Текст книги "Синдром властного негодяя (СИ)"
Автор книги: Катя Водянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
= 13 =
– … и скоро праздник! Никак нельзя ходить ненакрашенной! – неугомонная Анька утащила меня на галерку и “нарисовала лицо”. Не больно то и хотелось, особенно после ночной смены, но переубедить подругу невозможно. По ее мнению День всех влюбленных создан для свиданий, и каждый найдет свою пару ради такого случая.
– Иначе никто на свидание не пригласит! – подытожила Анька.
– Кому я нужна? – в зеркале отразилась непривычно хорошенькая девушка, с длинными пушистыми ресницами и чувственными губами. Даже румянец на щеках сиял очень естественно, как след от легкого мороза. Аньке нужно было визажистом становиться, а не специалистом по автоматизации производства.
– Неважно. Важно то, что теперь ты на семьдесят два процента готова к свиданию!
– А где еще двадцать восемь?
Подруга округлила глаза и покачала головой, намекая, что не владеет настолько могущественной магией, чтобы сделать Фиру Сорокину готовой к свиданию хотя бы на девяносто процентов. Но и семьдесят два внезапно сработали: ко мне подошел Дубровский, взял за руку и повел за собой прочь из аудитории. Я с мольбой посмотрела на Аньку, но та только показала два поднятых указательных пальца и широко улыбнулась.
Ден дотащил меня до какого-то темного угла коридора, затем впихнул в руки два билета на оперу “Кармен”.
– Сходим?
Я смотрела на него и не могла подобрать достойный ответ. На самом деле всегда мечтала сходить в оперу, приобщиться к искусству, доказать всем, что вот я, Фира Сорокина, точно не буду спать и бегать в буфет. Если в опере есть буфет, конечно. И вот теперь пожалуйста, моя мечта почти сбылась. Но почему посредством Дубровского? Почему не каким-то способом попроще? Это же как первой машиной купить “Бугатти”, хотя можешь позволить себе только “Калину”.
– С меня платье, шуба, туфли и все остальное, чтобы ты чувствовала себя комфортно, согласна?
– Конечно! – ответила за меня Анька, выхватила билеты у Дена и торжественно заявила, что я буду готова к семи.
После она долго несла всякую чушь о том, что Дубровский на меня запал, а такой шанс упускать нельзя. Звучало как сюжет для какого-нибудь романа в мягком переплете: “Университетская Золушка: любовь и логарифмы”, а не нечто возможное в реальной жизни. В самом деле, где я, а где Дубровский?
Он в самом деле привез мне набор “собери девушку в оперу”, снова состоящий из вещей незнакомой мне Клэр. Которая, если верить Денису, с радостью согласилась одолжить все это без всяких условий и залога наличностью. Хотя шуба даже на вид была такой дорогой, что я боялась прислонить ее близко к телу.
И несмотря на все усилия Дениса, комфортно мне не было. Собственно, остаться без платья посреди аудитории оказалось не настолько тяжело, как прийти в оперу. Это ужасное место, где только я чувствовала себя стереотипной деревенской дояркой, внезапно оказавшейся среди “культурной жизни”. Боялась не туда стать, не туда сесть, не так глянуть на кого-то. Неуютно чувствовала себя на наших с Денисом явно дорогих местах, не могла толком разобрать слова и происходящее на сцене, поэтому изучала строение зала и то, как в нем распределяются акустические волны. И тайком наблюдала за Дубровским, который нервничал еще сильнее. В конце концов он не выдержал и предложил уйти. Я согласилась сразу же и с таким облегчением, что Денис нахмурился еще сильнее.
– Что не так, Сорока? – впервые он заговорил уже в машине. – Почему шарахаешься?
Тысяча пропитанных обидой слов словно застряли в горле. Ну как можно ему объяснить, что мне было больно, когда он прошел мимо после той ночи в его доме? А сейчас вообще не понимаю, что ему нужно. Зачем эта игра?
– Да ответь ты уже! – голос он не повысил, но злость все равно чувствовалась.
– Ден, – я собралась с силами и выпалила на одном дыхании: – если ты с кем-то на меня поспорил, то не надо всего этого, правда. Я подтвержу любые предположения, могу даже трусики подарить. У меня есть симпатичные. бирюзовые, с симпатичным кружевом…
– То есть ты вот так обо мне думаешь?
