Текст книги "Умереть в любой день после вторника"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Не будь дубиной, Харв!

– усмехнулась женщина. – Я не отрицаю, что хотела бы увидеть Сэма в гробу. Но разве из этого следует, что я готова воткнуть в него нож?

– Думаю, что нет, – мрачно согласился Грэм и сосредоточился на своем скотче.

– Я сочувствую любой женщине, которая побывала за ним замужем, – объявила Джеки. – Но Сорел не стоит того, чтобы рисковать своей жизнью ради удовольствия поквитаться с ним. Кроме того, нужно подумать и об алиментах.

– Сумма весьма значительная, – тут же ввернул я. Самодовольство из блондинки так и выпирало.

– Конечно, – подтвердила она. – И любая женщина, которая терпела этого негодяя, заслужила каждое пенни из нее.

– Вы знакомы с кем-нибудь из его бывших жен? – спросил я.

– Нет, такого удовольствия я себе не доставила. – В ее глазах появился холодный, расчетливый блеск. Джеки устремила на меня долгий взгляд и, будто что-то решив для себя, повернулась к Грэму. – Харв, – проворковала она, – ты любишь меня, не правда ли?

– Конечно, дорогая, – пробубнил Грэм.

– Хочешь жениться на мне – прямо сейчас?

– Прелесть моя. – Его голос звучал так, словно он был прочно загнал в угол. – Ты же знаешь, это мое самое сильное желание. Но с такими ничтожными деньгами, которые я получаю, заведуя этим сущим моргом, на что мы будем жить?

– Это должно означать – без алиментов и без Харва! – Глаза блондинки лукаво блеснули, она усмехнулась. – Кажется, я ответила на ваш вопрос, Рик?

– Думаю, да. – Я встал. – Спасибо за виски. Дам вам знать, как пойдут дела…

– Я провожу вас до машины. – Грэм живо вскочил на ноги.

– Приходите в любое время, Рик. – В хрипловатом голосе Джеки открыто прозвучали призывные нотки. – Когда захотите. И мы сможем всласть посплетничать о милых и влиятельных людях в Голливуде. Не таких, как Сэм, я имею в виду.

– Возможно, как-нибудь и загляну, – пообещал я неопределенно.

– По вторникам Харв навещает свою мать. – Джеки резко выпрямилась на стуле, при этом движении ее халат распахнулся, очевидно непреднамеренно, обнажив пышную правую грудь.

– Так давайте условимся: во вторник вечером. Устраивает вас, Рик?

Грэм молча шел позади, пока мы не подошли к моей машине.

– Она шлюха, конечно, – с горечью произнес он. – Но всего лишь последняя в длинной череде тех шлюх, которых я знавал, начиная с моей матери.

– Что вам нужно? – спросил я его. – Сочувствие или психоаналитик?

– Не знаю. – Грэм в нерешительности потер нижнюю губу. – Я вообще ни в чем не уверен. Взять хотя бы тот вечер, когда Сорел поколотил ее. Когда я туда попал, они все еще кричали друг на друга в промежутках между его тумаками. Сэм орал что-то типа того – на что, черт ее подери, она рассчитывала, когда позвонила ему и бросила в лицо, что крутит со мной?.. Джеки же уверяла меня, что никогда не звонила ему. Но разве поймешь, когда она говорит правду? Конечно, Джеки похожа на всех этих глупеньких старлеток, у которых мозги располагаются в лифчике. Но главное – внутренне она настоящая сука. И я бы не удивился, узнав, что она действительно грозилась убить Сорела. Хотя бы ради смеха! – По вторникам вы действительно навещаете свою мать, Харв? – спросил я и направил взгляд на его мускулы. Но никакой реакции на мои слова не последовало.

– Если хотите попытать счастья, я не возражаю, хмуро буркнул он. – Может, для меня настал момент сорваться с крючка. Если Джеки влипла в грязную историю, связанную с угрозой убийства, мне тоже не отмыться. Хозяевам это не понравится!

– Вы все принимаете очень близко к сердцу, – сказал я ему и сел в машину.

– Рик? – Он просунул голову в открытое окно. – Возможно, я и не произвожу впечатления симпатичного парня – а где их найдешь? Но мне честно хотелось помочь. Если Джеки окажется в чем-то замешана, постарайтесь не впутывать меня, ладно?

