Текст книги "Город потерянных душ"
Автор книги: Кассандра Клэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Я не хочу держать ее в неведении, – вставил Джейс.
– Мы ей все скажем через неделю. Разве неделя – большой срок?
Джейс бросил на него быстрый взгляд:
– Две недели назад ты был мертв.
– А я и не говорил про две недели, – сказал Себастьян. – Я же еще не сошел с ума.
– Я готова подождать, – сказала Клэри, зная, что так нужно. Ее тошнило от собственных слов. – Подожду столько, сколько потребуется.
– Неделю, – сказал Джейс.
– Неделю, – согласился Себастьян. – Но ей придется остаться здесь, в доме. Никакого общения с кем бы то ни было. Ни входить, ни выходить, ни открывать дверь нельзя.
– А если я пойду с ней? – спросил Джейс.
Себастьян оценивающе посмотрел на него.
– Ладно, – сказал он снисходительно. – Если ты будешь с ней, выходить не запрещаю.
Клэри посмотрела на свой бокал, не решаясь взглянуть на Джейса. Джейс всегда делал, что вздумается. А теперь он спрашивает разрешения. Ей хотелось встать и разбить бутылку с вином о голову Себастьяна, но она понимала, что это невозможно. Если поранить одного, кровь потечет у другого.
– Как тебе вино? – весело спросил Себастьян.
Она осушила бокал, давясь горьким напитком:
– Очень вкусное.
Изабель с любопытством осмотрелась. Перед ней простиралась зеленая равнина, над головой нависало серо-сизое небо. Она никогда не видела ни такой просторной равнины, ни такого безбрежного неба. Наклонившись и проведя рукой по земле, она поняла, что равнина была зеленой из-за мха, которым поросли черные камни, рассеянные по такой же черной, как уголь, земле.
– Это вулканическая равнина, – сказала Джослин.
Она стояла рядом с Изабель, и ветер трепал ее золотисто-рыжие волосы. Она была так похожа на Клэри, что становилось жутко.
– Здесь раньше текла лава. Похоже, здесь все вулканического происхождения. Сестры работают с адамантом, и в их кузницах нужно поддерживать высочайшую температуру.
– В таком случае, в этих краях могло быть и потеплее, – пробормотала девушка.
– Ты меня поражаешь, Изабель. Иногда ты так похожа на свою мать.
– Это комплимент? – прищурилась Изабель. Никто не имел права оскорблять ее семью.
– Я никого не хотела оскорбить, – словно прочитав ее мысли, сказала Джослин.
Шагая, Изабель не отрывала глаз от горизонта, где темное небо сходилось с изумрудно-зеленой травой.
– Как хорошо ты знала моих родителей?
Джослин бросила на нее короткий взгляд:
– Мы были близки, когда жили в Идрисе. Потом я много лет ничего не слышала о них и увидела снова совсем недавно.
– Вы общались, когда они поженились?
Тропинка стала подниматься в гору, и Джослин ответила, слегка запыхавшись:
– Да.
– Они любили друг друга?
Джослин резко остановилась:
– Изабель, о чем ты?
– О любви, – буркнула та.
– Не знаю, с чего ты решила, что я в этом эксперт.
– Ну, Люк с тобой почти всю жизнь, а ты только недавно согласилась выйти за него замуж. Это впечатляет. Хотелось бы и мне иметь такую власть над мужчиной.
– Такого не стоит желать, – сказала Джослин.
Она поправила волосы, и Изабель словно током ударило. Тонкие руки Джослин напоминали руки Себастьяна, одну из которых Изабель отсекла в долине Идриса, перерубив кости и мясо.
– Твои родители несовершенны, Изабель. Никто не совершенен. Они сложные люди, и совсем недавно потеряли ребенка. Та к что если ты о том, почему твой отец остался в Идрисе…
– Мой отец изменял маме, – выпалила Изабель и тут же осеклась. Она долго держала это в секрете, и теперь чувствовала, что, сказав об этом Джослин, совершила предательство.
Теперь лицо Джослин выражало сочувствие.
– Я знаю.
– Об этом что, все знают? – поразилась Изабель.
Джослин помотала головой:
– Нет. Я узнала об этом благодаря своему положению. Большего сказать не могу.
– Кто это был? С кем он ей изменял? – потребовала ответа Изабель.