На всякий случай я вжалась в сидение, но продолжения разговора не последовало. Денис молча проводил меня до квартиры, забрал шубу и прочие вещи, а после ушел в самом деле прекратив какие-т опопытки поговорить со мной в универе или вытащить на еще одно свидание.
* * *
А теперь оказалось, что Дубровский обожает некого Джей Эм Фастера, тайком употребляет пакетированный кофе и пельмени из супермаркета и в целом достаточно требовательный барин. В чем я легко убедилась за прошедшие трое суток.
– Любезный, кофе и тосты! – Ден только-только выбрался из душа и на ходу вытирал лицо полотенцем.
Никак не привыкну к его привычке расхаживать по квартире в одном полотенце или семейниках. Тоже мне, красавчик-модель. Но барина не выбирают, точнее выбирают, но не господина, а коуча, и если выбрала не того и подписала с ним контракт – таскай кофе, глазей на бугры тазовых костей над резинкой и не смей возмущаться.
Кстати, "любезный", это я. Господин по утрам изволят играть в барина.
– Да, Денис Павлович, уже несу!
Я быстро размешала коричневую приторную бурду в чашке, спрятала пакетик, разложила красиво тосты, украсила их джемом и веточками мяты и отнесла Дену. Он небрежно бросил полотенце на пол, завалился на диван и уставился в планшет. Я же поставила поднос на журнальный столик, повесила полотенце на согнутый локоть и выпрямила спину, все как учил барин.
– Как погода там, любезный? – заговорил он.
– Метёт, – выдавила я.
Снег валил уже который день, будто природа решила одуматься и взять реванш за конец ноября, такой теплый, что больше подошел бы апрелю-марту, а не последнему месяцу осени.
– Эх, русская зима, лютая, непредсказуемая, прекрасная! Снег, сугробы, слякоть, очередь на шиномонтаж и прорванные трубы отопления, – Денис потянулся, выпил кофе и прищелкнул пальцами: – Любезный, притовь-ка мой костюм и носки. Серый, такой, в мелкую полоску.
– А галстук, Денис Павлович?
– На твой вкус. Как и запонки.
Ден сел взъерошил светлые волосы до плеч и поплелся к окну, убедиться, что "любезный" не соврал насчёт погоды, а, возможно, и поглядеть, не нужно ли тому откопать машину.
– Слышь, Сорока, а я не перегибаю с барством? Ты ж моя первая крепостная, опыта нет, сама понимаешь.
Он повернул ко мне голову и почесал затылок. Странно – смотрю на Дена и будто чужой человек, незнакомый. Внешность та же: высокий жилистый блондин, в меру накачанный, как и положено бывшему самбисту, симпатичный, но не приторно-слащавый, глаза серые, под цвет грозового неба, если света не хватает. Но вот мимика, привычки, жесты, любимые словечки – они другие. А иногда – те же. Пойди разберись. Или это "барство" его так портит? Не могу представить, чтобы Ден Дубровский произнес слово "любезный", он в целом говорил крайне мало, неохотно и только по делу.
– Нет, все нормально, – я выдавила улыбку, убрала разведённый Деном беспорядок. Если уж ввязалась во всю эту историю, нужно терпеть до конца. Не спорят же с врачом, насчёт выписанного лекарства? Вот и я и не буду, раз Дена мне "выписал" Доктор Всё.
– Как знаешь, я бы такого коуча послал куда подальше. А Маха, огонь моего сердца, ему бы тестикулы откусила. Однажды Леха Север положил ей пятерню на бедро, так Маха ему в бровь впилась. Кровища хлещет, Леха орет, Машуня сама в непонятках. Так всей тусней и повалили в травмпункт. Врач чуть от смеха не лопнул, сказал, что за тридцать лет не припомнит вторых таких придурков. У Лехи шрам остался, он всем загоняет, будто его медведь грызнул, – Ден осекся, будто сболтнул лишнего и быстро свернул рассказ. – Короч, достанет коуч – скинь его координаты моей богине!
Надменный и аристократичный Дубровский настолько не вязался с кусающейся Махой, что я даже головой тряхнула, прогоняя наваждение. Судить не стану, любовь зла, как и жизнь после диплома. Возможно, именно Махи ему для счастья и не хватало.
– Тогда проверь, как там мои ботинки, любезный! Извинямс, все ради тебя, Сорока! – развел он руками. – Коуч сказал "рабство", значит будет рабство.
