Текст книги "Путеводный свет"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Откуда-то доносилась едва различимая музыка. Я пошел на этот ориентир и, пройдя несколько ярдов, обнаружил закрытую дверь. Музыка означала, что за этой дверью находятся люди. На какое-то мгновение мое воображение нарисовало картину грандиозной оргии в этом удаленном от главного входа помещении, где Джастис, возможно, являлась центральной фигурой, а единственно важным, недостающим звеном в буйном веселии был Эл Уилер.

Я не был уверен в законности организации оргий в Южной Калифорнии: всевозможные газетные заметки из раздела светской хроники и сплетен сбивали меня с толку. Но если они не были легальными, то, подумал я, никто не потребует у меня пригласительного билета. И посему смело отворил дверь.

Низвергавшиеся повсюду оглушительные звуки на какое-то мгновение превратили меня в неподвижную статую с открытым ртом, а затем затянули внутрь. Я захлопнул за собой дверь, которая была, скорее всего, звуконепроницаемой, если превращала этот грохочущий бедлам в едва различимый в коридоре шепоток. И тут же сообразил, что я наверняка добрался до самого что ни на есть конца. В течение последнего получаса я определенно распрощался с жизнью, и это была преисподняя – особого рода, для лейтенантов, которые не стали праведниками на грешной земле и любили соблазнять представительниц женского пола не без помощи нежных напевов рыдающих струн.

Дикая какофония адских мелодий причиняла моим барабанным перепонкам невыносимую боль, вызывая страстное желание заткнуть уши. И в дополнение к этому помещение все вращалось перед глазами в постоянно изменяющемся калейдоскопе красок. Темно-синий свет, пронизывающий каждую деталь интерьера, сменялся ярко-розовым, потом зловеще-красным, постепенно выцветающим до нежно-янтарного, замещенного, в свою очередь, лимонно-желтым. И так далее и тому подобное.

Я обратил внимание на то, что мои ощущения быстро теряют остроту, а суждения притупляются. Инстинктивно, шмыгнув в сторону, я за что-то зацепился и упал бы лицом вниз, если бы не успел вытянуть вовремя руку в поисках опоры. Моя ладонь уперлась в стену и затем скользнула по ней. Пальцы наткнулись на выключатель. И тотчас сработал, очевидно, благоприобретенный за годы жизни рефлекс: я повернул его вправо, и через пару секунд музыка смолкла. Рядом с первым выключателем оказался еще один. Я не смог удержаться и щелкнул им. Наверное, вы догадываетесь, что после этого вращение постоянно менявшегося света замедлилось и, наконец, совершенно прекратилось, и комнату залил приятный полуночный свет.

Когда я приспособился к тишине и покою, которые в первое мгновение показались мне еще более болезненными, чем грохот безумной музыки, а мои глаза снова научились различать предметы, я осмотрелся.

Помещение было приблизительно в пару сотен квадратных футов, с низким потолком. На полу лежал такой же толстенный ковер, как и в коридоре.

В голубоватой мгле мне удалось разглядеть также, хотя и не без труда, что в комнате помимо меня находилось еще кое-что. Я не сразу сообразил, что это, и только когда подошел ближе, то понял, что передо мною огромный гроб, установленный наподобие козел. Сделав еще пару шагов, я определил, что изнутри он обит роскошным золотистым атласом, и, наконец, оказавшись в непосредственной близости от него, я убедился, что он не был пуст.

Что греха таить, сердце у меня екнуло, в голову полезла всякая чепуха. Судите сами, вся эта адская музыка и меняющаяся цветовая гамма служили лишь зловещей преамбулой к трупу в гробу! Я утратил способность соображать. Самым естественным было бы завопить от ужаса, но горло у меня сжалось. Я молча стоял, парализованный страхом, а проклятый труп между тем не спеша приподнялся и сел.

То была женщина, и к тому же живая.

