Текст книги "Обнажая нежность.com (СИ)"
Автор книги: Катерина Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Макс улыбался моему признанию.
– А ты не думала, что именно за твою естественность ты ему понравилась?
– Уж слишком он быстро предложил мне выйти за него замуж.
После этих слов он подавился пивом, которое неторопливо пил.
– Он сделал тебе предложение?
– Да, а не должен был?
– Просто….
– Просто – что?
– Я не буду тебе ничего говорить. Это не моя история, и раскрывать ее завесы тоже должен не я. Но, – он жестом подозвал к нам официанта, – это действительно быстрое решение.
– Я устала быть девочкой, вокруг которой все что-то шепчут, и обо всем знают, но, не говорят.
– Расслабься, все будет хорошо.
Мне слабо верилось в его поддержку, но, я старалась верить. Верить в то, что все будет, а главное – не гнать, соблюдая все ППД.
Мысли о том, что меня вокруг обманывают аккуратно ложились в стопку, которая уже напоминала Пизанскую башню. Еще вот-вот, и рухнет с грохотом. Мне нравилось это? Меня это раздражало до бешенства. Я всегда предпочитала горькую правду сладкой лжи. Но, что-то мне подсказывало, что момент истины намного ближе, чем я думаю.
Утро не задалось с самого начала. Я с ужасом обнаружила, что мне нечего надеть на встречу к родителям, а Мишель только подливал масла в огонь, читая нотации о том, что нужно собираться с вечера, чтобы утром не было этих спектаклей в одних трусах по всей квартире.
– Мы опаздываем, – я с ужасом взглянула на часы, и на навигатор, который показывал, что до точки В еще полтора часа. – Какие у тебя планы на завтра?
– Завтра я занят с самого утра, а что такое?
– Да так, – настроение упало ниже плинтуса, – не важно.
Мы неслись по трассе в мой отчий дом, где по выходным всегда пахло сладкими пирожками, а над головой летало взаимопонимание и родительский уют.
– Волнуешься? – я улыбнулась ему.
– Да нет.
Он был напряжен, и вряд ли расскажет мне, в чем причина беспокойства.
– Что-то случилось? – я все же решила попытать счастье.
– Извини, – он взял мою руку в свою, – работой загружен по уши.
Я улыбнулась ему в ответ, засунув свою паранойю поглубже в карман.
По дороге мы заехали в магазин, купив букет цветов для мамы и тортик к чаю. Я переживала насчет этого знакомства. Боялась, что родители просто не поймут меня. Не одобрят мой выбор, сославшись на то, что я стала корыстной, избалованной девчонкой. Плюс ко всему, они наверняка припишут ко всему этому фаршу моего бывшего парня, который так страдает, так страдает. Весь он был влюблен в меня с самой школы.
Груз, который я везла с собой на пассажирском сидении, только нарастал с каждым вихрем предположений, которые могут посетить этот совместный обед. Хотелось скорее доехать, и скинуть его в угол у кровати в своей юношеской комнате. В то волшебное место, где стены молча хранят сотни секретов, недосказанные фразы, литры слез, и искренние улыбки.
В гробовой тишине подъезда мы ждали, пока спустится лифт, неторопливо скрипя тросом. Несколько раз я отругала себя за то, что не напилась успокоительных таблеток, и сейчас мне было бы все фиалетово. Даже без розовых очков.
– Расслабься, – он приобнял меня.
– Я не напряжена, – мой голос выдал меня, дрогнув на последних нотах.
Нажав на кнопку двадцатого этажа высотки, мы понеслись вверх. В этот момент он будто сорвался с цепи, жадно накинувшись на меня.
– Остановись, – голос просил о пощаде, а руки требовали немедленного продолжения.
На ощупь я нажала на кнопку Stop, и, через пару минут свет в тесной кабине потух. Я повисла в воздухе, прижимаясь спиной к холодному железу тесной кабины. Он задрал наверх юбку, и мы слились в единое целое. Нехватка кислорода дурманило сознание, а горячее дыхание оставляло на наших телах красные ожоги. В сумочке играла мелодия. Вероятно, нас искала мама, которая ждет уже чуть больше часа, но, я не хотела думать об этом. Мне нужен был он, остальное подождет.
