Текст книги "Кто убил доктора секса? (Стриптизерка)"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

3

Гаррет Сэливан – здоровый, розовощекий детина – был похож скорее на инструктора спортивного лагеря. Лет сорока, темноволосый, с чистыми голубыми глазами человека, которому сразу хочется верить.

– Вы сказали, что это очень важно, мистер Хольман, – произнес он приятным баритоном, тоже, разумеется, кристально честным. – Что-то, касающееся Хермана Рейнера?

– Вы абсолютно правы, – согласился я. – Спасибо за приглашение, доктор.

– Располагайтесь! – Он кивнул на кресло. – Выпьете?

– От бурбона не откажусь.

Я сел в кресло экзотической формы. В таком, наверное, отдыхали китайские мандарины и императоры, хотя оно и было куплено в ближайшем комиссионном магазинчике. Доктор Сэливан жил на двенадцатом этаже современного небоскреба, в уютной квартире, обставленной в восточном стиле. Об этом говорила и картина над камином. На ней был изображен дракон, из пасти которого вылетали ярко-карминные языки пламени.

Доктор принес два коктейля.

– Бедный Херман, – начал он. – Лучше бы мы не ездили на охоту.

– Что, собственно, тогда произошло?

– Пуля попала ему в голову. Экспертиза потом установила, что смерть наступила в девять тридцать. Его нашли в кустах.

– Кто мог это сделать?

– Полицейские предположили, что какой-нибудь охотник-новичок, поспешивший ретироваться, когда осознал свой ошибочный выстрел.

– Отлично! – подхватил я. – Человек погиб, а убийца спокойно пошел дальше.

Доктор посмотрел на меня внимательней, и теплое дружеское выражение исчезло из его глаз.

– А что вы тут вынюхиваете, мистер Хольман?

– Мой клиент был его клиентом, – объяснил я. – Рейнер использовал в работе магнитофонные записи. Они исчезли после смерти Рейнера. Мой клиент хочет вернуть свою пленку.

– Ах так! – Он скривился в усмешке. – Серьезное дело. Шантаж, насколько я понимаю?

– Возможно.

– Извините. Искренне хотел бы вам помочь, но Херман не говорил со мной о своих клиентах.

– Он был в некотором роде вуйеристом, – заметил я. – Любил прослушивать пленки. Вы знали о его увлечении?

Он изобразил искреннее удивление.

– Херман-вуйерист? Вы уверены? Откуда такая информация?

– Из надежного источника.

– A-а! Вы имеете в виду Карен Рейнер?

– Именно ее.

Он глянул на меня с неприязнью.

– Наплюйте на то, что болтает Карен, мистер Хольман.

– Это почему?

– Потому что у нее свои проблемы. Да она просто ненормальная! Наплела, наверное, гадостей про честного человека. Рейнер замечательный врач, и я бы не хотел, чтобы его имя поливали грязью. Карен эмоционально неустойчивая особа и нуждается во врачебной помощи. У нее шизофрения. – Он вцепился взглядом в мое лицо. – И у вас тоже, не так ли?

– Карен считает, что ее мужа убили преднамеренно, – заявил я спокойно.

– Бред!

– Почему же? Где еще можно лучше замаскировать убийство под несчастный случай, как не на охоте?

– Да кому нужно убивать Хермана?

– Его записи представляли большую ценность для опытного шантажиста.

– Можно просто своровать пленки, не убивая хозяина.

– Тогда полиция знала бы все с самого начала, – объяснил я терпеливо. – Рейнер заявил бы о пропаже, а шантажисту необходим элемент внезапности. Это как в покере: трудно играть, если у противника джокер в рукаве.

– Даже если так, то я тут ни при чем! – Он уставился на меня. – Может, Карен меня подозревает?

– Не знаю.

– Меня не было поблизости, когда нашли тело! – крикнул он.

– Как раз это и подозрительно, – заметил я. – А где вы были? У вас есть алиби?

– К сожалению, нет, – признался он.

– Вот видите… А когда появятся новые вещественные доказательства…

– Доказательства?

– Пленки, – пояснил я весело. – Неплохой мотив, а?

