Текст книги "Исцелиться любовью (ЛП)"

Автор книги: Кэмерон Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Кэмерон Харт
Исцелиться любовью

Глава 1

Эллиот

Еще неделя, еще один сеанс физиотерапии.

Пожилой мужчина, сидящий рядом со мной, пристально смотрит на мою ногу, и на секунду мне кажется, что он видит сквозь джинсы искалеченную плоть и изношенные мышцы. Затем я осознаю, что двигаю здоровой ногой вверх-вниз достаточно сильно, чтобы раскачать хлипкое, жалкое подобие дивана в приемной здания по делам ветеранов.

Я прилагаю все усилия, чтобы не постукивать каблуком по полу, но мне удается продержаться всего около пяти минут, прежде чем мое беспокойное ерзание находит другой выход. Вместо того, чтобы покачивать ногой, я начинаю теребить огрубевший участок кожи на локте.

Я ненавижу это. Ненавижу сидеть здесь, ненавижу ждать, ненавижу быть окруженным стариками, которые служили своей стране десятилетия назад и никогда в жизни не занимались ничем другим, и ненавижу то, что я собираюсь стать таким же, как они. Черт возьми, я уже такой. Сломленный, озлобленный и ожидающий, что правительство исправит меня, чтобы снова забыть обо мне.

Господи, это удручающая мысль.

Проверяя свой телефон, я закатываю глаза, когда вижу, что уже десять минут прошло с начала моей встречи. Я уже должен был бы привыкнуть к тому, что все, связанное с поступлением в центр ветеранов, всегда превращается в кошмар, но у меня все равно портится настроение.

Кого я обманываю? Я был в постоянном плохом настроении с тех пор, как проснулся на больничной койке шесть месяцев назад.

Полагаю, в сегодняшней задержке отчасти виноват я сам. После моего визита на прошлой неделе мне сообщили по электронной почте, что мне назначат нового физиотерапевта. Это не стало неожиданностью. Парень вышел из комнаты в слезах после того, как я разразился потоком ругательств, которые, возможно, были адресованы ему, а может, и не ему.

Женщина, с которой я работал до него, выглядела достаточно взрослой, чтобы приплыть сюда на «Мэйфлауэре». Я, конечно, не сказал ей этого. По крайней мере, не в таких выражениях. Я согласен с тем фактом, что она мне не подходила. Она едва могла приподнять мою ногу, чтобы показать, какие растяжки она от меня хотела.

Третий раз – это чудо, не так ли? Во всяком случае, так говорится в пословице. Я тоже готов расстаться и с этим новым физиотерапевтом. Тогда, может быть, они сочтут, что со мной слишком сложно работать, и я смогу исчезнуть в горах и гнить в своей хижине в одиночестве.

Проведя рукой по лицу, я пытаюсь прогнать мрачные мысли из головы. Так много людей говорили мне, что мне повезло, что я выжил во время взрыва, но я чертовски уверен, что мне не повезло. Быть армейским рейнджером было моей единственной целью в жизни. Мой отец был профессиональным военным, который вышел в отставку с заслуженными почестями. Я? С почетом уволен в отставку в возрасте тридцати восьми лет. Единственная удача в том, что граната чуть не оторвала мне ногу, – это то, что мой старик умер до того, как стал свидетелем того, как его сын стал таким разочарованием.

Мужчина рядом со мной кряхтит и встает, пересаживаясь на другое место. Должно быть, я снова начал дрыгать ногой вверх-вниз. Я ничего не могу с собой поделать. Находясь в этом здании, ощущая запах чистящих средств, смешанный с запахом сигарет и сигар последнего поколения ветеринаров, жужжание флуоресцентных ламп, бьющих прямо в лицо… По коже бегут мурашки, а мозг, кажется, вибрирует под черепной коробкой.

Я закрываю глаза и пытаюсь сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. На этот раз вместо сырого, тревожного запаха, который ассоциируется у меня со всеми больницами и клиниками, я ощущаю нотку сладких цитрусовых. Я резко открываю глаза, пытаясь найти источник, и поражаюсь, увидев потрясающую женщину, стоящую у стойки администратора. Ее светло-рыжие волосы заплетены сзади в длинную косу, открывая нежные фарфоровые щеки, усеянные веснушками. Она смотрит на что-то сверху вниз, так что я не могу точно сказать, какого цвета у нее глаза, но я знаю, что это от нее пахнет солнцем и апельсинами.

