Текст книги "Ангел тени"

Автор книги: Кай Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Но крови не было. Не было и черепных костей под кожей. Во всяком случае, человеческих.

На плечах человека остался белый гладкий шар, будто из слоновой кости. Ни глаз, ни носа, ни рта… Он выглядел точно так же, как та штука, которую они обнаружили в храме Лахиса.

Но у Лизы и Криса не оставалось времени, чтобы обстоятельнее рассмотреть странное существо. В тот же момент, как обнажился череп, движения незнакомца стали замедляться. Безжизненное тело рухнуло с крыла в бездну.

Победитель небрежно отбросил назад волосяной пучок, который держал в руке, и повернулся ко второму противнику. Тот подходил к нему по крылу. Двое мужчин в развевающихся черных плащах стояли друг против друга, как герои вестерна, готовые к последней, смертельной схватке.

Но потом один из них, – тот, который перебрался с противоположного крыла, – резко оттолкнулся и молниеносно исчез из виду. Смерть спутника явно поубавила его мужество.

Победитель вытер левую руку о плащ.

– Он остановит пропеллер, – прошептал Крис не дыша.

Лиза покачала головой.

– Нет, это собирался сделать другой. Этот спас нас. Он не хочет нам ничего дурного.

Лиза сама не знала, откуда в ней такая убежденность, но что-то все же придавало ей уверенность. Во время схватки она украдкой заглянула в лицо этого человека. Он был молод, не старше восемнадцати-девятнадцати лет. Лицо незнакомца было худым и изможденным, но странный блеск глаз внушал Лизе доверие.

Тем временем Кира и Нильс расстегнули свои ремни безопасности и перебрались на пустые кресла перед Лизой и Крисом. Профессор направился в хвост самолета, а японцы взволнованно разговаривали, перебивая друг друга. Так получилось, что никто, кроме четверых друзей, не видел схватки призрачных существ на крыле самолета.

Длинные черные волосы мужчины в беспорядке развевались и скрывали черты его лица. Тем не менее Лизе казалось, что между развевавшимися прядями она различала неясную улыбку.

Внезапно он подпрыгнул вверх, на секунду-другую застыл в воздухе, пока самолет проносился под ним, а потом исчез.

Лиза повернулась к Крису. Тот глубоко вздохнул и хотел что-то сказать, но его опередил голос, прозвучавший из громкоговорителя.

– Мы находимся в воздушном пространстве Греции над южной частью Эгейского моря. Самолет поврежден. – Из громкоговорителя донесся треск, прежде чем пилот прибавил, немного поколебавшись: – Я попытаюсь совершить вынужденную посадку на одном из островов.

Отрезанные от мира

Почти никто не сомневался, что самолет разобьется при посадке, и тем не менее приземлился он довольно мягко.

Повреждение пропеллера было более серьезным, чем казалось с первого взгляда, гидравлическая система тоже вышла из строя. То, что пилоту все-таки удалось доставить пассажиров на твердую землю целыми и невредимыми, граничило с чудом. После первых секунд боязливого молчания пассажиры принялись восторженно благодарить его.

Спешно открыли выходной люк. Снаружи стояла непроглядная темень, и тех, кто ожидал увидеть машину «скорой помощи» с мерцающими сигнальными огнями или хотя бы аэродромный персонал, постигло разочарование.

Посадочная полоса была пуста. Никто их не ждал, никто не спешил на помощь, не было и трапа, так что из кабины пришлось выбрасывать запасную лестницу. Люк находился слишком высоко над землей, чтобы можно было просто выпрыгнуть.

Но в конце концов все благополучно оказались на песчаной взлетной полосе. Японцы по-английски заговорили с пилотом, а профессор присоединился к Кире и ее друзьям.

– Опасности взрыва нет, – объявил он с нервным смешком. – По крайней мере, так говорит командир самолета. А ему, думается, можно верить после того, как он в целости и сохранности спустил нас с неба.

– Он вызвал помощь? – спросил Нильс.

Профессор покачал головой.