Это первая разумная мысль, мелькнувшая у меня в голове, когда я заметил, как у того, кого я почел за покойника, медленно поднимаются и опускаются маленькие груди. Глаза у женщины оставались закрытыми, худенькое нагое тело при голубовато-призрачном освещении отдавало синевой, а два крыла черных волос, обрамлявших лицо, выглядели темнее ночи. Пару раз она моргнула, затем широко раскрыла очи и равнодушно посмотрела на меня. Припухлая нижняя губка подрагивала, и я уже собрался было спросить вдову Мэгнасон, какого черта она сидит в чем мать родила в этом саркофаге, как вдруг она заговорила сама.

– Он исчез, – пожаловалась Гейл недовольным тоном.

– Исчез?

– Да. Что вы сделали с ним?

– С ним? – повторил я как эхо. – О ком или о чем это вы?

– Я хочу, чтобы он вернулся прямо сейчас! – Она чуть растерянно улыбнулась. – Пожалуйста, верните его, хорошо?

– Кого «его»?

Я был в таком недоумении, что не мог придумать ничего лучшего, как изображать из себя послушное эхо.

– Путеводный свет, конечно! – Голос зазвучал нетерпеливо и раздраженно. – Мне нужен путеводный свет!

Я открыл рот, но не произнес ни единого слова: буквально в следующую же секунду кто-то ударил меня по затылку. На какое-то краткое мгновение мне представилась возможность самому лицезреть «путеводный свет» в виде молниеносно перемещавшихся цветов радуги, но потом ковер у меня из-под ног вытянули, и я сквозь отверстие в полу полетел в глубокое черное ничто. Во всяком случае, так мне показалось.

Глава 4

– Значит, кто-то оглушил вас ударом по затылку? – Шериф Лейверс передвинул свою массивную тушу подальше на сиденье. – И что потом?

– Когда я очнулся, то увидел, что сижу за рулем своей машины, – проворчал я. – Решив, что приключений для одной ночи более чем достаточно, я отправился прямо домой.

Шериф тщательно раскурил сигару, потом довольно долго смотрел в окно.

– А вы уверены, что вообще выходили из дому?

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну… – Он уставился на меня. Лицо его едва проглядывало сквозь густой дым, превращавший шерифа в подобие Санта-Клауса с голубоватой бородой. – Даже вы должны признать, что ваша история звучит несколько неправдоподобно, Уилер. Взять хотя бы эту комнату с огнями и очень громкой джазовой музыкой, которую должны были слышать далеко вокруг. Затем эта нагая вдова, сидящая в обитом атласом гробу и умоляющая вас вернуть ей путеводный свет! – Он слегка прищурил глаза и пробормотал: – Я не думаю, что вы, так сказать, хронический псих, но, возможно, на вас нашло временное затмение? День был долгим и утомительным, вы ничего не ели, а только пили, прежде чем лечь спать…

– Я не сошел с ума, – холодно отрезал я. – Откуда же у меня шишка на затылке?

Шериф пожал плечами:

– Это могла сделать и какая-то дамочка в вашей же квартире, Уилер. Откровенно говоря, меня удивляет, что этого не случилось раньше.

– Вы не поверили ни единому слову, не так ли?

– За исключением того, что вас здорово огрели! – Он негромко захохотал. – Этому я охотно поверил.

– «Путеводный свет»! – настаивал я. – Это не бессмыслица. Комната напоминала в точности одну из тех сумасшедших дискотек со световыми эффектами, о которых так часто пишут в газетах.

– Какая еще там дискотека? – Его глаза между жировыми подушечками раскрылись пошире.

– Это новое увлечение, объяснил я. – Считается, что с помощью подобных световых трюков можно добиться такого же эффекта, как и от употребления наркотиков, которые, таким образом, теперь не обязательно вводить в организм.

– Послушайте, Уилер, я всего лишь простой старый окружной шериф. Вы не подшучиваете надо мной? Вы говорите серьезно? Выходит, люди принимают наркотики или что-то там еще, заменяющее их, только потому, что им нравится представлять, будто они сидят нагишом в гробу, в то время как пучок цветных огней пляшет вокруг них по стенам и потолку?

