Текст книги "Внеклассные занятия (СИ)"
Автор книги: Катя Кошкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Я соглашаюсь с ней, смеясь во все горло, но мой голос тонет в общем шуме, заглушаемый мощными басами.
Ночь неумолимо набирает обороты, а в моих руках уже второй коктейль, заставляющий мою кровь кипеть в жилах.
Все здорово! Чудесно ровно до момента, когда я натыкаюсь взглядом на одну из компаний, расположившуюся за свободным столиком рядом с барной стойкой. Мать вашу, да мне снится все это! Только во сне я могу столкнуться взглядом с историком в подобном заведении! Быть того не может на самом деле!
Но я не сплю. Это очевидно – я уже ущипнула себя несколько раз. За ближайшим столиком определенно находился Даниил Евгеньевич рядом со своей не в меру импульсивной девушкой. На Дане белоснежная майка, подчеркивающая его мышцы, и когда он поворачивался ко мне спиной, я могла наблюдать внушительных размеров татуировку, красовавшуюся на его лопатке. Надо же, сколько красивого скрывала его одежда в стенах гимназии…
Кажется, он меня не заметил, а я же не сводила глаз со знакомой персоны. Уже больше не от страха быть замеченной, а из любопытства. Мой взгляд останавливало и привлекало все: то, как он обращался к своим друзьям, как касался своей девушки, как узкая майка обтягивала его накачанный пресс во время движений, его рельефные вены на крепких руках, непропорционально широкие плечи в противовес узкой талии, которая мне кажется тоньше своей собственной… И выглядит он сейчас значительно моложе своих двадцати пяти. Или же мне это просто кажется?..
– Хорош самец, да? – Ксюша проследила за моим взглядом. – Историк наш… Кстати, часто здесь тусуется!
– Да мне фиолетово! Он всеми силами пытается запороть мою медаль! – кривлюсь я, пробуя ром-колу, любезно предложенную мне подругой.
– Да ладно?! – Ксюшка удивленно округляет глаза. – Он такой милаха – мне тройки только за красивые глаза рисует, не придирается, не требует учить то, чего я просто не могу выучить. Может он просто отличников не любит?
– Ага, медалисток он не любит, насколько я поняла, – вздыхаю я. – Не хочу больше обсуждать его скромную персону!
– Пойдем, курнем! – беря меня за руку хваткой вечного лидера, Ксюша увлекает меня в сторону выхода, и я едва успеваю захватить из гардеробной свою ветровку.
Ночь сегодня удивительно теплая. Или же она казалась мне такой, потому что я вышла из довольно душного помещения, да и градусы в крови волнами пускали жар по всему телу. Смеясь над очередной шуткой Ксюши, я закурила, накинув ветровку на плечи, переминаясь с ноги на ногу, пытаясь расслабиться в этих до невозможности неудобных сапогах на высокой шпильке. Как-то очень уж незаметно я выкурила целую пачку за неделю. Отчасти, благодаря тому, что прогуливала историю и проводила это время в курилке, старательно пытаясь не спалиться перед Левиным.
– Слушай, тебя надо с нашим Жорой познакомить! – новая идея срывается с губ Ксюши, после того, как она выпустила струйку дыма. – На четвертом курсе учится журфака. Пацан офигенный, мне кажется, вы бы сошлись…
– На четвертом курсе?! – хмыкаю я, пустив дым носом. – Он же старпер!
– Много ты понимаешь! – возражает подруга, закуривая вторую сигарету подряд. – Что хорошего в твоих погодках-малолетках? Кроме прыщей и дистрофичных костей смотреть не на что!
– Ну да, есть такое… – вздыхаю я. – Но мне нравится мой одноклассник. Думаю, я ему тоже, поэтому у твоего Жорика нет пока шансов.
– Вот ты любишь разочаровать, зануда! – усмехнулась Ксюша, глотнув из своего бокала. – Ну и мечтай о своей малолетке, который еще год будет соображать, чего ты от него ожидаешь!
– Ладно тебе, он очень смышленый мальчик! – смеюсь я, собираясь сделать глоток своей ром-колы, но тут кто-то грубо вырывает бокал из моих рук. – Эй, в чем дело?!
