Текст книги "Братство тёрна. Помощница профессора (СИ)"
Автор книги: Катя Водянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
* 30 * (Хавьер)
Убитый инспектор был не единственным делом Хавьера, хватало и других, поэтому весь день он мотался по городу, как та самая гончая. И устал неимоверно. Зато нашел немало улик и зацепок. Оставалось еще одно место, куда нужно заскочить, но его Хавьер отложил на вечер. Надо же показать одной девушке жилище настоящего дона, а никого, более настоящего, чем Сальвадор Калво, найти не получится.
Поэтому к половине шестого Хавьер подъехал к полицейскому участку Второй линии и припарковал автомобиль. С Ирр станется уйти, не дождавшись или же попросту проигнорировать свогора следователя. Но она появилась точно в назначенное время, прижимая к груди бумажный пакет. Гончая явно потратила немало времени, чтобы привести себя в порядок: сменила форму на новую, подкрасила губы, вымыла и заплела волосы в сложную косу, отчего еще больше походила на человека.
У Ирр был свой секрет, но лезть в душу, когда и своих немало – неправильно.
Она помахала ему рукой, затем медленно, покачивая бедрами, подошла к автомобилю и остановилась возле двери. Ну точно хрупкая донья, которая без посторонней помощи и шагу ступить не может.
Хавьер вышел наружу, отворил ей дверь и помог сесть. Ирр сдержанно поблагодарила и гордо задрала подбородок вверх, но как только Хавьер уселся на сидение, впихнула ему в руки тот самый пакет.
– Держи, угощайся.
Внутри оказались поджаристые пончики, кривоватые и местами подгоревшие. Но пахли приятно, почти как те, что продавались рядом с полицейским управлением. Надо думать, что на Второй линии их готовят не с таким старанием.
Но Ирр так и сверлила его взглядом, пришлось вытащить один, обернуть салфеткой и откусить.
“Алекс, прекрати есть жирное, ты губишь свою печень!” – прозвучал в голове голос матери. “Ой, брось!” – сразу же ответила ей воображаемая сестра, – “при такой работе он сегодня-завтра получит пулю в затылок, и его идеальная печень порадует разве что судебного медика”. Сколько Хавьер их не видел? Пожалуй, недели две, надо будет навестить на выходных. А сейчас – откусить этот пончик и изобразить удовольствие.
На вкус, кстати, он оказался вполне неплох и пропечен внутри, что главное.
– А ты не хочешь? – Хавьер подвинул пакет ближе к Ирр.
– Нет, напробовалась уже.
– Так ты их сама готовила? Очень вкусные.
Она вздернула подбородок еще выше и забрала у Хавьера пакет. Вот, обиделась, пойди пойми на что.
– Рита говорит, что мои руки слишком кривые для пончиков. А как не кривые? Второй раз всего готовлю эти пончики. А она объясняет мало и непонятно. Сыпь, говорит, муки, сколько возьмет тесто. Или что жарить нужно до готовности. Ты бы понял такое?
– Из всей кулинарии я освоил только бутерброды, так что нет, не понял. Но я знаю одного человека, который отлично разбирается в этом и сможет тебя научить, если захочешь.
– Из донов? – в ее голосе слышалось недоверие, но вот глаза сразу же загорелись интересом. Ну точно ребенок перед новой игрушкой.
– Из обычных свогоров.
– Подумаю, – согласилась Ирр.
– После того, как подумаешь над предложением работать вместе?
– Нет. Над тем я буду думать очень долго. Возможно, до следующего года.
Хавьер улыбнулся ей и поборол желание обнять гончую за плечи и по-дружески прислонить к себе. Но не мог предугадать реакцию, вдруг Ирр сочтет это пошлым намеком? Или набросится? Хотя она, кажется, не использует свою силу без необходимости и не нападает ни на кого. Тех же служителей в храме Отца-Защитника могла порвать на части, вместо этого чуть припугнула и дожидалась Хавьера.
– Не хочешь рассказать, что за парня ты чуть было не поймала на Первой линии? – снова он заговорил, только когда автомобиль отъехал далеко от участка.
