Текст книги "Пустяки и последствия (СИ)"
Автор книги: Катерина Шпиллер
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Вадим понял, что они оба ошиблись друг в друге, лишь тогда, когда маленькая Аська уже таращила космические глаза из розовой кроватки с балдахином. А Зоя рыдала, сидя в кресле и с ненавистью глядя, как на груди намокает её кружевной пеньюар.
– Мне это надо? Мне, по-твоему, это надо? – истерически вопила она, резко выпростав из-под кружева набухшую грудь, сочащуюся молоком. Вадим как раз вошёл в детскую, придя с работы, и хотел побыть с Асей. И наткнулся на Зою, с ненавистью трясшей грудью и испепелившей мужа глазами, в которых читалось всё. Озарение было не из приятных.
– Не кричи! Напугаешь девочку, – сухо заметил он, подходя к кроватке.
– Ничего ей не сделается! – завизжала Зоя. – Почему ты заставляешь меня кормить её сиськой, что за дикость, за что мне это, мука, мука, уродство, ненавижу! – и она горько разрыдалась. Тут же отчаянно запищала и дочка.
Спасительно подумалось: наверное, послеродовая депрессия, такое бывает, может, на самом деле не стоит Зое кормить грудью. Казалось, Вадим пытался остаться слепым и старательно отгонял от себя понимание, которое шарахнуло его из ненавидящего взгляда жены.
Он пошёл на всё: освободил Зою от "муки" кормления. Привёл в дом двух нянь – дневную и ночную. Думал, Зоя отдохнёт, придёт в себя и всё станет так, как мечталось, как виделось в святочных картинках, что наворовала его память из фильмов и приторных реклам.
Как он ошибся, каким дураком в квадрате оказался! Именно после того, как женщина почувствовала себя свободной, интерес к дочке был потерян ею окончательно. Она полностью окунулась в прежнюю жизнь, бывшей смыслом её существования, маяком, счастьем и страстью, тем, что делало её красивой, мягкой, желанной: той, что разбивала сердца и превращала в идиотов таких, как Карлов. Без всего необходимого, по мнению этой женщины, Зоя становилась одуревшей от злости мегерой. Интересный вопрос: куда пропадала русалочья красота, возбуждающий взор Орнеллы Мути и призывная нежность рта? Каким злым чудом исчезало это всё и только лишь потому, что декорации и предлагаемые обстоятельства не соответствовали её замыслам?
Зое нужны были приёмы, дорогие магазины и поездки. В самой сладкой мечте – подиумы и Голливуд, ей грезилась собственная киношная картинка: жизнь в американском высшем свете в Зоиной рязанской адаптации. Лишь это являлось смыслом, вожделенным модус вивенди, лишь это представлялось ей условием счастья и ощущения, что жизнь удалась.
Если же проще выразить всё перечисленное, то ей нужны были деньги. Очень большие деньги. Огромные деньги! И больше ничего.
Стоило Зое допереть, что всё поехало не в ту сторону и не так, начались упрёки, скандалы, воровство и, наконец, дошло до шантажа.
Вадим себя не оправдывал, он дурак. Тривиальный идиот, попавшийся, как сотни и тысячи до него во всем известную и примитивную ловушку. Зоя была из тех женщин, которые очень дорого продавали себя, своё тело. Настолько дорого, что даже были согласны родить ребёнка, но... Не более того. И просто родить. Да и то лишь для того, чтобы угодить богатому мужчине и иметь надёжный якорь, держащий богача, то есть, деньги, на привязи и коротком поводке.
Потом стало ещё банальнее. Когда речь зашла о разводе, а Вадим сам завёл об этом разговор, потому что было уже совершенно невыносимо, Зоя, зная, как отец обожает дочь, поставила жёсткие условия. Своей жизни без Аси Карлов теперь не представлял. Оказалось, что он многие годы шёл именно к отцовству, хотя и не подозревал об этом. Но крохотное беспомощное существо, прекрасное, тёплое, сладкое и такое родное, сделало его по-настоящему счастливым. Нежданно-негаданно.
