Текст книги "Потому что ночь (ЛП)"
Автор книги: Кайли Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Генри в ужасе смотрит на него.
– Что? – спрашивает Бенедикт.
– О Боже, викинги, – говорит Генри. – Ты не мог просто сказать что-нибудь приятное о ее волосах, глазах или еще о чем-нибудь?
Бенедикт хмурится.
– Я пытался быть честным.
– Подожди, – говорю я. – Почему ты не с Лукасом?
– С ним Николас, – сообщает Бенедикт. – На данный момент ты – главная цель, и твоя безопасность важна для Лукаса. Удачное нападение на тебя также заставит семью выглядеть слабой.
– Верно. – Я допиваю кровь из пакета. – Мне лучше подготовиться, чтобы мы могли идти.
– Это должно быть интересно, если не сказать больше. Они устраивают большую вечеринку в честь его вступления в совет и нашего поглощения Boulevard, – говорит Генри в своем костюме. Точные слова отца: – Это будет приятный вечер без драмы, где все будут вместе или мертвы.
Бенедикт ворчит.
– Посмотрим.
Глава 12
Люди Лейлы стоят на страже порядка у входных дверей Boulevard. Женщина в деловом костюме кивает нам, когда мы проходим мимо стойки регистрации. Отель уже кажется другим. Менее пыльным и обветшалым. Более живым, несмотря на то, что многие обитатели – нежить.
Внизу, на цокольном этаже, в подпольном баре, море людей. Из звуковой системы льется песня Билли Айлиш, официанты снуют туда-сюда, неся подносы. На выбор предлагается бокал мартини с кровью или фужер шампанского. Все бокалы, разумеется, хрустальные – вампиры любят роскошь. Такой вечеринки я еще не видела. Всевозможная одежда представлена на всеобщее обозрение. Шляпа и фрак, кимоно, кружевное платье и сари.
Из глубины комнаты за мной наблюдает пара янтарных глаз. Ни человек, ни вампир.
Генри кивает человеку в высоком белом парике и широком богато украшенном платье.
– Он захочет раздать торт позже. Знаешь, однажды Пьер признает, что Французская революция действительно произошла. В этом и заключается проблема многих представителей нашего рода. Они застревают, а время идет вперед без них.
Лейла держится возле бара с Маргарет под руку. А у двери в заднюю комнату стоит ряд зеленых бархатных диванов. Там сидит Лукас. Как только я оказываюсь в поле зрения, его взгляд перехватывает мой, и все веские и разумные причины, по которым мне следует держаться подальше, тут же вылетают в окно. Не то чтобы здесь были окна.
В качестве акта храбрости, и чтобы дать пинка своей неуверенности в себе, я надела самое горячее платье из предложенных Генри. Оно просто огонь. Черное платье с бретельками, лифом, максимально подчеркивающим мое декольте, и свободной юбкой с разрезом, который демонстрирует слишком много кожи. Волосы убраны в аккуратный пучок, на ногах – шпильки высотой до небес. Я даже достала бриллиантовые серьги на этот вечер, которые он подарил мне.
Когда Лукас встает и протягивает мне руку, я могу признать, что нарядилась по нескольким причинам. Одна из них – получить от него такую реакцию. Чтобы он смотрел на меня так, будто все остальное не имеет значения.
Я ошибалась. Сон в другой спальне ничего не изменил. Кажется, мы столкнулись как никогда раньше. Его хватка тверда, но нежна, когда он притягивает меня к себе. Не произносится ни слова. Между нами странное согласие. Он хочет, чтобы я была с ним, а мне некуда больше стремиться. Это правда.
Он одет в один из тех идеально сидящих черных костюмов с приталенной рубашкой на пуговицах, а его волосы зачесаны назад. Это темный и опасный вид красоты. Ничего похожего на то, что я когда-либо себе представляла.
– Значит, ты влюблен в свою новорожденную. Если бы Сэмюель мне не сказал, я бы ни за что не поверила, – говорит Роза, сидящая неподалеку со своим мужем. – Теперь мне понятно, почему ты оторвал голову Арчи.
Сэмюель понимающе улыбается и берет свою пару за руку.
– Он бросил мне вызов, – говорит Лукас.