– Лучше бы я вас на порог не пускал, Хольман! – прорычал доктор. – Теперь у меня будет бессонница.

– А что вы волнуетесь? – успокоил я его. – Вы же не знали о пленках.

– Э-э, да, я говорил так минуту назад, – произнес он медленно. – Я принял вас за простую ищейку. Но вижу, что ошибся…

– Ну-ну! – подбодрил я. – Выкладывайте. Гаррет.

– Херман консультировался со мной по поводу записей и некоторые давал послушать. Он хорошо мне платил. Если эта сумасшедшая будет кричать на всех углах, что Хермана убили, чтобы завладеть пленками…

– Вы действительно считаете, что Карен больна?

– Маниакальная врунья!

– Тогда можно предположить, что она сама убила мужа, – сказал я, улыбнувшись.

– Я сразу позвонил ей, и она была еще в постели, – возразил Гаррет. – Тем не менее, я бы не исключал ее из списка подозреваемых…

– Наемный убийца? – Я подмигнул. – Вы на это намекаете?

– Да! – Он впился зубами в нижнюю губу. – Именно это я имею в виду.

– Какое, однако, совпадение! – воскликнул я. – Карен тоже говорила о наемных убийцах. Поэтому она так волновалась. Боится, что ее убьют те же киллеры, что убили Хермана.

Я допил коктейль и встал.

– Спасибо, что уделили мне немного вашего драгоценного времени, доктор.

Он потащился за мной к двери, и я использовал свою старую технику. Взявшись за ручку, повернулся к Гаррету.

– Еще один вопрос, доктор…

Мрачный взгляд.

– М-мг… Ну что там, Хольман?

– Скажите, а может, болезнь Карен Рейнер связана с сексуальной неудовлетворенностью?

Пять секунд ему потребовалось на размышление, потом он сказал:

– Вполне, вполне… Интересная мысль.

– Извините, доктор! – И я подарил ему самую солнечную улыбку. – Еще вопрос – последний, я обещаю!

– Ладно! – прохрипел он. – Давай свой чертов вопрос.

– Вы всегда удовлетворяли Карен Рейнер? – быстро спросил я, выскакивая за дверь.

– Вон отсюда! – орал Гаррет. – Убью, сволочь!

Но я уже спускался на лифте и думал, что на сегодня, пожалуй, хватит. Барбара Дюн и Марси Робинс с утра. Карен Рейнер днем. Сузи Фабер и Лерой вечером… А теперь еще Гаррет Сэливан! Интервью с ним было опасным.

Я приехал домой около десяти часов, приготовил большой коктейль и собирался отдохнуть, по крайней мере, до утра. Но тут раздался звонок в дверь.

Интересно, есть ли в мире такое место, где любят незваных гостей? Я осторожно приоткрыл дверь и увидел прямо перед глазами густые черные усы, а под ними – ряд зубов, похожих на ряд надгробий.

– Рик Хольман? – произнес хозяин усов и могильных зубов тягучим, как сливовое варенье, баритоном.

– Да, – осторожно произнес я.

– Меня зовут Эдгар Ларсен, – представился тот. – Могу войти?

– Наверно, можете, – согласился я, пропуская его в комнату.

Моя гостиная резко уменьшилась в размерах, когда Ларсен в нее вошел. Он был крупным мужчиной. Его бронзовая от загара лысина упиралась чуть не в потолок.

– Барбара Дюн говорила обо мне? – спросил Ларсен. – Я ее менеджер.

– Вы тоже получили кассету от доктора Секса? – уточнил я.

– Откуда ты знаешь, Хольман?

– Интуиция. – Я пожал плечами. – И, пожалуйста, либо называйте меня Рик, либо потрудитесь к фамилии добавлять «мистер». О'кей?

– О'кей, Рик. – осклабился Ларсен. – Но я бы тебя назвал старомодным словом – «проныра».

– А ты хоть и сукин сын, но откровенный, – заметил я и предложил: – Хочешь выпить?

– Баккарди со льдом и долькой лимона, – заказал он мгновенно. – Я бываю откровенным только в безвыходных ситуациях, однако не советую меня злить. В ярости я страшен.