– Ты ее не знаешь …
– Откуда тебе известно, кого я знаю, а кого нет? – Изабель повысила голос. – И перестань разговаривать со мной так, будто я маленькая девочка.
Вместо ответа Джослин снова пошла вперед.
Изабель поспешила за ней. Тропинка стала еще круче.
– Я имею полное право знать. Это мои родители. И если ты мне не скажешь, я…
Она недоговорила. Внизу перед ними была крепость из серебристо-белого адаманта, отражающего облачное небо. Крепость окружала высокая стена, в стене были ворота в форме двух огромных лезвий, вкопанных в землю под углом и напоминающих ножницы.
– Адамантовая цитадель, – сказала Джослин.
– Спасибо, – огрызнулась Изабель, – я уж поняла.
Джослин издала звук, который Изабель уже слышала от своих родителей. Скорее всего, он означал «Ох уж эти подростки!».
Они стали спускаться. Изабель была выше Джослин, ноги у нее были длиннее, и она бесцеремонно обогнала женщину, злорадно думая о том, что нечего обращаться с ней как с ребенком. Юркнув в похожие на ножницы ворота, она застыла. Перед ней была пропасть. Внизу бушевала красно-золотистая лава. Перепрыгнуть через пропасть не смог бы даже самый ловкий Сумеречный охотник. Но смог бы пройти – по разводному мосту, который находился на другой стороне и был поднят.
– Некоторые вещи не так просты, как кажется, – раздался за спиной голос Джослин.
Изабель вздрогнула:
– Не самое подходящее место, чтобы вот так подкрадываться!
Джослин подняла брови:
– Я думала, Ходж говорил тебе, как входить в Адамантовую цитадель. Ведь она открыта для всех Сумеречных охотниц, кто на хорошем счету у Конклава и Совета.
– Конечно, говорил. – Изабель лихорадочно пыталась вспомнить слова Ходжа. «Только те, в ком течет кровь нефилимов…»
Она вынула из волос заколку и покрутила ее. Заколка со щелчком раскрылась, превратившись в кинжал; на клинок была нанесена руна Мужества. Затем девушка вскинула руки над бездной.
– Ignis aurum probat, – сказала она, и рассекла кинжалом левую ладонь.
В бездну потекла рубиновая струйка крови. Когда кровь достигла лавы, заискрились голубые всполохи, и разводной мост с противным скрежетом стал опускаться.
Изабель довольно улыбнулась, вытерла кинжал, покрутила ручку, и оружие снова приняло форму заколки.
– Ты знаешь, что это значит? – спросила Джослин, наблюдая за тем, как опускается мост.
– Ты о чем?
– Ignis aurum probat.
– Это девиз Железных сестер: «Огонь закаляет золото».
– Верно, – кивнула Джослин, – но речь идет не только о кузнечном ремесле. «Неприятности испытывают силу нашего характера» – вот как следовало это перевести. Но можно и так: «Трудности закаляют и раскрывают характер».
– Да? – пожала плечами Изабель. – А меня уже тошнит от трудностей. И раскрываться я тоже не хочу.
Разводной мост с грохотом опустился к их ногам.
– Если ты похожа на свою мать, тебе придется это сделать, – покачала головой Джослин.
9. Железные сестры
Алек поднял сияющий колдовской камень и по очереди осветил углы станции «Сити-Холл». Услышав, как пискнула мышь, пробежавшая по пыльной платформе, он вздрогнул. Разумеется, ему, Сумеречному охотнику, часто приходилось бывать в таких местах, куда нормальный человек никогда и не сунется, но от вида этой заброшенной станции по спине ползли мурашки. А может, мурашки ползли потому, что он решился… на предательство?
Как только Магнус ушел, Алек покинул свой сторожевой пост на Статен-Айленде и спустился вниз по холму к парому. Если поторопиться, он вернется раньше, чем Изабель и Джослин, и никто не узнает, что он куда-то отлучался.
– Камилла! – позвал он. – Камилла Белькур! – И услышал легкий смех, отразившийся от стен станции.
Камилла стояла на лестнице. Неясный силуэт в свете колдовского огня.
– Александр Лайтвуд, – произнесла она. – Проходи наверх.