– Мм…
– Ты знаешь, как это бывает, Роза. – Лукас передает мне один из бокалов для мартини, наполненных кровью. – Скай помогает мне адаптироваться к новому веку. Вот и все.
– Чушь собачья, – говорит она голосом, не превышающим шепот. – Твой запах повсюду, и то, как ты за ней наблюдаешь… Честно говоря, я не думала, что ты способен на более тонкие чувства. Но я понимаю, почему ты хочешь преуменьшить это. Мы больше не будем об этом говорить.
Я нахмурилась.
– Не то чтобы я не принимала душ.
Лукас ничего не отвечает. Вместо этого он поворачивается к Генри и гримасничает.
– Я просил тебя сегодня одеться поприличнее.
– Это костюм Александра Маккуина с граффити, отец, – говорит Генри. – Я сделаю вид, что ты этого не говорил.
Бенедикт присоединяется к Николасу, прислонившись к стене неподалеку. Они стоят вместе, тихо переговариваясь и наблюдая за толпой. Николас одет в черные ботинки, брюки и рубашку на пуговицах с закатанными рукавами. Он не пытается спрятать пистолет, который носит в наплечной кобуре. Мне не стыдно сказать, что я настороженно отношусь к этому человеку.
И все это время за нами наблюдают. Вампиры, люди и кто знает, что еще. Тяжесть их взглядов – это очень много. Честно говоря, не знаю, как Лукас и Роза выдерживают это – быть в центре внимания, куда бы они ни пошли.
– Минг и Люсия не смогли присутствовать, – говорит Лукас. – Но Хавьер заходил раньше.
Генри кивает.
– Неудивительно, учитывая происходящее.
– Что происходит? – спрашиваю я.
– В город прибывает много вампиров. Некоторые имеют связи с враждебными семьями из других районов, – говорит Сэмюель. – Пытаться уследить за ними всеми практически невозможно.
– Ты имеешь в виду людей Льва?
– Среди прочих. – Генри смотрит на толпу. – Его сир был очень недоволен тем, что ему не удалось захватить Лос-Анджелес.
– И он до сих пор не отошел от этого?
Роза улыбается.
– Для некоторых несколько десятилетий – не такой уж большой срок.
– Что будет дальше? – спрашиваю я, делая глоток своего напитка.
– Мы ждем, – говорит Лукас. – Больше никаких следов моего брата не было. Но Николас скоро покинет нас, чтобы продолжить охоту. Это его работа – выследить его.
Я просто киваю.
– Кто этот оборотень? – спрашивает Генри.
Сэмюель проводит языком по зубам.
– Он здесь представляет несколько стай. В основном из гор на севере и пустыни на западе.
– Вы говорите об обладателе янтарных глаз? – спрашиваю я. – Этот чувак просто огромный.
– Волки хотят посмотреть, как мы справимся с ситуацией, – говорит Лукас. – Оставил ли Лев идею захватить Лос-Анджелес, или же насилие на улицах вот-вот снова обострится.
– А они вмешаются, если это произойдет? – спрашиваю я.
– Не знаю. – Лукас опирается рукой на спинку дивана. Вскоре он хмурится, когда понимает, что не может играть с моими волосами, потому что они завязаны в пучок. Но он решает поиграть с молнией на спине моего платья. Потому что, конечно же, ему это нравится. – И мне не нравится не знать.
– Я ненавижу ждать, – говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Это худшая часть политики, – соглашается Сэмюель.
– Ты человек действия. – Роза играет со своим рубиновым кулоном. – Но ты же знаешь, что я вознаграждаю твое терпение.
– Это так, любовь моя.
– О боже, – драматично вздыхает Генри. – И это то, что меня ждет? Веками наблюдать за тем, как отец и Скай милуются и корчат друг другу рожицы?
– Заткнись, Генри, – беззлобно говорит Лукас.
– До меня дошли слухи, что одна из фракций волков выразила заинтересованность в поселении в каньонах, – сообщает Сэмюель.
– Действительно? – спрашивает Лукас.
Внезапно глаза Генри расширяются, и он громко объявляет:
– Зофия, какой сюрприз!
Из толпы появляется не кто иной, как богиня. Правда, не совсем богиня. Длинные каштановые волосы, белая кожа, бледно-голубые глаза и строение костей, словно к ее созданию приложил руку скульптор.
