Текст книги "На орлиных крыльях"

Автор книги: Кен Фоллетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

Затем он выполз из кабинета в коридор.

В течение следующего часа нападавшие захватили здание, где жили сотрудники посольства и помещался кафетерий. Салливан отправил всех собравшихся в канцелярии гражданских лиц наверх, под крышу, в коммуникационный отсек. Когда Салливан услыхал, что нападавшие принялись ломать стальные двери здания, он приказал находившимся там морским пехотинцам присоединиться к штатским, сгрудившимся в коммуникационном отсеке. Он велел им поставить оружие в угол и как можно скорее сдаться.

В конце концов, Салливан сам поднялся туда, оставив снаружи лишь военного атташе и переводчика.

Когда нападавшие были уже на третьем этаже, Салливан открыл дверь отсека и вышел, подняв руки над головой.

За ним последовали остальные – всего около ста человек.

Всех их загнали в приемную секретариата посла и обыскали. Произошло некоторое замешательство между двумя группами иранцев, и Салливан понял, что люди аятоллы послали отряд на выручку сотрудников посольства. Вероятно, это произошло после звонков Чарли Нааса и военного атташе. Спасатели поднялись на третий этаж вместе с нападавшими.

Внезапно раздался выстрел. Пуля пробила оконное стекло.

Все американцы легли на пол. Одному из иранцев показалось, что стреляли из комнаты, и, разозлясь, он резко направил свой автомат АК-47 прямо на группу лежавших на полу сотрудников посольства. Тогда пресс-атташе Барри Розен стал кричать на фарси: «Стреляли с улицы! Стреляли с улицы!» В этот момент Салливан обнаружил, что лежит рядом с двумя журналистами, которые были в приемной его кабинета.

– Надеюсь, что вы занесете все это в свои записные книжки, – сказал он им.

Немного погодя всех их вывели во двор, где новый заместитель премьер-министра Ибрагим Язди принес Салливану свои извинения за нападение на посольство.

Язди также предоставил Салливану личную охрану – группу студентов, которым в дальнейшем вменялось в обязанность обеспечивать безопасность посла США. Они хорошо знали самого посла и его распорядок дня, поскольку до этого у них было задание убить его.

* * *

Ближе к вечеру из больницы позвонила Кэти Гэллэгер. Ей дали какое-то лекарство, и все наладилось, по крайней мере, временно. Она просилась назад в дом Лю Гольца к своему мужу и остальным «чистым».

Джо Поше был против того, чтобы кто-нибудь из «чистых» выходил из дома. Ему также не хотелось, чтобы кто-либо из иранцев знал, где они находятся. Поэтому он вызвал Голама и попросил его забрать Кэти из больницы, а потом довезти до того места, где ее встретит муж.

В тот вечер она прибыла в дом Гольца около семи тридцати. Кэти чувствовала себя лучше, но Голам сообщил ей ужасную новость.

– Вчера они обстреляли наши номера в гостинице, – сказала она. – Голам отправился в гостиницу «Хьятт», чтобы оплатить счета и забрать оставленные там вещи. Все в комнатах было сломано, стены пробиты пулями, а багаж разодран в клочья.

– Именно наши комнаты? – спросил Хауэлл.

– Да.

– Он выяснил, как все это произошло?

Когда Голам пошел оплачивать счета, управляющий гостиницы спросил его:

– Кто, черт их побери, были эти люди – агенты ЦРУ?

Судя по всему, в понедельник утром, вскоре после того, как сотрудники ЭДС уехали из гостиницы, туда ворвались революционеры. Они приставали ко всем американцам с требованием предъявить паспорта и показывали проживающим в гостинице и ее персоналу фотографии двух человек, которых они разыскивали. Управляющий не узнал людей, изображенных на фотографиях. Остальные тоже заявили, что никогда их раньше не видели.

Хауэлл никак не мог понять, что так разозлило революционеров, если они разгромили все в комнатах, где проживали сотрудники ЭДС. Может быть, бар Гэйдена с его богатым выбором спиртных напитков оскорбил мусульман. В номере Гэйдена остались также диктофон, микрофон для записи телефонных разговоров и детская переносная рация. Революционеры могли принять все это за шпионское оборудование.