Силуэт исчез. Алек поднялся и застал Камиллу в той же маленькой комнате, о существовании которой никто не подозревал. Одета она была по моде давно ушедших времен: длинное бархатное платье, стянутое в талии, высокая прическа, насыщенная красная помада. Наверное, она была красива, но Алек мало смыслил в женской красоте. К тому же он ненавидел Камиллу.
– По какому случаю ты так вырядилась? – бесцеремонно спросил он.
Камилла улыбнулась. В уголках ее губ Алек заметил засохшую кровь.
– В центре города маскарад. И знаешь, я там славно полакомилась. Зачем ты пришел сюда, Александр? Изголодался по приятной беседе?
Было бы у него красноречие Джейса, он бы ответил какой-нибудь колкой остротой. Но вместо этого он нахмурился и сказал:
– Ты говорила, что я могу вернуться, если меня заинтересует твое предложение.
Она побарабанила длинными пальцами по спинке дивана, единственному предмету обстановки в этой странной комнате:
– Так ты решил, что оно тебе интересно?
Алек кивнул.
– Ты хоть понимаешь, о чем просишь? – усмехнулась она.
Сердце Алека отчаянно колотилось.
– Ты говорила, что можешь сделать Магнуса… смертным. Таким же, как я.
Она поджала накрашенные губы:
– Да, говорила. Но мне показалось, что тебе это неинтересно. Ты так быстро ушел…
– Хватит, Камилла, не играй со мной. Если подумать, то я особо и не нуждаюсь в твоей помощи.
– Врешь, – усмехнулась она. – Иначе бы ты не пришел сюда. – Глаза ее рыскали по лицу Алека. – Вблизи, – сказала она, – ты не так похож на Уилла, как я думала. У вас один цвет кожи, но у тебя другой овал лица, и выражение… у тебя оно немного… слабовольное.
– Заткнись! – зло оборвал он ее. – Слышать о нем не хочу.
– Ну, хорошо. – Камилла лениво, как кошка, потянулась. – Это было много лет назад, когда мы с Магнусом были любовниками. Мы лежали в постели после страсти. – Заметив, как Алек поежился, она ухмыльнулась: – Ты и сам знаешь, какие откровенные разговоры ведутся в такие минуты. Та к вот, Магнус рассказал мне, что есть заклятие, способное лишить бессмертия…
– Магнус? Как видишь, я могу и сам узнать, что это за заклятие, и воспользоваться им. – Голос Алека дрогнул. – И без тебя обойдусь.
– Ну, во-первых, ты всего лишь Сумеречный охотник и ничего не смыслишь в колдовстве, – спокойно ответила она. – Во-вторых, если ты воспользуешься заклятием и у тебя все получится, Магнус сразу поймет, кому он обязан. А вот про меня он подумает, что я сделала это из злобы. В отместку. Впрочем, мне все равно, что подумает Магнус. А тебе нет.
Алек косо взглянул на нее:
– Допустим, мы сговорились. Эту услугу ты окажешь мне безвозмездно?
Она звонко рассмеялась:
– Нет, конечно! Ты – мне, я – тебе. Кажется, так говорят в подобных случаях?
Алек с силой сжал колдовской камень, готовый швырнуть его в эту тварь.
– И какую же услугу я могу оказать тебе?
– Очень простую, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты убил Рафаэля Сантьяго.
Всю поверхность моста занимали торчащие вверх лезвия ножей, и, чтобы пройти по нему, надо было обладать ловкостью. Для Изабель это не составило труда, но, к ее удивлению, Джослин, которая уже пятнадцать лет не была Сумеречной охотницей, справилась с такой же легкостью. Она шла всего на шаг позади нее, и, честно говоря, Изабель была рада, что мать Клэри не поранилась.
Они вошли в башню из адаманта. Джослин подняла руку, и все вокруг осветилось колдовским огнем. Стены, окружавшие их, слабо мерцали. На плитах, которыми был выложен пол, Изабель заметила черный круг с символом Железных сестер – сердце, пронзенное клинком.
Внезапно часть стены отошла в сторону, и из открывшегося прохода вышла женщина. Она была одета в длинное, просторное белое платье, под грудью перетянутое жгутом. На лице женщины не было ни морщинки, но Изабель почему-то подумала, что ее возраст исчисляется веками. На спину спадала длинная, толстая коса. На кожу вокруг глаз и на виски была нанесена причудливая татуировка цвета пылающего пламени.