– Электроника отказала перед самой посадкой. Работали только запасные устройства, их мощности не хватало для рации. – Увидев испуганные лица друзей, отец Киры поспешно добавил: – Конечно, как только началась тряска, он послал сигнал SOS, но не уверен, принял ли кто-нибудь сообщение. Во всяком случае, ответа не последовало.

Кира со вздохом осмотрелась.

– Так мы здесь застряли, что ли?

Вид заброшенного летного поля служил достаточно красноречивым ответом. Кроме их самолета, там не было ни одной машины, не говоря уже о диспетчерской вышке. Единственным зданием, которое они смогли различить в некотором отдалении, оказалась хижина из гофрированного металлического листа. Но за крошечными окнами было темно.

Справа и слева полосу ограничивали пожухлые кустики, непонятно как выросшие на этой каменистой почве, а вдалеке на горизонте мерцало ночное море в мягком свете луны. При других обстоятельствах это мог бы быть просто идиллический пейзаж, теперь же казалось, что двенадцать человек, потерпевших крушение, были единственными людьми на всей планете.

– Добро пожаловать на край света, – прокомментировал Нильс.

Профессор ободряюще похлопал его по плечу, а потом зашагал к металлическому бараку. Чуть позже пилот вырвался из объятий благодарных японцев и последовал за ним. Оба надеялись найти в домике работающую рацию.

Лиза уставилась в темное небо. Она думала о таинственном незнакомце, который улыбнулся ей через окно после того, как спас жизнь им всем.

– Думаешь, он наблюдает за нами? – тихо спросила ее Кира. Она тоже смотрела в бесконечную высь неба.

– Конечно, – убежденно ответила Лиза. – После всего что он сделал, он захочет убедиться, что мы живыми и здоровыми благополучно попали на землю.

Крис наморщил лоб:

– Может быть, мы его вовсе не интересовали.

Остальные удивленно воззрились на него.

– Думаешь, ему нужно было яйцо? – предположил Нильс.

– Это… яйцо было похоже на череп, – ответил Крис. – Во всяком случае, между нападением и находкой твоего отца, Кира, существует какая-то связь.

Кира согласилась:

– Ему придется кое-что объяснить нам.

– До сих пор он не сказал ни слова об этой штуке, – проворчал Нильс. – Не думаю, что он станет разговорчивее, если мы ему расскажем, как из-за нее два каких-то типа дрались друг с другом на крыле.

– По-твоему, он нам не поверит? – спросила Лиза.

Ее брат кивнул.

Кира возразила:

– Мой отец знает, что мама оставила нам в наследство Семь Печатей. И он знает, что это значит.

Нильс показал ей свое чистое предплечье:

– Но Печати-то не проступили. У нас нет доказательств того, что произошло наверху.

– Это ведь мой отец… ему не понадобятся доказательства, чтобы поверить нам.

– К тому же он пишет книги об НЛО и всяком таком, – добавила Лиза.

– А вы подумали, почему, собственно, Печатей не видно? – вмешался Крис. – Они должны были предупредить нас или как?

– Может быть, они исчезли навсегда, – предположил Нильс. По его лицу было видно, насколько осчастливило мальчика это предположение.

– Нет, не исчезли, – решительно возразила Кира. – Печати просто не исчезают. Они остаются, пока человек не умрет… и после этого.

Кира не могла объяснить, откуда она это знает, но прозвучали ее слова вполне убедительно.

– Печати реагируют на любое зло, – размышляла Лиза вслух. – А если так, то единственно возможное объяснение заключается в том, что те люди наверху не были злыми. И это касается всех троих, а не только того, кто помог нам.

– Но двое-то других хотели нас убить, – резко возразил Нильс.

Кира сглотнула.

– Может быть, у них была причина для этого, которая не имела никакого отношения ни к добру, ни к злу, ни к нам.

– Голова Лахиса, – добавил Крис.

Кира кивнула.

Какое-то время они молча ждали, пока вернулись разочарованные профессор и пилот. Хижина пуста, сообщили они. Похоже, что там уже много лет никто не живет.

Отец Киры предложил друзьям обследовать вместе с ними остров и поискать помощи. А пилот тем временем вернется к самолету и попробует определить размеры повреждений.