– Это тебе уже будет лишнее! – за моими плечами оказывается Левин, поднимая мой коктейль над головой, так, чтобы я не смогла до него дотянуться.
Я предпринимаю пару попыток допрыгнуть до злополучного бокала, но Даня поднимает руку еще выше, дразня словно собачку, так что я быстро оставляю свои потуги безрезультатными.
– Какого черта?! – вспыхиваю я, подогреваемая алкоголем. – Что тебе здесь-то от меня нужно?!
– Ярославцева, когда ты успела из тихушницы превратиться в трудного подростка? – усмехается Даня, передавая мой бокал давящейся смехом Ксюше. – Выбрасывай свою сигарету, и марш в сторону дома – тебе рановато поглощать это пойло в подобных заведениях!
– Слушай, ты!.. – ярость застилала разум, а руками хотелось вцепиться в его наглую ухмылку. – Ты кто вообще?! Отец мне? Брат? Кто ты есть, мать твою?!
– Я твой учитель, – уточняет Левин, отсекая меня от Ксюши подальше. – И если ты не направишься в сторону дома, я прямо сейчас позвоню твоей матери и сообщу ей, какими усилиями ты стремишься к золотой медали.
– Да пошел ты! – кричу я, импульсивно стукнув его кулаком в грудь. – Тебе легче станет от этого?! Да не буду я твою историю зубрить – можешь директору сразу звонить!
– Тшш… Не разводи свои психи здесь, – Даня перехватывает мои руки, всем своим видом давая понять, что продолжать беззаботно веселиться у меня больше не выйдет. – Прощайся по быстрому со своей подругой, и я отведу тебя домой.
– Сукин сын… – ворчу я себе под нос, отворачиваясь от него, как обиженный ребенок, затем обращаюсь к Ксюше. – Ксюх, я короче, сваливаю, этот козел мне дышать не даст сегодня.
– Ну давай… В другой раз тогда, – соглашается подруга. – Ваш классный как-никак, должен за вами следить.
– Язва он вездесущая! – кривлюсь я, словно только что съела кислый лимон. – До понедельника!
Быстро распрощавшись с Ксюшей, я почти бегом скрываюсь за углом клуба.
– Куда помчалась? – слышу за спиной голос историка. – Думаешь, я одну тебя отпущу ночью?
Ответом ему послужил мой средний палец вытянутой левой руки.
Срезая через темный двор, я как можно быстрее скрываюсь от надоедливого историка. Я живу в паре дворов отсюда, поэтому если двигаться достаточно быстро – доберусь за считанные минуты. Однако высокие каблуки замедляли мой путь, но радовало то, что Даня за мной не шел. Видимо, забил, успокоившись тем, что вытравил меня из клуба.
Выхожу на тротуар возле пустынной трассы. Сейчас я почувствовала прохладу ночного воздуха, отчего запахнула ветровку плотнее, но мое тонкое короткое платье продувалось ветром насквозь. Кутавшись в одежду, как только она того позволяла, я быстро семенила вперед, мечтая как можно быстрее оказаться в стенах родного дома. Немного впереди, взвизгнув тормозами, остановилась темная машина, пассажир которой незамедлительно вышел навстречу мне.
– Девушка, куда торопитесь? – сухощавый парень, с угловатыми чертами лица, без сомнений был подшофе, его водитель – мужчина крупнее, если ни сказать полнее – недобро усмехался в полумраке салона авто. – Давайте мы вас с братаном подвезем!
– Не надо, мне недалеко, – опускаю взгляд на асфальт, судорожно сжимая края ветровки на своей груди. – Разрешите, я пройду.
– Да что идти? Садись, давай, подвезем с комфортом! Кстати, будешь шампанское?
– Нет, я не пью! – поспешно отказываюсь я, ища пути спасения, но даже бежать в этих сапогах не представлялось возможным.
– По тебе видно… – смеется парень, показывая во всей красе отсутствие переднего зуба. – Кысь, давай не ломайся уже, мы тебе денежку дадим…
Нахмурившись, я с трудом понимаю, что обращается он именно ко мне. Страх сковал всю меня, выгоняя остатки алкоголя и приковывая ноги к одному месту.