– Попросите меня об этом еще раз, – поколебавшись, предложил я. – Скажем, через парочку вторников, начиная с сегодняшнего дня.

* * *

Беверли Квиллен – второй бывшей жены Сэма Сорела – не было дома. Она жила в шикарном высотном здании в отдаленной от центра части города. Я отправился перекусить, а затем сделал еще одну попытку встретиться с ней. Ее снова не оказалось на месте. Когда я позвонил в отель Сэму, телефонистка сообщила, что мистер Сорел всегда спит днем до пяти часов, и она не будет тревожить его. Что касается мисс Майер, то она велела передать, что не вернется до восьми вечера. Услышав это, я поехал домой. Мой небольшой дом на Беверли-Хиллз полностью соответствовал моим доходам и положению в обществе. «Раз обстоятельства не позволяют мне действовать, в том нет моей вины», – рассудил я.

Энергично размявшись в бассейне, расположенном позади дома, я вылез из воды и затем немного полежал на солнышке. Было приятно поплавать в свое удовольствие в то время, как и другие люди живут на этой земле на полную катушку. Совесть меня нисколько не тревожила. Либо мой клиент буйно помешанный, либо я только что имел дело с самыми отъявленными лгуньями. Я скрестил пальцы в надежде, что потенциальный убийца не солгал относительно времени предполагаемого убийства. Если с Сэмом покончат раньше следующего вторника, это подорвет мою веру в честных убийц.

Примерно в полшестого я принял душ и оделся. Предположив, что Беверли Квиллен обычно ночует дома, я решил, что стоит еще раз попытаться встретиться с ней. Через час, когда я уже принялся за второй стаканчик бурбона со льдом, окончательно решив, что уже пора двигаться, зазвонил телефон.

– Мистер Холман? – Голос в трубке показался мне знакомым. – Говорит Линда Гейлен.

– Мисс Гейлен? – учтиво отозвался я.

– Мне нужно поговорить с вами. – Ее глубокий грудной голос звучал решительно. – Андреа рассказала мне о вашем разговоре сегодня утром после моего ухода из кафетерия. Думаю, она представила вам одностороннюю картину. Есть кое-какие веши, которые мне следует объяснить вам.

– Валяйте, – радушно отозвался я.

– По телефону не могу. Может быть, вы приедете ко мне домой попозже, скажем, около половины девятого?

– Хорошо, я приеду, – охотно согласился я.

– Андреа должна присутствовать на демонстрации мод, которая начнется как раз в это время. Ее не будет дома по крайней мере несколько часов. И хочу просить вас оказать мне любезность, мистер Холман. Знаю, это звучит глупо, но, на мгновение женщина запнулась, вы бы не возражали пройти через служебный вход? Там дверь не запирается до полуночи, а в своей квартире я оставлю незапертой дверь, выходящую на черный ход, так что вы попадете прямо ко мне. Все эти предосторожности из-за брата Андреа. Он живет как раз напротив нас, через лестничную площадку. После того как мы сюда въехали, и особенно после появления Сэма у нас, он чересчур бдителен. Андреа конечно же предупредила брата, что уходит. Поэтому он будет наблюдать за входной дверью, и если заметит вас, то поднимет шум. Он не станет слушать ничьих объяснений и непременно скажет Андреа, что вы приходили.

– Ладно, я пройду через служебный вход, – согласился я.

– Очень вам признательна. Номер квартиры – 3-Б, и она находится, естественно, на третьем этаже. – Помолчав, Линда снова заговорила с неожиданной теплотой в голосе. – Я вела себя очень глупо, мистер Холман. Мне следовало бы сразу сообразить, что вы, может быть, единственный человек, кому я могла бы довериться. – Она положила трубку.

