Текст книги "Лейла. Шанс за шанс (СИ)"
Автор книги: Катерина Цвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 3
– Лягушка, лягушка! – уперев руки в бока, кривлялась Рунира, стоя недалека от дома папиного партнера, к которому он ушел еще с утра.
– Эй, лягушка, прыгай к малышне, чего тут забыла?! – вторила ей Маниша.
– Нечего тут своими лупалками лупать! И рот закрой, а то вон какой большой да длинный. Может, у тебя еще и язык зеленый да раздвоенный? – ядовито припечатала Ануша.
– Я-то свой закрою, Ануша, а твой закрывай не закрывай, а ядом все равно капать будет, – ответила я и побежала по улице, скрываясь от мести «взрослых» девочек.
Эти дурынды уже неделю доставали меня со своей «лягушкой». Будь я действительно пятилетней девочкой, наверное, до слез бы расстраивалась. Просто я не такая как они: у меня волосы светлые, а не темные, глаза голубые, а не карие, даже черты лица другие – не как у всех местных жителей. Я вообще получилась, как говорили отец и Малика, вылитая мать, лишь разрез глаз был отцовским – немного вытянутым к вискам. Да и мальчишки, даже кто постарше, не брезговали со мной играть. Что интересно, мне иногда, как в детстве, хотелось просто попрыгать в классики, которые я, кстати, местной малышне и показала, поиграть в догонялки и просто пообщаться с детьми. Может, так детское тело давало о себе знать, а может, и не реализованный материнский инстинкт… Н-да, даже не знала какой вариант предпочесть… Поэтому старалась вообще по этому поводу не загоняться, к тому же эти желания вполне способствовали поддержанию детского образа, что в моем случае тоже немаловажно.
Но блин, как же не вовремя эти дурынды нарисовались. Я хотела перехватить отца и поговорить с ним без свидетелей. Уже завтра он снова отбывает в Туранию и застать его одного практически невыполнимая задача.
Оглянувшись, я увидела, что девочки за мной не гонятся, и замедлила шаг, постепенно останавливаясь. Может, здесь подождать? Я огляделась. Не-ет, не получится, здесь тетка Майла живет, склочная и жадная бабенка. Эта обязательно свой нос сунет и поинтересуется, чего это я тут делаю. Как ее только муж терпит?
– Лейла! – Услышав окрик, я обернулась. Навстречу мне шел Малик, младший сын Алназа, того самого папиного партнера. Ему уже десять лет, и он считал себя жутко взрослым и умным. А еще любил меня задирать, отчего в моих глазах был персоной не очень желательной для общения. – Чего ты тут делаешь? Отца ищешь, что ли?
– Угу… – ответила я, глядя немного исподлобья.
– Так чего ж назад повернула? Твой отец скоро уходить собирается, могла бы немного подождать.
– Анушу видел? – недовольно спросила я, на что мальчик кивнул головой. – Вот потому и не дошла.
– А, слышал, эта самка скунса тебя лягушкой обзывает.
Я на это лишь фыркнула и отвернулась, решая сразу уйти или все же пробить оборону Ануши и пройти к отцу? Слушать оскорбления еще и от этого мальчишки желания не было совсем. Однако его следующие слова меня изрядно удивили:
– Лейла, ты ее не слушай. Ты вовсе не похожа на лягушку.
Мои брови поползли вверх и, обернувшись, я не нашла ничего лучше как ответить:
– Я знаю.
– Ну и хорошо! – натянул улыбку мальчишка. – Пойдем, я отведу тебя к отцу.
– Пойдем… – все так же под впечатлением ответила я и пошла за ним следом.
«Это что же такое случилось, что Малик решил позаботиться о моем душевном здравии?»
Однако через пару шагов все эти мысли вымело из головы, потому что навстречу уже шел мой отец. Ему давно нужно было бы лошадку прикупить и на ней ездить, только он говорил, что дома находится слишком мало, а содержание лошади дорого, к тому же наш городишко совсем маленький, чего, мол, здесь на лошади разъезжать? На это я могла бы ответить, что все его, так называемые, партнеры как раз на лошадках или в возках и ездят, но понимала, что все это отец делал лишь в целях экономии, которая, как он нас всех уверял, совсем скоро закончится. И я ему верила.