Развод был быстрым и грабительским по отношению к Карлову, но зато совершенно беспроблемным в смысле Аськи. За очень большие отступные Вадим отвязался от Зои раз и навсегда, чем поразил всю Рублёвку и окрестности. Суммой прописью поразил... Зоя и не думала возражать против того, чтобы дочка осталась с ним. Сначала, правда, начала разыгрывать драму, но абсолютно любительского толка, дешёвую самодеятельность, и Вадим быстро это прекратил.
– Зой, не надо. Мы оба всё понимаем. Давай сразу приступим к финалу, хорошо? Торга не будет, я тебя обрадую.
Красавица удивилась, таращила глаза, хватала ртом воздух и не верила. Не верила, пока ей не дали на подпись бумаги. Надо было видеть вспыхнувшие щёки молодой женщины, трепет ноздрей и сияние глаз. Да! Вот оно! Цель достигнута, всё получилось. Не так уж трудно и оказалось – подумаешь, всего лишь родила, фигура уже пришла в норму. Другим приходится и родить, и потом с ребёнком (хорошо, коли с одним!) возиться, и толстеть, и бабеть, и профукивать самые лучшие годы, даже если со средствами, а всё равно с гирями на ногах и, в итоге, не достигнув цели. А тут полное освобождение да с наваром! Можно пускаться в увлекательное путешествие по прекрасной жизни, полной богатых мужчин и потрясающих перспектив.
Карлов наблюдал за уже бывшей женой с любопытством исследователя и с горечью разочаровавшегося в себе человека. Как он мог всего этого не понять вовремя, как попался? Он, который на раз-два раскалывал планировавших "кинуть" его, распознавал по манере разговора, по уплывшему внезапно взгляду, по выступившей на лбу испарине! В деловой игре, в деловом мошенничестве равных ему не было... ну, почти не было. А прокололся на молоденькой стерве, правда, красивой и манкой, как сама Орнелла Мути.
Могу подтвердить, как наблюдавшая с довольно близкого расстояния немало подобных драм, Вадим – одно из редких исключений. Всё же, как правило, наши мальчики не церемонились с оборзевшими жёнами, бывшими девушками из таверны. Многим из них пёрышки повыдёргивали, кровушки попортили и на обочину повыкидывали. Некоторые из отставленных супружниц едва уносили ноги от озверевших бывших мужей, с кем-то удалось договориться более-менее по-людски, кто-то годами судился и судится по сей день. Но так, как Вадим, поступало абсолютное меньшинство. Пальцев одной руки хватит, чтобы вспомнить их всех и назвать их можно поимённо. Наверное, потому что мало кто умеет так любить своего ребёнка и, не задумываясь, пойти ради него на потерю огромных денег, легко отпустив с богом «грабительницу». Тем более, мы говорим о мужчинах, не о женщинах... Редкое явление, достойное, но исключительное.
Зойка неплохо порастрясла карманы Вадима, но довольно быстро оказалось, что всё восстановимо при стремительно взлетающих в космос ценах на нефть. Главное, что его сокровище, его ангел Асенька осталась с ним. Навсегда. И счастье стало полным. Даже без жены, без мамы... Ну их, этих баб! Чтобы стать счастливым в союзе с женщиной, надо их, женщин, знать, понимать и уделять изучению предмета слишком много времени. У него никогда не было такой роскоши. Или ты работаешь, пашешь по двадцать часов в сутки, или изучаешь женщин.
"Так откуда же ты возьмёшь время на дочку?" – строго спросил его кто-то умный и безжалостный из близкого окружения. А ведь правильно спросил! Был момент, когда Карлова охватила паника. Но он быстро взял себя в руки и принял решение: всё свободное время – дочери, но пока его нет, с ней рядом будут самые добрые няни, самые лучшие гувернёры, самые прекрасные учителя. У неё всегда будет всё самое лучшее. Она вырастет в любви, в полном достатке и сверх того – в доброте и душевности. Поэтому она никогда не станет похожей на свою мать, на Зою.