– Имеются наркотики, – заговорил я лекторским тоном, – которые дезориентируют чувства. Наркоманы уверяют, что они высвобождают и сознательное мышление, и подсознание, так что человек ощущает себя совершенно раскрепощенным.

Его глаза выражали полную растерянность. Можно было предположить, что он вот-вот откроет от удивления рот, проглотит свою изжеванную сигару и задохнется до смерти. Я не стал решать, спасу я его от гибели или нет, поскольку мне надо было продолжать разъяснение.

– Знаю, то, что я сказал, звучит фантастично, и все же это правда. Именно по этой причине возникает все больше и больше подобных психодискотек. Когда-то дискотека была просто местом, куда приходили потанцевать под соответствующую музыку, но теперь к этому добавляется… – Неожиданно я потряс головой и прекратил свои объяснения. – Вы правы! Хотите знать правду? Вчера я поскользнулся на блондинке и ударился затылком о стену.

Лейверс осторожно перебрал бумаги у себя на столе, затем через несколько секунд произнес:

– Давайте-ка поговорим об убийстве, а?

– Почему бы и нет? – Я улыбнулся, продемонстрировав ему великолепный набор всех своих зубов. – Полагаю, теперь уже поздно искать мою блондинку.

– Доктор Мэрфи извлек у покойника из груди четыре пули тридцать восьмого калибра. Все они были выпущены из одного пистолета. По его мнению, смерть наступила где-то от полуночи до двух часов утра. Практически это все, что нам дало вскрытие.

– Парни из криминалистической лаборатории больше ничего не подкинули?

– Ничего. – Шериф принялся выстукивать на крышке стола какой-то мотивчик пухлыми пальцами. – В карманах у Мэгнасона ничего не было, кроме носового платка. Убийца, несомненно, предусмотрительно их очистил.

– А Полник еще что-нибудь вытянул из того старикана, который выудил труп из озера?

– Нет. Так что считаю, вам следует сосредоточить внимание на вдове и ее приятеле Брайане. Почему бы не позабыть обитые атласом гробы и крутящиеся огни и не заняться испытанными старыми мотивами, вроде ревности и материального выигрыша?

Я пару секунд постоял с широко раскрытым ртом, затем в восхищении покачал головой:

– Черт возьми, шериф! Ваш блестящий, острый как бритва ум по временам так опережает меня, что я нахожу чертовски трудным за ним угнаться.

– Ну, – благосклонно заулыбался он мне сквозь сигарный дым, – почему бы вам не начать работать засучив рукава прямо сейчас? Или, возможно, вы предпочитаете, чтобы я вызвал городских криминалистов заняться этим случаем?

– Забавно, что вы заговорили о такой возможности! – воскликнул я, тотчас вскочив с кресла. – Я уже бегу!

Когда я проходил через приемную, Аннабел Джексон, личный секретарь шерифа, платиновая блондинка с большим количеством изгибов и закруглений, чем у автомагистрали номер один, сидела задумавшись перед умолкнувшей машинкой. Одета она была в накрахмаленную белую блузку и цветную юбку, которая, возможно, относилась к разряду полумини, если девушка стояла, но стоило только ей сесть, скрестив ноги, как в данный момент, и сей атрибут женского одеяния тотчас приобретал другие качественные характеристики.

– Лучшие годы жизни пролетают прямо перед вашими глазками, когда вы вот так сидите, печатая нудные отчеты шерифа о разных там убийствах, – сочувственно заметил я. – И все же не принимайте это слишком близко к сердцу, милочка, помните, что некий симпатичный свободолюбивый лейтенант всегда готов служить вам верой и правдой. Почему бы вам не вернуться в мир радостей и не договориться со мной о встрече на сегодняшний вечер?

Она приподняла голову, и ее вводящие в заблуждение по-детски голубые глаза несколько секунд внимательно разглядывали меня.