Я поставил перед ним коктейль.

– Ну хорошо. Тогда не будем злить друг друга и перейдем к делу.

– Разумно, – согласился он.

– Вы получили какую-нибудь записку с кассетой?

– Нет. Тот, кто посылал пленки нам с Барбарой, отлично знал, что мы и без записок будем биться в истерике.

– У вас есть подозрения?

– Это могут быть люди из ближайшего окружения. – Он проницательно посмотрел на меня. – Барбара дала вам послушать пленку?

– Она выключила магнитофон на самом интересном месте.

– Значит, вы не знаете, кто другая?

– Потом я говорил с секретаршей, и мне не трудно было сообразить.

– Отлично, – сказал он, хотя его глаза выражали обратное.

– Вы думаете, что Марси своровала и подкинула пленки?

– Конечно. Но лучше, чтобы Барбара пока об этом не знала. – Он кисло улыбнулся. – И самые крепкие узы дают трещину.

– Почему Марси Робинс?

Он густо прокашлялся.

– Рик, ты хитер, но глуп. Марси хочет отомстить. Она наверняка спала с Рейнером.

– Может, и так. – Я пожал плечами. – Но у меня есть сильное подозрение, что она и сейчас с кем-то спит.

– Через две недели после смерти Рейнера? Конечно! Развлекается вовсю…

– С кем, например?

– Например, с Харви Мэнфортом.

– Мэнфорт? – При этом имени у меня в голове прозвенел маленький колокольчик, и я вспомнил. – Кажется, они с Барбарой были женаты когда-то?

– Целых полгода! – Ларсен кивнул. – Харви и сейчас крутится вокруг Барбары в надежде на вторую попытку. А чтобы не терять времени, ублажает ее секретаршу.

– Значит, у них сговор против мисс Дюн?

– А почему нет? – Его глаза блеснули. – Правда, они преследуют разные цели – секс и деньги. Но могут добиться их одним путем. Думаю, комбинация Марси и Харви стоит того, чтобы над ней поразмышлять. – Тут он поставил бокал на стол в направился к двери. – Спасибо, мне пора.

Я пошел за ним, видя, как гостиная на глазах увеличивается в размерах.

– Где я могу найти Харви Мэнфорта? – спросил я.

Он повернулся.

– Боюсь, что не знаю адреса. Но ведь у сыщиков свои методы добывания информации, не так ли, Рик?

«Колокольчик» снова звякнул, и я сказал:

– Кажется, я видел его фотографии в журналах… Не тот ля это Мэнфорт – великий искатель приключений?

– Конечно! – Могучие плечи Ларсена затряслись от смеха. – Спортсмен и охотник Мэнфорт. Его дом ломится от трофеев. Нет такого животного, которого бы он не подстрелил.

– А не пополнились ли его трофеи две недели назад совершенно необычным видом? – пробормотал я.

– Мысль весьма интересная, – мечтательно протянул Ларсен. – Этот трофей он наверняка снабдил бы оригинальной табличкой, а скорее – магнитофонной кассетой. – Густые усы затопорщились, и под ними блеснули ряды «надгробий». – Спокойной ночи. Рик.

– Катись, Эдгар. Я счастлив от сознания того, что ты не мой друг.

– Э-э? – Усы грозно нацелились.

– Иначе бы не уснул, – закончил я довольно и захлопнул дверь.

4

Всю ночь меня преследовала пышногрудая блондинка с черными густыми усами. Я спрятался от нее за большим белым надгробием, как вдруг зазвонил телефон. Почти с благодарностью я взял трубку и посмотрел на часы. Было опять десять часов. На этот раз – утра.

– Рик Хольман? – хихикнула трубка, и я сразу узнал Сузи Фабер. – Извините меня, противную девчонку, мистер Хольман.

– Вы позвонили только для того, чтобы извиниться? – спросил я. – Не рановато ли?

– Я встаю очень рано, Рик. – Снова «хи-хи». – И мой день расписан по минутам. Впрочем, как и ночь. Представляешь?

– Представляю, – сказал я. – Что же заставило тебя выскочить из эротической сцены и голой броситься к телефону?