А Роза, Сэмюель и Генри вдруг начинают вести себя очень странно. Они смотрят то на меня, то на Лукаса, то на новоприбывшую с излишним интересом. У меня вдруг появилось такое плохое предчувствие по поводу всего этого.
– Лука, – говорит Зофия хриплым голосом. – Прошла целая минута.
– Действительно, прошла. Как ты?
– Было бы намного великолепнее, если бы ты потанцевал со мной? – Ее улыбка одновременно чувственная и манящая. Даже я хочу с ней потанцевать. Черт побери.
– Конечно. – Лукас поворачивается ко мне и говорит: – Скоро вернусь.
Моя ответная улыбка так слаба, что ее и улыбкой не назовешь. Но это неважно, потому что он уже ушел. Он поднимает руку, чтобы подать кому-то сигнал, и тут же музыка меняется. Они прижимаются друг к другу и раскачиваются на месте под песню Эллы Фицджеральд. Их разговор шепотом перемежается ласковыми взглядами и улыбками. Очевидно, что они очень хорошо знают друг друга.
Я знала, что у него есть история. И очень длинная. Видимо, я не совсем представляла, каково это – встретиться с ней лицом к лицу. Зофия оказалась старше меня примерно на десяток лет, великолепная и изящная. Любой простил бы мне этот момент. Однако он сказал, что скоро вернется.
– Зофия и Лукас – старые друзья, – объясняет Роза с сочувственным выражением лица.
Генри, однако, недоволен.
– Правда, сестренка, в том, что они трахались примерно с того момента, как мы приехали в Калифорнию, и до того, как отец решил вздремнуть. Неполный век.
– Хм. Это долгое время. – Я слабо улыбаюсь. – И подумать только, он сказал мне, что был девственником. Не могу поверить, что он мог солгать мне о чем-то столь важном.
Смех Сэмюеля тихий и низкий.
– Скай, я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как впервые пригласил свою любимую жену на свидание? Я отчаянно пытался произвести на нее впечатление, и тут мы столкнулись с ее бывшим. Не иначе как кронпринц, предназначенный для престола.
– Только очень маленькой страны. Это вряд ли имело значение. – Роза подмигивает мне.
– Я спросил ее, почему она не хочет быть королевой, и она сказала мне…
Взгляд Розы полон тепла.
– Короны чертовски неудобны.
– Это правда, вообще-то. – Генри улыбается, несмотря на себя. – Отец собрал парочку за эти годы. Диадема не так уж и плоха, хотя и может жать. Но полноценная корона, усыпанная золотом и драгоценными камнями… ух. Голова болит, а шея напрягается.
– Уверена, что ты выглядел потрясающе.
– Спасибо, Роза. Так и есть. – Генри оборачивается, чтобы посмотреть на единственную пару, танцующую в клубе. – Насколько я слышал, Зофия обосновалась в Польше. Интересно, что она делает здесь?
Сэмюель качает головой.
– Не знаю.
Генри смотрит на меня долгим взглядом.
– Постарайся не волноваться, милая. Отец может быть чудовищем, но он не обманщик.
– У нас не такие отношения, Генри.
Он не удосужился ответить.
– Как вы тут все поживаете? – спрашивает Лейла, проходя и садясь рядом со мной. Она с минуту наблюдает за танцующими Лукасом и Зофией. Затем ободряюще улыбается мне.
– Утоли мое любопытство, Лейла, – говорит Роза. – Почему ты не сорвалась с места и не стала главой собственной семьи?
– Зачем тратить собственные деньги, если можно воспользоваться деньгами старика?
Генри смеется.
– Вот, например, это место. – Она машет рукой в сторону комнаты. – Чтобы отремонтировать его по моим стандартам, потребуется много миллионов. И хотя Лукас будет оплачивать счета, я буду руководить и пожинать плоды. Конечно, я так честно и открыто делюсь с тобой этой информацией, потому что ты не только близкая подруга нашей семьи, но и, несомненно, твой муж уже шепнул тебе об этом на ушко.
Роза жеманно улыбнулась.
– Он мне о многом шепчет на ушко.
Клянусь, Сэмюель покраснел.
