Текст книги "Потому что ночь (ЛП)"
Автор книги: Кайли Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Автор: Кайли Скотт
Название: «Потому что ночь»
Одиночный роман
Перевод: Ленчик Кулажко
Редактура: Ленчик Кулажко
Вычитка: Ленчик Кулажко
Обложка: Ленчик Кулажко
Оформление: Julia Ju
18+
(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)
Любое копирование без ссылки
на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Плейлист:
Lullaby by The Cure
Blossom by It’s Acrylic
Hollywood’s Bleeding by Post Malone
Bloodletting by Concrete Blonde
bury a friend by Billie Eilish
I Get A Kick Out Of You by Ella Fitzgerald
If We Were Vampires by Jason Isbell and the 400 Unit
Running Up That Hill by Placebo
Moonlight Sonata by Beethoven
Saturn by SZA
Dream A Little Dream by Louis Armstrong
The Hills by The Weeknd
Vampire by Olivia Rodrigo
I Am Not A Woman, I’m A God by Halsey
Cross Road Blues by Robert Johnson
Cry Little Sister by Gerard McMahon
Because The Night by Patti Smith
Глава 1
Дом защищен высоким каменным забором и скрыт заросшим садом. Судя по тому, как скрипят петли кованых ворот, когда я их открываю, вряд ли здесь кто-то был уже много лет. Что странно. Это испанское возрождение на Голливудских холмах должно стоить целое состояние. Заросшая сорняками гравийная дорожка ведет к большой деревянной входной двери с арками. Надо мной возвышаются три этажа с белыми стенами и терракотовой черепицей на крыше.
Мой босс, Джен, сказала пройтись по дому сверху донизу и записать все, что нужно исправить. Любые протечки воды, следы пребывания животных и так далее. Обычно «Торн Групп» не предоставляет таких услуг. Видимо, клиент особенный.
Внутри дома спертый воздух, простыни покрывают большую часть мебели. Здесь чувствуешь себя как в музее. Здесь есть все оригинальные элементы, деревянные стропила на высоком потолке и французские двери, выходящие во внутренний двор. Но общая атмосфера гнетущая. Когда я чихаю от пыли, звук эхом разносится по пустому дому. То же самое касается и моих шагов. Электричество работает, но половина лампочек перегорела, а другая половина слишком тусклая, чтобы быть полезной. Все это усиливает атмосферу дома с привидениями.
Я прохожу комнату за комнатой, неся с собой связку тяжелых, старых ключей от дома, заглядывая в углы и под зачехленные стулья и столы. Здесь нет никакой системы безопасности, но при этом дом ни разу не тронули. Это не что иное, как чудо. Рояль и стена, заставленная книгами в кожаных и матерчатых переплетах, занимают почетное место в гостиной. На стенах висят картины, фотографии и старинные зеркала. А рядом с богато украшенным камином, полным пепла, стоит барная тележка с полупустыми бутылками спиртного. Похоже, что хозяин просто встал и ушел – ушел в середине коктейльной вечеринки или что-то в этом роде.
С балкона третьего уровня открывается потрясающий вид. Весь гламур и грязь Сансет-Стрип. Уличные фонари мерцают внизу, когда солнце опускается на запад. Есть старая поговорка о красном закате. Какое-то предупреждение о погоде и грядущих событиях, но я не могу вспомнить, о чем именно. Холодный осенний ветерок заставляет меня плотнее закутаться в кардиган. Пора заканчивать работу. Дома меня ждут горячая ванна и хорошая книга. А вот еды нет, так что придется зайти в магазин. Салат от Trader Joe's звучит неплохо, как и их пирожные с морской солью, потому что должен быть баланс.
Делая заметки на мобильном, я перехожу из комнаты в комнату, пока наступает ночь. Дом находится в хорошем состоянии для своего возраста. И, если я сосредоточусь на работе, то смогу не обращать внимания на его общую жутковатость – вплоть до того момента, когда ветка скребется об окно, заставив меня вскрикнуть.
Черт.