Для того чтобы убить оставшиеся до встречи с Линдой пару часов, я использовал простейший из известных мне способов – ранний обед в ресторане Роу. Судя по выражению лица официанта, обедать в такое время мог только сбежавший из-под стражи заключенный или самый одинокий в целом мире человек. Затем я поехал в Западный Голливуд и припарковался у дома, где жила Линда Гейлен. Этот многоквартирный дом располагался на обычной, ничем не примечательной улице. Я немного побродил вокруг него в поисках служебного входа. Набрел на четыре мусорных ящика и обнаружил рядом с ними служебный вход. Как и говорила мне Линда, он оказался незапертым. Поднявшись по тускло освещенной лестнице на третий этаж, прямо напротив увидел табличку «3-Б». Дверь была слегка приоткрыта, я толкнул ее и вошел.

Слабый свет, проникавший через дверной проем, помог мне установить, что попал я в крошечную кухоньку. Я окликнул: «Мисс Гейлен?» – и подождал. Она не отозвалась. Еще несколько раз я окликал ее. Результат был тот же. Тогда я решил, что возможны три варианта: ее нет дома, она спит или мертва. Не худо бы проверить эти версии, угрюмо подумал я, притворившись, что не замечаю, как волосы шевелятся у меня на затылке. Наконец я двинулся вперед, в темноту и зашарил рукой по стене, пока не наткнулся на выключатель. Гостиная, обставленная с большим вкусом в чисто женском стиле, оказалась пустой. Пустовала и ванная, а также первая из двух спален, куда я заглянул. Во второй спальне я нашел Линду Гейлен.

Она лежала поперек кровати, на спине. На ней все еще было то самое шелковое платье, в котором я видел ее утром, – в коричневую и оранжевую полоски. Только теперь оно уже не выглядело элегантным. Задранное и закрученное вокруг талии, оно грубо обнажало нагое тело во всей его уязвимости. В верхней части платье было разорвано, и кровь все еще медленно сочилась из множества ножевых ран на ее груди. Справа и слева от талии на покрывале виднелись влажные полосы. Черты лица Линды были искажены от невыразимого ужаса, а темно-карие глаза уставились в потолок, словно моля о пощаде. Нижнее белье Линды было разбросано по полу, а на подушке, возле ее головы, лежал окровавленный большой кухонный нож. Только прическа женщины осталась нетронутой, и эта деталь придавала жуткой картине убийства еще более зловещий смысл.

Автоматически я глянул на часы: без двадцати девять. Мне было ясно, что прошло не так уж много времени с момента ее смерти. Логика подсказывала, что Линду убили в промежутке между тем, как Андреа Марко ушла на демонстрацию мод, и моим появлением в квартире. Если только – напрашивался и такой вариант – сама Андреа не убила Линду Гейлен. Я осторожно двинулся к выходу и тщательно вытер носовым платком выключатель в гостиной и дверную ручку. Возвращаясь через служебный вход, я никого не встретил. На улице, когда я подходил к машине, мне тоже повезло: вокруг никого не было. Конечно, никому из тех, кто так или иначе встречался с Линдой Гейлен, не удастся надолго остаться в тени. Но мне требовалось как можно больше времени, и поэтому я решил: пусть кто-нибудь другой найдет труп и позвонит в полицию.

Глава 4

Дверь в квартиру приоткрылась, и пара темно-голубых глаз бегло оглядела меня. Глаза принадлежали высокой рыжеволосой даме. Ее коротко подстриженные волосы были зачесаны вперед, оставляя открытыми уши изящной формы и закрывая высокий лоб челкой. Такая прическа хорошо сочеталась с выступающими вперед скулами и решительно очерченным подбородком. Правда, нос рыжеволосой дамы был несколько коротковат, а рот слишком широк, но все вместе представляло собой умное и привлекательное лицо. На ней были белая рубашка и самые короткие шорты из тех, что я когда-либо встречал. Ее длинные загорелые ноги двигались легко и грациозно; столь же легко, свободно и вызывающе двигались маленькие упругие груди, прикрытые хлопчатобумажной тканью.

– Я как раз занимаюсь гимнастикой, – объявила она без всякого смущения. – И никого не жду. Сегодня вечером решила сконцентрироваться исключительно на телесных упражнениях. Потому выбросила все мысли из головы к чертовой матери!

– Я Рик Холман, – начал я, – и…

– Хотите знать, зачем мне понадобилось убивать Сэма Сорела на следующей неделе, – закончила за меня хозяйка квартиры. – Проходите в квартиру, раз уж пришли.