Мои глаза прикованы к каждому ее движению, от того, как она покусывает нижнюю губу, до того, как изящной рукой заправляет несколько прядей волос за ухо. Женщина, наконец, поднимает взгляд, позволяя мне лучше рассмотреть ее лицо. У нее блестящие, искрящиеся голубые глаза, и на мгновение я забываю, как дышать. Она улыбается мне, отчего у меня сильно сжимается грудь, и я чуть не теряю сознание от недостатка кислорода.

– Эллиот Эриксон? – спрашивает это неземное создание. Я киваю, словно в трансе. Затем ужасная реальность происходящего дает мне пощечину. – Я Бриэль. Ваш новый физиотерапевт.

Она протягивает мне руку, и я смотрю на нее. Я знаю, что она хочет, чтобы я пожал ее, но я боюсь прикоснуться к ней. Эта женщина каким-то образом уже имеет надо мной власть, а ведь она произнесла всего несколько слов.

Я прочищаю горло и снова киваю, отклоняя ее протянутую руку. К ее чести, Бриэль, похоже, не смущает моя грубость. На ее полных губах все та же улыбка, а ее голубые глаза все это время изучают мои, пытаясь понять меня.

Удачи, милая. Даже я себя не понимаю.

– Хорошо, – говорит она, и в ее голосе по-прежнему звучит веселье. – Меня предупреждали, что вы попытаетесь меня отпугнуть. Жаль, что для вас это не первое мое родео, мистер.

Бриэль приподнимает бровь, ухмылка на ее лице вызывает странное чувство, отдающееся во всем моем теле. Я с трудом осознаю это, ведь прошло так чертовски много времени. Я думаю… Она мне нравится.

Не-а. Черт. Это неприемлемо и неуместно. Я должен прекратить это дерьмо.

Бриэль слегка наклоняется вперед, чтобы быть ближе к моему лицу. Я отрываю взгляд от ложбинки между грудей, которую она демонстрирует под таким углом, и сосредотачиваюсь на ее ярко-голубых глазах.

– Между нами говоря, – шепчет она, – я также думаю, что Хелен стара, как горы, и ей нужно было уйти на пенсию по крайней мере пять лет назад.

Я моргаю, глядя на эту загадочную женщину, наблюдая, как она выпрямляется и слегка подмигивает мне. Какого черта? Кто эта женщина? Почему она мне улыбается?

– В любом случае, – продолжает Бриэль, – вы такой же болтливый, как о вас все говорят. Как насчет того, чтобы мы прошли в мой кабинет, и я ознакомилась с вашим планом восстановления и обсудили некоторые улучшения?

Я киваю и начинаю вставать, свирепо глядя на Бриэль, когда она снова протягивает мне руку.

– Я не калека, – рычу я на нее.

– Я не уверена, что это политкорректное заявление, и я сделаю вид, что этого не слышала, поскольку это ваш первый день со мной. Но еще один грубый или пренебрежительный комментарий, и я...… Ну, я пока не знаю, что сделаю, но это будет неприятно.

Она разворачивается на каблуках и направляется, как я предполагаю, к своему кабинету. Соблазнительная спитфайр идет довольно быстро, что, как я полагаю, является частью ее наказания за мое поведение. Я следую за своим новым физиотерапевтом по коридору и поворачиваю направо, стараясь сдержать улыбку в ответ на ее милую маленькую угрозу. Если она сочла это грубостью, то Бриэль ждет большой сюрприз.

Как только мы оба усаживаемся в ее кабинете, Бриэль открывает мое досье и читает несколько строк про меня. Клянусь, я пытаюсь отвести от нее взгляд, но мои глаза не слушаются меня. Вместо этого я остолбенело смотрю на ее округлые щеки, нос пуговкой и полные, надутые губы, которые, как я заметил, она время от времени покусывает. У меня возникает безумное желание поглотить и ее губы, но я загоняю эту мысль поглубже. Конечно, я не буду действовать в соответствии с этим, и не только потому, что уверен, что Бриэль ударила бы меня по члену, если бы я попытался что-то предпринять.