Я потираю пяткой ладони грудную клетку. Сердце колотится в груди. Обычно Джен не дает мне срочных заданий в последнюю минуту – и слава богу. Исследовать заброшенные здания с плохим освещением – тоже официально не мой конек. Возможно, я захочу добавить что-то в свой контракт на будущее. Ничего из этого не должно было случиться. Я вошла в кабинет Джен, чтобы попросить о повышении, но она забыла, что я назначила встречу, и отправила меня сюда.
Пройдя через верхний, главный и нижний уровни (последний из которых частично встроен в холм), остался только подвал. Еще одна из этих слабых лампочек едва освещает лестницу. Мне приходится заставлять себя сделать следующий шаг и спуститься вниз.
Подвал – примерно то, что я и ожидала: котельная и кладовка в одном огромном помещении. Но огромное количество вещей здесь внушает благоговение. Мебель, картины, деревянные сундуки. Бесконечные стеллажи со старыми пыльными бутылками вина. Как будто у антикварного магазина и виноградника родился ребенок, и этот ребенок выбрал хаос.
Это дико. Кому все это принадлежит? Сколько поколений понадобилось, чтобы собрать все это?
Я пробираюсь вперед, оставляя следы в пыли. Волоски на затылке встают дыбом, и кажется, что за мной кто-то наблюдает. Это нелепо. Но у меня всегда было гиперактивное воображение. Если бы это был один из моих подкастов о настоящих преступлениях, то убийца-психопат вот-вот выпрыгнул бы и схватил меня. И каждый из зрителей качал бы головой и говорил, какая же я идиотка, что зашла в этот жуткий подвал. И они были бы абсолютно правы.
В дальнем углу находится запертая дверь. Она сделана из толстого, покрытого зазубринами дерева, как будто поверхность со временем была обожжена и изъедена. Я не хочу знать, что за ней. Я даже не хочу подходить к ней. Но я натягиваю свои трусики взрослой девочки и ищу нужный ключ в старом кольце с витиеватыми ключами. Как бы я ни старалась не шуметь, ключи звенят и скребут. Не то чтобы это имело значение – здесь нет никого, кроме меня. Я напоминаю себе об этом снова и снова. Однако с каждым мгновением мои плечи поднимаются все выше и выше.
Здесь шесть ключей. Я пробую их все, проверяя на прочность замок. Пока, наконец, не остаюсь с одним. Всеми фибрами своего существа я молюсь о том, чтобы он не сработал. Это значит, что моя работа здесь закончена и я могу тащить задницу домой.
Щелчок.
Но нет. Ключ поворачивается, и звук отпираемого замка эхом разносится по комнате. Я слышала крики и потише. Мое горло так чертовски сжалось, что трудно дышать.
Нет. Я не могу этого сделать. Джен может меня уволить, мне все равно. Я ни за что не поверну ручку и не открою дверь, чтобы посмотреть, что там внутри. Я никогда не была большим любителем неизвестности. Но дурные предчувствия, или что там, черт возьми, исходит от этой двери, слишком сильны, чтобы их отрицать. Я не хочу знать, что там внутри. Я знаю только одно: я ухожу отсюда. Прямо сейчас.
Приняв решение, я испытываю огромное облегчение.
Спокойный и разумный человек не будет торопиться при слабом освещении. Осторожно, чтобы ни о что не споткнуться. Но каждый мой шаг от этой двери быстрее предыдущего. Желание покинуть это место – теперь единственное, что я чувствую.
Когда я приближаюсь к лестнице, откуда-то сзади раздается низкое, угрожающее рычание. Далее следуют медленные, шаркающие шаги.
Этого не может быть, черт возьми. Мои пухлые бедра трутся друг о друга под юбкой, когда я бросаюсь к лестнице. Кровь бешено стучит в ушах. Забудьте о том, чтобы запереть дом. Я просто убегаю. Вверх по лестнице, через дверь, через сад и на улицу. Моя машина рядом – все будет хорошо.
Но две сильные руки, словно стальные прутья, обхватывают меня сзади. В шею впивается жгучая боль. Какой-то глубокий животный инстинкт подсказывает мне, что это острые хищные зубы вонзаются в кожу. Я борюсь и извиваюсь, но ничего не могу сделать. Мой крик эхом разносится по пустой улице в безразличную ночь. Никто не придет, чтобы спасти меня.
