Текст книги "Чары зари"

Автор книги: Катарина Керр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Нижайше благодарю, ваше высочество. Не нужно об этом беспокоиться. Рано или поздно я вправлю парню мозги.

– Не сомневаюсь, капитан. Ты в состоянии вправить мозги самому Владыке демонов. Я сейчас же позову стражу. Не представляю, куда они поместили парня.

Стражники с факелами отвели Карадока и Маддина в дальнюю часть двора, где возле внешней стены находилось несколько круглых, каменных складских помещений. Еще один стражник стоял у крошечного строения без окон, с запертой на железные засовы снаружи дверью. Узнав новость, он с радостью отошел в сторону.

– Да, это было несправедливо. Рад, что тебе, капитан, удалось изменить решение нашего сеньора!

Карадок пожал плечами, поднял засов и открыл дверь. Овейн сидел на куче грязной соломы, сжимая руками колени, на его лице остались следы слез. При виде вошедших он тут же поднялся на ноги и замер, высоко держа голову.

– Уже пришли меня вешать? – голос Овейна звучал ровно и не выражал никаких эмоций. – Буду рад покончить со всем этим.

– Тебя никто не собирается вешать, молодой олух, – сказал Карадок. – Я купил тебе прощение. А теперь выходи отсюда.

Не спуская глаз с капитана, Овейн медленно сделал несколько осторожных шагов к двери, словно боялся проснуться от этого прекрасного сна. Карадок схватил его за руку, а другой отвесил пощечину.

– Это за то, что ты забыл, как вести себя в зале короля! – Карадок дал вторую пощечину, сильнее. – А это за то, что нанес два удара. Еще раз так оплошаешь, и я лично перережу тебе горло. Понятно?

– Да, – Овейн едва шептал; у него болел рот от пощечин. – Но почему меня простили?

– Я хочу видеть тебя в своем отряде. У серебряного кинжала в любом случае достаточно короткая жизнь.

Овейн кивнул, дрожа. Он повернулся и уставился во двор, словно это был самый красивый вид в мире. Маддин подумал, что парень достаточно близко подошел к Иным Землям, и ему предстоял не самый лучший способ умереть.

– А теперь послушай, – продолжал Карадок. – Ради тебя я отказался от великолепного меча, поэтому тебе лучше сражаться достойно и отрабатывать деньги. А теперь пошли. Я отправлю кого-нибудь другого забрать твои пожитки из казармы стражников. Я не хочу, чтобы твоя задница оказалась где-нибудь поблизости от бывших сослуживцев.

Все еще дрожа, Овейн снова кивнул: очевидно он не мог говорить. Маддин положил руку ему на плечо.

– В нашем отряде нет человека, который бы не опозорился так же, как ты, – сказал Маддин. – А большинство опозорились гораздо хуже. Пошли, парень. Тебе будет лучше с себе подобными.

Овейн начал смеяться. Это был тихий истеричный смех. Он смеялся на всем пути через двор к казарме.

* * *

Серое небо висело низко, и холодный ветер шевелил голые ветки деревьев, стоявших, как часовые, по берегам большого пруда. Каменная насыпная дорога тянулась примерно на полмили, рассекая подернутую рябью, серую воду, к острову, где стоял дан, дворец Касила, короля Пирдона. Поднявшись в стременах, Невин с трудом разглядел высокий брох над каменными стенами. Он остановил лошадь на берегу возле насыпной дороги, рассматривая место, которое – если все пойдет хорошо, – станет его домом на несколько лет. Друлок определенно соответствовал предсказанию Вума. Повсюду вокруг острова росли тростники, а на песчаной площадке стояли маленькие кораклы, – рыбачьи лодки, сплетенные из ивняка и обтянутые кожей, – которые вытянули на берег из-за предстоящего шторма.