– Мне очень жаль, что так вышло с Лероем. – Ее голосок дрожал то ли от смущения, то ли от обиды. – Действительно жаль!

– Ты закончила? – сердито крикнул я.

– Нет. – И опять «хи-хи». – Нам нужно встретиться. Но я освобожусь только в шесть тридцать. Мы могли бы выпить и поговорить. Приезжай ко мне домой.

– Там Лерою будет удобнее стукнуть меня по голове?

– Ах, ты! – В ее голосе зазвучали искренние нотки. – Забудь про Лероя. Он так обиделся, что больше не хочет меня видеть. Считает, это я его подставила. Мы расстались навеки.

– Хорошо, – согласился я. – О чем будем говорить?

– О сексе, конечно!

Я даже подпрыгнул и окончательно проснулся. Мысль, что мечта любого мужчины – стриптизерка Сузи Фабер собралась поболтать со мной на интимные темы, подействовала возбуждающе на все мои нервные окончания даже в этот ранний час. Но затем я вспомнил о настоящей, тривиальной причине.

– Ты имеешь в виду Рейнера? – прорычал я.

– Ну да! Доктора Секса. Надеюсь, не забыл? Рик, извини меня за вчерашнее, теперь я точно знаю, что мы с тобой сработаемся. Жду тебя, милый.

– Ладно, я приеду. В шесть тридцать?

– О, дорогой мой! – воскликнула она радостно. – Пока!

– Пока, – сказал я. – Не простудись на съемках.

– Это невозможно! – ответила она весело. – Весь фильм я только и делаю, что принимаю душ или горячую ванну.

Мне не хватило воображения, чтобы увидеть столь изумительную сцену, и я положил трубку. Затем и сам принял душ, побрился, оделся, позавтракал и отправился к Барбаре. Она открыла мне дверь и сердито спросила;

– Где ты шляешься?

– Что случилось? – удивился я.

– Проходи, и все узнаешь.

Она круто повернулась на шпильках и зацокала через холл в гостиную. Я послушно плелся сзади. Сегодня Барбара оделась во все черное: облегающий свитер и еще более облегающие брюки.

Когда мы вошли в комнату, я увидел, что там меня уже дожидается Эдгар Ларсен. Блестящие усы и зубы было очень трудно воспринять с утра, но я попытался улыбнуться ему. Казалось, он не спешил радоваться проявлениям моего дружелюбия.

– Надо что-то делать, Хольман, – произнес он значительно. – Ситуация становится невыносимой.

– Мне нравится форма, в которую вы облекаете свои мысли, – искренне сказал я. – Но о чем вы говорите?

– Вот! – взвизгнула Барбара Дюн и сунула мне в руки листок бумаги.

– Доставили с посыльным полчаса назад, – драматически прошептал Ларсен.

Записка была отпечатана на машинке.

«„Четверг в Париже“ не для вас. Откажитесь! Иначе ваши тайные страстишки будут известны всем».

И никакой подписи, естественно.

– «Четверг в Париже» – это ваш новый фильм? – задал я разумный вопрос.

– И какая роль! – воскликнул Ларсен. – Прямо для Барбары. Ей светит «Оскар»! И, конечно, миллионы!

– Книга полгода была в списке бестселлеров, – добавила Барбара. – Сценарий Джина Уайлда великолепен. – Я не намерена сдаваться. Пусть меня убьют!

– И они убьют тебя, Барбара, – мрачно произнес Ларсен. – Убьют, если Хольман не найдет их.

– Я приложу все усилия, – заверил я.

Барбара посмотрела на часы.

– Через пятнадцать минут мне нужно быть у юриста, – отрезала она. – Мы уточняем условия контракта. Что делать, Рик?

– Уточнять условия. И пока не подписывать.

– О контракте придется забыть, – замогильным голосом изрек Ларсен.

– Ну так забудьте, – усмехнулся я. – И поищите другую роль, если не хотите из-за этой получить пулю в лоб.

– Я хочу сниматься! – патетически воскликнула Барбара.

– Знаю, – кивнул я. – Надо подождать.