Нападение продолжается, истощая мои силы, лишая меня жизни. Это не очень больно, по крайней мере после первого резкого укуса, но чувствовать, как из меня уходит кровь, поддерживающая жизнь, чертовски неприятно.
Перед глазами плывут темные пятна, сердцебиение замедляется почти до нуля. Я чувствую, как меня опускают на землю. Асфальт холодный и шершавый, и все же мой разум спокоен. Неужели это и есть смерть?
Прохладная рука берет меня за подбородок, и бескорыстный голубой взгляд на исхудавшем лице окидывает меня взглядом. Его худые черты словно наполняются на глазах. На его пепельную кожу возвращается намек на цвет. Зубы у него белые, даже для Калифорнии, но что самое странное – это длина и острота клыков. Такие зубы есть у животных. И у других существ, известных тем, что кусают людей и пьют кровь, тоже.
Вещи, которые я не хочу называть, потому что они невозможны, не существуют и, о Боже.
– Все в порядке, – говорит он, встречая мой взгляд.
И это правда. Я должна быть в ужасе, но почему-то не боюсь, и я не понимаю почему.
Если мне придется умереть, то, по крайней мере, я сделаю это в присутствии красоты. Потому что от него захватывает дух. Длинные темные волосы и белая кожа, резкая линия челюсти, угловатые скулы и высокий лоб. Он похож на голливудского героя, а его костюм явно винтажный. Это видно по широким лацканам и мешковатым брюкам. Как будто он только что вышел из старого черно-белого фильма. Что-то с Джеймсом Дином или Джимми Стюартом, как смотрела моя бабушка, когда я была ребенком.
Долгое мгновение он смотрит вверх. Не знаю, смотрит ли он на уличный фонарь, пролетающий над головой реактивный самолет или даже на мигающий свет спутника высоко в ночном небе. Но его взгляд задумчив, когда он снова поворачивается ко мне. Он с новым интересом рассматривает мое лицо и фигуру.
– Я не знаю этого мира, – говорит он, как бы про себя. Затем он поглаживает мою щеку подушечкой большого пальца, а затем накручивает прядь моих волос на палец. – А ты мне кого-то напоминаешь. Как тебя зовут?
– Скай.
– Скай, – повторяет он приятным тоном. – Ты ведь будешь для меня хорошей девочкой, правда, Скай?
Конечно, буду. Я сделаю все, чтобы угодить ему. Но когда я пытаюсь кивнуть или заговорить, ничего не происходит. У меня просто нет сил. Все мое тело кажется легким, неподъемным. Как будто я могу улететь от дуновения ветерка. И тогда я понимаю, что не успела сделать в своей жизни ничего интересного, но вот пришло время с ней попрощаться.
Вздохнув, он подносит запястье ко рту и кусает. Затем он прижимает рану к моим губам и говорит:
– Пей.
Кровь струйкой стекает мне в рот, запах меди и вкус железа ошеломляют. Мне едва удается сглотнуть, но я делаю это, потому что не смею ослушаться его. Острое ощущение пронизывает меня насквозь, проникая в плоть и кости. Это огонь без тепла, и он жестоко поглощает меня.
Когда я пытаюсь отвернуться, он возвращает мою голову в исходное положение, заставляя выпить еще больше. Мне хочется плакать, кричать и блевать одновременно. Кровь течет по моему горлу и телу, и все, что я могу сделать, – это лежать и…
***
– Я знаю, что ты не спишь, – говорит глубокий, веселый голос. – Пришло время немного поговорить.
Я приоткрываю глаза. Достаточно, чтобы увидеть льняную простыню под моей щекой и тени, отбрасываемые толстой свечой, горящей на старинном деревянном столе. Сомневаюсь, что это рай. Не то, чтобы я была особенно религиозна. Но когда я представляла себе загробную жизнь, то представляла вечную, спокойную темноту. Сплошное ничто, где все мои тревоги уходят навсегда. Большая старая кровать с балдахином и красивый ублюдок, сидящий на стуле в углу и наблюдающий за мной – не очень.
Хотя он может быть и дьяволом. Его присутствие властно, поскольку он высасывает весь воздух из комнаты. Он излучает силу и мощь, и я никогда не испытывала ничего подобного. Он обладает энергией большого члена.