– ...Ну и как вам такое предложение? Несколько дополнительных упражнений в течение дня, а не только вечером. Я не уверена, о чем думал Джаред, когда говорил вам об этом. Вероятно, он знал, что утренние упражнения – это полный отстой, и не хотел вас злить. – Последнюю часть она произносит про себя, но я слышу ее громко и отчетливо. Она не ошибается. Я накричал на Джареда за то, что он заставлял меня делать болезненные растяжки по утрам, поэтому он перестроил программу на упражнения перед сном.

Я хмыкаю, заставляя Бриэль оторваться от папки и встретиться со мной взглядом. Она бросает на меня строгий взгляд, и я отвечаю ей тем же.

– Я собираюсь предположить, что это ворчание означало «да, я понимаю, Бриэль, и я буду придерживаться графика тренировок, который ты для меня составила, чтобы я мог вылечиться, а не быть ворчливой задницей с больной ногой всю свою жизнь».

И снова эта удивительная женщина застала меня врасплох. Она что, только что назвала меня сварливой задницей?

– Я, э-э... – заикаюсь я, прежде чем закрыть рот. Самодовольная ухмылка, расплывающаяся на ее лице, не должна быть такой сексуальной и соблазнительной, какой она есть на самом деле.

– Отлично. Теперь, когда мы с этим разобрались, давайте, снимайте штаны.

Это заставляет меня закашляться, мои глаза вылезают из орбит.

– Прости что? – хриплю я.

– О, это первая вежливая фраза, сказанная вами за весь день! – в голосе Бриэль звучат одновременно игривость и сарказм. Я продолжаю пристально смотреть на нее, а она, прищурившись, смотрит на меня. – Это моя работа, помните? Не делайте из этого ничего странного. Мне просто нужно посмотреть на вашу ногу и состояние мышц. Если хотите, мы также можем обсудить кремы от шрамов или даже пересадку кожи, если вы хотите двигаться в этом направлении. Конечно, все это просто эстетика. Хорошая новость в том, что ваша нога заживет, мышцы восстановятся, а с помощью некоторых натуральных добавок мы сможем укрепить ваши кости и мышцы.

– Хорошие новости? – рычу я. – Что из этого хорошего? Что из этого справедливого?

Бриэль некоторое время молчит, и я задаюсь вопросом, не перешел ли я, наконец, черту. Я пристально смотрю на нее, и эти голубые глаза проникают в глубины того, что осталось от моей души. Я не вижу в ее взгляде ни боли, ни гнева, ни жалости. Я не могу понять, что за эмоции отражаются в ее сияющих глазах, но я знаю, что никогда не видел их раньше.

Великолепная, сбивающая с толку и недоступная женщина встает из-за своего стола и медленно подходит ко мне, словно я дикий зверь. Наверное, в этот момент я чувствую себя таковым. Она садится на диван рядом со мной, достаточно близко, чтобы я мог ощутить ее сладкий цитрусовый аромат.

Медленно, чертовски медленно Бриэль протягивает руку и кладет ее на мое разбитое бедро и коленку. Часть меня хочет рвануть прочь, выбежать из этого офиса, из этого здания, направиться прямиком в горы к моим коллегам – бывшим армейским рейнджерам и никогда больше не покидать их. Другая часть, однако, хочет остаться. Я застываю на месте, наблюдая, как эта женщина, которую я едва знаю, обращается со мной с такой заботой.

Когда ее рука касается моей ноги, у меня по спине пробегает дрожь. Даже сквозь джинсовую ткань я чувствую это прикосновение повсюду. Это не больно, это просто… Я чувствую себя... спокойнее. Бегущие мысли и накатывающая ненависть к себе прекращаются, и на один невероятный момент я снова могу дышать.

– Все это несправедливо, – шепчет Бриэль, отвечая на мой предыдущий вопрос. – И вы правы, наверное, это звучит как оксюморон, когда я говорю о хороших новостях, когда эта травма отняла у вас так много сил.