Возле насыпной дороги, у ворот, дежурили два стражника. При виде путника они вытянулись и почтительно застыли. К своему большому раздражению, Невин был одет, как важная персона – в совершенно новую одежду, серые бригги хорошего качества, рубашку из самого белого полотна и синий плащ, застегивающийся на великолепную брошь в форме кольца из драгоценных камней. Он больше не представлялся травником, теперь он стал странствующим ученым с рекомендательными письмами от нескольких важных священнослужителей.

– Доброе утро, господин, – поздоровался стражник с поклоном. – Могу ли я поинтересоваться целью вашего приезда во дворец?

– Меня зовут Невин, и меня прислал Ретик, настоятель главного храма культа Бела в Лухкарне. Я интересуюсь местом наставника для молодого принца.

После этого заявления оба стражника поклонились.

– Да, господин, нам передавали, что король вас ожидает. Проезжайте пожалуйста, но смотрите под ноги. Там есть скользкие места – мох и все такое.

Из соображений безопасности Невин спешился и повел животных в поводу. Дорога была достаточно широкой для четырех лошадей и представляла собой великолепную оборонительную позицию: десять человек могли удерживать дан против целой армии, если бы им это потребовалось. Свобода Пирдона была завоевана и удерживалась благодаря военному гению – и ничему больше. Насыпная дорога закончилась на узком участке голой земли, перед запертыми на железные засовы двойными воротами самого дана. Там Невина приветствовали другие стражники. Они проводили его в выложенный булыжниками двор, который был застроен складскими помещениями, конюшнями и казармами. Сразу же становилось ясно, что дан возводился с учетом долгой осады. Подошли пажи и взяли лошадь и мула; еще один паж проводил Невина в самый высокий брох.

Хотя королевский герб, вздыбленный жеребец, виднелся везде – на стульях, очаге, серебристо-красных знаменах на стенах, – мебели оказалось мало, да и та – довольно грубо сделанная из темного дерева. За столом для хозяев и почетных гостей на самом обыкновенном низком полукруглом стуле сидел сам король и пил эль из простой оловянной кружки. В тридцать один год Касил был высоким стройным мужчиной с редеющими светлыми волосами и глубоко посаженными голубыми глазами. Его большие руки покрывали шрамы – память о сражениях. Когда Невин начал опускаться перед ним на колени, король остановил его, взмахнув рукой и весело улыбнувшись.

– Забудем эти поклоны, господин хороший. В вашем возрасте этого не требуется. Садитесь. Паж, принеси ученому старцу эля.

Невин устроился справа от короля и достал рекомендательные письма из-под рубашки, где держал их для сохранности. Король посмотрел на печати на свернутых в рулоны посланиях, кивнул и просто бросил на стол.

– Позднее я велю писарю прочесть их мне. К сожалению, мой отец был старомодным человеком, и меня в детстве не обучили ни одной букве. А теперь у меня нет времени для такой роскоши. Однако я не собираюсь повторять ту же ошибку с собственным сыном.

– Так мне и сказали священнослужители Вума, ваше высочество. Я восхищаюсь людьми, которые с уважением относятся к учению.

– Несомненно, учитывая ваше призвание. Мой писарь уже начал обучать мальчика грамоте, но я хочу, чтобы кто-то рассказывал ему историю, объяснял законы и все в таком роде. В последнем письме Педраддин с Умглейда сообщил, что вы привезете с собой книги.

– Они на моем вьючном муле, ваше высочество. Если вам не потребуются мои услуги, то я оставлю их вам для следующего кандидата.

– Нет, вы остаетесь – это решено. Все это вышло довольно странно. Когда я впервые обратился в храмы за учителем, то ожидал получить оттуда священника. Именно их обычно отправляют в королевские даны. Но мне сказали, что у них нет подходящего человека. Этот ответ я получал везде, куда бы я ни обращался, а я интересовался в нескольких святых местах.

– Правда? Очень странно, ваше высочество.

– Поэтому я был очень рад, когда Педраддин написал мне и сообщил, что подвернулись вы. Несомненно, это вирд, а кто с ним может спорить?

