Текст книги "Села́м"

Автор книги: Катя Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Я сочла, что вы слишком заняты, чтоб выслушивать ничем не подтверждённый бред. Так что вот, – я протянула ему последний листок, где указала время, в которое происходили «незапланированные» отгрузки, – можете проверить по записям с коптеров.

Он медленно взял протянутую бумагу, не сводя с меня глаз, и отложил к остальным.

– Могу я узнать, чем вызвана такая ярая гражданская ответственность? – рука вновь коснулась щеки.

– Слухи ходят, что этим оружием был совершён теракт на заправке.

– Хм, ну скажу вам по секрету: эта информация подтвердилась, – он улыбнулся настолько непринуждённо, что пробил мою тончайшую защиту в раз. – Вы кого-то потеряли в этом побоище? – следователь вернул лицу серьёзность.

– Да, мать и брата, поэтому очень хочу, чтобы этих ублюдков поймали.

Он поднялся, и сделал пару шагов к двери.

– Спасибо за информацию, это вправду может оказаться полезным. Но впредь, – он распахнул дверь, – я попрошу вас в это не лезть. Оставьте на полицию.

Я молча кивнула, и, стыдясь порицания, не стала игнорировать намёк. Накинув пальто на плечи шустро вышла в коридор.

– Можете не провожать, – кинула я Игорю, не оборачиваясь, и быстро зашагала на выход.

Следователь настаивать не стал, но дверь в кабинет захлопнулась только когда я завернула к дежурной стойке.

С проникающим под пальто влажным прохладным воздухом сменилось и настроение. Рано судить, будут ли полезны сведения, что я добыла, но гордость взывала задрать нос повыше. Идея о просьбе, сообщить мне что-нибудь о следственных действиях в отношении овощных ларьков, растаяла вместе с маской следователя. Нет, к бабам его нельзя, ни одна принцесса не поведётся на такую сияющую любезность. А вот мужики ещё не утратили своего романтизма… может и колются.

До дома я добралась быстро. Вечерние пробки почти рассосались. Даже наливающиеся пол дня лужи закончили свой стремительный бег в сточные канавы. Я задрала голову. Провода, плющом заволакивающие наш гротескный Вавилон, и яркий фонарь у подъезда не позволяли рассмотреть даже моих окон, чего уж мечтать о звёздах. Наверное, надо выбраться за город, и посмотреть внимательнее, авось кто и улыбнётся в ответ.

В лифте мне едва хватало сил удержать собиравшиеся на глазах слёзы. Чёртова слежка закончилась, теперь надо постараться всё свободное время посвящать рисованию. Мысли о самоубийстве всё ещё топтались на подкорках и были готовы в любой миг явить себя отчаявшемуся мозгу, так что нужно было его срочно занять.

С заплывшими до слепоты глазами я тыкала ключом в скважину. Свет на площадке не горел, а лезть сейчас за телефоном мне казалось не легче десятикилометрового забега.

Замок щёлкнул. В следующий же миг я уловила шевеление за спиной. Но уже оборачиваясь, почувствовала, как дверная ручка выскальзывает из рук. Чья-то ладонь пронеслась у моего лица, и вцепилась в проём. Сильный удар в спину, прошёл так неожиданно, что я не успела подставить руки, когда полетела в стену своего коридора.

Нос зашёлся острой болью.

Замок молниеносно щёлкнул. Но секунды больше ничего не происходило. Я медленно развернулась, растирая явно кровоточащий нос. Едва доносящийся из окна кухни отблеск городских сумерек обводил крепкий силуэт.

– Ч… что вам нужно… – сипела я, пытаясь сообразить, как далеко до ножа, или хоть чего-нибудь для обороны.

Человек, вероятно мужчина, медлил. Он явно не грабитель, потому что грохнул бы меня сразу же, с открытием двери.

– У меня ничего нет… – больше машинально сказала я.

Я медленно двинулась в право. До коридора в кухню были сантиметры.

Но тут же быстрым выпадом он прижал меня к стене, давя предплечьем на горло. Я пыталась кричать, но только захлёбываясь гаркала. Руками я вцепилась нападающему в плечи, из последних сил надеясь отстранить его хоть немного. Следующий удар пришёлся мне в бедро, вызывая болевую судорогу во всём теле. Ноги подкосились, и я ждала, что вот-вот послышится хруст, с которым ломается шея. Но ублюдок уверенно придерживал моё обмякшее тело. Едва сдерживаемые слёзы полились градом, смешиваясь с сочащейся кровью в бордовый водопад.

