Текст книги "Проснись, Рапунцель (СИ)"
Автор книги: Катти Карпо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
«На ноги мои уставился». – Даня поежилась и попыталась переключиться на Василину, которая уже секунд пять истошно взывала к ее вниманию.
– Алле, ты еще там?!
– Была там, уже здесь. – Даня, стараясь не уронить телефон, устало потерла виски.
– С работой что у тебя? Марья Николаевна будет рвать и метать, если узнает, что у тебя напряг с официальным трудоустройством. Ты же не сможешь обеспечить своих парней.
– Скажи своей начальнице, что я нормально обеспечивала своих братьев и буду также обеспечивать их и впредь. Георгий, Леонид и Кирилл останутся со мной, – твердо произнесла Даня. – А с работой нет никакого кипиша. Я всего лишь решила ее сменить на более перспективную и высокооплачиваемую.
– Да ну? – В голосе Василины слышались подозрительные нотки. – Что может быть перспективнее того, что уже было?
– Сюрприз. – Хладнокровие Дани уже было на исходе. – Не могу разговаривать. Дела, дела.
– Ты на контроле, Шацкая! Ты единственный человек на нашем учете с тремя несовершеннолетними, так что к тебе особая «любовь»! Просчитаешься, и мы тебя забодаем!
– Знаю, помню, и тебя чмоки. – Даня поспешно нажала на «отбой». Цыкнув, она ткнула себя в лоб уголком телефона. Потом еще раз.
«Думай, думай. Рано еще быть на пределе. Думай».
Парень все еще рассматривал ее. Неторопливо. Снизу-вверх. По сантиметру, словно оценивая и смакуя образ. Подозрения Дани в том, что объект его интереса является именно она, переросло в уверенность, когда вагон забился пассажирами до отказа, и парень передвинулся ближе к пухлой соседке, едва ли не положив голову ей на плечо. И все для того, чтобы наблюдать за Даней без помех.
Жутковато. Даня быстро осмотрелась. Пришедшую в голову идею реализовать не получилось, потому что телефон снова зазвонил.
– Данюша! Утречка!
– Вечер уж, Агафья.
– Ох, ну одна напасть – что утро, что вечер.
С тетей Агафьей, сестрой отца, у Дани сложились теплые отношения, а все благодаря тому, что Агафья согласилась приютить шестнадцатилетнюю Даню у себя, когда жить дома ей стало совсем невмоготу. С тех пор она не возвращалась домой и не поддерживала связь с семьей. Со своими же братьями Даня встретилась лишь через семь лет. На судебном заседании, где было принято решение о лишении их матери родительских прав в отношении мальчиков.
– Данюша, сможешь ко мне на работу сегодня подъехать? Проблемка у меня возникла.
– Да хоть сейчас.
– Ты уже освободилась? Твой начальник отпустит тебя?
– Начальник уже в той кондиции, когда будет рад отпустить меня куда угодно, – заверила тетю Даня.
Наконец удалось поймать взгляд бесцеремонного парня. Тот, видимо, не ожидавший, что его так скоро обнаружат, растерянно заулыбался ей. Симпатичным оказался, зараза. Нет, даже красивым. Редко встретишь настолько приятную внешность. Красивых много, а вот успокаивающая красота – диковинка природы.
«И отворачиваться-то даже не думает, – с раздражением размышляла Даня. – Совесть ни на капелюшечку не взыграла, что ли?»
Подняв руку, Даня с бесстрастным лицом продемонстрировала все еще глядящему на нее парню указательный палец. Тот заинтересованно подался вперед, мило улыбаясь. Вытянув руку, Даня провела пальцем по рекламному плакату у основания поручня: «Жизнь – движение. Бездействие не для тебя!»
Парень наклонился вперед и вытянул шею, чтобы рассмотреть, на что именно она указывала. Ее палец вновь прочертил невидимую линию точно под фразой «не для тебя». Затем Даня ткнула пальцем в рекламный буклет над головой парня, изображавший примеры букетов, которые по особой акции предлагал приобрести цветочный магазин. На первом плане была огромная роза, с застывшими капельками росы на лепестках. Над бутоном горели крупные буквы «эта роза», а ниже какие-то стихотворные строчки.