Это решение обрадовало Киру и остальных. Как бы там ни было, им не придется сидеть в бездействии и ждать, что их случайно обнаружит какой-нибудь корабль или самолет. Кроме того, ребята получали возможность расспросить профессора о голове Лахиса, не привлекая внимания других пассажиров.

– По словам пилота, остров невелик. – Профессор снял шляпу и потер блестевшую лысину. – Подлетая, он увидел деревню – далеко на северном берегу.

– На севере, да? – переспросил Нильс скептически.

И действительно, откуда они могли без компаса узнать, куда надо было идти?

Профессору, однако, хватило одного-единственного взгляда в ночное небо, чтобы, исходя из расположения созвездий, определить направление движения.

– Вот туда, – сказал он, показывая вытянутой рукой на хижину. – Если я не ошибаюсь, там, около скалы, даже есть дорога. Как вы считаете?

Четверо друзей, сощурившись, смотрели в указанном направлении. И в самом деле, в бледном свете луны угадывалась узкая тропинка, тянувшаяся вдоль скал.

Они двинулись в путь и через некоторое время добрались до возвышенности, откуда можно было рассмотреть большую часть острова. Живописное Эгейское море, лежащее в Восточном Средиземноморье, известно своими многочисленными маленькими островами. Друзьям повезло оказаться на одном из самых крошечных. Вот повезло так повезло!

В свете луны было трудно определить настоящие размеры острова, но Лиза сочла, что в самой широкой своей части он едва ли шире четырех километров. Деревьев не было, виднелись только грубые скалы, на которых росла колючая трава и жалкие кусты.

Когда глаза путешественников привыкли к темноте, они смогли различить и деревню. Пешком до нее можно было бы добраться за полчаса, если не наткнуться на какую-нибудь расщелину в скале, которая преградит путь.

Белые дома тесно прилепились друг к другу. Их встроили прямо в скалу, которая поднималась над островерхим утесом. Другая сторона утеса круто обрывалась в море.

– Вы видите где-нибудь огни? – спросил Крис.

– Ни одного, – отозвался Нильс. – Все как вымерло.

– Да и неудивительно в это время, – попытался подбодрить детей профессор. – Люди спят. Это, вероятно, рыбаки или пастухи, которым приходится рано вставать.

Кира и Лиза обменялись недоверчивыми взглядами, но воздержались от комментариев. Обе подумали об одном и том же: если на той стороне действительно была деревня призраков, то, конечно же, они не случайно приземлились здесь. Что-то управляло ими, какая-то сила, не имевшая ничего общего с обычной судьбой. Кому-то или чему-то было нужно, чтобы они приземлились на этом острове, в стороне от какой бы то ни было цивилизации. И обе девочки со страхом ожидали следующего шага противника.

Около десяти минут они двигались на север по дороге между скалами, все ближе к деревне. Вдруг перед ними вынырнули из темноты два огня.

Это были фары джипа.

Автомобиль, ревя мотором, приближался к ним. Пронзительно взвизгнули широкие шины, когда водитель резко затормозил рядом с путешественниками.

За рулем сидел маленький человек, лицо которого напоминало плод, слишком долго пролежавший на солнце. Он был сух и морщинист, соленый морской ветер прорисовал узоры на его лице, похожие на неудачные удары резца скульптора. Ноги, такие тонкие, что, казалось, они стукаются друг о друга при ходьбе, нелепо торчали из слишком широких шортов. На нем были рубашка с короткими рукавами и бейсболка с пестрым рисунком. Лиза попыталась угадать его возраст, но безуспешно. Мужчине могло быть и сорок лет, и все сто – это не поддавалось определению на глаз.

Он приветствовал их на полудюжине языков, пока не понял, что перед ним немцы.

– Я полагаю, что вы попали сюда самолетом, – с французским акцентом сказал он отцу Киры и добавил, взглянув на друзей: – Посадка прошла нормально?

– Все в порядке, – ответил Крис довольно холодно.

Лиза украдкой взглянула на свое предплечье. Печатей не было. Но после того что произошло в воздухе, увиденное сейчас могло и не иметь большого значения. Правда, девочка призналась себе, что незнакомец выглядел не особенно угрожающе. Скорее он казался странным.