– Оставьте меня в покое! – едва ли не плача, прошу я, пытаясь обойти мужчину, но тот хватает меня за запястья, другой рукой уже взявшись за ручку задней двери машины. Страшно стало настолько, что я лишилась дара речи.
Внезапно кто-то оттолкнул напавшего на меня, резко оторвав его руки от моей ветровки.
– Эй, она со мной, руки не распускай! – впервые в жизни я до преданного визга рада видеть Даниила Евгеньевича. – Девушка никуда не едет, ты же слышал!
– Че, проблемы? – пьяным голосом отзывается парень, шагнув к Дане ближе, выпятив грудь вперед.
– А у тебя? – Даня тоже выступил вперед, решительно встретившись с незнакомцем взглядом.
– Ну их, поехали дальше! – кричит из-за руля водитель темного мерседеса.
Его пассажир, смерив Даню испепеляющим взглядом, и видимо, соизмерив свои силы, нехотя отступил, тут же скрывшись в машине, которая незамедлительно сорвалась с места, оставляя за собой столб дорожной пыли.
– Пойдем! – пока я еще находилась в ступоре, Даня взял меня за руку, направившись вперед. – У тебя патология попадать в передряги!
Я послушно последовала за ним, сжимая его ладонь своей дрожащей рукой. Лишь во дворе, который соседствовал с моим, я вырвала свою руку.
– Дальше я сама! – упрямо заявляю я, гордо обойдя учителя и неуклюже пересекая двор, время от времени увязая каблуками в скопившейся у луж грязи.
Даня устало выдохнул, но пошел за мной вновь. Меня раздражала его излишняя опека и, остановившись у детской площадки, я села на качели, сложив руки на груди.
– Если ты не отстанешь – я никуда дальше не пойду! – предупредила я, опустив взгляд в невидимую точку под своими ногами, едва заметно раскачивая качели.
– Что ж, значит останемся тут ночевать! – Даня спиной опирается на столб качели, сунув руки в карманы джинсов. – Видимо, сейчас родители меньше лупят отличников по пятой точке…
– Тебе покоя не дает моя успеваемость? – кошусь на него я, презрительно хмыкнув. – Я, конечно, премного благодарна за мое спасение от тех уголовников, но, учитывая, что я не желаю пребывать и в твоей компании тоже – прошу оставить меня в покое!
– Как только за тобой закроется подъездная дверь – с не меньшим удовольствием лишу тебя своего общества.
– Послушай, я не желаю тебя ни видеть, ни слышать! То, что ты сделал, до сих пор в моей голове не укладывается, поэтому, сделай милость – отстань уже!
– Я этого не делал, – упрямо говорит он, внимательно посмотрев на меня сверху вниз. – Если ты говоришь о том плакате… Если о поцелуе, то отвечу честно – я этого хотел. Возможно, не должен был, но хотел. Именно тогда, в тот момент, и я также теперь жалею об этом, как и ты.
Резко я поднимаю голову, недоуменно уставившись в его спокойное лицо. Как можно так равнодушно говорить о подобных вещах?! Без сомнений, я хотела бы узнать мотивы его желаний, побудивших на тот поцелуй, но спросить об этом никогда не решусь.
– Как же, не делал... – хмыкнула я, решив остановиться на теме плаката. – Кто же еще? У меня нет врагов ни в родном классе, ни в самой гимназии!
– Как же так?.. – кривовато улыбнувшись, Даня опускается напротив меня на корточки. – А как же завистники?
– Чему мне завидовать? – непонимающе часто моргаю я, считая его идею абсурдом.
– Девочка, а ты себя в зеркало видела? – от его прямого вопроса и внимательного взгляда я вмиг покрылась краской. – Отличница с твоей внешностью без сомнений вызывает зависть у гораздо большего количества людей, чем ты думаешь…
– Бред! Ты просто хочешь переложить свою вину на кого-то другого! Я все равно не поверю, можешь не стараться!
– И не собираюсь! – Даня поднимается в полный рост, протягивая мне руку. – Мне все равно, что ты обо мне думаешь, я лишь хотел бы помочь тебе беспрепятственно добраться домой. Пойдем?
