Текст книги "Коварная красотка"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Картер Браун
Коварная красотка

Глава 1

Даже если вы не слишком разборчивы, все равно есть на свете места и получше, чем отдел убийств. Я вежливо постучал в дверь кабинета капитана Паркера, затем вошел.

– А, возвращение блудного сына! – Паркер, сидевший за столом, искоса глянул на меня. – Придется отправлять на заклание тельца пожирнее.

– Если вы имеете в виду небезызвестного лейтенанта по фамилии Хэммонд, – сказал я, – то можете кончать с ним в любое время, не обязательно ждать какого-то особого случая.

– Но особый случай как раз подоспел, – настаивал он. – К нам вернулся необыкновенный детектив – лейтенант Эл Уилер, шикарный парень, который был прикомандирован к бюро окружного шерифа до тех пор, пока шериф не выгнал его опять в отдел убийств. Добро пожаловать, Уилер!

– Противно возвращаться к вам, – ответил я ему. – Что новенького тут у вас найдешь, кроме пластыря над бровью?

Паркер вынул из стола папку и бросил ее мне – я неловко поймал.

– Узнав, что ты возвращаешься, я припас это специально для тебя, – пояснил он. – Это убийство будто нарочно рассчитано на твои таланты, Уилер.

Я с сомнением смотрел на папку, не открывая ее.

– Ладно. В чем загвоздка?

– Да вот одной небольшой детали не хватает, – сказал Паркер. – Мы все еще не нашли труп.

– Тогда это забота отдела по розыску пропавших. Вот когда недостающая деталь обнаружится, придет наша пора заняться делом.

– Внутренний голос подсказывает мне, что это убийство, – проворчал Паркер. – И тебе, Уилер, следовало бы прислушиваться к нему, поскольку ты лейтенант, а я – капитан. А то спущу опять в сержанты – и никаких гвоздей!

– У вас особый талант точно и убедительно выражать свои мысли, капитан, – мрачно проговорил я. – Итак, это убийство.

– Убийство недельной давности, – довольно подтвердил он. – Поэтому тебе лучше взяться за дело прямо сейчас.

– Недельной давности? – повторил за ним я. – Значит, кто-то уже занимался расследованием?

– Конечно.

– И кто же?

– Да твой старинный приятель, лейтенант Хэммонд, – нежно произнес Паркер. – Я знаю, как вы друг друга любите. И, полагаю, для тебя будет хорошим стимулом, что Хэммонд уже бился над этой задачкой и получил большой жирный ноль в результате.

– Когда я возвращался, – честно признался я, – то думал, что буду сидеть себе здесь посиживать весь день, ничего не делая, – как вы.

– Дверь позади тебя, Уилер, – сказал он холодно. – Закрой ее с той стороны. Я не хочу портить тебе первый день рапортом о неподчинении.

Я тихо закрыл за собой дверь и отправился вместе с папкой к Стене Плача[1]1
  Стена Плача находится в Иерусалиме. Здесь: намек на стенд, куда поступают сигналы вызова следственной бригады на место происшествия.


[Закрыть]– так называли комнату следователей. Там уже сидела пара ребятишек, которых я знал: лейтенант Хэммонд и сержант Бэннистер. В общем-то мы трое по-своему уважали друг друга – если один из нас однажды откинет копыта, другие двое не станут хохотать, услышав об этом; они дождутся похорон.

Хэммонд – большой проныра. Я подозреваю, что как-то раз он сунул свою голову в дверь в тот момент, когда ее с силой захлопнули. С тех пор его лицо наверняка приобрело какое-то странное выражение – словно он все время принюхивался и присматривался. Он приветливо мне улыбнулся – со всей искренностью, на какую способен содержатель публичного дома в момент, когда клиент сообщает, что у него нет денег, а все услуги уже оказаны.

– Ты слышал? – спросил он своим гнусавым голосом. – Говорят, шериф Лейверс был не против, когда его бюро превратили в курилку, но когда он увидел, что его секретарша во время перерыва пьет кофе в чем мать родила…

– Угу, – с серьезным видом кивнул Бэннистер. – Из-за таких штучек у бюро шерифа скверная репутация. Надо же, у секретарши нет денег, чтобы купить себе платье!