– Не будем заставлять твоих родителей ждать, – он, будто прочитал мои мысли.
Через мгновенье мы снова устремились с бешеной скоростью вверх, минуя этажи один за другим.
– Как я выгляжу? – я чувствовала, как полыхают огнем щеки.
– Так, будто только что занималась сексом.
Он усмехнулся, а я не знала, за что хвататься, судорожно опуская юбку к коленям.
– Мари, ты прекрасна, – он оставил свой поцелуй на моих губах.
Мы стояли на пороге, как незваные гости.
– Мама, папа, знакомьтесь. Это – Мишель.
Родители были шокированы? Они проглотили свои языки. Перед ними стоял взрослый состоявшийся мужчина, который знает цену деньгам, расчетлив, одет с иголочки, завораживает своей улыбкой, а карие глаза внушают доверие.
– Добрый день, – он протянул маме цветы, и та чуть было не растаяла.
– Проходите, проходите, что вы стоите в дверях.
Что ж, знакомство вроде удалось. Можно выдохнуть, но, не полностью.
Напряженное облако из стресса и переживаний висело у меня над головой, и зайдя в зал, я сто раз пожалела о том, что на входе не провалилась прямиком в ад, минуя небесную канцелярию для оглашения приговора.
За столом сидел Никита. Он неуверенно улыбнулся мне, понимая всю нелепость ситуации. Мне показалось, что еще немного, и он стечет под стол бесформенной жижей.
– Знакомьтесь, а я сейчас подойду, – я показала Мишелю на свободное место.
Пока он был ко мне спиной, я всеми возможными и невозможными знаками показывала Никите, что он – труп, если взболтнет лишнего.
За считанные секунды, минуя коридор я, подобно фурии, влетела на кухню.
Закрыв за собой дверь, я начала:
– Что он здесь делает? – каждое слово я выделяла для твердости и крайней убедительности.
– Кто? – мама так и не научилась притворяться.
– В пальто, мам! Что здесь делает Никита? – дабы не захлебнуться собственной желчью, я налила воды в стакан.
– Я, пожалуй, пойду, – папа взял руки в ноги, и побежал с кухни.
– Так он мимо проезжал, вот решил зайти.
– Мама! Что значит – мимо? Он живет на другом конце Москвы!
В голове не укладывалось происходящее, и было одно желание – сомкнуть веки, а когда я снова их разомкну – мир станет другим, черно-белым, будто я случайно очнулась от затяжной дремоты.
– Машенька, ну, извини. Мы хотели помирить вас.
– Какой помирить? Я же сказала тебе, что приеду не одна! Да уж, – я тяжко вздохнула, схватившись за голову, – ты умеешь использовать шоковую терапию. – Мне потребовалось немного времени, чтобы собрать все воедино. – Ты даже не подумала о том, как он себя будет чувствовать. Мы прожили вместе столько лет, а сейчас что? Напротив сбежавшая невеста сидит с другим мужиком, неловко посмеиваясь ему в лицо сквозь прозрачную тряпочку?!
– Вот, выпей, – она протянула мне пару таблеток валерьянки.
– Спасибо.
– Я скажу ему, чтобы ехал домой.
– Нет уж, – я остановила ее на полпути, – пусть останется.
С замиранием сердца я все же переступила порог комнаты. На удивление, все казалось мне более менее мирно. Никита что-то рассказывал, как мне показалось, про свою работу, а Мишель в это время тянул ему свою визитку.
– Большое спасибо! – его глаза горели. – Я обязательно позвоню в понедельник!
Страх сковывал меня, на ногах болтались кандалы, и сейчас меньше всего я хотела наблюдать за этой идиллией.
– Маш, кстати, вот, – Никита потянул мне браслет, – ты его оставила в ванной, когда приезжала.
Он искренне посмотрел на меня, ожидая сотни слов благодарности, и возможно, затяжного поцелуя. А я чувствовала по правую руку от себя комок яда, который вот-вот полетит в меня. Мишель сдавил мою руку крепче, и не отпускал.
Все. Кто-то сегодня точно выйдет отсюда вперед ногами, без намека на сочувствие и сострадание со стороны зевак и случайных прохожих.
– Спасибо, – вместо улыбки вышел натуральный оскал, – не стоило.