Невин вежливо улыбнулся и ничего не сказал в ответ. Тем не менее, несмотря на все разговоры о вирде, Касил около часа задавал умные вопросы об образовании преподавателя и интересовался, чему он собирается обучать принца. Как большинство неграмотных людей, король обладал отличной памятью и мог говорить обо всех книгах и авторах, упоминания о которых слышал в своей жизни, чтобы выяснить, знает ли их также и Невин. Они только-только начали обсуждать жалованье Невина и условия его размещения, когда послышался шум у дверей: служанки завизжали, стражники ругались и орали. В большой зал вбежал огромный серо-черный охотничий пес, с которым ходят на кабана, держа в зубах мертвую курицу. Прямо за ним мчался маленький мальчик с такими же светлыми волосами, как у Касила, и такой же бледнокожий. Он кричал во всю силу своих легких и гнал перепуганного пса, который залез прямо под королевский стул, причем так неожиданно, что король чуть не свалился на пол. Касил выругался, вскочил, а мальчик прыгнул и схватил пса за ошейник.

– Отдай ее, Паук! Ты – плохой пес!

– Марин, клянусь жирной задницей боевого коня Эпоны! Неужели ты не видишь, что я разговариваю с важным гостем?

– Прости, папа, – принц продолжал тащить животное из-под стула. – Но он украл ее, и я сказал поварихе, что верну курицу, потому что Паук – мой пес.

Король показательно вздохнул, отошел назад и позволил принцу вырвать теперь уже несомненно негодную к употреблению курицу из челюстей пса. Невин наблюдал за происходящим. Ему также было забавно: значит, вот он какой, этот будущий король всего Дэверри и Элдиса. Мальчишка оказался симпатичным ребенком, с большими, серьезными серыми глазами на овальном лице с розовыми щечками и аккуратно подстриженными золотистыми волосами.

– Убери эту окровавленную птицу из моего зала, ладно? – рявкнул Касил. – Сейчас я позову пажа.

– Пожалуйста, папа, я лучше сам отнесу ее назад, потому что обещал поварихе…

– Хорошо. Возвращайся, когда отнесешь, – король легко поддал собаке. – Убирайся, псина!

Наследный принц вместе с Пауком поспешно покинули короля. Со вздохом Касил опять уселся и взял кружку со стола.

– Он – необузданный парень, господин ученый, но у нас довольно суровые условия жизни, как вы несомненно уже заметили.

– Есть много положительного в простой жизни в трудных условиях, ваше высочество.

– Хорошо сказано. Значит, вы способны обучить принца такту, если и ничему больше. Не вижу оснований притворяться и устраивать помпезные мероприятия, которых я не могу себе позволить. Слава моего королевства всегда заключалась, в его воинах, а не изысканных манерах.

– И все же молодому Марину лучше обучиться им, сеньор, если он хочет иметь королевство и управлять им, когда придет его черед.

Невину потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться к жизни во дворце. По утрам он проводил уроки с Марином, но во второй половине дня принц отправлялся к капитану боевого отряда для обучения верховой езде и владению мечом. Вначале Невин много времени проводил в одиночестве, в своей большой комнате на самом верху броха. Она была красиво меблирована, там имелись кровать, письменный стол и сундук для одежды, обильно украшенный резьбой. Самым лучшим в своей комнате Невин считал открывающийся из окна вид на большую часть озера и прилегающие к нему обработанные земли.

Во время трапез Невин сидел с другими высокопоставленными слугами и их семьями: бардом, Камерарием, конюшим и королевским лекарем. Вначале они относились к Невину настороженно, опасаясь, что король станет благоволить ему одному и забудет о них, но поскольку Невина совершенно не интересовали привилегии, они вскоре охотно приняли его в свои ряды.

Для обучения Марина Невин привез несколько важных книг, среди них – общее краткое изложение законов и ряд исторических трактатов, начиная от Времен Рассвета и далее по периодам правления различных королей Дэверри и Элдиса. Позднее он закажет в Аберуине экземпляры книг, написанных принцем Мейлом, – в особенности его трактат о господах благородного происхождения. Пока что они были слишком сложными для начинающего. Каждое утро мальчик читал вслух. Он часто делал ошибки и путался, но всегда продолжал, а затем Невин давал ему задание что-то прочитать про себя. Далее они обсуждали прочитанное. Марин обнаружил, что история страны полным-полна сражений и приключений. После этого его интерес к обучению усилился.