Я прочищаю горло и смаргиваю то, что никак не могло быть слезами. Зачем она это делает? Это что, какая-то игра на моих эмоциях, чтобы я показал ей свою ногу? Я не верю в это, но ее слова западают мне в душу.

– Я собирался стать профессиональным военным, – почему-то говорю я. – Как мой отец. Но что у меня есть сейчас?

– Еще один шанс что-то изменить в своей жизни. Смена планов. Новое направление.

– Тебе легко говорить, – бормочу я себе под нос. Я вел себя как осел со всеми в моей жизни, кто пытался посочувствовать или помочь мне после этого инцидента. Однако, впервые я жалею, что сорвался на ком-то. Особенно на Бриэль.

Ее рука все еще лежит на моей ноге, но через мгновение она убирает ее, лишая меня возможности прикоснуться к ней. Тяжесть в моем сердце растет, знакомое ощущение тисков, сжимающих легкие, овладевает мной, как только она перестает прикасаться ко мне.

– Я бы сказала, что сегодня мы добились большого прогресса, не так ли? – спрашивает Бриэль, поднимаясь с дивана. Я тупо смотрю на нее, не желая показывать какие-либо непонятные эмоции, которые эхом отдаются в моей голове. – Мы можем начать с того, что покажете мне свою ногу. А пока делайте растяжки три раза в день, это поможет уберечь мышцы от судорог.

– И это все? – спрашиваю я, хотя мне следовало бы просто забыть об этом. Она хочет отослать меня подальше, это нормально. Это то, чего я хотел, верно? – Так ты хочешь, чтобы я снял штаны?

– Мистер Эриксон, это неприлично с вашей стороны! – она вцепилась в свой пресловутый жемчуг, и на ее лице было такое потрясение, что на мгновение мне показалось, будто я выдумал ту часть, где она сказала, что я должен раздеться. Секунду спустя комнату наполняет волшебная мелодия… Смех Бриэль. – Шучу, шучу, – говорит она, после того как справляется со своим хихиканьем. Я хочу сохранить этот звук в себе и носить его с собой повсюду.

Что, черт возьми, это за мысли? Что это за побуждения?

Я никогда не испытывал таких сильных чувств ни к кому и ни к чему, кроме армейских рейнджеров.

– Не сегодня, – подтверждает Бриэль. – Мы добились некоторого эмоционального прогресса, который, на мой взгляд, не уступает физическому прогрессу. Особенно после травмирующих событий. – И снова я теряю дар речи, хотя обычно это не является проблемой для меня. Чем меньше слов мне придется произнести, тем лучше.

– Отлично, – выдавливаю я из себя, вставая со своего места. – Итак, я закончил?

Бриэль закатывает глаза, но продолжает улыбаться.

– Да, Эллиот. Увидимся на следующей неделе, где я надеюсь добиться большего прогресса.

Я открываю рот, затем снова закрываю, не зная, что сказать. Бриэль просто кивает и открывает дверь своего кабинета, выпроваживая меня. Когда дверь за мной со щелчком закрывается, я, наконец, выхожу из транса, в котором пребывал.

Добравшись до своего грузовика, я облокачиваюсь на руль и делаю несколько глубоких вдохов. Хотя это была наименее изнурительная встреча из всех, на которых я был, у меня почему-то до сих пор такое чувство, будто меня сбил автобус.

Отгоняя эти мысли, я достаю телефон и звоню Кассиану. Он, а также Хаксли и Уайлдер были там в тот роковой день, когда граната чуть не унесла наши жизни. Они втроем уже несколько месяцев находятся здесь, в Дымчатых горах, работая над восстановлением старого шахтерского городка, который был заброшен много лет назад. Они добились немалого прогресса, и, должен сказать, я впечатлен. Я только хотел бы быть в лучшей физической форме, чтобы больше помогать другим.

– Эллиот, разве ты не должен быть сейчас на физиотерапии? – спрашивает мой друг, как только отвечает на мой звонок.

– Уже закончил. Сегодня новая девушка. Не заставила себя долго ждать.

Кассиан вздыхает.

– Я надеюсь, что это сработает, – говорит он, хотя в его тоне слышится сомнение.