– Что ж, давайте обедать! – папа старался, как мог разрядить обстановку.
Со стороны мне казалось, что Мишеля в принципе эта картина вся забавляет. Мы играли чужие роли, толком не успев ознакомиться с диалогами и текстом в целом. Мы не успели отыграть спектакль хоть раз, чтобы понимать, как будет себя вести герой. Мы не сделали главного – не раскрыли завесу, за которой скрывалась вся грязная, непринужденная правда, с привкусом горечи.
После пятиминутной тишины вперемешку с неторопливым жеванием, папа решил взять все в свои руки. Он разлил алкоголь по бокалам, а Мишелю принес вишневый компот. Подняв бокал, он произнес:
– За знакомство!
После этих слов все друг другу натянуто улыбнулись, излучая любезность и дружелюбие.
– Мишель, – мама обратилась к нему, – а как вы с нашей Машенькой познакомились?
Все. Сейчас начнется.
– Она уже полгода работает у меня в помощниках. И я, – он отпил глоток из бокала, – решил не медлить, чтобы никто не увел.
Мои родители переглянулись между собой, а потом и вовсе в четыре глаза уставились на Никиту.
– Так это ты? – Никита был свален в нокаут.
– В смысле? – он улыбнулся ему.
Я закрыла лицо руками, ожидая сейчас самого худшего. Стол полетит к чертям, мамины фарфоровые кружки разлетятся на сотни осколков о стену, а для пущего эффекта будет разбит телевизор.
В комнате воцарилась тишина. Знаете, такое затишье перед бурей. Встретившись с ним глазами, я умоляюще попросила взглядом держать язык за зубами, но, по всей видимости, мой оппонент не понял моих прямых намеков.
– В прямом. – Никита залпом осушил рюмку с коньяком. – На тот момент мы жили вместе.
Мишель непонимающе посмотрел на меня, но, мне было нечего ему сказать. Я почему-то решила, что мой цвет кожи сейчас смешался с бледно-белыми обоями, и меня никто не видит.
– Надеюсь, Мари тебе уже сказала, что выходит замуж?
– Замуж? Маша? – Никита был несколько раз ранен, а потом убит. – Я думал, ты выйдешь за меня? Очень странно, что нашей любви ты предпочла деньги, послушно раздвинув ноги перед ним!
Сейчас я была готова придушить его голыми руками.
– Тебе стоило бы извиниться перед девушкой, – Мишель был хладнокровен в своих высказываниях.
Шах и мат. Боец в правом углу ринга одержал победу над участником в левом углу ринга. Ура-ура-ура!
– Пожалуй, я лучше поеду.
Никита с грохотом хлопнул входной дверью, что подковка над ней слетела вместе с гвоздем, на котором висела.
Сейчас наш обед больше походил на самый разгар поминок. Мы отправили в последний путь мою независимость и суть всей моей прошлой жизни. Рядом со мной по левую руку поудобнее уселась печаль и тоска, периодически посматривая на меня исподлобья, и неодобрительно качая головой.
– Прошу прощения, – Мишель извинился перед моими родителями, – у меня назначена встреча через час. Мне пора, спасибо за приглашение.
Я хотела бежать за ним босиком по лестнице вниз на двадцать этажей, лететь с бешеной скоростью по мостовой, не обращать внимания на светофор, но, он не позволил мне даже говорить с ним.
– Прошу, подожди! – я все же сорвалась с места, поймав его в дверях.
Слезы бежали с глаз ручьем, а тушь размазывалась по лицу, убивая во мне сильную девушку, и раскрывая во всей красе оголенную беспомощность и беззащитность.
– Останься, – сейчас я больше походила на брошенного щенка в лютый мороз.
– Мари, успокаивайся. Мне действительно нужно ехать.
– Если бы я знала, что у тебя дела – эти несколько часов мы лучше бы провели вдвоем. Просматривая на худой конец полнометражный фильм «Секс в большом городе», а не театр одного актера, – я показала рукой в сторону родителей.
– Не плачь, – он поцеловал меня на прощание, и уехал на лифте.