– Если старик когда-нибудь перекроет доступ к деньгам или мы начнем расходиться во мнениях, тогда у нас могут возникнуть проблемы, – говорит Лейла.
– Этого никогда не случится. – Генри качает головой. – Ты единственная из его детей, кто склонен порождать новых вампиров и обучать их быть полезными. Именно поэтому он сделал тебя наследницей.
– Мм. – Лейла откинула волосы на одно плечо. Эта женщина – воплощение гламура. То, что она стала наследницей, для меня новость. Однако она кажется разумным выбором. – Хорошо иметь компанию, маленький брат. Однажды ты можешь встретить человека, без которого не захочешь жить.
– Сомневаюсь, – говорит Генри.
То, как я изо всех сил сопротивляюсь желанию посмотреть на Лукаса… кто-то должен дать мне медаль. Или хотя бы печенье.
– Ожидаете ли вы ажиотажного спроса на новорожденных после отмены правил? – спрашивает Генри.
– Это может случится? – удивленно спрашиваю я.
Роза кивает.
– Я не думаю, что будет такая спешка. Большинство наших сородичей убедились, насколько проще и менее сложна жизнь, когда нас меньше. Но посмотрим. Больше беспокоит реакция на то, что мы уменьшили патрулирование города.
– Нужно быть осторожным, и существа в Лос-Анджелесе это знают. Никто не хочет очередного вымирания. – Генри вздохнул. – Это правда, что два тела были найдены обескровленными и оставленными в общественных местах сегодня утром?
Губы Сэмюеля раздраженно поджались.
– Да. В Лонг-Бич и Пасадене.
– Надеюсь, это просто несколько глупых вампиров, – говорит Роза. – За ними охотятся, пока мы говорим. Но, как я понимаю, некоторые вечеринки в честь смягчения правил были весьма шумными.
– Мы найдем их. Рано или поздно.
Генри закидывает ногу на ногу и ничего не говорит.
Я делаю еще один глоток крови. Не знаю, откуда они берут хорошую кровь, но она намного вкуснее, чем моя обычная из пластиковых пакетов.
– Этот мир такой сложный.
– Чувствуешь себя подавленной? – спрашивает Лейла. – Дай себе время. К этому нужно привыкнуть.
А Лукас и Зофия танцуют дальше. Она откидывает голову назад и смеется. Я не могу этого сделать. Не с этими людьми, наблюдающими за мной из толпы. А все эти эмоции по отношению к нему вообще дезомбируют. Я поднимаюсь со своего места с клатчем в руке и говорю:
– Вернусь через минуту.
– Куда ты идешь? – спрашивает Генри, который уже вскочил на ноги.
– Просто проверить макияж.
– Я сделал тебе макияж. Он безупречен. На что ты намекаешь?
Я думаю о спокойствии и улыбаюсь.
– Генри, будь спокоен. Мне нужна минутка.
– Все эти любопытные засранцы постоянно наблюдают, – говорит Лейла. – Я не виню тебя за то, что ты хочешь отдохнуть. Легенда о Лукасе и Леснике была достаточно плоха до того, как он скрылся на семьдесят лет. Теперь это вышло из-под контроля.
Генри хмыкнул.
– Ты же не собираешься спрятаться и плакать? Отец не любит, когда ты плачешь. Но особенно ему не нравится, когда ты плачешь в одиночестве.
– Нет, я не собираюсь плакать, – говорю я.
Генри просто смотрит на меня. Я понятия не имею, что это значит.
– Мне говорили, что человеческие девушки ходят в туалет группами, – говорит Лейла. – Тебе составить компанию?
– Я в порядке. Но спасибо.
Она кивает и ищет в толпе Маргарет. Ее партнерша стоит у бара с бокалом скотча или чего-то подобного в руке. И их взгляды… Я хочу этого. Открытая привязанность и поддержка, которую они оказывают друг другу. Пройти по жизни вместе, как они. Это прекрасная идея. Хотя, не знаю, насколько она практична, ведь мой нынешний возлюбленный танцует со своей бывшей, которая выглядит как супермодель.
Эх. Неважно. Как однажды сказала мне мама, ты не можешь контролировать поступки других людей, ты можешь контролировать только свою реакцию на них.