– Не хочу. Уже рассказала свогору Браво, он назвал меня глупой, страшно кричал, а после пил свои капли для сердца. И домой отправил, отсыпаться. Обещал выпороть, если выйду за дверь хоть на минуту.
Так вот откуда у нее появилось время на пончики и наведение красоты.
– Я свяжусь с ним и объясню, что сам вытащил тебя на прогулку, – заверил Хавьер.
– Не надо, он же добрый, не будет бить в самом деле. Просто беспокоится за меня. Он любил Мег, другую гончую, жениться хотел, представляешь? Берег ее, а Мег все равно…А потом меня беречь начал, посадил за бумаги, ругает, когда превращаюсь. Я же умная очень, Браво это ценит. Говорит, что выдаст меня замуж и уйдет спокойно в земпри, выращивать пшеницу, там и Мег будет лучше, на природе.
Ирр всхлипнула и отвернулась к окну, Хавьер остановил машину и все же обнял ее за плечи, очень осторожно. Ирр же вдруг извернулась всем телом и влезла к нему на колени. Сразу же затихла, не расплакалась. Она почти не шевелилась, но держала крепко – захочешь не вырвешься.
– Ты пахнешь хорошо, вкусно. И кожа приятная, гладкая, – тонкая кисть погладила его подбородок, а после пальцы обвели контур губ. – Если решишь пригласить к себе переночевать, я отказываться не буду.
Огромные темные глаза оказались прямо напротив его, а губы почти ловили дыхание гончей. Хавьер в уме пересчитал, когда последний раз ночевал с женщиной, а не падал обессиленным в кровать после тяжелого рабочего дня. После еще раз, когда ночевал с такой красивой женщиной. Сроки вышли весьма печальными, но Ирр казалась какой-то слишком хрупкой и ранимой, чтобы тащить ее к себе на второй день знакомства. К тому же, с ней сложно угадать, когда гончая говорит серьезно, а когда нет.
– Понимаю, что за пончики нужно платить, но в машине я не согласен, здесь тесно.
Ирр на секунду замерла, потом почти соскочила с его колен и поправила пиджак.
– Прости, – Хавьер улыбнулся и попытался сгладить неловкость, – я так и не научился остроумию. Все шутки странными выходят.
Ирр нахмурила брови, пару секунд разглядывала Хавьера, потом выдохнула и расслабилась.
– Вчера вечером я встретила земпри, который воспользовался тем же артефактом, которым меня сбил со следа убийца, – вдруг заговорила она совсем другим тоном, серьезным. – Он уничтожил им восемь вержей и скрылся. Я попробовала взять след, но не получилось, от его запаха болят ноздри, будто перец нюхаешь. Пришлось действовать, как настоящий сыщик. Разузнать, что случилось, почему они схлестнулись. Так вот, это оказался земпри, прибыл в Эбердинг несколько дней назад, попался зазывале из игорного дома и сорвал там куш. Кролика обыграл, представляешь! Вот Хос, вроде как управляющий, прихватил дружков и пошел разбираться. А земпри вдруг положил их всех! Меня тоже задело, но краем, поэтому отлеживалась в храме. А сегодня снова пошла в квартал с игорными домами и бродила там, искала новую информацию. Потом раз! Тот же запах, от которого жжет ноздри. Самого земпри случайно заметила, он шел из игорного дома с кучей охраны, но отпустил их на пересечении с Первой линией.
Хавьер потер виски и пожалел, что бросил курить ещё пару лет назад. А Ирр все же невероятная! Ее бы оторвать от бумаг и на оперативную работу.
– Надо было проследить за ним до самого дома, а после сообщить мне. Рассказывай, что еще узнала.
– Имя только: Пак Ува и снимок вот, – она вытащила из внутреннего кармана крохотное фото, сделанное для документов. С него глядел самый обычный земпри, каких сотни, а то и тысячи в Эбердинге.
– Но он подстригся, – продолжила Ирр. – Красивый стал, как свогор. И говорит также. Быстро его найдем!
– Попытаемся.