– Просто звоню узнать, не нужны ли нам какие-нибудь припасы, пока я здесь, в городе

– А... Эм… – повисает пауза, и я знаю, что он собирается сказать, еще до того, как он это произнесет. – Тебе, наверное, стоит позвонить Уайлдеру и спросить. У него было бы лучшее представление о том, что нам нужно.

Мой желудок скручивает, а затем камнем падает на пол грузовика.

Уайлдер.

– Ты не можешь вечно хранить молчание, – произносит Кассиан через некоторое время. – Ладно, хорошо. Может, ты и смог бы. Но тогда какой смысл переезжать сюда? В конце концов, тебе придется с ним поговорить. Почему не сейчас?

Я хмыкаю, зная, что он прав, но не желая этого признавать. Думаю, сегодня для меня знаменательный день. Впервые я был очарован женщиной, каким бы запретным и неуместным это ни казалось, и впервые поговорю с Уайлдером с тех пор, как все произошло.

– Ладно, – ворчу я, вешая трубку. Я знаю, что мой друг понимает.

Я навожу большим пальцем на номер телефона Уайлдера, раздумывая, звонить ему или нет.

– Перестань быть таким слабым, – говорю я себе. Сделав глубокий вдох, я нажимаю на экран телефона и подношу его к уху, надеясь, что он занят и не возьмет трубку.

– Эллиот? – спрашивает Уайлдер, пытаясь скрыть удивление. – Ты в порядке?

– Да, – отвечаю я, прежде чем прочистить горло и попробовать еще раз. – Просто был в городе, в Управлении по делам ветеранов.

Между нами повисает тишина, пока я пытаюсь придумать, что бы такое сказать. Я знаю, Уайлдер думает, что я злюсь на него или виню его за ловушку, в которую мы все попали в тот роковой день. Я не виню. Нисколько. Никто из нас не мог предположить, что враг пожертвует своими мирными жителями, чтобы уничтожить одно из наших подразделений. Мы выполняли, как нам казалось, спасательную миссию, когда…

– Ты здесь? – спрашивает Уайлдер, заставляя меня вздрогнуть. Я не знаю, что ему сказать. Не знаю, как разговаривать с Уайлдером, не вспоминая тот день. Тяжело видеть, как мои друзья идут дальше и живут своей лучшей жизнью, в то время как я все еще собираю осколки своих разбитых мечтаний. Я бы, конечно, никогда не сказал им об этом.

Тем не менее, сейчас я лишний человек во многих отношениях. Я не только вернулся в штаты с большим ущербом, чем мои друзья, но и все трое отправились искать себе женщин. Полагаю, это то, что я получаю за то, что я горький засранец. Или, как выразилась Бриэль, сварливая задница.

– Да, извини. Я, э-э, пораньше закончил с... – я замолкаю, не зная, расстроит ли Уайлдера разговор о моей физиотерапии. – Ну, в любом случае, я в городе и готовлюсь к восхождению на гору, и подумал, не понадобятся ли нам какие-нибудь припасы, пока я здесь.

– О, нет, у нас все в порядке, – отвечает он, заикаясь. – Но все равно спасибо, – добавляет Уайлдер.

– Да, – киваю я в ответ, хотя он меня не видит. – Что ж, думаю, увидимся, когда я поднимусь наверх.

– Конечно. Да. Звучит неплохо. – Несколько секунд никто из нас не произносит ни слова, затем Уайлдер наконец прощается со мной.

Господи, это было неловко.

Когда я откидываюсь на подголовник и сжимаю руль до тех пор, пока у меня не немеют костяшки пальцев, я не могу отделаться от мысли, что это будет долгий процесс выздоровления, как физического, так и тех отношений, которые я разорвал за последние несколько месяцев.

Несмотря на то, что у меня есть по меньшей мере сотня других поводов для беспокойства и одержимости, мои мысли возвращаются к одной яркой и жизнерадостной Бриэль.

Господи, как мне пройти через это?

Глава 2

Бриэль

– Серьезно? Ему все еще не понравился тот дом? Мне показалось, что в нем было все, что он перечислил, – говорю я своей подруге Калисте по телефону. Обычно мы созваниваемся во время обеденных перерывов или проводим время, отправляя друг другу забавные мемы и тик-токи. Сегодня ей нужно было выговориться.