И хорошо, что она не нужна ни матери, ни бабушке с дедушкой со стороны матери. Родители Вадима были добры к внучке, нежно любили девочку, только они рано ушли... Вечный бой даром не прошёл: оба страдали сердечными недугами, постоянно принимали лекарства, и однажды мамино сердце остановилось в прямом смысле на ходу: она шла домой из магазина, не дошла до крыльца десять шагов. Упала – и как и не было человека.
Совершенно сломленный этим отец начал пить. Вот ведь чудеса в решете! Всю жизнь прожили, как кошка с собакой, ни дня без скандала иногда даже с мордобоем, а поди ж ты! Затосковал старик, как верная собака, враз потерявшая хозяина. Сидел и выл, выл, словно осиротевший шелудивый пёс. И пил... Через месяц случился обширный инфаркт, чего и следовало ожидать. Асеньке было всего шесть лет. Она довольно скоро их совсем забыла.
МАРАФОН
– Вадим, простите, перебью... Мама исчезла из Асиной жизни совсем? Как это возможно?
Мой собеседник пожал плечами.
– Да легко. Она быстро смылась в Штаты, там с тех пор и тусуется где-то в Калифорнии, сменив уже двух мужей-миллиардеров и родив двоих сыновей. Что, кстати, утроило её личное состояние.
– Она общалась с дочкой?
– Шутите? Я не уверен в том, что она помнила о её существовании уже через пару лет после отъезда. Ни одного письма, ни одного звонка. Если честно, я ждал, я хотел этого! Ради Аси... Но... Пришлось её «умертвить», чтобы девочке было проще.
– Вы считаете, что это – проще?
– А вы не считаете? – удивился Вадим. – По-вашему, лучше знать, что у тебя есть потрясающе красивая мама, которой ты на фиг не сдалась с самого рождения, которая вряд ли помнит, как тебя зовут? Так лучше?
– Н-нет, наверное. Возможно, вы правы. А вдруг когда-нибудь сама мать захочет... вспомнит... раскается...
– Поздно раскаиваться. Слишком поздно.
– Прощения не будет?
Вадим не ответил. Некоторое время он молча смотрел перед собой, будто не расслышав мой вопрос.
АСЯ
Маленький ангел рос в любви и обожании, хотя и без мамы. Не знаю, как это – расти без мамы, могу только попытаться вообразить. Моя мама... Шумная, сильная, деловая, храбрая, везде её всегда было много! Она успевала всё – и работу делать, и со мной возиться. На хозяйстве, правда, с самого своего малолетства я помню нанятых людей – уборщицу, повариху. Но меня мама не доверяла никому. Она меня обожала, и всё свободное время... Нет, пожалуй, не хочу об этом. Больно и ни к чему. Сказать хотела вот что: не представляю детства без мамы. Но бывает и по-другому...
Казалось, или может так оно и было на самом деле, девочка вовсе не страдала из-за отсутствия в своей жизни самого главного человека, будто просто не замечала. Рядом добрые, ласковые, умные няньки-гувернантки, папа любит за двоих, хотя порой казалось, что за десятерых. От природы добрый нрав девочки не давал ей стать маленькой тираншей, избалованной единственной дочкой богатого отца. А у отца хватало ума и любви нанимать ей отличных педагогов, давая им чёткую установку на доброжелательность и нежность, но и на правильное воспитание взрослеющего человечка. "Чтобы только Зоя не получилась!" – каждый раз мысленно заканчивал инструкции дочкиному персоналу Вадим. Про Зою никто не знал, не говорил, тема была запретная. Для Аси мама умерла от воспаления лёгких. Всё, точка.
Асёна не создавала проблем, на ласку отзывалась улыбкой и послушанием, повышать голос и "принимать меры" почти никогда не требовалось. Няньки-бонны удивлялись, ведь у них уже был разнообразный опыт: "Какая хорошая девочка! Будто бы не от свихнувшегося от любви к своему чаду богатенького буратины", – судачили они промеж собой и радовались, что на сей раз им повезло.