Я почувствовала, как рука мужчины замерла аккурат у моего лица, в глаза ударил ослепляющий свет. Всхлипы глухо разносились по всему телу, не в силах вырваться через передавленное горло. Я задыхалась. И тут же подумала, что сдохнуть сейчас не самый плохой вариант… Какой-то маньяк пытается избавить меня пожизненных страданий!

Эта мысль возникла внезапно, и показалась мне такой спасительной, что я захотелось рассмеяться. Тело характерно потряхивало. И уже последние силы я тратила, чтобы придавить его руку посильнее к себе.

Ещё немного…

Белый

Бутылка из-под вина с ненавязчивым звоном покатилась в другой конец комнаты, мягко останавливаясь под ногой Дениса, после чего отправилась обратно ко мне. И опять к нему… И опять ко мне…

– Ты уверен? – в десятый раз спрашивал я, тщетно пытаясь разбавить до ужаса не свойственную нашей комнатушке гнетущую атмосферу.

– Да. Я не хочу.

– Ты же понимаешь, без ординатуры…

– Конечно понимаю, – пнул он опустошённый бутыль обратно, – но кто-то ж должен выписывать бабулькам блокаторы рецепторов ангиотензина.

– Откуда такая страсть к клинической фармакологии? Ты её еле сдал.

Денис забрался на свою койку и опёрся на стену, позволяя звону заглохнуть под своей кроватью.

– Может быть потом. Я убил на это дерьмо шесть лет, Мил. Мне бы хотелось немного пожить до тридцати. Жениться, например.

– И давно женитьба у тебя ассоциируется не со смертью? – уставился я на друга.

– Я образно. Хотя первокурсницы реально осточертели!

– Настолько осточертели, что ты решил на бабок переключиться?

– Прости, Хэппи. Я знаю, что у тебя не лучший период в жизни, ты ж знаешь, чувак, я всегда с тобой, но в ординатуру не пойду. А ты должен, как бы не хотел.

Я отвернулся. Разрываясь на части, пытался не пускать в себя сомнения, спровоцированные уходом брата из семьи. Обида грызла меня, заполняя места укусов отчаянием, злостью.

Как она может смотреть мне в глаза, навешивая двойную ответственность… Я мечтал об ординатуре с третьего курса, но теперь она из разряда моих мечтаний, перекочевала в оправдание её надежд, не оставляя и щели для радости. Только матери на зло я жаждал отправиться в районную поликлинику сразу после выпуска.

Она должна понимать, что Арсений не виноват. Мы росли благодарными и ответственными людьми, но никогда не думали, что даже на смерть, придётся спрашивать у неё разрешение.

Если бы он тогда не сорвался, если бы…

– Ты загоняешься. Я видел Арса в парке на прошлый выходных, он выглядит вполне счастливым.

– Я… я знаю.

Перед свадьбой отец выставил брату ультиматум, и ему пришлось брать фамилию жены. Не смотря на возможное принятие этих отношений, выбора, он не смог закрыть глаза на пощёчину, что схлопотала мать в том скандале.

Я усмехнулся. А чего она ожидала? Я бы посмотрел, как повела себя она, выслушивая получасовую лекцию о связи своей профессии и работы с публичным домом, а цвета кожи с крестьянским сословием. Аня была в шоке, но в состоянии за себя постоять. Слова в свою защиту у неё кончились, да и оправдания на абсурдные обвинения, наверняка будут абсурдом.

Вместо хлопка дверью, она решила шлёпнуть ладошкой по её лицу. Вряд ли это было очень уж больно, мать заслужила. Я так думал, Арсений так думал, отец знал это наверняка, но с какой стороны не посмотри, поступок был из ряда вон. Арсений запретил мне вставать на его защиту. Он любил мать, он хотел оставить ей хоть одного сына, буквально принося меня в жертву.

Я не мог его винить, потому что в подобной ситуации поступил бы также.

Глава 11. Хризантема

Я проснулась и едва приоткрыв глаза поняла, что лежу на своей кровати. По пульсирующей боли в голове, с эпицентром на переносице, сразу стало ясно, что убить он меня не смог. В горле пересохло, я попыталась подняться, но звон на запястье утянул меня обратно к койке. Н…наручники?

