Текст книги "Неистовый Донован"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 6

В Нью-Йорке было жарко и влажно. В Лондоне – тепло и влажно, моросил небольшой дождичек. В десять вечера в столице еще не поздно ходить по гостям, подумал я, особенно в районе Найтсбриджа. Поэтому я нажал кнопку звонка рядом с фамилией Делато и стал ждать.

– Алло? – послышался в домофоне тоненький голосок.

– Это Пол Донован, – сообщил я. – Друг Франсин. Я звонил вам вчера из Нью-Йорка.

– О да! – отозвался голосок. – Входите.

Зажужжал зуммер, и я толкнул входную дверь. Квартира находилась на втором этаже, и, когда я подошел к ней, дверь в квартиру уже открыли.

– Пожалуйста, входите, мистер Донован, – приветливо прозвучал тот же голос откуда-то из глубины. – Я просто хочу что-то набросить на себя.

Я вошел в квартиру с массой вопросов и закрыл за собой дверь. И увидел, что Франсин опять сменила мебель с тех пор, как я в последний раз побывал здесь. Теперь гостиная была целиком выдержана в викторианском стиле, обклеена матерчатыми обоями, в ней стояли громоздкие кресла и диван, на полу лежал дорогой персидский ковер. На подоконнике большого окна стоял горшок с огромным азиатским ландышем и напоминал красивого мухолова.

– Простите, что заставила вас ждать, – опять раздался тот же голос за моей спиной.

Даже до того, как я обернулся и увидел ее, я узнал хозяйку голоса с аристократически растягиваемыми гласными звуками.

– Меня зовут Анджела Хартворт, – представилась девушка. – Франсин любезно сдала мне свою квартиру, пока сама живет у друзей в сельской местности. Но я уже сообщила вам об этом по телефону, не правда ли?

Это было воплощением мечты любого викинга. Высокая – я прикинул, что не ниже пяти футов девяти дюймов без каблуков, – с длинными волосами соломенного цвета, свободно рассыпавшимися по плечам и достигавшими талии. Искрящиеся темно-голубые глаза, круглые румяные щеки. Немного оттопыренная нижняя губа широкого рта. А когда она улыбалась, то за раскрытыми губами показывались безукоризненно белые зубы. На ней был какой-то просторный сарафан из тонкого шелка, доходивший ей до колен, с цветочками на светло-бежевом фоне. Она отличалась удивительно крепким и здоровым сложением. Слишком полная? Но я тут же отказался от такого определения. Полногрудая, в теле? Пожалуй, такое описание подошло бы. Но все это в замечательных, захватывающих дыхание пропорциях.

– Вы – тот удивительный, вызывающий трепет человек, который гонит контрабандой оружие, начинает революции и все такое? – Этими словами встретила она меня. – Франсин много рассказывала мне о вас, мистер Донован…

– Пол, – поправил я ее.

– Пол, – повторила она. – Но опустила все важнейшие детали, а это меняет дело. Она, например, говорила, что вы крупный, но не упомянула, что не за счет полноты. Верно, ведь так?

Я глубоко вздохнул и втянул живот.

– Ни капли лишнего веса, – солгал я не моргнув.

– И мне нравятся мужчины со светлыми волосами, – продолжала она. – Особенно крупные блондины с приветливым, но мужественным выражением лица, как у вас. И я мирюсь с большими носами, если ими обладают крупные мужчины.

– Анджела, – начал было я. – Мне…

– А также эти прекрасные серые глаза, – произнесла она и глубоко вздохнула. – Какая фантастическая страсть таится в них?

– Анджела, – решительно повторил я, – мне…

– Знаю! – с сожалением надула она губы. – Вы американец и хотите что-нибудь выпить. Ну конечно! Как нетактично с моей стороны. Чего бы вы хотели?

– А что у вас есть? – пробормотал я.

– Я неопытная выпивоха, – призналась она. – Надеюсь, не осудите меня за это. Но у меня на кухне есть бутылка шотландского виски. – Ее лицо опять просияло. – И бутылка вишневого ликера с Кипра. Думаю, он хороший, потому что я как-то добавила его в суп и он не свернулся и не испортился.