Я хочу снова что-то возразить ему, но останавливаю себя, все же отдавая должное тому, что если бы он не появился вовремя – вряд ли эта ночь закончилась бы для меня без последствий.
Проигнорировав протянутую руку, я поднимаюсь с качели, мирясь с сопровождающим меня до подъезда учителем. Если бы не его гадкий поступок с тем баннером, я могла бы многое ему простить. Даже поцелуй...
========== 9. Разоблачение. ==========
В понедельник по расписанию у меня шесть уроков, среди которых, к счастью, не было истории. Это во многом облегчило мой выбор, так как я уже серьезно задумалась над тем, чтобы начать ходить к Дане на уроки. Да, конечно, он оказался подлейшим созданием, но почему-то мне уже хотелось оставить эту тему с плакатом на его совести, которую, по всей видимости, он еще в детстве променял на ластик. И все же время идет, историю я забросить не могу, даже из-за Дани. Но, тем не менее, я рада, что сегодня мне не нужно будет решать этот вопрос.
Добросовестно отсидев пять уроков, я пошла в нашу классную комнату, вспомнив, что оставила там толстый учебник английского, решив не таскать его с собой весь день, а теперь на данный урок мне бы он понадобился.
Подходя к триста шестому, я надеялась не застать там Даню – после прошедших выходных мне было немного неловко перед ним, все же не в совсем трезвом состоянии довелось ему меня увидеть. Могу себе представить, что бесконечных подшучиваний и издевок мне не избежать.
Уже возле самых дверей меня останавливают голоса, доносящиеся из кабинета: учителя и еще кого-то… Вики?..
– Так зачем ты это сделала? – доносится вопрос Дани, тем временем я тихо прижимаюсь к стене возле дверей, насторожив слух. Что-то подсказывало мне, что я не должна сейчас выдать себя.
– Почему ты так уверен, что это я? – Вика одна из первых начала называть учителя на «ты», впрочем, как и большая часть учеников гимназии.
– Я заметил как-то раз, как вы с Лидией что-то рисовали на полу под лестницей… Красной краской, – задумчиво протянул Левин. – Тогда я подумал, что ты помогаешь ей со стен-газетой. А днем позже над кабинетом истории растянулся плакат с необоснованным мнением о твоей однокласснице… Не надо много усилий прикладывать, чтобы сложить два и два.
– Дань… Но ты неправильно понял что-то! – оправдывается Вика, и мне уже кажется, что я могу представить, как бегают ее глазки под накрашенными длинными ресницами. – Зачем мне оно надо? Она же узнает – со свету меня сживет!
– Вот я и спрашиваю – зачем? Миронова, перестань юлить, у меня все хорошо со зрением!
Возникает минутная заминка, и я слышу, как Вика тяжело вздыхает, по всей видимости, присев за ближайшую парту. Как мне кажется, Даня сидит напротив нее на уголке учительского стола – обычно именно так он разговаривает с кем-то один на один.
– Ты же ей все расскажешь? – тихо звучит голос Вики, отчего мне пришлось едва ли не выглянуть в дверной проем, чтобы что-то расслышать.
– Нет, не скажу. При условии, если ты объяснишь мне свои мотивы и пообещаешь больше так не делать, – уравновешенно отвечает Даня, щелкнув зажигалкой.
– Да раздражает ее детская непосредственность уже! – эмоционально начинает Вика. – Она возомнила, что весь мир ей что-то должен! Отличница, блин, нарисованная! Все с ней носятся, пятерки ей натягивают, лишь потому, что до одиннадцатого класса Ярославцева ни одного урока не пропустила и из книг не вылезала! Никто не видит, что сейчас творит эта отличница, выбирая уже на какие предметы ей идти, а где и без нее обойдутся! Тебе-то я, по-моему, этого не должна объяснять – видишь же!
– Ладно, оценки тебе ее не дают покоя, а еще-то что?
– Еще она на Максима метит… – вот значит, где собака зарыта! Да, подруга, не ожидала я от тебя подобной подлости! – А с какой стати, ей уступать мальчика, который не только ей одной нравится?! У нее сейчас компашка новая – пусть там себе бойфренда найдет! Почему ей всегда должно все лучшее доставаться?