Распрощавшись с Маликом, мы пошли вдоль улицы. Некоторое время шли молча, а потом отец сказал:
– А пошли, я тебе покажу место, которое вчера для дома выкупил.
Я взвизгнула и полезла к нему обниматься, сверкая от счастья и делая вид, что совершенно не в курсе этой новости.
– Неужели?! У нас будет свой дом! Отец!
– Не кричи, а то вся улица сбежится. – Улыбаясь, он подхватил меня на руки. – Я же вам с мамой уже давно обещал, вот и пришло время.
– А где это место? Я думала, ты купишь уже готовый дом.
Он как-то так улыбнулся, будто заглядывал внутрь себя, вспоминая или представляя нечто давно лелеемое.
– Понимаешь, сердечко, здесь просто нет такого дома, о котором я мечтаю для своей семьи.
Я немного подумала и согласилась:
– Да, дома мечты я в Шалеме тоже не наблюдаю. – А потом глянула на посмурневшего отца и затараторила: – Но не подумай! Мне наш домик тоже нравится! Пусть он маленький, но крепкий и уютный, да и двор имеется довольно большой.
Отец снова улыбнулся, только уже грустной улыбкой:
– Не надо, сердечко, не оправдывайся, я и сам знаю все гораздо лучше тебя. Мы бы уже давно могли переехать в более удобный и большой дом, но… Понимаешь… – отец замялся. – В этом доме мы с Авророй провели свои самые счастливые дни, и именно там ее не стало, сердечко. Это место держит мою душу и не отпускает.
Я затихла и лишь тихо поглаживала его по плечу и прижималась своей щекой к его. Таким откровенным он со мной еще ни разу не был.
– Но как же тогда мы… – все же попыталась задать вопрос я, н о осеклась.
– Как мы переедем? – Я мотнула головой в знак согласия. – Когда-то давно, когда мы только приехали сюда с твоей матерью, строили много планов, в том числе и о новом доме для нашей будущей большой семьи. – Грустно, но светло вспоминал он. Видимо, уже перегорел, и печаль перестала висеть темным облаком на его душе. – Так вот, мы выбрали место, и сейчас я тебе его покажу.
Я и не заметила, как мы прошли по улице и вышли за пределы города. Весна… Разнотравье радовало глаз, легкий ветер колыхал наши волосы и приносил умопомрачительные запахи цветов, где-то впереди горы плавали в белой дымке облаков, а сбоку плескалось море. Как же здесь все-таки красиво!
Соглашаясь с моими мыслями, отец произнес:
– Удивительно красивое место, но глушь глушью. А ведь я хотел, чтобы ты росла совсем в другом месте.
– Не говори так, отец! – отозвалась я, заглядывая ему в глаза и слезая с его рук. Все это время он нес меня и уже порядком устал. – Дети как раз и должны расти вот в таких вот красивых местах. Но в одном ты прав…
Отец немного удивился и посмотрел на меня, понукая продолжить мысль.
– …Кое-что нужно изменить…
Он продолжал смотреть на меня с прежним непониманием.
– …Мне нужен учитель, – наконец, выдала то, ради чего и хотела поговорить с ним наедине.
Эту мысль я вынашивала уже довольно давно. Я попала в этот мир со своими знаниями, но вот элементарных знаний этого у меня не было. Тот же язык я выучила сама, однако письмо, географию, да даже элементарное написание цифр я не знала, и никто не торопился мне все это разъяснять – на это нужно время, а никто в этой глуши не собирался тратить его на девочку. Все, что за это время я узнала об окружающем меня мире, было изучено эмпирическим путем или же со слов и рассказов взрослых.