– Если вы, мальчики, хотите знать правду, – проникновенно произнес я, – то Паркер умолял шерифа вернуть меня вам. Все, что осталось в отделе убийств, сказал он, – это три слабоумных идиота, включая его самого, и нужен хоть один хороший сыщик – это я. Кто-то, кто может распутать дело, вместо того чтобы перебрасывать его в отдел розыска пропавших без вести.

Хэммонд резко вскинул голову, нюхая своим тонким носом воздух, будто гончий пес, учуявший добычу.

– Пропавших без вести? – переспросил он. – Паркер отдал его тебе, да?

– Как он сам сказал, – беззаботно соврал я, – слабоумные исчерпали свои возможности. Посмотрим, что сможет сделать умный сыщик.

– А, конечно, – угрюмо хмыкнул Хэммонд, – и я то же самое говорю. Я просто жду не дождусь, Уилер, когда смогу посмотреть, как ты все раскрутишь!

– Угу, – поддакнул Бэннистер, широко ухмыляясь. – Посмотрим, что сделает наш вундеркинд Уилер!

– Ежели вы, мальчики, позволите, – сказал я, – то я бы хотел здесь поработать. А вас обоих желает видеть капитан Паркер – что-то там насчет собаки, пачкающей тротуары за зданием муниципалитета…

Они медленно направились вон из комнаты, усиленно стараясь придумать в ответ что-нибудь остроумное.

Я уселся за ближайший стол и открыл пайку. Потенциальным трупом была девушка по имени Лили Тил. Она жила вместе со своей сестрой и в субботу вечером на прошлой неделе вышла из дому в ближайшую аптеку на углу и не вернулась.

Судя по описанию, она была хороша собой: блондинка, рост 164, вес 50 кг, одета в красный свитер и черные широкие брюки. Единственная особая примета – небольшой шрам на внутренней стороне правого бедра. Сестру зовут Луис Тил. Квартира находится в Гленшире, совсем рядом с роскошным районом Вэлли-Хайтс, но все равно что за миллион миль отсюда.

Розыск пропавших связан с массой рутинной работы – проверкой больниц, моргов и прочего. Сестра утверждала, что у Лили не было врагов, насколько ей известно; что она выходила из дому в нормальном настроении и в ее поведении она не заметила ничего необычного. Продавец помнил, как мисс Тил заходила в аптеку примерно в полдвенадцатого вечера, купила аспирин и успокаивающее, сказав, что у нее мигрень. И это было все. Поэтому единственное, что я мог предпринять, – это то, что уже сделал Хэммонд, – пойти поговорить с сестрой.

Я надавил кнопку звонка квартиры в Гленшире и подождал. Я был почти уверен, что в середине дня Луис Тил вряд ли может оказаться дома, но дверь тем не менее открылась.

Передо мной стояла блондинка. Ее золотистые волосы, коротко остриженные, тугими кольцами завивались вокруг головы. Рот с яркими полными губами был четко очерченным и в то же время мягким, а белый чистошерстяной свитер, подчеркивающий упругую грудь, лишний раз подтверждал, что ни в одежде, ни в анатомии ничто искусственное не может заменить естественного, природного. Мягкая серая юбка, плотно обтягивающая бедра, также прекрасно выполняла свою роль.

– Что нужно? – Голос девушки звучал резко и недружелюбно.

– Я лейтенант Уилер из отдела шери… убийств, – поправился я. – Я хотел бы поговорить с вами о вашей сестре.

– Я уже все рассказала полиции о моей сестре, – отрезала она. – Вы еще не нашли ее?

– Пока нет.

– Тогда зачем терять время?

– Я думаю, нам стоит поговорить еще, – настаивал я. – Давайте не будем осложнять жизнь друг другу.

Она равнодушно пожала плечами:

– Ладно. Только побыстрее. У меня адски болит голова, и я еле живая.

Я вошел за ней в гостиную, которая выглядела гораздо приветливее, чем хозяйка. Указав мне на кресло, Луис Тил уселась напротив и закурила сигарету.

– Я читал ваши показания, – сказал я. – Лили ушла отсюда в субботу вечером в аптеку на углу. Там она купила аспирин и успокаивающие средства, потому что у нее была мигрень, а после этого ушла в ночь и растворилась. Так?