– Рик, ты бесчувственная скотина! – крикнула, разрыдавшись, звезда и выбежала из комнаты.

Мы остались с Ларсеном одни, и мне пришлось взглянуть в его глаза, похожие на черные оливки.

– Надо действовать быстро, Рик, – сказал он умоляюще. – Если Барбара потеряет эту роль, денег тебе, приятель, не видать. По-моему, ясно?

Тут он вдруг вспомнил, что ему тоже необходимо встретиться с юристом, вскочил с дивана и побежал за Барбарой. Та было уже у двери. Они вместе вышли из дома.

Я вернулся в холл и решил войти, не постучав. Марси Робинс сидела за столом и что-то читала. Не поднимая головы, она проворковала:

– Не ожидала что ты… – резко замолчав, посмотрела на меня. – Ах, это вы, мистер Хольман! Что вы хотите?

Я взял стул и уселся с таким видом, будто времени у Хольмана всегда навалом.

– Зашел проведать подружку.

– Очаровательно! – Ее лицо исказила кислая гримаса. – И хотя вчера вы были великолепны, боюсь, сегодня я не смогу вам ничем помочь. Я очень занята.

– Конечно, – сказал я. – Вы кого-то ждете и уверены, что этот кто-то войдет через балконную дверь. О! А вот и он!

Яркий представитель мужского пола с сияющей улыбкой на лице шагнул из веранды в комнату.

– Привет, рыбка! – произнес он хриплым голосом, от которого все женщины от Лос-Анджелеса до Монако должны были почувствовать учащенное сердцебиение. – Я видел, что она смоталась, вот и решил…

По выражению ее лица он понял: тут что-то неладное. А подняв глаза на два дюйма выше, заметил и само «неладное», то есть меня.

– Кто этот калека? – произнес пренебрежительно образец мужественности и силы.

– Меня зовут Рик Хольман, и лучше со мной не ссориться, – произнес я. – А вы Харви Мэнфорт, самый красивый спортсмен, одерживающий победы только у дам. Верно?

– А если я тебе сейчас в нос дам? – спросил он.

– Успокойся, золотце! – взмолилась Марси. – Он прав. Его зовут Рик Хольман, и с ним лучше не связываться! У нас и так проблемы. А Хольман крутой тип.

Мэнфорт подошел к стулу, на котором я сидел, и посмотрел на меня сверху вниз.

– О'кей. – промолвил он. – Если крутой, пусть докажет. Слышь, ты, калека?

Может, на меня подействовало неудачное утро, а может, это был ответ на его ковбойский стиль. Я изо всех сил стукнул Мэнфорта носком ботинка по голени. Харви завопил, рухнул на стол, с него на пол и покатился к стене.

– Что это с ним, витаминов объелся? – Я удивленно посмотрел на Марси. – Он всегда такой?

– Он… – начала Марси, но завывания Мэнфорта ее оглушили.

– Не обращай внимания! – сказал я. – Сейчас он помрет, и тогда мы поговорим спокойно.

Наконец он затих, доковылял до кресла и свалился в него.

– Ты сломал мне ногу, Хольман! – крикнул Мэнфорт.

– Да заткнись ты! – но выдержала Марси и повернулась ко мне. – Мистер Хольман, вы действительно хороший игрок. Что вы хотите узнать?

– Прежде всего мне хотелось бы рассказать вам об одной теории, которую я услышал вчера вечером. Теория говорит, что Марси Робинс спала с доктором Сексом. Она украла пленки и дала их Харви Мэнфорту. Дальше теория утверждает, что Марси и Харви вступили в преступный сговор с целью шантажировать мисс Дюн…

– Картина ясна, мистер Хольман, – прервала меня Марси. – Следуя этой теории, мы убили доктора Секса?

– Вы сообразительны, так что?

– Нонсенс! Достаточно?

– Теория звучит диковато, – признался я. – Однако требует более детальных ответов.

– Я никогда не спала с Рейнером, не знала о существования пленок и не вступала в преступный сговор. Теперь вы удовлетворены, мистер Хольман?

– Пожалуй, – согласился я. – Пока трудно определить, врете вы или нет.