Приподнявшись на одном локте, я со стоном подтянулась к спинке, чтобы сесть. Рука затекла до дрожи. Нагло бившее в окно солнце резью отзывалось в глазах, и совсем не походило на спасительный туннельный свет.

Какого хрена…

В комнате царил настоящий хаос. Шкаф был вывернут на пол. Затёртые деревянные полки валялись поверх одежды. Перевёрнутый комод вершил эту кучу тряпок и фанеры. А под плинтусами он что искал?.. Кто-то решил, что после смерти родных мне перепало огромное наследство?! Хоть телек бы забрал! Взвыла я в умах заметив разобранный на осколки экран. Что туда-то можно засунуть?!

Я вернула взгляд к окну. Время едва завернуло за десять утра. Телефона видно не было. Наручник алой полосой отпечатался на руке, я попыталась снять его, но ломать себе пальцы не решилась.

На кой чёрт он меня прицепил? Грёбанное ссыкло! Убить не смог, решил голодом уморить? От нелепости ситуации мне вновь стало смешно. Ну что ещё со мной должно случиться, чтоб чёртовы таблетки нырнули в мой организм без капли сожаления?! Зачем я так отчаянно цепляюсь за пожухшие ошмётки, что остались от моей жизни.

Интересно, как скоро друзья начнут бить тревогу, и сколько вообще человек может без еды и воды? Я едва остановила похудение, и запасов на экстренный случай, типа такого, на боках не было.

Я встала на колени и повернулась к изголовью кровати. Попытки собрать во рту слюны, чтобы смочить запястье, отозвались острой болью в горле.

– Аа-а…

Сипела я, держась за явно распухшую шею. Я не могла вымолвить и слова. Как работать то буду?!

Мать твою… я вернула взгляд на окно. Работа. За неявку меня выпрут оттуда без разговоров уже сегодня!

И о чём только думаю…

Я легла обратно. Попытки докричаться до соседей придётся отложить минимум до вечера, когда все вернутся с работы, и то, если голос проявится. Достучаться до них я тоже не смогу. Кровать стоит у стены, за которой раскинулась кухня.

Так…

Я сползла на пол, выворачивая руку, казалось, в невозможную фигуру. Только нога коснулась пола, молнией по позвоночнику пробила боль, гнездясь с мигренью голове. Я едва смогла устоять на коленях, не говоря уже о возможности передвинуть койку.

Забравшись обратно я начала стягивать брюки.

А зачем он меня разул?.. И пальто снял.

Штаны вернулись в прежнее положение. Ногу потом посмотрю. В первые меня посетила мысль, что он, возможно, маньяк. Хоть одно с другим и не вязалось… Обыск он устроил конкретный, но меня не тронул, только что верхнюю одежду снял.

Я скрючилась на кровати, пытаясь ослабить давление на руку, и теперь ещё пульсирующую боль в ноге.

Замок щёлкнул.

В…вернулся?! Ещё не всё обыскал?

Я подтянула к себе подушку, и вцепилась в неё, как в щит. Может удастся его задушить, если приблизиться…

Характерное шуршание полиэтиленовых пакетов прокатилось по полу квартиры. Он повесил куртку на вешалку. Точно…– маньяк. Что он там притащил?! А может это Машка тревогу забила? С недавних пор пришлось вручить ей ключи. Нужно ведь быть совсем идиотом, чтоб вернуться на место преступления средь бела дня?..

– М-аа…

Подобие крика вырвалось из горла приглушённым скрежетом. В коридоре всё замерло. Машка бы начала орать с порога…

Слёзы подступали к глазам. Дрожавшая гортань сковывала судорогой всё лицо. Я не сводила глаз с распахнутой в спальню двери и боялась шевельнутся. Надо было притвориться мертвой! Дура! Ещё бы для правдоподобности сходить пару раз под себя!

Сквозь мокрую пелену я заметила ухватившуюся за дверной косяк ладонь. Дыханье спёрло. Я уткнулась лицом в подушку, чтобы избавиться от слёз и собраться с мыслями. Нужно успокоиться, я смогу его удушить…

Он медленно двигался в мою сторону. Я замерла не в силах сдерживать вырывающиеся всхлипы, переходящие в болезненный свистящий стон.