Вскоре Невин стал хорошо известен во дворце. Он начал проводить некоторое время и с королевой, которая была рада обществу нового человека, умного и хорошо образованного. Королева Сериан родилась в семье претендентов на престол от Кантрейи и являлась дальней родственницей нынешнего короля, Слумара Второго. В девятнадцать лет ее выдали замуж за Касила – против ее воли. Не только потому, что король был на пять лет младше. Главная причина заключалась в его королевстве – диком и нецивилизованном, особенно по сравнению с ее домом в Лухкарне. Теперь, семнадцать лет спустя, она смирилась со своей участью. Королева занималась двумя старшими дочерьми и младшим сыном и, как однажды призналась Невину, постепенно привязалась в Касилу.

– Если старику позволено высказываться откровенно, то вот мое мнение: Касил значительно лучше, чем кто-либо из той стаи хорьков, которая вьется вокруг трона в Кантрейе, – заметил Невин.

– О, сейчас я с вами согласна, но что может знать о жизни девятнадцатилетняя девушка? Тогда я думала только о том, что он слишком молод, и мне больше никогда не доведется погулять ни на одном из великолепных пиров моей матери.

Королева со вздохом сменила тему и от личных вопросов перешла к песне, которую бард исполнял в большом зале прошлым вечером. Вскоре после прибытия Невина пошел первый снег. Озеро замерзло, покрылось коркой блестящего льда. Земли вокруг запорошил снег, и только в отдалении виднелись струйки дыма, показывая, где находится человеческое жилище. Жизнь в дане текла медленно, концентрируясь вокруг огромных очагов в большом зале. Там господа благородного происхождения грелись рядом с огнем, а слуги ютились на теплой соломе вместе с собаками. По мере того, как проходили сонные недели, Невин искренне привязывался к Марину. Этого мальчика трудно было не любить – всегда счастливого, всегда вежливого, очень уверенного в себе. Мальчик знал о своем высоком положении наследного принца, и, тем не менее, его искренне беспокоило благополучие остальных. Невин знал, что если его работа окажется успешной и Марин действительно займет трон Дэверри, все начнут вспоминать его детство и говорить, что, очевидно, сей юноша был рожден стать королем. Несомненно, возникнут легенды о его галантности не по годам, и обычные события из детства назовут предзнаменованиями. Эти легенды забудут о том, что его мать была очень умной женщиной, а отец – необычно честным человеком. Невин не собирался вмешиваться в это. В конце концов, он ведь прибыл сюда создавать миф, а не писать историю. А миф был нацелен на то, чтобы создавать себя сам. Незадолго до Пира Солнца, который в тот год совпадал с десятилетием Марина, принц пришел в комнату учителя в необычно задумчивом настроении. Мальчик читал с отсутствующим видом, и его мысли постоянно уходили куда-то в сторону. Невин наконец спросил, что случилось.

– Ничего. Но вы, господин, – мудрый человек. Вы можете объяснить значение снов?

– Иногда. Впрочем, некоторые сны означают только, что ты слишком много съел перед тем, как отправиться в постель.

Марин хмыкнул и в задумчивости склонил голову набок.

– Не думаю, что это был такой сон. От переедания. Он выглядел абсолютно реальным, когда я спал, но затем я проснулся, и он показался мне ненормальным. – Марин заерзал на стуле и смущенно отвернулся. – Папа говорит, что настоящий принц никогда не воображает.

– Твой отец прав, но никто не может винить тебя за то, что ты делаешь во сне. Расскажи мне свой сон, если хочешь.

