Текст книги "В Зин-Азшари (СИ)"

Автор книги: Кассандра Дженкинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

 – Вы займетесь этим лично? – спросил Первый Советник. Не ему одному предстояло вершить судьбы этого мира.

 Четвертый покачал головой.

 – Я выбрал одного кандидата, но мне нужно время, чтобы подготовить его.

 – У вас есть время, – покровительственно ответил Оракул. – Смерти населяющих Азерот существ укрепят Зов Древнего Бога Н-Зота. Единожды пленив сознание Смертокрыла, посеяв в его разуме хаос, Н-Зот, окрепнув, сумеет вновь воззвать к нему и обратить на свою сторону. Вы должны исполнить задуманное до этого часа. Каждый из вас должен успеть. Лишь Аспект-Хранитель способен рассказать нам об Оковах Титанов, сдерживающих силу Древних Богов. Когда Смертокрыл вступит под своды Грим-Батола, войны и разрушения должны поглотить Азерот. И задача Темного Совета приблизить этот час.

 «Проклятое Южнобережье», – думал Первый Советник, покидая крепость Грим-Батол спустя некоторое время после завершения Совета. Почему Четвертый Советник выбрал именно этот проклятый городок?

Глава 13. Вершить предначертанное.

Там, где горы подпирали шпилями небо, бесстрашно шагал юноша со спутанными черными волосами, перепрыгивая с одного уступа на другой, ловко приземляясь на самый край, и смело взирал в низ, где в облаках пряталась земля. Холодные порывы ветра способны были с легкостью столкнуть массивные камни в пропасть, но они совсем не беспокоили человека.

 Даже здешние горные бараны с густой шерстью и завитыми рогами не поднимались так высоко, как он. Редкая птица пролетала над ним, и казалось, до нее можно было дотянуться рукой. Впрочем, ее полету он вряд ли завидовал…

 Невероятно выносливый, он шел, не смыкая глаз, вторые сутки. С его губ не сходила пренебрежительная ухмылка, ведь он считал, что обгоняет Время, перепрыгивает Настоящее, желая изменить Будущее. Когда этот юноша говорил Гвинэн, что знает, какие несчастья ждут Азерот, он не врал. Но он не собирался раскрывать влиятельным лицам известные ему тайны, а судьба Азерота и населявших его существ мало его волновала. Все они, занятые своими ежедневными потребностями, страстями, желаниями, копошились где-то внизу этих гор, по которым он бежал, не озираясь, спускался в один прыжок с отвесных каменных стен. Разве достойны они его беспокойства?

 Ослепленный знанием о предначертанном, всем сердцем влюбленный в того, кого никогда не знал, уверенный в своей силе, он улыбался ветру и подмигивал сменявшим друг друга луне и солнцу. Он шел прямиком к горной крепости в Сумеречном Нагорье, и выбрал он самый простой путь – прямо по горным вершинам.

 Существа разных рас в одинаковых фиолетовых робах сновали повсюду. Юноша и представить не мог, что проникнуть в самое сердце Сумеречного Молота будет настолько просто. Осмелев и не ожидая нападения стражи, он шагнул вглубь крепости. Мало кто знал о ее существовании, и потому охрана была незначительна. Узкая тропа виляла среди высоких горных хребтов, и вряд ли случайный путник смог бы добраться до нее, чтобы рассекретить. И уж тем более никто не подозревал, что кому-то по силам спрыгнуть с отвесных уступов, не сломав при этом шеи.

 Даже то, что он не был одет в фиолетовую робу до пят, никого не смущало. Выделяясь среди толпы черными штанами и местами разорванной рубахой грубой вязки, юноша спокойно гулял среди гудящей деятельностью крепости. Через полчаса праздных шатаний самодовольная улыбка сползла с его лица, сменившись растерянностью. Он вышел в очередной зал с высоким потолком, в середине которого высились деревянные сколоченные ящики. Два потока выносливых и молчаливых юношей разносили ящики в два разных коридора. Из сваленных в одну кучу ящиков, одни выбирали ящики с нарисованными на боку красным символом Орды, другие – с синей меткой Альянса.