Бывает! Случается, что в семье сантехника рождается спесивая королевишна без трона, от которой с самого малолетства всем окружающим дурно и муторно. Такие часто встречаются, и весь мир им должен и по гроб жизни. У нашей кухарки в родительском доме выросла именно такая барынька. Примерно моя ровесница, дочь поварихи и слесаря. Симпатичная мордашкой и дико спесивая. Видела я её несколько раз, незабываемые впечатления! Вечно оттопыренная нижняя губка, капризные вскрики «Ну мааааам!», постоянное недовольство окружающими и требования, требования... Её несчастная мать только и успевала покупать новые джинсы, очередную кофточку, помаду «как у Верки!». Мне казалось, что только на дочкины запросы она и работает. Но она любила свою ужасную дочь, и вырастила из неё жадное, вредное и никого не любящее чудовище. Папа-слесарь участия в процессе не принимал, всегда был очень занят: пил.
А бывает, что во дворце рождается добрая Белоснежка, которая улыбается миру и приносит ему радость. Не канонически выходит, не так, как привычно, согласно мифу: благородная, великодушная бедность, и злобное, жадное, подлое богатство. Если бы всё было настолько просто!
Ко всем прочему, звёзды сложились так, что Ася оказалась талантливой, и талант её открылся неожиданно, довольно рано и почти случайно.
Однажды, когда ей было пять лет, она увидела в телевизоре балет. Показывали "Щелкунчика". Маленькая кукла уставилась в экран, затаила дыхание и, не шевелясь, минут десять смотрела распахнутыми глазами на действо. Замерла, сцепив маленькие ручки почти что в молитвенном замке, и ничто не могло её отвлечь. Вадим как раз был дома и собирался переключить телевизор на футбол.
– Эй, принцесса! – тихонько позвал он дочку. Она не шелохнулась. – Ребёнок! Ты оглох? – Ася ухом не повела. Экран загипнотизировал девочку.
Вадим тихонько метнулся в свой кабинет за фотоаппаратом и сделал несколько дивных снимков отныне навек запечатлённого момента, когда случилось Главное. Удивительно то, что малышка не обратила никакого внимания на фотографирование, хотя прежде всегда начинала кокетничать и заигрывать с камерой. Сейчас же не было вообще никакой реакции. Когда очередной танец в телевизоре закончился, она лишь тихонько прошептала: "Папочка! Я хочу это!" И её судьба была решена.
Карлов отдал дочь в балетную студию недалеко от дома. И скоро выяснилось, что у девочки есть не только желание, прыгучесть и необходимая худоба, но и настоящие способности, поэтому в девять лет она легко поступила в знаменитую Московскую государственную академию хореографии. Блестяще учась, она по-детски не обращала внимания на разговоры преподавателей, что "у ребёнка большое будущее". Ася просто получала удовольствие от всего: от занятий у станка, от упражнений, которые другим было делать больно, а ей почему-то нет... от школьных предметов, которые давались легко – все, от математики до литературы... от подружек, которых любила... от зимнего снега и весеннего солнышка, от летней зелени и осенней багряности. Счастливый характер! Счастливая судьба.
Добрый маленький экстраверт, словно тот щенок, что совсем не знает зла, не видел, не чувствовал на своей шкурке, поэтому чёрными глазёнками смотрит на всё удивлённо-радостно, вроде бы думая: как хорош этот мир и какие чудесные эти существа – люди. Вадим большой дурак, что, к сожалению, сделалось очевидным слишком поздно: только дурак мог так радоваться детскому щенячьему отношению к жизни, вместо того, чтобы корректировать дочкин нрав, готовя её к реальности. Не в сказке же ей предстояло жить. Но пока что Вадим изо всех сил старался сделать Асино детство абсолютно безмятежным и спокойным, радостным и наполненным приятностями.
Карлов никогда не возражал против детского гомона в их квартире, против того, чтобы ребятишки резвились у них дома, бесились и танцевали в Асином зале. Репетиционный зал с зеркалами во всю стену и балетным станком Вадим переделал для Аси из комнаты с тренажёрами, оборудованной по требованию Зои ещё в самом начале их отношений. Теперь Карлов полностью обновил и отремонтировал двадцатиметровую комнату для потребностей и радости дочки. А себе купил абонемент в фитнес-центр с бассейном, куда заезжал в нечасто случавшееся свободное время. Форму всё же надо держать, нельзя брюхо отращивать! Конечно, проще, когда у тебя дома все крутые станки для тренировок гордо стоят рогатыми козлами и изящными лошадками перед огромными панорамными окнами на высоком этаже, и, крутя педали велотренажёра или наматывая километры на беговой дорожке, можно наблюдать за огнями большого города.