= 14 =
Еще через полчаса я уже мечтала лечиться как-нибудь иначе. Например, двигательной активностью, выживанием в тайге, сражениями на световых мечах… Что угодно, лишь бы не слушать: “… не плачемся мы, не ковырем в носу. Точим не семки, мы точим фрезу!". Но Ден и минуты не мог прожить без рэпа.
Ещё, как назло, стоило только поднести костюм барину, и у меня зажужжал смартфон. Вызов был от Семеныча, поэтому я его сразу же сбросила. Потом сбросила снова. И ещё раз. Денис следил за моими действиями, языком подковыривая что-то застрявшее между зубами. Потом резко смутился и почему-то расправил плечи. Надо будет тайком проверить его шею, вдруг туда присосался мозговой червь-пришелец. Ну нельзя же так качественно притворяться в универе, а за его стенами вести себя как стереотипный парень из неблагополучного района? Ему только семечек не хватает. Хотя вчера в мусорном пакете обнаружился ещё один свёрнутый и завязанный пакет, кто знает, что в нем: кожура, сигареты или упаковка от лапши быстрого приготовления?
– Парень названивает? – Денис придирчиво оглядел костюм, потом все же забрал у меня тремпель и сложил одежду на кровать.
– Бывший начальник. Недоволен, что я ушла раньше, чем он успел меня уволить.
Я отвернулась, чтобы не наблюдать за переодеванием Дена, а сама тайком разблокировала экран смартфона, чтобы прочитать гневное сообщение Семеныча, в котором он в категорической форме требовал немедля явиться на рабочее место и разобраться с пассажиром. Тот якобы требовал своего все настойчивее и все серьезнее угрожал написать заявление в полицию. На секунду мои губы растянулись в ехидной улыбке: Семеныч так сильно хотел избавиться от надоедливой бабы, что сам дал козыри в руки обманщику. Пусть сам теперь и разбирается.
– Это чё у тебя? – Денис заглянул мне через плечо и прочитал самое последнее, матерно-угрожающее сообщение от начальника. После громко присвистнул, отобрал у меня телефон и набрал номер Семеныча.
– Здрасти, Феофан Семенович, – пропищал он неожиданно тонким, почти девичьим голоском. – Что-то случилось?
Судя по раскатам крика, доносившимся даже до меня, случилось всего немало. Возможно, все это имело катастрофические последствия. Возможно, даже кто-то умер. Или умрет. Например, я.
– Хорошо-хорошо, скоро буду, – закончил Дубровский, сбросил вызов и вернул телефон мне, а после шумно прочистил горло.
– Думал, уже забыл все после универа, ан нет! Да лан, – видя мое смятение, Денис широко улыбнулся и поспешил утешить, – не волнуйся ты так. Мы пару раз-то всего и звонили на кафедру, отпрашивались с пар, якобы ты увела нас на волонтерский сбор мусора или еще куда. Ты ж непогрешимый идеал, никто Сороку в обмане не заподозрит.
Отлично, он еще и с пар сбегал, прикрываясь мной! Еще немного и светлый образ Дена Дубровского окончательно рассыплется. Наверное это и хорошо, все же мы не виделись полтора года, успели измениться. У меня проблемы и Надя, у него – богиня Маха, огонь сердца и все остальное. Как-нибудь протяну этот месяц и вычеркну Дубровского из своей жизни и памяти навсегда.
– Собирайся, поедем восстанавливать справедливость! Исключительно вербальными и законными средствами, если повезет, – хлопнул он меня по плечу.
Наверное, стоило бы возразить и поехать в таксопарк самой, но противостоять напору Дубровского одетого только в семейники и разноцветные носки с динозаврами – не вышло. Он быстро собрался, наверное, ещё сохранил армейские привычки, схватил меня за руку и потащил в машину. Шапка от быстрой ходьбы сползала на глаза, пуховик не застегивался, а сумка осталась в квартире Дена. Но я же крепостная, и так не имею права на личные вещи и не должна выглядеть слишком хорошо, только смартфон и успела прихватить.
И барин продолжил удивлять: подвел меня к ярко-алому, явно дамскому автомобильчику и щелкнул брелком от сигнализации.
– У тебя раньше был джип, – робко напомнила я. Такая резкая смена вкусов – перебор даже для изменившегося Дена.
– Отцовский же, – пожал он плечами, будто говорил о чем-то само собой разумеющемся. – А я с недавних пор на плохом счету у папеньки, он отобрал машинку, не дает карманных денег и все такое. Эту отдала Клэр, добрый, светлый человечек. Надеюсь, отец ее оставит, у него девки как смартфоны – отслужил сезон – пора покупать новый. Клэр седьмая, что ли, и, боюсь, не последняя.