– Я был за тысячу миль от Рейнера, когда его убили! – крикнул Мэнфорт.

– Вы можете это доказать?

Его рот стал открываться и закрываться, как у рыбы, выброшенной на песок. Я повернулся и пошел к двери.

– Встречала я сволочей на свете, Хольман! – бросила мне в спину Марси. – Но ты – высшей марки.

5

Я снова застал «Мадонну» в офисе доктора Рейнера, когда зашел туда после обеда. Ее темные глаза взглянули так же печально, как и в первый день. На этот раз на ней была прозрачная белая блузка. Сквозь тонкую ткань волнующе просвечивали почти обнаженные груди. Возникал некий контраст между откровенной сексуальностью ее бюста и бесстрастным выражением лица. Душа этой несчастной женщины явно находилась в конфликте между жгучими необузданными желаниями я строгой моралью.

– Я видел Гаррета вчера вечером.

– О! – Она слабо запротестовала. – Ведь я же просила…

– Он знал все о пленках, – продолжал я. – Ваш муж консультировался с ним.

– Что он сказал обо мне?

– Ничего хорошего. Он назвал вас…

– Сумасшедшей? – Она ухмыльнулась. – Сексуально озабоченной, неудовлетворенной особой, так?

– Он также предположил, что вашего мужа пристрелил наемный убийца.

– И что вы ему ответили, Рик?

– Что вам в голову пришла точно такая же идея.

– А он рассказал, как хотел меня изнасиловать? Меня, «неудовлетворенную особу»? Он сорвал с меня одежду! Я отбивалась… – Она закусила губу так сильно, что по подбородку побежала струйка крови. – Извините!

Несколько секунд я завороженно смотрел на кровь, потом достал из кармана записку, которую Барбара Дюн получила сегодня утром, и дал ее Карен. Та молча прочитала и вернула ее мне.

– Почему они не просят деньги?

– Хороший вопрос, – согласился я. – Может, их интересует что-то другое? – Я выразительно посмотрел на ее высокую грудь, распирающую прозрачную ткань. – Например, мораль.

– Мораль? – повторила она, облизнув чувственные полные губы.

– Возможно, шантажист хочет наказать Барбару Дюн за ее распущенное поведение. За грехи…

– Ах, Рик! – Она вздохнула. – Все так стремительно изменилось после смерти Хермана, что я уже не знаю, во что верить. – И воскликнула: – Это Гаррет его убил!

– Кто убил Секса и убивал ли вообще, трудно сказать, – ответил я честно и напомнил: – Я ищу пленки…

Ровно в шесть тридцать я остановил машину у ворот знаменитой на весь Голливуд виллы «Симфония», где жила известная на весь мир стриптизерка Сузи Фабер. Эту виллу подарил Сузанне ее бывший муж, композитор Луи Кардосс. Описывать этот дом снаружи нет нужды, поскольку в любом журнале вы увидите его фотографию. Внутри было множество залов, роскоши которых позавидовал бы Версальский дворец.

Совершенно фантастической была громадная купальня, предназначенная для массовых оргий. Все стены там украшали эротические скульптуры обнаженных греческих богов, представленных в откровеннейших позах в человеческий рост. Ходили слухи, что для Венеры позировала лично Сузи Фабер. И трудно было не поверить, глядя на впечатляющий бюст и крутые бедра этой Венеры! Из купальни лестница вела на крышу, где Сузи могла загорать голой круглый год.

Высокая, трехметровая стена окружала виллу. Ворота открыл внушительного вида охранник. Он придирчиво осмотрел мои документы и позволил проехать во двор. Я припарковался рядом с «кадиллаком», передние двери которого были безнадежно испорчены большущими золотыми инициалами Сузи Фабер.

Нажал кнопку звонка и, – а что еще! – за дверью раздались звуки симфонии. Будто там меня ждал целый оркестр! Затем дверь открылась, и самая сексуальная в мире горничная с улыбкой пригласила меня войти.

– Бонсуар, мсье, – сказала она с непередаваемым акцентом. – Вы есть мсье Хольман, нон?