Кровать рядом со мной прогнулась и заскрипела. Шелест упаковки врезался в наступившую тишину.

– Вера.

Знает меня?..

Я боялась поднять глаза. Но дрожащий голос парня мигом вселил в меня надежду. Если он не уверен в подлости, которую собрался совершить, у меня есть шанс.

– Вера. Прости. Я, – голос отдалился, – я ошибся.

От неожиданности я подняла голову и сразу упёрлась взглядом в спину сидящего на краю кровати человека. Он согнулся, видимо, уперев голову в стоящие на коленях руки. Я не видела его лица. Серая футболка плотно прилегала к телу. Не удивительно, что, не смотря на рост, он так легко меня приложил… Даже сквозь одежду проглядывалась спортивная анатомия.

Между нами, на кровати, лежал просто огромный букет белых хризантем, разбавленный розами бомбастик.

– А… – рвался из меня шок и восторг, но покалеченное горло тут же сковывало речь.

Парень согнулся ещё сильнее. Его тонкие пальцы вцепились в желтеющие густые волосы. Я переводила взгляд с него на букет, и на секунду решила, что, либо умерла, либо меня накачали какой-то наркотой. Сразу проверила вены. Вроде чисто…

– Я очень виноват…

Со вздохом изо рта вырвался свист. Букет, лежавший на кровати, даже на непрофессиональный взгляд стоил целое состояние. Конечно, за такой концерт он должен мне ещё минимум десять таких, но взгляд намертво уцепился за раскидистые лепестки хризантем. Когда я в последний раз вообще видела живые цветы, не считая маминых альстромерий?..

Парень резко встал и шагнул по направлению к двери.

Я тут же спохватилась и начала звенеть наручниками, на этот раз не пытаясь что-то сказать. Я вообще говорить то смогу…

– Я сниму их. Сделаю завтрак и сниму.

З… завтрак?!

Я опять начала дребезжать наручниками, привлекая внимание. Рукой вцепилась в горло. Какой, мать твою, завтрак! Я еле дышать могу! Не то что есть!

Парень замер на проходе в коридор. Многих усилий ему стоило поднять на меня глаза.

– Т…

От удивления я разразилась кашлем, который стрелами пронзал каждую клетку тела. Лицо парня скривилось. Он молча отвернулся и ушёл на кухню, волоча с собой принесённые пакеты.

Да за кого этот коп меня принял?! В участке его осуждающий взгляд заставил меня пол жизни переосмыслить, а теперь он смотрел на меня красными глазами переполненными такой скорбью и виной, что мне опять становилось стыдно! Что за тип?!

Я дёрнулась, чтобы предпринять ещё попытку к освобождению. Упакованный букет тут же зашёлся шелестом.

– Р-рр…

Этот пацан будет содержать меня всю жизнь, если из-за него меня уволят.

На кухне происходило что-то страшное. Гремели сковородки и кастрюли. Доносился звон смахиваемого с пола стекла. Я опять кинула голову на подушку. Он и там всё обрыл.

Пока не вернёт всё на места, от сюда не уйдёт…

И у меня вновь возникло ощущение, что я его где-то видела. И теперь я в этом не сомневалась. Только что с этим делать? Написать заявление, чтоб его посадили? Хотя тут тоже не факт, он коп, скажет, что по заданию был… Судя по царившей вокруг анархии, он меня не просто так избил. Точнее, думал, что не просто так.

Я услышала, как он прошёл по коридору и замер у входа в спальню. В очередной раз дёрнув пристёгнутой рукой, почувствовала жжение. Тоненькая струйка крови устремилось к локтю, но не смотря на боль, я затрясла рукой ещё сильнее.

– С… нимай! – едва слышно просипела я, застывшему в проёме юноше.

Он глубоко вздохнул, вернулся в коридор, пошарил по своей куртке и зашёл уже с маленькой поблёскивающей связкой.

Он обогнул кровать, присел рядом со мной, и крепко удерживая закованную руку вставил ключ. Браслет тут же слетел, а мы так и продолжили сидеть сцепившись. Я дёрнула затёкшую руку по направлению к кровати, он окинул меня взглядом и позволил уложить её, при этом не ослабив хвата.

– Боишься, убью?.. – прошептала я, наклонившись чуть вперёд.