– Ты напал на меня. Ты, блядь, укусил меня. – Странно, но я чувствую себя потрясающе. Лучше, чем когда-либо. Это бессмысленно и означает, что я боюсь его не так сильно, как следовало бы. Смятение и праведный гнев – вот мои главные эмоции сейчас. – Как долго я была в отключке?
– Леди не ругаются.
– Леди делают то, что им нравится, а мне, как оказалось, нравится крепкое словцо… очень. А теперь ответь на вопрос.
– Недолго. – Он протягивает мне мобильный. – Что это?
– Мой телефон.
Его темные брови поднимаются.
– Это телефон?
– Да. Как ты можешь этого не знать? Где я нахожусь?
– В одной из подвальных комнат, куда ты, так неуклюже, пыталась войти. Неудивительно, что ты меня разбудила, – говорит он. – Какой сейчас год?
Я сажусь и морщу нос.
– Какой сейчас год? Ты кто, Спящая Красавица?
– Просто ответь на вопрос. – Говорю я ему, а он отвечает:
– Ха.
Со мной определенно что-то происходит. Мое зрение почему-то стало намного лучше. Даже при слабом свете одинокой свечи я вижу все. От пары пылинок, танцующих в воздухе, до пропущенного стежка на воротнике его рубашки. Это как смотреть через увеличительное стекло. Видеть мир в таких деталях – это ошеломляюще.
– Расслабь глаза, – говорит он. – Расширь фокус. К этому нужно привыкнуть.
– Что ты со мной сделал?
– Неужели старые сказки уже забыты?
Не только с моим зрением произошли изменения, но я так же могу слышать лучше. Насекомое, пробирающееся по полу наверху, и ночная птица, зовущая в саду. Мы находимся под землей, в подвальном помещении с прочными каменными стенами и без окон. Я никак не могу знать, что на другом конце улицы проезжает машина или что сосед слушает «Saturn – SZA».
Мои пальцы сжимают толстое шерстяное одеяло, наброшенное на край кровати, и оно рвется, словно мокрая бумага. Все это слишком. Запахи, виды, звуки, прикосновения и вкус. Все внезапно усилилось до одиннадцати.
Засранец вздыхает.
– Ты еще много дерьма переломаешь, прежде чем возьмешь себя в руки, не так ли?
– Что ты со мной сделал?
– Ты знаешь. – Он ухмыляется и поднимается на ноги. – Я вижу это в твоих глазах.
Я не знаю, но у меня есть подозрения, какими бы дикими они ни были. Я провожу языком по зубам и чувствую вкус крови после того, как один из моих удлиненных клыков царапает его. – Это… вампиры не настоящие.
– Если ты так говоришь, – говорит он.
– Это невозможно.
– Ладно.
От его забавляющегося взгляда мне хочется закричать.
– Я ненавижу тебя.
– И теперь у тебя есть все время в мире, чтобы делать это. Разве это не здорово?
– Боже мой. Ты серьезно.
– Мертвецки серьезно, – подтверждает он.
– Нет. Я не буду убивать людей.
– Тебе и не нужно. Хотя нужно тренироваться, чтобы не поддаваться желанию питаться, пока не насытишься, когда кровь заполнит твои чувства. – Он щелкает пальцами, словно я собака. Засранец. – Хватит об этом. У нас есть дела, и ты скоро проголодаешься. Иди сюда, Скай.
Его слова вызывают во мне ответное желание. Побуждение сделать то, что он сказал. Словно невидимая психическая нить связывает нас.
– Посмотри на меня, – приказывает он, заглядывая мне в глаза. – Иди сюда, Скай.
И снова я чувствую, как в груди защемило. Но, честно говоря, он может отправляться в ад.
– Я не отношусь к нежити, вся эта идея просто смешна. Потому что у вампиров не бывает панических атак, а у меня сейчас явно одна из них. Моя жизнь. Мои друзья, семья, работа и…
– Иди сюда. – Он не повышает голос, но мне приходится закрыть уши, чтобы защитить их от обрушившейся на меня стены звука. Он эхом отдается в моем черепе, все острые углы. Агония от него все еще отдается во мне, когда я поднимаюсь с кровати. Невыполнение его просьбы, видимо, чревато последствиями.