Обычное лицо без особых примет, светлые волосы, которые, если этот Пак Ува не совсем идиот, завтра же перекрасит в черные. И все, он один из горожан, тихий и неприметный. Хавьер, конечно, прикажет усилить наблюдение за игорными домами Второй линии, вдруг этот счастливчик покажется там и в третий раз, но особенной надежды на это не было. Как и на портреты, которыми Хавьер собирался обклеить всю линию Первую. Старая часть города, сытая и зажиточная, наполненная теми, кто не доверяет власти и лучше откусит себе палец, чем решит связаться с полицией и выдать ей кого-то. Этот пройдоха, Пак Ува, знал, где прятаться. С другой стороны, каждый чужак там как на ладони. Пораспрашивай хорошенько – и о земпри расскажут. Надо будет нагрузить этим маму: Клаудия Сото сохранила достаточно связей и влияния, чтобы с ней хотя бы разговаривали. Стоило же появиться Хавьеру, как от него отворачивались, презрительно морщили носы и вполголоса называли предателем. Доном, который отвернулся от своих, предал империю, ради государства в котором якобы все равны. Будут. Однажды непременно будут.
– Если согласишься пойти работать к нам в управление, – Хавьер спрятал снимок к себе и взял Ирр за руку, – то я выбью тебе звание и значок, как у обычного человека, там не будет отметки, что ты верж.
– Сказала тебе, что подумаю, а ты все давишь и давишь! – она сразу же подобралась и выдернула свою руку. Вези лучше в дом, обещал показать.
* 31 * (Ирр)
Хавьер, который вовсе не Хавьер, как всегда сдержанно улыбнулся, первым вышел из автомобиля и открыл дверь. После подал Ирр руку и помог выбраться наружу, точно настоящей донье. Интересно, а если поцелует, то тоже как донью? Но пока он целовать не хотел, сводил все к шутке. Даже обидно. Ирр знала, что она красивая, что нравится мужчинам. Но те как понимали, что перед ними верж, сразу начинали вести себя иначе.
С вержем не надо деликатничать.
Вержу не нужно внимание.
Верж должен благодарить за все. Даже за бокал кислого вина и щедрое приглашение переночевать в самой дешёвой гостинице, где стены чуть толще бумаги, а постельное белье не меняли с дня открытия.
Ирр всегда расстраивалась этим переходам. Вот ты красивая девушка, которой дарят цветы и зовут на свидание в кафе, а вот уже: давай прямо здесь и по-быстрому. Но парни не знали, какой именно она верж. Хвост и зубы сразу сбивали с них настрой. А с кого не сбивали, то у Ирр ещё были быстрые лапы, которые помогут убежать от любого.
Нет, не выдаст ее замуж свогор Браво. Кому нужна такая жена? С клыками…
Ирр вздохнула и тесно прижалась к боку Хавьера, так спокойнее. Вблизи дом самого настоящего дона больше походил на театр или библиотеку: огромный такой, с колоннами и мраморными ступенями. Очень богатый, даже для Эбердинга. И герб над входом, с кровоточащим сердцем и короной над ним. Герцоги терринские и их девиз: "служить государству до последней капли крови". Не малейшего следа ржавчины или запустения: гигантское здание выглядело вполне жилым и ухоженным. Даже на лужайке вокруг него не обнаружилось ни одного опавшего листа или ветки.
– Это, должно быть, очень почтенный дон, если ему оставили такую громадину, – Ирр на секунду оторвалась от Хавьера и потрогала мраморные перила. Холодные и гладкие, а ещё немного пахнут воском или чем-то подобным.
– Сальвадор Калво – очень известный историк, уникальный специалист по артефактам и магии. Он получил этот особняк в свое полное распоряжение до самой смерти, после оно отойдет историческому музею. Но Дон Паук настолько не любит правительство республики, что всерьез намеревается жить вечно.
– А его наследники? Им ничего?
Ирр глядела на это огромное здание и не верила, что оно может принадлежать одному человеку.
– Во всем Эбердинге не нашлось ни одной женщины, что решилась бы завести ребенка от дона Сальвадора. Даже среди отчаянных содержанок, готовых на все, лишь бы понести бастардом. А за племянников его переживать не стоит, они неплохо устроились и в новом мире. Идем и ничего не бойся.