– Мне снилось, что я – король всего Дэверри. Это было так реально! Видите ли, я вел армию и чувствовал лошадей и все остальное. Все запахи. Мы находились в Кантрейе и побеждали. И вы тоже были там, господин. Моим королевским советником. Я был весь потный и грязный, потому что сражался, но люди приветствовали меня и называли королем.

На мгновение Невину стало трудно дышать. Возможно, принц только ухватил образы из сознания своего учителя – тем странным, необъяснимым образом, которым детям иногда удается читать мысли взрослых, которых они хотят порадовать. И все же такая деталь, как запах лошадей, была слишком точной. Невин больше не сомневался.

– Вы думаете, что это ненормально? – спросил принц.

– Нет. Ты умеешь хранить секреты?

– Очень хорошо умею, и я дам клятву, если хотите.

Невин уставился в глаза мальчика, туда, где таится душа.

– Поклянись, что никогда не повторишь того, что я тебе скажу, – ни отцу, ни матери, ни священнику, ни коробейнику, никому.

– Клянусь честью своего клана, своей королевской семьей и богами моих людей.

– Ты на самом деле станешь королем, королем всего Дэверри. Великий бог Вум отметил тебя в своем предсказании и послал меня, чтобы помочь вашему высочеству.

Марин отвернулся, его лицо побледнело, мягкие детские губы задрожали, но его глаза были глазами будущего короля.

– Вы обладаете двеомером, не так ли, господин, как в сказках? А папа говорит, что больше ничего такого, вроде двеомера, не существует. Все это осталось во Временах Рассвета.

– Правда? Тогда смотри за очагом.

Невин призвал простейших духов, которые вначале услужливо загасили огонь, а потом снова зажгли, причем пламя сильно вспыхнуло, как только Невин щелкнул пальцами. Марин вскочил на ноги.

– О, это великолепно! Значит, мой сон был настоящим?

– Да. Но ни слова, ни одной живой душе, пока я не скажу тебе, что время пришло.

– Нет. Я лучше умру.

Он говорил так торжественно, что казался скорее взрослым мужчиной, чем ребенком. То был в один из редких моментов, когда уровни души сливаются и позволяют части вирда проскользнуть в сознание.

– Что ж, если я собираюсь стать королем, то, думаю, мне лучше выучить все эти законы… Но какие же они скучные! И как они меня утомляют! А нельзя ли нам немного почитать о сражениях, ну хоть какое-то время?

– Хорошо, ваше высочество. Как желает принц.

Тем вечером Невин признался себе, что очень рад тому, как идут дела. Он мог только надеяться, что у него будет достаточно времени для должной подготовки мальчика. По крайней мере, еще пять лет. Хотя он больше не покинет Марина, пока не закончатся долгие войны и на земле не установится мир, Невин не хотел сажать на трон марионетку. Он хотел дать стране настоящего короля.

Глава четвертая

Год 842. Прогуливаясь вдоль берега реки, настоятель главного храма Бела Ретик увидел предзнаменование. Стайка ласточек клевала что-то в траве. Внезапно мимо них пролетел ворон. Все ласточки поднялись в воздух и последовали за вороном, словно он тоже был ласточкой и вожаком их стаи. Когда-нибудь, как сказал его преосвященство, человек из другого народа явится в Дэверри и поведет за собой людей Дэверри на войну…

«Священные хроники Лухкарна»

Теплым осенним вечером серебряные кинжалы разбили лагерь на поросшем травой берегу Требикавера. Девяносто мужчин занимались ста пятьюдесятью лошадьми, а пятнадцать женщин, пристроившихся к воинству, ставили шатры и разгружали съестные припасы из пары крытых повозок. Несколько незаконнорожденных детей с воплями носились взад-вперед. Наконец-то им выпала возможность побегать после долгого дня сидения за седлом у взрослых. Пока другие работали, Маддин и Карадок ходили среди людей, тут что-то приказывали, там шутили. Рядом с кучей седел усталая Клуна кормила грудью недавно рожденную привередливую дочь Помиан. Клуна была такой бледной, словно вот-вот упадет в обморок, поэтому Маддин склонился над ней.