В течение дня отрывочные, но тревожные сведения о происшествии в посольстве дошли до Хауэлла и «чистых». Они слышали, как управляющий Гольца рассказывал об этом по телефону своим друзьям. Сам же Гольц возвратился домой, когда все остальные сидели за столом и обедали. Он выпил пару рюмок спиртного, и казалось, что события в посольстве никак на нем не отразились. Ему пришлось довольно долго пролежать в посольском коридоре на своем могучем животе. На следующий день он уже сидел в конторе за рабочим столом, а вечером пришел домой с хорошими новостями: в субботу начнутся авиарейсы по эвакуации американцев из Тегерана, и «чистые» полетят первым же самолетом.

«У Дэдгара могут быть иные соображения на этот счет», – подумал Хауэлл.

* * *

В Стамбуле Росса Перо охватило ужасное чувство беспомощности. Ему все время казалось, что операция выходит из-под контроля.

Через Даллас до него дошли сообщения о том, что посольство США в Тегеране подверглось нападению революционеров. Он также знал – поскольку Том Уолтер ранее разговаривал с Джо Поше, что туда как можно скорее собирались переехать «чистые». Однако после нападения на посольство почти все каналы телефонной связи с Тегераном перестали действовать, а оставшиеся поступили в полное распоряжение Белого дома. Таким образом, Перо не имел представления, находились ли «чистые» в посольстве во время нападения. Ему не было известно также, грозит ли им серьезная опасность, если они по-прежнему живут в доме Гольца.

Прекращение контактов по телефону означало еще и то, что теперь Мерв Стаффер не мог позвонить Голаму. Следовательно, нельзя было выяснить, поступало ли Джиму Найфелеру сообщение от «нечистых». А ведь только так Даллас мог узнать, все ли у них в порядке или они попали в беду. Вся команда, расположившаяся в Далласе на седьмом этаже, работала над тем, чтобы хоть как-то завладеть одним из немногих оставшихся каналов телефонной связи и получить возможность переговорить с Голамом. Том Уолтер обратился за помощью к компании «Эй Ти энд Ти» и связался с Рэем Джонсоном, который занимался телефонным счетом ЭДС. Счет был на очень большую сумму – компьютеры ЭДС в различных частях США «общались между собой» по телефону, – и Джонсон, разумеется, старался удовлетворить просьбу одного из своих основных клиентов. Он, правда, поинтересовался, действительно ли звонок в Тегеран является для ЭДС вопросом жизни и смерти. «Конечно», – ответил ему Том Уолтер. Джонсон пытался обеспечить им доступ к какой-нибудь телефонной линии. Одновременно Ти Джей Маркес делал все, чтобы очаровать своим красноречием одну из телефонисток на международной линии и подбить ее на нарушение правил.

Перо также потерял связь с Ральфом Булвэром, который должен был встретить «нечистых» на турецкой стороне границы. Последний раз он дал о себе знать из Аданы, то есть за восемьсот километров от того места, где ему надлежало быть. Перо полагал, что Булвэр сейчас находится в пути и направляется к месту встречи. Однако было неясно, как далеко он продвинулся и не опоздает ли на границу.

Большую часть дня Перо потратил на поиски легкого самолета или вертолета, чтобы на нем слетать в Иран. «Боинг-707» для этого не подходил, поскольку придется лететь на малой высоте и искать «рейнжроверы» с буквами «Х» или «А» на крыше, а затем приземляться на крохотные, заброшенные аэродромы, а может быть, даже на дорогу или луг. Однако до сих пор все его старания подтверждали резюме Булвэра, сделанное в шесть часов утра: из этого ничего не выйдет.

В отчаянии Перо позвонил своему другу, который работал в агентстве по борьбе с наркотиками, и попросил у него номер телефона представителя агентства в Турции, полагая, что те, кто борется с распространением наркотиков, наверняка знают, где можно достать легкий самолет. Сотрудник агентства по борьбе с наркотиками пришел в «Шератон» в сопровождении другого человека, который, как догадался Перо, служил в ЦРУ. Однако если они и знали, где достать самолет, то не сказали ему этого.