Хавьер ободряюще потрепал ее по плечу, прижимая к себе поближе, а после дернул за веревку, чтобы позвонить в дверь. Та открылась спустя пару минут, без всякого скрипа.
Ирр не выдержала и заглянула внутрь, но почти сразу отскочила, наткнувшись на высокого дворецкого.
– Донья, – коротко поприветствовал он. – Дон Александр. Дон Калво просил передать, что желает вам отгрызть свои пальцы от голода, а после сдохнуть от цветущей гнили. И чтобы вашими костями играли дети вержей с Третьей линии, а душа провалилась на самые страшные и темные уровни бездны, где ее будут рвать на части чужие, предавая немыслимым мучениям.
– О, он как всегда неоригинален. Я проскочу словно ураган, размахивая значком полицейского управления? – вполне серьезно поинтересовался Хавьер, Ирр же предпочла спрятаться ему за спину. Этот дворецкий выглядел очень страшно, с такого станется побить гончую метлой.
– Мои колени слишком старые и дряхлые, чтобы догнать вас, дон. А сила совсем покинула руки.
Дворецкий посторонился и снова кивнул, будто все это было частью старой, сыгранной множество раз постановки. Ирр все так же боялась выходить из-за спины Хавьер и крепко держала его за руку.
Надо же: “Алексадр”. Ему шло определенно больше простонародного “Хавьера”, хотя все равно не то. И имя частое, попробуй вспомни, кто из знати носил такое до революции.
Они проследовали по нескольким коридорам, спустились на пару этажей вниз, пока не попали в гигантское помещение без пола. Так, по крайней мере казалось стоя на небольшом балконе: одни бесконечные книжные шкафы, чье основание тонуло в темноте.
– Ее начал собирать еще первый герцог Калво, – заметил Хавьер, подводя Ирр к самому краю. – А ушши помогли построить и сам особняк и это помещение. Каждую среду и пятницу сюда приходят студенты из разных университетов и пользуются книгами, но только в читальном зале. Оставшиеся слуги зорко следят, чтобы они не растащили библиотеку.
– А эти ублюдки все равно загибают и вырывают страницы, ставят на них жирные отпечатки и норовят умыкнуть хотя бы мелочь, ненавижу!
Сам Сальвадор появился из темноты, выполз оттуда, цепляясь руками за книжные полки. Ирр приоткрыла рот от удивления и в открытую глазела на крадущееся к ним чудовище. Руки и ноги неимоверной длины, с множеством неположенных человеку суставов, еще и в двойном комплекте. И глаз на голове тоже больше обычного.
– Но ведь он верж? – проговорила Ирр и закрыла рот руками. Почему она постоянно болтает глупости? Что заставляет?
– Дон Сальвадор был настолько мил в молодые годы, что ухитрился разозлить одну могущественную волшебницу из ушедших, – пояснил Хавьер, – за это получил проклятье. И очень слабый дар. С тех пор он не может покинуть это здание и немного изменил внешность.
– Эта дрянь расчесывала волосы прямо над мои прудом! Каждое утро! Мешала мне читать, – Сальвадор взъярился и взмахнул верхней парой рук. – За это я приказал осушить пруд и выдернуть все кувшинки. а после вырубить деревья вокруг. Алекс! Я приказал тебе больше не появляться в моем доме, предатель! Убийца! Еще и девку за собой притащил. Зачем тебе это существо? Сколько раз говорил, найди нормальную жену, с грудью и бедрами пошире, пусть наконец-то нарожает наследников, иначе род угаснет.
– Это она, – Хавьер подтолкнул Ирр вперед, – грудь, бедра. А кровь, пожалуй, древнее нашей.
Дон Паук перепрыгнул на балкон, обошел их двоих по кругу, приглядываясь к Ирр, а затем приподнял ей подбородок, заглядывая в глаза, и отошел назад.
– Да откуда бы тебе знать про ее кровь? Ты все уроки по истории прогуливал, Александр. Но здесь ты угадал, кровь у девчонки что надо: древняя, сильная.