– Кто осмелился потревожить Железных сестер? – произнесла женщина. – Назовитесь.
Изабель взглянула на Джослин, и та жестом велела ей ответить.
– Я – Изабель Лайтвуд, а это – Джослин Фр… Фэйрчайлд. Мы пришли просить вас о помощи.
– Джослин Моргенштерн, – поправила женщина. – Урожденная Фэйрчайлд. Ты ведь предала Конклав? Твое прошлое сомнительно, так как тебя коснулась скверна Валентина.
– Да, вы правы, – спокойно ответила Джослин. – Я изгнанница. Но Изабель – нет. Ее мать…
– Глава нью-йоркского Института. Как видите, у нас есть свои источники информации. Меня зовут сестра Клеофа, и я – Творец. Я придаю форму адаманту, из которого делают оружие другие сестры. – Она повернулась к Изабель и указала на золоченый кнут, обернутый вокруг запястья девушки. – Ты думаешь, я не знаю, что это такое? А эта безделушка…
Рука Изабель потянулась к рубину на ее шее.
– Если тебе все известно, – прервала сестру Джослин, – так, может быть, ты знаешь, зачем мы пришли?
Губы сестры Клеофы медленно растянулись в улыбке.
– В отличие от Безмолвных братьев, мы не умеем читать мысли. Мы предпочитаем полагаться на сеть информаторов, и они редко нас подводят. Полагаю, ваш визит как-то связан с Джейсом Лайтвудом, раз уж здесь его сестра, и твоим сыном, Джонатаном Моргенштерном.
– Мы попали в затруднительное положение, – сказала Джослин. – Джонатан строит козни против Конклава, как когда-то его отец. Конклав приговорил его к смерти. Но за Джейсом Лайтвудом нет никакой вины… его любят близкие и его любит моя дочь. Проблема в том, что Джейс и Джонатан связаны древним заклятием крови.
– Заклятием крови? Каким именно?
Джослин вынула из кармана записи Магнуса, который тот дал ей минувшей ночью, и протянула их сестре Клеофе. Изабель вздрогнула, заметив, какие уродливые у нее пальцы, похожие на лапы паука; острые кончики ногтей украшали капельки электрума.
Пробежав глазами по страницам, Клеофа покачала головой:
– Сестры не имеют дел с магией крови.
Языки пламени в ее глазах потухли.
Из стены появилась другая тень.
– Посмотри это, сестра Долорес, – сказала Клеофа, передавая записи. – Ты можешь в этом разобраться?
Долорес была похожа на Клеофу – такая же рослая и стройная, в таком же белом платье, только волосы седые и заплетены в две косы, стянутые золотистым жгутом.
– Кажется, это заклятие единения, – сказала сестра Долорес, внимательно прочитав написанное. – Похоже на заклятие парабатай. Только демоническое.
– Парабатай? – взволнованно спросила Изабель. – Но ведь оно безвредно…
– Да? – удивилась сестра Клеофа, но Долорес взглядом приказала ей замолчать.
– Парабатай связывает двоих, оставляя каждому свободу воли, – объяснила она. – А заклятие единения подчиняет одного другому. Подчиненный будет верить в то, во что верит его господин, и будет хотеть всего, чего тот хочет. Заклятие подавляет свободу воли, и именно поэтому оно демоническое. Ибо свобода воли дарована нам свыше, и даровано совсем другими силами.
– А еще, если ранить одного заклятого, то другой тоже получит рану, – напомнила Джослин.
– Значит, если умрет один из них, то умрет и другой? – спросила сестра Клеофа.
– Да, – ответила Джослин, – и это еще одно отличие от заклятия парабатай. Но теперь наш вопрос. Есть ли оружие, способное ранить только одного из них? Можно ли их разделить с помощью оружия? Вы можете выковать такое?
Сестра Долорес вернула записи Джослин. Руки у нее были тонкими и белыми, как снег.
– Такого оружия у нас нет, и ничего подобного мы выковать не сможем.
Изабель сжала кулаки, ногти вонзились в ладони.
– И что, такого оружия вообще не существует?
– В этом мире не существует, – ответила Долорес. – Но в другом… Есть райские и адские клинки. Например, меч архангела Михаила, с которым Иисус Навин сражался в Иерихонской битве. Или клинки, выкованные во тьме бездны. Но я не знаю, как их раздобыть.