– Именно так все и случилось, – подтвердила она.

– Это вранье, – ответил я просто.

Она резко вскинула голову:

– Что вы сказали?

– Это вранье. Люди так не поступают, во всяком случае без причин. Люди не исчезают с улиц просто так, таким вот манером, что сейчас они есть, а через минуту их уже нет. Или вы должны допустить, что здесь орудуют какие-нибудь человечки с Марса в зеленых шляпах, прилетевшие на блюдцах из китайского фарфора. У Лили должны были быть причины. И вы либо не знаете их и, следовательно, обманываете себя, либо знаете их, но имеете серьезные основания, чтобы лгать полиции. Какое из этих предположений вас больше устраивает?

Она глубоко вздохнула, и бесчисленному множеству шерстинок на ее груди пришлось переменить свое положение.

– Ваши слова оскорбительны, лейтенант!

– Может быть, – не стал спорить я. – Ваш ответ?

– Все, что я знаю, я уже рассказала лейтенанту Хэммонду!

– Значит, ваша сестра обманывала вас? У нее имелись свои секреты, о которых вы не подозревали? Приятель, о котором она не говорила? Или она совершила убийство и скрывала? Что-то еще?

– Этого быть не может!

Я закурил.

– У нее был приятель?

– Нет.

– Она была похожа на вас внешне?

Луис Тил на минуту задумалась.

– Наверное, да.

– Значит, она была красавицей, и у нее явно был какой-нибудь ухажер.

– Ну конечно, – самодовольно улыбнулась Луис, – вокруг нее крутились всякие. Но у нее никогда не было постоянного парня, единственного, я имею в виду. Она вообще не принимала мужчин всерьез.

– Но может быть, для кого-то из них дело обстояло иначе?

– Не думаю.

– Были ли у нее враги?

– Нет, – убежденно произнесла она.

– Где она работала?

– Там же, где и я, – в «Уэринге».

– А что это такое?

Она взглянула на меня так, будто я оскорбил ее до глубины души.

– Я думала, этого не нужно объяснять!

Своим тоном она дала понять, что относит меня к изгоям рода человеческого.

– Не стесняйся, золотце, – ободрил я ее. – Мне ты можешь сказать все. Это что, кафешантан со стриптизом?

– Это ювелирный магазин, – сказала она просто. – Может, не такой, как у Тиффани или Картье, но в Пайн-Сити он считается лучшим. А вам, как я понимаю, не случалось заглядывать туда?

– Вы же знаете, как это бывает, – скромно признался я, – все бриллианты мне покупают дамы.

– Вас, должно быть, завалили подарками, лейтенант, – огрызнулась она.

– И где же находится этот сказочный магазин? – спросил я.

– Вэлли-Хайтс, где же еще? – Она пожала плечами.

– А может быть, босс положил глаз на Лили? – с некоторой надеждой предположил я. – Этот самый Уэринг?

– Он помер еще двадцать лет тому назад.

– А кто-нибудь из мужчин, которые там работают?

– Нет, – покачала она головой.

– Почему вы так уверены?

– Я ведь вам сказала – я тоже там работаю!

Первый раз в своей жизни я почувствовал что-то вроде сострадания к Хэммонду, который уже прошел через эту процедуру. Но я продолжал упорно задавать дурацкие вопросы, ибо что еще мне оставалось делать?

– Итак, вы не представляете, почему Лили могла исчезнуть: она не казалась взволнованной, у нее не было врагов, не было проблем, поводов для тревоги – ничего?

– Сколько еще раз мне нужно это повторять? Вы хотите, чтобы я побожилась?

Я смотрел на нее, ожидая, станет ли она божиться, но ледяной взгляд, которым она смерила меня, дал мне понять, что весь лимит времени я исчерпал.

– Не волнуйтесь, – сказал я. – И большое спасибо.

Я поднялся.

– Рада была познакомиться, лейтенант.

– Тоже очень рад, – любезно ответил я.

Она проводила меня до двери.

– Вы думаете, с ней могло случиться что-нибудь ужасное?

– Смотря что вы имеете в виду. Что-то с ней, конечно, случилось, она пропала. Может, она вышла замуж, может, уснула в каком-нибудь ночном кинотеатре и все никак не проснется. Я видел фильмы, которые действуют на людей так. Почему сегодня вы продаете бриллианты?