В Далласе Мерв Стаффер обзванивал всю Европу в поисках подходящего самолета, который можно было бы сразу купить или взять напрокат, а затем тут же вылететь на нем в Турцию. Ему тоже пока не удалось достать такого самолета.

Ближе к вечеру Перо обратился к Пэту Скалли: «Я хочу поговорить с самым высокопоставленным американцем в Стамбуле».

Скалли отправился в американское консульство и устроил там небольшой переполох, и сейчас, в десять тридцать вечера, консул уже сидел в номере Перо в «Шератоне». Перо был с ним откровенен.

– Мои люди вовсе не уголовники, – объяснил он. – Это обычные бизнесмены, у которых есть жены и дети. Вы легко можете себе представить, каково им сейчас дома в Штатах. Иранцы полтора месяца держали моих людей в тюрьме, не предъявив им никакого обвинения и не имея против них никаких улик. Теперь они на свободе и пытаются выбраться из страны. Если их поймают, ни о каком правосудии, разумеется, не может быть и речи. Учитывая нынешнее положение в Иране, мои люди, возможно, даже не сумеют добраться до границы. Я хочу слетать в Иран и забрать их оттуда. И здесь мне нужна ваша помощь. Мне надо взять во временное пользование, нанять или купить небольшой самолет. Можете вы мне помочь в этом?

– Нет, – ответил консул. – В этой стране закон запрещает частным лицам иметь самолеты. А поскольку закон запрещает это, здесь просто нет самолетов, которые можно дать напрокат или продать, пускай даже тому, кто готов преступить закон.

– Но у вас же должен быть самолет.

– У государственного департамента нет самолетов.

Перо был в отчаянии. Неужели он так и будет сидеть сложа руки и ничем не сможет помочь?

– Господин Перо, – сказал консул, – мы для того и находимся здесь, чтобы помогать американским гражданам, и я постараюсь достать вам самолет. Я сделаю для этого все возможное. Но говорю вам прямо – мои шансы практически равны нулю.

– Я благодарен вам и за это.

Консул поднялся и собрался уходить.

– Очень важно, чтобы никто не знал о моем пребывании в Турции, – предупредил его Перо – В настоящее время иранские власти не имеют ни малейшего представления о местонахождении моих людей. Если власти узнают, что я здесь, им удастся вычислить маршрут их бегства, и это обернется для нас катастрофой. Прошу вас быть в этом отношении предельно осторожным.

– Понимаю.

Консул ушел.

Через несколько минут раздался телефонный звонок. Из Далласа звонил Ти Джей Маркес.

– Росс, в сегодняшней газете о тебе пишут на первой полосе.

У Перо душа ушла в пятки: теперь все знают, где он. Ти Джей продолжал:

– Губернатор только что назначил тебя председателем Комиссии по борьбе с наркотиками.

Перо облегченно вздохнул.

– Маркес, ты меня напутал.

Ти Джей рассмеялся.

– Не стоило тебе так шутить над стариком, – упрекнул его Перо. – Ты действительно меня ошарашил, дружище.

– Подожди минутку. Марго звонит, – перебил его Ти Джей. – Она просто хочет поздравить тебя с Днем Святого Валентина.

Перо вспомнил, что наступило 14 февраля.

– Передай ей, что я в полной безопасности. Меня постоянно охраняют две блондинки.

– Минуточку. Я сейчас скажу ей об этом. – Через минуту, смеясь, Ти Джей снова взял трубку: – Она говорит, как это замечательно, что тебе нужны две женщины, чтобы заменить ее одну.

Перо подавил смешок. Поделом ему. Не стоило тягаться с Марго в остроумии.

– Ладно, ты дозвонился в Тегеран?

– Да. Телефонистка на международной линии разрешила нам позвонить, но мы ошиблись номером. Потом «Эй Ти энд Ти» предоставила нам канал связи, и мы соединились с Голамом.

– Ну и что?

– Ничего. Они ему не звонили.

Перо сразу погрустнел:

– О чем вы его спрашивали?

– Мы только спросили: «Есть для нас сообщения?» – а он сказал, что нет.