– И даже если бы знали, мы бы не смогли вам сказать, так как это запрещено законом, – сказала Клеофа. – Вы, конечно, понимаете, что нам придется уведомить Конклав о вашем визите…
– А меч Иисуса Навина? – прервала ее Изабель. – Вы можете его раздобыть? Или мы сами?
– Этот меч можно получить только из рук ангела, – сказала Долорес. – Но тот, кто призовет ангела, будет поражен Небесным огнем.
– Но Разиэль… – начала Изабель.
Губы сестры Клеофы вытянулись в линию.
– Разиэль оставил нам Орудия смерти, чтобы мы могли призвать его в черный день. Свою единственную возможность мы упустили, когда Разиэля призвал Валентин. Мы больше никогда не сможем воззвать к его помощи. Но, чтобы вы знали, обращаться к ангелу преступно. Кларисса Моргенштерн избежала наказания только потому, что ангела призвал ее отец, а не она сама.
– Однажды мой муж призвал и другого ангела, – тихо сказала Джослин. – Итуриэля. Он много лет держал его в плену.
Сестры замешкались, потом заговорила Долорес:
– Пленение ангела – тяжкое преступление. Конклав никогда бы не одобрил этого. Ангел не может никому повиноваться – такого заклятия нет. И ангел не может передать меч архангела, его можно отнять у него силой, но об этом даже думать страшно. Пусть уж лучше ваш Джейс умрет, чем ангел подвергнется такому позору.
Услышав это, Изабель взорвалась:
– Вот в этом с вами и проблема – с Железными сестрами и Безмолвными братьями. Не знаю, как вы превращаетесь из Сумеречных охотников в кователей оружия и разгадывателей чужих мыслей, но из-за этого вы становитесь бесчувственными. Может быть, мы, Сумеречные охотники, наполовину ангелы, но мы и люди наполовину. Если вам не понять, что такое любовь и на что люди готовы ради нее…
В глазах Долорес взметнулось пламя.
– У меня была семья, – сказала она. – Муж и дети. Их всех убили демоны. У меня ничего не осталось. Я всегда умела работать руками, поэтому стала Железной сестрой. Здесь я обрела покой, которого не нашла бы нигде больше. Я выбрала себе имя Долорес – «скорбь». Не думай, девчонка, что ты можешь судить о том, что мы знаем или чего не знаем о боли и человечности.
– Да ничего вы не знаете, – огрызнулась Изабель. – Твердолобые, как камни. То-то они у вас тут кругом.
– Огонь закаляет золото, Изабель Лайтвуд, – строго сказала сестра Клеофа.
– Ой, да ладно, – отмахнулась Изабель. – Помощи от вас никакой!
Она развернулась и легко перешла мост, будто бы на нем и не было ножей. И только на другой стороне позволила себе упасть на колени и закрыть лицо руками.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем за ее спиной раздались тихие шаги. Джослин, а это была она, приобняла ее. Как ни странно, Изабель не противилась. В прикосновении Джослин было что-то материнское, и на сердце сразу стало легче.
– Хочешь узнать, о чем они говорили после того, как ты ушла? – спросила Джослин, когда Изабель перестала дрожать.
– Наверняка о том, что я опозорила Сумеречных охотников….
– На самом деле Клеофа сказала, что из тебя вышла бы отличная Железная сестра, и попросила дать знать, если тебе это интересно.
Джослин осторожно погладила ее по волосам.
Плечи Изабель снова затряслись, но теперь от смеха. Она посмотрела на Джослин и неожиданно произнесла:
– Слушай, может, скажешь…
Рука Джослин застыла.
– Что?
– Ну, кто это… С кем у моего отца роман. Ты не понимаешь… Каждый раз, когда я вижу женщину одного с мамой возраста, я думаю, может, эта и есть та, другая. Сестра Люка. Консул. Ты…
Джослин вздохнула:
– Ты и вправду ее не знаешь. Анна-Мария Хайсмит. Ее больше нет. Она погибла, когда Валентин атаковал Аликанте.
Изабель заморгала:
– Вот как…
– Теперь тебе легче?
– Конечно, – соврала Изабель, уставившись в землю. – Мне намного легче.