– Шотландское виски вполне подойдет, – заметил я. – Если можно, со льдом.

– Шотландское виски на кубиках льда, – поправила она. – Надо правильно выражаться, Пол. Не то мы оба что-нибудь перепутаем.

Она повернулась и выплыла из комнаты – просто фантастическое видение, состоящее из покачивания и потряхивания, подпрыгивания и колебания из стороны в сторону. Я подошел к окну и посмотрел на элегантные городские здания на противоположной стороне улицы, заглянул в окна квартир того же этажа и понял, что в какое-то мгновение в поле моего зрения попали окуляры бинокля, которые тут же исчезли.

– Вот, пожалуйста, – раздался ее торжествующий голос.

Я повернулся и увидел, как она поставила на маленький столик поднос с выпивкой; ножки стола, казалось, закрывало что-то наподобие штор из какого-то бесцветного материала.

– Подлинный предмет викторианской эпохи, – объяснила блондинка. – Ножки в ту пору, знаете ли, делали ужасные. Поэтому придумали своего рода юбочки для ножек столов и пианино, чтобы ни у кого не возникало чувство неловкости. Франсин сходит с ума по викторианской мебели, как вы уже, наверное, заметили. Все это выглядит ужасно, но вы получаете представление о том, каковы итальянцы. Все чудесное и уродливое напоминает им об их родителях, поэтому они обязательно приобретают такие вещи и никогда не расстаются с ними.

– Вы не знаете, кто с другой стороны улицы наблюдает за этой квартирой в бинокль? – поинтересовался я.

– Что, он опять занялся этим? – Она подошла к окну и плотно задернула тяжелые шторы. – Мне наплевать, когда я дома одна… Другое дело, когда у меня гости.

– Он вам не досаждает? – спросил я.

– Стараюсь довести его до помешательства, – благодушно ответила девушка. – Иногда вечером раздеваюсь прямо перед окном, когда знаю, что он направил сюда окуляры своего бинокля. А потом, когда я совершенно голая, я поворачиваюсь и даю ему взглянуть на себя спереди, сопровождая этот показ соответствующим жестом.

– Жестом?

– Вот так! – Она выкинула в мою сторону руку с вытянутыми двумя пальцами. – Что, в Америке это означает то же?

– Не уверен, – усомнился я. – А что это означает в Англии?

– Так твою мать, – объяснила она как ни в чем не бывало. – Потом я плотно закрываю шторы, а он пускает изо рта пену от вожделений. Франсин считает, что, может быть, его стоит как-нибудь вечером пригласить и сбросить на него горшок с ландышем, когда он начнет звонить у входной двери. Но думаю, что мой метод более изощренный. Знаете, более макиавеллиевский, как вы думаете?

– Мне совершенно наплевать, правильно вы поступаете или нет, – искренне вырвалось у меня. – Считаю вас самой потрясающей девушкой из всех, которых мне приходилось видеть.

– Спасибо, Пол. – Ее глаза засверкали еще ярче. – Но, послушайте, не чудо ли это? Франсин купила ее на прошлой неделе, а доставили ее только вчера. У вас есть возможность проверить, так ли она хороша, как все говорят об этом.

– О чем вы, собственно, ведете речь? – отважился уточнить я.

– О кровати с матрасом, наполненным водой, – пояснила она. – Конечно, прошлую ночь я уже спала на нем, но это ничего не значит, верно? Хочу заметить, что водяные матрасы предназначены не для спанья.

Один небольшой кубик в моем спиртном уже растаял. Я это заметил, когда поднес стакан ко рту. Поэтому шотландское виски казалось теперь тепловатым по сравнению с теплым, но, думаю, что это все равно лучше теплого.

– Я слишком лихо беру быка за рога, верно? – спросила Анджела довольно самокритичным тоном. – Хочу только сказать, что нам надо сначала пройти через стадию разговора, а потом уже перейти к водяному матрасу. Так скажите, в связи с чем вы решили повидаться со мной?

– Полагаю, у меня появилась для этого причина, – ответил я. – Но теперь она мне не представляется важной.