– Как ты себя чувствуешь, милая? Тебе не следовало садиться в седло сразу же после рождения ребенка.

– Со мной все в порядке. Это лучше, чем потеряться и не догнать вас.

– Мы могли бы подождать несколько дней.

– Ха! Уверена: капитан обязательно стал бы ждать таких, как я.

Когда она переложила ребенка к другой груди, крошечная девочка подняла головку и посмотрела на Маддина заспанными глазками. Он улыбнулся ей и задумался о том, кто ее отец. Вечный вопрос о всех детях, рожденных пристроившимися к отряду женщинами. Впрочем, казалось, он был единственным, кого это в какой-либо степени беспокоило. Когда Карадок подозвал его, Маддин сказал капитану, что, по его мнению, Клуна выглядит больной.

– Теперь у нее будет несколько дней для отдыха, – ответил Карадок. – Думаю оставить здесь всю эту честную компанию подонков, которая называется воинством, пока мы с тобой съездим взглянуть на этого так называемого короля Касила.

– Вот и отлично. Признаю, в эти дни мы не слишком достойны выступать на параде. И никогда не были. И все эти жалкие женщины и их ублюдки отнюдь не помогают нам выглядеть приличным войском. Ты мог бы приказать нам бросить их, когда мы покидали Элдис.

– Конское дерьмо! Хочешь верь, хочешь нет, но в сердце твоего старого капитана, парень, осталось немного чести. Они, конечно, – свора шлюх, но ведь их животы выросли благодаря моим ребятам, не правда ли? Кроме того, ребята и так достаточно ворчали из-за отъезда из Элдиса. Не хочу открытого неповиновения. – Карадок вздохнул с глубокой грустью. – Мы там размякли. Это проблема всегда возникает, если задерживаешься в одном месте слишком долго. Нам уже давно следовало покинуть Элдис.

– Я до сих пор не понимаю, почему мы оттуда уехали.

Карадок кисло взглянул на своего собеседника и повел его из лагеря к берегу реки. Косые лучи заходящего солнца озаряли берег. Вода тихо поблескивала.

– Никогда не рассказывай никому того, что я тебе сейчас скажу, или я тебе дам по морде, – сказал Карадок. – Я увел отряд из Элдиса из-за приснившегося мне сна.

Маддин уставился на него широко открытыми глазами и просто лишился дара речи.

– Во сне кто-то говорил мне, что время пришло. Не спрашивай меня, почему. Не спрашивай, для чего настало время. Я слышал голос, и он звучал, как голос некоего короля, надменный и приказывающий. Он говорил мне, что пришло время отправляться на север. Если мы умрем с голода в Пирдоне, то я буду знать, что сон мне послали демоны, но, клянусь богами, мне никогда раньше не снились такие сны. Я целую неделю пытался не обращать на него внимание. Но сон повторялся. Если хочешь, считай меня сумасшедшим.

– Ничего подобного я не считаю. Но должен сказать, что поражен до глубины души.

– Все равно, я потрясен куда больше, чем ты можешь себе представить. Я старею. Схожу с ума. Скоро начну засыпать, сидя на стуле у очага в таверне, и пускать слюни. – Карадок снова вздохнул и покачал головой. – Мы находимся примерно в десяти милях от дана короля Касила. Завтра поедем туда и посмотрим, насколько я спятил. А теперь давай возвращаться в лагерь. Я оставлю Овейна за старшего и хочу сейчас отдать ему приказы.

На следующее утро Маддин и Карадок рано уехали из лагеря. Они следовали вдоль реки к городу Друлоку. После роскоши Абернауда город мало походил на королевский. В нем насчитывалось около двух тысяч домов, сгрудившихся внутри каменной стены, укрепленной бревнами. Когда наемники вели лошадей по улицам, вымощенным бревнами из-за отсутствия булыжников, Маддин начал задумываться, уж не сошел ли Карадок с ума на самом деле. Если это – главный город королевства, то, похоже, король не сможет позволить себе нанять серебряных кинжалов. Они нашли таверну у северных ворот, заказали себе эль, затем осторожно поспрашивали о короле и его владениях. Когда владелец таверны стал рассказывать о чести, смелости и дальновидности своего сеньора, даже не упоминая про роскошь двора или запасы монет, Карадок определенно помрачнел.