Впервые в жизни я поверила в приметы, вспоминая черную кошку утром, которая демонстративно перебежала мне дорогу. Может, дело не в кошках, а в нас самих? Ведь, не животные же выстраивают наши жизни и судьбы. Их куем мы самостоятельно, полностью игнорируя все советы и замечания окружающих.
Весь день я провела своей комнате, в кромешной тишине, с интересом рассматривая постеры с группой Тату, Five и Блестящими, хаотично развешанными на стене, которые возвращали меня в прошлое. Я ненавидела весь этот мир, ссылаясь на то, что в нем напрочь отсутствует справедливость, и люди любят наблюдать за тем, как другие страдают. Нам нужна расчлененка, и много-много алых красок, чтобы будни не казались такими уж серыми и скучными. Для пущего эффекта будет прекрасно смотреться десять с лишним метров кишок, развешанных вместо новогодней гирлянды, а вместо шаров – почки и сердца таких же настрадавшихся, как и я.
– Привет, – мой убитый голос не выражал ни единой эмоции, – ты занят?
– Не очень, что-то случилось?
– Заберешь меня? Я у родителей.
– Как все прошло?
– Хуже, чем погребение живого человека.
– Диктуй адрес.
Казалось, меня переехал поезд, перерезав на рельсах только полноги, чтобы страдала. Чтобы чувствовала всю боль и беспомощность. Чтобы знала, как играть в игры со взрослыми мужиками. Чтобы понимала, что за все в этой жизни нужно платить. В частности, за услуги колдунов и заговорщиков, которые предлагали мне халяву, а я все равно отказалась.
Через полчаса приехал Макс, и я, отблагодарив своих родителей за такой теплый прием, уехала, советуя перед тем, как что-то делать – посоветоваться со мной.
– Спасибо, что приехал.
Черный Lexus гнал по знакомым улицам, которые я впредь хотела навсегда забыть.
– Как прошло знакомство?
Я посмотрела на него со всей печалью и болью:
– Мои родители пригласили на этот обед моего бывшего жениха.
– Что?
– Да, – я кивнула, – я была удивлена не меньше твоего.
– Что на это сказал Мишель?
– Он уехал, сказав, что у него встреча. – Слезы снова заволокли глаза. – Но, я-то знаю, что нет никаких встреч. У нас даже планы были на вечер! А что в итоге?
Сейчас я чувствовала, как низко я пала. Сейчас он ловко управлял мною, а не наоборот. Я подчинялась его законам, а не он моим. Все кануло в лету. Это минус.
– Я удивлен хотя бы тому, что он твоему бывшему по морде не надавал! Уж я-то Мишеля знаю. – На этом Макс засмеялся, будто что-то вспомнил.
– Да уж, виновник быстро сбежал.
– У вас все наладится, вот увидишь.
По дороге домой я вспомнила про завтрашний визит к Ольге, и попросила Макса остановить около Детского мира.
Оставив там несколько часов, подарок все же был куплен, и я, чувством выполненного долга попросила довести меня до подъезда.
– Надеюсь, я тебе не в тягость?
– Что ты? Если что-то понадобиться – звони, и не думай об этом. Мне приятно помогать тебе.
На этом он взял мою руку в свою, но, я вовремя ее отдернула.
– Прости, – он улыбнулся, – все время забываю, что ты почти замужняя девушка моего хорошего друга!
– Чувствую, свадьбы не будет.
– Мари, знаешь, чем ты понравилась мне тот вечер, когда мы познакомились?
– Чем же? – я улыбнулась, параллельно хлюпнув носом.
– Ты была жизнерадостной, и могла одним только взглядом свести с ума любого. – Он подмигнул мне. – А сейчас что? Срочно приводи себя в порядок. Кстати, – Макс покосился на пакет, – кому подарок?
– Да так, завтра иду на день рождения.
– Тем более! Улыбнись, жизнь продолжается.
Попрощавшись с Максом, я не рассчитывала встретить Мишеля дома. Он наверняка где-то выпивает, заливая мысли о горе-невесте литрами виски.
Выйдя из ванной, босыми ногами я дошла до постели, выключив перед этим звук на телефоне. Не хотелось существовать вместе с мировой паутиной. Я не желала знать ни о ком, и ни о чем. Даже не было желания смотреть на забавных котиков.