Недоуменно моргнув, парень вновь обратил свой взор на Даню. Та, мрачно сдвинув брови, хлопнула себя ладонью чуть ниже шеи и, снова вытянув руку, сложила пальцы в кулак. А потом медленно стала его поднимать, одновременно раскрывая пальцы, – как лепестки у распускающегося на солнце цветочного бутона.
Пассажиры вокруг смотрели на Даню как на сумасшедшую. Но той было не до них, она наблюдала за реакцией парня. Тот беззвучно пошевелил губами, будто повторяя что-то про себя, и быстро просмотрел все плакаты, на которые ранее указывала Даня.
Не для тебя эта роза цвела.
Даня вздрогнула, как, впрочем, и все пассажиры вагона, потому что этот бесстыжий парень внезапно разразился таким звонким смехом, что его пухлая соседка испуганно отпрянула, качественно придавив своим боком старичка, сидящего с другой от нее стороны.
– Данюш, ну я тебя жду? – услышала она голос Агафьи из телефона.
– А… да, сейчас буду. – Даня, опасливо следя за безудержно хохочущим парнем, попрощалась с тетей и сунула телефон в карман.
«Так, если к Агафье, то надо выходить сейчас».
Даня протолкнулась к выходу и оглянулась через плечо. Душа сразу ушла в пятки, потому что тот парень, энергично работая локтями, двигался в ее сторону.
Из вагона Даня вылетела быстрее пули. Глупо, конечно, было бояться. Она ведь не в пустом переулке находилась, но все же было как-то не по себе.
От выхода из метро до гостиницы, где тетя Агафья работала уборщицей, путь занимал не больше десяти минут. Однако Даня, чувствуя себя ковыляющим конем, потратила все тридцать – со всеми этими прыжками через особо темные лужи и выбором маршрута через дворы, дабы оградить себя от фонтана брызг от проезжающего по дороге транспорта.
«Н-н-н-но-о-ог не чувствую», – от холода у Дани даже мысли дрожали.
– Данюша!
Как только девушка вошла в фойе, чьи-то руки ухватились за ее рукав. Даня и глазом моргнуть не успела, как оказалась затащенной за внушительную колонну, материал которой подозрительно напоминал мрамор.
– И что это за конспирация?
Даня скептически оглядела сухонькую седовласую женщину примерно ее роста. Агафья всегда наматывала на макушке пышный пучок из волос, отчего ее голова походила на незавершенный силуэт снеговика, а маленькие глубоко посаженные глазки постоянно бегали туда-сюда, даруя ложное впечатление об излишнем коварстве обладательницы. На самом же деле тетя Агафья принадлежала к числу тех недалеких личностей, которые довольствовались тем, что само приходило к ним в руки, и не прикладывали усилий к достижению чего-то большего. По меркам Дани, для нее тетя Агафья уже достаточно давно потеряла статус «полезной личности». Между тем эта женщина была родным человеком для Дани и воплощением просто немыслимой доброты. А ведь своих близких человек любит не за степень их полезности?
Тетя Агафья так ничего и не ответила Дане. Вместо этого она, продемонстрировав откуда-то взявшуюся силищу, протащила племянницу вдоль стены и втолкнула в помещение с инвентарем.
– Игра в секретных агентов? – Даня потерла ладони друг о друга и подышала на них. – Мило. Но я бы порекомендовала взять в напарники Лёлю или Геру. В крайнем случае, захватить Киру.
– Данюш, сможешь меня подменить минут на сорок?
– Это как? – Даня представила себя орудующей шваброй и впала в глубокое уныние. После потери работы картинка показалось уж очень жизненной.
– Болячки меня замучили, сил нет. Хочу к Леночке быстренько сбегать, пока не ушла. Может, посоветует что. Но бежать нужно прямо сейчас, а я отлучиться не могу, управляющий бдит. Смотрит, чтобы все работали. Ух, злобный в последнее время. Просто нынче какие-то мероприятия тут должны пройти – что-то модное да современное. Гости разные новомодные съезжаются или еще какая напасть – не знаю. Но управляющий требует, чтобы все сверкало! Уволил уже трех наших, зверюга. А я не хочу работу терять. Поможешь, деточка?