– Это больно, – шепчу я, массируя виски. – Пожалуйста, не делай так больше.
– Значит, связь с сиром на тебя действует, просто мне нужно дополнительное желание. Это будет раздражать.
– Связь с сиром?
– Я создал тебя. Поэтому я твой сир. – Он откидывает свои густые темные волосы с лица и смотрит на меня сверху вниз. Я среднего роста, но едва достаю до его широких плеч. – Твоя прежняя жизнь закончилась. Лучший способ уберечь своих друзей и семью – держаться от них подальше.
Мой взгляд «иди в жопу» говорит сам за себя.
– Теперь тебя сложнее убить, но это не невозможно. – Он кружит вокруг меня, как акула, а затем берет мой хвост и крепко наматывает на свой кулак. Затем он дергает, притягивая меня обратно к своему твердому телу. – И не заблуждайся, я покончу с тобой, если ты не начнешь приносить пользу и не прекратишь плохо себя вести. Ты поняла?
– Да.
– Хорошо. – Он отпускает меня с предупреждающим взглядом. – Кто послал тебя сюда сегодня вечером? Откуда у тебя ключи от дома?
– Мой босс дала мне их.
– И кто же твой босс?
– Ты собираешься причинить ей вред, если я скажу тебе?
Он на секунду задумался.
– Весьма сомнительно. На твоем месте я бы больше беспокоился о своей шкуре. А теперь… не заставляй меня спрашивать снова.
– Дженнифер Мэннинг, – неохотно говорю я. – Я работаю в компании под названием «Торн Групп».
Он улыбается.
– «Торн Групп»? Неужели?
Я бросаю на него взгляд.
Не то, чтобы его это волновало.
– Тогда давай начнем оттуда. До рассвета нам нужно многое успеть.
Глава 2
– Почему я? – спрашиваю я, пока мы едем по Западному Голливуду.
– Мне нужен был гид по этому веку, и тут появилась ты.
– Отлично. – Всю свою жизнь я провела так, что меня ни за что не выбирали. Будучи среднего роста, среднего веса и книгочеем, я обычно сливаюсь с толпой. Ни крутые ребята, ни качки не хотели иметь со мной ничего общего в школе, и с тех пор мужчины вроде него смотрели на меня сквозь пальцы. – Это просто замечательно.
– Люди умоляли меня о даре, который я только что преподнес тебе. Предлагали мне богатства, превосходящие воображение. А ты только и делаешь, что ноешь.
– Чувак, ты убил меня. Ты действительно убил меня. Ты всерьез думаешь, что я буду тебя благодарить?
– Сколько времени тебе понадобится, чтобы забыть об этом?
– Не знаю, – говорю я. – Но, когда я это сделаю, у нас будет долгий разговор о согласии.
Он качает головой.
– Когда я умирала… ты сказала что-то о том, что я тебе кого-то напоминаю?
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Может, мне это показалось. Мои воспоминания о нападении и о том, как он обратил меня, в лучшем случае теневые.
Сегодня вечером на улице много людей, и так много транспорта. Должно быть, он уснул где-то в прошлом веке, потому что умеет водить машину. И он водит мой десятилетний «Приус», чтобы я его случайно не сломала. Как, например, сломала деревянные перила, когда мы выходили. Все, что я сделала, это положила на него руку и бах. Очевидно, я не знаю своей силы. Или скорости, если уж на то пошло. Теперь каждое мое движение должно быть медленным, уверенным и осторожным. Учитывая мой общий недостаток терпения, это нелегко.
Запуск автомобиля без ключа и автоматическое переключение передач были для него в новинку. Мне также пришлось объяснять ему, как пользоваться различной электроникой. Некоторое время он просто сидел и ошарашенно смотрел на приборную панель. Видимо, там много лампочек и информации. Теперь я смотрю в окно со стороны пассажира в таком же состоянии. Кажется, я в шоке. Я знаю, что это происходит, но это кажется нереальным. Как будто я наблюдаю за всем этим со стороны.
– Раньше такие женщины, как ты, были более покладистыми, – говорит он. – Менее остроумными.
– Такие женщины, как я? – спрашиваю я.