Пока я знала, что живу в маленьком приморском городке Шалеме в государстве Эльмирантия, которым правил Король. Именно так – Король с большой буквы, потому как имени его здесь никто не произносил. Однажды ради интереса я поинтересовалась, как его зовут, на меня посмотрели, как на дурочку, и сказали «Ну, Король и есть Король», после чего отвернулись и пошли по своим делам. И дело было даже не в том, что никого не интересовало его имя, а в том, что для этого городка Король был фигурой настолько далекой и почти сказочной, что имел смысл только его титул, а имя… Король мог и поменяться, но вот титул – это навечно. И таких нюансов тут воз и маленькая тележка. Отец, конечно, мог бы рассказать мне гораздо больше, но ему банально было некогда.
Еще об этом мире я знала, что с юга Эльмирантия граничит с Фаргоцией, но отделена практически непроходимыми горами, отчего наш почти приграничный город уже лет сто живет в полной безопасности. Фаргоции, к слову, с местами пригодными к выходу в море очень не повезло: ближайший был далеко на севере, что затрудняло их торговлю с той же Туранией, да и с Эльмирантией они предпочитали связываться по суше. С кем мы граничим по остальным направлениям, я пока не выяснила, так как это далеко, а для местных то, что, по их мнению далеко, почти не существует. Знаю еще, что есть еще два материка: один, на котором находится Тализии, и другой, на котором находится Турания и Фархат. И знала я это лишь потому, что туда плавал торговать отец.
Задумавшись обо всем этом, я даже не сразу сообразила, что отец молчал. Его лицо все это время претерпевало некоторые изменения. Сначала оно вытянулось, потом приобрело задумчивое выражение, потом заинтересованное, а через некоторое время он произнес:
– И что же ты хочешь, чтобы он тебе преподавал?
Я тяжело вздохнула и ответила:
– Все, отец.
– Лейла, – укоризненно произнес отец, – все не может знать ни один человек в мире.
Я задумалась. И правда, как-то я неправильно сформулировала запрос.
– Извини, отец, ты прав. Я хочу, чтобы этот человек смог рассказать мне о мире, каким он был, каким стал сейчас, научил читать и писать. Не знаю, что еще обычно изучают?
Отец смотрел на меня большими глазами и ответил не сразу.
– Ты знаешь, сердечко, обычно, всему этому обучают мальчиков, ну, еще может разбираться в небесных светилах, языкам и военному делу. И то в довольно обеспеченных семьях.
– А чему тогда обучают девочек? – Замечание про обеспеченность я пока решила опустить.
– Девочек? Девочек обычно обучают готовить, вести дом, танцевать. Не знаю… может, еще играть на инструментах. Я особо не интересовался.
– А что, читать и писать не обучают? – искренне удивилась я.
– Кого-то, наверное, обучают. – В голосе отца чувствовалась неуверенность.
– Неужели ты не знаешь ни одной такой женщины?
Мужчина задумался.
– Ну почему же, знаю. – Наконец, ответил отец. – Твоя мать умела.
– Вот и я хочу уметь.
Он немного пожевал губами и очень тихо произнес:
– Местные могут не понять…
– Местным можно рассказать, что в Турании так обучают всех более-менее обеспеченных девочек, и ты решил блюсти законы своей бывшей родины.
– Но ведь это не так.
– А кто об этом знает? Или там из местных кто-то, кроме тебя, жил?
– Не жил, – подтвердил отец. – Но, Лейла, очень скоро ты вырастешь, и тебе нужно будет выходить замуж, а мужчины не любят, когда женщины умнее них.
– Пф! – фыркнула я. – Вот куда я не тороплюсь.
Отец по-доброму снисходительно улыбнулся и сказал:
– Просто ты еще маленькая, мое сердечко, и я об этом в последнее время частенько забываю.
– Все равно, отец, если на то будет воля Всевышнего, то мой будущий муж полюбит меня и умной. Да и умная женщина всегда сможет прикинуться дурочкой, будь на то ее желание. А вот наоборот, к сожалению, гораздо сложнее.
На это заявление отец расхохотался:
– Знаешь, а ведь сегодня Алназ пытался сосватать тебя за Малика. Но чуют мои пятки, что если он узнает про учителя, то в следующий раз хорошенько подумает над своим предложением.