– Хорошо, – сказала она. – Заезжайте за мной около восьми.

– Ух! – ошеломленно выдохнул я.

– Мы пообедаем в каком-нибудь недорогом ресторанчике, затем завернем к вам домой, и под звуки проигрывателя вы начнете преследовать меня вокруг вашей чудовищной кушетки, – насмешливо фыркнула она. – Куда как интересно!

– На какое-то мгновение мне показалось, что вы были искренни! – произнес я с сожалением.

– Могу поспорить, что это напугало вас до полусмерти! – Она усмехнулась отнюдь не дружелюбно, потом лицо ее вновь стало серьезным. – А если бы я действительно согласилась сегодня с вами встретиться, Эл Уилер, что бы мне это дало, кроме того, что я задохнулась бы в ваших объятиях?

Я пожал плечами:

– Вами высказано всего лишь единичное суждение, но никоим образом не основная идея новой женской философии. Иногда, когда я на протяжении долгих часов рискую жизнью при расследовании опасного преступления, я испытываю необходимость немного расслабиться.

– Вся беда в том, что девушка, решившая помочь вам осуществить это желание, должна обладать исключительной энергией. – Она быстро покачала головой. – Все равно я благодарна вам, Эл. И, как мне думается, вы должны, невзирая ни на что, продолжать вести свое опасное расследование. Если же с вами что-нибудь случится, я пришлю цветы магнолии.

– Помните только, я вернусь с того света, чтобы неотступно находиться при вас в ванной, – пообещал я. – Каждый раз, когда вы, стоя под душем, станете покрываться гусиной кожей, знайте, что это я устроил вам такое сомнительное удовольствие! Тень Уилера будет преследовать вас вечно…

Но я напрасно расточал свое красноречие: Аннабел уже стучала на машинке, и лицо ее не выражало никаких эмоций, разве что сосредоточенное внимание. Так что мне не оставалось ничего иного, кроме как повернуться на каблуках и бесстрашно выйти под жаркое утреннее солнце навстречу нудному дню, заполненному бесконечными расспросами.

Примерно через полчаса я припарковал машину под огромной вывеской «Лейксайд: бензин – прокат лодок – рыболовные снасти» и вошел в кабинет.

Пол Брайан, в синем рабочем халате и с темным жирным мазком на подбородке, имел весьма деловой вид. Мне показалось, что мой приход не доставил ему большого удовольствия, но, с другой стороны, кто встречает с распростертыми объятиями сперва одного копа, а потом другого, явившегося не просто с дружеским визитом?

– Слушаю вас, лейтенант, – вежливо наклонил он голову.

– Как дела? То есть бизнес?

– Да так же. Не очень блестяще. – Глаза его смотрели утомленно. – Но вы, наверное, проделали весь этот путь не только для того, чтобы справиться о моих делах, лейтенант?

– Да, есть еще кое-что, – признался я. – Кого впервые осенила мысль о том, что Гейл Мэгнасон нуждается в небольшой дозе «путеводного света»? Вас или Рейфа Кендалла?

– Не понимаю, черт возьми, о чем вы толкуете! – Густые усы сердито ощетинились, подчеркивая явно отрицательное отношение их владельца к дотошному лейтенанту.

– «Путеводный свет» – это нечто такое, что Кендалл раздает в своем Храме любви, – пояснил я. – Возможно, после этого его клиенты настраиваются на то, чтобы делать щедрые добровольные пожертвования его заведению. Во всяком случае, как я слышал, Гейл Мэгнасон не поскупилась.

– Что бы Гейл ни делала и ни сделала там, меня это не касается! Это ее личное дело! – отрезал Брайан. – И ко мне не имеет никакого отношения.

– Не уверен. Как мне сообщили, именно вы познакомили Гейл с Кендаллом и его храмом.

– Вас неверно информировали.