Он не отвечает. Но в тихом и безмолвном уголке моего сознания появляется слово «домашняя». И я абсолютно уверена, что он имеет в виду именно его. Засранец.
– Как долго ты был в той комнате?
– Некоторое время.
– У нас вообще было право голоса, когда ты в последний раз не спал?
– Да. Это случилось в 1920 году, – говорит он. – Ты не носишь обручального кольца. Ты дева или вдова?
– Ни то, ни другое. Я не замужем. Сейчас термин «дева» не используется.
– Парня нет?
– Нет. И девушки или партнера тоже нет.
– Так ты живешь с семьей?
Я фыркнула.
– У меня есть своя квартира. Большое спасибо.
Он нахмуривает лоб. Как будто судит все мои жизненные решения. И снова.
– Возможно, ты не осознаешь этого, но было проведено множество исследований, доказывающих, что одинокие женщины – одна из самых счастливых групп людей в мире.
– Правда? А что делает эта кнопка? – Он что-то нажимает, и из стереосистемы звучит музыка. Песня Хэлси. – Это если ты хочешь помучить кого-то за рулем?
– Нет, это для удовольствия. Хэлси классная.
Мы останавливаемся на красный свет, и он с интересом рассматривает спортивную машину рядом с нами – вместе с красивым азиатом, сидящим за рулем. Они обмениваются улыбками, и я действительно предпочла бы не участвовать в том, что он делает. Охотится за сексом или кровью, или я не знаю чем.
В городе воздух имеет другой вкус. В том доме он имел вкус пыли и камня внутри, а также сладкого жасмина и аромата от вьющихся роз в саду. А здесь – смог и соленые брызги далекого Тихого океана. У этого есть определенное послевкусие. Как и у людей поблизости.
Я отворачиваюсь, чтобы не зацикливаться на виде крови, бурлящей под их кожей. Голод не будет управлять мной. Я не животное, что бы он со мной ни сделал. Светофор загорается зеленым, и мы продолжаем путь.
– Каковы правила поведения вампира? – спрашиваю я.
– Делай, что я говорю.
Еще чего.
Просто смешно, насколько он привлекателен, с его безупречной кожей, глубокими голубыми глазами и блестящими густыми волосами. Окно со стороны водителя опущено, и ветерок треплет его локоны. Он словно сошел с рекламы одеколона или дизайнерских джинсов. Хотя, наверное, это помогает им заманивать следующую порцию еды.
Его взгляд постоянно в движении. Он рассматривает людей на тротуарах, другие машины на дороге и здания, мимо которых мы проезжаем. Высотки поражают его, а цифровые рекламные щиты завораживают до глубины души. Вместе с группой нарядно одетых людей, высыпавших из бара. За ними следует женщина, которая совершенно не может быть человеком.
– Эта женщина, – говорю я в ужасе. – У нее были янтарные глаза, а зубы… черт возьми!
– Похоже на оборотня, – говорит он. – Они всегда были здесь. Ты больше не восприимчива к человеческому нежеланию видеть то, что перед тобой. Отмахиваться от того, что тебя пугает. Не будь так шокирована. То, что ты считаешь неестественным, на самом деле просто те части нашего мира, которые тебе еще предстоит познать.
Все это меня не радует.
– Итак, что ты пытаешься узнать о моей работе?
– Я еще не решил. Но интересно, что у них были ключи от дома. – Он проводит языком по клыкам, разглядывая людей, пока мы едем. – Стиль одежды определенно изменился.
– Твой костюм устарел. Но сейчас люди носят самые разные вещи. Одеваться в винтажную одежду – обычное дело.
Он кивает.
– Ты когда-нибудь видел телевизор?
– Да. Свой первый я купил на Всемирной выставке 1939 года. – Он показывает в сторону круглого здания Capitol Records. – Когда я видел его в последний раз, они только начали работу над ним.
– Сколько тебе лет?
– Я уже говорил, что твои манеры ужасны?
– Ты напал на меня, выпил мою кровь и превратил меня в вампира. Ты действительно хочешь обсудить манеры?
– Пить кровь – это вопрос выживания, – говорит он. – Я не стану извиняться за это. И я мог бы оставить тебя гнить. И до сих пор могу.