– Меня сватали? За Малика? – я удивилась. Все-таки до сих пор я как-то не задумывалась, что меня вот так, не спрашивая моего мнения, могут сделать невестой! – Отец, надеюсь, ты не согласился! – испуганно воскликнула я.
То-то этот хамоватый зазнайка был сегодня на себя не похож. Видимо, решил, что не резон будущей жене быть лягушкой.
– Конечно, нет! – усмехнулся отец и потрепал меня по макушке. – Кто же соглашается на первое предложение? К тому же я почти уверен, что как минимум парочка принцев еще будут стоять в очереди, чтобы жениться на тебе.
Тут уж мы расхохотались оба.
– Отец, так что ты решил насчет учителя? – Отсмеявшись и посерьезнев, вернулась я к волновавшему меня вопросу.
– Учителя дороги… Но я попробую решить эту проблему. В любом случае, сердечко, я тебя услышал.
Вот за что люблю отца, так это именно за то, что он может не просто слушать, а услышать.
– Папа, я тебя люблю. – Искренне произнесла я и снова обняла его, только уже за ноги, выше просто не дотягивалась.
– И я тебя, мое сердечко. – Отец снова подхватил меня на руки. – Пошли домой, а то Малика уже, наверное, потеряла нас и волнуется.
– Пошли. – Вдруг мне на ум пришла мысль, которая формировалась в голове уже несколько дней. – Отец, а давай откроем кофейню?
– Кофе… что? – переспросил отец.
– Кофейню. – С самым невинным видом повторила я. – Это что-то вроде гостиного двора, только мы будем подавать безалкогольные напитки: чай, кофе, компоты и сладости к ним.
– Какая странная у тебя родилась идея, сердечко… – Нахмурился отец, не зная, как реагировать на мое предложение.
– И вовсе не странная! Отец, ты же сам говорил, что наш городок скоро сильно разрастется… – И толкнула ему речь о женщинах, которым в эти гостиные дворы ходу нет, и о набиравшем популярность кофе, и о мужчинах и гостях города, которые захотят приобщиться к новому напитку или же просто побывать в экзотическом заведении. В общем, аргументов было много, однако отец объяснил, почему моя затея не может получиться:
– Лейла, все, что ты говоришь – очень интересно и необычно. Но ты ведь прекрасно знаешь, что Эльмирантия – это не Фаргоция или Тализия. И мужчины с женщинами принимают пищу отдельно, нарушая, как мы, подобные правила лишь в кругу семьи.
На несколько секунд я была дезориентирована, но быстро нашла выход:
– А мы сделаем два зала! И будем торговать сладостями на заказ. Вот!
– Но…
– Отец, не говори сразу «нет». Просто обдумай мое предложение. К тому же я знаю множество рецептов, которых нет ни у кого! Поверь, наша кофейня еще прогремит на все побережье, причем не только нашего материка! – Я настолько размечталась и по ходу повествования настроила в голове столько воздушных замков, что смех отца стал полной неожиданностью.
– Лейла, сердечко мое! – Наконец, отсмеявшись, проговорил он. – Не обижайся, просто я впервые видел тебя такой воодушевленной, боевой и… смешной.
Я тут же скуксилась. Похоже, весь мой замысел с кофейней пропадет втуне. А ведь какая идея! Я почти уверена, что все получилось бы, да и по реакции отца видно, что здесь до такого еще никто не додумался. Эх! Будь я хотя бы лет на пять старше… А лучше на десять.
– Сердечко, ты что, расстроилась? Ну я же не сказал «нет».
Я с надеждой посмотрела ему в глаза:
– Правда?
– Обещаю подумать. – Кивнул он головой и чмокнул меня в нос, ссаживая на землю. – А теперь беги к матери и скажи, чтобы накрывала на стол, а то я голоден, как стая волков!
Остаток вечера и весь завтрашний день пролетели в приготовлениях к отъезду.
И уже через день мы с мамой и Мамуком стояли на пристани и махали отцу руками, провожая в путешествие.