– Я провожу тебя до двери, – говорит Генри необычно лишенным дерзости тоном.
Бенедикт смотрит, как мы уходим. Николас, кажется, исчез. Видимо, отправился на охоту.
В темном коридоре сбоку находится ванная комната. Стайка хихикающих человечков, спотыкаясь, проносится мимо меня. Правда, один из них обнажает шею, как я полагаю, в качестве дразнилки. Ему действительно следует быть осторожнее. С каждой ночью мой контроль становится все лучше. Но все еще не очень хорош. Знакомый звук их крови, текущей по венам, тепло их тел и их запах – все это прямо здесь, заставляя мой рот наполняться слюной.
Генри игриво щелкает зубами, глядя на них. Я тороплюсь в ванную и игнорирую их изо всех сил. Подумать только, меньше недели назад я была одной из них. Настоящая живая смертная девушка с бьющимся сердцем, работающими легкими и всем остальным. А теперь я – эта волшебная, беспорядочная тварь. Кто бы мог подумать, что с нежитью связана такая сложная романтическая жизнь?
Генри был прав: мой макияж безупречен. Но я все равно подкрашиваю губы нюдовой помадой. Музыка из бара сводится здесь к приглушенному стуку. Тот, кто построил это место, поставил очень толстые стены. Никто рядом со мной не ждет и не смотрит – это именно то, чего я хотела. Я разминаю шею и разворачиваю плечи. В общем, пытаюсь расслабиться. Иногда нужно немного пространства и тишины. А также здоровая доза самоуважения.
Женщина в зеркале – огонь. Я никогда в жизни не выглядела так хорошо. И если Лукас не ценит этот факт, то он может пойти на хрен. Честно.
В коридоре раздается громкий стук, заставляющий меня подпрыгнуть. Похоже, происходит какая-то стычка. Затем я слышу слабый скребущий звук позади себя – кто-то двигается или что-то в этом роде. Но поворачиваться уже поздно, потому что все вокруг погружается во тьму.
Глава 13
От сильного удара открытой ладонью по щеке я просыпаюсь. Я задыхаюсь и отшатываюсь назад, чтобы уклониться от новых ударов, но ничего не могу сделать. Мне некуда бежать. Я неудобно сползаю на пол. Мои руки прикованы за спиной к стальному столбу, и серебряные цепи жгут мне кожу. Лицо жжет, но боль вскоре проходит. Кажется, меня еще никогда не били – по крайней мере, по лицу, как сейчас.
Последнее, что я помню, – это то, что я нахожусь в ванной и слышу шум за спиной. Мои туфли и клатч пропали. И затылок болит. Видимо, они вырубили меня, чтобы доставить сюда. Хотя, если так, думаю, что такая травма уже зажила бы. Но у меня кружится голова, я чувствую слабость и еще одно неизвестное чувство.
Это плохо. Очень плохо. Похоже, я нахожусь в другом подвале. Однако в нем нет всего того увядшего очарования, что было в подпольном баре отеля. Бетонные стены, три похитителя и набор орудий, идеально подходящих для пыток, разложенных на полу. Молоток, плоскогубцы, пила, несколько ножей и бейсбольная бита. А также ножницы, нож для стейка, банка соли, иголка и нитки. Не знаю, для чего пригодятся последние несколько вещей. Но все это меня не успокаивает.
Двое из похитителей – вампиры, а один – человек. Я слышу, как колотится его сердце в груди. Кто-то еще, кроме меня, нервничает.
Я прожила всю свою земную жизнь, не представляя ни для кого особого интереса. Быть объектом такого внимания – странно и ужасно.
– Она проснулась, – бормочет один из них. – Ты уверен, что убрал все жучки с ее одежды? Последнее, что нам нужно, это чтобы Лесник выследил ее здесь.
Устройства слежения в моей одежде и аксессуарах – звучит очень правильно. Очень по-лукасовски. Засранцы, обнаружившие их, – это нехорошо. Мне нужно сохранять спокойствие и думать. Но у меня есть четкое ощущение, что я на грани самого большого приступа паники в своей жизни. Или смерти. А еще я могу просто провалиться в бессознательное состояние. Перед глазами пляшут черные точки.