Я проснулась среди ночи с полным осознанием того, что он так и не пришел. Слезы подступили к глазам, и найдя рядом телефон, я отправила sms:
«Я все еще жду тебя. Скучаю»
Прождав ответ около получаса, было ясно – нет смысла ждать того, чего не случится.
Около полудня все же пришлось начать собираться к Ольге. А что надеть? Вряд ли они оценят мои потертые на коленках джинсы. Но, и вечернее платье в пол будет смотреться нелепо. Хотя, мои синяки под глазами ничто не скроет. Даже глубокое декольте.
Я старательно возвращала серому зареванному лицу жизненные силы, но, все попытки оказались тщетны. Я по-прежнему выглядела уныло и жалко. Грустный клоун.
Погрузив подарок в такси, я отправилась по назначенному адресу. Всю дорогу я думала лишь о нем. Наверное, такой слепой любовью любят безответно, непринужденно, и не особо требуют что-либо взамен. Моя наивность пересекала всякие границы, не давая возможности жестокой реальности занять лидирующую, главную роль.
– Привет! – на пороге меня встретила Ольга, и маленькая именинница в золотой короне.
– Привет, с днем рождения, – я вручила девочке пакет с подарком, и та радостно убежала в комнату.
– Располагайся, еще не все приехали.
Розовое платье смело обливало все ее формы, и демонстративно подчеркивало и без того глубокий вырез декольте. Легкий макияж и кудри в буквальном смысле кричали «Маме снова семнадцать!» но, мы-то знаем, что ей же давно за тридцать лет.
– Вино, шампанское?
Мы прошли в большой уютный зал, где один угол был предусмотрен под игровую зону для детей, а в другой стороне сидели, по всей видимости, родители, и друзья.
– Друзья, знакомьтесь – Мария. Помощница Мишеля Бонье.
Все дружно переглянулись, и уставились на меня. Кто-то перешептывался.
Стало неловко.
Мимо проходил официант, и я едва успела схватить с подноса бокал с красной жидкостью.
– Располагайся, и чувствуй себя как дома, – она подмигнула мне, и убежала открывать дверь.
Да уж, она бросила меня на съедение гадюкам, и сказала, что спасать не будет. Прекрасно.
Прогулявшись по дому, я отыскала просторный балкон, и закурила сигарету.
Беречь нервы в такой компании – главное правило.
– Привет.
Я обернулась на приветствие, и увидела перед собой Макса.
– Макс? Что ты здесь делаешь?
– Вероятно, то же, что и ты.
Он звякнул своим бокалом о мой, и осушил его до последней капли.
– Почему ты не сказал, что идешь? Поехали бы вместе!
– Я до последнего сомневался. Принести еще вина?
– Да, спасибо.
С балкона открывался непередаваемый вид на столицу, от которого дух захватывало.
– Держи, – через минуту вернулся Макс с выпивкой.
Мы молча смотрели куда-то вдаль, и каждый думал о своем. Наверное, о лучших моментах. Я же не переставала думать о Мишеле, который доводил меня своим игнорированием.
– Прекрасное платье, – он подмигнул мне. – Как настроение?
– Все просто замечательно.
– Судя по твоему голосу, все не так уж и хорошо.
– Что ты? Я готова танцевать на столе стриптиз, у меня же праздник. Приватный праздник души.
– Значит, Мишель так и не объявился?
– Нет.
Позади я услышала детские возгласы «Happy birthday».
– Идем? – я подтолкнула Макса к выходу.
В зале все дети встали вокруг именинницы, и напивали песенку про день рождения. Девочка была достаточно красива, а ее темные кудряшки были собраны в хвостики.
Когда выносили трехъярусный торт в зал, в дверь позвонили. Ольга убежала открывать, а я наслаждалась эмоциями детей, которые с огромными глазами смотрели на это сладкое лакомство, и стояли в предвкушении его поедания.
Через минуту Ольга вернулась, а после нее зашел Мишель с большой упаковочной коробкой.
– Катя? Катюша, смотри, кто пришел! – Ольга позвала девочку.
Та отозвалась, и с возгласами «Папа, папа!» побежала к Мишелю. Он, бросив подарок, взял ее на руки, и поцеловал в щеку. Наконец, он заметил на этом празднике жизни меня, и его улыбка сползла с лица.