– Убегать нужно прямо сейчас? А если бы я позже пришла? – Даня решила не выяснять, кто такая Леночка и куда, собственно, Агафья собирается бежать. – Ты же время не уточняла.
– Вот именно! Поэтому не представляешь, как вовремя ты подошла! – Тетя Агафья, пылая энтузиазмом, накинула на плечи Дани свой рабочий халат. – Управляющий дал задание протереть окна со стороны спортзала. Говорит, кто-то единолично зарезервировал его на пару недель, а управляющий не хочет, чтобы какая-то наружная грязь оставила плохое впечатление у этого постояльца.
– Бред какой. – Даня скинула халат и принялась снимать плащ. – Постоялец в спортзал будет ходить явно не для того чтобы любоваться видом из окон.
– Я-то с тобой согласна! Ох, бежать, бежать надо. Просто постоишь с тряпкой на улице у тех окон, а управляющий издалека и не заметит, что в халатике-то другой человечек. А я мигом! Туда и обратно!
– Погоди, жилет мне хотя бы дай!
Но тетя Агафья уже упорхнула в таинственное никуда.
«И чем я только занимаюсь? – В подсобном помещении никаких теплых вещей не нашлось, а халат на плащ не налезал. Подавив утомленный вздох, Даня надела халат поверх платья и разложила по карманам телефон и пачку сигарет. – Надо не забыть взять тряпку».
Оговоренное место Даня нашла без труда. Заранее намоченная Агафьей тряпка висела на запястье мертвым зверьком.
Неловко попрыгав на месте, Даня бросила косой взгляд на открытый балкон над своей головой и извлекла из кармана пачку сигарет.
Успело потемнеть. Свет от уличных фонарей играл тенями на стенах гостиницы. Ледяной порыв ветра взъерошил девичью шевелюру и потрепал полы халата.
«Ну что ж. – Даня зевнула и, равнодушно всматриваясь в пространство, захватила зубами ментоловую сигарету прямо из пачки. – Допустим, я пингвин. Пингвину нельзя околеть от холода. Несолидно. Зато хуже уже точно быть не может».
Внезапно что-то с тихим шуршанием скользнуло по волосам. Даня подставила ладонь, и на нее опустилась мятая упаковка.
Фантик от ягодного чупа-чупса.
А затем вечернее уныние прорезал звенящий от ярости голос:
– Эй, не дыми тут, женщина!
Глава 2. Злой леденец
Не дымить?
В претензию было вложено столько душераздирающих гневных интонаций и децибел, набирающих сил и рвущих барабанные перепонки на кусочки, что Даня поспешно проверила: а не умудрилась ли она в порыве кратковременной меланхолии сварганить под местным балконом шаманский костерок?
Костер отсутствовал. Как и любой другой источник, который теоретически мог бы дымить.
– Немедленно прекрати курить! – надрывался субъект на балконе.
«А-а, сигарета».
Даня прищурилась. Крикливое создание, перегнувшись через перила, тряслось от гнева, вместе с ним тряслись и длинные светлые локоны.
«Девчонка? Голос грубоват. – Даня наклонила голову к правому плечу, словно подобные ухищрения могли помочь определить пол создания. – Не бас, конечно, но с учетом того, что сейчас и самые дюймовочные девочки-ромашки при случае нехило так гаркнуть могут, то и этот вариант исключать нельзя».
– Ты, отвратная уборщица из кошмарного персонала. Да, тебя имею в виду! Никакого уважения к гостям! С тобой вообще проводили инструктаж? Хоть какой-нибудь? Ладно, наплевать на инструкции, ты в курсе, насколько вреден боковой поток от сигаретного дыма?! Мне по барабану, что там с твоими легкими творится, но с какого перепугу окружающие – и я в их числе – обязаны вдыхать твою чертову дозу дыма?!
Даня с любопытством наблюдала за метаниями существа, которого путем недолгих и несколько ленивых раздумий решила именовать просто «Оно».
А Оно, по всей видимости, постигать в ближайшее время умиротворяющий дзен не собиралось, потому что то и дело нервно дергалось и подпрыгивало на месте – по крайней мере, взору девушки периодически открывалась часть грудной клетки существа, облаченного в пушистый черный свитер, и время от времени возникал отблеск от отраженного света на металлической пряжке ремня.