Должно быть, кто-то уже заметил мое отсутствие. Семья будет искать меня. Хотелось бы знать, как они вытащили меня из отеля. По всей вероятности, через еще один из тех потайных ходов, о которых говорил Николас. Не хочу показаться грубой, но я официально ненавижу этот отель.
Лукас найдет меня. Я знаю, что найдет. Только не знаю, найдет ли он меня, пока я цела и невредима. Поэтому мне придется помочь себе самой.
– Я заберу это, – говорит еще один из похитителей, вцепившись мне в лицо. Я концентрируюсь на нем, сосредоточиваюсь, ищу неподвижную часть своего разума, и это действительно срабатывает. Слово, которое появляется в моей голове – «скука». Похищения и нападения, видимо, потеряли для него свою остроту. Но эмоция, сопровождающая это слово – «жадность». Это становится понятно, когда он опускается передо мной на колени и вырывает мои бриллиантовые серьги. Просто разрывает крючками плоть моих мочек ушей.
Мой вопль боли наполняет комнату. Несколько капель крови падают на мои голые плечи. Я не терплю боли. И никогда не терпела. Поэтому пытки для меня – проблема. Очень, блядь, большая.
– Тупая сука, – бормочет второй вампир и бьет меня по бедру своими ботинками со стальными носками. Раз, два, три раза, заставляя меня кричать от боли еще громче. Он не останавливается до тех пор, пока треск не раздается в холодном пустом пространстве. Моя верхняя часть ноги представляет собой массу синяков, медленно меняющих цвет на едва заметные отметины. Я заживаю не так быстро, как следовало бы. А он только что с относительной легкостью сломал самую толстую кость в моем теле. Черт.
В этот момент я разрыдалась. Я ничего не могу поделать. Страх полностью владеет мной. Мне никогда в жизни не было так страшно. Даже когда Лукас обратил меня, а это о многом говорит. Кстати, о моем сире, я бы очень хотела знать, где он сейчас находится.
Все трое придурков начинают смеяться надо мной. Похоже, я представляю собой довольно жалкую фигуру, сидя на земле и всхлипывая. Моя нога – сплошная агония. Я беспомощна, и это меня бесит.
– Давай выпьем, – говорит один вампир другому. Затем он поворачивается к человеку. – Присмотри за ней.
– Что? – спрашивает человек высоким голосом. – Ты оставляешь меня одного?
– Со сломанным бедром она никуда не денется, – насмехается второй вампир. – Вот почему мы пустили ей кровь, идиот. Чтобы у нее не было сил на самоисцеление. И она слишком молода, чтобы применить внушение на тебе. Этому дерьму нужно учиться годами.
Человек хмурится от всей души.
– Да, но…
– Ты же не боишься этого жалкого, плачущего новорожденного, правда? Все, что тебе нужно сделать, – это стоять здесь и присматривать за ней. Только не подходи слишком близко. Все будет в порядке.
– Он скоро будет здесь, – говорит первый вампир. И в моей голове появляется слово, окруженное настороженным уважением. Марк. Что вполне логично.
Затем оба вампира выходят, закрывая за собой дверь. Ее гулкое эхо напоминает что-то из фильма ужасов.
Я прижимаюсь к полу, фыркая. Боль в ноге потихоньку стихает, пока кость срастается. Слава богу. Но, черт возьми, это больно. Сломать кость и чувствовать, как она заживает, – это, наверное, самое мучительное на свете.
Однако нередко меня недооценивают. В рабочей среде, со стороны бойфрендов и так далее. И эта ситуация ничем не отличается. Если они думают, что я буду сидеть здесь и покорно ждать, пока меня будут пытать, то они обманывают себя. Я отказываюсь так умирать. Эти засранцы меня не убьют. Не тогда, когда я, будучи нежитью, начинаю показывать такие перспективы.
– Пожалуйста, не делай мне больно, – шепчу я, глядя на него сквозь ресницы.
– Заткнись, – говорит он, уставившись в стену.
– Я могу обратить тебя. Ты ведь этого хочешь, не так ли? Поэтому ты с ними?
Человек достает из задней части штанов пистолет, несомненно, заряженный деревянными пулями. Его брови сходятся вместе, и он хмурится.