– Это как-то связано с Франсин? – полюбопытствовала девушка. – В такой момент мне не хотелось бы вспоминать об этой итальянской кукле, потому что в общем-то она моя подруга. Но, согласитесь, если бы не она, я бы с вами не встретилась, верно?

– А вы знаете, Анджела, где она сейчас? – спросил я.

– У друзей в графстве Суррей, – ответила она. – Простите, но более точного адреса не знаю. Она никогда ни о чем не говорит определенно, но обещала возвратиться в конце недели.

– Надеюсь разыскать ее, – неопределенно заметил я.

– А где остановились вы? – поинтересовалась она.

– В гостинице на Кенсингтон, – ответил я.

– Будет ли кто-то беспокоиться, если вы сегодня не вернетесь домой?

– Возможно, мне следует позвонить, – заметил я.

– Конечно. – Она неторопливо кивнула. – Не хочу соваться в вашу личную жизнь, отнюдь нет, Пол, не значит ли это, что в гостинице вас ждет другая девушка?

– Нет, не значит, – ответил я. – Но там находится мужчина, который будет беспокоиться, если я не вернусь к ночи и не позвоню ему.

– О?.. – Она сильно прикусила нижнюю губу, потом постепенно опять повеселела. – Ну а все эти прекрасные истории, которые рассказала мне Франсин о вас, о том, чем вы занимаетесь, – это не выдумка, правда? Но, насколько я понимаю, бисексуальные люди просто, вероятно, более умудренные?

– Ничего такого здесь нет, – проворчал я.

– Рада слышать это, – отозвалась она. – Знаю, что я старомодная и все такое, но однажды я была на вечеринке, и какая-то лесбиянка засунула руку мне под юбку, когда я не смотрела в ее сторону.

– И как же вы поступили? – полюбопытствовал я.

– Да просто сжала ноги и притиснула там ее руку, – спокойным тоном поведала Анджела. – А потом громко спросила, что это она себе позволяет. Там присутствовало примерно пятьдесят человек, и я не отпустила ее руку до тех пор, пока все не обернулись, чтобы послушать, что она ответит.

– И что же случилось потом?

– Она в слезах выбежала из комнаты, – сообщила Анджела. – Я подумала, что это послужит ей хорошим уроком и в следующий раз она станет поступать более осмотрительно. Вообще-то всем этим я хочу сказать, что всегда стараюсь убедиться, нет ли у мужчины странностей, перед тем как даю ему понять, что он меня интересует. Потому что поступать иначе оскорбительно.

– А я-то думал, – протянул я с сожалением, – что уже познал все на свете.

– Вы звоните по телефону, а я проверю состояние водяного матраса: все ли с ним в порядке для предполагаемых действий, – лаконично распорядилась Анджела. – В спальню ведет вторая дверь налево. Когда вы закончите разговор, приходите, а если заблудитесь, то прислушайтесь к бульканью воды.

Она повернулась и быстро вышла из комнаты. И я не мог опять не залюбоваться фантастическим зрелищем переливающегося мерцания цветочного рисунка на ее подпрыгивающих и трясущихся, покачивающихся и встряхивающихся прелестях – провожал ее взглядом, пока она не скрылась. Потом снял трубку, набрал номер гостиницы, где тотчас трубку взял Хикс.

Когда я сообщил ему, что, возможно, не вернусь до утра, он мудро изрек:

– Есть такие, кому везет как утопленникам, а другие не возбуждаются даже при виде сексапильной и готовой на все блудницы.

– Ты когда-нибудь спал на водяном матрасе? – спросил я как бы между прочим.

– Вряд ли, едрена вошь! – почти уверенно отрицал он. – А вам не мешает быть повнимательнее, старина.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто не очень возбуждайтесь, – предостерег он. – Вы причините себе большой вред, если забудете про осторожность.

– Буду осторожен, – пообещал я. – Как там Муара Стевенс?

– Говорит, выдохлась, и пошла спать. Я все время начеку, старина. Если она попытается улизнуть из гостиницы или тайно позвонить кому-то по телефону, я буду знать об этом.