Ее волосы были цвета отменного бренди, а глаза – как два сапфира! Черное тонкое платье как влитое сидело на великолепной фигуре, плотно облегало божественную грудь, кончаясь сразу на соблазнительных бедрах и не доходя добрых полметра до колен.

– Уи, я есть мсье Хольман, – пробормотал я.

– C'est bon! – Она так крутанула бедрами, что у меня закружилось в голове. – Мадемуазель вас ждет. Следуйте за мной.

Я бы последовал за ней хоть на край света, а лучше – на ближайший диван. Но мы просто поднялись по узкой винтовой лесенке, и вид ничем не скрытых бедер, покачивающихся у меня прямо перед глазами, довел меня до исступления. Хорошо, что лестница была очень короткой. Мы остановились на площадке, и я глубоко вздохнул, будто поднялся на Килиманджаро.

– Мадемуазель Фабер ждет вас в спальне, – улыбнувшись, сказала горничная.

– В спальне? – недоверчиво переспросил я.

– Да. Мсье, кажется, испугался?

– Мсье кажется, что он еще не проснулся, – передразнил я ее. – На случай, если мне понадобится алиби, ты можешь сказать, как тебя зовут?

– Можете смело звать меня Мари, – прощебетала пташка. – Мы, француженки…

Тут я не выдержал и взорвался.

– Вы француженки, а? Из Парижа в Индиане?

Она подмигнула так, будто уже стояла на Эйфелевой башне.

– Мы, француженки из Индианы, живем за счет нашего акцента, красавчик. Где еще горничная может заработать двести баксов в неделю и к тому же иметь кучу шмоток, которое хозяйка надела всего один раз?

– Обожаю «француженок», особенно из Индианы, – примирительно произнес я.

– Тогда держи язык за зубами, – предупредила она. – Я не хочу, чтобы Сузи Фабер разочаровалась в моем акценте. Договор?

– Это будет нашим табу, – пообещал я.

– Спасибо, дружок. – Она прищурилась и повнимательней осмотрела меня. На секунду я почувствовал себя старым автомобилем, выставленным на продажу. – Ладно! Когда стриптизерка тебе надоест, приходи ко мне – не пожалеешь. Со мной ты узнаешь, что такое настоящий секс.

Она помахала рукой и пошла вниз по лестнице.

Несколько секунд я стоял в нерешительности напротив закрытой двери, затем глубоко вздохнул и постучал. Ничего не произошло. Тогда я вошел в комнату и… мне показалось, что моя нижняя челюсть отвалилась до пола, устланного голубым ковром, таким пушистым, что в нем можно было спрятаться, как в джунглях. Это была спальня на все времена. Посередине стояла кровать, похожая на трон. Балдахин, расшитый золотыми нотами, позволял думать об этом чуде если не как о симфонии, то уж точно как о самом виртуозном джазе. Я смотрел на нее во все глаза, когда вдруг ниоткуда раздался мелодичный голос.

– Рик, сладкий, это ты?

– Это я! – вскрикнул я нервно. – А ты где, черт возьми?

– Я здесь, – нежно пропел голосок. – Видишь дверь с золотым сатиром?

Такую махину трудно было не заметить. Я подошел к двери , и нажал на самую интимную часть золотого фавна, вылепленного посреди панели. Она отодвинулась с глухим рокотом, словно скала.

Какую-то секунду я думал, что очутился прямо среди разнузданной оргии. Размышляя, что мне делать – извиниться и уйти или окунуться в нее с головой, я заметил, что все обнаженные фигуры навечно застыли в позах любви. Это были скульптуры! Они украшали не только стены. Голые гипсовые женщины и мужчины лежали и стояли на мозаичном полу вокруг огромного овального бассейна, из которого мне улыбалась живая голая Венера – бесподобная Сузи Фабер.

– Привет, Рик! – Она звонко рассмеялась. – Ты что так побледнел? Уверяю тебя – я не привидение!

– Теперь я понял, для чего жил так долго, – сказал я. – Но ответь мне, прежде чем я окончательно сойду с ума! Зачем тебе лезть в бассейн, если ты весь рабочий день принимаешь ванну?