– Разве ты не хочешь стать бессмертным и жить вечно?
– Тебя только что обратили. Возможно, ты еще не можешь этого сделать.
– Но меня обратил Лесник. Его кровь сильнее, чем кровь его брата. Ты ведь знаешь об этом?
Он пожимает плечами и хмуро смотрит в пол. Но он слушает. Я привлекла его внимание.
– И я его любимица, – говорю я с принужденной улыбкой. Мне действительно стоило попрактиковаться в контроле разума раньше. Не только в тот раз с Генри. Но я стараюсь изо всех сил, заставляя себя сосредоточиться на нем, и в то же время снова ищу ту часть своего сознания, где царит тишина и спокойствие. То место, где слова и чувства других людей появляются словно из ниоткуда. Это должно сработать. Просто должно. – Он подарил мне эти бриллиантовые серьги. Помоги мне, и он даст тебе еще больше. У него есть машины, драгоценности и все, что ты захочешь.
– Слушай, не мог бы ты просто…
И он у меня. Это действительно работает! Мышцы на его лице расслабляются, а взгляд становится ошарашенным. Вот в чем дело с людьми… их с раннего возраста учат смотреть на людей, когда с ними разговаривают. Ура, у нас хорошие манеры.
– Сними с меня цепи, – говорю я. – Сейчас же.
Он бросается выполнять мою просьбу, роняя при этом пистолет на пол. Несколько слоев моей кожи отслаиваются вместе с серебряными цепями, и это чертовски жжет. Но, по крайней мере, я свободна. Нога поначалу не хочет меня поддерживать. Перелом явно требует времени на заживление. Однако у меня нет времени, чтобы тратить его впустую. Отличная черта административной работы – способность давать четкие и лаконичные инструкции под давлением.
– Возьми оружие и иди стрелять в вампиров снаружи, – приказываю я. – Будь быстр. Используй все пули. Целься на поражение.
Он почти бежит к двери с оружием в руках. Я, прихрамывая, подхожу к набору орудий пыток. Мне понадобится любая помощь. Длинный, острый, зазубренный нож очень соблазнителен. То же самое касается молотка. Но в конце концов я хватаю старую бейсбольную биту с множеством сомнительных темных пятен на дереве. Сохранять некоторое расстояние между мной и ними кажется разумным. Не нужно подходить так близко, чтобы нанести максимальный ущерб, – это главное.
Я взмахиваю им пару раз, чтобы проверить свою руку. Как раз время, когда мои детские уроки физкультуры пригодились.
Снаружи снова и снова раздается звон оружия.
Пора уходить. Если Марк застанет меня здесь, будет невесело. Сломанное бедро будет наименьшей из моих проблем.
Снаружи множество труб и электропроводки с такими же бетонными стенами. Мы находимся в подвале под большим зданием, но это почти все, что я могу сказать. На этот раз бетонные помещения образуют массу коридоров, идущих в разные стороны. Какой-то случайный человек стоит и кричит. Это пронзительный, громкий звук. Кровь сочится из грязной раны на его шее. Ее запах взывает ко мне, заставляя рот наполниться слюной, и я замираю.
Один из вампиров уже лежит на земле с огнестрельным ранением в центре лба. Его тело превращается в пепел на моих глазах. Похоже, мой загипнотизированный человек знает толк в оружии. Повезло мне. Но второй сопротивляется, несмотря на то, что пуля задела его лицо и впилась в грудь.
Мой загипнотизированный человек выпускает оставшиеся пули. Еще одна попадает в центр тела, прежде чем пистолет разряжается. Однако вампир все еще стоит на ногах. Нехорошо. Сегодня с меня хватит страданий, так что этот засранец должен умереть. Прямо сейчас, пока он сосредоточен на человеке, а не на мне. Потому что элемент неожиданности – мой лучший друг.
Не раздумывая, я бросаюсь к нему и замахиваюсь. Мясистый стук биты, ударившей его по голове, отвратителен. Просто охренительно. Как его череп проваливается внутрь и все такое. Он падает и лежит неподвижно у моих ног. Я обнажаю зубы и обрушиваю биту на его голову еще два раза. И тогда он окончательно превращается в пепел.