– Скажи мне кое-что, – наконец заговорил капитан. – Большая ли у их высочества постоянная армия?

– Такая большая, какую он только может прокормить. Никогда не знаешь, что предпримут эти собаки из Элдиса.

Последняя новость немного развеселила капитана. Они с Маддином взяли свои кружки и вышли наружу, чтобы посидеть на деревянной скамье перед таверной. День выдался мрачный, солнце закрывала легкая дымка. Горожане спешили по своим делам, какой-то старый крестьянин вел мула, нагруженного капустой, куда-то очень торопился молодой купец в сильно штопаных пестрых бриггах, а симпатичная девушка очень демонстративно проигнорировала незнакомых мужчин.

– Нам следовало приехать на север раньше, – заметил Карадок. – Их высочество не захочет кормить лишних людей всю зиму, когда летние сражения закончились. А, будь проклят этот сон! Пусть тот демон, который мне его послал, утонет в лохани с конской мочой.

– Поехать и спросить все равно стоит.

Потягивая эль, Карадок кивнул с хмурым видом. Внезапно за поворотом петляющей улочки прозвучал звук серебряного рожка. Появилось подразделение всадников. Их кони шагали медленно, с глубоким чувством собственного достоинства. Во главе отряда ехали двое; на их рубашках был вышит герб в виде вздыбленного жеребца. Замыкали процессию четыре стражника. В центре на великолепном гнедом мерине сидел славный парнишка лет четырнадцати. Его плащ в белую, красную и золотистую клетку был откинут назад и закреплен на плече огромной брошью в виде кольца, золотой с рубинами. Рядом с ним на гнедом коне восседал пожилой человек с густой копной белых волос и пронзительными голубыми глазами.

Маддин какое-то время неотрывно смотрел на старика, а затем вскочил на ноги и закричал:

– Невин! Клянусь богами!

Старик широко улыбнулся, развернул коня, выехал из строя и помахал, потом задержался, чтобы сказать что-то парнишке, и наконец подъехал к таверне и спешился. Маддин подбежал поприветствовать его, схватил протянутую руку и сильно затряс ее.

– Клянусь всеми кругами ада, я так рад снова видеть вас!

– А я тебя, – сказал Невин, с хитроватой улыбкой. – Если помнишь, я говорил тебе, что наши пути пересекутся снова.

– И вы были правы. А что вы делаете в Пирдоне?

– Обучаю наследного принца. Остальные серебряные кинжалы приехали с тобой?

– Они недалеко, встали лагерем у реки. Погодите… а откуда вы о них знаете?

– А ты как думаешь? Разве твоему капитану в последнее время не снились странные сны?

Маддин задрожал от благоговейного трепета. Холодок пробежал у него по спине, как тающий снег. С кружкой в руках удивленный Карадок подошел к ним как раз в тот момент, когда молодой принц спешился, чтобы присоединиться к своему учителю. Когда Маддин и Карадок опустились перед ним на колени, принц вежливо им кивнул. Жест получился поразительно уверенным и достойным. Маддина мгновенно поразило, с каким благородством держится молодой принц. Он стоял, гордо вскинув голову, его рука легко лежала на рукояти меча, словно он видел не по годам много сражений. «Истинный принц, – подумал Маддин. – Рожденный стать королем.» При этой мысли холод и благоговейный трепет усилились, и он задумался, почему колдун Невин находится именно здесь, в этом непонятном и плохо известном королевстве.

– Ваше высочество, – заговорил старик, – разрешите мне представить вам Маддина, серебряного кинжала, и капитана вольного войска, Карадока из Керрмора. Воины, вы стоите перед Марином, наследным принцем Пирдона.