– Он был идеальным, – говорит она с раздраженным вздохом. – Старый склад, который был переоборудован в танцевальную студию. Очевидно, что он хочет создать мотоклуб вместо танцевальной студии, но, учитывая большие открытые пространства, строительство было бы таким простым и дешевым! Сравнительно, конечно. За домом был огромный участок с большим количеством парковочных мест, и все это располагалось на шести акрах земли, готовой к превращению во все, что он только пожелает.

Моя подруга переводит дух после своей тирады, затем сминает, как я предполагаю, пакетик с ее любимыми чипсами. Секунду спустя, когда я слышу, как она хрустит на другом конце провода, я понимаю, что была права. Улыбаясь про себя, я убеждаюсь, что некоторые вещи никогда не меняются. Калиста может быть на другом конце страны, даже в Техасе, но чипсы со вкусом маринованных огурцов и чай со льдом по-прежнему остаются ее любимыми блюдами.

– Итак, что пошло не так? – спрашиваю я.

На другом конце провода раздается еще один драматический вздох, заставляя меня улыбнуться своей подруге еще шире. Она всегда была немного склонна к театральности, и это одна из многих причин, почему я ее люблю. И почему я скучаю по ней теперь, когда она официально живет в Техасе и у нее появился первый клиент по недвижимости.

– Он сказал, что гравийная площадка была выложена неправильно, и большие камни испортят его мотоцикл. Я сказала ему, что он, возможно, захочет пойти дальше и сделать предложение по этому месту, а затем начать искать новый мотоцикл.

Я фыркаю от смеха.

– И как он это воспринял?

– С тем же стоическим выражением лица, что и всегда, на его до глупости красивом лице.

– Красивое лицо? Это новая деталь, – говорю я, немного оживляясь. – Почему ты не упомянула об этом раньше?

– Потому что это не имеет значения. Ему невозможно угодить. Я бы уже давно передала его кому-нибудь из других агентов, но это мой первый клиент, понимаешь? Я не хочу, чтобы они думали, что я некомпетентна.

– Ты не такая уж некомпетентная, – говорю я ей.

– Ну, я это знаю. Мне просто нужно, чтобы все остальные во всем мире тоже это знали, – Калиста едва успевает закончить фразу, прежде чем разразиться смехом.

Я присоединяюсь к ней, но моя радость прерывается входящим звонком. Я отрываю телефон от уха и смотрю на экран, и у меня сжимается сердце, когда я вижу, как вверху высвечивается контактная информация моей мамы.

– Кали, прости, что прерываю наш обеденный перерыв, но звонит моя мама.

– Поняла. Не беспокойся, – отвечает она. – Удачи.

– Спасибо, – отвечаю я невозмутимо, зная, что у мамы нет никаких веских причин звонить мне.

В ту секунду, когда я переключаю звонки, мама начинает извергать свое безумие.

– Бри, где, черт возьми, водка? – визжит она. – Я говорила тебе вчера вечером, что мне нужна еще бутылка сегодня.

– Я заеду за продуктами по дороге с работы домой, так что я могу прихватить что-нибудь...

– После работы? Это, по крайней мере... – она замолкает, делая паузу, чтобы подсчитать, и я уверена, что она думает, что это тихий шепот. – Через четыре часа, – наконец заканчивает моя мама.

– Вообще-то, сейчас шесть, – поправляю я, хотя знаю, что не стоит дразнить медведя. Особенно медведя, который случайно протрезвел впервые, по крайней мере, за год.

– Шесть?! – восклицает она. – Бриэль, это неприемлемо. Как ты думаешь, что я имела в виду, когда сказала, что мне сегодня нужно выпить?

– Наверное, я думала, что напоить тебя водкой до того, как ты проснешься в полдень, было менее важно, чем прийти ко мне на работу.

– Ну, я... Бриэль, ты не можешь так со мной разговаривать. Ты же знаешь, что это все из-за тебя, верно? Мне бы не пришлось заниматься самолечением, если бы я все еще была замужем за своим мужем, но, о нет. Ты просто не могла позволить мне быть хоть немного счастливой, не так ли?

– Мам, это нечестно. Я не...