Он шмыгнул носом, вытерся ладонью и забрался в салон авто. Я же впрыгнула следом и не выдержала: придвинулась ближе и вгляделась в его лицо. У Дена был крохотный шрам на подбородке. Но линия оказалась на месте. Как такое возможно?
– А ты точно Дубровский? – все же спросила я.
– Точно, точно. Самый настоящий Дубровский, даже не сомневайся.
= 15 =
“Тот самый Дубровский” снова включил Джей Эм Фастера и Барака Би с их прекрасным: “Житуха загнала тебя в угол и треплет? Покажи ей класс, пусть узнает и внемлет!”. Конечно, современное искусство не так просто для понимания, к нему нужно подходить имея определенный уровень подготовки, и у Дена он определенно выше моего, значит, шире спектр возможных интересов, но почему рэп?
Дубровский еще и покачивался в такт и одними губами подпевал славному дуэту. Нет, определенно нужно проверить его шею, и если там не найдется присосавшегося червя, то даже и не знаю.
Бывшие коллеги тоже не знали о моем барине, поэтому откровенно таращились на Дубровского, который буквально выплыл из автомобиля, на миг став похожим на себя прежнего, подержал мне дверь со словами: “Прошу, мадемуазель!”, чем сразу все разрушил. но остальные-то не знали обычного Дубровского и даже Дубровский странный их впечатлил. Семеныч тоже только таращился, будто я пришла голой, а не всего-то не одна. Тот самый якобы ограбленный мной пассажир резко побледнел и вжался в стул, когда над ним навис Дубровский.
– Будьте так любезны, су-у-ударь, изложить суть ваших претензий к этой прекрасной барышне, дабы мы могли разрешить возникшие недоразумения без плебейского мордобития.
– Да ты хоть знаешь, в кого кидаешься угрозами?
– Не имел чести быть представлен, но страстно того желаю.
Мужчина прочистил горло, поправил галстук и с важным видом принялся перечислять своих знакомых и место, где сейчас работает. Тепленькое такое, рядом с высоким руководством городо-, а то и краеобразующего металлургического комбината. В стенах нашего университета ходили самые разные байки о размере зарплаты счастливчиков, которым повезло туда устроиться. И этот человек зажал плату за проезд? А теперь еще и гаденько мстит, обвиняя меня в похищении его вещей. Интересно, это мой отказ дать номер телефона его так травмировал или же твердые кулаки жены и тещи?
– Так, мне нужно время подумать, – Ден почесал подбородок, после полез во внутренний карман пальто и вытащил оттуда пачку белых соленых семечек. – Хотите?
Мужчина замотал головой, Семеныч как-то робко протянул руку, все еще разглядывая меня, после подвинул к себе кружку с остатками кофе и плюнул туда первую порцию кожуры.
Ден грыз их в два раза быстрее, цивилизованно складывая отходы на какой-то из важных документов нашего таксопарка. Я же привычна сбросила вызов от Нади, отписавшись, что нахожусь на лечении в больнице и попросила у высших сил покровительства. Хочу вернуться в свою квартиру и найти там себе хотя бы диван. А то с этими поисками полного и всеобъемлющего счастья останусь без последних личных метров.
– Подумал? – мужчина сдался раньше всех. Неудивительно, у него же не было таких замечательных семечек. – В принципе, я согласен замять дело и за сто тысяч.
– Я не могу так быстро думать! – Ден всыпал остатки своего “антистресса” в ладонь Семеныча, отряхнул руки и достал смартфон с треснувшим экраном. – Моя богиня как-то запсиховала, что сайт долго не грузится, – начал объяснять он с нотками извинений в голосе, – а тут еще какой-то придурок попытался выдернуть у нее сумочку, вот Маха его и того. Тыц.
– Что “тыц”?
– Ну тыц, – Дубровский говорил с таким видом, будто каждый и всякий знает, каков этот божественный “тыц” или хоть раз лупил незадачливых грабителей по голове дорогущим флагманом известной марки. – До сотряса сразу. К нам еще потом полиция приходила разбираться, в нападении обвиняли. Но Маха в хорошем настроении чистый одуван, следак не поверил, что она может здорового лба с одного удара завалить.