– Отлично. – Довольный, я положил трубку на место.

И заколебался, когда подошел ко второй двери налево, и подумал, что, может быть, вежливее постучаться. И постучался. Анджела пригласила заходить, и я вошел. Кровать с водяным матрасом, казалось, занимала всю спальню. Очень массивная – примерно пять на восемь футов, – она была накрыта черной шелковой простыней. На кучу подушек в дальнем конце был наброшен такой же материал.

– Получается контраст между белизной тела и чернотой шелка, – спокойно пояснила она, поймав мой взгляд. – Не знаю, как вы отнесетесь к этому, но Франсин клянется, что любой итальянец, у которого в жилах течет нормальная кровь, от этого просто сойдет с ума. Но я-то думаю, что все итальянские мужчины несколько наивные создания. Они начинают щипать за задницу девочек еще до их полового созревания, и это на всю жизнь уродует их воображение.

Анджела сидела перед трюмо, лениво расчесывая волосы. Сарафан в цветочек бесформенной кучей валялся возле ее ног. Настольная лампа бросала теплый отблеск на алебастровую белизну ее спины. И вдруг я почувствовал себя чрезмерно одетым. Времени потребовалось совсем немного, чтобы исправить такое положение. Анджела положила на столик свою щетку, поднялась, потом повернулась ко мне.

– Вы – живое доказательство расхожего правила, не так ли? – игриво спросила она.

– Какого же именно?

– А того, что у мужчин с большим носом на витрине – огромный елдак в магазине, – ответила она.

Она подошла ко мне поближе, потом протянула руку и крепко ухватила меня за член. Этого только и не хватало для твердоустойчивой эрекции.

– Елдак? – повторил я. – Что за дурацкое название?

– Очень подходит в данном случае к вашей болванке, – бесстыдно утверждала она.

– Я невольно спросил о значении этого незнакомого мне слова, – оправдываясь, пробормотал я.

Она обвила руками мою шею и крепко прижалась губами к моим губам. Я чувствовал прикосновение ее нежных, но упругих грудей, упершихся в мою грудь, скользнул своими руками по ее бокам, твердо обжал ее округленные щечки ягодиц. И медленно двигал ее спиной к кровати, пока она не упала на нее, плавно отпружинив. Ее тело было просто восхитительно. Крупные соски, ласкаемые моим языком, еще больше набухли и отвердели. Она издавала негромкие возгласы удовольствия. Наша любовная возня продолжалась под мелодичное волнение и плеск воды в матрасе. Сплошное наслаждение! Потом она выпустила мою голову, которую, как клещами, сжимала своими ногами, и перекатила меня на спину. Тут же она взобралась на меня, запустила мою болванку во влажную прелесть между своих ног и улыбнулась.

– Давай попробуем изобразить волны, – предложила она.

Взлетая и падая вниз, мы достигли пылающего апогея страсти, на некоторое время совершенно обессилев. Казалось, очень долго мы пролежали бок о бок. Потом Анджела села на кровати.

– Я сейчас вернусь с напитками, – торжественно сообщила она, – и кое-чем специальным для второго акта.

Через несколько минут она вошла в комнату с подносом. На нем стояла бутылка выдержанного шампанского и два бокала для него. А также целая тарелка поджаренных ломтиков хлеба с маслом, порезанных полосками, сверху которых темнела кучка черной икры. Тут же пристроилась аэрозольная банка мужской мыльной пены для бритья. Я искренне понадеялся, что она не заставит меня поглощать и ее.

К тому времени, когда мы прикончили поджаренный хлеб и выдули почти полбутылки шампанского, я опять начал возбуждаться. По тому, как пальчики Анджелы деловито исследовали мои интимные места, я заключил, что и она приходила в такое же состояние. Поставив поднос на комод, она сдернула с кровати черную шелковую простыню и подушки, потом взяла аэрозольную банку с мыльной пеной.

– Не смей сбривать это, – предупредил я ее, глядя на нежный пушок вьющихся между ее ног волос медового цвета. – Мне это нравится в таком виде.