После этих слов, Даня несдержанно рассмеялся, видимо, поражаясь заморочкам подростков. Мне же захотелось выйти из своего укрытия и расцарапать так называемой подруге лицо. Змея! С такими друзьями – врагов не надо!
– Так значит, все эти страсти только из-за дележки мальчика… – задумался Даня, подавляя смех. – Ну, ты же понимаешь, что так нельзя. В тебе сейчас играет ревность из-за одноклассника, да и к самой Кристине – у нее же появились новые друзья, в круг которых ты не входишь.
– Больно нужен мне ее круг! Что за подруга такая, которая только о себе думает? – хмыкает Вика, а мне лишь остается горестно улыбнуться. – В общем, я на тебя надеюсь – только между нами!
– При условии, что больше такого ты не сделаешь, – заметил Даня. – Лучше в глаза выскажи, что ты о ней думаешь. По крайней мере, это будет честно.
– Когда-нибудь выскажу, если не дойдет до человека! Пора мне на урок, и так уже опаздываю.
– Счастливо…
Опрометью я скрываюсь на лестничном проеме, не желая попасться за подслушиванием. Вот ведь как… Вот, что есть цена дружбы! Обидно… До слез просто… Ведь от этого человека я меньше всего ожидала подобного удара…
Весь последующий вечер и полночи я думала о том, что услышала. Мои чувства плавно перетекали от жгучей обиды до жалости к самой себе. У меня не так много друзей, чтобы иметь среди них предателей. И все же теперь уже ничего не изменишь. Да еще и Левина ни за что обвинила… Так хамски с ним вела, чувствуя свою правоту, что теперь стыдно до омерзения к самой себе.
На следующий день между третьим и пятым уроком было "окно", так как математичка заболела. Долго борясь с собой, набираясь смелости, я все же решилась. Я должна пойти и извиниться перед историком за свои необоснованные обвинения. Вике я ничего не сказала – не хочу очередной скандал, хотя и общаться с ней я тоже не хочу. Поэтому почти безмолвно просидела с ней два часа за одной партой. Запланировав занять время историка на перемену, я отправилась в триста шестой кабинет, надеясь на то, что тот не ушел в курилку.
– Доброе утро, – останавливаюсь я на пороге классной комнаты. – Не заняты?
– Ярославцева, у тебя жар? Почему такой официальный тон? – покручивая в руке ручку, Даня присаживается на край своего стола, едва заметно улыбнувшись. – В курсе, что четвертым уроком история? Сразу домой пойдешь, или еще в школе пошатаешься?
– Я все слышала вчера, – набрав в грудь побольше воздуха, на одном дыхании выпаливаю я, шагнув ближе к учительскому столу. – Теперь я знаю, что тот баннер – это не вы, а Вика…
Даня молчит в ответ, едва заметно кивнув и понимающе опустив взгляд в пол, затем снова посмотрев мне в лицо.
– Я хотела бы извиниться… – уже менее решительно мямлю я. – Я просто никак не думала на нее, а вы… А вы…
– А я отлично подошел на роль вредителя своей несносной ученицы, – открыто улыбнулся Даня, сложив руки на груди. – Хорошо, Ярославцева, ты прощена, но в качестве компенсации я настаиваю на твоем посещении своего предмета.
– Да, конечно, без проблем! – поддакиваю я, ощутив какую-то блаженную легкость внутри. – Признаю, что глупо вела себя… И эта стерва Вика… В общем, неудобно получилось…
– Ничего, переживем, – Даня скользит по мне взглядом снизу вверх, отчего мне вмиг становится неуютно, и я боюсь залиться краской. – Кстати, ты знаешь, что подслушивать – нехорошо?
– Не издевайтесь, Даниил Евгеньевич! – молю я, все же краснея. – Я случайно… А можно я останусь до следующего урока здесь? Посижу на задней парте, мне еще нужно переписать пропущенные темы.
– Можно, при условии, что перестанешь называть меня на «вы», – предлагает Даня. – Чувствую себя прожившим жизнь, когда ко мне так обращаются.
– Попробую… – улыбаюсь я уголками губ, когда девятиклассники уже начинают заполнять парты, придя к Дане на историю.
– Я заметил, у тебя хорошо получалось, – подмигнул мне учитель, перед тем, как я снова позволила себе покраснеть, удаляясь к последней парте.