Высоковато прыгает. Как бы ни перевалился через перила.
– Какое у тебя вообще право заставлять окружающих приобщаться к пассивному курению?! – Оно дернулось вперед и, свесившись вниз, замахало кулаками. Пряжка скрипнула, проехавшись по металлу балконных перил. – За час можно вдохнуть столько дыма, что это будет равноценно выкуриванию половины сигареты! И при пассивном курении вдыхаются те же зловредные вещества, что и напрямую от сигареты! И в боковом потоке канцерогенов в десятки раз больше, чем в основном!
Патетика этих слов буквально оглушила Даню. Пока она выбирала момент, чтобы вклиниться в беспрерывный поток слов и как-нибудь ненавязчиво обратить внимание создания на то, что ее сигарета даже не зажжена, дело свелось к рукоприкладству, а точнее, к чупоприкладству.
На голову Дани рухнул чупа-чупс. Она, ойкнув, едва успела прикрыться рукой. Леденец ударился о ее ладонь и, скатившись по плечу, рухнул точно в карман халата. Нераспечатанный леденец.
«Если Оно отправит вслед за первым тот чупа-чупс, от которого я уже получила обертку, то, клянусь, в ответ угощу его тряпкой! – мстительно пообещала Даня. – И чего я отмалчиваюсь? Верно, не хочу, чтобы Агафья лишилась последнего заработка. Сейчас эта чупакабра проорется и уйдет отдыхать. А вступлю в спор, точно вся гостиница сбежится… Блин. Зачем же заводиться из-за какой-то сигареты?»
Бум-с.
Даня подавилась воздухом и выронила изо рта сигарету, потому что психованное создание наверху, шумно дыша, вдруг поставило одно колено на перила и, привстав, тихонечко закачалось в этом хлипком подобии на равновесие.
Позабыв о холоде, неудачном жизненном выборе и о мокрой тряпке, упавшей ей на ногу и обвившей лодыжку, будто склизкий ледяной червь, Даня яростно потянулась ввысь, будто в ее силах было предотвратить падение. Два этажа от нее, но шею вполне получится свернуть, тем более, если рухнуть головой вниз.
– Эй… – Даня закашляла, голос сорвался до хрипа.
Существо на балконе приподнялось выше, все еще опираясь коленом на перила, и развело руки в стороны. Его фигуру залил яркий свет уличного фонаря, придав пышным спускающимся ниже плеч волосам мягкий желтоватый оттенок сливок. На миг свет поймал отблеск зеленоватых стеклышек – глаз, пылающих гневом.
– Я… не терплю… когда… не понимают… с первого раза… – Прошипело Оно и, опасно накренившись, крутанулось на колене. Глянув через плечо, создание сурово погрозило Дане кулаком и спрыгнуло обратно в тень балкона. До девушки донесся звонкий вопль: – Никогда не смей гробить чужое здоровье!
И затем настала тишина. Отчасти. Вечернее звучание улицы смешивалось со свистом холодного ветра.
А перепуганная Даня пыталась усмирить бешено стучащее сердце.
«Я решила, что он… она грохнется. Реально грохнется».
Сжав кулаки, девушка сердито уставилась на опустевший балкон.
– Здоровье, говоришь?! – Даня дернула ногой, подбрасывая приютившуюся на лодыжке тряпку в воздух, словно футбольный мяч. Схватив холодную ткань, она размахнулась и с силой запустила тряпку куда-то вверх. – Это ты чуть мое не угробил!!!
* * *
Красное яблоко, описав широкую дугу и едва не задев потолок, угодило прямо в ладонь Дани. Правда девушке пришлось прежде уклониться, чтобы посадочной площадкой для фрукта не стал ее лоб.
– И символ сегодняшнего вечера… – Даня куснула нижнюю губу. – Яблоко раздора? Тематика не слишком благодатная.
Она щелкнула дверным замком и плюхнулась на пуфик в прихожей.
Темноволосый мальчишка двенадцати лет от роду, стоящий в конце коридора в стойке бейсбольного питчера, выпрямился и замотал головой.
– В корне не верная трактовка. – Из кухни вышел высокий паренек в очках.