 Он пристроился к конвейеру Орды, но вовремя заметил, что там работали только тролли, орки и кровавые эльфы, потому прошептав: «Я же человек», схватил ящик с меткой Альянса и пошел вместе со вторым потоком.

 – Что разгружаем? – обратился он к потному, красному дворфу, кряхтевшему под тяжестью ящика.

 Тот посмотрел на него как на сумасшедшего, и юноша заметил, что другим, в отличие от него, ящики пушинками не казались. Юноша передумал брать сразу по два ящика в каждую руку, сбавил пыл и тоже стал изображать утомленность грузом.

 Ящики складывались в темной комнате с железным полом. Когда комната заполнялась, пол вместе с грузом медленно опускался вниз. А работа продолжалась, ящиков было очень много. Через час юноше надоела эта монотонная работа, усталости он не чувствовал, но и смысла не видел. Улучив момент, когда комната в очередной раз наполнилась ящиками, он скрылся между ними и вместе с железной платформой спустился ниже.

 Ничем интересным на нижнем уровне тоже не занимались. Такие же потные и красные от натуги представители Альянса разбирали ящики с платформы и грузили их на повозки. Заполненные повозки то и дело отъезжали, на их место становились другие, и дело не кончалось.

 Сверкнув потемневшими от злости глазами, юноша готов был зарычать, но тяжелая ладонь опустилась ему на плечо. Он развернулся.

 Высокая фигура была в таком же фиолетовом балахоне, как у любого, кто обитал в этой горной крепости, только с изящными расшитыми золотыми нитями краями. Лицо скрывала непроницаемая черная маска.

 – Что ты здесь делаешь? – спросила его фигура.

 Не растерявшись, юноша изящно поклонился и, не поднимая глаз, сказал:

 – Служу Культу Сумеречного молота, господин.

 Юноша этого не видел, но лицо, скрытое под маской, беззвучно смеялось.

 Неизвестный в маске занимал высокий пост в рядах Культа, и юношу это не могло не радовать, что при первой же возможности, он попал к влиятельному человеку. И этот человек, никогда не снимавший маски и плаща, очень быстро приблизил юношу к себе, поручая мелкие дела. Каждый вечер он вызывал к себе юношу и подолгу разговаривал с ним.

 – Что есть Культ? – спрашивал он его.

 – Сумеречный Культ есть Вершина мироздания и существования в нем. Ничто не вечно, кроме смерти. Смерть приносит очищение от мирского. Отказаться от страха перед лицом смерти – первая обязанность каждого, кто примкнет к Культу, – говорил заученные наизусть трактаты юноша.

 – Готов ли ты пройти очищение?

 – Да.

 – Я не верю тебе, – отвечала маска. – Ты еще слишком занят мирским, слишком вовлечен в эту жизнь. Еще что-то держит тебя за это бренное существование. И если это продлится слишком долго, я откажусь от тебя и не приму тебя в свои ученики. Отрекись от мелочей, которые, как тебе кажется, ценны для тебя и несут смысл.

 – Что есть Культ? – вновь спрашивала его маска через несколько дней.

 – Культ есть Вершина мироздания. Культ – это Истина, а Истина – это смерть. Только смерть правдива, только смерть очищает.

 Маска долго хранила молчание, но потом тяжело сказала:

 – И все же ты не готов еще. Твои речи стали красноречивыми, но не этим ты должен убедить меня. Ты смотришь на Культ с высока, ты смеешься над всеми нами, верными последователями конца света.

 И днем юноша, теперь облаченный в такой же фиолетовый, бесформенный балахон, бегал по поручениям маски, как и десятки других, читал ночами трактаты Культа и с каждым днем, каждой вечерней беседой забывал истинную цель прибытия в каменную крепость, ради которой когда-то перепрыгивал через горы. Его мысли перевернулись с ног на голову. Загадочная маска взяла его на живца, на молодость и горячность, доказывая, что он не способен и не готов, поджигая его любопытство и желание выслужиться. И он с головой кинулся в этот омут, с оговоркой для самого себя: «Я ничего не забыл. Я знаю свое предназначение, просто это так интересно – доказать этому человеку, что я истинный последователь Культа. Возможно, это откроет мне новые пути в моем жизненном предначертании. И потом, я всегда успею сделать то, что предначертано мне судьбой. И если эта судьба подвернула мне этого господина в маске, значит, так и должно быть. Значит, я должен делать то, о чем он просит меня».