За все время урока, я украдкой наблюдала за Левиным, отрываясь от своих конспектов. По-моему, только сейчас я оценила его манеру ведения урока: так непринужденно, интересно и даже весело. Девятиклашки, раскрыв рты, слушали его. Иногда он отрывался от темы, подтрунивая над кем-то так, что даже я не могла сдержать смешка. Он наполнял класс каким-то светом, и только сегодня я заметила, что от улыбки на его щеках образуются симпатичные ямочки. Что он делает в школе? С его внешними данными нерационально пребывать в стенах хоть и престижной гимназии. Хотя, кому что нравится…
За десять минут до конца урока в классе наступает тишина, когда ученики переписывают что-то с доски в тетради. В это время Даня перехватил мой взгляд своим, и мне не захотелось отворачиваться, делая вид, что целиком и полностью занята конспектами. Уголки моих губ дрогнули, когда я робко улыбнулась, неотрывно глядя в его глаза. Кажется, он ответил мне тем же, и стало так тепло, так приятно от нежных мурашек, пробежавших по всему телу.
========== 10. Химия. ==========
Бежали дни, недели, приближая новогодние праздники, а вместе с тем и окончание полугодия, по итогам которого сердобольные учителя должны были выставить оценки по своим предметам. Отчасти, я особо за себя не переживала. Слабым звеном по-прежнему оставалась история – маячила заслуженная "четверка", но меня это особо не коробило, я уже подготовила себя. Да, маму будет сложнее успокоить, но я не хочу из шкуры вон лезть, пробиваясь в круглые отличницы. Вполне достаточно того, что я исправно возобновила посещаемость предмета Дани, смирилась с его преподаванием и даже начала получать какое-то удовольствие от его уроков, подстегивающее мой интерес. Иногда я даже обращалась к нему вне урока с интересующими меня вопросами по истории, да и бывало по другому предмету, когда видела, что он реально может помочь и с этим. Пару раз я даже опаздывала на следующий урок, разговорившись с ним, не замечая времени. Даниил Евгеньевич оказался вполне компанейским, и в легкой непринужденной беседе всегда старался помочь мне, объяснить то, чего я не понимала. Даже неожиданно как-то после всех моих огрызаний получать от него помощь. Чаще, конечно, историк меня раздражал, когда прерывал урок, предлагая самостоятельное задание на время его перекура, или когда подолгу отлучался с телефоном, непринужденно болтая по сорок минут за дверью. Вот и сейчас, Даня ураганом ворвался в класс, выдыхая сигаретный дым едва ли не в кабинете и предлагая нам урок самостоятельности.
– Сейчас я кого-нибудь из вас вызову, и этот кто-то проведет урок, рассказывая тему, которую выберу я, – поясняет он, задумчиво блуждая взглядом по фамилиям в журнале. – Так… Хочу Ярославцеву…
Волнистой змейкой по рядам прошел приглушенный, но неудержимый смешок. Даня, Даня… И когда же тебе надоест загонять меня в краску?
– Что рассказывать-то? – спрашиваю я, нехотя выйдя к доске.
– Думаю, тебе должна быть знакома личность Елизаветы I, – Даня вальяжно растягивается на стуле, сложив руки на груди. – Кроме того, история этой великой женщины может быть затронута на экзамене.
Значит, Елизавета I… Как раз летом читала ее биографию и, кстати говоря, очень увлеклась. Что ж, пора доказать историку, что я не совсем «валенок» по его предмету.
Я растягиваю свою речь минут на двадцать, вовлекая класс во все подробности жизни «королевы-девственницы». Все это время Даня гипнотизирует меня взглядом, вроде бы как всегда по-привычному, но мне почему-то кажется, что его глаза постепенно темнели, когда он излишне внимательно рассматривал меня.
– Врожденное высокомерие и манеры «недотроги» буквально сводили мужчин с ума, ведь, как известно, запретный плод особенно сладок… – заканчиваю я рассказ, томно опустив ресницы, встретившись с Даней взглядом.