– У меня мигрень, я же говорила! – выпалила она.

– Да, я помню. – Я внимательно посмотрел на ее свитер. – Что такое вы делаете с шерстью, от чего любая овца позеленеет от зависти?

– Вы что, с ума сошли? – холодно спросила она.

– Бывают моменты, когда я просто мечтаю об этом, – проникновенно заметил я. – Мне было бы легче.

Глава 2

Я припарковал свою машину возле магазина «Уэринг» около половины третьего и бросил взгляд на витрины. Безделушки, стоимостью никак не меньше пяти тысяч каждая, уютно покоились в своих бархатных футлярах, непринужденно подмигивая мне отраженным светом. Бриллианты, прикинул я, тоже могут пригодиться в жизни. Их, например, можно обменять на деньги.

Внутри царила тишина, какая бывает в дорогом частном морге, и длинные ряды стеклянных витрин-гробов нисколько не рассеивали этого впечатления. Я внимательно посмотрел на служащих: в основном молодые женщины, одетые в облегающие черные платья. Ко мне изящной походкой подошел молодой человек в темном костюме с красной гвоздикой в петлице.

Его длинные блестящие черные волосы были искусно уложены волной. Над верхней губой тонкие усики. Глаза, похожие на сияющие агаты, производили странное впечатление, резко контрастируя с неуверенным изгибом маленького рта. Казалось, одного крепкого слова было достаточно, чтобы он развалился на части.

– Чем могу служить, сэр? – тихим голосом спросил он. – Вы хотите выбрать подарок… для дамы?

– Именно, – ответил я. – Хочу сделать ей большой сюрприз – скажем, обнаружить ее пропавшую сестру.

– Сэр? – Его лицо оставалось вежливо-озабоченным.

– Лейтенант Уиллер, – представился я. – Расследую исчезновение Лили Тил. Она работала здесь, не так ли?

– А, вот в чем дело! – Лицо его прояснилось. – Вы, конечно, хотите поговорить с мисс Уэринг. Я доложу ей о вас.

Он ушел, а я, коротая время, стал подсчитывать, сколько лет потребуется мне для того, чтобы выплатить стоимость бриллиантового браслета, который насмешливо мигал мне из ближайшей выставочной витрины. Наконец этот тип вернулся и проговорил своим тихим, красивым, хорошо поставленным голосом:

– Мисс Уэринг примет вас прямо сейчас, лейтенант. Пожалуйте сюда.

Он засеменил передо мной мелкими шажками, и мы очутились в изысканно оформленном кабинете. Вернее, я там оказался, а это нежное, хрупкое создание испарилось где-то перед дверью. Но у меня не было времени думать о его исчезновении, потому что я увидел мисс Уэринг за письменным столом и сразу понял, что теперь уж точно не откажусь от расследования этого дела.

Мисс Уэринг была брюнеткой, причем шикарной, похожей на пантеру. В гимнастическом трико она вполне сошла бы за балерину, а в леопардовой шкуре – за амазонку. Мне пришлось сделать немалое усилие, чтобы приглушить удары собственного сердца.

– Меня зовут Грета Уэринг, лейтенант, – произнесла она глубоким, грудным голосом с насмешливыми интонациями. – Вы хотели поговорить о Лили Тил?

– Да, – сказал я, все еще не вполне владея собой. – Сейчас пока об этом.

У нее были превосходно очерченные брови, высокие скулы, красивая шея и тонкая матовая кожа, но она не производила впечатление существа слабого и нежного. С такими-то крутыми линиями! Нет, не производила.

– Может быть, вы присядете? – предложила она.

– Спасибо… – пробормотал я невнятно и осторожно опустился на диван, сразу утонув в мягких подушках, присланных из Швеции и стоивших хозяйке немалых денег, хотя, возможно, для нее и сделали скидку.

В отличие от мебели мисс Уэринг была не бесплотной, а вполне реальной и вещественной. Выразительные изгибы ее тела лишь подчеркивались черным платьем из чесучи – фирмы «Диор», несомненно. Вырез был достаточно глубок, открывая начало уютной впадины между полновесными округлостями, и бриллиантовая подвеска приютилась там, лукаво подмигивая мне.