– Вот черт. – Перо даже на мгновение показалось, что было бы лучше, если б от «нечистых» поступил сигнал бедствия. Тогда он, по крайней мере, знал бы, где они находятся.

Он попрощался с Ти Джеем и стал готовиться ко сну. Сначала он потерял «чистых», потом Булвэра, а теперь вот «нечистых». Ему не удалось достать самолет, чтобы отправиться на их поиски. Задуманная им операция была под угрозой срыва, а он ничего не мог предпринять.

Неопределенность и тревога ожидания убивали его. Он понял, что ни разу в жизни не испытывал такого напряжения. Ему приходилось видеть, как люди не выдерживали стрессовой ситуации и «ломались», но он не в состоянии был до конца постичь всю глубину их страданий, потому что сам не испытывал подобного. Раньше сильное напряжение в работе не мешало ему. Наоборот, оно приносило ему успех. Сейчас же все было по-другому.

Перо изменил своему правилу и стал думать о самом худшем. На карту была поставлена его свобода. Если операция по спасению его людей провалится, ему придется сесть в тюрьму. Он же собрал армию наемников, попустительствовал махинациям с паспортами американских граждан, организовал подделку удостоверений личности американских военнослужащих и принял участие в заговоре с целью нелегального перехода границы. Оставалось надеяться, что отбывать срок придется в США, а не в Турции. Самое худшее ожидает его, если турки отправят его в Иран, чтобы там подвергнуть суду за все его «преступления» на иранской земле.

Он лежал на кровати у себя в гостиничном номере и не мог заснуть. Его беспокоила судьба «чистых», «нечистых», Булвэра, да и своя собственная. Что ж, ничего не поделаешь. Придется пройти через все эти испытания. В будущем он станет мягче относиться к людям, которых постоянно держал в напряжении. Разумеется, если у него вообще есть будущее.

* * *

Коберн чувствовал себя не в своей тарелке и внимательно следил за поведением Саймонса.

Все они расположились на персидском ковре так, что образовался своеобразный круг, и стали ждать появления «судьи». Еще до отъезда из Тегерана Саймонс сказал Коберну: «Постоянно наблюдайте за тем, что я делаю». До сих пор Саймонс не проявлял активности и как бы плыл по течению. Он позволял Рашиду разговаривать с охранниками и допустил арест их группы. Однако может наступить такой момент, когда Саймонс изменит тактику. Если он решит, что пора вступить в бой, то мгновенно даст это понять Коберну.

Пришел судья.

Это был человек лет пятидесяти, в темно-синем пиджаке, светлом желто-коричневом свитере и рубашке с открытым воротом. Своим поведением он чем-то напоминал профессионального врача или юриста. На поясе у него висел «кольт» калибра 11,43 мм.

Рашид узнал в нем одного из руководителей коммунистической партии Ирана Хабиба Болуряна. Болурян сел как раз в том месте, которое отвел ему Саймонс.

Судья что-то сказал на фарси, и молодой человек в европейском костюме, взявший на себя роль переводчика, потребовал у арестованных паспорта.

«Ну, сейчас начнется, – подумал Коберн, – мы здорово влипли. Стоит им открыть паспорт Билла, и они тут же поймут, что это не его документ».

Горстку паспортов положили на ковер прямо перед Болуряном. Он начал с паспорта, лежавшего сверху. Переводчик принялся списывать содержавшиеся в нем данные. Тут произошла некоторая путаница. Почему-то иранцы не всегда могли отличить имя от фамилии.

Рашид подавал паспорта Болуряну, а Гэйден наклонялся и разъяснял, что к чему. Только теперь до Коберна дошло, что вдвоем они вносили еще большую путаницу. Рашид подсовывал Болуряну один и тот же паспорт несколько раз, а Гэйден, нагибаясь и показывая, что там написано, закрывал фотографию. Коберн восхищался их выдержкой. Наконец паспорта вернули владельцам, и Коберну показалось, что паспорт Билла так никто ни разу и не открыл.

Болурян стал допрашивать Рашида на фарси. Судя по всему, Рашид придерживался официальной версии о том, что простые американские бизнесмены пытаются вернуться к себе на родину. Правда, он слегка приукрасил эту версию, заявив, что у некоторых из них в США есть родственники, которые сейчас находятся при смерти.