Но "то, чего требует дочка, должно быть исполнено. Точка". Вроде бы та же история, что у знакомой мне дочери слесаря и поварихи. Да не то! Ася ничего не требовала, для неё самой случился сюрприз. Как она была счастлива! Только ради визга в течение десяти минут, прыжков и хлопков в ладошки, воплей "папочка, ты самый лучший!" стоило затеваться, ей-богу! Вадим был счастлив не меньше Аси. И этот факт, если честно, всё ещё удивлял его самого.
Иногда он приходил к ней в зал, когда она занималась, и валял дурака, изображая артиста балета. Ася радостно включалась в игру.
– Я научу тебя, па! – кричала девочка и крутила отцу руки, показывала, как ставить ноги, и хохотала над грацией медведя и тяжёлой поступью любимого папки. Вместе им было хорошо, эти минуты жизни Вадим считал самыми счастливыми и спокойными, именно тем, ради чего люди живут и делают всё то, что они делают – для достижения ощущения гармонии, полной глубокого смысла благодаря любви.
У меня хватает воображения представить, что...
...Это нереально круто, когда работаешь у себя в кабинете, а до тебя тихой аудиоволной доносятся мелодии Чайковского из Асиного репетиционного зала! За годы Вадим наизусть выучил и "Щелкунчика", и "Лебединое озеро", и "Спящую красавицу". Но самый восторг в том, что ты знаешь: под музыку в зале перед зеркалами танцует маленькое чудо, родной ангел, самая любимая и красивая на свете девочка – твоя дочь.
Получилось-то лучше, чем в голливудских фильмах, картинки из которых Карлов когда-то коллекционировал в сознании, мысленно создавая проект, план будущей семьи и родного гнезда. В результате не просто проект удался, но выстроилось, выросло и вымахало счастье. Большое, настоящее и придающее смысл всему на свете.
Ася росла, становясь красавицей и уже став умницей. Учёба давалась ей легко, но дело даже не в оценках. Она много читала и любила писать сочинения, потому что ей нравилось и думать, и фантазировать. Однажды случился забавный эпизод, всего лишь один из многих. Асе двенадцать лет, в выходной они с отцом были дома, и Вадим занимался мелкой домашней технической работой. В очередной раз, с трудом сдерживая при дочери матерщину, предпоследними словами он ругал китайские пластиковые переходники для компьютеров... или лампочки... или батарейки... или даже всё это подряд – неважно. Китай с его "паршивой дешёвкой, которая делает жизнь невыносимой, мать вашу!" он помянул раз сто, и Ася вдруг захихикала, и выдала задумчиво, явно сочиняя на ходу:
– Представила себе мир, где кроме китайских дешёвок уже нет ничего другого. Всё постоянно ломается, гнётся, мнётся и сгорает. И вот живут люди в богатых домах, типа нашего, а у них, как в войну, половина лампочек не горит, некоторые мигают, почти все компьютеры разрядились, не все краны работают, воду собирают в кастрюльки, розетки в комнатах погорели... Такой странный мир, в котором всё самое лучшее и передовое, типа компов и телефонов, не работает, многим просто невозможно пользоваться, люди сидят в полутьме, постепенно переходя на... как это называлось, па? Аа, на буржуйки, потому что холодно, на свечи, потому что темновато... и тихонько молятся на последнюю китайскую зарядку для айфона, чтобы Интернет не пропал: им нужно знать новости из Китая, что там, да как, есть ли надежда? Тем временем хитрые китайцы придумали коварный план: сделать плавящийся от крохотной нагрузки пластик ещё и вонючим, как скунсы. Через месяц Америка была парализована...
Вадим заржал.
– Ты вполне можешь сочинять антиутопии. Бросай балет, начинай писать!