– Вас что-то смущает, лейтенант?

Зеленые искорки в ее глазах подкрепляли насмешливые интонации голоса.

– Вы, – сознался я. – Но думаю, через пару лет я бы смог привыкнуть, если бы вы позволили созерцать вас ежедневно.

– Ну что же, приму это в качестве комплимента, – спокойно ответила она. – Но вроде бы у вас было какое-то дело?

– Лили Тил, – вспомнил я. – Она работала здесь.

– Да.

– И она исчезла, – бодро сказал я.

– Я знаю. И меня это беспокоит. Беспокоит не только судьба Лили, но и ее сестры, Луис. Она тоже у нас работает.

– Можете ли вы рассказать мне что-то о Лили Тил?

Мисс Уэринг глубоко вздохнула, и бриллиант мягко качнулся в своей роскошной колыбели.

– Когда что-нибудь такое происходит, то оказывается, что ты чертовски мало знаешь о своих подчиненных, лейтенант. Лили – красивая девушка, но они все здесь красивые. Она хорошо работала – но я бы и не взяла на службу того, кто работает плохо.

– И у вас нет никаких предположений, почему она исчезла?

– Боюсь, что нет.

Как пишут в учебниках, существует два способа допроса: вежливый и недоброжелательный. Вежливость до сих пор не принесла мне ничего полезного.

– Этот типчик с крадущейся походкой, который меня сюда привел, – как его зовут? – спросил я.

– Вы имеете в виду Дугласа? Дуглас Лейн, очаровательный мальчик.

– У вас все девушки – я говорю о настоящих девушках, которые носят юбки, – тоже само очарование.

– Благодарю вас, – холодно сказала она.

– Чтобы продавать побрякушки по таким ценам, как у вас, – продолжал я, – конечно, нужно иметь штат очаровательных продавцов: девушки охмуряют клиентов-мужчин, а Дуглас очаровывает женщин или, вернее, престарелых матрон, как я понимаю, да?

– Вас, должно быть, здорово поднатаскали в детективном деле, – с явной издевкой произнесла она. – Вы так быстро раскрыли все мои секреты!

– Может быть, кто-то из ваших клиентов больше интересовался Лили, чем покупками?

– Не думаю, – быстро сказала она.

– Отчего бы нет?

Мисс Уэринг нетерпеливо передернула плечами, черная чесуча пошла мелкими складками, подвеска мягко заколебалась.

– Не думаю, чтобы в моем магазине происходили такие вещи.

– Не похоже, что вы так наивны, – сказал я. – Почему, черт возьми, это невозможно?

– Если бы что-то было, я бы знала, – ответила она.

– Вряд ли вы можете увидеть происходящее из своего кабинета, но тот, кто весь день находится в торговом зале, должен видеть. Дуглас Лейн, например.

– Хорошо, – раздраженно проговорила она. – Я спрошу у него.

– Не нужно. Я сам его спрошу.

– Пока еще я владелица этого магазина, – ледяным тоном возразила мисс Уэринг. – И он мой служащий. Я сама поговорю с ним.

– А я полицейский, – радостно заявил я. – Поэтому все вопросы первым должен задавать я. А то мне придется проверить, как точно вы выполняете решения муниципалитета.

– Какие решения? – почти зарычала она.

– Не могу знать, пока не проверю, – легко выпалил я. – Но если вы не нарушаете ни одно из существующих требований, я могу изобрести какие-нибудь новые. Я ведь парень такой – иду до конца и своего добиваюсь.

– Вы меня не запугаете!

– Тогда подождите здесь, а я пока поговорю с Дугласом, – подвел я итог нашей беседе. – Я скоро вернусь.

Дуглас суетился вокруг престарелой дамы явно избыточного веса, убеждая ее, что пара бриллиантовых сережек за сто девяносто девять долларов девяносто пять центов – это почти что даром. Я подождал, пока они договорятся о цене и дама отвалит от прилавка, и легонько похлопал его по плечу. Он аж подпрыгнул и завертелся на месте:

– А, это вы, лейтенант! Я не видел, что вы стоите сзади. – Он с укором смотрел на меня, хлопая глазами.

– Ты знал Лили Тил? – спросил я.