– Леди обременена заботами. Ее муж исчезает, но остаетесь вы, верный друг семьи. Все ли ее деньги хранятся в банке? Или, может, вы действуете заодно со своим приятелем Кендаллом и уже вытянули у нее часть ее состояния? А потом, представьте себе, возвращается муж. Ваши планы под угрозой, и вы решаетесь на серьезный шаг. Например, всаживаете ему в грудь четыре пули и сбрасываете тело в озеро? Не правда ли, звучит правдоподобно?

– Вы обвиняете меня в убийстве Хэнка? – произнес Брайан охрипшим голосом.

– Я просто размышляю о том, что у вас имелся серьезный мотив, – ответил я, вытащив сигарету и предоставив ему возможность поднести мне спичку. – В прошлый раз вы рассказали мне историю о том, как Хэнк сбежал с деньгами, которые дала ему жена, чтобы он вложил их в ваше совместное предприятие. Интересно, как звали того человека, который намеревался продать вам земельный участок?

– Не помню.

– Ну а как фамилия его адвоката?

– Забыл. Это же было очень давно.

– А где вы находились позавчера от полуночи до двух часов утра?

Брайан немного подумал:

– Здесь. Спал.

– Один?

Его лицо побагровело.

– Послушайте, лейтенант, я достаточно долго терпел…

– Один? – холодно повторил я.

– Конечно! А как же, черт побери, иначе?

– Другими словами, у вас нет алиби?

– Если вы предполагаете, что я убил Хэнка Мэгнасона, значит, у вас не все дома. – Он глубоко вздохнул, и я с сожалением заметил, что ему удалось взять себя в руки. – То, что я рассказал вам о земельном участке, – чистая правда. Я непременно припомню имя парня, который мне его предлагал. Или спрошу Гейл, она наверняка не забыла.

– Что скажете про Кендалла? – не унимался я.

– Я никогда не знакомил с ним Гейл, это точно.

– Но сами-то вы его знаете?

– Конечно, – он кивнул головой. – Или, может, есть правило, запрещающее знакомство с Рейфом Кендаллом?

– Пока нет… Он ваш старый приятель?

– Я знаю его с тех пор, как он перебрался сюда и учредил этот храм. Мы не являемся близкими друзьями, но иногда встречаемся, чтобы выпить. Он ни разу не упомянул о том, что Гейл посещает его… заведение. Я тоже не говорил с ним на эту тему. Это их дело.

– Вы думаете жениться на Гейл, поскольку она овдовела?

– Не знаю. – Он потер ладонью подбородок, при этом жирное пятно размазалось еще сильнее. – Я бы хотел, но ей решать… Позднее, когда она успокоится после смерти мужа…

– Вы знали, что у Хэнка была приятельница?

– Нет. – Он страшно изумился. – Хотя, если хорошенько подумать, для такого обманщика это вполне естественно.

– Рыжеволосая девушка. Чейри. Может, вы знакомы с ней?

– Нет. Говорите, рыженькая? С таким именем? Запомню!

– Ладно, – сказал я, – мы еще увидимся. И пожалуйста, постарайтесь вспомнить, как звали того парня и его адвоката.

– Непременно. – Он энергично закивал. – Вспомню. Мою историю подтвердят, лейтенант.

– Если же нет, мы продолжим беседу, но в иных условиях: понимаете, когда в глаза вам бьет яркий свет, – сказал я не без ехидства.

Приглушенный звонок все еще раздавался внутри дома, когда Гейл Мэгнасон отворила мне дверь. Она снова была в рубашке и брючках из шелковой ткани, только иной расцветки. Лицо ее выглядело более свежим, чем в прошлый раз, и не таким растерянным.

– Лейтенант Уилер? – улыбнулась она натянуто. – Входите, пожалуйста.

Я прошел следом за ней в гостиную и сел напротив нее. Она зажала руки между колен и слегка наклонилась вперед с напряженно-внимательным выражением лица.

– Догадываюсь, вы хотели бы задать мне дополнительные вопросы, лейтенант. Можете не беспокоиться, я чувствую себя теперь значительно лучше. Смерть Хэнка явилась для меня страшным ударом, но я почти что полностью пришла в себя и способна оценить случившееся логически. Крайне сожалею, если мои слова звучат жестоко, но, учитывая, как он обращался со мной, его смерть не была большой потерей.