В конце концов, переводчик спросил по-английски:

– Можете нам объяснить, что вы здесь делаете?

– Видите ли… – начал было Рашид, но тут стоявший у него за спиной охранник взвел курок своего автомата и приставил дуло к его затылку. Рашид замолчал. Было совершенно очевидно, что переводчик хотел услышать мнение на этот счет самих американцев и проверить, совпадает ли их версия с объяснением Рашида. Действия охранника самым грубым образом напомнили им, что они находятся в руках распоясавшихся революционеров.

Как самый старший по должности сотрудник ЭДС, Гэйден ответил переводчику:

– Все мы работаем в компании, которая занимается обработкой информации с помощью ЭВМ. Наша компания называется «Парс Дэйта Системс», сокращенно ПДС – На самом деле, ПДС была иранской компанией, которой совместно владели ЭДС и Аболфат Махви. Гэйден не упомянул об ЭДС, поскольку Саймонс еще до их отъезда из Тегерана предупреждал его, что Дэдгар может выдать ордер на безоговорочный арест любого, кто связан с ЭДС. – У нас был контракт с банком «Омран», – продолжал Гэйден. Он говорил правду, но кое-что, разумеется, скрыл. – Нам не платили, камнями били стекла в наших помещениях, у нас не было денег, мы соскучились по семьям, и нам просто захотелось домой. Аэропорт закрылся, и мы решили поехать на машинах.

– Это верно, – согласился переводчик. – То же самое произошло со мной. Я хотел вылететь в Европу, но аэропорт был закрыт.

«Что ж, может быть, у нас появился союзник», – подумал Коберн.

Болурян что-то спросил, и переводчик перевел:

– Был ли у вас контракт с компанией «ИСИРАН»?

Коберн изумился. Для человека, проведшего в тюрьме двадцать пять лет, он был прекрасно осведомлен. «ИСИРАН» – «Информэйшн Системс Иран» – представляла собой компанию по обработке информации с помощью ЭВМ, которой когда-то владел Аболфат Махви. Затем ее выкупило правительство. Ходили упорные слухи, что эта компания тесно связана с тайной полицией САВАК. Еще хуже было то, что ЭДС действительно имела контракт с компанией «ИСИРАН». В 1977 году обе компании совместно создали систему учета документации для иранского военно-морского флота.

– У нас нет ничего общего с «ИСИРАН», – солгал Гэйден.

– Есть ли у вас какой-нибудь документ, удостоверяющий, что вы работаете в названной вами компании?

Тут возникла проблема. Перед отъездом из Тегерана они уничтожили все бумаги, относящиеся к ЭДС. Так велел Саймонс. Теперь все они рылись в карманах, чтобы найти хоть одну случайно уцелевшую служебную бумажку.

Кин Тэйлор отыскал у себя карточку медицинской страховки, в нижней части которой было напечатано: «Электроник Дэйта Системс Корпорэйшн». Он протянул ее переводчику со словами:

– «Электроник Дэйта Системс» является головной компанией ПДС.

Болурян поднялся и вышел из комнаты.

Переводчик, вооруженные курды и сотрудники ЭДС молча ждали дальнейшего развития событий. «Что нас теперь ждет?» – подумал Коберн.

Знал ли Болурян, что у ЭДС был контракт с «ИСИРАН»? Если знал, не подумает ли он, что сотрудники ЭДС связаны с САВАК? Или он спросил об «ИСИРАН» наугад? Если он задал этот вопрос случайно, поверит ли он их версии о рядовых бизнесменах пытающихся вернуться домой. Среди севших кругом сотрудников ЭДС Билл оказался прямо напротив Коберна. Как это ни странно, он чувствовал себя совершенно спокойно. Он так переволновался во время допроса, что теперь уже не способен был переживать «Мы изо всех сил старались выбраться, – рассуждал он, – и если теперь нас поставят к стенке и расстреляют, что ж, значит, судьба наша такая».

Болурян вернулся в комнату, заряжая оружие.

Коберн посмотрел на Саймонса: его взгляд был прикован к оружию.

Оно представляло собой старый карабин М-1. Казалось, он сохранился еще с времен второй мировой войны.