Они отлично проводили время вместе, даже когда просто бездельничали дома. Им было легко друг с другом. Возможно, как мне с моей мамой когда-то...
Не понимал любящий, но немудрый и слишком занятый папа, что стоило хоть немножко встревожиться. Девочка росла думающая, впечатлительная, фантазёрка. Совсем не циник и чуждая пошлости. Не чересчур ли для нашей жизни? Но Вадим был слишком ранен Зоей, и в его голове накрепко засело "только не Зоя". Он, как мог, берёг Асю от гадости внешнего мира, а это оказалось не такой уж сложной задачей, поскольку девочка была занята от рассвета до заката – учёбой и балетом.
А ведь с такой, как Зоя, никогда не случилось бы ничего похожего на то, что обрушилось на Асю.
В тринадцать лет Асёну стали приглашать танцевать в больших концертах, на телевизионные съёмки в передачи про юные таланты. О ней заговорили серьёзные специалисты! Статьи с фотографиями Аси про «подрастающую звезду» появлялись и в специальных журналах, и в глянцевых. Словом, будущее дочери вырисовывалось блестящее, счастливое – на радость папе. В то же время Карлов ох как следил за тем, с кем общается девочка, кому даёт интервью, кто и как её фотографирует. Несколько сомнительных и откровенно двусмысленных предложений были резко отвергнуты на первой минуте разговора. Грязь не коснётся его дочь никогда, уж он об этом позаботится.
Ведь всё шло хорошо, столько лет всё шло просто замечательно! Когда случилась беда? И, главное, почему он вовремя не заметил приближающейся бури? То есть, хуже. Заметил, но не понял и не предпринял ничего.
МАРАФОН
– Простите, Ася – идеальный благонравный ребёнок? Без тяги к подростковым безумствам, без ночных клубов, без интернет-зависимости? – прервала я рассказ Вадима скептическим вопросом. Он даже вздрогнул от неожиданности, будто забыв, что я сижу рядом, что кто-то внимательно его слушает.
– Нет... что вы. Наверное, я пристрастен. Понимаете, она же была очень занята! Отличница, балерина – ни минуты свободного времени. Казалось, что так. Впрочем, у меня тоже его было немного. Мы виделись, в основном, по вечерам и в выходные. Ничто не вызывало тревоги, занятая девочка, вся в своей жизни, в балете. Ночные клубы? Нет, что вы, когда? Подружки – да, все из её школы, хорошие девочки. Парни какие-то появлялись, как приятели, тоже оттуда, из Академии. Хорошие мальчики... Кажется, я всех их знаю по именам. В общем, нормальный подросток, но без дурных пристрастий. Любила зависать в интернете в свободное время, у неё странички в модных сетях. В Фейсбуке, конечно... У меня там тоже есть страничка, но это так... Времени всё равно нет на эту ерунду. Иногда мы с Асей обсуждали какие-то сетевые дела, скандалы, истории. Так, между делом... Кстати, её блоги я, разумеется, мониторил, да она ничего и не скрывала. Редко, время от времени, но проверял, что там да как. Обычные девчачьи блоги, огромное количество постов про балет, в основном, перепосты статей из журналов и из других источников. Ну, хвасталась иногда, конечно, когда где-то появлялись её фотографии или интервью с ней... Постила свои фотки... Или когда о ней писали, как о восходящей звезде русского балета – тоже делилась этим. А что такого? Я не видел в этом никакого криминала, нормальные блоги, френды, подписчики. Всё пристойно и... как у всех.
– Не как у всех, – задумчиво сказала я, любуясь н ачалом заката. – Она – звёздочка . Талантливая, успешная, красива я , я ркая . Она выделялась. Н е как все.
МАМА ФУТБОЛИСТА
До чего медленно ползёт минутная стрелка! А часовая вообще стоит на месте, что ли? Ёрзая на жёстком и неудобном стуле, кусая чуть ни в кровь губы, Лена пыталась спокойно дождаться конца рабочего дня. Спокойно не получалось, взгляд постоянно сам собой, не подчиняясь приказу, прыгал на офисные часы, висящие напротив – круглые, несовременные, сделанные нарочито в стиле ретро, с игривыми пляшущими цифрами и завитушками на корпусе. Правая нога отбивала по полу неровную дробь, эдакая одноногая чечётка.