Кричащему человеку я говорю:
– Замолчи и иди за нами. – Затем я поворачиваюсь к своему другу с пистолетом и приказываю: – Покажи мне самый быстрый и безопасный способ выбраться отсюда.
Человек ведет нас по лабиринту туннелей. С каждым шагом моя нога становится немного крепче, но все равно не очень. Босые ноги скребут по холодной, грязной земле. Когда мы доходим до лифта, мой желудок нервно скручивается. В кино люди всегда попадают именно сюда. Когда они уже почти выбрались и находятся в безопасности. В этот момент появляется плохой парень, и все летит к чертям.
Но вот лифт звякает, двери раздвигаются, и он пуст. Я чуть не плачу от облегчения.
Как только мы оказываемся внутри, я бросаю биту и хватаю парня с пистолетом. Мне нужно то, что есть у него. Мне нужно исцелиться. Как только я впиваюсь зубами в его шею, свежая теплая кровь наполняет мой рот. Она чертовски хороша на вкус. Гораздо лучше, чем донорская. Лукас был прав. Она проникает в меня, укрепляя меня.
Я пью и пью, и мне даже в голову не приходит, что нужно не выпить из него все до последней капли. Ничто не может помешать мне взять его целиком. Это ужасно, но сейчас у меня нет времени думать о морали. Его сердцебиение замедляется и наконец останавливается. Я отбрасываю его тело в угол. Трудно чувствовать себя виноватой, убивая того, кто был более чем готов сделать то же самое со мной.
Второй человек стоит послушно и молча. Но взгляд его глаз говорит, что я чудовище. И он прав. Абсолютно прав. Потому что я только что, не задумываясь, убила человека и готова сделать это снова, лишь бы выбраться отсюда.
Со свежей кровью я чувствую себя намного лучше. Не обращая внимания на подергивания и затяжную боль в ноге, я поднимаю биту и крепко сжимаю ее в руке. Готова ко всему, что нас ожидает. В груди защемило… Лукас тянется ко мне. Но я не могу ему ответить. Я даже не знаю, есть ли у него телефон в доме. У меня также нет ни денег, ни чего-нибудь полезного.
Мы поднимаемся на первый этаж, и двери распахиваются. Это довольно стандартный вестибюль. Ряды почтовых ящиков и пластиковое растение в горшке. И еще один охранник-вампир. Его голова покатилась по полу, а тело обмякло. Затем оба превращаются в пепел.
А там стоит Лукас с топором в руках.
Никогда в жизни я не была так счастлива видеть кого-то. Похоже, мое неживое сердце так же беспорядочно, как и бьющееся. Потому что мне очень хочется броситься в его объятия и разрыдаться. Но, видимо, я становлюсь все более похожей на вампира, потому что мысль о том, чтобы выглядеть слабой, меня раздражает.
– Привет, сестренка, – говорит Генри, стоя позади него. Кровь заливает его белую рубашку на пуговицах. – Мы искали тебя. Так невежливо покидать вечеринку, не попрощавшись. Я, например, был возмущен таким хамским поведением.
– Думаю, мы можем с уверенностью предположить, что это было не по своей воле. – Взгляд Лукаса неистовый, а губы – прямые, как у злюки. – Посмотри на меня. Ты в порядке?
Я киваю.
– Да.
Напряжение в его плечах немного ослабевает от моих слов. Но он все равно не выглядит счастливым.
– Генри, что с тобой случилось?
– Я ждал тебя в коридоре, когда какой-то идиот попытался посадить меня на кол. Ты можешь поверить в это дерьмо? – спрашивает он с комично расширенными глазами. – К несчастью для них, они не справились с задачей и оказались на стороне того самого куска заточенного дерева.
– Слава богу.
– Я нашел вход, который они использовали, спрятанный в стене. Но тебя уже не было. Прости, что подвел тебя.
Я пытаюсь улыбнуться.
– Похищение из туалета не входило ни в одну из наших бинго-карт.
Генри только вздыхает.
Бенедикт подмигивает мне.
– Отличная бейсбольная бита.
– Очень по-отечески зашифрована, да? – спрашивает Генри. – Я же говорил, что они хорошая пара.
Я оборачиваюсь и говорю оставшемуся человеку:
– Беги. Беги в безопасное место.