«Такой штукой ему всех нас не перестрелять», – подумал Коберн.

Болурян отдал карабин переводчику и что-то сказал ему на фарси.

У Коберна до предела напряглись мышцы. Если они откроют огонь прямо в комнате, будет та еще мясорубка…

Переводчик взял карабин и заявил:

– Ну а теперь вы будете нашими гостями. Давайте попьем чаю.

Болурян сделал на клочке бумаги какую-то надпись и передал его переводчику. Коберн понял, что Болурян просто оформил выдачу переводчику оружия и выписал ему разрешение на право владения им. «Боже, а я-то думал, что он собирается расстрелять нас», – пробормотал Коберн.

Лицо Саймонса ничего не выражало.

Подали чай.

На улице уже стемнело. Рашид спросил, нет ли здесь помещения, в котором американцы могли бы переночевать.

– Вы будете нашими гостями, – пояснил переводчик. – Я лично позабочусь о вас – Коберн подумал: «Неужели для этого ему нужен карабин?» Переводчик продолжал: – Утром наш мулла напишет записку мулле города Резайе с просьбой разрешить вам проехать.

– Что вы об этом думаете? – прошептал Саймонсу Коберн. – Стоит ли нам остаться на ночь или лучше сразу двинуться дальше?

– Не думаю, что у нас есть выбор, – ответил Саймонс – Когда он употребил слово «гости», это была простая вежливость.

Они допили чай, и переводчик сказал:

– А теперь пойдем пообедаем.

Они поднялись на ноги и надели обувь. По пути к машинам Коберн заметил, что Гэйден прихрамывает.

– Что у тебя с ногами? – поинтересовался он.

– Тише ты, – шикнул на него Гэйден. – Я запихнул все мои деньги в ботинки и теперь еле иду.

Коберн рассмеялся.

Они сели в машины и поехали по-прежнему в сопровождении курдских охранников и переводчика. Гэйден незаметно развязал шнурки ботинок и поудобнее распихал деньги. Машины остановились у бензоколонки.

– Если б они не собирались отпустить нас, то не дали бы нам заправиться… правда?

Коберн пожал плечами.

Они приблизились к городскому ресторану. Сотрудники ЭДС сели за стол. Охранники расположились вокруг них, образовав что-то похожее на кольцо, таким образом изолируя их от находившихся в ресторане горожан.

В зале работал телевизор. Передавали речь аятоллы. «И надо же было этому парню прийти к власти именно сейчас, когда у нас и без того полно неприятностей», – подумал Пол. Затем переводчик рассказал ему, что Хомейни велел не приставать к американцам, а дать им возможность беспрепятственно покинуть Иран, и на душе у Пола стало легче.

Им подали челла-кебаб – мясо молодого барашка с рисом. Охранники ели с жадностью, положив винтовки на стол рядом с тарелками.

Кин Тэйлор немного поковырял рис и положил ложку. Разболелась голова. Они с Рашидом по очереди вели машину, и у него было такое чувство, что он весь день, не моргая, смотрел на солнце. Его также беспокоило, что Болуряну взбредет в голову ночью позвонить в Тегеран и справиться там насчет ЭДС. Охранники жестами показывали ему, чтобы он ел, но он лишь отхлебывал кока-колу.

Коберн тоже не был голоден. Он вспомнил, что ему нужно было позвонить Голаму. Время позднее. Они там. Наверно с ума сошли от беспокойства. Но что сказать Голаму? Что у них все хорошо или что у них неприятности?

Когда все поели, начался легкий спор, кому платить за обед. Рашид сказал, что охранники хотят сделать это сами. Американцы деликатно, чтобы никого не обидеть, предложили деньги, несмотря на то, что были гостями. Они поступили так в знак благодарности к угощавшим их людям. В конце концов, за всех заплатил Кин Тэйлор.

При выходе из ресторана Коберн обратился к переводчику:

– Мне очень нужно позвонить в Тегеран, чтобы сказать нашим людям, что у нас все в порядке.

– Хорошо, – согласился молодой человек.