От неожиданности я потеряла дар речи, и прикрыла рот рукой. Уж лучше бы я потеряла зрение, и никогда не узнала бы эту правду. Меня парализовало, и казалось, я уже никогда не сдвинусь с этого места. Меня иногда поливали бы, как неприхотливое растение, а в дни максимального солнца подкармливали бы прикормом.
В это время Ольга подошла ко мне, едва задевая приглашенных гостей. Я не сразу заметила ее.
– Как ты, детка? – она усмехнулась мне в лицо. – Я же говорила тебе, что он – не твое. И никогда не будет твоим. – Она отпила шампанского. – Ты – не из нашего круга, и никогда не будешь в нем. Никогда, слышишь?
Слезы стояли в глазах, но, я старалась не моргать, чтобы все содержимое не ливануло ручьем. Я не сводила взгляд с Мишеля, который был белее листа бумаги, и мне казалось, что все смеются надо мной.
– Оль, довольно, – Макс приобнял меня.
Найдя в себе силы, я все же сдвинулась с места, и не сказав никому ни слова, убежала в сторону выхода. Проклиная всю эту лживую семейку, тихо ненавидя Макса за то, что он все знал, но не сказал ни слова. Мне хотелось сброситься с моста. До одури я мечтала перегрызть себе вены, а еще лучше – сонную артерию Мишеля. Хотя нет, лучше не станет меня, а в своей предсмертной записке я попрошу винить во всем француза, который сводил меня с ума, и не обмолвился ни словечком о том, что женат. И у него есть дети.
На протяжении трех недель я безвылазно существовала в своей комнате, стабильно по вечерам выслушивая ахи-вздохи родителей, которые везде приписывали фразу «Мы же тебе говорили!». По их мнению, во всем я виновата сама, и именно по моей вине Никита сейчас страдает. На дочь плевать, главное – ее бывший парень.
Я проводила пустые дни и пустые ночи в гордом одиночестве, отгородившись от внешнего мира колючей проволокой с электричеством, повесив табличку «Не входи – убьет. Меня уже убило». Синие круги и мешки под глазами от слез уже достигли своего пика, но, меня это мало волновало. Я медленно превращалась в ходячего мертвеца, и единственным отличием от него было то, что от меня не разило за километр тухлой человечиной. Не исключено, что это не за горами. Время дарило мне свежие раны на сердце, а старые рубцевались слишком медленно. Эхо слов с той вечеринки изо дня в день проносились в голове, и мне показалось, что слезы закончились. Я до одурения хотела выть волком на Луну, но, с каждым новым днем мне казалось, что все это произошло не со мной. Я успокаивала себя тем, что все это – плод моего воображения. У меня была затяжная кома, где я была главным героем этой постановки. Все это – не по-настоящему, нет. Немцы, французы и их полоумные жены с маленькими детьми – всего лишь сон. Или, на худой конец, игра разума.
Он донимал меня звонками и sms, но, желания говорить с ним не было. Нам больше нечего было обсуждать. Поэтому, мне пришлось сменить номер телефона. За все это время он приезжал, раз пять, но, я дала родителям четко понять: чтобы ноги его здесь не было, иначе, я сама выйду через окно. Он ежедневно засыпал нашу квартиру цветами, на которых я находила записки. Я не прочла ни одной, гордо и безжалостно разрывая их в мелкие клочья. Каждый букет я хотела выбросить с балкона, правда, меня останавливало то, что цветы не виноваты в том, что их отправитель – редкостный кобель.
Дни и ночи напролет я проводила в ноутбуке, просматривая самые трогательные мелодрамы, попутно заедая тоску банками мороженого. Я считала, что жизнь кончилась. Даже не успев начаться. Мой хрупкий мир был уничтожен, и его уже никто не отреставрирует. Яркие краски ловко уступали серым оттенкам, навевая тоску и печаль.
Возраст – это всего лишь цифра, которая в принципе не несет в себе какую-либо ценность. Точкой взросления можно считать и первую неразделенную любовь в четырнадцать, так и рождение второго ребенка в сорок. Ступени развития каждый перешагивает тогда, когда посчитает нужным. Можно убиваться по любимому человеку изо дня в день, и чувствовать себя на все пятьдесят, а ведь на самом-то деле тебе всего двадцать лет.