После ужина Клэри вернулась в спальню на нижнем этаже, сказавшись усталой. Плотно закрыв дверь, она попыталась снова связаться с Саймоном, хотя понимала, что, с учетом разницы во времени между Италией и Америкой, он, скорее всего, спит. Точнее, она надеялась на то, что он спит. Она боялась даже думать о том, что кольца потеряли свою силу.
В дверь постучали.
– Войдите, – сказала она, сжав пальцы и инстинктивно пытаясь спрятать кольцо.
Дверь открылась, это был Джейс. Он стоял на пороге и, не отрываясь, смотрел на нее. Клэри вспомнила другую ночь. Знойное лето… Стук в дверь… Джейс… Настоящий Джейс…
«Другой» Джейс только что вымылся, и его мокрые волосы топорщились. Он был в мягком свитере цвета бронзы и джинсах.
А вдруг он счастлив? – подумала Клэри. Если да, то от чего ты его спасаешь?
– Привет, – растерянно сказала она. – Как дела?
Джейс ухмыльнулся, и от этой ухмылки кровь в жилах Клэри похолодела.
– Хочешь пойти на свидание?
– Н-на с-свидание? – заикаясь, переспросила она.
– На свидание – кивнул Джейс. – Предлагаю тебе незабываемый романтический вечер с покорным слугой.
– Незабываемый романтический вечер? – еще больше растерялась Клэри.
– Эй, это же я, – засмеялся Джейс. – Девчонки падают в обморок, глядя, как я играю в «Скрэббл». А представь, что будет, если я приложу усилия?
Клэри окинула себя взглядом. Джинсы, зеленая шелковистая блуза. Она вспомнила о косметике в той странной комнате. Ей ужасно хотелось, чтобы под рукой оказался блеск для губ.
Джейс подошел и протянул ей руку.
– Ты восхитительно выглядишь, – сказал он. – Пойдем.
Она позволила ему помочь ей встать.
– Я не знаю…
– Пойдем! – Джейс говорил соблазнительным тоном, который запомнился ей с тех пор, как он повел ее в Оранжерею, чтобы показать цветок, распускающийся в полночь.
– Мы в Италии. В Венеции. В одном из самых красивых городов мира. Было бы жалко не увидеть его.
Джейс притянул ее к себе. Свитер его был мягким на ощупь, пахнуло знакомым шампунем. Сердце Клэри ухнуло куда-то вниз.
– Или можем остаться дома, – сказал Джейс, тяжело дыша.
– Я не из тех, кто падает в обморок, глядя, как ты играешь в «Скрэббл», – отпрянула от него Клэри. – И учти, я не люблю пошлых шуточек.
– Черт побери, да ты читаешь мои мысли. Я как раз хотел пошло пошутить.
– Я кое-чему научилась за это время. Например, читать твои грязные мысли.
– Значит, девяносто пять процентов моих мыслей.
– Девяносто пять процентов? А остальные пять – о чем они?
– Ну, знаешь, о всяком… О демонах, которых я должен убить, о рунах, о людях, которые меня бесят, об утках.
– Об утках?
– Об утках, а что? Ладно. А теперь смотри.
Он взял ее за плечи и осторожно развернул. Секундой позже стены комнаты растаяли, и Клэри обнаружила, что стоит на улице. Она охнула и оглянулась – позади был каменный дом с высоко расположенными окнами, почти ничем не отличавшийся от других, стоящих в ряду. Слева был узкий канал, впадавший в другой, широкий, на берегах которого расположились великолепные дворцы. Пахло тиной и сыростью.
– Круто, а? – сказал Джейс.
Клэри повернулась и посмотрела на него:
– Так что там с утками?
– Ненавижу уток. Не знаю почему. Всю жизнь ненавидел, – улыбнулся он.
Майя и Джордан прибыли в штаб-квартиру «Претор Люпуса» ранним утром. По узкой белой дороге, проложенной меж аккуратно подстриженных лужаек, грузовик подъехал к огромному дому. Позади него Майя разглядела ряды деревьев, а за ними – голубую полоску воды.
– Ты учился здесь? – спросила она. – Какое роскошное место!
– Это тренировочный лагерь, – с улыбкой произнес Джордан. – Обрати внимание – лагерь.
Вообще-то улыбка не сходила с его лица с тех пор, как она поцеловала его на пляже на рассвете. Майе казалось, будто ее вернули в прошлое, когда она любила Джордана без оглядки. Но в то же время она чувствовала себя потерянной, будто проснулась в чужих краях, вдали от привычной стаи.