– Позвольте представиться, доктор Жан-Дени Кастель, – представился француз. – Руководитель метеостанции на этом привлекательном острове. И единственный ее сотрудник.

– Погодная лягушка [1]1
  Девочка назвала метеоролога словом Wetterfrosch, что в буквальном переводе и означает «погодная лягушка». Это насмешливое выражение возникло из-за сходства со словом Wetterforscher, что значит «синоптик». (Примеч. пер.)


[Закрыть], – вырвалось у Лизы. Когда все воззрились на нее, она смущенно кашлянула. – Я хотела сказать синоптик.

Отец Киры представился и назвал по очереди имена четверых друзей.

Кастель кивнул, будто эта встреча каким-то загадочным образом доставила ему самое большое удовольствие.

– Думаю, вы идете в деревню. Можете избавить себя от долгого пути. Там больше никто не живет.

Кира, сразу же представившая себе горы трупов, побледнела.

– А что там случилось?

Кастель засмеялся.

– Случилось? Да вообще-то ничего. Люди покинули остров уже несколько лет назад. Здесь все равно мало кто оставался. Молодежь с давних пор при первой возможности уезжает на материк или на какой-то из больших островов, а старики… ну да мы все живем не вечно. Кое-кто умер, а остальные уехали, когда не стало рыбы, чтобы прокормиться.

– Значит ли это, что вы – единственный человек, живущий на этом острове? – спросил профессор.

– Боюсь, что так. – Француз широко улыбнулся. Его бесчисленные морщины, казалось, при этом пересеклись, как палочки для игры в микадо [2]2
  Игра, напоминающая бирюльки. Из груды беспорядочно сложенных деревянных палочек надо с помощью двух палочек вытаскивать по одной так, чтобы остальные, и прежде всего главная, – она-то и называется микадо, в подражание титулу японского императора, – оставались неподвижными. (Примеч. пер.)


[Закрыть].– Если вы ищете кого-нибудь, кто вам поможет, придется довольствоваться мною. Хотя я и не уверен, что смогу серьезно помочь вам.

– Но у вас на метеостанции наверняка есть рация.

– Конечно.

– Великолепно.

– К сожалению, она сломана.

Профессор, широко раскрыв глаза, уставился на Кастеля.

– Сломана?

– Дефектна… неисправна, называйте как хотите. – Кастель сделал приглашающий жест. – Но прошу, следуйте за мной. Может быть, вместе мы найдем способ отремонтировать эту штуку. Я сам, к сожалению, в таких делах совершенно беспомощен.

При этих словах Лизе бросилось в глаза, что пальцы Кастеля непрерывно дрожали и дергались. Она знала, что пожилые люди часто страдают такой болезнью, но понятия не имела, как она называется.

Профессор бросил вопросительный взгляд на ребят. Даже если друзья были куда моложе его, он не хотел ничего делать без их согласия. Привычки вроде этой вызывали у Киры и других большую любовь к нему. Отец Киры воспринимал детей настолько же всерьез, насколько и каждого взрослого… большей частью во всяком случае.

Лиза надеялась, что во время пешего марша она сумеет вытянуть из профессора какие-то детали о голове Лахиса. Но теперь, когда с ними был Кастель, об этом придется забыть. Отец Киры никогда не стал бы говорить в присутствии постороннего о своей находке.

– Не знаю, – сказала Кира, которая, конечно, думала о том же, что и Лиза. – Как бы то ни было, сначала мы должны добраться до деревни.

Крис и Нильс кивнули, а Лиза сказала:

– Может быть, в деревне мы найдем что-нибудь съестное. Я проголодалась.

Заявление это представлялось явно бессмысленным, ибо еды сейчас поблизости не было. Скорее Лиза надеялась таким образом отвлечь профессора от поездки с Кастелем.

Но отец Киры уже принял решение.

– Я думаю, нам надо сначала поехать с доктором. Может быть, у него найдется и что-нибудь съедобное.

Француз кивнул.

– Сушеное мясо. Сухофрукты. Кукурузные хлопья и порошковое молоко. Ничего особенного, но хватит всем.