 – Что есть Культ? – снова спрашивала его маска.

 – Сумеречный Культ есть жизнь моя. Служение Культу – возможность привнести в мое бренное существование смысл. Цель Культа – смерть, и смерть есть высшая для меня похвала, которой я недостоин. Только верные и истинные последователи Культа могут нести Смерть и дарить ее другим, и эта честь омывается собственной кровью.

 Господин вскочил на ноги. Юноша, склонив голову, стоял перед ним на коленях, и глаза его горели огнем безумного фанатика. Неужели он полностью поверил в учение Культа? Господин вытащил из ножен кинжал.

 – Служители Культа могут нести смерть, ибо это высшее благо, – заговорил он, – и убивать каждого, кто достоин ее. Верно?

 – Да, господин, – шептал юноша.

 – И убивать тех, – холодный клинок коснулся шеи юноши, – кто притворяется последователем Культа, но таковым не является. Кто идет на поводу собственных желаний, и проповедует идеи Культа ради собственной выгоды. Верно?

 – Да.

 – Достоин ли ты принять высшее из благ этого мира из моих рук?

 – Нет. Мои мысли нечисты, мои действия не направлены только во благо Культа, я ищу своей выгоды. Если вы даруете мне очищение от мирского, я приму это с большой благодарностью, но прошу, дайте мне время, чтобы очиститься и отказаться от всего, что связывает меня с миром.

 – Ты действительно готов отказаться от своего предначертания ради служения Культу?

 – Да, – чуть помедлив, ответил юноша.

 И кулаки маски, облаченные в кожаные перчатки, сжались; кинжал взметнулся вверх. За доли секунды юноша осознал, что не испытывает страха и действительно ждет свой смерти, как освобождения и чуда, но кинжал со звоном отлетел к стене. Фигура в темном плаще тяжело опустилась обратно в кресло, закрыв лицо в маске руками. Казалось, он даже качал головой.

 – Господин...

 Жестом маска велела ему остановиться.

 – Прошу вас… Я достоин.

 – О, идиот! – вскричала маска. – Тарион! Какой же ты идиот!

 Плотная магическая маска полетела на пол. Юноша, которого действительно звали Тарион, готов был провалиться от стыда сквозь землю. Аспект времени, Ноздорму Вневременный смотрел на него пылающими гневом бронзовыми глазами.

 – Вот для чего ты сбежал! «Вершить предначертанное», – повторил Вневременный когда-то сказанное юношей. – Тебе казалось, ты уже все умеешь. Но одного умения перемещаться во времени не достаточно для пророчества, Тарион. Я говорил, что кровь твоя пропитана жестокостью, и тебе нужно многое узнать, чтобы научиться сдерживать это. Ты жесток и безумен, как и твой отец. Я знал это, но твоя одержимость убивать и умирать самому только подтвердила мои худшие опасения.

 – Магна Эгвин говорила то же самое, – понуро ответил Тарион.

 – С кем еще ты разговаривал, пока пребывал в этом мире? – железным тоном спросил Ноздорму.

 Тарион поднял свои глаза, ставшие небесно-голубого цвета.

 Высокий, с рельефными руками и большими, крепкими ладонями, его учитель также не сводил с него мудрого взора. Его бронзовые кудри выбились из-под темного капюшона.

 – С Вождем Траллом… Но он не знал, кто я, – поспешно сказал юноша. – Я передал ему письмо из Терамора.

 – Так это твое появление нарушило все планы Культа по поводу Тралла, – задумчиво сказал учитель. – Замечательно. Это письмо не должно было дойти до получателя, Тарион. Зачем ты вообще направился к оркам?

 – Хотел увидеть Тралла своими глазами. Он ведь ушел с поста Вождя...

 – Сколько раз ты превращался?

 – Раза два всего. Мне это очень тяжело дается.