Ирр с опаской оглянулась на Хавьера: что болтает Паук? Какая древняя кровь? Древняя кровь бывает у донов или ушедших, у вержей она порченая, плохая. Хотя и Хавьер хорош, шутит про свадьбу! Нельзя так шутить!
– Но насчет свадьбы ты соврал, с невестой бы меня знакомить не стал, побоялся бы испугать избранницу. Зачем пришел, Алекс?
Сальвадор причудливо сложил ноги и сел прямо на пол, подперев подбородок рукой.
– Слышал о новых убийствах? Знаешь, в каких семьях хранились нужные для их организации артефакты?
– А сам что, не знаешь? Потому что прогуливал историю, Алекс, вечно прогуливал! И что толку от этих знаний? Братство сильно не шипами, его питают корни! С тех станется вытащить из небытия все возможные артефакты и выдавать их для дела одному человеку. Не те мысли, не те зацепки, Алекс! Впрочем, ты всегда был самым глупым из братьев. Даже наследника не можешь заделать! Уж на это должно бы ума хватить!
– Как видишь, не хватило, – Хавьер поклонился Пауку и размеренно пошагал к лестнице. Ирр же так и следовала рядом, боялась отдалиться хоть на немного.
– Ищи там, где много балбесов! – окликнул его Сальвадор. – В пустые головы всегда просто насовать разной дури! Матушке передавай привет. И сестрам!
– Всенепременно.
Ирр разглядывала профиль Хавьера и так и этак применяла на него новое имя. Точнее, для нее новое, для него – точно старое.
А-лек-сандр. Длинно и не звучит. Алекс – звучит, но Алексом должен быть какой-то юнец, а не такой взрослый серьезный дон. Но "Хавьер" ещё хуже, очень ему не подходит. Хавьер – пожилой свогор с темными кустистыми бровями и неизменной чуть седой щетиной.
– А третьего имени у тебя нет? – спросила Ирр уже на улице, когда они возвращались к автомобилю.
– Двух мало, ты думаешь?
Удивлённым он не выглядел, как и обиженным. Наверняка уже слышал, что неудачно выбрал имя.
– Не походят, – пожала плечами Ирр. – Третье нужно, красивое и благородное.
– Тогда сама придумай.
– Эх, ладно, побудешь еще немного Хавьером.
Он не ответил, просто задрал голову вверх и посмотрел на низкое небо, ничуть не смущаясь присутствия Ирр. Она же не хотела мешать, мало ли, какие воспоминания связывали Хавьера с этим местом.
И ничего так жили герцоги. С размахом. Но неуютно. Разве тут будешь растить детей? Они же шкодники и непоседы, непременно разобьются в библиотеке и свезут колени, бегая по этой дорожке.
– И ничем-то не помог этот ваш Сальвадор, – тихо проговорила Ирр.
– Зато ты увидела настоящего дона и вержа, – Хавьер сразу же подобрался и подставил ей локоть. Ирр положила руку поверх и пошла рядом, представляя себя настоящей доньей, прогуливающейся со своим женихом.
– И кое-чем он все же помог, – быстро разрушил иллюзию Хавьер. Разве женихи болтают о делах? – Правда, поиски я начну с чуть другого места. Ты разбираешься в злачных местах Второй линии?
* 32 * (Фредерика)
Фредерика едва сдерживала зевоту, хотя проспала сегодня дольше обычного. Определенно в плохом самочувствии был виноват Пак. И его каша. Слишком сытная и вкусная, она до сих пор согревала живот и необъяснимым образом нагоняла сонливость. А вместо привычного кофе земпри подсунул ей чай, “точь-в-точь как заваривает моя матушка, хотя найти нужные травы в городе было непросто”. На вкус отличный, зато бодрости от него никакой.
– ... все равно лучше начать с крыши, – занудничал Пак. – Она худая совсем, течет при каждом дожде, ну сделаешь ты ремонт внутри дома – и что? Смоет его сразу же.