Следуя за ней, я прошел через холл в гостиную, обставленную с претензией на восточный стиль. Какой-нибудь близорукий японец, попав сюда, возможно, и вспомнил бы о своем родном доме. Хозяйка жестом предложила мне сесть на кушетку, а сама устроилась рядом, непринужденно вытянув длинные ноги.

– Сэм позвонил мне где-то в полседьмого, и у нас состоялся разговор, довольно-таки сумбурный, – сообщила она. – Сэм уже, конечно, нагрузился, и я с большим недоверием отнеслась ко всем его россказням. Я имею в виду, что кто-то из его бывших жен угрожает убить его. Ну, а Рика Холмана я сочла исключительно плодом его алкогольных фантазий. Выходит, я ошиблась в обоих случаях. – Она внезапно улыбнулась, продемонстрировав ряд красивых, хотя и не правильной формы зубов.

– Между прочим, я – Беверли Квиллен, если, конечно, это вам интересно, – энергично заключила она.

– Я просто пытаюсь перевести дух, – неопределенно проговорил я.

– Вам было бы полезно проделать вместе со мной ряд упражнений. Вы слишком молоды для одышки. – Неожиданно Беверли ткнула меня кулаком в грудь. – Никаких пустот, ничего такого, – рассудила она. – Возможно, моя ослепительная красота так подействовала на вас, что вы едва не задохнулись? – лукаво добавила она.

– Я думаю, это скорее из-за того, что вы говорите, не умолкая, – искренне ответил я.

– Прямолинеен до грубости! – тут же прокомментировала Беверли и, сцепив руки за головой, откинулась назад. – Мне нравится в мужчинах такая прямота. Признак решительности. А это очень редкое качество в нашем сверхорганизованном до идиотизма обществе.

– Может быть, как раз решительности Сэму и не хватало во время вашего брака, – огрызнулся я. – Вы сводили его с ума, постоянно разбирая его поведение. Когда же принялись критиковать его особое чувство юмора, этого он уже не стерпел…

– Сэм всегда нуждался не только в психоаналитике, но также в матери, любовнице и служанке и все в одном лице, – спокойно сказала она. – В качестве аналитика я делала некоторые успехи и даже как любовница совершенствовалась. Но роли матери и служанки для меня совершенно неприемлемы. А вы не считаете, что Сэм требовал слишком многого, мистер Холман?

– А вы не считаете, что вы слишком легко заводились? – парировал я. – Бросались на Сэма с ножом, и все такое.

Ее лицо застыло.

– Сэм рассказал вам об этом?

– А кто же еще? Он даже показал мне шрам на запястье в качестве доказательства.

– Сорел показал вам всего лишь одно запястье? насмешливо осведомилась она. – А ведь он сам разыграл этот спектакль! Устроил душераздирающую финальную сцену прощания с жестоким миром и еще более жестокой женой! Но эту сцену он устроил в момент, когда был точно уверен, что я зайду в ванную комнату через пять минут. Лежа в ванне, он надрезал себе запястья, но неглубоко. Во всяком случае, не настолько глубоко, чтобы задеть вену или артерию. Нет, он лишь слегка надрезал кожу, чтобы вытекло немного крови и смешалось с водой в ванне. Таким образом, он надеялся, картина будет более впечатляющая.

– Вы утверждаете, что это была попытка самоубийства?

– Сэм хотел, чтобы это выглядело именно так. Думаю, таким способом он старался пробудить во мне чувства матери и служанки. Так вышло, потому что в тот момент он дулся на меня. Из-за своих кошмаров. Потому что я всегда пыталась найти какие-то более глубокие причины для них вместо того, чтобы просто заключить его в объятия и мурлыкать ему на ушко детские стишки. Подавляющее большинство клаустрофобов во взрослом состоянии не страдают от ночных кошмаров. Вам это известно? Не страдают, если только сами не пережили – уже взрослыми – серьезную психологическую травму.

– Вы пытаетесь доказать, что причиной его ночных кошмаров не является клаустрофобия?

Беверли кивнула.