– У меня есть одна приятельница, китаянка, – весело сообщила она. – Утверждает, что эффект получается абсолютно фантастический и это не так грязно, как с маслом.

– Неужели? – непонимающе спросил я.

– Она говорит, что если вы считаете, что перепробовали уже все, то попробуйте это средство на водяном матрасе, – продолжала объяснять Анджела, которую я все еще не понимал.

Я было открыл рот, чтобы что-то сказать, потом передумал и закрыл его. Анджела тщательно обрызгала поверхность кровати, которая вся покрылась мыльной пеной, потом покрыла пеной переднюю часть самой себя от плеч до коленей. А я, разинув рот, продолжал смотреть на нее. Потом она покрыла пеной и меня.

Ее подруга китаянка оказалась абсолютно права, и я убедился в этом всего несколько минут спустя. Скольжение по всей этой пене придало неповторимое ощущение любовным забавам. Когда вам в какой-то момент казалось, что вы крепко ухватились за что-то нежное, оно тотчас ускользало от вас – волнующее и возбуждающее ощущение! Мы оба скользили и катались по всей кровати как ненормальные. Это возбудило до такой степени, что у меня уже лопалось терпение.

– Я – Чингисхан! – крикнул я. – Убийца и грабитель, разрушитель и насильник! А теперь подать мне мою жертву!

Я соскользнул с кровати, разложил Анджелу как раз посередине с распростертыми в стороны руками и широко раздвинутыми ногами.

– Уверена, нас ждет какая-то особенно забавная сценка, – с сомнением заметила она. – Но что конкретно ты собираешься изобразить, Чингис?

– Ты просто смотри, и узнаешь сама, – посоветовал я.

Я отошел от кровати к двери. Но тут же подумал, что для разгона все равно места недостаточно. Тогда я открыл дверь и попятился еще дальше, в коридор.

– Пол? – В голосе Анджелы почему-то прозвучала некоторая нервозность. – Что ты собираешься делать?

– Ни о чем не беспокойся! – весело крикнул я ей. – Ты получишь совершенно новое ощущение из области величайших экзотических удовольствий.

Я сделал глубокий вздох и ринулся вперед с возгласом: «Джеронимо!» Моя болванка покачивалась от поднявшегося ветерка, который то и дело срывал клочки мыльной пены во время моей пробежки. Глаза Анджелы расширились от ужаса, когда она увидела, что я несусь к водяной кровати, но мне было наплевать на ее страхи.

– Джеронимо! – взвыл я опять и у края кровати сделал ныряющий прыжок.

– О нет! – завопила Анджела, помертвев от ужаса. – Только не это!

В следующее мгновение она перекатилась обезумевшим и конвульсивным усилием на кровати и свалилась на пол возле нее. Я же плюхнулся на намыленную поверхность водяного матраса ничком с распростертыми руками и заскользил по всей этой проклятой и дурацкой штуковине. Отсутствие трения не притормозило меня – абсолютно ничто не замедлило моего быстрого скольжения от одного конца кровати к другому. Но все когда-нибудь кончается. Через какую-то долю секунды я сообразил, что быстро приближаюсь к крепкому изголовью на другом конце кровати, которое мгновенно выросло передо мной. Я с потрясающей силой саданулся макушкой об это препятствие, на мгновение почувствовал ужасную боль и погрузился в окутавшую меня тьму.

Глава 7

Хикс осматривал большой темный кровоподтек на моей макушке и неторопливо качал головой.

– Вы опять чересчур разволновались, старина, – изрек он.

– Возможно, немного, – отозвался я с недовольным видом. – Неудачный финал отлично проведенной ночи.

– Вы показывались доктору? – спросил он.

– Какого дьявола я мог бы сказать ему? – агрессивно накинулся я на Хикса. – Она отпрыгнула в последний момент, так что ничто не могло остановить моего скольжения по всей намыленной поверхности водяной кровати и моего удара об изголовье у стены на другом конце кровати.

– Исчадие ада! – сочувственно воскликнул мой камердинер. – Кто-то должен наградить вас за такой подвиг, старина!