Шестнадцатилетний Кирилл Шацкий, вне всякого сомнения, просто изнывал от желания выглядеть старше своего возраста. Это угадывалось в его стиле, манере общения, позах. У него единственного в их семье кудрявились волосы. Он терпеть этого не мог и стриг себя сам, безбожно уничтожая кудряшки, придававшие его образу слишком много милого шарма. Оставлял лишь немного на макушке, припечатывая их к голове расческой, и то потому, что Даня как-то раз сказала, что эта небольшая «пушистость» делает его похожим на мечтательного художника. (А ей такие нравятся). Еще он носил очки с громадными круглыми линзами в тонкой оправе. Необычные очки и некоторая вольность в прическе слегка смягчали его извечную тягу к строгости и чопорности. Вот и сейчас юноша был в белоснежной рубашке с закатанными до локтей рукавами, хотя было совершенно очевидно, что он уже давно пришел домой и мог бы с легкостью сменить одежду на что-нибудь более свободное. Хотя джинсы вместо брюк – уже огромнейший скачок в сторону вольнодумства.
– В последнее время символы вечеров обладают слишком уж глубинным смыслом. – Даня принялась трясти ногами, чтобы расцепить туфли и скрипящие от влаги колготки. – Удивляюсь, что в конце дня вы, парни, ждете от меня каких-то иных ассоциаций, кроме совсем уж очевидных. Яблоко – есть еда. И баста.
Кирилл, он же Кира, хмыкнул. Прислонившись к стене, юноша сложил на груди руки и стал наблюдать, как Даня с кряхтением стаскивает прилипшую к пяткам обувку.
– Настоящая тема вечера – сбор Лёли на аниме-фест, который будет проводиться в конце месяца. И к твоему сведению он пожелал принять участие в косплее.
Туфли наконец рухнули на пол, оформив каблуками утробную барабанную дробь на плитке прихожей.
– Варианты? – деловито поинтересовалась Даня, умещая насквозь промерзшие ноги на часть напольного покрытия, под которым проходила труба обогрева. Услышанной новости она ничуть не удивилась.
К Дане тут же подскочил Лёля – тот самый мальчуган, разбрасывающийся яблоками, – и водрузил ей на колени ноутбук. На экране размещалась пестрящая красками картинка: одну треть занимал брутальный Рюук – бог смерти из аниме «Тетрадь смерти», серединную часть – зеленоволосый Зоро – мечник из «Ван пис», а последнюю треть – странноватая парочка, в которых Даня признала героев «Ванпанчмена». Этим японским мультсериалом Лёля мучил всю их неполную семью уже вторую неделю. Порывшись в памяти, девушка даже более или менее вспомнила звучание имен персонажей.
Хороший родитель знает, чем увлекается его дитяти. Отличный родитель вникает в суть и может с ходу поддержать разговор с дитятей о любом аспекте его увлечения.
– Реализовать хоть что-то из этого явно будет непросто.
«А уж без денег и подавно», – добавила про себя Даня, украдкой рассматривая своего младшего брата Леонида Шацкого – для семьи просто Лёля. Худощавый невысокий с прямыми темно-русыми волосами, с невероятной скоростью произрастающими в районе затылка. Поход в парикмахерскую всякий раз ознаменовывался жестоким отрезанием маленького куцего хвостика, в который любил собирать свои отросшие волосы Лёля. Заверения в том, что нынче девчонки тащатся от длинноволосых, а в аниме-сериалах избытком волос страдает каждый второй главный герой, должного впечатления на Даню не производили. Каждый всплеск подобного нытья будил ответную реакцию, при которой старшая сестра с каменным лицом сообщала, что, как только Лёле стукнет восемнадцать, он сможет смело отращивать себе волосы даже в пупке и плести косы из подмышечных волос.
А пока – больше консервативности и незаметности. Быть паиньками и ни в коем случае не стать объектом обсуждения на профилактическом совете школы. Вот и все, что требовалось от их маленькой несчастной семейки.