 – Ты находишься не в своем времени, поэтому перекидываясь, ты изменяешь не только свою физическую форму, но и временное пространство.

 – И чем это грозит?

 – А чем может грозить внезапное вмешательство во Время?

 – Изменением будущего, – прошептал Тарион. – Но мое предназначение… Оно ведь не изменилось?

 Вневременный прищурил глаза.

 – Ждешь ответа? – спросил он. – Я не дам его тебе. Ты итак натворил много бед. Ты даже не представляешь, каких именно. Ты знал только, что станешь спасителем своего отца. Ничтожная информация, приоткрывающая крошечную завесу твоего будущего, вселила в тебя веру, что ворвись ты в любой временной пласт, ты можешь менять его, как тебе вздумается?

 – Я не выбирал это время. В другие временные отрезки я просто не мог пройти, и у меня не осталось выхода.

 – В других плоскостях времени уже присутствует твоя сущность. И только здесь она – единственная, ведь ты еще даже не родился. И ты без особых трудностей смог пройти. Проникнуть в плоскость, где уже есть твоя сущность, без моей помощи – невозможно. Наличие двух одинаковых сущностей из разных времен приведет к хаосу и дестабилизации временного пространства. Впрочем, тебе ведь неинтересно, ты же сбежал. Долой скучные лекции, вперед – вершить будущее!

 – Скажите все-таки, – буравя взглядом носки своих сапог, сказал Тарион. – Я сильно изменил свое будущее?

 – Оно бы окончательно изменилось, если бы я отрубил тебе твою голову. Подумать только, стать последователем Культа! Искренне поверить в эту чушь! И кстати, быть готовым отказаться от своего будущего. Нет, Тарион, ты ни на шаг не изменил предначертанного.

 – Я думал… Ведь отец был связан с Культом, и я хотел…

 – Проникай, исследуй, но не верь! Тебе не хватает мудрости, опыта, зрелости, чтобы смотреть поверх будничного. Ты провел жалкое количество времени среди людей, и вот – ты уже стал частью их.

 – Нет! Нет! Я не человек! – закричал Тарион.

 – В людях нет ничего плохого, Тарион. Твоя мать – человек, и ты должен быть благодарен ей за свое рождение. Но твоя вторая сущность льстит тебе гораздо больше, чем человеческая. Умерь свою гордыню, иначе ничего не выйдет.

 – Вы из-за меня пришли в Сумеречное Нагорье?

 – Сказал же, умерь свою гордыню. Не все в этом мире вертится вокруг тебя. В мои обязанности входит наблюдение за течением Времени в Азероте. Один из Оракулов Культа очень настойчиво добивался ответов о будущем. Настолько настойчиво, что, несмотря на усилия временных драконов, Культу удалось узнать, что падший Аспект Смертокрыл может быть остановлен.

 – Спасен, – прошептал Тарион.

 – Для Культа его спасение сродни уничтожению. Если его мощь обратиться против них это будет означать только одно – поражение, этого они допустить не могут. Они даже прозвали тебя – Слезой Земли. Хорошо подметили, да? Все, что мы смогли сделать, это внушить Оракулу, что Слеза – это артефакт, и никак не живое существо. Но Оракул упорствовал. Пришлось затянуть его в Искривленное Временное пространство. Никому, кроме меня, не позволено так вольно обращаться со временем.

 Тарион не знал, куда спрятать глаза.

 – Я занял место Оракула в Темном Совете Культа, чтобы впредь не допустить проникновения во Время, а ты, воспользовавшись моим отсутствием, сбежал.

 – Культ ищет меня?

 – Да. Но пока ты единственный в этом времени, ты неуловим.

 Пока… Тарион вспыхнул. Осознать, что скоро в этот мир, придешь ты сам, красным орущим младенцем, ему было не под силу.

 – Когда? – спросил он хрипло. – Когда это произойдет?

 – Даже если я позволю тебе задержаться в этом времени до твоего рождения, чтобы избежать временной аномалии от присутствия двух одинаковых сущностей, это будет на руку Культу. Твоя энергия, удвоившись, станет неуёмной, и если ты сможешь исчезнуть, то твое новорожденное я, оставшись в этом мире, станет легкой добычей.