Финчли, управляющий гостиницей, как всегда, появился словно снег на голову. Это невысокий мужчина с маслянистыми черными волосами, небольшими усиками и болезненным худощавым лицом. До того как Финчли пришел ко мне служить, он заведовал крупнейшими игорными домами Лондона. В качестве отчества ему можно было бы присовокупить слово «безопасность».

– Разрешите на пару слов, мистер Донован? – негромко попросил он.

– Конечно, – согласился я.

– На ваше имя поступило сообщение, – сказал он. – Очень сожалею, что не передал вам его сразу, когда вы прибыли сюда вчера вечером. К несчастью, вы быстро появились и столь же быстро исчезли…

– Не важно! – прервал я его.

– Оно поступило некоторое время назад – прошло примерно три недели. Нас попросили передать это сообщение вам лично, когда вы приедете в гостиницу.

– Ладно, – нетерпеливо протянул я руку. – Какое, от кого сообщение?

– От мистера Нкруду, – объяснил он, – из малагасийского посольства. Он хотел бы с вами связаться. Просил, чтобы вы позвонили ему, – довольно чопорно продолжал докладывать Финчли. – Его секретарь дала мне понять, что хотя и придется дождаться вашего приезда в эту страну, но чрезвычайно важно, чтобы вы связались с ним как можно скорее после своего приезда.

– Это все? – спросил я.

– Все, – ответил Финчли.

– Вы представляете, где расположено посольство Малагасии?

– На Викториа-Гроув, – назвал он место. – Всего через четыре улицы отсюда, мистер Донован.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Как чувствует себя мисс Стевенс?

– Думаю, удовлетворительно. – Он старательно погладил свои усики. – Она всю ночь провела в своем номере и никуда не звонила. Завтрак ей подали в номер час назад.

– Прекрасно, – заметил я.

Он удалился в свой кабинет, оставив нас с Хиксом одних в небольшом вестибюле гостиницы.

– Очень любопытно, старина, – молвил Хикс. – Вроде того, что если посольство – это территория той страны, которую оно представляет, то не смогут ли они заарканить вас прямо у дверей и это сойдет им с рук?

– Надеюсь, что нет, – ответил я вполне искренне. – Может быть, мне стоит сходить к нему прямо сейчас и выяснить, в чем дело?

– Я пойду с вами, – тут же предложил Хикс.

– Не думаю, что меня тут поджидает какая-то страшная опасность, – предположил я. – Если бы малагасийцы[1]1
  Демократическая Республика Малагасия расположена на острове Мадагаскар и прилегающих к нему мелких островах Индийского океана. Коренные жители – малагасийцы.


[Закрыть] жаждали моей крови, то они не стали бы направлять официальное приглашение посетить посла в своем посольстве.

– Может быть, они привезли какого-нибудь колдуна, чтобы у всех на виду заколдовать вас? – как всегда, начал умничать Хикс.

– Я отправляюсь туда сейчас же и все выясню, – заявил я. – Это займет немного времени.

– Ладно, – неохотно согласился Хикс. – Вам удалось что-нибудь узнать вчера вечером?

– Анджела знает не больше того, что сообщила мне по телефону, – ответил я. – Франсин живет у друзей где-то в графстве Суррей.

– Уже пора побалакать по душам с этой сдобной пышечкой Стевенс, – напомнил он. – Я мог бы проделать это во время вашего отсутствия.

– Лучше дождись моего возвращения, – посоветовал я. – Думаю, сначала следует испробовать деликатный подход к ней.

– За ваше отсутствие я смогу без труда приручить ее так, что она будет готова лизать вам ноги.

– Давай подождем, – стоял я на своем.

– Ладно, – покорился он, – но бывают такие Моменты, когда вы заставляете меня чувствовать себя обделанным во всех отношениях дерьмом. Вы об этом когда-нибудь догадывались?

Понадобилось примерно десять минут, чтобы дойти до Викториа-Гроув. Светило солнце, дул слабый ветерок, но каждый шаг отдавался в моей голове острой болью. Посольство в этот час еще работало. Я назвал свое имя, и дама в распашном кафтанчике и очках в золотой оправе посмотрела на меня с большой подозрительностью, что, впрочем, свойственно профессиональным секретаршам. Через две минуты она проводила меня в кабинет мистера Нкруду.