Глава 4
– Противный старикашка! – бубнила я себе под нос, стоя высоко в ветвях яблони и озираясь вокруг в попытке запрятаться как можно глубже.
Наконец, нашла ветку поудобнее и, скуксившись, присела. Настроение было препаршивейшее, поэтому, углядев рядышком наливное яблочко, сорвала и даже не обтерев вгрызлась в ароматный бочок. Я была зла, нет, скорее, не зла, а возмущена до глубины души и обижена. И причиной всему – мой новый учитель профессор Тимуран. А как поначалу я ему радовалась!
Отец, как и планировалось, вернулся ровно через полтора месяца и, кроме всего прочего, привез мне учителя. Им оказался маленький сухонький старичок, сморщенный не хуже магистра Йоды и даже чем-то на него похожий. Даже уши у него были почти такие же большие, разве что не такие лопоухие, и имелась довольно длинная, но не сильно густая бородка. Когда отец сошел с корабля, мы с Мамуком уже ожидали его на пристани. За ним следом семенил этот самый магистр Йода. И после теплых обнимашек отец представил нас друг другу. Стоит отметить, что по отношению к детям в данных краях это совершенно необязательно, но, видимо, отец хотел показать, что выполнил мою просьбу.
– Вот дети, знакомьтесь, это ваш будущий учитель профессор Тимуран-аха66
Приставка к имени Аха – это проявление уважения к мужчинам в Эльмирантии, в последнее время входит в моду и в Турании.
[Закрыть]. Он окончил Тализийский университет, много лет преподавал там, потом судьба занесла его в Туранию, где он некоторое время был учителем одной весьма знатной особы, но после небольшого недоразумения попал в немилость и благодаря весьма неприятному стечению обстоятельств стал… – Тут отец замялся, а я разглядела на шее у старичка говорящий сам за себя ошейник и, не задумываясь, ляпнула:
– И стал рабом.
– Маленькая анна очень наблюдательна, а ее отец весьма говорлив. – С милой, как ему казалось, улыбкой скрипуче проговорил старичок. Но самое интересное, отец и не думал его одергивать, наоборот, как-то смутился, что ли. А потому закончил суетливо и скомкано:
– В любом случае, профессор будет тем, кто займется вашим образованием. Прошу Тимуран-аха, нас ждет возок. – И указал старичку на выход из зоны порта. – Сакол-аха, проследи за разгрузкой и оформлением документов. – Спохватившись, выкрикнул он своему боцману.
Каким бы маленьким и провинциальным наш городок не был, а имел нечто вроде погранпункта, где нужно было зарегистрироваться.
Когда мы приехали домой, отец так же церемонно, как и нам, представил старичка жене и проводил в дом, где пообещал в ближайшее время освободить ему приемлемый для жизни угол (все же наш домик был слишком мал, чтобы без подготовки принять даже одного гостя), а чуть позже выделить свою комнату в новом доме. В общем, у меня сложилось стойкое ощущение, что или отец очень уважает этого старичка, несмотря на рабский ошейник, или этот профессор такой же раб, как я кальмар. И, судя по поведению этого самого профессора, второй вывод гораздо ближе к истине, хотя и первый не лишен основания. Тогда становился очень актуальным вопрос: что же он здесь делает на самом деле? Однако, похоже, мне нескоро удастся узнать на него ответ. В том, что я все же раскрою эту тайну, я не сомневалась.
Ночью, уже после того, как мама уложила нас с Мамуком спать, я снова прокралась к комнате родителей и, отодвинув занавесь, прислушалась. Некоторое время они обсуждали домашние дела и события, которые произошли дома за время отъезда отца. Но вскоре беседа свернула в интересовавшее мне русло.
– …Ратмир, я, конечно, тоже уважаю старость, но ты сегодня очень странно себя вел с этим человеком. К чему все это? К тому же он раб. А это заявление, будто он будет учить обоих наших детей – какая-то ерунда! Ну, ладно Мамук, но Лейла?! – Сбивчивый и недовольный тон Малики выдавали ее непонимание и возмущение.