Это было странно. Не плохо – просто странно.
Грузовик остановился на площадке, выложенной плитками цвета волчьей шкуры с золотым отливом. К черным двойным дверям вела широкая каменная лестница. Солнечные часы на лужайке показывали семь утра. По окружности циферблата шла надпись: «Отмечаю только светлые часы».
Майя открыла дверь кабины и выпрыгнула из нее в тот самый момент, когда двери дома отворились.
– Претор Кайл! – услышала она.
По лестнице спускался светловолосый, мужчина средних лет в угольно-черном костюме.
– Претор Скотт, – поприветствовал его Джордан. – Это Майя Робертс из стаи Гэрроуэя. Майя, это претор Скотт. Он и есть глава «Претор Люпуса».
– Род Скоттов управляет «Претор Люпусом» с девятнадцатого века, – сказал мужчина, глядя на Майю. – Должен признать, – теперь он обращался к Джордану, – что я не ожидал увидеть тебя так скоро. Ситуация с вампиром на Манхэттене, Светочем…
– Все под контролем, – поспешно ответил Джордан. – Мы здесь по другой причине.
Претор Скотт поднял брови:
– И по какой же?
– Это очень важно, – заговорила Майя. – Люк Гэрроуэй, вожак нашей стаи…
Претор Скотт суровым взглядом заставил ее замолчать. Осанка выдавала в нем альфа-самца. Глаза под густыми бровями были серовато-зелеными, на шее, под воротником, сверкал бронзовый медальон с отпечатком волчьей лапы.
– Мы сами решаем, какие вопросы считать чрезвычайно важными, – сказал он. – И мы не отель, готовый принять кого угодно, и Джордан знает это. Если бы он не был одним из самых многообещающих выпускников «Претора», я бы прогнал вас обоих.
Джордан заткнул большие пальцы рук за ремень джинсов и опустил глаза. Выражение лица Скотта смягчилось.
– Но ты действительно один из наших лучших выпускников, – сказал он и положил руку на плечо Джордана. – Что-то вид у тебя неважный. Похоже, ты не спал всю ночь. Хорошо, я готов обсудить ваши дела. Пройдемте в кабинет.
Кабинет находился в конце длинного коридора, изящно отделанного темной древесиной. Майя заметила табличку с правилами поведения.
ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ
В стенах «Претор Люпуса»
не перевоплощаться,
не выть,
не драться,
не кусаться.
Никакого серебра!
Одежду носить всегда. ВСЕГДА.
P. S. Помечать продукты перед тем, как поместить их в общий холодильник.
В воздухе витали ароматы готовящегося завтрака, и в животе у Майи заурчало. Претора Скотта это, судя по всему, позабавило.
– Я велю кому-нибудь принести закуски, если вы голодны.
– Спасибо, – пробормотала Майя.
Они дошли до конца коридора, и Скотт открыл дверь с его именем на табличке.
– Руфус? – сказал он. – Что ты здесь делаешь?
Майя выглянула из-за его спины. В просторном кабинете царил уютный беспорядок. Из окна открывался вид на лужайку, на которой тренировалась группа юношей в черных майках и спортивных штанах. Полки вдоль стен были уставлены книгами об оборотнях с названиями на латыни, среди которых Майя узнала слово lupus[7]7
Волк (лат.)
[Закрыть]. Письменным столом служила мраморная плита, которую подпирали две статуи оскалившихся волков. Перед столом стояли два стула. На одном из них, сгорбившись и сцепив руки, сидел тот, кого назвали Руфусом.
– Претор, – сказал он скрипучим голосом, – я надеялся поговорить с вами о происшествии в Бостоне.
– Ты о том, что сломал ногу своему подопечному? Мы поговорим об этом позже, Руфус. Сейчас меня ждут более важные дела.
– Но…
– Ты свободен, Руфус, – произнес Скотт тоном альфа-самца, подчиняться которому следовало беспрекословно. – Напомню тебе, что это реабилитационный центр. Среди прочего, здесь учат уважению к старшим по званию.
Руфус встал, что-то бормоча себе под нос, и Майя только тогда поняла, насколько он огромен. Черная футболка туго обтягивала мощную грудь, бицепсы внушали страх. Голова оборотня была чисто выбрита, щека обезображена глубокими царапинами, похожими на борозды в почве. Бросив на них недобрый взгляд, Руфус вышел.