Я выглядела ни чуть не лучше Керри Бредшоу из фильма «Секс в большом городе», от которой убежал взрослый мужик прямо из-под венца. Да, хоть в чем-то ей повезло больше – у него не было жены и ребенка. Умиляло лишь то, что все в конечном итоге разрешилось. К сожалению, в фильмах всегда так. В реальности же я одна. И даже не в состоянии назвать себя независимой, потому как у меня нет кошек. Одиночество до безумия давило на мозг, акцентируя мое внимание на всех самых паршивых моментах, которые преподнесла мне судьба. Хотелось неслышно лечь, и незаметно умереть.
По ночам приходило понимание, что нужно что-то менять. Выгулять мозг, прочистить сознание. Сменить обстановку, ежедневно заряжаться энергией от мимо проходящих влюбленных пар, и чтобы все кошки из моей души разбежались по углам, боясь высунуть свои носы. Хотелось глотать свежий воздух, и избавиться, наконец, от кислородного голодания.
– Мам, я уезжаю, – одним прекрасным утром я все же взяла себя в руки.
Волоча позади себя чемодан, я обещала звонить, писать и слать открытки.
– Когда вернешься? – папе моя затея явно была не по душе.
– Не знаю, – я тяжело вздохнула, держась из последних сил, чтобы не расплакаться. – Я обязательно позвоню, как приземлюсь. Не волнуйтесь.
Прощание с родителями все же затянулось, что совсем не входило в мои планы. В такт маме я захлебывалась крокодильими слезами, а папа не желал выпускать меня из своих тесных объятий. Прощались так, будто бы видимся в последний раз, ей богу.
Наконец, выйдя на улицу, я вдохнула свежего воздуха, которого мне так не хватало все это время. Казалось, будто бы я бегу от кого-то. Бегу от всех событий, которые оставили на моих запястьях красные отметины. Но, я-то знала, что от судьбы не убежать. Внутри меня по-прежнему томилась надежда на светлый конец этого паршивого начала.
– Спасибо, что согласился помочь. – Я все же улыбнулась ему, хоть и вышло это фальшиво. – В Домодедово.
– Через сколько вылет?
Я взглянула на электронный билет, а потом на часы:
– Уже через полтора часа.
Поджав губы, я продолжила:
– Надеюсь, самолет включит аварийку, если я буду опаздывать, и весь салон будет покорно ждать только меня.
Мы неторопливо собирали пробки, попутно останавливаясь на каждом светофоре, на пути. Я не чувствовала ровным счетом ничего, с тоской провожая каждое знакомое место в округе. Возвращаться абсолютно не хотелось, и моей главной задачей было акцентировать внимание только на том, что нужно идти вперед, никогда не оглядываясь назад.
– Может, все же останешься?
– Макс, – я повернулась к нему, – ради чего? Медленно сходить с ума от нехватки кислорода? Голова кругом от последних нескольких месяцев. Я устала. Тело ломит от ран.
– Я прекрасно тебя понимаю. Но, стоит ли бежать от самой себя, да еще и в такую даль!
– Я ни в чем тебя не виню. Наверное, – я задумалась, – я поступила бы так же. Хотя….
– Где ты остановишься? Я мог бы приехать к тебе, если, конечно, ты не против.
– Лечу в Биарриц. Сначала пару дней проведу в Париже, а оттуда перелет к морю.
– Надолго?
– Соври, что будешь скучать?
– Еще как буду! За этот месяц я соскучился по твоему общению.
– Да брось ты! – впервые за долгое время я будто проснулась.
Громкий смех заполнил салон машины, и мы снова были на одной волне. Только что-то защемило в грудной клетке, не давая расслабиться.
– Если хочешь – приезжай. Через несколько дней. Когда я немного привыкну к новой обстановке.
Нуждалась ли я в нем на самом деле? Нет. Он был моей запасной шлюпкой, которая, в случае со столкновением с айсбергом в океане не даст уйти на дно, нахлебавшись ледяной воды. Он даст мне новую жизнь, пытаясь обратить мое внимание на те вещи, которые я не умела видеть и чувствовать ранее.