– Конечно. Очень милая крошка, такая естественная, такая…

– И один ваш клиент проявлял к ней особый интерес, – заявил я.

Он вылупил на меня глаза:

– Но…

– Я знаю, что в магазине мисс Уэринг не принято обсуждать дела клиентов, – вы всегда храните молчание. Но не на этот раз, Дуглас! Иначе тебе будет предъявлено обвинение в соучастии.

Он достал из кармана платок и нервно вытер лоб. На меня пахнуло чем-то, больше напоминающим женские духи «Мой грех», чем сосновый аромат.

– Лейтенант, – произнес он дрожащим голосом, – вы меня просто под корень рубите!

– Я мог бы увезти тебя в участок и допросить там по-настоящему, – холодно ответил я.

– Нет нужды угрожать мне физическим насилием, – заскулил он. – Я и так вижу, что у вас крепкие мускулы. Кого еще вы стремитесь убедить – себя? – Он посмотрел мне в лицо и торопливо продолжил: – Естественно, я буду помогать вам, лейтенант! Не знаю, откуда вы узнали:..

– Достаточно, Дуглас, – перебил его холодный голос. – Если кому-то придется сотрудничать с лейтенантом Уиллером, так это буду я.

– Да, мисс Уэринг, – благодарно проговорил он и мгновенно улетучился – сквозь стену, что ли?

– Я думаю, нам лучше вернуться в мой кабинет, лейтенант, – сказала мисс Уэринг.

Она повернулась и пошла вперед, не оглядываясь. Пока она шла передо мной, мне было на что посмотреть: черная чесуча обрисовывала плавные движения длинных ног и резкие толчки упругих округлых бедер. Мы оказались в кабинете слишком быстро.

– Вы гораздо хитрее, чем я думала, – заметила она. – Один клиент действительно интересовался Лили, но я уверена, что он не имеет никакого отношения к ее исчезновению. Даже мысль об этом кажется мне абсурдной!

– Как зовут этого абсурдного клиента? – вежливо спросил я.

– Уолкер. Том Уолкер. Он всегда просил, чтобы его обслуживала Лили, но я уверена, это всего лишь совпадение.

– А кто такой этот Уолкер? Чем он занимается?

Она слегка замялась, но ответила:

– Он личный секретарь Мартина Гроссмана.

– Гроссмана? – медленно повторил я за ней.

– Может быть, теперь вам лучше пойти домой, лейтенант, и отсидеться там немного? – Ее лицо приобрело нарочито скромное и безобидное выражение.

– Наверное, я так и сделаю, – согласился я. – Но мне, возможно, понадобится еще раз поговорить с вами в нерабочее время. Ваш домашний телефон есть в справочнике?

– Нет, – покачала она головой, – у меня частный телефон. Могу назвать адрес: Вэлли-Хайтс, Гудзон-авеню, 309.

– Одна из тех двадцатикомнатных хибар, где всего четыре с половиной ванны?

– Три с половиной, – улыбнулась она, – и только восемь спален. Я еще не замужем, лейтенант.

– Понимаю, по одной спальне на каждый день недели, – сказал я. – Ну а восьмая-то зачем? Соснуть днем в дождливую погоду?

Зеленые глаза на мгновение вспыхнули.

– Не думаю, что мне следует обсуждать мои спальни с незнакомыми людьми. Вот друзья знают обо мне все, от них я не держу никаких секретов.

– Но дружба сохраняется, пока есть тайны. Чем меньше тайн, тем больше разочарований.

Грета Уэринг сделала еще один глубокий вдох, и я поймал зайчик от качнувшейся бриллиантовой подвески.

– Не буду возражать, если вы навестите меня как-нибудь, лейтенант, – приветливо сказала она. – Но только не как профессионал.

Аннабел Джексон, секретарша шерифа, – красавица с юга, которая всегда выражала свое отношение ко мне короткими, односложными словами, – уставилась на меня, когда я вошел в контору.

– Что вы здесь делаете, лейтенант? Побродяжничать захотелось?

– Можно сказать и так, – согласился я. – А это бревно по имени Лейверс у себя?

– Окружной шериф на месте, – холодно сказала она. – Но захочет ли он видеть вас – это другой вопрос.