– Истоки его страхов уходят в детство, когда его любящая мамаша однажды на целый час заперла сына в сундук в наказание за какую-то провинность. Сэм как раз вписывается в эту схему. Ведь нормальные взрослые люди – из тех, кто страдает какой-либо фобией, – всячески стремятся обезопасить себя. Стараются не попадать в такие положения, когда рискуют вызвать в себе свои страхи. К примеру, клаустрофоб не лазит в пещеры и не работает шахтером. А у Сэма просто детский невроз. Все остальное у него связано именно с этим.

– Вы, кажется, специализировались в области психологии? – поинтересовался я.

– Да, вы правы. И сейчас участвую в экспериментальном психологическом проекте; его проводит Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Это страшно интересно.

– Скажите, а вы виделись с Сэмом после развода?

– Пару недель назад. Однажды вечером, часов в девять, я открыла дверь, а он стоит у порога. Сильно на взводе и страшно возбужден. Поднял шум по поводу того, что, как ему стало известно, я встречалась с разными мужчинами после развода. «Совершенно верно, – сказала я. – Ну и что из того?» Жизнь, в конце концов, – всего лишь эксперимент. И я совсем не собиралась вторично совершать ошибку, решаясь на заведомо неудачный брак. Тут Сэм вышел из берегов. Кричал, что не позволит ни одной из своих жен стать шлюхой. Грозил, что проучит меня так, что я уже не смогу никого очаровать, разве что после пластической операции. И тут я поняла: он готов применить физическую силу.

– Сэм вас избил? – предположил я. Она мягко кашлянула.

– Да нет! Я ведь сама неплохо тренирована, а Сэм никогда не был физически сильным человеком. К тому же он был очень пьян. Я просто увернулась от удара, а затем стукнула его по голове тяжелой пепельницей. И он отключился. Я вызвала такси и, щедро заплатив водителю, попросила отвезти домой моего мертвецки пьяного друга. После нашей стычки не осталось никаких следов, не пролилось ни капли крови, хотя пепельница, к моей досаде, и разбилась. Как-никак венецианское стекло, вещь очень дорогая!

– И с тех пор вы его не видели?

– Нет. И не думаю, что мне бы захотелось его увидеть. Особенно после того вечера. Сэм такой трус!

– Ваша квартира, – заметил я, оглядываясь вокруг, – вероятно, стоит недешево? Сколько вы платите за нее?

– Почти все, что я получаю по алиментам, уходит на уплату за жилье. Но я вполне прилично зарабатываю, на жизнь мне хватает. Скажите, мы можем называть друг друга по имени или вы всегда так официальны, общаясь с потенциальными убийцами?

– Я никогда не придерживаюсь официального тона с рыжеволосыми, – заверил я ее.

– Рада это слышать, Рик. Не возражаете, если я закончу свои упражнения, пока мы будем разговаривать?

– Будьте как дома.

Разложив свой коврик, она опрокинулась на спину и, поджав ноги к груди, принялась крутить педали в воздухе. Если у мужчины перед носом в напряженном ритме крутятся женские ягодицы, ему приходится нелегко. Я сидел всего в нескольких футах от Беверли и никак не мог сосредоточиться.

– Вы знакомы с кем-нибудь из бывших жен Сорела? наконец спросил я.

– Нет. – Она прекратила делать «велосипед», легла на пол и через секунду приняла сидячее положение, а затем, наклонившись вперед, коснулась своих носков без малейших усилий. – И не хотела бы с ними знакомиться. Особенно после того, как Сэм, бывало, припирал меня к стенке, расхваливая свою первую жену. Судя по его отзывам, Линда очень нравилась ему. В ней, наверное, имелись все те качества, которые были ему так необходимы. И я никак не могла понять, почему он развелся с ней. И однажды я сделала ошибку, высказав это. Он не разговаривал со мной целый месяц – сама была виновата. Мне бы следовало помнить, что Сэм никогда не совершает ошибок. А вот он страдает от ошибок других, если вы улавливаете, куда я клоню. Когда с ним что-то происходит, виноват всегда другой.

– Интересно, а вы с ходу выскочили за него замуж?

