.

– Я живу в Париже.

– Может, ваша тетя Валери где-то прячет еще и других племянниц?

Итак, подумал Дитер, мадемуазель Лема зовут Валери.

– Не думаю – других я не знаю.

– Вы лжете.

Тон Мари изменился. Что-то пошло не так. Вздохнув, Дитер достал из-под пиджака автоматический пистолет.

– О чем это вы говорите? – спросила Стефания.

– Вы лжете. Вы даже не знаете, как ее зовут. Она не Валери, а Жанна.

Дитер перевел предохранитель пистолета в положение «огонь».

– Я всегда звала ее просто тетушкой, – не моргнув глазом, продолжала Стефания. – А вы ведете себя очень грубо.

– Я с самого начала все поняла, – с презрением сказала Мари. – Жанна никогда не доверилась бы такой, как ты, надушенной и на высоких каблуках.

В этот момент из кухни вышел Дитер.

– Какая жалость, Мари! – сказал он. – Если бы вы были чуть более доверчивой или чуть более сообразительной, то могли бы спокойно уйти отсюда. А так вы арестованы.

– Гестаповская шлюха! – посмотрев на Стефанию, сказала Мари.

Это было настоящее оскорбление – услышав его, Стефания покраснела.

Дитер был настолько взбешен, что едва не ударил Мари пистолетом.

– Когда вы окажетесь в руках гестапо, то еще пожалеете об этих словах, – холодно сказал он. – Там есть такой сержант Беккер, который будет вас допрашивать. Когда вы будете кричать, истекая кровью, и молить о пощаде, вспомните это неосмотрительное оскорбление.

Мари, кажется, собиралась бежать. Дитер почти желал, чтобы это произошло. Тогда он сможет пристрелить ее, и вопрос будет исчерпан. Но бежать она не стала. После долгих колебаний ее плечи поникли, и она начала плакать.

Эти слезы его не тронули.

– Лягте на пол, заложив руки за спину.

Она подчинилась.

Он убрал пистолет.

– Кажется, я видел в погребе веревку, – сказал он Стефании.

– Я принесу.

Она принесла кусок бельевой веревки. Дитер связал Мари руки и ноги.

– Мне придется доставить ее в Сан-Сесиль, – сказал он. – Мы не можем оставить ее здесь – может, сегодня придет британский агент. – Он посмотрел на часы. Было два часа дня. У него хватит времени, чтобы доставить ее в Сан-Сесиль и вернуться сюда к трем. – Тебе придется пойти в крипту одной, – сказал он Стефании. – Возьми в гараже маленькую машину. Я буду в соборе, хотя ты можешь меня и не увидеть. – Он поцеловал ее – как муж, уходящий на работу, ухмыльнувшись про себя, подумал Дитер. – Мне нужно спешить, – перебросив Мари через плечо, сказал он и пошел к двери.

Выйдя наружу, он обернулся.

– Спрячь велосипед.

– Не беспокойся, – ответила Стефания.

Через внутренний двор он вынес светловолосую девушку на улицу, открыл багажник своей машины и положил ее туда. Если бы не слова про «шлюху», он оставил бы ее на заднем сиденье.

Захлопнув крышку, он огляделся по сторонам. Никого не было видно, но на таких улицах всегда кто-нибудь подсматривает из-за ставней. Они видели, как вчера увозили мадемуазель Лема, и должны были заметить большую небесно-голубую машину. Как только он уедет, пойдут разговоры о мужчине, который засунул девушку в багажник своей машины. В обычных условиях они позвонили бы в полицию, но на оккупированной территории разговаривают с полицией лишь в случае необходимости, особенно когда в этом может быть замешано гестапо.

Узнает ли Сопротивление об аресте мадемуазель Лема? Для Дитера это было ключевым вопросом. Реймс все-таки город, а не деревня, людей здесь арестовывают каждый день – воров, убийц, контрабандистов, дельцов черного рынка, коммунистов, евреев. Так что есть немалый шанс, что известия о событиях на рю дю Буа не достигнут ушей Мишеля Клэре.

Но и гарантии никакой не было.

Усевшись в машину, он направился в Сан-Сесиль.