– Малика, не части! – немного раздраженно ответил отец. – На все твои вопросы есть вполне рациональные ответы. Насчет старика могу сказать одно: ты должна относиться к нему почтительно и предупредительно, на людях играй роль хозяйки, но в доме он для тебя старший член семьи. Поняла?.. – Строго и требовательно говорил отец, что было не очень на него похоже.
Он редко разговаривал с женой в таком тоне. И это могло означать лишь одно: то, что он сказал, должно быть выполнено без каких-либо вопросов. Мама притихла и по спокойному тону отца, который продолжил отвечать на ее вопросы, я поняла, что она как минимум согласно кивнула.
– …А что касается Лейлы, то я привез учителя по большей части только ради нее.
– Как? – вырвалось у мамы.
– Помнишь, незадолго до отъезда мы с тобой говорили о том, что она довольно необычный ребенок и скоро это будет все больше бросаться в глаза? Так пусть лучше это списывают на мои чудачества – ведь это я привез ей заморского учителя, который ее всему этому необычному как будто и научил.
Несколько минут в комнате стояла тишина, видимо, Малика переваривала папино высказывание. Наконец, она ответила:
– Ратмир, ты такой умный! Иногда я кажусь себе рядом с тобой такой глупой! И только и могу, что удивляться, как ты вообще взял меня в жены… – Она захлюпала носом и заплакала. Я уже собралась уходить, когда мама вдруг резко перестала всхлипывать и очень серьезно спросила: – Ратмир, а этот старик… – она замялась, подбирая слова. – Он не ославит нашу девочку? Не пойдет болтать о ее необычности по всем углам?
Отец тяжело вздохнул:
– Я тоже думал об этом, но почти уверен, что профессора нам не стоит опасаться. Во-первых, он мне должен… сильно должен, а во-вторых – он увлекающаяся личность, а в Лейле есть нечто, что он захочет понять и разгадать… – Потом подумал еще немного и добавил: – Нет, с этой стороны Лейле ничего не угрожает.
– Ну вот, я же говорила, что ты у меня умный, а я… – Она заплакала вновь, громко всхлипывая.
Ну опять началось! Беременность давала о себе знать. В последнее время мама стала особенно ранимой, и выверты ее логики подчас вгоняли в ступор даже меня. А отцу и вовсе приходилось непросто. Но моя теория по поводу старичка полностью подтвердилась. Оставалось только надеяться, что он действительно чему-то меня научит.
Как в тот момент я была к нему несправедлива!
Профессор Тимуран оправдал все возлагаемые на него надежды. Поначалу он довольно скептически отнесся к идее обучать девочку и попытался соскочить на обучение Мамука, но очень скоро признал свою ошибку, сказав, что Мамук еще слишком мал, чтобы постигать науки, и он, так и быть, немного помучается со мной. И я видела, что он реально настроился мучиться, так как начал со мной заниматься как с каким-то умственно отсталым ребенком. Уж я-то точно знала и эти речевые обороты и это выражение лица – сама когда-то собиралась учить деток младшей школы. У меня даже мелькнула мысль потроллить дедушку и немного поизображать ту, кого он во мне видел, но быстро ее отбросила. Не для того отец вез его через моря, чтобы я сейчас прикалывалась.
Так было поначалу. А потом он показал мне буквы и обозначение цифр. Письменность здесь оказалась несложной – никаких иероглифов или рун, единственным затруднением для меня стало, что в одних случаях буква обозначала обычную букву, а в других целый слог. Этот нюанс немного замедлил изучение, однако вполне бегло читать и писать я смогла уже меньше, чем через неделю. Зная язык, это оказалось несложно. Жаль только книг в нашем доме раз-два и обчелся, учебников вообще никаких, а профессор прибыл совсем без багажа, лишь в том, что было на нем.