– И я тоже. – Ее голос звучал приглушенно – теперь она перекатилась на живот, поочередно задирая вверх руку и ногу. – Вероятно, в то время я мучительно тосковала по отцу. Подсознательно. И это сыграло свою роль в том, что я потянулась к Сэму. Кроме того, он был богат и знаменит. Брак с ним выглядел весьма заманчиво. Я была околдована самой идеей влюбленности в него. Вы же знаете, как это бывает. Меня тешила мысль, что этот известный Сэм Сорел хочет жениться на такой простушке, как я!

Она снова перевернулась и уселась на коврике.

– А вы нечто вроде частного детектива, Рик?

– Нечто вроде, – подтвердил я.

– Это вас возбуждает? Хочу сказать, что это иногда опасно, и вы, должно быть, встречаетесь с самыми разными людьми. – Она сделала глубокий вдох, а затем, подняв руки над головой, медленный выдох. – А что вы думаете обо мне? – неожиданно поинтересовалась она. – Вы считаете меня очаровательной? Я вас волную?

Я ответил ей правду:

– У вас просто не все дома. И если бы вы решили, что появилась веская причина для убийства Сорела, то вы пойдете и сделаете это.

– Неужели? – Она снова перекатилась на живот и отжалась десять раз, почти не касаясь коврика животом. – Но у меня ведь нет серьезной причины. Не так ли?

– Если она у вас появится, это будет отличной возможностью бросить мне вызов – смотрите-ка, как я разделаюсь с Сэмом и выйду сухой из воды!

Она плюхнулась на кушетку возле меня, ее губы сложились в улыбку.

– Предполагается, что я разбираюсь в экспериментальной психологии, Рик! Но ваше замечание – довольно тонкое для неспециалиста. Предположим, я расскажу вам, что единственный мужчина, которого я любила, хотел жениться на мне, но Сэм отвадил его, нагородив обо мне кучу всякого вздора. Сэм был так убедителен, что этот мужчина поверил ему и испарился. Как вы считаете, это достаточно серьезный мотив, чтобы убить Сэма?

Я пожал плечами.

– Возможно. Но мне бы хотелось уточнить детали.

– Допустим, Сэм рассказал ему, что я нимфоманка и доказал это. Но ведь это так и есть. Такая пикантная «деталь» могла подстегнуть меня на убийство Сэма. Как вам кажется?

– В отношении вас, Беверли, у меня нет сомнений.

– Итак, значит – Роджер Хагилл… Он обитает в Брентвуде или, по крайней мере, жил там, пока не исчез с горизонта на прошлой неделе. Сэм должен был вступиться за меня и снести ему голову вот этой пепельницей. Да он наверняка так бы и сделал. Если хотите – проверьте.

– Его адрес в Брентвуде?

– Я не собираюсь облегчать вам задачу, Рик. Разузнайте сами. Или почему бы вам не спросить у Сэма? – Она вдруг наклонилась ко мне и положила руку на мое бедро. – Рик, я нахожу вас очень симпатичным. А что вы думаете обо мне?

– То же самое, – кивнул я.

– Вы не проявляете особого энтузиазма! – Вскочив с кушетки, она в нетерпении сделала несколько шагов, а затем повернулась ко мне:

– Вы считаете все это трепотней – насчет нимфоманства?

О Господи! Я вздохнул.

– Вы можете произнести хотя бы одну фразу без знака вопроса?

– Ну вот, теперь вы сердитесь. – Она язвительно усмехнулась. – Это означает, что вы нервничаете, но пытаетесь скрыть свои чувства. Интересно, а представление обо мне как о нимфоманке возбуждает вас или пугает до смерти? Любопытно было бы узнать.

Она бросила на меня угрюмый взгляд. Зрачки ее расширились, глаза потемнели.

– Почему бы нам не удостовериться?

Впав в прострацию, я тупо наблюдал за тем, как она расстегивает пуговицы на своей белой рубашке, сбрасывает ее, а затем дергает «молнию» на шортах, позволяя им соскользнуть с ее ног. Беверли направилась прямо к кушетке. Из одежды на ней оставались лишь белый лифчик – чашечки подчеркивали упругость маленьких грудей с твердыми сосками – и крохотные белые трусики, едва прикрывавшие ее стройные бедра. Ее глаза светились, и где-то в глубине гортани рождался мягкий, мурлыкающий звук. Интуиция подсказывала мне, как важно перехитрить ее – именно сейчас! В моих мыслях не было никакой логики – они были продиктованы исключительно подсознанием.