– У него нет выбора, – ответил я ей и вошел в кабинет шерифа, даже не постучав в дверь.

Увидев меня, Лейверс нахмурился.

– Я занят, Уиллер, – раздраженно бросил он. – Тебе что, нечем заняться в отделе убийств?

– Есть чем, и я занимаюсь, – ответил я. – Но дело не терпит, и мне наплевать, что вы заняты.

Проблеск интереса появился в его глазах.

– Ты и с капитаном Паркером разговариваешь в таком тоне?

– Я лучше сразу перейду к делу, – рявкнул я. – Я хочу, чтобы вы ответили на один-единственный вопрос.

– Давай, – согласился он. – Только коротко.

– Естественно, – сказал я. – Что это за шутки?

Его брови сошлись на переносице.

– Шутки?

– Я говорю о деле Лили Тил и Мартина Гроссмана.

– Не понимаю, о чем ты.

– Перестаньте притворяться, – утомленным голосом произнес я. – Без всякой причины вы вдруг переводите меня в отдел убийств. Не успел я там и пяти минут пробыть, как Паркер подсунул мне дело о пропавшей девушке и сказал, что подозревает здесь убийство и что мой старинный дружок Хэммонд целую неделю бился над ним, но так ничего и не узнал. Я рыскал все утро и наконец обнаружил, что ниточка от Лили Тил напрямую ведет к Гроссману. Я стал похож на даму, которая увидела, что два ее прежних мужа следуют за ней по пятам во время ее третьего медового месяца. И все это не может быть простым совпадением.

Лейверс принялся за свой обычный ритуал закуривания сигары, кивнув мне на одно из кресел для посетителей.

– Присядь-ка лучше, Уиллер. – Он подождал, пока я плюхнусь в ближайшее кресло, и продолжил: – Ты ведь знаешь, кто такой Мартин Гроссман?

– А как же, – ответил я. – Он – владелец газетной империи, парочки телепрограмм и радиостанции. Построил себе настоящий дворец на окраине Вэлли-Хайтс и обнес его стеной в двенадцать футов высоты. Его банковский счет, наверное, достигает восьми– и даже девятизначной цифры. Когда у тебя столько денег, то одним нулем больше или меньше – не имеет значения.

– Что еще? – Лейверс старательно дымил своей сигарой.

– Говорят, его репутация слегка пованивает, но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь имел какие-то основания для таких утверждений.

– Именно таким видят Гроссмана обыкновенные люди, – сказал Лейверс. – Он играет по-крупному – с деньгами и с человеческими судьбами. Сейчас у него в Пайн-Сити больше власти, чем было у городского муниципалитета за все время существования.

– Ну и что это означает для Лили Тил… и для меня?

– Не знаю, что это может значить для девушки, если она еще жива. Но тебя это ставит под удар.

– Где наша не пропадала, – не без горечи заметил я.

– Хэммонду потребовалось четыре дня, чтобы выйти на Мартина Гроссмана, – сказал Лейверс. – Когда он сообщил об этом капитану Паркеру, тот велел ему пойти поговорить с Уолкером, секретарем Гроссмана, который был непосредственно связан с Лили Тил.

– Да, – нетерпеливо произнес я. – И что было дальше?

– Хэммонд добрался только до ворот гроссмановского дома. Его остановил охранник, позвонил в дом, вернулся и сообщил Хэммонду, что сожалеет, но мистер Гроссман сказал, что Уолкер уехал на пару недель в Нью-Йорк. Вот и все.

– Вы хотите сказать, что Хэммонду так и не удалось попасть за ворота? – недоверчиво спросил я.

– Вот именно! – кивнул Лейверс. – В тот же день, через несколько часов после того, как Хэммонд наведался к этому дому, Паркеру было велено закрыть дело. Ему сообщили, что с девушкой все в порядке и нет никакого смысла продолжать расследование.

Я начал представлять себе некую картину, как Рембрандт при виде девушки, переступающей через край ванны.

– Паркер рассказал мне, что произошло, – сказал Лейверс с отвращением. – Проигнорировать это указание он не мог – учитывая, откуда оно исходит, – но он просто кипел от злости, так же как и я. До сих пор у нас в Пайн-Сити была честная полиция и честный шериф, и мы оба хотим, чтобы так было и впредь.