При упоминании его имени человеком, которого он не знал, Карадок гневно посмотрел на Невина, но тот глядел невозмутимо, с ничего не выражающей вежливой улыбкой.

– Вы – серебряные кинжалы, так? – Марин расплылся в мальчишеской, обаятельной улыбке. – Пирдон может находиться на краю земли, но я слышал о вашем воинстве. Сколько вас здесь?

– Девяносто, ваше высочество, – ответил Карадок. – И у нас есть собственный кузнец, а также лекарь и бард.

Марин бросил взгляд на Невина, словно спрашивая его совета.

– Стоит на них посмотреть, ваше высочество, но, конечно вам вначале необходимо посоветоваться с вашим отцом королем.

– Хорошо. Воины, вы можете стоять в нашем присутствии. – Принц снова бросил взгляд на Невина. – Как я предполагаю, я не могу прямо сейчас отправиться взглянуть на отряд?

– Не в тот момент, когда король ожидает вашего возращения. Попросите капитана завтра привести отряд к вам.

– О, очень хорошо. Капитан Карадок, соберите завтра ваш отряд перед воротами королевского дворца. Отправьте мне сообщение со стражниками, которые будут дежурить перед насыпной дорогой.

– Хорошо, ваше высочество. Мы прибудем около полудня.

С возбужденным смехом молодой принц направился к своим людям. Невин подмигнул Маддину, а затем присоединился к своему господину. Когда королевский эскорт стал удаляться, Карадок уставился им вслед с открытым ртом и глядел, пока они не скрылись из виду. Он поднял с земли свою кружку, отправился назад на скамью и уселся с демонстративным тяжелым вздохом.

– Так, Маддо. Кто этот старик?

– Травник, который спас мою жизнь в Кантрейе. Помнишь, как я тебе рассказывал про Брин Торейдик? Он – тот самый человек, который подсказал Каудиру, что ему следует покинуть дан Дэверри.

– Травник – учитель принца? Конское дерьмо.

– О, клянусь богами, ты разве не видишь того, что находится у тебя под носом? Старик обладает двеомером.

Карадок подавился элем.

– Это он послал тебе сон, – сообщил Маддин после того, как Карадок откашлялся. – Он признался мне в этом.

– Хорошо. Если нас тут наймут, то, по крайней мере, скучно не будет, не правда ли? Мастера двеомера, прекрасные молодые принцы – все это звучит, как одна из твоих песен.

– О, это более странно, чем какая-либо песня, которую я знаю. Если Невин приехал в Пирдон, то готов поспорить: он тут затеял серьезные дела, и только боги знают, что нас ждет.

* * *

– Послушай меня! – рявкнул Касил. – Когда я говорил о твоей личной страже, то имел в виду человек двадцать, а не девяносто.

– Но, отец, следующим летом начнутся сражения. Будет прекрасно, если я смогу вести за собой около ста человек.

– Вести? Щенок! Я тебе тысячу раз говорил, что во время твоей первой кампании ты останешься в арьергарде.

– Раз ты так беспокоишься, то чем больше людей станет меня охранять, тем в большей безопасности я буду.

Касил зарычал.

– Сеньор! – подал голос Невин. – Могу ли я вставить слово?

– Конечно.

– Хотя в данном случае у меня есть сомнения насчет побудительных мотивов принца, он прав. Чем больше стража, тем лучше. Вскоре вполне может прийти такое время, когда ему потребуется много верных людей.

Касил повернулся и, прищурившись, посмотрел на Невина. Они сидели в небогато обставленной совещательной комнате за круглым столом, украшенным только парой шатающихся бронзовых канделябров.

– Отец, – Марин перегнулся через стол, – ты же знаешь, что предсказания Невина всегда сбываются.

– Дело не в его предсказаниях, а в стоимости. Как мы оплатим услуги и разместим девяносто наемников?

– Из налогов с того куска земли, который записан на мое имя. Он поможет содержать войско. Этой осенью я получу целых двух коров – для начала.

– И сколько времени потребуется голодным людям, чтобы разделаться с таким количеством мяса?