Противно чувствовать, что дыхание становится несвежим – из-за покусанных губ и лёгкого чувства голода. Хотя и несильно, но есть хочется, обед был давно, да и не наелась Лена в обеденный перерыв: в положенное время у неё, как правило, нет аппетита вовсе, потому что адски тянет спать. Всё-таки короткий ночной сон – паршивая штука! Полночи Лена тратит вовсе не на сладкие сны. В итоге, как минимум, половину наступившего дня пытается проснуться и функционировать, что получается с переменным успехом. А уж есть – какое там, тошнит от желания прикорнуть хотя бы на десять минут. Зато к вечеру...
К вечеру просыпаются все – и мозг, и аппетит. Страстно мечтаешь о минуте, когда можно с удовольствием похрустеть свежей булкой, вдохнув аромат горячего кофе. Но самое главное, что тебя на части раздирает нетерпение от ожидания вожделенной "встречи с прекрасным", как, внутренне хихикая, Лена окрестила своё увлечение, с некоторых пор ставшее смыслом жизни.
Скорее бы домой! Нет, "прекрасное" – отнюдь не сам дом, вернее, дело не в доме, как таковом. Ленино счастье можно всегда носить с собой просто в кармане и теоретически в любой момент им насладиться. Но лишь теоретически, потому что практически это почти невозможно на рабочем месте. По многим причинам, одна из которых та, что необходимо уединение. Это причина номер два, причина номер один – работа. Клятая и ненавидимая Леной работа, отнимавшая восемь часов жизни плюс дорога каждый божий день.
Ох, это неправильно, нехорошо, когда человек чувствует собственный запах и морщится от него, так быть не должно. Столько времени сидения в полуприкрытом прозрачными, но изрядно пыльными пластиковыми перегородками закутке, настолько сгущают и консервируют любые запахи, что их концентрация достигает точки, когда уже некуда деться от собственной физиологии, даже если речь всего лишь о паре капель выступившего пота. Торчишь, как карандаш, в пластмассовом стаканчике – никакие дезодоранты не помогут делу, не спасут. Становишься противен сам себе, ненавидишь собственное тело с его гормонами и железами, заодно проклинаешь поганый пластик и всю современную синтетику. И до чего же раздражают засаленные кнопки клавиатуры компьютера, плохо протёртый монитор, на котором при ярком солнце, бьющем в большие окна, видны следы подозрительных брызг и разводов, а тут ещё приклеенная какой-то сволочью жвачка внизу столешницы – какого чёрта надо было совать туда руку!
«Тебе-то откуда знать про жизнь обычных людей!» – делали быстрый вывод некоторые товарищи в моей жизни и крупно ошибались. Не была я «золотой молодёжью», не дотягивала до того круга. Скорее, «позолоченной», потому что семья при деньгах и немаленьких, но до элиты и олигархата не дотягивали, так и не получилось у моих родителей, хотя они к этому стремились. Это я к чему... К тому, что моё общение с самого детства было весьма разнообразным, и подруги, что были когда-то, отнюдь не из элиты и даже не из богачей. Я училась в обычной школе, а потом на журфаке МГУ (ох, как это огорчало родителей!). Кстати, думаю, одна из причин, почему к тридцатнику я растеряла всех друзей, именно в том и заключалась, что с годами мы с ними слишком разошлись в привычках и даже мировоззрении по причине разных материальных реальностей – их и моей. У меня не было никаких проблем ни с чем, что можно купить за деньги, а у них не хватало порой на нужные лекарства для больных родителей.
В зоопарке на площадке молодняка рядом резвятся тигрёнок и козлёнок, но с определённого возраста их нельзя подпускать друг к другу. Существенная разница в уровне жизни не волновала детей, не сильно заботила студентов, но, когда началась взрослая реальность, между нами завелись классовые противоречия.