Через час мы подъехали к входу в аэропорт. Люди вокруг толпились, а их чемоданы мне чуть было не отдавили ноги.
Мы долго стояли под табло, смотря друг на друга.
– Макс, давай не будем долго прощаться? Я не люблю всю эту церемонию. Слезы, жадные объятия….
– Хорошо, тогда… до встречи?
– До встречи, – я искреннее улыбнулась ему в ответ.
Он уходил, а я, смотря ему вслед, вспомнила самое важное.
– Макс! – я крикнула во все горло.
Он подошел ко мне, и, расплывшись, в улыбке спросил:
– Ты все же решила поцеловать меня на прощание?
– Хм, – фыркнула я, – хотела попросить тебя кое о чем.
– Полететь вслед за тобой следующим рейсом? – он не унимался.
– Прошу, не рассказывай Мишелю, куда я полетела. Я не хочу его видеть, и слышать.
– Без проблем.
Зал ожидания – самое одинокое место. Здесь скапливаются сотни людей, но, каждый по-своему одинок. Вероятно, здесь множество таких же, как и я, кто бежит от самого себя, в надежде найти такое место, где станет чуть легче дышать.
Если по дороге к Эйфелевой башне разобьется самолет, я ничуть не удивлюсь. Ввиду всех прошедших событий и моего везения, на нашем борту не останется рабочих турбин, и мы пропадем со всех радаров. А шанс на удачный финал настолько мал, что мы будем ждать столкновения с землей, которая будет лучшим освобождением в моей ситуации.
Осознание того, что я вытворяю, пришло только тогда, когда я проснулась от заезженной речи пилота, уведомляющего нас о том, что мы снижаем высоту, и совсем скоро приземлимся в аэропорту Шарль-де-Голль. Мне стало не по себе, и хотелось бежать по сожженным мостам обратно, в Москву. Туда, где в гробовой тишине обрушилась моя жизнь.
Получив багаж, я позвонила Максу, но, тот не отвечал. Пришлось оставить сообщение на автоответчик:
«Я приземлилась. Мыслями, конечно, еще в Москве, а ногами стою на французской земле. Я подумала, – хотелось подобрать правильные слова, – если хочешь, приезжай, когда тебе будет удобно. Иначе я рискую сойти здесь с ума от одиночества. Ну, ладно. Пока».
Мои личные кошки все с той же силой скребли на душе, а я пыталась найти в себе силы, чтобы попробовать начать жить сначала. Некоторое время ноги не слушались меня, и я хотела было прыгнуть обратно в самолет, чтобы не совершить большую ошибку в своей жизни снова, но, фактов на то, чтобы здесь остаться – было больше.
Вдох-выдох, все будет.
Сев в первое попавшееся такси, я гордо произнесла:
– Centre s'il vous plaît! [5]
С огромным интересом я рассматривала улочки, по которым мы проезжали. Особенно тщательно я рассматривала мимо проходящих людей. Мне было интересно на них смотреть, ведь они совсем не такие как я. Они выглядят как-то иначе. С чем-то, знаете, французским что ли. А самое главное – они говорят на том самом языке, который больше полугода сводил меня с ума.
Казалось, я настолько зарядилась энергией, что выйдя из такси, не сразу поняла, куда идти. Через дорогу красовался Лувр, который я видела раньше только на страницах Интернета, а где-то здесь неподалеку должен быть Нотр-Дам. Теплый ветерок ловко развивал волосы, и я не могла этому не улыбнуться.
Наконец, выйдя на нужную улицу, я неспешно шла к отелю, который забронировала еще из дома. Из уличных кафе пахло разнообразной выпечкой, а мимо проходящие люди завораживающе говорили по-французски. Я чувствовала себя ребенком, которого запустили в Детский мир, где я могу гулять целый день с раскрытым ртом, попутно собирая все игрушки с прилавков. Я была влюблена в эту атмосферу, отчего, закружилась голова. Меня не отпускало только переживание о том, что в этом городе влюбленных я одна, и никто не скрасит мое одиночество своей компанией.
Дни летели со скоростью света, а ночи, одна за другой, менялись быстрее, чем я успевала моргнуть. Время никого не щадит, даже не акцентируя свое внимание на раны, оставленные им же чуть раньше.