Он оказался высоким, красивым мужчиной с такой черной кожей, что она даже отливала синим. Племенной шрам на левой щеке не очень гармонировал с безупречным покроем шикарного костюма, а его низкий баритон звучал без всякого акцента. Я подумал, что мистер Нкруду выпускник либо Оксфорда, либо Гарварда и, возможно, закончил обучение с отличием.

– Мистер Донован! – Он энергично потряс мою руку. – Считаю честью для себя познакомиться с вами, сэр. Сделайте одолжение, присядьте.

Я устроился в удобном кресле с другой стороны его письменного стола. Он радостно мне улыбался, сверкая прекрасными белыми зубами, пару раз даже встряхнул головой от восторга. У меня даже появилось сомнение, того ли Донована он ждал.

– Я прибыл в Лондон только вчера, – объяснил я. – В вашем сообщении вы просите, чтобы я связался с вами…

– Да, и как можно скорее, – добавил он. – Я в восторге, что вы так и поступили, сэр. В восторге!

– Вы уверены, что я именно тот, нужный вам Донован?

– Мистер Донован! – Посол поставил локти на стол, сцепив кончики своих пальцев. – Позвольте мне быть с вами откровенным. Было время, когда мы не считали вас за друга своей страны. Прошу вас простить нас за эту ужасную ошибку. Как вам известно, с момента достижения нашей страной независимости ее, к сожалению, потрясают внутренние противоречия.

– Племенные распри, – пояснил я. – Племя большинства, нкриа, захватило центральные районы страны. А племя меньшинства, имрода, оккупировало богатые и плодородные земли побережья.

– И нкриа, составлявшее, как вы сказали, большинство, сформировало правительство, – подхватил он. – Демократический процесс, мистер Донован, иначе не объяснишь.

– После этого они перебили большую часть лидеров племени имрода, которые принадлежали к интеллектуальной части населения страны, но оказались слишком наивными и поверили в демократическую форму правления.

– Благовидный аргумент, мистер Донован. – Он медленно покачал головой, лицо его выражало глубокое сожаление. – Хотя на словах они выступали за демократию, в душе стремились сохранить за собой богатые владения на побережье и не делиться своим богатством с более бедными братьями в центре страны.

– Ну а вы, – допустил я такую трактовку, – вы, несомненно, поправили это положение.

– Вы, кажется, препираетесь со мной, мистер Донован? – Он мило улыбнулся. – Но ваши слова не подкрепляют душевных порывов. Разрешите же мне коснуться существа дела. Вы знаете, что недавно в стране произошло вооруженное восстание. Племя имрода поддержала шайка белых наемников. Восставшие получили большую партию оружия. Рад сообщить вам, что восстание было подавлено.

– За чем последовала кровавая бойня, – добавил я.

– Заверяю вас, что это не так, – возразил он. – Понятно, что вожаков мы повесили. Если не вешать их главарей, то они считают, что вы не воспринимаете их серьезно. А это подстрекает к дальнейшим глупым выходкам. Так оно и вышло. К несчастью, изнасиловали нескольких женщин и какое-то количество детей закололи штыками. Но никаких поистине карательных операций не проводилось. Восстание подавили очень быстро, что нас очень порадовало. Поэтому не возникла необходимость жестоких репрессий. Через неделю после того, как прозвучал последний выстрел, восстановилась нормальная обстановка. Но обстановка могла бы оказаться совсем иной.

– В каком смысле? – поинтересовался я.

– Вы опять со мной спорите, мистер Донован. – Но тотчас, словно спохватившись, сделал обеими руками жест, похожий на самоосуждение. – Поэтому пусть будет так, как вы желаете. Если бы не вредительство в отношении груза оружия, то дела действительно могли бы пойти совершенно иначе. Под водительством наемников и при поддержке значительных огневых средств представители племени имрода опустошили бы полстраны перед тем, как их сломили бы. Но тот факт, что оружие подпортили, и в такой степени, что оно стало опасным для самих пользователей, внес во все это дело решающую поправку: это сломило моральный дух наемников и вдвойне подорвало мораль представителей племени имрода. С учетом такой ситуации наша победа оказалась гарантированной еще до того, как прогремел первый выстрел.