Ребятам не оставалось ничего другого, как поехать с доктором Кастелем. Они втиснулись в джип – Нильсу и Крису пришлось удовольствоваться узким багажником, – и доктор Кастель резко нажал на газ. У Лизы от ужаса перехватило дыхание, да и остальные выглядели уж никак не счастливыми, тем более когда машина в хорошем темпе загромыхала по первым выбоинам.

Перед ними открывался мрачный скальный пейзаж. Метеостанция Кастеля располагалась на холме на западном берегу, на расстоянии менее ста метров от моря. Домик был маленький и серый. На его крыше блестела дюжина антенн и другие таинственные устройства.

Вскоре они вошли в единственную комнату метеостанции. Она была битком набита пультами управления, мерцающими компьютерными мониторами и старомодными измерительными приборами. В углу стояла узкая кушетка с неубранной простыней и одеялом, рядом с ней – холодильник и электроплита. У задней стены рокотал электрогенератор.

Кастель указал на маленькую рацию на письменном столе, наполовину заваленном листами бумаги и лентами распечаток с приборов. Перед ней лежали наушники с тонким проводом, несколько помятые, будто кто-то в ярости стукнул их о стену.

– Вот тут и стоит эта гнусная штука, – сказал метеоролог. – Почти неделю у меня нет контакта с внешним миром. Запасов хватит без малого на месяц, но, если я сломаю ногу или случится еще что-то вроде этого, мне придется туго.

Профессор склонился над устройством, снял уже отвинченную крышку и уставился в хаос проводов и контактов. Это зрелище вызвало у него глубокий вздох. Потом он взглянул через плечо на Кастеля.

– Вы понимаете что-нибудь в этом?

– Немного. – Француз поднял трясущиеся руки. – Вот только я боюсь, что точная механика больше не для моих пальцев. Могу вам сказать, что следует делать, – по крайней мере, примерно, – но ремонтировать вам придется самому.

Профессор выпрямился.

– Согласен. Давайте сначала съездим к самолету. Надо дать знать другим. Да и не повредит, если мы позаимствуем набор инструментов у пилота.

Лиза увидела над кроватью француза календарь с пожелтевшими фотографиями ню. Его срок истек восемь лет назад.

Едва ли они могли ожидать, что им скоро удастся выбраться отсюда.

Азахиил

От самолета профессор вместе с Кастелем вернулся на метеостанцию, а в это время друзья совещались. Они решили на свой страх и риск разыскать покинутую деревню. Может быть, там они найдут что-нибудь, что поможет им выйти из нелегкого положения.

Было около четырех утра, когда ребята двинулись в путь. Небо еще не начало светлеть. Они вооружились карманными фонариками, теми же самыми, с которыми обследовали развалины Лахиса.

Друзья прошли примерно километр, как Нильс вдруг сказал:

– Здесь, пожалуй, еще мрачнее, чем в штольнях Лахиса. Вы не находите?

– Ладно тебе, – мрачно откликнулась Кира. Если не считать нескольких перерывов, ее плохое настроение держалось с того времени, как они спустились в этот дурацкий храм. Она и сама толком не знала почему. В какой-то степени это настроение было связано с той штукой, которую нашел отец, а еще больше с тем, что он не рассказывал, в чем, собственно, дело. Девочка считала его секретничанье просто нечестным. Насколько ошеломляющей могла быть правда? Уж конечно, не более неожиданной, чем то, что Кира и другие пережили с тех пор, как стали носителями Семи Печатей.

– Мне вспомнилась одна история, – сказал Нильс. В такие моменты ему всегдаприходили на память истории, одна ужаснее другой.

Лиза осветила фонариком растрескавшиеся скалы вокруг:

– Не знаю, стоит ли сейчас рассказывать твою историю.

– Да ты просто трусишь, – парировал ее брат.

– Вот уж нет!

– Тогда слушай.

И пока Крис и Кира обменивались нервными взглядами, слушая обычную перепалку брата и сестры, Нильс начал:

– Все это произошло с сестрой одной женщины, когда-то жившей у нас в гостинице.

Родители Нильса и Лизы владели старой гостиницей «У фонаря» на окраине Гибельштайна.