– Конечно, реабилитации все поддаются по-разному, – пробормотал Джордан.
Скотт опустился в кресло с высокой спинкой по другую сторону стола и нажал на кнопку вызывающе современного интеркома. Распорядившись принести завтрак, он наконец сказал:
– Слушаю вас.
Джордан принялся рассказывать о беде, случившейся с Люком, а взгляд Майи блуждал по комнате. Она подумала, каково это – вырасти в роскошном доме, где все упорядочено, вдали от бесшабашной свободы, царившей в стае.
Оборотень, одетый во все черное – судя по всему, это была униформа «Претора», – принес нарезанный кусочками ростбиф, сыр и белковые коктейли на подносе. В душе Майя поморщилась. Оборотням действительно требовалось больше белка, чем обычным людям, но ростбиф на завтрак? Ей хотелось чаю с сахаром.
– Разве ты не знаешь, – обратился к ней Скотт, словно прочитав ее мысли, – что сахар вреден для оборотней? Вожак твоей стаи не говорил об этом? Проведи эксперимент – перестань употреблять сахар в пищу, и тебе его больше и не захочется.
– Да, говорил, – испуганно ответила она. – Но в стрессовых ситуациях я становлюсь забывчивой.
– Обычно мы придерживаемся строгих принципов невмешательства в дела отдельных стай, – продолжил он, поправляя золотые часы «Ролекс» на запястье. – Но… бывают и исключения.
– Именно поэтому мы и приехали сюда, – сказал Джордан. – Стаи ведут преимущественно кочевой образ жизни, и у них нет библиотек, где можно было бы найти фолиант, в котором записаны советы на все случаи жизни. У нас все передается из уст в уста. Мы могли бы ходить от стаи к стае в поисках способа исцелить Люка, но у нас на это нет времени. У Безмолвных братьев есть архивы, у колдунов – Спиральный лабиринт, а в «Претор Люпусе» – вот это. – Он указал на полки с книгами.
Хозяина кабинета его речь, судя по всему, не убедила.
Майя опустила стакан с белковым коктейлем.
– Люк не простой вожак стаи, – сказала она. – Он представитель оборотней в Конклаве, и он член Совета. Если вы поможете исцелить его, у вас появится сторонник и там, и там.
Глаза Скотта сверкнули.
– А вот это интересно, – сказал он. – Хорошо, я поищу что-нибудь. Но на это потребуется несколько часов. Джордан, тебе нужно отдохнуть. Не хочу, чтобы ты врезался в дерево на обратной дороге.
– Я могла бы сесть за руль… – начала Майя.
– С виду ты устала не меньше его. Джордан, хоть ты и закончил обучение, здесь для тебя всегда найдется комната, и ты об этом знаешь. Ник на задании, поэтому и для Майи постель найдется. Отдохните. Я вас позову, когда закончу.
Он развернулся в кресле и принялся рассматривать корешки книг. Джордан жестом показал Майе, что пора уходить. Она встала, стряхнула крошки с джинсов, и уже пошла к двери, когда претор Скотт остановил ее:
– Вот что, Майя Робертс. Я надеюсь, ты понимаешь, что, обещая что-то от лица других, ты берешь на себя обязательство проследить за тем, чтобы обещанное выполнялось.
Саймон проснулся. Он не чувствовал себя отдохнувшим и долго лежал в темноте.
Сквозь плотные занавески на окнах свет почти не проникал, но он понял, что сейчас день. Изабель давно ушла, но постель хранила ее запах (розовые духи и текила).
Он вынул правую руку из-под одеяла и посмотрел на золотое кольцо. Изящное, с выгравированным на нем орнаментом, а может быть, и буквами на неизвестном ему языке. Он сел и дотронулся до кольца.
«Клэри?»
Ответ прозвучал мгновенно, и Саймон едва не свалился с кровати от облегчения.
«Саймон…»
«Можешь разговаривать?»
«Нет… – Он почувствовал напряжение в ее голосе. – Я рада, что ты вышел на связь, но сейчас не могу. Я не одна».
«Но с тобой все в порядке, да?»
«Все хорошо. Ничего еще не случилось. Я пытаюсь что-нибудь выведать… информацию. Обещаю выйти на связь, как только хоть что-то разузнаю».