– Сначала я должен задать вам вот такой вопрос, миссис Мэгнасон, – вежливо заговорил я. – Где вы находились в ту ночь, когда был убит ваш муж? От полуночи до двух часов утра?

– Все понятно, лейтенант, – сурово кивнула она головой. – Я была здесь, в постели, и крепко спала.

– Был ли в доме кто-нибудь еще?

– Только Саманта, конечно. Она спала в своей комнате.

– Прекрасно, – улыбнулся я мило. – Миссис Мэгнасон, вы верите в то, что сны имеют какое-то значение?

– Я… я не знаю… – нервно рассмеялась она. – Какой странный вопрос!

– Вчера мне приснился сумасшедший сон, – произнес я совершенно серьезно. – Будто нахожусь я в Храме любви. Мне удалось проникнуть в помещение со звуконепроницаемыми стенами. Эта комната была самой настоящей психотехнической лабораторией, где экспериментировали над людьми. Там гремела совершенно дикая музыка, так, что ушам было больно, беспрерывно вращались яркие огни, цвет которых то и дело менялся. А посреди стоял огромный, обитый атласом гроб. Когда я приблизился к нему, лежавшая в нем особа неожиданно села. И этой особой были вы, миссис Мэгнасон.

– Я? – Ее серые глаза широко раскрылись, потом она быстро затрясла головой. – Ну, как я понимаю, подобные сны невозможно объяснить. Вы считаете это важным лейтенант?

– Пока что я мало знаю об этой истории, – ответил я задумчиво. – Но если все это было организовано для того, чтобы что-то воспроизвести, то этим «что-то», полагаю я, мог быть только «путеводный свет».

– Путеводный свет? – Голос у нее зазвучал слишком пронзительно, и она тут же прикусила свою пухлую нижнюю губу.

– Разве это не соответствует философии, проповедуемой Рейфом Кендаллом в Храме любви? – спросил я ровным голосом. – Путеводный свет. Непрекращающаяся любовь, извечная и вечная, пронизывающая все и вся, включая жизнь и смерть. Она не исчезает даже в гробу или в могиле, над озером или под ним. Не в этом ли суть путеводного света?

– Да, именно в этом, – медленно кивнула она головой.

– Вероятно, ваше сознание уже в достаточной степени восприняло теорию, – продолжал я все так же спокойно. – И теперь настало время воздействовать и на ваше подсознание. Не по этой ли причине вы лежали совершенно нагой в гробу, слушая грохочущую музыку, возбуждающую и подчиняющую себе нервную систему, и наблюдая за разноцветными вращающимися огнями?

На какое-то мгновение в глазах Гейл мелькнул неприкрытый ужас, но она тут же справилась с паникой и заставила себя улыбнуться.

– Очевидно, это был очень яркий сон, раз он произвел на вас такое впечатление, лейтенант!

– Полагаю, что да. – Я откинулся на спинку стула. – Знаете ли вы человека по имени Фенвик?

– Чака Фенвика? – Она подождала, когда я кивну. – Да. Но он мне очень не нравится. Он был приятелем Хэнка. Я встречалась с ним пару раз до того, как Хэнк… сбежал. Он часто приходит в храм, но я взяла за правило игнорировать его. Фенвик – премерзостный тип, и я не желаю поддерживать с ним знакомство, навязанное мне Хэнком.

Ее язык и манера изъясняться были несколько высокопарными. Такие речи обычно можно услышать в зале суда. Впрочем, выраженные подобным образом чувства казались достаточно искренними: судя по всему, она действительно ненавидела Чака Фенвика.

– Чем он зарабатывает на жизнь? – спросил я.

– Я никогда не интересовалась им настолько, чтобы что-то выяснять о его личной жизни, – ответила она каким-то деревянным голосом.