 – Я могу забрать его с собой.

 – И изменить будущее настолько, что даже сам Аспект Времени в нем не разберется? Да, на такое ты способен.

 Тарион молчал, погруженный в мысли.

 – Какой же я дурак, – сказал он потрясенно. – Я переместился в собственное прошлое, чтобы вершить будущее!

 – Да, Тарион, так и есть. Я сразу знал, где ты, но не предпринимал никаких действий, потому что тебе по силам перемещаться только в прошлое.

 – Я хочу учиться. Я хочу научиться всему, что я пропустил за это время. Я хочу обрести волю над своей силой, которая бьется внутри меня, но я не в состоянии ее контролировать. Еще ведь не поздно?

 – Для тех, кому подвластно Время, никогда не бывает поздно.

 – А мой отец здесь?.... Он в Нагорье?

 – Еще нет, Тарион. Учись терпению. И начинай прямо сейчас.

 Глава 14. Отрекшийся. 

Все это время представитель Вождя Тралла орк Парук жил в Подгороде. И с того момента, как он прилетел из Оргриммара, Рэндал Сварт под разными предлогами отказывал ему в визитах к Темной Госпоже.

 Любого путника, направившегося в столицу Отрекшихся, сначала встречали холодные руины величественного королевства людей – Лордаерона. Поговаривали, что во внутреннем дворе, усыпанном обломками каменных колоннад и статуй, среди разрушенных арок, до сих пор бродили неуспокоенные души погибших в сражениях с Королем Мертвых. На неопытных путешественников неизгладимое впечатление производил уцелевший Тронный Зал короля Теренаса Менетила, в котором он принял смерть от руки своего сына – принца Артаса. Но завсегдатаи столицы Отрекшихся, не сбавляя скорости, верхом на разнообразных ездовых животных Азерота пролетали по сохранившейся мозаичной кладке Тронного Зала прямиком к подземным лифтам. Сам Подгород располагался в склепах и подвалах бывшей столицы людей. И туда можно было проникнуть при помощи одного из четырех подземных лифтов.

 Мрачный и сырой, с гнетущей тишиной, подземный город нежити никогда не слышал детского смеха. Каналы со странной светло-зеленной жидкостью опоясывали круглый город, поделенный на четыре квартала. Только Тронный Зал Темной Госпожи отделялся от всего города длинным узким коридором, охраняемый стражей-нежитью. Каждое утро покидая таверну, Парук направлялся к Тронному залу, где его неизменно поджидал Рэндал Сварт.

 Вести о том, что лорд Фордринг вернулся в Дольный Очаг и что Круг Кенария способен излечить землю Чумного Края, быстрее пожара облетели Тирисфальские леса. Мнения Отрекшихся разделились. Одни считали, что действия Альянса равносильны объявлению войны, другие успокаивали, что в Серебряный Рассвет могли вступить даже они сами, если бы захотели, а значит, зла ждать не стоило. Серебряный Рассвет был основан, чтобы защищать Азерот от Плети, логично, что после уничтожения Короля Мертвых, Рассвет взялся очищать земли от остатков чумы, но ведь и самих Отрекшихся можно назвать остатками Плети, рассуждали воинственно настроенные граждане Подгорода. Пшеница служит им как прикрытие, считали они. Некоторым только дай волю, отмахивались миролюбивые граждане, и они найдут следы геноцида даже в желании лорда Фордринга заделаться в фермеры. А знают ли присутствующие, сколько кораблей в день прибывают теперь в Чумные земли из Западного Края, измученного засухой? Сколько фермеров Альянса ожидают в Дольном Очаге земельного надела? Если миграция людей будет продолжаться, однажды король Вариан сможет объявить эти земли вотчиной Штормграда. Тогда под пшеницу могут пустить и леса вокруг Подгорода. Миролюбиво настроенным гражданам крыть подобные высказывания было нечем. Всем был хорошо известен воинственный характер короля, а подданных Штормграда в Чумных землях и вправду становилось только больше.