Она показала острые белые зубки, созданные специально для того, чтобы нежно покусывать ими мочки ушей.

– На съемках они добавляют в воду крем для бритья. Создают пену. У меня потом чешется кожа и кое-где появляются красные пятнышки. Вот, посмотри!

Она вытянула передо мной умопомрачительную – без единого пятнышка – аппетитную ляжку.

Раздался странный, скрипучий звук – оказывается, это я закашлялся.

– Хочешь выпить, Рик? – заволновалась Сузи.

– Нет-нет, не сейчас, – торопливо проговорил я.

– Да это рядом, у тебя за спиной. – Ножка махнула в направлении скульптурного ансамбля, центром которого была фигура Бахуса. – Налей и мне бокал рома.

Я послушно пошел к «бару», как вдруг быстро отпрыгнул в сторону. Ну и дурак, позволил коварной стриптизерке заманить меня в ловушку! Я услышал веселый смех Сузи и понял, что голый Лерой не собирается нападать на меня. Он был вылеплен из гипса.

– Отлично, да? – хохотала Сузи.

Приглядевшись к статуе, я задал естественный вопрос:

– А почему Лерой тут с конским хвостом? Намек на то, что он жеребец?

– Скульптура символизирует влечение, – объяснила Сузи. – Это сатир, сын Пана. По-моему, неплохо подходит Лерою.

Я нашел наконец бокалы и нужные ингредиенты для коктейлей. Наливая ром из бутылки, я услышал всплеск воды рядом с бассейном. Повернувшись, застыл… Зрелище Венеры, поднимающейся из пены и пара, на момент лишило меня дара речи! Голая Сузанна Фабер, ступая по блестящему мозаичному полу, приближалась ко мне так запросто, будто я был ее сестрой. Или что-то в этом роде. Я залпом выпил стакан рома, но но смог угасить внутренний огонь. Ее полные, большие груди мягко подпрыгивали, бедра покачивались, будто в такт неслышной мелодии, что наигрывал хитрый Пан. Она подошла к бару, взяла свой бокал и рассмеялась мне в лицо.

– О чем ты думаешь? Что я русалка, или колдунья какая-нибудь?

Все слова застряли у меня в горле. Я лишь мотал головой и сжимал в трясущихся руках пустой бокал.

– Ну ладно, – сжалилась Сузи. – Иди в спальню и ложись на кровать.

Через минуту я нежился на мягкой, как пух, постели под золотым балдахином. Сузи появилась передо мной в чем-то голубом и прозрачном.

– Эй! – воскликнул я. – Что это у тебя за туника? Ты на охоту собралась?

– Охота получилась удачная! – рассмеялась Сузи. – Лерой, покажи ему, на что ты способен!

– Лерой? – встрепенулся я. – Ты имеешь в виду – с хвостом? Гипсовый жеребец?

Тут я замолчал, потому что могучая рука вцепилась мне в горло, а из-за занавески выпрыгнул Лерой. Не голый, а в джинсах. И без хвоста.

Остальное я плохо помню, потому что Лерой сразу врезал мне по левой почке, а еще через секунду – по правой. Густой туман застлал мне глаза.

Сильные руки швырнули меня в голубые джунгли ковра и по нему я покатился, как раненый олень. Из тумана выплыло перекошенное злобой лицо Лероя. Он смотрел на меня сверху, будто с небес, но на его голове не было венчика из цветов, как на гипсовом боге. Это был живой Лерой – из крови и плоти. И плоть его вздымалась буграми мускулов. Железные пальцы душили меня так, что я не мог даже пикнуть.

– Так-то лучше! – взвизгнула Сузи. – Теперь мы с ним поговорим.

– Ты хорошо слышал, Хольман? – зарычал Лерой. – Ты слышишь, козявка?

– Хр-р-р, – прохрипел я, когда он чуть ослабил нажим на моя голосовые связки.

– Он глухой, наверное, – бросила Сузи. – Ну-ка, вылечи его, Лерой.

Мне было трудно оценить терапевтическое воздействие, которое оказывает сокрушительный удар по печени, потому что я надолго потерял сознание.