– На следующих выборах мой голос вам обеспечен. Что требуется от меня?

– У тебя подходящая репутация, Уиллер, – самодовольно усмехнулся он. – Репутация неортодоксального полицейского, парня, который не любит подчиняться, который сует свой нос куда не просят и может наплевать на приказ вышестоящего офицера прикрыть дело.

Я мрачно закурил.

– Следовательно, вы с Паркером вместе затеяли эту операцию по переводу Уиллера в отдел убийств? И если дело не выгорит, козлом отпущения буду я?

– Совершенно верно.

– Почему же вы не предупредили меня заранее?

– Я хотел сначала посмотреть, как у тебя пойдет дело, – спокойно объяснил он. – То, что я сейчас собираюсь тебе рассказать, должно остаться между нами – здесь замешана большая политика. Есть ряд людей, которые думают, что единственная возможность поставить все на свои места – это собрать Большое жюри.

– Ну и что же им мешает? – кисло спросил я.

– Пара вещей, – сказал Лейверс. – Во-первых, нужны какие-то конкретные доказательства – а их, мы надеемся, ты накопаешь по делу Лили Тил. Во-вторых, окружной прокурор должен представить суду обвинительный акт, чтобы можно было заслушать свидетелей.

– Ну и в чем загвоздка? – брякнул я.

Густые клубы сигарного дыма окутали лицо шерифа, так что я не мог видеть выражения его лица. Я подождал ответа, но не получил его. В конце концов мне в голову пришел ответ, который напрашивался сам собой.

– Так это окружной прокурор велел Паркеру прекратить дело?

– Запомни, Уиллер, это ты сказал. Ты, а не я, – отметил Лейверс.

– Прекрасно! – взревел я. – Грандиозно! Оказывается, я должен сокрушить не только Гроссмана, но еще и окружного прокурора!

– Но Брайен, помощник окружного прокурора, придерживается того же мнения, что Паркер и я, – ответил Лейверс. – Если ты окажешься в трудном положении, возможно, будет полезно об этом вспомнить, но Брайен не знает ничего из того, что я тебе только что рассказал. И он не поверит этому. Во всяком случае, без доказательств.

– Я запомню его имя, – сказал я.

– Ты слышал когда-нибудь о человеке, которого зовут Ламонт, Бенни Ламонт?

– Нет вроде бы. А что, стоит с ним познакомиться?

– Не знаю точно, – пояснил Лейверс, – но говорят, Гроссман использует его при необходимости в качестве посредника в темных делах и адвоката. Если ты зацепишь Гроссмана, то, возможно, он пришлет к тебе этого Ламонта.

– И что тогда будет? – спросил я. – Они расстреляют меня из пулемета прямо здесь, на пешеходной дорожке? Или Бенни действует более изящно – допустим, пришлет мне по почте коробку отравленного шоколада? Или, может, он просто предложит мне деньги?

В моем голосе звучало сожаление, когда я высказывал последнее предположение.

– Просто не упускай его из виду, вот и все, – проворчал Лейверс в ответ.

– Ладно, возьму на заметку, – согласился я. – И в свободное время обдумаю, как мне лучше провести самого Гроссмана и окружного прокурора… А я-то полагал, что самая непонятная вещь на свете – ядерная физика.

– Ты не обязан лезть в эту кашу, – медленно произнес шериф. – Учти, если ты не попадешь в передрягу, ни Паркер, ни я ничем не сможем тебе помочь. Нам придется спасать самих себя. Поэтому, если хочешь выйти из игры, я попрошу Паркера вернуть тебя в наш отдел, и мы забудем все это.

– Вы знаете, я одинокий волк и создан для таких дел, – хмуро сказал я. – Как-то одна блондинка сказала, что у меня комплекс героя, и она была чертовски права!

– Вот и прекрасно, – ухмыльнулся он. – Надеюсь, Уиллер, мы еще встретимся.

Я пришел домой, налил себе порцию виски, поставил последнюю пластинку великой Билли Холидей и стал слушать одну из ее лучших вещей, которая называется «Хмурое воскресенье». Давным-давно, в те годы, когда я был мальчиком, говорили, что это музыка, под которую совершаются самоубийства. Она действительно хорошо для этого подходила.