– Неважно. Не опаздывай. – Она бормочет что-то себе под нос, что звучит как

«ничего не значащее», но я предпочитаю не обращать на это внимания.

– Пока, я тоже тебя люблю, – говорю я в пустоту. Она уже повесила трубку. – Отлично. Не могу дождаться, когда вернусь домой, к этому бардаку.

Мой компьютер звенит напоминанием о том, что мой обеденный перерыв подходит к концу. Мой следующий клиент должен прийти через несколько минут.

Давайте посмотрим, кто это сегодня?

Я просматриваю свое расписание, и мое лицо вспыхивает, когда я вижу имя Эллиота Эриксона. Я пока не уверена, что с ним делать, но я знаю, что ему гораздо больнее, чем он показывает. Однако его беспокоит не только физическая боль и повреждение нервов. Эллиот боится подпускать кого-либо близко. Я не думаю, что он когда-либо рассказывал о травмирующем инциденте, из-за которого он оказался здесь на физиотерапевтическом лечении после нескольких обширных операций. Мое сердце болит за него, за то, через что он прошел, и за исцеление, которое все еще должно произойти.

Выбросив остатки ланча и наполнив бутылку водой, я расчесываю волосы и смотрю на свое отражение в компактном зеркальце, которое стоит у меня на столе. Мне не следует беспокоиться о том, как я выгляжу, и обычно я этого не делаю. Но когда Эллиот смотрит на меня… Я хочу, чтобы ему понравилось то, что он увидит.

– Фу, прекрати, – шепчу я себе под нос, сурово глядя на свое отражение. Он мой клиент. Он уязвим. Вход воспрещен. К тому же, он самый великолепный, суровый мужчина, которого я когда-либо встречала, и мне нужно держать себя в руках, когда я рядом с ним.

Я направляюсь в зал ожидания, останавливаясь перед тем, как завернуть за угол. Я выглядываю наружу и замечаю, как Эллиот стучит ногой так сильно, что стулья вокруг него дребезжат. Он трет глаза и делает глубокий вдох, и вся эта сцена разбивает мне сердце. Жаль, что я не могу сказать ему, что со мной он в безопасности, но я не уверена, как он на это отреагирует.

Эллиот упрям и ворчлив, и, возможно, самый сварливый человек, которого я когда-либо встречала в реальной жизни, но я вижу нечто большее, когда смотрю на него. Он, конечно, красив. Нет, не просто красив. Он... чертовски привлекателен, вот кто он такой. У него темные волосы, темно-зеленые глаза, острый нос и окладистая борода, которая мне бы не очень понравилась, но Эллиот возвышается надо мной почти на шесть с половиной футов. Предполагалось, что последние несколько месяцев он отдыхал, восстанавливаясь, но, по-видимому, он проигнорировал этот совет и вместо этого отправился в тренажерный зал. Как еще его мышцы могли быть такими рельефными?

«Сосредоточься», – ругаю я себя.

Да, Эллиот привлекательный. Палящий. Сексуальный, злой и капризный. А также до боли ранимый и одинокий, хотя я знаю, что он никогда бы в этом не признался.

– Эллиот, – зову я, заходя в приемную. Я не помогаю делу, тараща глаза на этого мужчину.

Его взгляд прикован к моему, и по моим венам пробегает волна ощущений. Когда он встает, его взгляд прикован к моему, и, хотя кажется, что он стоит и двигается нормально, когда он идет ко мне, я замечаю легкое подергивание его левого глаза. Я замечаю, как его ноздри слегка раздуваются при каждом шаге, как будто ему нужно что-то сделать, что угодно, чтобы выразить свою боль, лишь бы она не была выражена словами.

Эллиот кивает, как только оказывается передо мной, и это больше похоже на приветствие, чем я ожидала. Он следует за мной по коридору, достаточно близко, чтобы я могла слышать его дыхание. Это должно вызвать у меня мурашки по коже или заставить остановиться и сказать ему, чтобы он отстал. Если бы это был кто-то другой, я бы так и поступила. Вместо этого я позволила мысли о том, что Эллиот хочет быть рядом со мной, заполнить мой разум.