Я встал с кушетки и быстро шагнул ей навстречу. Тут она как будто заколебалась, но отступать было уже поздно. Мои руки ухватились за ее бедра, а затем соскользнули к ягодицам. Запустив пальцы в их податливую плоть, я прижал ее тело к своему и приник ко рту, впившись зубами в ее нижнюю губу. Ее реакция была мгновенной и яростной. Комната закружилась передо мной, когда ее сжатые кулачки забарабанили по моей голове. Как раз за ушами. Я отпустил все то, что так крепко сжимали мои руки и зубы.

Потрясенная, она быстро попятилась от меня, пока не добралась до своей одежды. Она натягивала на себя шорты с таким видом, словно затягивала на себе металлический пояс верности, чтобы обезопаситься от волков.

– Знаете что, Беверли? – Я осторожно потер саднившие места на голове. – Я верю в то, что вы нимфоманка, не больше, чем в существование некоего приятеля по имени Роджер Хагилл!

– Вы просто животное! – Она надела рубашку и принялась застегивать ее спереди непослушными пальцами.

– Вот утонченный разговор с одним из специалистов в области психологии, – усмехнулся я. – Но в следующий раз, когда у вас возникнут остроумные идеи и вы снова приметесь разгадывать меня, вам лучше попасть в точку и не ошибиться.

– Не будете ли вы так любезны убраться отсюда к черту! – в отчаянии завопила она.

– У вас что, нехватка тяжелых пепельниц?

Ее свирепый взгляд не обещал ничего хорошего. Она могла бы прихватить из кухни даже первый попавшийся нож. Поэтому я быстро ретировался, махнув ей на прощанье рукой.

* * *

Был уже одиннадцатый час, когда я приехал в фешенебельный клуб, где вскоре должно было состояться последнее выступление Сэма Сорела, завершающее его трехнедельный сезон. Судя по выражениям лиц толпы, снующей вокруг, зал будет набит битком. Добравшись до артистической уборной Сэма и постучав, я выжидал на этот раз приглашения.

– Кто это, черт побери? – буркнул Сэм.

– Холман, – отозвался я.

– А, это вы! – Голос его звучал уже более приветливо. – Входите, Рик.

Облаченный в старый халат, Сэм сидел в своем любимом кресле перед туалетным столиком, зажав в руке стакан. Бутылка стояла у его правого локтя, а глубоко посаженные темно-карие глаза мрачно взирали на окружающий мир, словно молча оплакивали его.

Соня Майер была одета прямо-таки сногсшибательно – ее платье состояло из двух ярусов. Первый, черного цвета, начинался с низкого выреза над грудью и доходил до бедер; второй ярус – из чистых кружев покрывал первый, мерцая и переливаясь, он добавлял блеска и сияния ее обнаженной груди и усиливал впечатление от округлостей ее колен и бедер. Крошечный медный колокольчик, по-прежнему свисая с мочки уха, позвякивал, когда она поворачивала голову ко мне.

– Привет, Рик. – Ее мягкое контральто звучало равнодушно. – Что нового?

– Все, что ново для меня, то старо для Сэма. – Я закрыл за собой дверь и прислонился к ней. – Если бы он посвятил меня в некоторые подробности вчера вечером, то сэкономил бы мне массу времени и бензина.

Сэм набрал в рот виски и смаковал его, прежде чем проглотить.

– Я как-то не могу вникнуть, о чем это вы, Рик?

– Сэм Сорел – буйно помешанный, – равнодушно изрек я. – Сэм Сорел попирает моральные устои. Сэм Сорел – насильник, который избивает своих бывших жен. Нужно ли продолжать?

– Рик, – обратилась ко мне Соня ледяным тоном, вы что, рехнулись?

– Вполне возможно. – Я кивнул в направлении спины Сорела. – Спросите его.

Наблюдая за его отражением в зеркале, я увидел, как он строит гримасы, собирая миллионы складок и морщин на своей и без того сморщенной физиономии. Затем он медленно провел рукой по длинным седеющим волосам.