– Надо же, всего лишь экран треснул! – с придыханием произнес Семеныч, всегда питавший слабость к неубиваемой технике.
– Вот и я думаю: если им еще раз всечь, хуже не станет. Да? – Дубровский резко дернулся в сторону моего бывшего пассажира, тот быстро отшатнулся и прикрыл голову руками. Но Ден уже вернулся в прежнюю позу и продолжил как ни в чем не бывало.
– Но я же Денис Павлович Дубровский, воспитанный человек нордического характера и сторонник обдуманных действий. Значит, Анатолий Лисицын ваш непосредственный начальник, он-то нам и поможет.
И дождавшись кивка от собеседника, он порылся в памяти смартфона и набрал чей-то номер. И чем радостнее улыбался Денис и веселее с кем-то болтал, тем бледнее становился мужчина, а заодно и Семеныч, одними губами спросивший у меня: “Сын того самого?”. Как будто сам не догадался. Конечно, сын. Единственный и любимый, насколько знаю.
– … Антон Васильевич, – вдруг сменил тон Денис, – а не возьмете к себе под крыло? Тут случайно узнал, что сотрудники ваши в швейцарских часах ходят, рукава рубашкам золотыми запонками закалывают и женам бельишко по пятьдесят тысяч покупают, а еще и график свободный, шляются, вон, по таксопаркам в рабочее время, клеят девиц. Тоже так хочу, че.
Из динамика раздался самый натуральный рев, а Денис невозмутимо прикрыл динамик рукой и повернулся к “пострадавшему”:
– Там Антон Васильевич интересуется вашим именем и должностью, говорит, он тоже хочет часы, запонки и то ли вашу жену, то ли вас. Не, все же вас, – заключил Дубровский ненадолго прислонив смартфон к уху, зато неоднократно!
Мужчина вдруг бросил портфелем в Дениса, а сам выбежал из кабинета. Наверное надеялся успеть на рабочее место до того, как начальник вычислит потенциального богатея в своих рядах.
= 16 =
Семеныч приподнялся из кресла и заглянул в коридор, будто проверял, ушел ли такой проблемный посетитель, после повернулся к Денису и широко улыбнулся:
– Не думал, что у нашей Глафирушки такие знакомые, очень рад знакомству, – и протянул руку.
Ден напряженно вгляделся в узор на ладонях моего начальника, затем в его глаза и скрестил руки на груди.
– Какие – такие?
– Ну… гм… такие, – на лице Семеныча отразился элемент внутренней борьбы между желанием подлизаться к самому Павлу Дубровскому и желанием подлизаться не слишком явно, чтобы Ден этого не заподозрил. А, напротив, проникся симпатией к Семенычу. – Решительные, веселые, умеющие обращаться с техникой.
– Да, я такой! А Сорока вообще огонь! Я представляю, как вы все тут скорбите об ее уходе.
Да, наверняка уже начали скорбеть и еще несколько дней будут, возможно, забьют барана, позовут цыган, дрессированного медведя, танцовщиц, запустят фейерверки… Вот такая картина скорби разворачивалась в моей голове после услышанного тогда разговора коллег.
– Но Фира на такое местечко устроится, у-у-у! – протянул Ден. – Утешайтесь этим. Зато как гордо будет говорить в разных компаниях: я начинала свой трудовой путь в “Феофане”. Такси “Феофан”: медленно, дорого, с риском для жизни.
Такое вольное прочтение нашего: “Быстро, экономно, безопасно”, как-то неприятно кольнуло меня. Не знаю почему. Я-то точно всегда езжу аккуратно, не имею привычки завышать сумму за поездку по выдуманным причинам или брать вызов, когда сама нахожусь за чертой города, но таксопарк “Феофан” настолько сильно пророс в подсознание, что отрешиться от него не получалось. И какой карьерный рост обещает Денис? Таксопарк “Виктория”, где предоставляют автомобили, но процент ниже?
Семеныча тоже передернуло от ”медленно-дорого”, но спорить с сыном самого Дубровского он не решился. Вдруг дитятко обидится, и таксопарк “быстро, экономно, безопасно” переедет в небытие.
Сияющий Денис заставил Семеныча выдать все мои документы, проверил их, и только потом душевно распрощался с моим уже точно бывшим начальником.
– Теперь будем двигаться к полному и всеобъемлющему счастью? – подмигнул он, когда мы уже сидели в машине.
– Мне бы домой на денечек, родные волнуются.