«Я бы разрешила свободу реализации богатства внутреннего мира и Лёле, и Гере, да, боюсь, постоянно дышащие мне в затылок Василина и ее начальница-дракониха тогда дыхнут так, что моя прическа вмиг поредеет. Взъелись на меня с самого начала. Можно подумать, я братьев по стриптиз-клубам таскаю и алкоголь в йогурт подмешиваю. Еще и работу потеряла… А этот несостоявшийся балконный самоубийца последние нервы вытряс. – Даня с раздражением провела пальцем по сенсорной панели ноутбука, увеличивая изображение на экране. – Распустил шевелюрку. Как кукла, ей-богу. Нашлась мне принцесса в башне. Вот бы кому я с удовольствием отстригла пару светлых косм…»
– Тебя что-то беспокоит? – Внимательный Кира был как всегда настороже. Его проницательность безумно злила Даню.
– Да, беспокоит. – Она заставила себя улыбнуться. Кира, вмиг распознав фальшь, приподнял левую бровь. – Вряд ли я сумею справиться с запросами нашего братишки.
– Кира сказал, что костюм Рюука нам не осилить, – серьезным тоном сообщил Лёля и, наклонившись, положил подбородок на плечо Дани, ткнувшись виском в ее ухо. Ему нравилось такое полуобъятье, но сам он никогда не просил ласки. Всегда молча дожидался, пока сестра присядет в кресло или на диван, а затем, подкравшись, прижимался к ее боку.
Георгий Шацкий, или по-другому Гера, – брат-близнец Лёли – напротив, не выносил нежностей. Он кривился даже от простого прикосновения к волосам, а замаячь на горизонте перспектива объятий, наверняка бы стартанул прочь на первой световой.
Вот только Дане не доводилось проверять это предположение. Она никогда не пыталась обнять Геру. Вообще-то у нее никогда и мысли не возникало разделить объятие с кем-то из этих троих.
Да, этих троих…
Все из-за них.
– Честно говоря, в ближайшее время у нас намечаются проблемы в финансовом плане. – Даня повернулась на пуфике и сунула ноутбук в руки Лёле, тем самым отодвигая мальчика подальше от себя. – Так что для косплея предлагаю рассмотреть кандидатуру попроще. Например, Сайтаму из «Ванпанчмена».
– Он же лысый. – Кира оценивающе глянул на успевшего капитально обрасти Лёлю.
– Вот именно. – Даня сбросила с плеч плащ и похлопала пальцами по Лёлиной голове. – Стрижка под ноль. Лысину натрем до блеска и выдадим ребятенку пузырящиеся на коленях треники. Наш Сайтама, конечно, будет дрищеват, низкоросл и неопрятен, но не беда. Скажем, он… скукожился. От всяких ратных дел.
– Ты хочешь обрить младшего брата налысо? – Кира закатил глаза. – Никудышная из тебя сестра.
– Свистни, если отыщешь курсы, где учат быть старшими сестрами, – буркнула Даня. – Запишусь на ускоренную программу.
– Ты еще и наш законный представитель во всех инстанциях. Что существенно усугубляет наше положение.
– Вот спасибочки. Обласкал с налету.
Даня, с размаху впечатав ладонь в грудь Киры, отодвинула его со своего пути и прошла на кухню – малюсенькое помещение три на два, где по соседству с кухонным гарнитуром был втиснут стол, под которым ютились компактные стульчики без спинки с круглыми сиденьями. Их было всего три, а стол с двух сторон упирался в стены, ограничивая и без того малые размеры кухни. Поэтому всякий раз, когда трапезничать собиралась вся семья, Лёля и Гера терпеливо умещались на одном стуле, предварительно взяв с остальных клятву, что за пределами их жилища никто об этом не узнает.
– Ну нельзя мужиков на один стул сажать, – ворчал Гера. – Это не круто и как там… несолидно.
– Вы с Лёлей здесь самые компактные. – Дане тоже приходилось несладко. Малейшее неловкое движение, и в ее лопатку упирался угол подоконника. – Но если совсем невмоготу терпеть, давай я Лёлю к себе на колени посажу. А ты царствуй один на своей сидушке.
Каждый раз на подобные предложения во взгляде Лёли вспыхивал огонек заинтересованности. А вот Геру предложенная сестрой альтернатива не на шутку возмущала.
– Мужик не должен сидеть на коленях девчонки!