– Нет. Если сил хватит, можешь убить.

Он продолжал обречённо пялиться в окно, но руку отпустил. Я поставила одну ногу на пол и руками подтянула вторую. Попытка подъёма едва не окончилась новой травмой. Ушибленная нога предательски подогнулась, и я рухнула обратно на кровать.

– Убежать не получится, – улыбнувшись, сказал он.

– А я и не… – я помассировала шею, – не собиралась.

Он опять опустил голову вцепившись в волосы.

До омерзения невинное детское лицо не позволяло хоть примерно определить его возраст.

– Как… как тебя зовут?

Он повернулся ко мне, уперев кулаком щёку, но взглядом блуждал по стене за моей головой:

– Андрей.

Искра мигом пронеслась по задворкам в памяти. Андрей?!

– Ты… ты Лёхин младший брат?.. – ещё сомневаясь процедила я.

– Да.

Я сразу вспомнила фотографии в Машкином семейном альбоме. На свадьбе его не было, он в это время как раз топтал сапоги в институте. Но вот на фото с помолвки, – был. Хмурый, сидящий в самом углу подросток, практически лысый, и которого явно не воодушевляла сопливо-цветочная атмосфера вокруг. Лицо едва возмужало за эти четыре года.

– Ну ты попал… парнишка, – уже представляла я, как он получает отборных трандюлей. – Я сейчас… и ты мне в-всё расскажешь.

Доковылять до ванной комнаты мне удалось только с помощью Андрея. Дверь захлопнулась, и я первым делом подошла к зеркалу, оценивая ущерб. Глаза окаймляли синяки. Шея покрылась голубеющими подтёками, которым явно предстоит посинеть. Попытка расчесаться вскрыла рану на затылке. Нога на вид была целой, но гематома растеклась под кожей, ненавязчиво намекая на возможные последствия.

Вот гавнюк! Это тебе не «ошибся»! Это «охренеть, как не прав»!

Со злости я отправила дверь ванной в полёт, и судя по сдавленному стону и характерному шлепку, она вписалась прямиком этому недоноску в бок.

– Сама… – отпихнула его любезно подставленный локоть.

Скрипя зубами, села на свой стул и оценила порядок на кухне. Вся утварь была настолько небрежно распихана по ящикам, что, кажись, валялась бы на полу, смотрелось бы аккуратнее. Ну хоть интернет центр уцелел, хотя, судя по подвинутой на самый край клавиатуре порыться в нём он не пренебрёг.

Андрей занял табуретку напротив. Она была ниже стула, но с учётом моей скукоженности и его осанки, мы были почти наравне.

Он опять глубоко вздохнул, упёрся руками в колени, из-за чего вздёрнутые плечи округлились и наконец-то смог посмотреть мне в глаза. Взгляд метался по лицу.

– Что… нравится? – крутанула я головой, демонстрируя покалеченное морду. – У меня новый ви…зажист.

– Я ду…

– Цсс! – прервала я его оттопырив указательный палец. – Где-то в нижних ящиках должна быть стеклянная ваза, – шептала я, – поставь цветы.

Каким бы идиотом он не был, хризантемы не причём.

– Я куплю тебе новую вазу, – резко сказал он и пошёл в ванную.

Зелёное ведро с водой установленное на пол кухни приняло в свои объятия букет. Вот это кощунство…

– Ну теперь… давай.

– Я виноват. Я это признаю.

Я кивнула. Ещё бы ты не признал!

– Я подумал, что ты распространяешь таблетки. Сонакс.

Я открыла от удивления рот. Это меня коп толкающий дурь заподозрил в сбыте наркотиков?!

– Не смотри на меня так! Я ничего не продаю! Последние пол месяца Лёха просил достать таблеток больше, чем обычно, и… – Андрей запнулся. – Он говорил это для тебя. Я бы в жизни не стал барыжить этой дрянью, я её на дух не переношу. Но он… он сказал тебе тяжело, и я достал! А потом ещё и ещё. А потом я увидел тебя! Имя подсмотрел в журнале, как и адрес. Сост у тебя был куда более бодрый, чем я мог представить, и чем мне описывали. И я решил, что ты их продаешь. Тем более… – он выкатил на стол пластиковую полоску с иголкой. – Ты почти чистая.