– Нельзя. Док запретил. Сказал, не дословно конечно, как и всякие слабовольные пюрешечки, в первое время Фира будет тянуться обратно к своим тиранам. Подобные ей готовы терпеть любые унижения, лишь бы из зоны комфорта не перебираться в зону конфликта и самостоятельно принятых решений. А мое дело – способствовать твоему личностному росту. Станешь, как моя богиня, сразу же поедешь к родне.
Да, если я укушу Надю в бровь, а Игорю настучу по голове смартфоном – из зоны комфорта выйдут все. Навечно. Но все же богини – недостижимый идеал, к которому надо стремиться и невозможно достичь, поэтому хотелось бы разобраться с родней более цивилизованно. Вербально и в рамках закона, как говорил Ден.
– Ну что, здесь твои проблемы решили, поедем разбираться со следующими? – оптимистично подытожил он, и как-то неловко стало говорить о машине с порезанными шинами. Хотя для моего скромного бюджета ущерб немаленький. А сколько возни будет с тем, чтобы снять колеса, отвезти на шиномонтаж, залатать, если получится, привезти обратно… Эх, пока что я двигалась к счастью весьма странными путями. И под музыку Джей Эм Фастера.
"Пролетая голубь сделал вдруг гадость – к богатству это, впусти в сердце радость!"
Но там пока жила только безнадёга и все сильнее растущее раздражение. Ладно, мне не очень весело жилось с Надей, но она же сестра! А почему нужно терпеть издевательства Дениса? Потому что этот парень нравился мне в университете? Но тогда он не ел семечки и не слушал рэп от местных исполнителей. А ещё не заставлял носить сомнительную одежду.
Уже в квартире Денис заботливо сварил на нас двоих "забойные пельмеши от Махи", после открыл к ним баночку сметаны и съел почти половину. Прямо из банки, отлизывая ложку. Я даже поморгала несколько раз, чтобы прогнать наваждение.
Закончив с “пельмешами”, Ден выдал мне униформу горничной, судя по ультракороткой длине платьица и обилию кружев, купленную далеко не в магазине спецодежды, черные сетчатые чулки, туфли на шпильках и метелку, которой следовало смахивать пыль до его прихода. розовую такую. Почему не тряпку из спецволокон, которые почти приклеивают грязь и не оставляют разводов? Да и что смахивать: я только вчера выдраила всю квартиру. Но с барином не спорят, поэтому мы с метелкой вышли на борьбу с пылью, чувствуя себя персонажами фильма для взрослых. И, могу поспорить, метелка выглядела сексуальнее меня.
Ден вернулся спустя два часа, когда вся пыль, включая выдуманную, исчезла, а я просто сидела на диване. Точнее, при появлении барина сразу же вскочила и с самым сосредоточенным видом взялась обмахивать фикус. Просто он был ближе всего. Дубровский выглядел уставшим, с болезненной синевой под глазами и лицом таким бледным, что даже мороз не подкрасил щеки. А еще он держал в руках небольшой чемодан и сумку для ноутбука, которых точно не было в момент отъезда, но одежда точно та же, поэтому я не особенно удивилась.
– Сорока? Что делаешь?
– Порядок навожу, как вы и велели, барин, – за два часа бестолкового хождения по дому я порядком устала, да и грядущий вечер наедине с господами Дубровский, Фастер и Би не поднимал настроения, поэтому ответ вышел несколько резким.
Но Ден не заметил этого: почти пробежал по комнате, оставляя на недавно вымытом полу кляксы из растаявшего снега, реагентов и грязи, обнял меня, обхватил за затылок и поцеловал точно как в тот раз в доме своего отца. Я же стояла бестолковой куклой и не решалась пошевелиться. Ответить на поцелуй? Напомнить ему условия договора? или еще с минутку постоять, позволив себе надышаться таким знакомым запахом, насладиться прикосновениями губ, объятиями, чужим теплом, ощущением, что это все на самом деле, по-настоящему, для меня.
Но в голове стучали биты песен Фастера и слова о жизни, которая загнала в угол. Я собралась с силами и отпихнула Дена:
– А как же твоя Маха?
– Она не моя, – Дубровский перевел дыхание, но не отступил ни на шаг.
– Огонь сердца и богиня, которая лепит пельмешки? Не твоя? Знаешь, я не такая дура!
И легонько толкнула Дена в грудь, отошла в сторону и села на диван, демонстративно откладывая метелку в сторону. Все, я вошла в зону конфликта.