Когда я искренне предлагала своим бедным приятелям, попавшим в трудную ситуацию, деньги, они не отказывались, но интересовались, в какие сроки надо отдать долг. Я говорила, что вообще не надо, глупости всё это... и они обижались. А я искренне до сих пор не понимаю, на что было обижаться, если для меня это не было ни подвигом, ни напрягом, ничем вообще. И я обижалась на их обиду.
Наши условия жизни всё больше разъезжались по разным полюсам. Им было неловко приглашать меня в свои дурно отремонтированные квартиры, а я понимала, что в моей шикарной "евро" ребята чувствуют себя униженно.
Что-то меня понесло... Всего лишь хотела сказать, что имею представление о том, как живут граждане любых уровней и классов, тем более, что полтора десятка лет проработала корреспондентом большой газеты. Чего только ни повидала... Поэтому обо всём, рассказанном дальше, знаю не по картинкам, не по ток-шоу и не по кино, а на личном опыте. В том смысле, что много общалась с разными людьми, бывала в их домах и немало размышляла об их судьбах. Даже хотела писать роман... Ну, вот пишу. Не о том, о чём собиралась, но накопившиеся наблюдения и мысли оказались как раз в тему.
Что такое колл-центр надо не просто знать, а понимать и чувствовать. Я там бывала, когда делала о них репортажи. Туда нелёгкой судьбой занесло одну из моих университетских подруг. И это то самое место, где страдала Лена Птичкина.
Ад и издевательство над образованной женщиной, наказание уровня «стоять в углу на горохе». Женский коллектив в его самой печальной ипостаси: собрание неудачниц. Разумеется, речь не о молоденьких сотрудницах, прилетающих сюда на два-три месяца, чтобы ужаснуться и упорхнуть обратно на волю: как бабочки, по безмозглости своей залетевшие вместо фруктового сада на огород с редиской, удивлённо порхнувшие несколько раз над жирной землёй и спешно покинувшие неподобающее для них место. Нет, не они костяк и константа этого богом забытого заведения, а те, кому уже за тридцать. «За тридцать» в определённых случаях – приговор. Жизнь сделана, или, говоря откровенно, испорчена – не нужным образованием, отсутствием квалификации, не очень счастливой семейной жизнью, бедностью и абсолютной безнадёжностью всех этих составляющих. Никто из них, из когорты «за тридцать», уже ни на что не надеется, не пытается менять свою жизнь и судьбу, а покорно следует за роком, добровольно принимая всё положенное по статусу «за тридцать, замужем, дети, профессия – никто».
Лена считала своё присутствие здесь ошибкой и недоразумением – с её умом, с её-то дипломом застрять среди неудачниц, приехавших из глухих провинций в столицу искать лучшей доли. Впрочем, московских несчастных тут тоже хватает. Можно подумать, все в столице успешные – как же! Москвички сдали свои былые позиции под мощью напора периферийных хищниц, умеющих устроиться в большом городе, миновав привал в колл-центре.
Здесь ишачат и те, и другие. Одни со своими бедами, проблемами и историями, другие со своими, но объединяет их в одну тоскливую категорию нечто абсолютно одинаковое в судьбах.
У каждой печальная или скучная история про несчастливый брак. Или история мучительного одиночества... Мужья, если имеются, то из разряда "козёл" – по женским же оценкам. Образование у многих высшее, а что толку? Карьеры не получились. Дети... Разве можно говорить о детях, что они не удались? Потому многие просто молчат. Иные говорят, делятся друг с другом, чтобы снять напряжение, когда совсем припрёт болью неудовлетворённости и обиды. Скажет с сердцем коллеге по работе: "Ну, на фига я родила в девятнадцать лет? На кой хрен хомут себе на всю жизнь повесила? Теперь уж никуда не деться, надо сына довести до ума, до института или хотя бы до армии. А он, как на грех, весь в отца!" – скажет так и вроде легчает. Как пружинка какая в организме расслабилась. Как давление в газовом баллоне уменьшили. Можно дальше жить. Хотя ещё полчаса назад казалось – всё, нет сил терпеть, после работы лучше в кабак пойти, чем домой. А ничего – ослабило пружинку-то, отпустило, стоило всего лишь поделиться.