– У меня сегодня был длинный и трудный день, дружище. Все эти люди в клубе ждут моего последнего в этом сезоне выступления. Придется постараться изо всех сил, верно? Словом, нельзя ли подождать?

– Почему же нет? – Я пожал плечами. – Кому, черт возьми, есть дело до того, что вас убьют на следующей неделе?

– Сэм, милый. – В мягком голосе Сони столь искренне прозвучали материнские нотки, что я живо представил ее себе с детишками на коленях. – Я уведу Рика отсюда и поговорю с ним. Мы встретимся здесь после спектакля, не возражаешь?

– Ладно.

Он плеснул себе еще виски. Его рука дрожала, и бутылка несколько раз глухо стукнулась о стакан.

– Ты только помни, Соня, что бы он там ни наговорил, это только его точка зрения.

– Ну конечно, Сэм. – Она поднялась со стула и, подойдя к нему, ласково провела рукой по затылку. – Разве я когда-нибудь ослушалась тебя?

Он взял ее руку в свою и с нежностью поцеловал в ладонь.

– Ты единственная из всех, кто понимает меня, – хрипло пробормотал он.

– Не волнуйся. – Она мягко отняла свою руку. – Не успеешь появиться на сцене, как они все сразу же помрут со смеху!

Сорел снова уставился на свое отражение.

– Если я так чертовски смешон для других, почему я никогда не могу заставить себя смеяться?..

Соня Майер открыла дверь и подождала, пока я выйду первым. Мы молча дошли до конца коридора, и тут она остановилась.

– Здесь мы не сможем поговорить. Вы знаете какое-нибудь подходящее место поблизости?

– За квартал отсюда есть один бар, – сообщил я. – Тихая музыка, играет пианист. Люди заходят туда главным образом для того, чтобы выпить.

– Звучит заманчиво.

Она взяла меня под руку, и я почувствовал прикосновение ее левой груди, прижавшейся к моему локтю. Я предпочел бы пройти кружным путем – например, через Санта-Монику, – но квартал моментально закончился. А как только мы вошли в бар, она сразу же отняла руку. Официант посадил нас за уединенный столик в нише. Я заказал бурбон для себя и «Стингер»[2]2
  «Стингер» – коктейль из виски и мятного ликера со льдом.


[Закрыть] для нее. Мы слушали, как пианист импровизирует, наигрывая старые мелодии, пока нам не принесли заказ.

Взглянув на стаканы, поставленные перед нами, я отметил, что ее стакан выше моего. Наблюдая, как тает лед в бурбоне, я размышлял: какая же травма заставляет Сэма Сорела так пить?

Вздрогнув от неожиданности, я услышал голос Сони:

– Значит, Сэм Сорел плюет на общественную мораль, насилует и избивает своих бывших жен? – Ее серо-зеленые глаза расширились, она смотрела на меня в упор. – А вы не стесняетесь в выражениях, Рик!

– Давайте уточним кое-что. Где был Сэм во вторую пятницу мая, девятого июля и две недели тому назад?

– Вы что, шутите? Я покачал головой.

– Что ж, давайте уточним. Что касается последнего, то это просто. Две недели назад Сэм был здесь, в Лос-Анджелесе. Относительно двух других дат – мне потребуется некоторое время, чтобы вспомнить.

– Я подожду, – сказал я.

– Это так важно? – Маленький медный колокольчик звякнул, когда она, откинув голову, несколько секунд изучала низкий потолок. – Я почти уверена, что девятого июля мы были здесь. Просто заехали на несколько дней, чтобы разузнать, как обстоят дела с предполагаемой киносъемкой. А в мае мы были в Чикаго.

Сэм играл там римского императора. Нет, подождите! Его выступления начались только четырнадцатого, во вторник. А в предыдущие выходные я не знаю… в четверг он внезапно решил уехать один, чтобы пообщаться со своей комической музой – что-то вроде того.

– Словом, он мог бы побывать и в Лос-Анджелесе?

– Наверное. Но почему это так важно, Рик?

Я рассказал Соне о том, как Сорел ходил к своим бывшим женам, а также о том, что, по их словам, происходило, когда он появлялся. Она внимательно выслушала меня, и ни один мускул не дрогнул на ее лице.