Мои успехи в изучении письменности привели профессора в полный восторг, и он взялся за меня по-настоящему. Очень скоро убедившись, что с математикой у меня еще лучше, чем с письмом, он начал давать мне действительно сложные, по его мнению, задачи. Я щелкала их как орешки и поначалу даже опешила, когда узнала, что они предназначались для учеников первого и второго курса университета, в котором он когда-то преподавал. Однако в геометрии дела у меня обстояли чуть хуже, мне пришлось привыкать к новым обозначением длин и углов, к тому же «открывать Америку» я не торопилась и решила изучить теоремы и постулаты этого мира, а не бросаться с головой в местную науку со своей Евклидовой математикой. Дедок и так начал странно на меня коситься, поэтому я даже не пыталась объяснять что-то новое для него и лезть куда-то в дебри. Гениальность гениальностью, а некоторые вещи лучше не светить вообще или выдавать малыми порциями.
Что было действительно интересного в наших уроках, так это история этого мира, география и социальное устройство стран. Я впитывала все эти сведения, как губка, и стоит отдать должное профу: преподавал он на высшем уровне, повествуя о событиях не сухо и сжато, а на примерах и памятных исторических событиях. Конечно, бесчисленные имена королей и сановников укладывались в голову нелегко, но я и не стремилась запомнить их досконально, на что профессор хмурился и заставлял учить их по новой.
Видя, что я без каких-либо проблем усваиваю полученную информацию, он решил ввести в обучение сразу два языка: тализийский и туранский. В принципе, я ничего против не имела, но это уже совсем чуждые языки и письменность, поэтому изучение этих дисциплин застопорилось. Вернее, не застопорилось, а пошло по нормальному рабочему ритму, а не впечаталось в мою голову за неделю как, видимо, планировал профессор. К тому же чем больше был срок беременности у Малики, тем больше новых обязанностей ложилось на мои плечи. Любые же оправдания в виде того, что я просто не успела, его не интересовали. Профессор так увлекся новой подопытной мышкой в моем лице, что уже явно начинал перегибать палку. Апогеем же всего стал сегодняшний разговор…
– Лейла, я думал, что ты будешь лучше стараться! – в запале выкрикнул профессор, после того как я сказала, что не успела выучить все заданные слова. Сорок штук, к слову. – Мне показалось, что вчера я донес в твою глупую голову важность учебы.
Ааа, да-да, помню я этот получасовой спич о том, что с моими возможностями, а вернее – таким учителем, как он, можно чуть ли ни весь мир захватить, то есть, в его интерпретации – поразить всех своим гением. А я, мол, такая-растакая, своего счастья не ведаю и недостаточно выкладываюсь на ниве его экспериментаторского воодушевления, ведь так интересно – сколько же знаний влезет в эту маленькую головку? Сказал он все это, конечно, не так, но смысл был именно таким.
– Уважаемый профессор… – начала я в попытке оправдаться – мне вчера пришлось весь вечер помогать Малике по дому, у нее в последнее время стали сильно отекать ноги, и я просто не могла оставить ее одну на хозяйстве.
Старик уже набрал в легкие воздух, чтобы, перебив меня, разразиться очередной отповедью, когда о косяк постучали, и в гостиную, откинув полог, вошел отец.
– Добрый день, профессор! Привет, сердечко. – Поздоровался он и тепло мне улыбнулся. – Так и знал, что найду вас здесь. Надеюсь, я не сильно помешал вашим занятиям?
– Да о каких занятиях может идти речь?! – снова сел на своего конька профессор. – Если она не учит элементарный минимум, не готовится к занятиям и вообще игнорирует слова своего учителя!
Отец опешил от такого напора, а я начала закипать практически в прямом смысле этого слова – почти ощущала, как внутри все клокочет от несправедливости обвинений, и скоро мне сорвет крышу.
– Лейла, – недоверчиво обратился он ко мне, – почему профессор тобой так недоволен? Я хотел обсудить твое предложение насчет кофейни, но в свете того, что только что услышал…
– Ну-ка, ну-ка, что за кофейня? – тут же среагировал противный старикашка.
Я же стояла и только беззвучно открывала и закрывала рот.
– Ну, – все еще растерянно проговорил отец, – Лейла предложила открыть гостиный двор, где будут подавать кофей и сладости ее собственного изобретения.