– Не помните ли вы человека, который собирался продать Полу Брайану землю? В то время, когда ваш муж договорился с ним о партнерстве?

– Я… – Гейл прижала руку ко лбу. – Извините, лейтенант, – жалко улыбнулась она. – Но после всего случившегося трудно припомнить подробности того, что произошло более года назад.

– Разумеется. – Моя улыбка была под стать ее наигранной искренности. – Возможно, вам удастся припомнить позднее, миссис Мэгнасон. Как мне говорили, храм никогда не просит денег у своих прихожан и содержится исключительно за счет добровольных пожертвований. Не так ли?

– Да.

– Имеете ли вы представление о том, сколько денег передано вами храму с тех пор, как начали туда ходить?

– Нет, затрудняюсь ответить. – Она слегка нахмурилась. – Я как-то не могу понять, к чему вам знать вещи, не имеющие никакого отношения к смерти моего мужа. И, кроме того, это нечто абсолютно личное.

– Забудем про мой вопрос, – предложил я. – Кстати, не знакомы ли вы с рыжеволосой девушкой по имени Чейри?

– Чейри? – Она задумалась на пару секунд, затем покачала головой. – Нет. Уверена, что не знакома.

– Ну что же, спасибо. – Я поднялся с места. – В данный момент я не стану больше докучать вам своими вопросами, миссис Мэгнасон.

Выйдя со мной в прихожую, она отворила парадную дверь.

– До свидания, лейтенант! Вы дадите мне знать, когда что-то выясните, не так ли? – На губах у нее промелькнула улыбка. – Я не слишком сильно любила мужа, но тем не менее я бы хотела, чтобы его убийцу поймали.

Я вернулся к машине. Саманты нигде не было видно: возможно, она была в школе или же играла где-то далеко. Мне почему-то не хватало серьезного взгляда ее больших серых глаз.

По дороге в Вэлли-Хейтс я остановился возле небольшого ресторанчика, чтобы проглотить сандвич со свиной отбивной, так что, когда я подъехал к дому, в котором, согласно телефонному справочнику, проживал Чак Фенвик, часы показывали уже два часа. Передо мной было типичное жилище человека со средним доходом. Окруженное аккуратно подстриженными газонами, оно было одним из длинной вереницы одинаковых зданий.

Я прошел по бетонированной подъездной дорожке к крыльцу, поднялся на несколько ступенек и нажал на звонок. Через несколько секунд дверь открылась. На пороге, подозрительно разглядывая меня, стояла молодая особа. Очевидно, она привыкла к неожиданным визитам всяких торговцев и умела выставлять их вон. Ее гибкое загорелое тело выглядело весьма крепким. Верхняя половина белого бикини прикрывала маленькие, торчащие вперед груди, в то время как на нижней половине имелось лишь жалкое подобие белого же пояска стыдливости. Зеленые глаза были обильно раскрашены черной тушью, а помада на полных губах большого рта выглядела уж слишком красной для этого времени суток. Волосы от ушей были подняты наверх, образуя на самой макушке гладкую ярко-рыжую шапку, лоб закрывала прямая челка, доходившая до бровей. Все вместе взятое создавало эффект необычайной чувственности, лишь слегка подпорченной уж слишком ненатуральным румянцем.

Рыжие волосы облегчили и сократили мой поиск. Если же я ошибался, то я ведь ни с кем не заключал пари, так что терять мне было нечего.

– Чейри? – спросил я.

– Эй! – Ее широкий рот растянулся в теплой улыбке. – Вы произнесли мое имя правильно. Большинство парней сначала его перевирают.

– И называют вас Чери – Вишенкой и даже Ягодкой? – Я тоже улыбнулся ей. – Такие парни, как Хэнк Мэгнасон? Могу поспорить!

Улыбка исчезла с ее лица, как если бы ее там никогда и не было. Она явно вознамерилась захлопнуть дверь перед моим носом, но я оказался человеком предусмотрительным и уже успел поставить внутрь ногу.