– Сама эта женщина была немного… ну, скажем, странной. Каждое утро она съедала четыре яйца, не вареных, а только немного подогретых. А после обеда она бегала по коридорам и кудахтала, как курица.

Лиза недоверчиво подняла бровь:

– Самое странное во всем этом рассказе то, что я не могу вспомнить эту женщину.

Кира хихикнула, а Крис смущенно кашлянул. Все знали, что Нильс выдумывал свои истории, большей частью импровизируя, хотя он и клялся каждый раз, что так все и было на самом деле. И каждый раз он утверждал, что истории, которые он рассказывал, приключились с другом друга или родственником родственника.

– Так вот, – продолжал Нильс, не обращая внимания на вмешательство Лизы, – сестра этой женщины была еще довольно молода, когда все это случилось, лет пятнадцати или шестнадцати. Это произошло в пятидесятые или шестидесятые годы, когда женщины еще носили эти огромные прически, во-о-т такие высокие… – Нильс широко развел руки и поднял их над головой. – Вы ведь знаете, что тогда волосы начесывались прямо как башни, высотой в двадцать-тридцать сантиметров. У девушки, о которой идет речь, была еще более высокая прическа, чем у всех остальных. В своей школе она была кем-то вроде королевы красоты.

– Как Кира, – тихо промолвил Крис и смутился, когда ему стало ясно, что все остальные слышали это.

Кира побагровела, а Лиза нахмурилась. Она терпеть не могла, когда Крис говорил Кире комплименты. Ну неужели у этого болвана не осталось ничего для нее, Лизы?

Нильс же сразу использовал замечание Криса для продолжения своей истории:

– У нее были такие же рыжие волосы, как и у Киры, только гораздо длиннее, так что она смогла соорудить башню в добрых сорок сантиметров. Каждое утро целый флакон лака для волос уходил только на то, чтобы волосы хоть как-то держались на ее голове.

– Ну явно не в своем уме, – мрачно прокомментировала Лиза, волосы которой были светлыми, как солома, и короткими.

Нильс кивнул.

– Ночью, в постели, она спала большей частью сидя и при этом нахлобучивала на голову большую картонку, чтобы не повредить прическу. А когда принимала душ, то надевала самый большой колпак, который вы только можете себе представить.

– Если не говорить об этой сумасшедшей прическе, то что уж такого страшного в твоей истории? – снова прервала Лиза.

– Как-то раз девушка гуляла в парке, – продолжал Нильс, бросив на сестру уничижительный взгляд.

Теперь, подмигнув, вмешался Крис:

– Конечно же в полночь, при полной луне, и из кустов вылезло это огромное чудовище…

– Чепуха, – оборвал его Нильс. – И совсем даже нет. Это был воскресный день, сияло солнце, и повсюду было полным-полно гулявших. Все вполне нормально и безопасно. Так вот, девушка прогуливалась по парку, гордясь своей прической-монстром, и при этом ей постоянно приходилось наклоняться, потому что ветви деревьев опускались очень низко. Но один раз она не обратила внимания на ветку с паутиной, растянутой на ней, и верхушкой своей волосяной башни задела ее.

Кира скривила лицо. Нильс хорошо знал, какое омерзение вызывали у нее пауки.

– Девушка шла дальше, ничего не замечая, – рассказывал Нильс. – Она не чувствовала, как паук ползал по ее прическе и наконец нашел вход внутрь волосяной башни. Она не видела и жирного белого кокона, которого паук таскал с собой.

– Б-р-р, – громко прокомментировала Кира.

Крис положил ей на плечо руку, имитируя пальцами прикосновение толстых паучьих лапок. Кира с отвращением оттолкнула его руку. Тут улыбнулась даже Лиза.

– Прошло несколько недель, – продолжал Нильс. – Девушка по-прежнему каждое утро покрывала прическу лаком. По ночам она надевала на голову картонку, а когда принимала душ – огромный пластиковый колпак. Он сделал краткую паузу, чтобы насладиться напряжением на лицах остальных. – Но однажды, как раз во время урока латыни, из-под ее волос, по лбу и носу, внезапно побежала тонкая струйка крови. Ее взгляд остановился, между застывшими губами открылась тонкая щелочка. Потом она упала головой на парту и больше не шевелилась. Учитель вызвал «скорую», и санитары увезли девушку в клинику.