– Чудно. Если девчонка в лице меня сядет на твои тщедушные коленки, ты надорвешься, капризуля. Так что, мужик, хрумкай кашку и радуйся такой близости с семьей.
На этом разговор обычно и заканчивался. Кира в спор не вмешивался. Ему, как самому длинноногому и длиннорукому, отвели место на выходе из кухни рядом с дверью. Там он и располагался вольготно и с завидным комфортом.
Сегодняшним вечером пространство кухни заполнял запах риса. Даня поморщилась. Любая подогретая в микроволновке еда в ее восприятии сразу же обзаводилась некой застарелой тяжестью, давящей на обоняние и обостренную чувствительность. Когда она жила одна, то любое блюдо готовила на разовый прием. Только свежесваренное и никаких недельных хранений в холодильнике. Теперь же приходилось рассчитывать так, чтобы приготовленного хватало минимум на три дня.
«Отлично, на сей раз есть все предпосылки для того, чтобы превратиться в закоренелую домохозяйку, – угрюмо подумала Даня, ощущая одновременно и голод, и тошноту. – С другой стороны, чтобы быть домохозяйкой, нужны деньги и добытчик, который притаскивал бы валюту в дом. А на роль полноценного добытчика тоже подходит лишь моя неудачливая персона… И домохозяйка?! Ха, ха и стократно ха! Тьфу! Чтоб Даниэла Шацкая да в домохозяйку превратилась? Да идите вы, господа хорошие! В баньку ягодицами веники пересчитывать!»
– Ты сегодня поздно. – Кира замер на входе, наблюдая за тем, как Даня, водрузив яблоко на стол, принюхивается к стеклянной емкости, в которой он подогревал рис. – Мы уж хотели без тебя ужинать.
– Флаг в руки. Я не особо голодна. – Проигнорировав пронзительный скрип, донесшийся из пустого желудка, Даня похлопала ладонью по холодильнику. – Курицу уже подогрел?
– Нет, только успел в микроволновку поставить. – На новые позывы оголодавшего сестринского желудка Кира лишь неодобрительно покачал головой. – Худеть решила? Это что, еще какие-то дополнительные условия от твоего пижона-начальника, помимо коротеньких юбчонок да распущенных волос?
– «Пижона»?! Боже, Кира, ты же подросток. К чему эти напыщенные речевки? Говори как ребенок, употребляй сленг, заставь одноклассниц пускать на тебя влюбленные слюни, разбомби мячом окно у заместителя директора!.. Оп-оп-оп! – Даня ткнула в сторону брата ножом, который взяла, чтобы порезать хлеб. – С окном это я погорячилась. К слову пришлось, не воспринимай серьезно. – Она покосилась на нож в своей руке и, бросив его на столешницу, направилась к мойке. – Короче, не будь этаким напомаженным джентльменом с бабочкой под подбородком и отутюженными лацканами. Тебе как-никак всего шестнадцать лет. Хоть сейчас поиграй в детство.
– Что еще за приступ доброты? – Кира подошел к микроволновке и поставил время для подогрева. – Предлагаешь поиграть в детство? Нам таких кривых одолжений от тебя и даром не надо.
– Как грубо. – Даня, выставив перед собой только что вымытые руки, осмотрелась в поиске полотенца. Вафельное чутка потерявшее свою белизну ей не особо приглянулось, и она, не долго думая, обтерла руки прямо о платье. – Это вовсе не одолжение, а возможности. И я вам всем эти чудесные возможности и предоставляю, а вы еще и фыркаете.
Кира, пропустив упрек мимо ушей, поинтересовался:
– Что за проблемы, которые намечаются в ближайшее время?
– А? – Даня, встав на цыпочки, неловко развернулась в узком пространстве и задела бедром сковородку на плите. Та с грохотом повалилась на пол. Благо, что была пустой. – Черт. Видишь, я уже на кухне не помещаюсь. Худеть, срочно худеть.
– То-то мне твои гремящие кости спать по ночам мешают, – съязвил Кира. – Спрашиваю снова. Что за проблемы в финансовом плане ждут нас?
– О… – Даня замялась. – Значит так. Меня…
В кухню ворвался Гера. Носки заскользили по полу, и мальчишка, врезавшись в стол, распластался по нему, эффектно вздернув ноги вверх.