Вот в чем дело. Идея стать вампиром соблазнительна в теории. В фильмах это выглядит так хорошо. Жить вечно и все такое. Но на самом деле процесс нападения и обескровливания травматичен до чертиков. Не говоря уже о всех изменениях в вашем теле. Требование оставить повседневную жизнь позади и принять… что бы это ни было.
Я прижимаю руку к груди, ожидая почувствовать биение сердца. Но оно не бьется. Я задерживаю дыхание и жду. И жду еще.
– Тебе не нужно дышать, – говорит он. – Ты просто делаешь это по привычке.
– Как нас вообще изобрели? Кто создал первого вампира?
– Изобрели? – Он смеется. – Ты говоришь о нас, как о чудовище Франкенштейна. Правда в том, что никто не знает наверняка. Или никто из тех, кого я встречал. Я считаю, что это своего рода магия, хотя, как и почему – неизвестно.
– Магия существует?
– Твое сердце больше не бьется, но ты все еще ходишь. Как бы ты это назвала?
Он прав. Не то чтобы я собиралась это признать.
– Ты не сказал мне своего имени.
– Лукас.
– Лукас. Хорошо. Так, я не сверкаю в солнечном свете, да?
– Нет. Ты сгораешь в пепел. – Его темные брови сошлись вместе. – Сверкаешь. Какая абсурдная идея. С какой стати тебе это пришло в голову?
– Без причины. – У меня заурчало в животе. Приятно знать, что даже нежить испытывает беспокойство. – Поверни налево и припаркуйся где угодно.
– Мы не можем менять облик, как и управлять животными, – говорит он по-настоящему раздраженным голосом. – Надо было выбить все дерьмо из Стокера, когда у меня была возможность. То же самое можно сказать о Полидори и Ле Фаню за то, что они нарушили конфиденциальность и наплели столько фантастических небылиц о нашем роде.
– Минуточку. Ты говоришь о Брэме Стокере? Парне, который написал «Дракулу»? Ты действительно был знаком с ним?
– Нет, – отвечает он в конце концов. – Он был другом… неважно.
«Торн Групп» владеет старым шестиэтажным зданием. Хотя, что считать старым, учитывая мою нынешнюю компанию, спорно. Представьте себе, что у вас есть разногласия с кем-то, уходящие корнями в глубь веков.
Охранник наблюдает за тем, как я осторожно провожу карточкой, и стеклянные двери раздвигаются. У него белая кожа и по-военному короткие волосы. И все его внимание приковано к стоящему за мной человеку в старинном костюме. Тот, кто с изумлением смотрит на раздвижные двери. Видимо, он их тоже раньше не видел.
Не может быть, чтобы я вышла из этих дверей всего несколько часов назад. Я поморщилась от яркого света. Неудивительно, что Лукас предпочитает свечи. Это стандартный вестибюль, со стойкой охраны и парой лифтов в задней части. Здесь есть пара растений в горшках и произведение современного искусства, придающее помещению характер. В соответствии с тематикой сегодняшнего вечера, художественные работы в основном состоят из красных брызг краски.
Как только я переступаю порог здания, на меня обрушивается восхитительный аромат, и у меня начинает сводить рот. Я чувствую кровь человека, теплую и ароматную. Я слышу, как она течет по его венам и как ровно бьется его сердце. Это взывает ко мне, как ничто другое, что я когда-либо знала.
Лукас стоит, обхватив рукой шею охранника. Я даже не заметила, как он пошевелился. Затем он смотрит в глаза мужчине и спрашивает:
– Кто здесь хозяин?
– Мисс Коул, – механически отвечает охранник. Он даже не сопротивляется. Лукас наложил на него какое-то внушение. – Она сегодня работает допоздна. Ее кабинет на верхнем этаже.
– Спасибо. – Лукас жестом подзывает меня ближе. – Иди сюда, Скай. Тебе нужно поесть.
– Нет. Ни в коем случае.
– Это была не просьба.
– Ты не понимаешь. Даже если бы я могла это сделать, за нами следят камеры наблюдения.
– Камеры наблюдения?
– Да. – Потом я напоминаю себе, что он древний. – Как кинокамеры. Но меньше. И они практически везде, когда речь идет об общественных местах.