– Что? – взбеленился профессор. – Кофей? – Хотя этот напиток в Фархате и назывался по-иному, с моей легкой руки все, кто хоть раз слышали это новое название, тут же принимали его как более подходящее. Только вот обычное «кофе» уступило более певучему «кофей». – Да что эта малявка знает о кофее? Его приготовление – это целый ритуал! А сладости? Вы что, на полном серьезе хотите сказать, что она может приготовить нечто, что может хоть кого-то заинтересовать? Ратмир, не разочаровывайте меня! Призвание этой девочки совсем в другом! Ей нужно учиться!
Все. Клапан сорван, крыша улетела. Прощай родная, надеюсь, мы еще встретимся.
Раздавшееся шипение удивило даже меня, но я тут же поняла, что произвожу этот звук сама. Мужчины тоже обратили на это внимание и повернулись ко мне. А потому я остановилась и заговорила тихим, холодным и севшим от возмущения голосом:
– Вы старый, самовлюбленный, закостенелый и недалекий старикан! Вы судите людей, не желая знать ни причин, ни возражений, ни чужого мнения. Вы при помощи меня решили достичь какой-то своей цели – я это уже поняла. Однако спешу вас заверить, ваше неуместное давление, желание добиться всего и сразу, презрев мнение и возможности других людей, может привести только к обратному результату…
– Лейла! – воскликнул после моей тирады отец. – Ты что несешь? Как ты можешь так оскорблять профессора Тимурана?
Я перевела взгляд на отца и поняла, что он не на моей стороне, и боль обожгла душу от того, что отец впервые в жизни встал не на мою сторону и даже не пытался меня понять. Конечно, трезвой частью своего рассудка, которая как-то обособленно взирала на развернувшееся действо, я понимала, что поступаю некорректно, разговаривая так с человеком в разы старше меня, но ничего поделать с собой не могла и как маленький ребенок тыкать пальцем в обидчика и кричать «он, это он, это все он!» не собиралась.
– Отец, а разве этот человек меня не оскорбил? Не зная, а вернее, не желая знать причин, приведших к тому, что я не доделала домашнее задание, он обвиняет меня в нежелании учиться. Разве не зная и даже не представляя моих возможностей в кулинарии, он не обидел меня своими высказываниями? И разве не отвергает он с порога идеи, которые не лишены смысла для других людей и отвержены им самим лишь потому, что он не допускает даже мысли о том, что кто-то может желать развивать свою личность в разных направлениях?.. – Я умышленно говорила много и сложно, чтобы эти двое вспомнили, что я не обычный ребенок, что могу излагать свои мысли вполне по-взрослому и что относиться ко мне нужно соответственно. Лицо же профессора от возмущения то краснело, то бледнело, он даже попытался что-то сказать, однако я припечатала: – И еще, отец, вспомни, что у тебя жена на сносях, и ей нужно все больше помощи, и спроси у глубоко уважаемого профессора, сколько он мне дает заданий!
После чего развернулась и, не слушая окликов, пулей вылетела из дома. Слушать, что они мне могут сейчас сказать, не было никакого желания. К тому же я ребенок, мне пока можно. Вот такая вот извращенная логика: относитесь ко мне как к взрослой, но я могу вести себя как ребенок.
Бежать куда-то за пределы дома я, несмотря на то, что была в растрепанных чувствах, не решилась, а потому забралась на яблоню позади дома. Дело в том, что, как и предрекал отец, к нам в город месяц назад ввели военный контингент, а вместе с ним повалило огромное количество другого народа. Ведь всю эту ораву нужно кормить, обслуживать и, конечно, продавать им товары. К тому же началась большая стройка, и по округе тут же прокатился слух о том, что в нашем городке планируется строительство большого порта и крепости для возобновления торговых и дипломатических отношений с Тализией. И в город начал стекаться рабочий люд, те, кого привлекли перспективы, а также жулье всех мастей и просто молодежь, искавшая приключений. Кругом маячило столько подозрительных личностей, а я уже успела привыкнуть к спокойствию прежнего болота, что выбегать куда-либо в таком состоянии не пожелала.