– Хорошо, тогда вначале крыша, потом ремонт холла, – согласилась Фредди, лишь бы он отстал. С такими разговорами скоро и вовсе влезет Паку на руки и пусть несет до университета, раз уж взял за правило провожать туда каждый день.
И не отступил от него ни разу за прошедшую неделю. Даже сегодня, когда небо было особенно серым, туман – особенно густым и если сменялся, то только мелким надоедливым дождем.
– Тогда уж утепли стены, – продолжал Пак. – Они порядком обветшали и отдают тепло слишком быстро. Хорошо бы снаружи еще одним слоем кирпича обложить, но траты непомерные и фасад испортишь, придется утеплять изнутри. И тогда уже можно думать о ремонте холла.
– Тогда у меня уже не останется денег.
– Пустите квартирантов, у вас столько нежилых комнат. А то и вовсе продайте свою часть дома и купите две небольших квартиры подальше от центра. Вы с матушкой две молодые женщины, рано или поздно захотите создать собственные семьи, лучше уж сразу разъехаться.
– Ты как всегда любишь лезть не в свое дело, дорогой кузен Паскаль, – пробормотала Фредерика, однако ее рука так и продолжила лежать на локте земпри.
Совместные походы до университета и обратно уже превратились в своего рода ритуал, как и их постоянные разговоры. Все время, пока Фредди не была на работе и не спала, она разговаривала с Паком. Точнее – спорила, ссорилась, пыталась стукнуть, а то и в самом деле отвешивала легкую пощечину. Потому что этот мужчина невыносим со своим занудством и правильностью! Но без общества Пака дом давил на Фредди стенами и вызывал уныние.
– Скорей бы ты уже отправился домой, драгоценный, – процедила она сквозь губы.
– Мечтаю о том же, – в тон добавил он.
Но каждый фонарный столб Первой линии был обклеен неудачными снимками Пака и призывом обратиться в полицию любому, кто знает этого земпри. Обвинений там не было, только приписка, что тот является свидетелем по очень важному делу.
Никто особенно и не вглядывался в изображение: сколько их расклеено по городу? Да и желающих помогать полиции на Первой линии было немного.
Пак спокойно ходил мимо объявлений и патрульных, кланялся тем и улыбался при встрече. Такому самообладанию Фредерика могла только позавидовать, она до сих пор вздрагивала при виде любого служителя закона, хотя тоже числилась всего-то свидетелем, а не соучастником.
После того убийства инспектора она перестала нормально спать, так и чудился крадущийся следом невидимка. И дома, стоило остаться одной в комнате, как Фредди кожей ощущала чей-то взгляд, навязчивое внимание и слабую магию. Доны не владели ей так, как вержи, но те, у кого кровь была в самом деле старой, сохранили особое чутье. И сейчас это чутье предупреждало о чужом присутствии. Поэтому Фредерика и тянулась к Паку, а не из-за каких-то там симпатий.
Кому может понравится необразованный и занудный здоровяк с огромными ручищами? Такой если обнимет, то переломает все ребра! А поцелуи? Этот увалень разве что на овощах мог практиковаться. Или каких-нибудь глупых розовощеких деревенских девицах. Вот профессор был совсем иным. Чуткий, страстный, умелый, можно поспорить, что и все остальное он делает так же хорошо, как и целуется.
От одних только мыслей об этом по позвоночнику пробежала приятная дрожь, осевшая где-то внизу живота. Но все тут же испортил Пак.
– И мне не нравится этот твой начальник. У него плохой взгляд, нездоровый. Держись лучше от него подальше.
– Николас Медина отличный педагог и адекватный начальник, а мой непосредственный начальник – свогор Нуньес, заведующая хозяйственной частью. Вот она точно больна и одержима чистотой и еще котятами. Добрая сотня рисунков с их пушистыми мордочками расклеена по стенам ее подсобки.
– Вот и держись от них обоих подальше, – заключил Пак.
– А от разыскиваемых преступников мне не нужно держаться подальше? – они как раз дошли до стен университета и Фредерика перешла на шепот.
– Это будет разумно. Но не отменяет того, что и к профессору приближаться не стоит.