– Какое ужасающее развитие событий. – Он хмурится и обводит взглядом комнату. – Камеры можно отключить?
– Да, сэр. – Охранник кивает. – Или запись можно удалить. Я буду рад сделать это для вас.
– Я ценю это. Иди сюда, Скай. Не заставляй меня просить снова.
Все мое тело дрожит от потребности.
– Если ты не будешь питаться, ты умрешь, – говорит Лукас. – Это, конечно, выбор, который ты можешь сделать. Но ты должна знать, что это произойдет не сразу. Высыхание занимает некоторое время, даже у новорожденного. Сначала голод овладеет тобой. Мы стоим в центре города. Представляешь, какую резню ты устроишь?
– Ты позволишь этому случиться?
Он только вздыхает.
– Последнее, что мне нужно, – это внимание человеческой прессы или властей. Если ты сделаешь это сейчас, когда я здесь, у тебя будет больше шансов никого не убить. Я сильнее тебя, я могу одолеть тебя, если понадобится. Или просто заставлю тебя вести себя хорошо.
– Обещай, что не позволишь мне никого убить.
Через мгновение он кивает.
– Медленно иди сюда.
Зазвенел лифт, и из него выскочила красивая чернокожая женщина в костюме.
– Подождите! Не причиняйте ему вреда. У меня есть пакеты с донорской кровью.
– Ты выглядишь прямо как твоя бабушка, – с улыбкой говорит Лукас.
– Мистер Торн. Какой сюрприз.
– Видимо, нет.
Он отпускает охранника и берет у нее пакет с кровью. Его нос морщится от отвращения.
– Ты сказала донорская кровь? – Он откусывает конец прикрепленной трубки и высасывает немного. – Это отвратительно. Она холодная, и чувствуется вкус пластика.
Я неоднократно встречала Хелену Коул. На рождественских вечеринках и тому подобных мероприятиях. Она высокая, с натуральными волосами, а ее гардероб просто бесподобен. Все лучшие дизайнеры и обувь, за которую я бы убила. Но все, что я сейчас вижу, слышу и чувствую, – это ее кровь. Все, на чем я могу сосредоточиться, – это то, как быстро бьется ее сердце, и вена на ее шее.
Я не помню, как приняла решение. Я просто знаю, что собираюсь выпить ее досуха. Осознание этого отражается на ее лице, и она достает из кармана пальто пистолет. Умно с ее стороны. Хотя это ничуть не тормозит меня. Я уже не в состоянии мыслить здраво.
Мое тело рвется вперед, руки тянутся, готовые схватить ее, пока я не врезаюсь спиной в Лукаса. Одна из его рук обхватывает меня, прижимая мои руки к телу, а трубка от пакета с донорской кровью просовывается между моими губами.
– Пей, – приказывает он.
И я с благодарностью выполняю приказ.
***
– Когда вы попросили мою бабушку позаботиться о вашем поместье на время вашего отсутствия, она приняла это поручение близко к сердцу. – Хелена Коул сидит за своим большим письменным столом, изображая спокойствие. Правда, она настороженно наблюдает за нами обоими, и я сомневаюсь, что она далеко спрятала пистолет. Что, честно говоря, вполне справедливо. – Не только наблюдать за вашими активами, но и инвестировать значительную часть и развивать их в то, что теперь стало «Торн Групп».
– Мне всегда нравилась Ширли. – Лукас сидит рядом со мной, скрестив ноги. Он то и дело бросает любопытные взгляды на компьютер и стационарный телефон. Любая новая технология, похоже, вызывает у него большой интерес. – Мне очень жаль, что она умерла.
– Спасибо. Она часто вспоминала вас с нежностью.
Я сижу в углу дивана с третьей упаковкой кровяного сока. В кабинете Хелены спрятан холодильник с запасом на случай непредвиденных обстоятельств. Хотя холодная кровь – не лучшее, что я когда-либо пробовала, но она утоляет мой голод. И это главное. Теперь, когда я могу ясно мыслить, мое поведение внизу приводит меня в ужас. В тот момент не было меня. Никаких признаков морали или человечности. Только голод. Такое не должно повториться.