Спавший до того бесенок во мне отчего-то ожил, и мне отчаянно захотелось отплатить учителю за его надменный взгляд той же монетой. Мне всегда казалось, что он воспринимает всех своих учениц, как глупых малолеток, но я почему-то хотела верить в то, что он смотрит на меня как-то по-другому… Так же, как и на остальных, но в то же время по-другому. Наверное, излишнее самолюбие играет со мной странные шутки, но ничего не могу с собой поделать.
– Неплохо, – подытожил Даня.– И все же целомудрием эта дама не отличалась.
– О да, о ее похождениях издана не одна книга… – подтверждаю я, переминаясь с ноги на ногу, как бы случайно оправив короткую юбку, дразня учителя видом своих стройных бедер. – Если желаете, я могла бы более детально описать ее романы.
Я поздно подумала о том, что сказала это так, будто собиралась детально описать ему цвет своего нижнего белья. Даня помедлил, будто обдумывая, стоит ли принимать предложение.
– Нет, спасибо, – коротко откашлявшись, Даня снова заглядывает в журнал в поисках новой «жертвы». – Данная аудитория не рассчитана на прослушивание подобных историй. Садись.
– Вы ничего мне не ставите? – удивляюсь я, направляясь на свое место.
– Ярославцева, ты скоро дышать перестанешь, если тебя за это не оценят… – усмехнулся историк, так же призывно отвечая на мой красноречивый взгляд.
Шумно выпустив воздух из легких, я всем своим видом показала презрение к такой системе обучения и мотивации учеников, но тут кто-то толкнул меня в ребро с задней парты.
– Слушай, Крис, – красивая и не менее строптивая от этого Сазанова Ольга смерила меня многозначительным взглядом, шепотом задав мне волнующий ее вопрос: – Заметила, что вы с историком уже плавно перешли на химию… Может и до физики уже немного осталось?
– Идиотка… – бурчу под нос, отворачиваясь от любопытной одноклассницы.
Похоже в нашем классе одни ненормальные! Даня даже не выделяется на их фоне! Химия? Если я и хочу немного спровоцировать циника-историка, то ни о какой физиологии не может быть и речи! Мне просто интересно… И то прошло уже! Да, абсолютно прошло.
Прошла еще неделя и наступил долгожданный последний учебный день в полугодии, если его вообще можно было назвать учебным. Мы тупо слонялись по коридорам, сейчас же перешли в столовую, где я устало переводила взгляд с одной осточертелой мне физиономии на другую. Вика раскатисто ржала где-то у стойки с подносами. Мало-помалу я с ней общалась, чтобы не выдать того, что я знаю, но былого доверия не было и никогда уже не будет. За соседним от меня столиком сидит Максим, шмыгая носом. Кажется, у него простуда – это хроническое. Замечаю несколько ярко выраженных прыщей на его лице и невольно вспоминаю мнение Ксюши по поводу своих одноклассников-погодок. Как-то грустно и уныло все. Приближающийся Новый год, увы, этого не красил.
– Даня дневники передал! – восторженно кричит Лидия, размахивая стопкой тетрадей.
Как же мало нужно человеку для счастья: толстые линзы в очках, вечное принижение одноклассниками, но зато пятерки, расставленные в ровную колонку на последнем листе дневника. Да, Лидия, без сомнений была счастлива.
Нехотя я открываю дневник, наизусть зная, что меня ожидает, но тут же пробегаюсь по колонке оценок еще несколько раз: среди ровных, как на подбор «пятерок» не выделялось ни одной "четверки". Это шутка, да? Он что-то перепутал?
Срываюсь с места, бегом преодолевая лестничные пролеты до третьего этажа, надеясь еще застать Даню в кабинете. Дернув ручку триста шестого, с облегчением выдыхаю, убедившись, что успела.
– Как это понимать, Дань? – выдаю я с порога, бросая перед ним на стол свой дневник в развернутом виде. – Из шквала «четверок», прерываемых «тройкой» уж никак не получится «пять»! Мне не нужны такие подачки! Лучше честно…
– Кровопийца… – тяжело вздыхает учитель, поднимаясь со стула, сгребая шариковые ручки со стола в ящик. – Что тебя не устраивает на этот раз, Ярославцева?
– У меня не может выйти «пять» в полугодии! – упираюсь руками в бока, принимая крайне негодующий вид. – За что такая милость?!