Так вот зачем он светил мне, как я думала, в лицо… Освещал шею, чтоб тест вколоть. Мои брови начали стремиться к переносице.

– Я знал, что… что у тебя выдался не лёгкий месяц, сам эту дрянь я никогда не жрал. Помогает, так помогает. Мне не жалко. Она во всех участках валяется в какой ящик не сунься. Нас и вовсе частенько привлекают на сортировку и перевозку до хранилища. А там и не считает никто…

Я подумала о Маше, чей ублюдок муж пытается спрятать за моим горем свою зависимость. Убью. И как Масик только не подумал, что его брат может что-то заподозрить, увидев меня рядом с ним?! Или уже настолько снаркоманился, что свою легенду забыл?

Да, мы лично никогда не встречались, но не просто ж так он полез смотреть моё имя в журнале.

– С… сколько? – прервала я рассказ Андрея.

– По шесть упаковок в неделю.

От ужаса я закашлялась. Андрей тут же сунул мне в руку стакан воды и испуганно вылупился.

– Ты… ты хоть понимаешь, что такие дозы, это не баловство?

– Я никогда не вникал в подробности! Ну жрут и жрут. Я с погонами и должен быть чистым… так что…

– Ты с погонами! – зашипела я. – Ты должен знать об этом больше всех нас! – швырнула я в него опустошённый стакан.

Он его ловко поймал и тут же отвернул голову к окну.

– Идиот!.. Кого ты собрался защищать и от чего, если понятия не имеешь что губит этот грёбанный мирок!

– Не напрягай связки. Больно, наверное… – вернул он взгляд ко мне.

– Больно!.. Я бы тебя убила, за эту глупую беспечность, было бы сил!

– Прекрати! – рявкнул он, хлопнув ладонью по столу. – Я знаю, что был не прав! И очень виноват перед тобой, и… и перед ним! Он больше не получит от меня и грамма. От твоих порицаний легче мне не станет!

Злость накинула ему пару годков, и мы почти сравнялись. Всё-таки он не ребёнок, выслушивать тут мои нотации.

– Извиняться не буду, – кинула я толику презрения.

– Сегодня я извиняюсь. Я даже подумать не мог, что Лёха будет мне врать!

– Он плотно подсел, – сипела я.

– Да я уже понял! Сразу после тебя я пошёл к нему, Машка на работу вышла прям перед моим носом.

– И что ты хотел там найти?.. Леха на сутках.

– Я нашёл.

Андрей принес из коридора свой рюкзак, и выложил на стол какой-то свёрток.

Упаковки. Он нашёл аккуратно разобранные коробочки, что Масик наверняка где-то прятал.

Мы называли их фантики. При покупке, барыги за них делают скидку. Чёрт знает кому и зачем они нужны. Мы когда-то решили, что для того, чтобы распихивать по ним дешёвый амфетамин.

– Сколько их тут?

– Тридцать семь штук.

– Значит… по другим торгашам он ещё не ходит…

– Смысл? У него, – Андрей криво усмехнулся, – есть младший брат.

– Ты думаешь, он тебя послушает?.. Ты уверен, что если перестанешь ему давать, он не пойдёт искать где-то на стороне?

– Не уверен, но надеюсь, это сработает…

Андрей достал из кармана свой смартфон и показал мне фото, сделанные в квартире Машки и Масика. Он устроил там бардак ещё покруче моего. Разорванная одежда висела аж на люстре.

Машкина новая юбка…

На стене коридора крупными красными буквами было написано одно слово: СОНАКС???

Машкина помада?..

– Я решил, что меня он слушать не станет, но за семью всё-таки переживает. Пусть думает, что кто-то принял его за барыгу. Таскаться с шестью упаковками наркоты в кармане не лучшая идея, и его явно кто-то да палил. Он уже должен был прийти со смены, думаю, сможет прибраться до прихода Маши, ей это видеть не обязательно.

– И ты вправду думаешь, что это поможет?.. – сомневалась я.

– Ну если даже страх за жену не вправит ему мозги, и он припрётся за очередной дозой, я его просто запихну в больничку. Потом скажет спасибо.

Своя судьба нас всегда заботит чуть меньше, чем страх за родных, а точнее, за личную боль, что будет сопровождать их потерю, так что это может и сработать.

– А ты тот ещё… ландыш… – уже довольнее прохрипела я.