Они подъехали к зданию почты. Коберн и переводчик вошли внутрь. У трех-четырех телефонных будок стояла толпа. Все ждали своей очереди. Переводчик поговорил с кем-то из работников почты, а затем повернулся к Коберну:

– Все линии связи с Тегераном перегружены. Туда очень трудно дозвониться.

– А нельзя ли нам зайти сюда попозже?

– Можно.

Было уже темно, когда они выехали из города. Прошло несколько минут, и они остановились у ворот какой-то огороженной забором территории. При свете луны виднелось что-то, похожее на плотину.

Довольно много времени ушло на поиски ключей. Наконец они нашлись, и машины въехали на территорию. Там, в небольшом парке, стоял дорогой, современный трехэтажный особняк из белого гранита.

– Это один из шахских дворцов, – пояснил переводчик. – Шах лишь однажды был здесь, чтобы возглавить церемонию пуска электростанции. А сегодня ночью мы воспользуемся его особняком.

Они вошли в дом. Там было тепло и уютно. Переводчик с негодованием заметил:

– Отопление здесь не выключалось на протяжении трех лет на случай, если приедет шах.

Все поднялись наверх и ознакомились с помещением, в которое их поселили. Оно представляло собой роскошный коридор.

По обеим сторонам коридора находились комнаты меньших размеров, в каждой из которых было две односпальные кровати и ванная комната, вероятно, для шахских телохранителей. Под каждой кроватью лежала пара шлепанцев.

Американцы въехали в комнаты личной охраны шаха, а курдские революционеры заняли шахский номер. Один из них решил принять ванну. Американцы слышали, как он там плескался, что-то кричал и от души радовался. Через некоторое время он вышел. Это был самый высокий и толстый охранник. Он надел роскошный шахский халат и, кривляясь, разгуливал в нем по коридору. Глядя на него, остальные охранники помирали со смеху. Проходя мимо Гэйдена, он с ужасным акцентом произнес по-английски: «Настоящий джентльмен». Гэйден рассмеялся.

Коберн спросил у Саймонса:

– Каков распорядок дня на завтра?

– Они хотят проводить нас до Резайе и передать там в руки самого большого местного начальника, – ответил Саймонс – Их присутствие поможет нам беспрепятственно проехать через возможные заставы. Однако, когда мы доберемся до Резайе, может быть, нам удастся уговорить их поехать в дом преподавателя сельскохозяйственного института, а не к городскому голове.

Коберн понимающе кивнул головой.

– Хорошо.

Рашид проявлял беспокойство.

– Это плохие люди, – шепнул он. – Не доверяйте им. Нам нужно убираться отсюда.

Коберн не так уж верил курдам, однако не сомневался, что, пытаясь немедленно уехать, группа наживет себе неприятности.

Он заметил, что у одного из охранников была западногерманская автоматическая винтовка Г-3.

– Да, вот это действительно грозное оружие, – воскликнул Коберн.

Охранник улыбнулся. По-видимому, он понял Коберна.

– Я такой раньше не видел, – признался Коберн. – А как она заряжается?

– Заряжается так, – ответил охранник и показал Коберну, как это делается.

Они сели рядом, и охранник рассказал Коберну все, что знал о своей винтовке. Курду хватило на это его запаса английских слов. Правда, он часто помогал себе жестами.

Американцы захотели принять душ. Первым в ванную вошел Гэйден и истратил весь запас горячей воды. Пол встал под холодные струи. Уж кто-кто, а он-то за последнее время привык к этому.

Американцы кое-что узнали о своем переводчике. Он учился в Европе и приехал домой на каникулы. Тут произошла революция, и ему не удалось вернуться назад. Вот почему он знал, что аэропорт закрыт.

В полночь Коберн спросил его:

– Можем мы еще раз попытаться позвонить?

– Да.

Один из охранников проводил Коберна в город. Они отправились на почту, которая до сих пор была открыта, но связь с Тегераном прервалась.

Коберн ждал до двух часов ночи, а потом потерял надежду.

Когда они возвратились в построенный около плотины дворец, все уже крепко спали.

Он лег в постель. По крайней мере, все они живы. Можно поблагодарить судьбу хотя бы за это. Никто не знал, что ждет их на пути к границе, но об этом он будет волноваться завтра.