– Иди-ка сюда, – Даня обхватывает мои предплечья руками, увлекая меня к своему столу ближе, отчего я механически присаживаюсь на его краешек, а сам он опускается на свой стул напротив меня и, теперь я уже смотрю на него сверху вниз, расположившись пятой точкой на его столе. – Что кричишь на всю гимназию очередные глупости? Если я это поставил – значит так оцениваю. Чем ты недовольна?
– Мне от тебя поблажек не нужно! – гордо задрав нос, продолжаю петь свою песню.
– А кто говорит о поблажках? – усмехается историк, взглянув на часы и сообразив, что опаздывает, вновь поднимается со стула, оказавшись напротив меня почти вплотную. – Отработаешь! – шутя, он щелкает меня по носу указательным пальцем, направляясь к дверям. – Удачного Нового года!
Я так и остаюсь сидеть на его столе, сминая под собой собственный дневник и негодующе рассматривая закрывшуюся передо мной дверь. Отчего-то опять захотелось курить.
========== 11. Хорошая девочка. ==========
Послезавтра Новый год. Первый Новый год, который мы с матерью будем отмечать одни. И впервые этот день не приносил с собой праздничного настроения, ожидания какого-то чуда. Конечно, я общалась с отцом, созванивалась, пару раз виделась с ним в кафе рядом с домом. Без сомнений он позвонит и поздравит меня в новогоднюю ночь, но нашей семьи уже нет и, этого ничем не заменишь. Теперь все семейные праздники, которые некогда были так дороги и ценны, хотелось пропустить, тупо закрыв глаза и проспав суток трое.
– Крис, давай к нам на Новый год! – предлагает Ксюша, хватая ртом пушистые снежинки во время того, как мы прогуливались в парке вечером. – У Яна хата свободна, туса классная намечается!
– Нет, Ксюх, Новый год все-таки семейный праздник, – отказываюсь я, опустив подбородок поглубже в складки широкого шарфа. – Кроме того, не могу оставить маму одну… Ей сейчас тяжеловато.
– Ясно, но надумаешь, короче, звякни, – подруга деловито полезла в телефон, будто проверяя список запланированных дел на вечер. – Столько мороки еще с этими праздниками: всех собрать, все закупить... Зато потом – отрыв!
Да уж, вот чего-чего, а отрыва у меня точно не ожидается. В этом я убедилась, придя домой к восьми вечера и увидев на нашей кухне чужого дяденьку.
– Кристина, познакомься, – отставив кружку с чаем в сторону, мама поднимается из-за стола, представляя мне полноватого мужчину в круглых очках. – Лев Романович, мой хороший друг…
– Очень приятно... – какой противный у него голос.
Нахмурившись, всматриваюсь в растерянное и немного порозовевшее лицо матери, затем смеряю взглядом, вторгшегося в нашу семью чужого человека. Снова накрутив на шею шарф и запахнув куртку, я поспешно ухожу с кухни, пересекаю прихожую и выбегаю в подъезд, наспех стирая с глаз выступившие слезы.
– Кристина?! – слышу мамин голос вслед, но, не оборачиваясь, сбегаю вниз по лестнице. – Ну, куда же ты?..
Куда же я? Прочь отсюда! Прочь из этой семьи, где все резко перестали понимать меня, став вмиг чужими, непонятными… Сначала отец, теперь и мать туда же! Ну, зачем? Зачем нам нужен кто-то? Зачем этот пузатый, уродливый мужик сидит на нашей кухне? На том самом месте, где раньше всегда сидел отец! Зачем мать знакомит его со мной? Ведь я и близко не приму никакого ее друга, кроме отца! Нам же и так было хорошо с ней вдвоем, даже несмотря на то, что папа ушел! Зачем снова причинять мне боль, когда прежние раны еще не зажили?!
На улице уже темно и снег пошел крупными хлопьями. Не выдержав его холода и мокроты, я спустилась в метро и долго ехала бесцельно, пересаживаясь с ветки на ветку. В горле образовался ком, а дурацкие мысли не покидали меня даже в шуме толпы, стремящейся куда-то, запасающейся к праздничным дням подарками и позитивным настроением.