– И что же? – побуждающе молвил я.

– Поэтому мы признательны тому человеку, который совершил диверсию в отношении этой партии оружия, – пояснил посол. – В душе этот человек – настоящий малагасийский патриот. Свою признательность мы хотели бы выразить в конкретно ощутимой форме. Насколько нам известно, мы представляем маленькую и обнищавшую страну. Поэтому мы можем позволить себе лишь небольшой символический шаг, который совершенно несоизмерим с поступком нашего патриота. Но мы искренне надеемся, что он не откажется от скромного знака нашей благодарности, выраженной таким образом.

Он выдвинул ящик письменного стола, вынул оттуда запечатанный конверт и протянул его мне.

– Что это такое? – тупо спросил я.

– Номер счета в швейцарском банке, – ответил он, – на который мы положили сто пятьдесят тысяч долларов на ваше имя.

– На мое имя? – пробормотал я.

– Конечно, – терпеливо подтвердил Нкруду. – Вы и являетесь тем патриотом, который совершил саботаж в отношении той партии оружия.

– С чего, черт возьми, вы взяли это? – воскликнул я прерывающимся голосом.

Он терпеливо улыбнулся.

– Нам это известно, – произнес он. – У нас нет и тени сомнения на этот счет. А откуда это стало нам известно – не так важно, мистер Донован.

Я заставил себя долго и сурово посмотреть ему в лицо. Он меня не разыгрывал. Он сказал обо всем этом совершенно серьезно, и я понял, что нет смысла отнекиваться, бесполезно и протестовать в любой форме.

– Спасибо, – поблагодарил я его и сунул конверт во внутренний карман своего пиджака.

– Нам бы хотелось еще более достойно отблагодарить вас за вашу неоценимую помощь, мистер Донован, – добавил посол. – Можете не сомневаться в том, что, если захотите посетить нашу страну, вы в любое время будете приняты с распростертыми объятиями.

– Еще раз спасибо, – опять поблагодарил я. – Но мне любопытно узнать только одну вещь – источник вашей информации.

– Он безупречен, – заверил он меня. – Боюсь, что большего я вам сказать просто не могу.

Мы расстались, крепко пожав друг другу руки, и на какое-то мгновение я даже почувствовал угрызения совести по поводу того, что не заработал себе племенного шрама, который красовался на физиономии провожавшего меня брата-соотечественника. Я медленно побрел под знойными лучами солнца к гостинице, чувствуя себя в какой-то степени Иудой. Там, оказывается, изнасиловали всего нескольких женщин и только каких-то юнцов закололи штыками? А Поля Донована благодарят за оказанную помощь и награждают ста пятьюдесятью тысячами долларов за его труды тяжкие.

Хикс дожидался меня в баре рядом с вестибюлем гостиницы. Он потягивал из бутылки теплое английское пиво. Я попросил у бармена водку с чистым яблочным соком и льдом в высокой пивной кружке. И этот бывалый бармен даже не моргнул глазом.

– Ну, какое впечатление произвел шаман? – спросил Хикс.

– И не спрашивай, – отозвался я. – Мне даже думать не хочется об этом.

– Скверное, да?

– Хуже, чем ты можешь представить себе, – ответил я. – Малагасийцы благодарят меня за вредительство с поставками оружия. Они пришли от меня в такой восторг, что положили кучу денег в швейцарский банк на мое имя в знак своей признательности.

Хикс чуть не подавился глотком пива, набрызгав на стол белую пену. Это мне напомнило о минувшей ночи, и в моей макушке опять начал болезненно стучать пульс.

– С какого дьявола они взяли, что это ваши проделки? – поинтересовался он.

– Я очень усердно пытался это выяснить, – признался я. – Нкруду скромно умолчал об этом. Но сказал, что его источник информации безукоризненный.