 Эти важные новости Парук, как ни странно, узнавал в таверне из пересудов граждан. Рэндал Сварт немногим позже своим скрипучим голосом лишь пересказывал общее положение дел, добавляя некоторые мелкие подробности. Например, дату основания Серебряного Рассвета или точное количество его последователей.

 Изуродованные смертью лица нежити не выражали эмоций, но Парук не терял надежды и, стараясь заметить хоть единый жест, который мог выдать посла Сильваны, во все глаза следил за Рэндалом. Не имея никаких доказательств, орк мог полагаться лишь на свое чутье. Постоянные отказы в визитах к ночным эльфам в пыточные камеры или в Тронный зал к Сильване не располагали к доверию.

 – Перестаньте сверлить меня взглядом, – не выдержал однажды Отрекшийся. – Выражение моего лица уже лет десять не менялось.

 – Я должен видеть леди Сильвану, – настаивал орк.

 – Приказ Вождя Тралла сохранить жизнь пленным эльфам не был нарушен. Вы также получаете необходимую вам информацию, о которой просил Вождь. А Темная Госпожа не любит, когда ее беспокоят по пустякам.

 – Ничего себе пустяки! Ночные эльфы до сих пор в пыточных камерах?

 – Гораздо важнее не их местоположение, а то, что они до сих пор живы.

 Парук экспериментировал с провокационными вопросами:

 – Чем для друидов Круга Кенария обернется выращивание пшеницы под боком у Отрекшихся?

 – Полным провалом, – бесстрастно отвечал Сварт. – Население Азерота скорее умрет от голода, чем отведает чумное зерно. Никому не хочется повторять судьбу жителей Стратхольма. Хотите, я расскажу вам о чуме подробней? Вы можете мне верить, Парук. В отличие от вас, я знаю о чуме не понаслышке.

 * * *

В мутной поверхности зеркала в полный рост, перед которым стояла Сильвана Ветрокрылая, отразился Рэндал Сварт. Глаза его вновь были опущены. Должно быть, за это время он наизусть изучил каждую трещину в каменных плитах, выстилавших пол в ее покоях.

 – Моя госпожа, – поклонился Рэндал.

 Она знала, по какой причине Отрекшийся избегал пересекаться с ней взглядом. Сварт самовольно отправился в Оргриммар спрашивать у Тралла совета, как поступать с пленными ночными эльфами. Но не судьба пленников так взволновала его.

 – Завтра я отправляюсь в Серебряный Бор, Рэндал. Нужно, чтобы вы проследили, как упакуют зеркало. Хотите вновь донести Траллу о моем решении?

 Живые не почувствовали бы разницы. Королева Мертвых видела ужас за непроницаемым лицом и чувствовала панику в голосе. Она управляла эти людьми.

 Он спросил:

 – Вы так и не передумали, моя госпожа?

 Больше, чем судьба эльфов, Рэндала Сварта волновала судьба злосчастного зеркала Мертвых Душ. Последний подарок сгинувшего в Пустоту повелителя Плети.

 Серебряная рама с витиеватыми узорами завораживала взгляд. Когда-то его мутная поверхность беспристрастно отражала изломанное тело высшей эльфийки и зловещую ухмылку склонившегося над ней наследника человеческого королевства.

 – Ты будешь принадлежать мне, – пообещал проклятый принц. – Вечно.

 А оказалось, что и он сам не вечен. Силы всего Азерота расправились с ним в его Ледяной Цитадели. Сильвана тоже была там. Она пересилила презрение и зашла в оплот Плети. Мало что способно было ее удивить, если бы не это зеркало. Последним, кто видел ее живой, было это зеркало. Рэндал Сварт никогда не поймет этого. Его смерть не была унизительной, он принял ее на поле боя.

 Генералы Орды недолго раздумывали над ее просьбой забрать его с собой в Лордаерон. Кажется, один из орков даже фыркнул: «Женщина!».

 Белокурая, со смертельно бледной кожей и сверкающими рубиновыми глазами в тени надвинутого капюшона. Сама того не сознавая, Сильвана часами глядела на свое мутное отражение, изучая его, будто надеясь, что теперь, оказавшись в ее власти, зеркало одумается и повернет время вспять, применит свои силы наоборот. Заберет смерть и подарит жизнь.