Да с чего он взял, будто с Мединой что-то не так? Они и виделись-то пару раз, когда профессор провожал Фредерику до выхода из университета, а возле ворот уже ждал Пак. Ненавязчиво так предупредивший, что блюдет честь дорогой кузины и не побоится пустить в ходу кулаки, точно как и завещал ему обожаемый дядюшка Виктор Алварес.
– Он мой жених! Почти что, – возразила Фредди.– Наши родители договаривались о свадьбе.
– Ну он явно не отнесся к договоренностям серьезно, если так и не начал ухаживать за все годы после твоего совершеннолетия.
– Да с чего ты… Уверена, – она вдохнула и выдохнула, успокаивая нервы, – что свогор Медина в скором времени пригласит меня на свидание. И это станет только началом.
– Столько лет спокойно смотрел, как ты живешь в нищете, носишь разваливающиеся ботинки и не можешь справиться с матушкой, не вмешивался, но все равно настроен на ухаживания? Да он просто рассчитывает на кратковременный бурный роман без обязательств и лишних вложений. А то и нагнуть тебя где-нибудь в подсобке в обеденный перерыв, задурив голову разговорами и посулами.
Пока говорил, он все сильнее хмурил брови и крепче сжимал кулаки, а Фредерика пыталась унять дрожь в руках и разогнать багровую пелену перед глазами. Никак нельзя дать пощечинуу дорогому кузену прямо под окнами кабинета ректора и, что хуже, приемной, где сидела донна Жилль.
– Ты меня считаешь настолько доступной? – прошипела Фредди.
– Считаю молодой и горячей, а его – опытным соблазнителем. Только вот твой дон Медина получит свое и забудет об обязательствах, а ты останешься с разбитым сердцем и ненавистью ко всем мужчинам.
– Одного я уже ненавижу, и профессор здесь не при чем! Так что отдай мою сумку и проваливай, кузен Паскаль.
Он приподнял шляпу, прощаясь, после развернулся и пошел в сторону особняка Алварес, без лишней суеты и спешки, мерно постукивая тростью по брусчатке.
Фредерика же нацепила на лицо улыбку и поспешила к зданию университета. Благодаря донельзя пунктуальному "кузену" она больше не опаздывала, но все равно предпочла спрятаться в стенах здания, чтобы не встретиться ни с кем из бывших однокурсников. Она же сгорит со стыда, если признается, где работает и кем!
Определено нужно поскорее избавиться от Пака и найти себе новое место. Фредерика Алварес достойна большего, чем мытьё пробирок и реставрация старых плакатов. Или работа в общинной школе, как предлагал Пак. Он то и дело звал ее уехать вместе, потому что там сможет защитить от опасностей.
Вернуться к тому, от чего так старалась уйти. К тому, из-за чего влипла в неприятности. Упасть на самое дно. Не дать своим детям ни денег, ни статуса свогора.
И чем больше Фредди думала об этом, тем сильнее злилась. У неприятностей вырастало лицо Пака Ува: вечно нахмуренные брови, серые глаза, которые меняли оттенок в зависимости от освещения, губы, чувственные и очерченные очень четко. Имея такие нельзя целоваться плохо, даже если тренировался только на овощах. В конце концов, долго ли научиться? Фредерика за пару уроков от Хосе все освоила.
Снова этот Пак! И в жизнь влез, и в мысли! Фредди пронеслась по коридору, вскочила в лаборантскую и с ходу зашвырнула сумку в угол. Здесь снова все было не так: на вешалке чужое пальто, из кармана которого торчит газета с заголовком о Братстве тёрна, остальное пряталось в складках. Надо будет в обеденный перерыв сбегать купить такую же или выпросить у донны Жиль. Она всегда покупала утренние газеты для ректора, просматривала статьи и отдавала ему те, что касались университета.
– Профессор, доброе утро! – сразу же прокричала Фредерика, чтобы не попасть в такую же глупую ситуацию, как и в прошлый раз. Секретов с нее определенно хватит.
– Алварес! Вас-то мне и не хватало!
Медина вышел из кабинета, а Карлос Рубио, занимавший одно из кресел, отсалютовал шляпой.