Когда врачи начали брить волосы девушки, чтобы найти причину кровотечения, они внезапно почувствовали, как что-то поползло по их рукам, по предплечьям и плечам, даже по лицам. Пауки! Сотни маленьких черных пауков, весь выводок, вылупившийся из кокона! Паучкам не удалось вылезти из прически из-за толстого слоя лака, и они искали пропитания внутри прически, опускаясь все ниже… пока не добрались до корней волос. А там они начали, – хотите верьте, хотите нет, – жрать голову девушки!

После возмущенного молчания Кира наконец сказала:

– Это, безусловно, самое отвратительное из всего, что я слышала от тебя раньше.

Лиза растрепала обеими руками свои светлые волосы. Она чувствовала, что у нее чешется все тело.

– Кира права. Это былопросто омерзительно.

– Но зато чистая правда, – заявил Нильс, выпятив грудь. – Клянусь жизнью моего любимого хомяка.

– Когда-нибудь зверек лопнет в своей клетке, и ты будешь точно знать почему, – прокомментировал Крис.

Лиза исследовала свои предплечья, в этот раз в поисках не Семи Печатей, а маленьких пауков с оскаленными зубами. Крошечные волоски на ее коже стояли прямо, как после электрического удара.

– Омерзительно, – тихо повторила она.

Нильс хотел сказать еще что-то, но Кира вдруг показала вытянутой рукой вперед:

– Мы пришли.

И действительно, они почти добрались до деревни. Дорога вилась вдоль скал, затем исчезала в лабиринте беленых домиков. Склон, к которому прилепились эти домики, круто поднимался над краем утеса. На окраине деревни, там, где она граничила с утесом, стояла маленькая оштукатуренная белая церковь. Ее внешняя стена, казалось, прямо переходила в скальную стену утеса; пропасть, зиявшая с другой его стороны, была глубиной по крайней мере сто метров. Далеко-далеко внизу волны прибоя разбивались о крутые скалы.

Доктор Кастель явно сказал правду: деревня пустовала.

Здесь больше не было людей, навстречу друзьям не выбежала даже крыса или мышь. Узкие кривые переулки пересекали склон, многие были, как ступеньки, вырублены в скале. Двери большей части домов были открыты, стекла окон разбиты. Пустые окна угрожающе зияли чернотой среди белых фасадов. Казалось, что за ними темнота сгустилась в нечто твердое, так что даже лучи карманных фонариков не могли полностью пробить тьму внутри домов.

Насколько ребята могли видеть, дома были пусты. Немногие предметы мебели, которые оставили жители, рассохлись и покрылись паутиной, взгляд на которую напомнил Кире рассказ Нильса. Она почувствовала, что снова покрывается гусиной кожей.

Ребята поднялись на четыре ступени вверх и оказались на небольшой площади, не больше шести метров в диаметре.

Посреди площади стоял баран с мощными рогами, в упор глядя на них.

Все четверо испугались, когда свет их карманных фонариков упал на косматое животное. Таким же величественным и совершенно неподвижным мог бы оказаться тайный владыка этой деревни, будь это место, где животные захватили власть и изгнали всех людей.

Секунду баран смотрел на них блестящими глазами, потом спокойно повернулся, затрусил прочь, цокая копытами, и исчез в темноте переулка.

– Не нравится мне все это, – сказал Нильс.

– Мне тоже, – поддержала его Лиза. – Здесь так… так тихо.

И правда, теперь все заметили это. В безлюдном селении царила абсолютная тишина. Когда двигался кто-то из ребят, им казалось, что они слышат шуршание одежды и скрип подошв, искаженным эхом отражающиеся от стен домов.

– О’кей, – Кира развернулась, – пошли назад. Ей тоже было не по себе.

– Почему? – спросил Крис. – Давайте немного пошарим в домах. Что, собственно, может случиться?

– Шарь самв домах, – откликнулся Нильс. – Мы ждем тебя в самолете.