 В Подгороде тоже мало кто интересовался новым предметом интерьера покоев Темной Госпожи. И пока весь Азерот, и все Тирисфальские луга пребывали в безмятежном неведении, близость могущественного артефакта одной лишь Сильване кружила голову. Она наслаждалась знанием этой тайны, пока однажды не рассказала обо всем Рэндалу Сварту. Ведь нужно было с чего-то начинать? Его реакция на правду об этом мутном стекле неприятно поразила.

 – Моя Госпожа, – прошептал он, – вы не имеет права… Король Мертвых сделал это с нами, но вы… Вы не должны повторять его судьбу!

 Впредь Сильвана зареклась обсуждать свои интерьерные решения с посторонними. А служивший ей верой и правдой Рэндал Сварт отправился в Оргриммар, надеясь, что представитель Оргриммара остановит ее от необдуманного шага. Сильвана не спрашивала, рассказал ли он Траллу, какой артефакт она увезла из Цитадели. Если Лордаерон еще не оккупировали орки, значит, нет. Этого было достаточно. Один посол из Оргриммара не представлял опасности. А его присутствие было даже на руку, рано или поздно Сильване все равно пришлось бы вызывать официальных представителей Вождя.

 Полученные от плененных ночных эльфов сведения серьезно повлияли на решение Сильваны о дальнейшей судьбе не только артефакта, но и всех Отрекшихся. Если она и дальше намерена оставаться королевой Лордаерона, то пора действовать.

 Пора показать Азероту, на что способны Отрекшиеся. А Рэндалу Сварту узнать свое место. Эта игра в обиженного подданного порядком ей надоела.

 * * *

Отрекшийся сверился с текстом в пергаменте.

 – Парук из Оргриммара? – спросил он.

 Орк кивнул и его пропустили на трибуну. Очередь позади него росла. Парук занял свое место и осмотрелся. Он не знал, что в Серебряном Бору тоже был Круг Смерти для поединков гладиаторов. Усыпанное песком поле окружал ряд остро наточенного частокола. Бревна еще не потемнели, песок был белым и чистым, а трибуны гладкими и отполированными. Возможно, это Отрекшиеся так хорошо подготовились к визиту своей королевы, но Парук не раз был в Аренном зале Оргриммара. Он знал, как выглядит песок, на который часто проливается кровь, сколько его не меняй, какими насиженными, сколько их не полируй, остаются трибуны. Круг Смерти в Серебряном Бору отстроили совсем недавно, но орку еще не доводилось слышать о нем. И о том, что нежить интересовалась боями гладиаторов. Подписанное самой Сильванной именное приглашение несказанно удивило орка.

 Трибуны забились до отказа. Но шум стих моментально, стоило глашатаю объявить имя Сильваны Ветрокрылой. Зрители приветствовали свою Госпожу в звенящей тишине, сложив руки на груди. За проведенное в Тирисфале время Парук впервые увидел Сильвану. Он находился здесь по ее приглашению, в специально отведенной для важных гостей ложе, но что-то ему подсказывало, что и после того, как бой кончится, она вряд ли снизойдет до общения с ним.

 Глашатай объявил о начале боя, и решетки справа и слева от центра поднялись, но никого не было видно. Нежить зашумела. Негодование толпы прорезал долгий вой. С правой стороны на арену выбежал огромный волк, каких Парук прежде никогда не видел. В центре арены волк поднялся на задние лапы и замер, будто именно так и полагалось передвигаться его племени. Зрители ахнули. На волке были доспехи, явно ему не по размеру. Зачем наряжать животное для боя?

 Из левого выхода, медленно и держась за руки, к гигантскому волку вышли два ночных эльфа в друидических одеждах. Орк поперхнулся. Уж не те ли это были эльфы, из-за которых он покинул Оргриммар? Рэндал говорил о двух кораблях, где же остальные члены команд?