– Хорошо, что мы еще не начали накрывать на стол. – Даня оперлась локтями на разделочный столик, крепившийся сбоку к кухонной гарнитуре. – Куда спешим, братец?
Двенадцатилетний Гера оторвал от поверхности стола свою головенку с коротким ежиком волос, полностью открывающим широкий бледный лоб, и воинственно взглянул на Даню. В воздух взметнулась его рука, крепко сжимающая джойстик Сеги. Жестоко разлученный с основной конструкцией черный проводок печально провис до самого пола, словно хвост мертвого зверька.
– Я знаю, как побить тебя, Данька! – торжественно провозгласил Гера, сползая со стола. – Выберу КунгЛао или Смоука! И крышка твоей Шиве!
Этот мальчишка входил в троицу Шацких-голубоглазок наравне с Лёлей и Кирой, и к нему пару месяцев назад Дане тоже пришлось искать свой подход. Раритетная приставка Сега с полусотней вшитых игр спасла положение. Приставку для Дани нашел один из ее бывших «экземпляров для кратковременных полуромантических отношений», о котором она помнила разве только то, что его имя начиналось на «В». За последние месяцы приоритеты Дани несколько раз кардинально менялись, но во главе списка ни в прошлом, ни в настоящем не стояло сохранение стабильных отношений с каким-нибудь из подобных «экземпляров».
А вот Гера был важен. И с ним пришлось повозиться. Но, в конце концов, мальчишка одарил ее своей благосклонностью, а ей на том первичном этапе их слабенькой игры в семью только это и нужно было.
– Сегодня у нас «Мортал Комбат Ультиматум»! И я тебя на раз сделаю! – продолжал горячиться Гера. – Вставай на битву!
– Мне сегодня не до ультиматумов, Герыч. – Даня все еще чувствовала на себе пронзительный взгляд Киры.
– Трусишь? – Гера насупился. – Или это из-за того, что после тебя кнопки на джойстике заедают?
– Вариант ответа выбери на свое усмотрение, – благодушно предложила девушка.
– Но я хочу выиграть у тебя. Реванша мне! – заныл Гера. – Это нечестно. Всегда выбираешь Шиву и тупо лупасишь по кнопкам! Ни одной комбинации изначально не продумываешь! Нечестно так выигрывать! Скажи, Лёля!
Второй брат-близнец заглянул на кухню.
– Есть такое. Даня всегда без стратегии играет. – Он застенчиво улыбнулся. – И да… лупасит по кнопкам.
– А что вы от меня хотите? – Даня зевнула и потянулась к потолку, смачно хрустнув косточками. – Посадили перед экраном, сунули джойстик и дали ценные указания по типу «просто жми на кнопки, женщина». Я и жму.
Гера открыл было рот, чтобы продолжить спор, но его прервал Кира.
– Давайте все присядем. – Юноша выдвинул из-под стола стул и опустился на него. – И послушаем, что нам скажет наша многоуважаемая сестра. Ведь мы с самого начала договорились, что у нас не будет никаких секретов друг от друга.
Легкомысленная детсадовская атмосфера вмиг исчезла, уступив место мертвой тишине. Гера и Лёля, утратив невинную наивность во взглядах, в мгновение ока вытащили из глубин своего сознания привычные маски холодной настороженности. Именно это выражение отчуждения и равнодушия господствовало на лицах трех братьев, когда Дане впервые за семь лет довелось встретить их. В здании суда. Втроем они сидели в коридоре на холодной скамье в ожидании своей очереди свидетельствовать против их никчемной матери. Они не жались друг к другу как брошенные в коробке котятки, а, равномерно разделив пространство скамейки, занимали свои временные территории, взирая на мир взглядом взрослых людей, подуставших притворяться детьми.
И два с половиной месяца, проведенных с Даней, все еще не лишили их голубые глаза настороженного блеска.
– Такой сегодня аншлаг, ого. Остается только спеть, – бодро заметила Даня, осознавая печальный факт: братья Шацкие ждали плохих новостей и были к ним абсолютно готовы. А почему? Всего лишь потому, что большую часть их сознательной жизни окружающий мир преподносил им только худшие вести.