Лиза, разрывавшаяся между своим собственным желанием исчезнуть отсюда и стремлением остаться вместе с Крисом, предложила компромисс:

– Ну, мы можем еще немного пройтись – до самой высокой точки деревни, а оттуда повернуть назад.

Кира кивнула:

– Кто знает, может быть, оттуда, сверху, мы увидим что-то интересное.

Крис улыбнулся Лизе. Теплая дрожь прошла по ее телу. Да, ради этой улыбки стоило остаться, пусть бы даже здесь появился дьявол собственной персоной.

Хотя Нильс не переставал ворчать, четверка продолжила подъем по узким переулкам. Вновь и вновь свет фонариков выхватывал из темноты что-то неожиданное, нагонявшее страх: искривленное растение, стоящее в горшке рядом с дверью дома, велосипедную раму, лежащую на земле, разветвленную антенну, когда-то рухнувшую в переулок с одной из крыш.

Наконец они добрались до самой высокой точки деревни, маленькой полукруглой площадки, прилегавшей к дому, который был больше остальных. Похоже, нечто вроде ратуши.

Кто-то ожидал их.

– Привет вам, – прозвучал из темноты мягкий голос.

Четыре луча света мгновенно устремились в том направлении, откуда прозвучали слова. Четыре луча выхватили из тьмы и окружили тонкую фигуру.

– Я знал, что вы придете, – сказал молодой человек.

Он был в длинном черном плаще, спадавшем с плеч широкими складками. Рукава плаща развевались, и только белые кончики пальцев выглядывали из них. Волосы человека, такие же черные, как его плащ и как ночь, окружавшая их, падали на плечи. Это был тот самый человек, который спас их от падения. Ему все они были обязаны жизнью. И все-таки в этот момент, в этом призрачном месте, он очень напугал детей.

Казалось, незнакомец понимал, как он действовал на ребят.

– Не бойтесь, – проговорил он. Его голос все еще оставался тихим и полным кротости, он совсем не соответствовал тому, кто не на жизнь, а на смерть боролся с себе подобными на крыле мчавшегося самолета.

Кира сглотнула.

– Кто ты?

– Меня зовут Азахиил, – ответил он и сделал два медленных шага к ребятам.

Теперь между ним и друзьями было около четырех метров.

– Это ведь не греческое имя, не так ли? – недоверчиво спросил Крис.

– Это древнееврейское… или нет, не так, – Азахиил улыбнулся, хотя все равно казался печальным. – Но древнееврейский, пожалуй, ближе всего к тому языку, из которого происходит мое имя.

– Ты здесь живешь? – полюбопытствовала Кира.

– Нет. Не здесь и не где-либо еще. Повсюду и нигде.

Друзья украдкой обменялись взглядами. Лиза посмотрела на свое предплечье, но Печати по-прежнему оставались невидимыми.

– Отлично, – решительно сказал Крис, – теперь мы знаем, как тебя зовут. Мы знаем также, что ты помог нам там, наверху. Но мы…

– Вы хотите знать, почему я здесь, – прервал его Азахиил. – И что меня интересует в вас, не так ли?

– Да, – ответила Кира.

Прежде чем незнакомец успел сказать хоть что-нибудь, Лиза пробормотала, погруженная в свои мысли:

– Азахиил… Звучит как-то библейски.

– К сожалению, нет, – ухмыльнулся Азахиил. – Я прочитал весь текст Библии дважды, но мое имя они замолчали. – Он пожал плечами. – Ничего страшного, это не главное.

Они все еще не понимали ни слова из того, что он говорил. Почему, черт возьми, его имя должно упоминаться в Библии? Лиза почувствовала, как колени ее стали подгибаться, когда она принялась думать о том, что, собственно, могли бы означать его слова.

– Я херувим, – сказал Азахиил. – Ангел Господень. Или лучше сказать, я был одним из них до тех пор, пока Он не изгнал меня из их рядов.

Молчание. Никто не проронил ни слова.

Ребята были носителями Семи Печатей. Они знали о сути сверхъестественного больше, чем большинство других людей. И они верили в это, хотели они того или нет.

Но ангел?

Кира кашлянула.