 События на арене резко развились. Парук совершенно точно заметил, как волк пробежал несколько шагов на задних лапах и лишь затем опустился на все четыре. С утробным рычанием зверь устремился к эльфам. Те, казалось, не предпринимали для своей защиты ровным счетом ничего. Парук не ошибся, они были друидами. За мгновение до столкновения с волком, вокруг ночных эльфов образовался защитный барьер. Лапы волка оплели древесные корни, его стало затягивать в песок. Парук не очень любил смотреть на сражения магов или друидов, предпочитая им близкий бой на мечах или топорах. Он вновь поглядел на Сильвану. Королевская ложа располагалась немного выше от его места, но капюшон плаща скрывал лицо Темной Госпожи. Рэндал Сварт стоял позади нее, глядя на арену. Его лицо, как обычно, ничего не выражало.

 Зрители с криком вскочили со своих мест. Чтобы разглядеть происходящее, орк тоже поднялся. И так и обомлел. Одного из друидов зверь буквально разорвал когтями на части. Второй под защитой природных сил громким голосом нараспев читал заклинание, а волк жался к песку у ног друида с пронзительным воем.

 На глазах у всей арены с тела зверя сначала исчезла вся шерсть, а лапы превратились в руки и ноги человека. Волк был оборотнем! И не простым. Это был ворген Гилнеаса.

 Только за защитной Стеной Седогрива, по слухам, обитали невообразимо огромные и жестокие оборотни. Когда-то король Седогрив велел оградить свое королевство от остального мира высокой стеной. Вначале считали, что таким образом Седогрив намеревался защитить своих подданных от распространения чумы Плети. Но затем узнали, что опасность таилась за самими стенами Гилнеаса. Парук учил историю, пока обучался на должность доверенного представителя Вождя в Оргриммаре. Отрекшиеся вокруг него вскрикивали и казались невероятно испуганными, даже несмотря на застывшие маски вместо лиц.

 С небольшим запозданием Парук понял, что именно лишило живых мертвецов дара речи. Разумеется, они узнали воргена. Жившие в Серебряном Бору изредка, но все же встречались с ними в лесах возле границы Гилнеаса.

 Отрекшиеся во все глаза глядели на ночного эльфа, способного вернуть воргену облик живого человека. «Опасайся живых», – напутствовали Отрекшиеся своих путешественников. Живые представляли для нежити гораздо более существенную угрозу во всем Азероте, чем кто-либо другой.

 Обнаженный человек испуганно жался к ногам ночного эльфа. Друид сохранял стойкое выражение лица, но он знал, что его ожидает. Как и Парук. Это не могли быть другие ночные эльфы. Именно их Отрекшиеся взяли в плен у берегов Серебряного бора, когда те пытались проникнуть в королевство Гилнеас. В королевство живых людей под боком у ненавидящей их королевы.

 Сильвана поднялась. На этот раз шум не стих, но ей и не требовалась тишина. Она подала знак, и на арену, на песке которой недавние соперники теперь утешали друг друга, внесли высокое зеркало.

 Шоу продолжалось.

 Сильвана кивнула. Стражники оттащили голого человека от эльфа. Солдат пронзил сердце оборотня. Бездыханное тело уложили возле зеркала. Солдаты выстроились возле ночного эльфа, но тот и не думал сопротивляться. Только чудо могло помочь ему сегодня выжить.

 Темная Госпожа стала медленно спускаться по ступеням на арену. Плащ развевался за ней следом, в установившейся тишине был различим даже стук ее каблуков.

 Сильвана приблизилась к зеркалу. Коснулась его поверхности, и та внезапно вспыхнула. Одна за другой из зеркальной глади появились три эфемерных создания. Их крылья тихо шелестели за спинами. Холодные, застывшие лица с преданностью глядели на Сильвану.

 Арена под ногами Парука вздрогнула, но он с опоздание осознал это. Как и все, кто окружали его. Он зачаровано глядел на трех служительниц Смерти, парящих за спиной Темной Госпожи, пока она говорила.

 – Вы выбрали меня своей королевой. Когда весь мир отвернулся от вас, только здесь, в землях Лордаерона, вы нашли спокойствие. Продолжили жизнь после смерти. Королевство Отрекшихся пережило своего Создателя. Но будет ли наша жизнь спокойней после того, как пал Король Мертвых?