Думал ли он обо мне так же, как я думала о нем всю неделю? Когда я закрываю глаза, все, что я вижу, – это пронзительный зеленый взгляд Эллиота и скорбное выражение его лица, когда он бормотал о том, что хочет стать профессиональным военным, как его отец. В нем столько боли и стыда, и по какой-то причине я хочу быть той, кто освободит его.

У меня осталось всего четыре сеанса с Эллиотом, так что никакого давления или чего-то еще.

– Твои растяжки – чушь собачья, – говорит он, как только я закрываю дверь своего кабинета. Я все еще стою лицом к деревянной двери, повернувшись спиной к Эллиоту, и на моем лице расплывается улыбка.

Через мгновение мне удается восстановить свой профессионализм, и я поворачиваюсь лицом к своему клиенту. Он гораздо ближе, чем я думала. Мои груди касаются его груди, от чего по позвоночнику пробегает волна, приземляясь между моих бедер.

Черт возьми… что это было?

Запрокидываю голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза, и на мгновение меня захватывает водоворот зеленых, карих и золотистых тонов в его радужке. Эллиот смотрит на меня, затем на мои губы. На секунду мне кажется, что он собирается поцеловать меня, но потом он отворачивается и делает несколько шагов назад.

Я прочищаю горло и разглаживаю блузку, радуясь, что, несмотря на то, что я возбуждена как никогда, мои затвердевшие соски скрыты под лифчиком, майкой и блузкой свободного покроя.

– Мои упражнения на растяжку потрясающие и основаны на тщательных исследованиях в области кинезиологии, а также психологических исследованиях с участием солдат-участников боевых действий и посттравматического стрессового расстройства, – поправляю я его.

– Ну, они все равно отстойные, – ворчит он. Он дуется? Из-за бороды трудно сказать наверняка, но я уверена, что это самая очаровательная вещь, которую я когда-либо видела. Кто бы мог подумать, что это будет у угрюмого Эллиота Эриксона?

– Хм, тогда, может быть, это была ошибка пользователя? – предполагаю я, передвигая стол с регулируемой обивкой, который я использую, когда показываю клиентам, как выполнять определенные движения.

– Ошибка пользователя… Ты имеешь в виду, что я сделал их неправильно?

Мне нравится, как шокировано звучит его голос каждый раз, когда я его отчитываю. Думаю, это помогает поднять настроение, но, честно говоря, я просто развлекаюсь. Но не в этом смысл занятий.

Соберись!

– Как насчет того, чтобы присесть и показать мне упражнения на растяжку, которые я рекомендовала на прошлой неделе? – я похлопываю по столу, и Эллиот смотрит на меня так, словно я разыгрываю его. – Вы не обязаны показывать мне свою ногу, но не могли бы вы залезть на стол и хотя бы с наименьшими усилиями сделать растяжку? – спрашиваю я снова, пытаясь успокоить его.

– Хорошо, – отвечает он, хмурясь.

Я наблюдаю, как он забирается на стол и ложится, вытянув ноги. Он медленно поднимает левую ногу, но успевает приподнять ее всего на несколько дюймов, прежде чем выругаться и опустить ее обратно на стол. Я собираюсь дать ему совет по поводу его формы, но прежде чем успеваю это сделать, Эллиот хватается руками за край стола и стискивает зубы, пытаясь во второй раз поднять ногу.

Он очень настойчив, но в то же время он упрямый осел. Мне просто нужно придумать, как направить эту энергию на то, чтобы мотивировать его становиться лучше.

Эллиот пытается в третий раз, но я мягко кладу руку ему на ногу, останавливая движение. Он замирает от моего прикосновения, совсем как на прошлой неделе. Я убираю руку и смотрю на Эллиота, который выглядит абсолютно несчастным.

– Я знаю, что есть соблазн попытаться компенсировать это, используя другие мышцы для поднятия тяжестей, например, когда вы хватаетесь за стол, чтобы попытаться использовать его как рычаг. – Я киваю на ближайшую ко мне руку, и он ослабляет хватку. – Но смысл растяжек в том, чтобы воздействовать на более слабые мышцы. Вместо того, чтобы использовать силу верхней части тела, попробуйте изменить свое положение, чтобы было легче задействовать только ногу.